Я еду в Европу. Вернее - лечу. Лечу прощаться с Европой.
Прежде всего - прощаться потому, что с моим возрастом это почти наверняка моя последняя поездка. Очевидно, я никогда больше не решусь перелетать через океан. И мой мир сузится до пределов американского континента. Это ещё неплохо, потому что потом он неумолимо будет уменьшаться до размеров города, потом улицы или двора, а потом до кровати в моей комнате или госпитальной палате с тумбочкой, уставленной лекарствами - если только он не прервётся неожиданно раньше.
Нужно быть к этому готовым.
Кроме того - я хочу попрощаться с Европой неумолимо гибнущей. Ход истории непреодолим. Ещё моё поколение знало Европу владычицей мира, почти вся карта земного шара была окрашена в цвета Британии, Франции, Бельгии, Испании... Как быстро всё это исчезло! Западная Европа, как шагреневая кожа, скукожилась до скромного полуострова огромного азиатского континента, подобно Скандинавии или Балканам. А её восточная часть не имеет с ней ничего общего.
Европа гибнет под давлением внешних сил и гниёт изнутри. Её коренное население, изнеженное и испорченное материальным благополучием и идеями нелепого либерализма, тонет в гомосексуализме и лесбиянстве, нудизме и эксгибиционизме; женская разнузданность, стимулируемая пропагандой так называемой свободы, вседозволенностью и новыми контрацептивами, перехлёстывает через край. Мужская часть свою леность и трусость оправдывает толерантностью, политкорректностью, идеями мультикультурализма и глобализации.
Телевидение и интернет привели к тому, что образ жизни, культурные запросы и интересы теперь диктуются вылезшим на арену тупым и ограниченным большинством, оно платит деньги и задаёт тон. Прежнюю европейскую культуру заменило нечто не то папуасское, не то зулусское, вооружённое современной звуко- и видеотехникой.
И на всё это надвигается грозным валом афро-азиатская экспансия со своими шариатами, хиджабами и бурнусами, от которой нет и не будет защиты. А пока на улицах Лондона не протолкнуться из-за японских и китайских туристов с камерами, в Париже - из-за настырных негров, всучивающих куцые сувенирные Эйфелевы башенки.
Прощай Европа, не спасут тебя с твоим вымирающим населением ни ЕЭС, ни НАТО, ни вялый национализм, ничего. Когда-то ты была частью света, а теперь карта мира иная. Но я не собираюсь вникать в социально-политические проблемы. Пока ещё есть возможность, я просто хочу напоследок побродить среди знакомых мест, а также среди старых задумчивых соборов, тихих маленьких сквериков, любоваться домиками с черепичными крышами на узких улочках, с увитыми плющом стенами и цветами на подоконниках, стёртыми плитами в сумрачных галереях старинных университетов, живописными вывесками маленьких лавочек...
Здравствуй и прощай, Европа.
УКРАИНА, КИЕВ
Фактически, первый день путешествия нельзя назвать первым, он "полуторный" так как включил половину следующего. Наш самолёт и земной шар неслись навстречу друг другу, и сменившиеся часовые пояса украли у меня половину суток. Надеюсь, что при возвращении они мне их вернут.
Стремительность технического прогресса просто пугает. Самолёт "Боинг 767-300" с автоматически герметически закрывающимися от кнопки дверьми; перед каждым из сотен пассажирских сидений компьютер с интернетом, предлагающий бездну фильмов, новостей, игр и прочего, включая непрерывный показ маршрута нашего движения со всеми параметрами полёта. Несмотря на день, в самолёте темно, как в кинозале, все окна закрыты, включены компьютеры, планшеты, лаптопы и мобильники. Книг и газет никто не читает. Летим на высоте 11 километров со скоростью девятьсот километров в час. Самолёт словно неподвижен, лишь изредка подрагивает. Перемена давления совершенно не ощущается.
Нью-Йоркский аэропорт Кеннеди. Нынешние большие аэропорты - это фактически города, с улицами, транспортом и потоками людей. От списка маршрутов кружится голова. Непрерывные взлёты и посадки огромных лайнеров с разноцветной окраской разных стран. Не долетая до аэропорта километров сто, самолёт начинает кружить в ожидании, когда освободится взлётно-посадочная полоса.
Следующий самолёт Нью-Йорк - Цюрих. Такого же высокого класса. Перебрасывает через океан с высотой полёта двенадцать километров и скоростью в тысячу километров в час. Такого я ещё не слыхал.
Цюрих. Аэропорт такой же огромный, но по утреннему времени тихо и спокойно. Надписи на немецком и английском.
Цюрих - это не Швейцария, так же как Нью-Йорк - не США. Плоская, слегка холмистая местность, никаких снежных гор.
В аэропорту встречаются евреи в кипах или чёрных шляпах при чёрных костюмах, многие с жёнами и детьми. У них очень деловой и решительный вид. У стойки одного из маршрутов их целая толпа, и в стороне стоит автоматчик с напряжённым взглядом и со своим оружием наизготовку. Такое я видел последний раз в поезде, везшем советских эмигрантов из Братиславы в Вену.
Рейс из Цюриха в Киев. Сравнительно небольшой самолёт, никаких компьютеров, до взлёта в салоне пахнет керосином. Проводницы в желто-голубом наряде по-европейски вежливы, приветствуют пассажиров на украинском. Объявления на украинском, английском и русском.
Уже в самолёте попадаются красивые девушки. А в Киеве, во время традиционных прогулок по вечернему Крещатику, их будет много. Эта славянская красота отличается от приевшейся жгучей южной внешности. В Западной Европе и Америке красивых девушек трудно встретить на улице, там красивая внешность - капитал, и он работает, красавицы просто так на улице не ходят. Здесь же красота - как золотые украшения на дикарях, им не знают цены.
Бориспольский аэропорт. Он перестроен, расширен, но всё ещё выглядит спящим по сравнению с Сан-Франциско, Нью-Йорком, Цюрихом. Появилось несколько передвижных туннелей для посадки и высадки, но нас всё же высадили по подтащенной вручную лестнице-трапу в поданные на поле немного замызганные автобусы.
Разрастающийся Киев уже дотянулся до Борисполя. По сторонам автострады чудесный сосновый лес почти везде заслонён бензоколонками и постройками с рекламами на английском языке. А после поворота, где раньше был только один милицейский пост, идёт сплошной город с многоэтажными домами, магазинами, скверами, множеством автомашин. Новые путепроводы и транспортные развязки, я даже не понял, по какому мосту мы пересекли Днепр. В невероятных пробках добрались до центра города.
Я прибыл в Украину с моими новыми американскими родственниками, которые хотят познакомиться с этой нынче модной страной и ни слова не говорят ни на украинском, ни на русском. Наша рентованая квартира - на Прорезной, улице моего отрочества. Старый дом, добротные кирпичные стены, высокие потолки и так называемый "евроремонт", выполненный с помощью фигурных гипсоблочных перегородок и подвесного потолка с прихотливыми лампочками. Входная дверь в подъезд обита кровельным железом, но электронный наборный замок работает. Четвёртый этаж без лифта, темноватая лестница с выщербленными ступенями и грязнейшим световым фонарём наверху. Для придания нарядности всё, включая ступени и перила, вымазано голубой краской. Дверь в квартиру тоже железная. Но в квартире чисто и, слава богу, никаких насекомых. Цена смехотворная - 155 долларов за пять дней с человека.
Прошёлся со своими американцами по Крещатику через площадь Независимости и до площадки обозрения в Пионерском саду, с аркой бывшей дружбы с русским народом. Чудесный вид на Подол и Днепр почти заслонён разросшимися внизу деревьями.
Каковы мои отношения с Киевом? Для меня это теперь хорошо знакомый чужой город. Ностальгических чувств нет, как нет уже почти никого из людей, которые были мне как-то близки. Показываю город с равнодушием гида, проводящего привычную экскурсию. И странно - спокойно хожу по улицам, даже забывая, что мой дом на другой стороне земного шара.
В городе полно реклам и надписей на английском. Говорить можно спокойно и по-украински, и по-русски. К стыду своему, говоря по-украински, я сбиваюсь на английские слова, чего в русском со мной не происходит.
В общем всё, как в приличных городах, но не всё надёжно работает. В Борисполе заказ на автомобиль "Юбер" не был принят из-за отсутствия машин; деньги из банкомата удалось получить лишь в одном месте и с третьего раза; даже кассовый аппарат в магазине даёт сбои.
Вожу моих спутников по традиционным маршрутам. В Бессарабском крытом рынке изобилие чудесных продуктов, приветливые толстые бабы-продавщицы. Значит, кто-то всё это покупает. Потом здание университета, Владимирский собор, Золотые ворота, София, Андреевская церковь и Андреевский Спуск, пешком до фуникулёра, поднялись к Михайловскому собору и измученные на Юбере вернулись домой. Я познакомился с Юбером и убедился, что это действительно гениальная выдумка, возможная только при теперешней компьютеризации. Стоимость поездки от Бориспольского аэропорта в центр на такси - 400 гривен, Юбер - 70. Заранее сообщается время прихода машины, её номер и имя водителя; на смартфоне по карте можно отслеживать её движение.
Посетили Печерскую Лавру. Потом, заказали через Юбер машину и в невероятных пробках поехали в Пироговский музей народной архитектуры, чтобы получить представление о сельском быте Украины. Огромная территория музея почти пустая. Так же вчера был почти пустой Андреевский спуск - "Киевский Монмартр", мало и продавцов, и посетителей. Будний день? Пасмурная погода? Или тревожный признак экономической и политической ситуации? Нет ожидавшихся толп туристов, за все дни ни одного китайско-японского или негритянского лица. То же и в знаменитых киевских соборах.
Перед зданием бывшего советского, а теперь украинского министерства госбезопасности - скульптурная группа в виде Георгия-Победоносца, поражающего пикой змия. Стриженый под горшок Победоносец в украинском жупане, а змий - двуглавый, с коронами на головах...
Готический собор на непереименованной Красноармейской, пассаж с памятником архитектору Городецкому... На улицах - на 95% русская речь. Обращаешься по-украински - отвечают по-русски, а интуитивно разобравшись - даже по-английски. Почему молодое поколение, родившееся уже в независимой Украине, предпочитает русский? Очевидно, виновато влияние русскоговорящей семьи, а также интернет, заливающий страну морем русскоязычной информации. Местное телевидение с его всего шестью каналами - не конкурент. Плакаты на улице агитируют за то, чтобы говорить на родном языке. Но антирусской пропаганды, военной истерии нигде нет. Много плакатов типа "мы различны, но мы один народ". На площади Независимости на целый квартал растянуто полотнище с лозунгом почему-то на английском: "Our religion is independence". В чью сторону плакат стреляет?
Владимирская горка с памятником Владимиру, спуск по лестнице к Днепру мимо обелиска, посвящённого получению городом Магдебургского права (теперь почему-то - Владимиру Святому), Парковый мост, переход на Труханов остров. Воспоминания юности. Я разуваюсь, закатываю брюки, бреду по шелковому песку и захожу по щиколотку в воду. Моя фотография уже через несколько секунд в Калифорнии.
В городе кругом "жовто-блакитный" культ. Громадные желто-голубые панно, флаги и вымпелы, тумбы и панели. Продавщицы в магазинах одеты в жёлто-голубое. Закрадывается подозрение, что необходимо демонстрировать свою лояльность. А может быть, это искренне.
Женщины одеты не крикливо, часто со вкусом. Встречаются глазами, но никто не улыбается, подобно тому, как в Штатах.
Водители Юбера, по таксистской традиции, играют роль поставщиков информации и, как и положено, брюзжат на воровские власти. Тягостное впечатление осталось от рассказа о том, что занимающиеся валютной проституцией девушки ездят к расположенному в центре города Жулянскому аэропорту, чтобы подхватывать иностранцев, прилетающих специально с этой целью...
Днём на улицах полно жлобоватых огромных мордоворотов. Что они делают здесь в рабочий день? Говорят - охранники. Охраняют всё, что только можно - а кто же занят производительным трудом? С чего живёт страна?
В пятницу праздник 25-й годовщины независимости. Военный парад на Крещатике. Выстроены подразделения разных родов войск, в разноцветных беретах и фуражках, довольно скромные по сравнению с грозными московскими парадами. Физиономии солдатиков ужасны, явно неполная средняя школа из глубинной деревни. Или это теперь лицо нации? И обвешанные орденами офицеры отличаются только шириной разъевшихся физиономий, над которыми смешно смотрятся цветные беретики. На тротуарах полно народу, многие в национальных костюмах или хотя бы в желто-голубых нарядах. Обстановка какая-то домашняя, пока войска стоят, солдатики выбегают из строя и пробираются со своими автоматами сквозь толпу, чтоб купить сигареты или воду. Тронувшиеся войска проходят под сплошные аплодисменты зрителей. На трибуне радом с Порошенко - военный министр США, в параде участвуют подразделения США,
Англии, Румынии. Порошенко в своей речи упомянул кого-то, кто коварно засылает в Украину свои войска, про которых говорит, что их нет... Мы ушли, не дождавшись запаздывающей военной техники, вечером я издали видел, что её оставили на Крещатике для всеобщего обозрения, довольно скромное зрелище.
А на площади Богдана Хмельницкого свой парад. Милиционерши в белоснежных мундирах и коротких юбочках, в белых сапожках и узорчатых киверах, маршируют под оркестр с девицей-тамбурмажором. Намакияженные, с ярко-красными губами, девчата выглядят очень и очень даже привлекательно. Прямо Мулен Руж.
Нигде нет антироссийской пропаганды, идущая фактически война не чувствуется. Не знаю, как в телевизоре. Это как воспаление какого-то органа, снаружи не видное. Нет митингов, демонстраций, прокламаций, пикетов. Также нет алкоголиков, наркоманов, попрошаек, за всё время я видел в подземном переходе лишь пару профессиональных нищих. Важная особенность - общая приветливость и дружелюбие, нет раздражения и озлобления. Интуитивно ощущается какая-то раскованность и свобода. И это, мне кажется, очень важно.
В центральном универмаге на Крещатике ещё в мой приезд в двухтысячном году была обычная толкотня у прилавков. Теперь ни толкотни, ни самих прилавков. На пустынных ярко освещённых этажах открытые стенды дорогих зарубежных фирм с заоблачными ценами, скучающие элегантные продавщицы и охранники в чёрных пиджачных костюмах.
Вообще, видя огромное количество выросших новых районов, транспортных развязок, высоченных многоэтажек, проросших в старых районах как бурьян на грядках, новые линии метро, задаёшься вопросом - на какие средства это осуществляется при декларируемом тяжелом, почти критическом положении страны? Нелицеприятная медиана показала бы на графике "доходы - количество населения" всю правду, у кого сосредоточено богатство, существует ли средний класс - но где эту медиану увидеть? Я думал над этим вопросом и, кажется, понял.
Советская политэкономия представляла индустрию как два производства: типа А - средства производства и типа Б - средства потребления. Без внимания были типы Г, Д, Е и т. д. - добыча полезных ископаемых, производство вооружения и многое другое. Но обращаю внимание на индустрию услуг - по крупному это административное управление, юриспруденция, финансы, торговля, образование, туризм и всё, что не создаёт материальных ценностей и живёт за счёт созданных. И вот Киев, столица, является главным центром этой индустрии, он отсасывает средства со всей страны и наливается этими ресурсами. Он выглядит ухоженным и благополучным. Множество банков. Как грибы, растут новые церкви и церковки. На современных высотных зданиях - названия зарубежных фирм, хозяев своих или участников смешанных предприятий, занятых выкачиванием ресурсов страны. Интересно, как живёт глубинная Украина, терзаемая своими и теперь ещё и иноземными мучителями, бывшими братьями навек? Не кара ли это ей за погромы и соучастие в Бабьем Яру?
Погода, поменялась. И в ясное солнечное утро я покидаю эту страну. Что я могу о ней сказать? Это крупнейшее государство Европы создаёт противоречивое впечатление, кажется находящимся в положении неустойчивого равновесия, будущее её неясно. Куда ты идёшь, Украина, чем ты станешь? Не даёт ответа. Только шумят густой листвой сказочные каштаны на днепровских склонах. Да для меня всё это уже и не важно. Прощай, Украина. Кажется, у Байрона: Fare thee well! And if forever, still forever fare thee well. Що ж, прощавай, й якщо назавжди, тодi назавжди прощавай...
Впереди Швейцария.
ШВЕЙЦФРИЯ, ОЗЕРО КОМО И ЦЮРИХ
Швейцария дважды меня обманула, не оправдав надежд.
Обман первый.
Подлетая к Цюриху в ясную погоду, я любовался великолепными снежными горам внизу и предвкушал, как я буду фотографировать их специально взятыми стерео-аппаратами - величественные вершины и бездонные пропасти. Прилетев, я в первый же день взял довольно дорогой билет на поезд Цюрих - Милан, пересекающий всю Швейцарию с севера на юг за три часа. Планировал делать великолепные снимки из окна вагона и на остановках.
Ничего этого не получилось. Поезд комфортабельный, ничего не скажешь. Но маршрут хитро проложен по сравнительно ровным местам, а у высоких гор мы проваливались в длиннющие тоннели. Потом я видел в каталогах специальные поездные туристские маршруты к снежным горам, но все они начинаются не из Цюриха, да и не было уже времени.
Обман второй.
Поезд Цюрих - Милан проходит вдоль знаменитого озера Комо, про которое даже писал Хемингуэй. Я живо представлял себе небесно-голубую спокойную воду среди зелёных склонов, тишину и уединение. А поезд остановился в городе Комо, находящемся уже на итальянской территории. Настоящий немаленький курортный город, пальмы, жара и духота, длинная улица к озеру, шумный пляж, воды не видно от пришвартованных яхт, прогулочные катера... Это южная оконечность озера, может быть севернее оно получше, не знаю. Сделав наспех несколько снимков, поплёлся обратно на вокзал и, заплатив один евро за посещение туалета, сохранил на память квитанцию на итальянском языке.
Итак, Цюрих. Ухоженный небольшой город, хотя и самый крупный в Швейцарии. Немецкоязычная часть страны. Что-то уютное общеевропейское, с налётом старины, но без своего характерного лица. Ратуша, островерхие соборы, оперный театр. Большое Цюрихское озеро и устье вытекающей из него реки Лиммат в тесных набережных. Прямо в центре города пляж в большом парке. Лебеди, утки. Центр города ровный, но в стороны улицы взбираются на небольшие холмы, что придаёт живописность. Рестораны, кафе, магазины, банки, много народу. Бородатые мусульмане с закутанными жёнами чувствуют себя свободно и комфортно. Кто они - гости или граждане?
Важная координата города - главный железнодорожный вокзал, Hauptbahnhof. К нему ведёт и главная улица - Hauptbahnhofstrasse. Все посадочные платформы вокзала находятся под крышей, а самый большой номер платформы - 43.
Много часовых магазинов. Цены часов от 150 - 200 франков до семи тысяч за облепленные бриллиантами безделушки. Один швейцарский франк примерно равен одному евро.
Эмблемой города может быть цюрихский трамвай. Красивые, разноцветные, нешумные, состоящие из трёх-четырёх вагонов трамваи идут непрерывной вереницей во всех направлениях по многочисленным маршрутам - как они разбираются в путанице рельсовых путей на перекрёстках?! Мне хотелось проехаться на таком привлекательном трамвае, но было некуда...
Я всматриваюсь в лица швейцарцев. Обыкновенные люди, разные, как и везде. Но эти счастливые люди уже столетия живут без ужасов войны, бомбёжек, обстрелов, разрушений, лагерей смерти, военных переворотов и гражданских войн. Конечно, всегда бывает горе - болезни и смерти, жизненные неудачи, но это не то... Сможет ли эта маленькая, но твёрдая духом свободолюбивая страна, сумевшая сплотить четыре культуры в один народ, выстоять напор новых вандалов, заливающий Европу, отстоять свою политическую, экономическую и культурную независимость? Коснулось ли их поветрие толерантности и ложного мультикультурализма? В какую сторону показывают стрелки знаменитых швейцарских часов?
ФРАНЦИЯ, ПАРИЖ
Такой же комфортабельный поезд везёт меня из Цюриха в Париж. После Базеля абсолютно не заметный переезд границы. Разве что пейзаж стал менее холмистым и зелень пышнее. Рощи, ухоженные поля, однообразные неживописные посёлки с обязательным шпилем церкви. И так в общем до промышленных городских окраин и суматошного Лионского вокзала. Мы в Париже. Повидать провинциальную Францию мне не удалось
Описывать Париж - его прямые бульвары и запутанные малые улочки, торжественные дома с причудливыми мансардами, многочисленные соборы, набережные, памятники и скульптуры великих людей, прославивших Францию и обогативших культуру всего мира - так вот, описывать Париж по меньшей мере наивно после тысяч великолепных описаний, картин и фотографий, известных всему миру.
Буду говорить о малом. О невероятном потоке автомашин и мотоциклов, многочисленных станциях метро с запутанными маршрутами частых поездов разных конструкций. О центре города, заполненном приезжими. По Сене плывут набитые зеваками большие катера-лапти и даже плавучие рестораны. Длинная очередь на подъёмники Эйфелевой башни и пустой музей Сельвадора Дали. Неброско одетые француженки с запоминающимися лицами, почти все в тонких чёрных чулках, нет пёстрых мексиканских рейтуз. Молодые ребята с типичной французской причёской ёжиком и выразительными чисто французскими лицами, с мотоциклетными шлемами подмышкой; ездят они отчаянно.
Город внешне спокоен. Лишь в одном месте я видел патруль автоматчиков. Но инородное присутствие везде чувствуется. В метро и на улицах много чёрных лиц. А мусульман можно узнать по сопровождающим их закутанным жёнам с кучами детей. Такие же закутанные в платки и балахоны молодые женщины сидят по одной или группами под ногами прохожих на Елисеевских Полях, перед ними бумажные стаканчики для подаяний. Они сменили цыган на улицах Европы. На Марсовом Поле и у Трокадеро кучи чёрных, как уголь, назойливых негритянских типов, обвешанных гирляндами Эйфелевых башенок всех размеров и цветов. Только чёрные, наверное, это хорошо организованная торговая мафия, и не только торговая. А я задним числом испугался, вспомнив о взрывах в людных местах и удивившись короткой памяти всех этих толп.
И ещё - неприятное впечатление от вымазанных так называемыми граффити туннелей метро. Как и когда они туда забираются? В тесном туннеле их убьёт поезд, значит они, как морлоки, обитают там по ночам? И кто они? Непонятно и тревожно. При подъезде к городу со стороны Северного вокзала через пригороды, заселённые иммигрантами и их отпрысками, приходишь в ужас от изгаженных стен, оград, столбов, железнодорожных вагонов. Так животные метят своей мочой завоёванную ими территорию. Проклятое изобретение - аэрозольный баллончик с краской - меняет облик всего окружающего. И теперь они уже в сердце города, в метро. Как чапековские саламандры, напоминающие о близком конце. Усилившаяся еврейская эмиграция из Франции не ошибается.
Так и живёт Париж, по-французски беспечно и со вкусом. Огромные нарядные каштаны, роскошные, но какие-то чужие; узорчатые чёрные с золотом ограды и решётки; расставленные прямо на улице столики уютных кафе со стульями, повёрнутыми так, чтобы рассматривать прохожих. Всё, как в мирной жизни. И приезжему не дознаться до правды. Правда потом сама громогласно вылезет наружу.
Аэропорт Шарля де Голля. Прощай, Европа. Огромный аэробус, рядом с которым даже Боинги кажутся мелкотой, перебросит меня с полутысячей пассажиров в один приём от Парижа до Сан-Франциско. Я сижу в переднем ряду, вижу экран для проводников, на нём то же изображение, которое видят пилоты в своей кабине, нос самолёта. Выруливание на стартовую полосу, взлёт, а потом - вся картина посадки в Сан-Франциско, незабываемое впечатление, даже жутковато. Пролетели над Францией, Англией, Шотландией, Исландией, Гренландией, Гудзоновым заливом, над блестящей под солнцем тысячами озёр Канадой, над хребтами Съерра-Невады...
Калифорния встречает душной жарой. После пятнадцатичасового перелёта без сна (какой сон сидя?), я добираюсь до родной постели и проваливаюсь в пустоту.