Ланда Генрих Львович : другие произведения.

Моя забавная биография

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  ЗАБАВНАЯ АВТОБИОГРАФИЯ
  Я написал сорок научно-технических статей,
  техническую книгу и серьёзную книгу о жизни, но все
  они никому не интересны. Поэтому я решил написать
  другую книгу, состоящую только из забавного.
  Посмотрим, что из этого выйдет.
  ________
  Мой дедушка по матери стал парикмахером после
  того, как ему из-за слабых лёгких запретили играть на
  тромбоне. Он был всесторонне способный, но не
  слишком образованный человек. Когда моя мама
  просила шестнадцать копеек, чтобы заплатить за
  пользование библиотекой, он говорил; "Я же купил тебе
  учебники для гимназии - читай учебники".
  Младший сын его, мой дядя, был парень
  упорный. Когда дедушка его наказывал ремнём и
  спрашивал: "Будешь?" - он неизменно отвечал "Буду!",
  и с ним ничего нельзя было поделать. Правда, потом он,
  потеряв в юном возрасте ногу (наследственное
  туберкулёзное заражение), стал врачом, был в Испании в
  Интернациональной Бригаде, уходил через Пиренеи во
  Францию, строил социализм в Литве в качестве
  замминистра, был профессором университета.
  4
  Ещё один дядя тоже болел туберкулёзом. Ради
  него, для свежего сала, в доме начали выращивать
  кабанчика. Все шесть детей в нём (кабанчике) души не
  чаяли, звали его Пацей (от украинского слова "пацюк").
  Когда встал вопрос о практическом использовании Паци,
  произошла трагедия - никто не мог прикоснуться ни к
  салу, ни к мясу... Пришлось всё продать.
  Отец мой жил в Одессе и, будучи мальчиком из
  приличной семьи экономиста, служащего городской
  управы, прогуливал гимназию, уходя на сутки с
  рыбаками на шаландах ловить скумбрию, нырял в порту,
  отыскивая на дне монеты, бросаемые для забавы с борта
  корабля зарубежными матросами... Не знаю, доучился ли
  он до окончания, знаю только, что он ушел в первую
  мировую добровольцем, стал георгиевским кавалером,
  потом адьютантом у Котовского, красногвардейцем,
  участвовал в родном городе в ликвидации банды Мишки
  Япончика - и закончил профессией мирного врача
  (правда, в этом качестве тоже был на двух войнах).
  Будучи маленьким, я был живым худеньким
  мальчиком. Сердобольные тётеньки спрашивали:
  "Мальчик, тебе что, мама кушать не даёт?" Мой
  коронный номер был следующий: на просьбу "Покажи
  шкилет!" я втягивал живот до самого позвоночника, и
  люди пугались. Проводя лето в престижном (по линии
  отцовской работы) санатории, я портил дирекции
  отчётность, которая звучала так: за отчётный период все
  дети набрали в весе, кроме одного - ребёнка Ланда.
  В пору моего раннего детства на улицах были
  беспризорные, сидели и грелись у котлов с горячим
  асфальтом... Однажды моя нянька очень испугалась,
  потеряв меня. Нашла в окружении толпы
  беспризорников, смотрящих, как я рисую мелом на
  5
  асфальте картину-иллюстрацию из сказки об Али-Бабе и
  сорока разбойниках. Руководительница из детского
  садика сделала родителям замечание - почему читают
  ребёнку неподходящие книги, он рассказывает детям о
  романе Онегина и Татьяны. Ей, правда, объяснили, что
  специально не читают, это я наслушался сам.
  Во время войны мы эвакуировались в глухое село
  в Оренбургской области. Там я вылепил из красной и
  жёлтой глины шахматы и начал учить играть сельских
  мальчишек, которые их в глаза не видели. А один
  белобрысый мальчик, Николай, я запомнил его навсегда,
  заинтересовался и спокойненько начал вскоре
  обыгрывать меня.
  В послевоенные годы в школе у нас был
  математик Андрей Николаевич Фоменко - типичный
  старомодный учитель. Раздавая проверенные
  контрольные, он обрушился на ученика, написавшего
  "еденица" вместо "единица": - Как это возможно?!
  Представьте, вы познакомились с девушкой и написали
  ей в письме такое - ведь эта "еденица" будет всю жизнь
  стоять между вами!!! Он был взъерошенный и весь
  красный. Смешной едиалист!..
  На скучных уроках меня тихонько просили дать
  посмотреть мою черновую тетрадь. Её листали как
  иллюстрированный журнал, рассматривая рисунки и
  карикатуры, некоторые в виде серий, как теперешние
  комиксы...
  После школы я поступил в политехнический
  институт.
  На отчетно-перевыборных собраниях нашего
  курса (механический факультет) секретарь
  6
  комсомольской организации Отто Абель отчитывался
  примерно так: "В организации на учёте состоят: русских
  - двадцать восемь, украинцев - тридцать два, армян -
  один, эстонцев - один, прочих - двести шестьдесят
  семь..."
  Студент моей группы Мишка Заславский был
  постарше нас, в начале войны ему было уже
  четырнадцать. При эвакуации он остался без метрики, в
  Казахстане ему выписывали новую. Его спросили показахски о национальности, а он решил, что
  спрашивают, откуда он, и ответил - из Черкас. Ему
  записали: национальность - черкес. Он, дурак, поднял
  скандал, но уже было поздно, и он получил приписку:
  "Черкес еврейского происхождения".
  Милка Тузман тоже была своего рода
  достопримечательностью благодаря ширине своей
  задней части. Уже после окончания института, когда все
  мы разлетелись кто куда, один из нас пришёл в чужую
  организацию и из-под чертёжной доски увидел
  удивительные формы. Он внутренне воскликнул: "Ну,
  такое может быть только у Милки!" Заглянул за доску -
  это оказалась она. Вообще она была очень славная,
  добрая и свойская.
  В институте интереснее всего были
  преподаватели.
  Академик Белянкин, читавший сопромат, на
  экзаменах, раздав билеты и усадив с ними всю группу,
  демонстративно отходил к окну и смотрел наружу,
  иногда деликатно оглядываясь и взглядом ободряя
  лезущих в шпаргалки. Принимал не строго, но видно
  было, что он сразу угадывает, кому какая цена.
  Академик Свечников принимал экзамены в своём
  кабинете по-барски, за стаканом чая в подстаканнике,
  7
  усадив студета напротив. Лекции читал очень
  темпераментно, говорил - извините, я не могу
  медленнее, это мой ритм, знаете - как ритм шагов у
  человека - и для нагдядности топал на месте, размахивая
  рукой. Усердный Мишка Заславский всегда сидел на
  первой скамье и всё активно обдумывал. Однажды
  Свечников вдруг остановился и громогласно, на всю
  аудиторию в двести человек, рявкнул на Мишку: "Что
  это вы там говорите?" Мишка с перепугу пискнул: "Это
  я...я...так,.. между собой..."
  Математик Хоменко всегда приходил
  неподготовленный, не помнил, что это за аудитория, и
  просил показать конспект - о чём он читал в прошлый
  раз. Матеметические примеры придумывал тут же и
  потом никак не мог из них выбраться, исписывая всю
  огромную доску и оставаясь возле неё даже в перерыв.
  Читавший детали машин Сахненко говорил
  скрипучим голосом: "Коэффициенты в этих формулах
  могут быть примерно от трёх до двадцати, а впрочем -
  смотри таблицы..."
  Доцент Кореняко не снисходил до того, чтобы
  поворачиваться лицом к аудитории, всю лекцию писал
  на доске. Если кто-то осмеливался задать вопрос -
  бубнил: "Ты пиши, потом понятно будет!" И
  действительно - к экзамену его конспект представлял
  собой превосходное пособие. Потом он выпустил книгу,
  ставшую знаменитой.
  Задачи по динамике (раздел теоретической
  механики), занимавшие каждая по две-три страницы,
  решал один я. По приходе в институт моя тетрадь
  немедленно изымалась для переписывания по цепочке, и
  первым всегда был Лёнька Ойшпиз. Он тщательно
  проверял формулы и цифры и периодически орал: -
  Генка, так-перетак твою мать, что у тебя тут написано?!
  После него все остальные катали уже не думая.
  8
  Каждый новый преподаватель, доходя при
  перекличке до Лёнькиной фамилии, беспомощно
  начинал: "Ой... Ой.... Ой...", пока красный, как рак,
  Лёнька не вставал и не помогал ему выбраться.
  Как известно, больные дарили врачам подарки,
  некоторым насильно. Наша приятельница получила от
  отца коробку конфет, которую ему поднесли, и отнесла
  её в качестве подарка на именины. Там коробку открыли
  и обнаружили внутри приличную сумму денег. Прямо
  как из кинофильма "Гангстеры и филантропы". У меня
  оказалось две коробки дорогих папирос, подаренных
  отцу. Однажды я принёс одну коробку на последний
  экзамен сессии. Она была с энтузиазмом раскурена. На
  следующую сессию я принёс вторую коробку. Все
  решили, что это традиция, и во время третьей сессии уже
  спрашивали, какие папиросы я принесу в этот раз.
  Пришлось до конца института для последнего экзамена
  каждой сессии покупать коробку самых дорогих
  папирос.
  После института я короткое время работал в
  Харькове, жил в общежитии в комнате ещё с двумя
  парнями. Пребывая на курорте, мои мама и папа
  прислали мне посылку с мандаринами и виноградом.
  Они умудрились положить всё вперемешку, или это
  смешалось в дороге - так или иначе мандарины
  передавили весь виноград и сами, пропитавшись
  забродившим соком, стали к еде непригодны. Мы
  выкинули мандарины, а виноград засыпали сахаром и
  поставили в кастрюльке на шкаф "на вино". Через
  некоторое время по комнате стали летать тучи мошек.
  Мы полезли на шкаф и обнаружили, что из-под мошек
  кастрюли не видно. Тем не менее мои коллеги, отодвигая
  мошек и остатки винограда, бодро выпили всю юшку.
  9
  Я бывал в Харькове в одной студенческой
  компании. Услышав по радио мелодию, одна девица
  защебетала: "Ах, что это, такое знакомое!" Парень
  сказал: "Танька, что ни заиграют, ты всегда говоришь,
  что это знакомое. Создаётся впечатление, что ты не
  отличаешь одну мелодию от другой..."
  Первой моей работой в Киеве был завод
  электроизмерительной аппаратуры. Небольшой завод,
  все друг друга знали. Какие только судьбы и характеры
  не собрались там в это смутное послевоенное время!
  Начальник технического отдела Василий
  Никитич Яценко, имевший несчастье оставаться при
  немцах и навсегда потерявший доступ к солидной
  работе, хотя на немцев он не работал, прикрывшись
  перенесенным в детстве полиомиелитом. К нему
  приходили консультироваться из Института
  Электродинамики Академии Наук. С семьёй в пять
  человек он жил на чердаке многоэтажного дома, без
  отопления. Но он не роптал, так как с помощью
  логарифмической линейки вычислил, что для кубатуры
  его жилья при данной общей поверхности тел членов
  семьи тепловыделение достаточно для поддержания
  приемлемой температуры. Он сидел и разглагольствовал
  за своим столом, мешая остальным сотрудникам и ёрзая
  ногами по планке стола, которую за годы работы он
  протёр почти полностью - мы спорили, когда она
  сломается.
  Лихой начальник механического цеха
  Николайчук, который в соответствующих случаях
  говорил: "Пойди к Вайману, он тебе дулю покажет".
  Токарь Вайман был крупный мужчина и имел кулаки
  размером с детскую голову.
  Тихий и эрудированный начальник сборочного
  цеха Георгий Клементьевич Гольденберг, который
  10
  вынашивал идею передвижения по цеху на самокате,
  опередив своё время на полвека.
  Инженер Вова Резник, раненный на фронте в
  челюсть, весело и неразборчиво рассказывал, как он при
  защите диплома пугал комиссию, говоря "электрицеский
  сцыт"...
  Хулиган и уголовник слесарь Димка Мурженко,
  стоявший у верстака с напильником и в то же время
  читавшй положенную рядом книжку. Он останавливал
  проходящую по цеху копировщицу Люсю, мою
  будущую жену, и расспрашивал, читала ли она эту
  книгу, и понравилось ли. В очереди к овощному киоску
  он терпеливо стоял среди женщин и зверски бил по
  морде нахалов, лезших без очереди.
  Кроткий и услужливый мастер штамповочного
  участка Миша Гозман. Он всегда сам таскал и
  устанавливал тяжеленные штампы и прессформы. Когда
  заселяли заводской дом, Миша со стеснительной
  улыбкой говорил: "Люди считают, что у меня очень
  хороший вкус. Все приглашают меня посоветовать, как
  расставить мебель..." После фронта он не мог позволить
  себе продолжать учёбу, нужно было содержать семью.
  Зато сын его в университете показывал изумительные
  способности в математике.
  Технолог Яков Аронович, дремавший за своим
  столом и оживлявшийся, когда кто-нибудь начинал чтото искать. Он громко кричал: "Вот!..." - и через
  некоторое время радостно добавлял - "...вспыхнуло утро
  и выстрел раздался..."
  Старый конструктор Дробот, неизменно
  ворчавший по поводу новых порядков, единственный
  известный мне работающий не член профсоюза,
  отказывающийся подписываться при любых поборах. До
  жаркого лета он ходил в зимнем пальто и фуражке,
  потом надевал чёрный сатиновый пиджак и не снимал
  его до морозов. Единственным подсобным матералом
  11
  его был засаленный и затрёпанный до отдельных
  листиков справочник двадцатых годов.
  Ещё более старая секретарша директора и
  главного инженера, сидевшая с папиросой и в домашних
  шлёпанцах, ругавшаяся матом и обращавшаяся ко всем
  на "ты", правда ласково, вроде "Василёк Никитич".
  Только с директором и главным инженером она была на
  "вы" и с отчеством. Весь завод за глаза называл её
  "бабкой". Именно так к ней послали одного
  командировочного, который зашел к ней и спросил:
  "Кто здесь товарищ Бабка?"
  Чудаковатый и косноязычный слесарьинструментальщик Шушковский пришёл к Василию
  Никитичу с жалобой на контрольного мастера:
  - Вафилий Никисить, Иоффе фкавал, фто я
  вракодел.
  - Так и сказал - "крокодил"?
  - Не фрокодил, а вракодел!!!
  - Ну да, я понял, крокодил - и.т.д.
  Василию Никитичу, жившему стеснённо, решили
  подарить на день рождения рубашку. Как узнать размер?
  За это взялся Вова Резник.
  - Василий Никитич, я слышал, что у людей, как
  правило, совпадают размер обуви и размер
  шеи. Это правда?
  - Ничего подобного, Вова! Вот, например, я:
  размер обуви у меня сорок, а размер шеи -
  сорок пять.
  - Действительно, как интересно...
  Начальник ОТК Лещенко, скромный и вежливый
  человек, но без большого образавания и глубоко
  уважающий образованных людей, как-то возвращался
  домой с начальником цеха Гольденбергом. Зашёл
  12
  разговор о кастратах и их нежных голосах. Гольденберг
  заметил, что обычно папа даже заводил хор кастратов.
  На следующий день Лещенко тихо говорил Василию
  Никитичу: "Кто бы подумал, Василий Никитич,
  оказывается у отца Гольденберга был собственный хор
  кастратов..." Был сконфужен, узнав, что имелся в виду
  папа римский.
  "Бабке" в помощь взяли курьершу - круглолицую
  деревенскую девку. Главный инженер послал её в
  техотдел, просить начальника прийти с вариантами
  реконструкции. Она зашла и громогласно объявила:
  "Васыль Никитич, Исай Ехвимыч просють зайты к ним з
  валерьянтамы!"...
  Потом я перешел работать на станкозавод, и
  тридцать лет было не совсем до юмора. Правда, были
  свои штатные юмористы. Технолог Лайер, когда по
  телефону просили: "Можно Юнону Николаевну?",
  отвечал: "Не только можно, но нужно!" Кругленький и
  лысый, как шарик, Шалевич учил: "Если начальство
  требует сделать что-то срочно, ну очень срочно, просто
  немедленно - то надо продержаться только первый день,
  потом все про это забудут..." Миша Винокур был автор
  мудрейшей мысли: "Опыт не передаётся, опыт
  приобретается"...
  На предприятии была поднята шумиха вокруг
  проектируемой новой особо эффективной гаммы
  многошпиндельных автоматов. Конструкторы были в
  центре внимания. Возде чертёжной доски Бори
  Давидовича, серьёзного и малообщительного холостяка,
  стояла сотрудница заводской многотиражки Зина
  Павленко. Происходил следующий разговор:
  - Какие трудности вы преодолеваете в процессе
  проектирования станка новой гаммы?
  13
  - Никакие.
  - То-есть как это? Ну вот сейчас, например, что
  вы делаете?
  - Удлиняю направляющие поперечного суппорта
  на двадцать миллиметров.
  - И какие при этом возникают проблемы?
  - Никаких.
  Ничего не добившись, Зина отстала от него и
  удалилась по проходу между досками. Глядя ей вслед,
  Боря задумчиво произнёс:
  - А попочка у неё ничего...
  Как везде, меня заставляли рисовать праздничные
  стенгазеты. На один Новый Год мы решили нарисовать
  всех, кто ездил в загранкомандировки, в костюмах тех
  стран. Васю Кришталя изобразили парижской
  шансонеткой, он слёзно просил: ребята, снимите,
  подумают, что я там по шантанам и бардакам шлялся...
  Игорю Куфтурскому к вырезанной из фотографии
  голове я пририсовал сюртук и цилиндр лондонского
  джентльмена. Виктор Шаравский, с интересом глядя,
  как я рисую, предложил подписать:
  Если б не такая морда,
  Вы могли б сойти за лорда...
  В этой же газете, возле фотографии нашего
  самого талантливого конструктора, Моисея
  Григорьевича Мосенкиса, были помещены стихи Миши
  Винокура:
  Были два друга в нашем КБ,
  Пой песню, пой...
  Один из них ездил всё время в Париж -
  В Бердичев ездил другой.
  В домашней жизни и в общении с друзьями
  бывали свои интересные ситуации.
  14
  Самым колоритным из наших друзей был
  художник Толя Туровский. Он был постарше нас и
  считал себя тяжело больным сердечником. Однажды он
  мне доверительно сказал:
  - Знаешь, я окончательно убедился, что Костя
  Колесниченко - антисемит.
  - Каким образом убедился?
  - Мы ехали с ним в метро, и он на весь вагон
  говорит мне: "Станция Хацапетовка! Хаим, вылезай"
  Ну, как тебе это нравится?
  - Да, действительно. А куда это вы с ним ехали?
  - Он нёс мои картины в салон, я его попросил...
  На сорокалетие мы преподнесли Толе сорок
  гемороидальных свечей для праздничного торта. Он не
  был в восторге, а его мама и тётя и вовсе надулись. Зато
  нам было очень весело, особенно когда покупали и
  несли.
  Толя уверял, что его шестилетний сын Димочка
  обладает замечательным слухом и музыкальным вкусом.
  Он говорил: "Димочка, спой нам "Полёт валькирий"
  Вагнера!" - и Димочка картаво делал: "Та-ги-га-га!"
  Любовь к музыке у них была семейной. Толин
  брат Миша, со своим низким "баритоном", не
  соответствующим его щуплому телу, обожал петь в
  гулких подворотнях арию Канио из "Паяцев", правда не
  всю, а только начало...
  Когда Толя сердился на Димочку, он гремел
  грозным басом: "Уходи из нашей семьи!"
  Толя был раз в доме отдыха и делал там
  зарисовки. Одна малосимпатичная дама приставала к
  нему, чтобы он нарисовал её портрет. В конце концов он
  15
  ей сказал: "Извините, но у меня просто на вас карандаш
  не поднимается!"
  Костя Колесниченко, почти единственный
  нееврей в нашей компании, при застольях вставал и
  говорил: "Разрешите взять слово представителю
  национальных меньшинств!"
  Однажды на наше еврейское застолье привели
  одного интеллигентного армянского парня. Чтобы
  сделать ему приятное, предложили тост за
  единственного представителя Азии. Он вежливо сказал,
  что, согласно Британской Энциклопедии, Армения
  находится в границах Европы. Кто-то, не растерявшись,
  тут же предложил поднять тост "за единственного
  представителя Европы".
  С Лёлей Школяренко мы были друзьями много
  лет, но церемонно обращались друг к другу на "вы" до
  самого окончания института. Мы были с ней в
  Ленинграде на каникулах, поехали на прогулку на катере
  по Неве, был холод и сильный ветер. Лёля спряталась за
  мою спину и сказала: "Я вас закрою, чтобы вас насквозь
  не продуло..."
  Однажды я имел урок великолепной шляхетной
  галантности. В троллейбус, в котором я ехал, зашла
  группа молодых поляков. Было одно свободное место,
  они со смехом предлагали его друг другу. Один парень
  сел и шутливо предложил девушке сесть ему на колени.
  Она присела на минутку и при этом кокетливо спросила:
  - Естем ценжка?
  На что тот мгновенно ответил:
  - О, то есть слодкий ценжар!
  У меня обычно получалось погрубее. Как-то мы
  гуляли в Голосеевском лесу. Какая-то девушка никак не
  16
  могла заставить свою большую собаку перебраться через
  низенькую, по колено, ограду. Я поспешил к ней и
  подсадил собаку. Потом обратился к девушке: "Вас тоже
  подсадить?" Лёля пробурчала: "Ох, этот Генька, он как
  настоящий француз - не может, чтобы не...".
  Вообще-то я избегаю резкие формулировки.
  Вместо "здесь ошибка" говорю "здесь не совсем точно"
  и т.п. На этом и погорел однажды. Будучи в концерте без
  Люси, встретил в фойе свою сотрудницу и говорил с
  нею. Подошли мои отдалённые знакомые, я её
  представил. Они спросили: "Это ваша супруга?" - и я
  ответил: "Не совсем". Можете представить реакцию с
  обеих сторон.
  Собираясь, мы часто играли в шарады. Самая
  смешная была "Фиг-вам", самая оригинальная - "Галимать-я", когда Рита Шанина, Галина мама,
  продемонстрировала сразу все три слога.
  На именинах неизменным тамадой был Юра
  Шанин. Он говорил: "Что бы это были за именины, если
  бы не было подарков! И что бы это были за подарки,
  если бы они не были скромными..."
  На одном нашем новогоднем маскараде брат Толи
  Миша, тоже художник, изображал бродячего
  вырезывателя силуэтных портретов. У него был лоток с
  ножницами и цветной бумагой и плакатик: "ВЫРЕЖУ
  ВСЮ СЕМЬЮ". И таки похоже вырезывал!
  А наш малолетний сын ни за что не хотел
  садиться в автобус, на котором было красивыми буквами
  написано: "Этот автобус изготовлен из металлолома,
  собранного пионерами 25-й школы".
  17
  Диссертацию я защищал во время суматохи по
  поводу предстоящего столетнего юбилея Ленина. Я
  обьявил, что на защите скажу, что я посвящаю свою
  диссертацию юбилею великого вождя и учителя всего
  человечества. Пусть попробует кто-нибудь
  проголосовать против! Но всё-таки я не применил это
  мощное оружие.
  По приезде моём из Москвы мы отмечали защиту
  в домашней обстановке. На середину комнаты
  вымаршировал пионерский отряд в следующем составе,
  все в пионерских галстучках (где они их взяли?!): Юра
  Шанин с детским флажком; Лёва Фиалков с горном из
  свёрнутой газеты; высоченная Галя Шанина в куцой
  юбочке и с кокетливым бантом на макушке; Юра
  Фиалков с барабаном (картонная крышка от торта на
  тесёмочке). Мужчины в подкатанных брюках,
  изображающих короткие штанишки и открывающих
  носки с резинками. Затем, как принято, на разные голоса
  декламировалось сочинённое конечно же Юрой
  приветствие, и мы все валились на пол от хохота. Я
  запомнил несколько строф:
  ... Знают, знают все ребята - :
  Дядя Геня конспиратор:
  Никому не говоря,
  Защитился втихаря.
  И ещё:
  Все ребята, без сомненья,
  Уважают дядю Геню,
  Потому что он знаком
  С плоскошпиндельным станком.
  Дядя Геня, все ребята,
  От Игарки до Москвы,
  Все мечтают стать когда-то
  Вот таким же, как и вы!
  18
  Мы были уже не молоды, мужчины лысели. Както у нас на тахте сидели рядом доктор медицинских наук
  Гелий Аронов, доктор технических наук Юрий Фиалков
  и кандидат медицинских наук Лев Фиалков. Кандидат
  физических наук Рафаил Деражне тут же сочинил
  эпиграмму:
  Три лысины сидели здесь в квартире;
  Я к ним подсел - и стало их четыре.
  Когда Люсин брат Марик женился, свадьбу
  справляли в ресторане на Выставке передового опыта.
  Там было два ресторана-близнеца - "Весна" и "Осень".
  Во втором ресторане тоже была свадьба, в тот же день и
  час. Одна пожилая пара спутала рестораны и пришла по
  ошибке к Марику. А ритуал был такой - как только
  открывается дверь, свадебный "зазывала" кричит: "А
  вот пришли самые-самые дорогие гости!", и оркестр
  начинает играть туш, и все смотрят, и прямо от двери
  лестница, и наверху стоят жених и невеста, и каждый из
  них думает, что это гости "от другой стороны". И этим
  людям ничего не отавалось делать, как подняться по
  лестнице и отдать жениху заветный конвертик. А без
  конвертика им уже на "свою" свадьбу не было хода, и
  они остались здесь, и сидели со всеми за столом, и
  прерзнакомились, и очень свадьбой остались довольны.
  Потом мы уехали в эмиграцию.
  Там было не столько много юмора, сколько много
  неожиданного. Первое яркое впечатление после
  пересечения границы - розовый маркер, которым
  отметили мою фамилию в списке.
  Второе яркое впечатление - пластиковые мешки,
  вставляемые в урны.
  Потом - цельнопластмассовые большие бутылки
  и тоже пластмассовые огромные мусорные контейнеры.
  19
  Первый конфуз и растерянность на территории
  Америки - вода, стоящая высоко в унитазе (я решил, что
  все они в аэропорту засорены), а потом таксофоны, сами
  разговаривающие с тобой человеческим голосом...
  Когда мы уже пообжились и встречали
  приехавшего Люсиного брата, его двенадцатилетняя
  дочка, глядя из окна автомобиля, удивилась: "Это такие
  огромные очереди за бензином?!" А посланная в
  супермаркет новоприехавшая Лена Харитонская, забыв
  купить сахар, смутилась и, решив сохранить лицо,
  пробормотала: "Сахара не было..."
  Общеизвестно, что язык эмигрантов часто
  представляет собой смесь родного и новоосваимого
  языков. Особенно это касается деловой терминологии.
  Это было и в компании, где я работал. В частности,
  вместо "цех" употребляли английское слово "shop". У
  нас работал один солидный и интеллигентный человек,
  кандидат наук, в Союзе он был архитектор. Как-то он
  хотел мне сказать, что одну работу можно будет сделать,
  когда в цехе не будет загрузки. И сказал: "Мы это
  сделаем, когда у нас будет окно в шопе". Потом увидел
  моё выражение лица и, покраснев, спросил: "Я, кажется,
  что-то не так сказал?" - и тут я уже не выдержал и
  рассмеялся.
  Для стариков-эмигрантов, желающих получить
  американское гражданство, вопросы на английском
  были камнем преткновения. Пользовались шпаргалками
  и зазубривали ответы. Одного спросили, какого цвета
  стены в комнате, а он, услышав слово "колор", бодро
  ответил "Красного, синего и белого", решив, что
  спросили про американский флаг.
  Одна эмигрантка, гордая своим знанием
  английского, увидев, как чихнула кассирша в магазине,
  20
  поспешила продемонстрировать эрудицию и вместо
  "Bless you", что примерно означает "Будьте здоровы",
  сказала с милой улыбкой "Fuck you" (... твою мать").
  Мы с Люсей раз проводили отпуск на Гавайях, в
  Гонолулу. Рано утром Люся вышла в гостинице на
  балкон и увидела, что на углу стоят три девочки
  соответствующего рода занятий и зазывающе машут
  ручками всем проезжающим машинам. Двух из них
  вскоре разобрали, а третьей всё не везло. И Люся за неё
  страшно болела и переживала. В конце концов девица
  увидела, что нет клёва, перешла улицу, спокойненько
  села в свою машину и уехала.
  К нам приехали в гости друзья с девятилетней
  девочкой. В Стэнфорде мы подвели её к роденовской
  скульптуре "Мыслителя". Она взглянула, сразу отошла и
  пробурчала: "Тоже мне... Трусы бы раньше надел, а
  потом думал!"
  В канадском городе Банф стоит резной и
  раскрашенный деревянный столб-тотем, под которым
  написано: "Этот мемориал поставлен в честь президента
  совета индейских племён провинции Альберта, Джерри
  Довганюка, в 1974 году."
  И под занавес - заметка в американской
  русскоязычной газете: "Согласно сообщению
  информационного агентства Fox, житель Канады Джон
  Кирк рыгнул в Ниагарский водопад без какого-либо
  специального снаряжения и спасательных средств и
  остался жив..."
  Такая вот моя биография. Генрих Ланда, 200
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"