Муха ползёт по горячей щеке,
медленно, будто сама не своя.
Щёку щекочет. Вот так: налегке.
Что ей такой? Не своя, и ничья.

После взлетает на светлый проём - 
между двух рам как в кольце двух огней,
и становлюсь я всецело её,
муха становится только моей.

Жадно смотрю, как сбывается смерть
в метре одном за прозрачным стеклом.
Время течёт, и мне больно смотреть -  
значит её ещё не истекло.

Бьётся, как бьёмся, бывает, и мы
из опостылевших для себя глаз.
Может, откуда-то со стороны,
в этот момент Господь смотрит на  нас.