Ланиус Андрей Валерьевич : другие произведения.

Капище

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В небольшом провинциальном городе объявился оборотень...

  
  
   1. ПЛОХИЕ ВЕСТИ С МАЛОЙ РОДИНЫ
  
   К сегодняшнему дню мы с Кларой готовились заранее, рассчитывая провести его так, чтобы каждая минута осталась в памяти надолго.
   Это был наш с ней особый, личный праздник - первая годовщина знакомства.
   Клара считает, что нас соединило само небо, и наша встреча была предопределена судьбой.
   Основных аргументов на этот счет у Клары два.
   Во-первых, по ее мнению, у нас редкие, притом созвучные имена.
   Клара и Краснослав, разве не так?!
   Краснослав - это я. Это старославянское, действительно редкое имя дал мне мой покойный ныне отец, который всю жизнь называл меня Славиком, как, впрочем, и все домашние, а также соседи и друзья дома.
   Клара на людях тоже зовет меня Славиком, Славой, а я ее - и на людях, и наедине, - Ларой, Ларочкой.
   Слава и Лара - не такое уж очевидное созвучие, верно?
   Второй "неотразимый" аргумент Лары: мы оба Стрельцы!
   Лично я к гороскопам равнодушен, но с Ларой по этому поводу не спорю.
   Если ей нравится, то пусть считает, что нас соединили звезды!
   Со своей стороны и лично для себя я объясняю прочность нашего союза иначе.
   Не вдаваясь в подробности, просто замечу мимоходом, что, как сценарист радио- и телевизионных передач на исторические темы, я всегда тратил львиную долю своего времени в поисках так называемых источников информации.
   Знакомство с Кларой, виртуозно владевшей пространством и закоулками Интернета, а вдобавок английским и французским, открыло передо мной новые творческие горизонты, не побоюсь этой нескромной гиперболы.
   Клара помогала мне охотно, с интересом, по склонности души, так что я вполне мог считать ее своей музой.
   Впрочем, зачем проверять гармонию алгеброй?
   Мы встретились и пришлись друг другу по нраву, вот и все!
   Мне все нравилось в Кларе, даже ее недостатки, если сейчас уместно вести об этом речь.
   Она среднего роста, в меру полновата, у нее красивые и глубокие серые глаза и аккуратная шапка волос золотистого оттенка. На ее гладкой коже задорно проглядывают золотистые веснушечки. Вот только характер золотым, пожалуй, не назовешь. Правда, со стороны может показаться, что другой столь же мягкой, тактичной и деликатной особы не сыскать. Она легко идет на мелкие уступки, но ни на йоту не отступит от того, что считает для себя принципиальным.
   Да, мне все в ней нравится, однако живем мы по-прежнему отдельно, хотя оба свободны и материально независимы.
   Лично я вовсе не против, чтобы предложить ей объединить наши судьбы и жилплощади.
   Загвоздка, очевидно, в моей природной лени.
   Чтобы совершить решительный шаг, мне всегда требовался некий импульс извне.
   Быть может, сегодняшнее празднество и даст такой импульс?
   Меня не покидало ощущение, что и Клара думает о том же.
   Что ж, впереди у нас еще полдня.
   Вечер тоже наш, как и ночь.
   Зря, что ли, во мне разгоралось предчувствие крутых перемен, с которыми мы встретим завтрашний день!
   Ну, а сейчас мы только-только уселись за праздничным столом в моей небольшой, пока еще холостяцкой квартире, где, однако, уже ощущалось влияние заботливой женской руки.
   Я поднял свою рюмку с коньяком и выдержал паузу, готовясь произнести многозначительный тост, когда раздалась трель междугородного телефонного звонка.
   Вообще-то, я не страдаю "телефонной болезнью", и легко мог бы проигнорировать звонок, прозвучавший в столь торжественную минуту.
   Но что-то заставило меня отставить рюмку, повернуться к тумбочке за спиной и взять аппарат.
   - Слава, ты? - донесся до меня через тысячу километров взволнованный и, как мне показалось, обескураженный чем-то голос моей мамы.
   Мама.
   Она звонила мне раз в месяц, и последний ее звонок состоялся ровно неделю назад.
   О существовании Клары мама даже не подозревала, поэтому поздравление как повод для звонка отпадало.
   Значит, у них там что-то случилось, в секунду пронеслось в моей голове.
   - Здравствуй, мамочка! У вас все в порядке?
   - Совсем ты нас забыл, Слава! - вздохнула мама.
   Это была святая правда. В Белособорске я не был уже четыре года, хотя и обещал навестить свою малую родину каждое лето. Обещал и в этом году, но июль уже катился к закату, а планы у меня пока были совсем другие.
   - Извини, дела, - пробормотал я.
   - Отложи дела, сынок! Выезжай прямо сегодня!
   - Да что случилось-то?!
   - Беда у нас! В музее произошло убийство, и твой брат оказался замешанным в этой страшной истории...
   - Алешка?! - не поверил я собственным ушам.
   - У них получается так, будто именно он открыл дверь служебного входа изнутри, какая глупость! Следователь взял у него подписку о невыезде и каждый день вызывает на допросы...
   Мама совсем разволновалась, и я принялся задавать уточняющие вопросы.
   Каждый мамин ответ лишь усиливал мою тревогу, а говорили мы четверть часа, прежде чем мне удалось составить картину произошедшего, в самом общем виде, разумеется.
   Наконец, я клятвенно заверил маму, что выеду вечерним поездом, и попросил передать Алешке, чтобы он держался молодцом.
   Из задумчивости меня вывел голос Клары:
   - Что произошло, дорогой?
   - Извини, милая! - выдохнул я. - Наш чудесный праздник придется перенести на другой день. Прямо сейчас я должен мчаться за билетом в город своего детства.
   - Что-то очень серьезное, да?
   - Более чем.
   - Это тайна для меня?
   - Нет, но очень долго рассказывать.
   - А ты просто повтори те слова, что сказала тебе мама.
   - Если я просто повторю, то ты, милая, решишь, что все мои близкие в Белособорске сбрендили. Нет, здесь без обстоятельного вступления не обойтись, а времени нет. Давай сделаем так. Сейчас я быстро сгоняю за билетом на вечерний поезд. Ты оставайся здесь. Как только я вернусь, мы с тобой детально побеседуем. Полагаю, у нас еще будет два-три свободных часа.
   Она помолчала немного, однако, как бы продолжая при этом наш разговор.
   Затем подняла на меня свои серые глаза:
   - Славик, у меня накопилось несколько отгулов. Я могу взять их прямо сейчас. Ты ведь давно собираешься познакомить меня с мамой, не забыл, дорогой?
   - Милая, я не забыл и даже был бы только рад, но не в этой ситуации. Это вовсе не увеселительная прогулка!
   - Почему не сейчас, Слава? - с вкрадчивым простодушием удивилась она. - Разве помочь твоему брату - не лучший способ произвести хорошее впечатление на всех твоих родных и друзей?
   В ее словах был резон, но...
   Клара по-своему истолковала мое молчание:
   - Если у них тесновато, или если их смутят наши с тобой отношения, то я могу остановиться в гостинице.
   - Не беспокойся на этот счет. Ладно, твое предложение принято! Но тогда я должен снова поговорить с мамой.
   Я взял трубку и набрал длинный номер:
   - Мама, это я! Нет-нет, ничего не изменилось. Просто хочу предупредить, что приеду не один. Нет, не с другом. Ее зовут Клара, она красавица и умница. Вот и посмотришь на нее! Никаких церемоний не затевай. Наш дачный домик еще цел? Вот и прекрасно! Попроси Алешу, чтобы встретил нас на вокзале.
   - Ой, Славик! - всполошилась вдруг мама. - Ведь Алеша запретил нам с Лилей сообщать тебе об этом ЧП. Ты уж меня не выдавай, сынок, не говори ему о моем звонке. Скажи, что просто приехал проведать нас всех и познакомить со своей невестой.
   - Ладно, мама! Не расстраивайся! Все будет хорошо!
  
   2. СЕМЬ ЧУДЕС ДРЕВНЕГО ГОРОДА
  
   Все же не зря я так пекся о билетах, - в кассе оставались места только в спальном вагоне.
   Впрочем, в данной конкретной ситуации это было даже кстати.
   Уединенность двухместного купе давало нам с Кларой возможность отметить наш праздник, ни в чем не сдерживая нашу фантазию, хотя и по другому сценарию.
   Я подумал также, что тему Белособорска надо закрыть до отправления поезда, притом, что у нас оставалась еще толика свободного времени, которое мы решили провести в небольшом кафе, расположенном на противоположной от вокзала стороне Лиговки.
   Если честно, то я никогда не рассказывал Кларе в подробностях ни о своих родственниках, ни о городе своего детства. Да просто не было подходящего повода к такого рода беседе. Конечно, какие-то сведения самого общего характера, по крайней мере, о маме и о брате я ей сообщил, так, между делом, мимоходом, но уж теперь-то, определенно, следовало расширить и уточнить эту, как бы ее назвать, базу данных.
   Я начал с напоминания о том, что Белособорск - город моего детства и моей юности, расположен на широте Украины, и, по нашим, северо-западным, меркам, имеет определенное отношение к югу.
   Впрочем, сам я, живя в этом городе, никогда не считал его южным.
   Зимой там нередко бывает так же слякотно, пакостно и холодно, как и в Питере.
   - Зато лето действительно роскошное, всегда, без исключений! - тут же успокоил я Клару. - Сама сможешь убедиться.
   Из Белособорска я уехал сразу же после окончания школы, в то же лето поступил в институт, и с той поры штамп о белособорской прописке в моем паспорте никогда более не возобновлялся.
   Сначала я навещал своих ежегодно, затем стал ездить через два года, а то и через три.
   Последний мой визит на малую родину состоялся четыре года назад, даже с хвостиком.
   С моей стороны, это, конечно, свинство чистой воды.
   Каюсь.
   Теперь о родственниках.
   Итак, моя мама - Людмила Николаевна - живет в семье моего младшего брата Алексея. Точнее,
   семья брата живет при маме.
   Маме 67 лет, здоровье у нее еще крепкое (тьфу-тьфу!), и она уве-ренно держит в руках бразды
   домашнего правления. Среди своих бесчисленных подруг, а также соседей и прочих знакомых
   матушка активно культивирует миф о том, что ее старший сын сделал в северной столице блестящую
   карьеру.
   Иногда мама присылает мне длинные письма, в которых рассказывает о маленьких семейных
   тайнах, а также о различных событиях из жизни моих бывших одноклассников и друзей юности.
   Отец мой, Иван Павлович, умер около восьми лет назад во сне. Друзья отца говорили, что Бог
   послал ему легкую смерть в награду, очевидно, за добросердечный и незлобливый характер.
   Он похоронен на старом белособорском кладбище.
   Брат Алексей на шесть лет младше меня. Мы абсо-лютно разные. Если поставить нас рядом,
   а затем поинтересоваться мнением случайных прохожих, то, уверен, никто не при-знает в нас
   родных братьев. Алешка на полголовы вы-ше - хотя и я отнюдь не карлик - и шире в плечах. Но он
   не богатырь, скорее увалень.
   Классический добряк, он генетически не способен причинить зло ни одному живому существу,
   включая братьев наших меньших. Очень многие из наших общих знакомых называют его
   человеком не от мира сего, но одни - с уважением, а иные и с насмешкой.
   У него редчайшая профессия: он специалист по истории восточнославянского язычества.
   Мир древних преданий, сказок, поверий, легенд, былин для него более реален, чем окру-жающая
   действительность.
   - Любопытно, что вы оба избрали историческую стезю, - заметила Клара, слушавшая очень внимательно и не перебивавшая меня до этого момента.
   - Нет, давай все же проведем четкое размежевание, - возразил я. - Тебе ведь известно, что я не считаю себя историком. Я журналист, литератор, интересующийся историческими персонажами с позиций сегодняшней сумятицы. Знаешь ты и о том, что я умею выстраивать самые невероятные версии былых событий, для чего требуется определенная игра воображения.
   Другое дело Алексей! Это строгий ученый, фанатик факта, убежденный последователь своей научной школы! Его основная тема - археологические находки и культовые сооружения, возведенные в те загадочные времена, когда в наших палестинах вообще не существовало никакой письменности!
   - Так он изучает культ Перуна? - уточнила моя любимая женщина, широта познаний которой подчас ставила меня в тупик.
   - Нет, то, что было еще раньше, задолго до Перуна!
   - А разве до Перуна было что-то еще? - наморщила она свой симпатичный лобик.
   - Милая, по-моему, мы сильно отклонились куда-то в сторону, - заметил я, - притом, что это не моя тема. Если тебя действительно интересуют подобные вещи, то ты сможешь совсем скоро обсудить их с Алексеем. Благо, он - прирожденный лектор, и умеет держать аудиторию под напряжением. Только советую заранее продумать формулировку своих вопросов.
   Добряк-то он добряк, но коллегу, по невеже-ству перепутавшего каких-нибудь древних идолов,
   мо-жет стереть в порошок. Фигурально, разумеется. В филологическом споре его язычок становится
   беспощад-ным и острым как бритва.
   - Алексей - старший научный сотрудник музея, расположенного в глубине дендрологического парка
   "Диана", - продолжал я. - Именно там и произошло убийство. Но о нем мы поговорим чуть позже,
   после того, как я закончу вступительную часть...
   Жена Алексея - Лиля - учительница русской ли-тературы. Лиля и Алексей - родственные души.
   Ли-ля - тихая и скромная, но отнюдь не безответная. Иногда в ней словно бы клокочет некий вулкан.
   Ученики доводят ее до слез своим незнанием текстов оте-чественных классиков и корифеев.
   Наконец, Настенька - дочь Алексея и Лили, моя родная племянница. Пожалуй, о ней я не могу сказать ничего определенного. Когда я видел ее в последний раз, это была довольно бойкая голенастая девчушка тринадцати с лишним лет. А сейчас ей без малого во-семнадцать. Невеста. Четыре года в ее возрасте - целая эпоха. Совершенно не представляю, что за личность из нее получится.
   - Я и раньше чувствовала, что у тебя очень симпа-тичные родственники, - отозвалась Клара. - Что же приключилось с Алешей? Кстати, не буду возражать, если ты добавишь мне вина.
   Я налил в наши фужеры еще немного "Мерло", мы пригубили, затем я произнес тоном прорицателя:
   - Ты спрашиваешь, что приключилось с Алешей? Этого не понять тому, кто ничего не знает о семи чудесах нашего древнего Белособорска.
   - Чудеса? Да еще целых семь?! - подивилась она. - Что ж, давай-ка, проверим их на прочность.
   - Первое чудо - это речка Ракидон, пересекающая город с запада на восток. Она неширока, но необыкновенно живописна, особенно в лунную ночь. Жаль, что ее не видел Куинджи.
   Выше по течению, примерно в трех километрах от западной границы города, к реке примыкают так называемые Старощанские болота, совершенно непроходимые и незамерзающие даже в лютый мороз, благодаря подземным теплым источникам.
   По меньшей мере, половина горожан уверена в том, что в глубине болот до сих пор обитают гигантские крокодилы.
   - О боже! - содрогнулась Клара, никак, похоже, не ожидавшая такого рода новости.
   - Во всяком случае, в парковом музее выставлено чучело крокодила, который был застрелен на берегу Ракидона в середине 19-го века, то есть, по историческим меркам, буквально вчера! И это никакой не розыгрыш, а подлинный факт, зафиксированный архивным полицейским протоколом, к которому приложены показания двух десятков свидетелей!
   - По-моему, ты все-таки меня разыгрываешь! - сощурилась Клара.
   - Спросишь Алексея! Он специально изучал материалы на эту тему и утверждает, что они абсолютно достоверны! - Я соединил ладони перед собой. - Итак, речка Ракидон вместе с теплым болтом - это первое чудо Белособорска. Второе чудо - гранитный остров посреди реки. Своими очертаниями он удивительно напоминает гигантского крокодила, наполовину всплывшего из-под воды.
   - Опять крокодил! - всплеснула она руками.
   - Вообще-то, в нашем славном граде этого словечка не любят, - заметил я. - Добрые горожане предпочитают формулу "речной зверь". Запомни, пожалуйста! Соответственно, уникальный природный объект посреди реки называется островом Речного Зверя. Не буду сейчас рассказывать о нем подробно, потому как на днях, быть может, завтра, ты увидишь его собственными глазами и сама оценишь всю его жуткую прелесть!
   - Знаешь, милый, я потихоньку начинаю верить, что ваш Белособорск действительно наполнен удивительными чудесами!
   - Не сомневайся! Однако продолжим наш историко-этнографический экскурс. Надо сказать, дорогая, что местность, на которой расположен Белособорск, имеет четко выраженный равнинный рельеф. У нас любой холм чуть выше песочницы называют горой. Две таких приметных горы расположены на левом бе-регу Ракидона. Одна из них называется Белой, оттого, наверное, что на поверхность выходят пласты извест-няка. Именно на Белой еще чуть ли не со времен пер-вого крещения Руси поднялся собор. Тоже белый, с зо-лочеными куполами, он был виден в хорошую погоду за десятки километров. Этакий сухопутный маяк для всей округи. Тут пролегли торговые пути, стали селить-ся ремесленники... Так и возник город. А собор, кстати, красуется на горе до сих пор, хотя и перестраи-вался несколько раз. Ты его увидишь и оценишь сама. - Я кивнул на фужеры, мы выпили еще по глотку, после чего я про-должил: - Выше по течению, как раз напротив острова Речного Зверя, нахо-дится другая "гора" - Папоротниковая.
   Лет триста назад новый хозяин Белособорска граф Половецкий возвел на Папоротниковой горе дворец, а вокруг устроил парковую зону, которую назвал в честь своей жены "Дианой". Дорогая, ты следишь за ходом моей мысли? Белая гора с древним собором - это третье чудо, а Папоротниковая гора вместе с дворцом и прилегающим дендрологическим парком - четвертое. Кстати говоря, дворец давно уже служит как музей.
   - И, как я понимаю, именно в нем произошло то событие, к обсуждению которого мы постепенно приближаемся? - не отказалась от возможности поерничать Клара.
   - Ты попала в самую точку! - кивнул я. - Более того, пятое и шестое чудо - это экспонаты музея. Начну, пожалуй, с перстня Старого Хранителя. Это такой серебряный перстенек, который состоит из семи разборных элементов. Шесть из них изображают в стилизованном виде извивающегося речного зверя. Седьмой элемент - круг с волнистыми линиями, символизирующий солнце. Перстень легко собрать, и тогда получится композиция из переплетающихся ящеров, пытающихся проглотить светило. Но стоит покатать собранный перстень между ладонями, как он легко рассыпается на элементы. Существует предание, согласно которому, только избранный может собрать этот перстень так, чтобы он представлял собой единое целое.
   Другой замечательный экспонат - это бронзовый охотничий капкан в форме крокодиловой пасти, полость внутри которой в точности соответствует размеру человеческой головы.
   Капкан, похоже, не вызвал у Клары особого интереса.
   А напрасно! Про это чудесное изделие следовало бы поговорить подробнее...
   - Если я правильно поняла, все эти чудеса, так или иначе, привязаны к реке? - спросила Клара.
   - Точнее, к Речному Зверю.
   - Постой! Ты назвал шесть чудес. А где же седьмое?!
   - Седьмым чудом является существо, известное у нас как белособорский оборотень! - мрачно изрек я. Тут выдержка мне изменила, и я добавил, нарушая продуманную схему моего рассказа: - Этого оборотня мой брат Алексей, строгий ученый-материалист, видел в музее собственными глазами в тот момент, когда произошло убийство. Оборотень, понятное дело, никаких следов не оставил. А потому подозреваемым номер один в убийстве стал Алексей, притом, что в тот вечерний час других сотрудников в музее не было, кроме него и зверски убитой вахтерши.
  
   3. БЕЛОСОБОРСКИЙ ОБОРОТЕНЬ
  
   - А ты правильно сделал, что сначала рассказал мне про семь чудес Белособорска, - сказала Клара. - Теперь я не удивлюсь и вашему оборотню. Наверное, он тоже какой-то особенный?
   - Ты зришь прямо в корень! - кивнул я. - Других таких существ, думаю, нет более нигде на планете. Ибо наш белособорский оборотень это некий симбиоз крокодила и волка. От крокодила у него туловище, пасть и лапы. От волка - когти, уши и мощный загривок, покрытый рыжей шерстью и придающий оборотню своеобразный "горбатый" силуэт. По некоторым сведениям, он умеет перемещаться на двух задних лапах, и тогда делается похожим на человека, но человека карикатурного, каких нет в природе.
   Вообще-то, о нем, этом чудище, существует великое множество преданий и легенд, уходящих далеко-далеко вглубь веков. Некоторые из этих мифов явно противоречат друг другу. Насколько мне известно, Алешка капитально занимался этим фольклором и даже подготовил толстенную монографию, вот только не знаю, сумел ли он ее издать. Ведь там добрых тысяча страниц, не меньше. Но ты, милая, не волнуйся, я не собираюсь пересказывать тебе весь этот массив, а расскажу только один наиболее популярный сюжет, каких он запомнился мне еще в отрочестве...
   Но сначала поднимем бокалы за наш праздник, за то, чтобы он всегда оставался с нами!
   Клара поддержала тост, и я приступил к повествованию, о котором не вспоминал уже лет двадцать.
   - Наш древний Белособорск, дорогая Ларочка, имеет очень непростую историю. Двести лет он находился в составе Литвы, еще двести - под властью Польши и лишь в середине 18-го века, так и не поддавшись ни ополячиванию, ни окатоличиванию, вернулся в лоно матушки-России. Именно тогда владетелем города, с его окрестными местечками и деревеньками, стал граф Василий Половецкий, отличившийся в ходе так называемой Второй русско-польской войны. Незадолго до этого граф женился на родной племяннице влиятельного придворного Диане Львовне и был счастлив в своем браке. По тогдашнему обычаю, аристократы зимой жили в Петербурге либо в Москве, а летом выезжали на природу, в свои поместья.
   Осмотрев свою новую вотчину, Василий Половецкий решил возвести достойный его положения дворец на Папоротниковой горе, а вокруг разбить парк по всем канонам декоративно-садового искусства.
   Строительство еще не началось, когда к графу явилась древняя старуха и суровым голосом возвестила, что если тот хочет избежать множества несчастий, то должен незамедлительно отправиться на поклон к волхву-чародею, чей скит находится в лесу за Старощанскими болотами.
   Граф хотел что-то уточнить, поднял глаза на старуху, а той уже и нет, словно испарилась!
   Половецкий не страдал склонностью к суевериям, но все же отправился к отшельнику - просто из любопытства: мол, что за волхв-чародей обитает на его землях?!
   С трудом отыскал он в дремучем лесу вросшую в землю избушку.
   Навстречу ему вышел благообразный старец с длинной седой бородой и лучистыми синими глазами, которые словно прожигали насквозь.
   Старец опирался на посох какой-то странной волнистой формы.
   Приглядевшись, граф понял, что посох изображает стилизованную ящерицу, а набалдашник - ее разверстую пасть.
   И сказал ему отшельник:
   "Ты, граф, в наших местах человек новый, и, должно быть, еще не слышал про белособорского оборотня. А может, и слышал, да не придал значения"...
   "Я давно вышел из возраста, когда интересуются сказками нянечки", - ответил граф.
   "Беда в том, человече, что оборотень уже находится рядом с тобой", - с выражением печали молвил старец.
   Его уверенный тон и ясный, чистый взор привели графа в невольное смущение, но все же он усмехнулся:
   "Любопытно было бы узнать, кто же это?"
   "Это Гавиали, итальянский архитектор, который приехал в твой дом только вчера", - без тени сомнения произнес старец.
   Граф занервничал:
   "Гавиали - образованный, милый человек, имеющий безупречную репутацию! Мне его рекомендовал князь Долгополов, которому он удачно спроектировал усадьбу под Москвой".
   "Того Гавиали уже нет в живых, - покачал головой старец. - Его убили по дороге в Белособорск. Оборотень принял его облик и явился в твой дом, располагая подлинными документами чужеземного архитектора".
   "Почему я должен верить во все эти нелепицы?!" - уже в гневе вскричал Половецкий.
   "Возьми этот перстень и после захода солнца прикоснись им на миг к тому, кого считаешь архитектором, но так, чтобы тот не заметил твоего движения. Более не предпринимай ничего. Если то, что ты увидишь, хоть в чем-то тебя убедит, то приходи ко мне снова, когда захочешь, и мы продолжим нашу беседу. Перстень можешь пока оставить у себя"...
   Уже назавтра утром граф снова был у старца.
   "Как мне поступить с этим страшным существом?! - воскликнул он. - Что ему требуется от меня, почему он пробрался в мой дом?!"
   "Не беспокойся, граф, я научу тебя, как избавиться от оборотня, - молвил старец. - Но сначала отвечу на твой второй вопрос... В том зеленом и тихом уголке, где ты собираешься обосноваться, человече, обитают тени забытых ныне богов. Но после них остались святыни, сохраняющие свою ценность. Ответственность за судьбу этих святынь несут Хранители. Это мирные и скромные люди, которые стараются держаться подальше от мирской суеты. Хранители никому не причиняют вреда. Лишь посягательство на святыни превращает Хранителя в карающий меч!"
   "Ты, старец, и есть Хранитель?" - догадался граф.
   "Один из Хранителей", - кивнул тот.
   "Кому же понадобилось покушаться на святыни забытых богов?" - сощурился граф.
   "Кроме нас, Хранителей, о древних богах знают Менялы - люди, лишенные не только святости, но и совести. Знают они и о том, что в святынях сокрыта мощь, которая позволяет повелевать другими людьми. Но Менялы предпочитают действовать чужими руками. Их орудия - оборотни, теперь ты понял?"
   "Но я-то здесь при чем?!" - воскликнул граф.
   "Ты, человече, затеваешь большое строительство по берегу Ракидона, в заповедных местах, - сказал старец, не сводя с собеседника взгляда своих пронзительных синих глаз. - Невольно, сам того не ведая, ты можешь открыть дорогу к святыням. Именно этого и ждут Менялы, пославшие к тебе оборотня под видом чужеземного архитектора, который стал бы тайно направлять тебя на эти пути, не вызывая ничьих подозрений".
   "Но я уже не могу отступить! Я поведал о своих планах даже матушке-императрице, и она вполне одобрила мои намерения!"
   "Тебе и не нужно отступать, - огладил бороду старец. - Возводи дворец, разбивай парк, как задумал, но только выполни несколько простых условий, которые обезопасят тебя и твою семью. Об этом мы с тобой еще успеем поговорить. Но сначала надо извести оборотня, а еще лучше, выведать через него имя того Менялы, который тайно владеет всем Белособорском. Ибо поймаешь одного оборотня, Меняла пошлет другого. Надо ловить самого Менялу! Он настолько хитер и искусен, что никто из нас, Хранителей, не знает его ни в лицо, ни по имени. А вот Меняла знает всех нас наперечет! Да-да, граф, твоя власть велика, а его власть беспредельна! И если ты не найдешь и не одолеешь этого Менялу, то еще много несчастий выпадет и на твою долю, и на долю твоих потомков. Однако не будем забегать вперед, тем более что запас времени у нас еще есть. Сейчас твоя главная задача, граф, ничем не выдать себя перед лже-архитектором, чтобы он даже не догадывался о том, что разоблачен. Сходи также на Ярмарочную улицу, в мастерскую медника Григория, покажи этот перстень и закажи капкан на оборотня. Григорий знает, и все сделает в лучшем виде"...
   Тут я взглянул на часы и понял, что если хочу завершить эту историю сегодня же, за столиком кафе, то должен излагать ее в виде тезисов.
   - Вообще, скоро дело делается, да не скоро сказка сказывается... Далее наша история снова распадается на версии. Но если не вдаваться в подробности, то основные ее пункты сводятся к следующему...
   Граф с помощью капкана в виде крокодиловой пасти все же разоблачил оборотня и расправился с ним, как тот того заслуживал.
   Граф построил дворец и разбил парк, но Менялу, увы, так и не вычислил.
   А вот таинственный Меняла, похоже, был более информирован и не простил графу его договора с Хранителем.
   Как-то осенью, когда граф был на охоте со всей своей свитой, в его доме произошла ужасная трагедия.
   Жену графа, в честь которой был назван парк, нашли на лужайке за дворцом со страшными ранами на шее.
   Характер этих ран не оставлял сомнений в том, чьих рук, вернее, чьих когтей, это дело.
   Вот тут-то граф поклялся, что непременно найдет и накажет Менялу, пускай бы даже пришлось истратить для этого все свое состояние.
   Кто знает, может, и исполнил бы граф свою клятву, но вскоре, ранней весной, когда повеяло первым теплом, стряслась новая беда.
   Кто-то из прислуги переходил реку как раз перед дворцом и уже у самого берега провалился в запорошенную снегом полынью.
   Граф был первый, кто заметил тонувшего через окно дворца.
   Он тут же выскочил наружу, как был, легко одетый, бросился на помощь и сам оказался в ледяной воде.
   Сбежались люди, спасли обоих, но граф сильно простудился, и ему день ото дня становилось все хуже.
   И вот, почувствовав, что приближается его последний час, граф, собрав все силы, вышел из комнаты на балкон, откуда открывался вид на лужайку, где стояло бронзовое изваяние графини в виде охотящейся Дианы, и на реку, где уже вскрылся лед.
   Погода стояла жуткая, шел мокрый снег, свистел ветер, на остров Речного Зверя наползали крошащиеся льдины...
   И закричал тогда граф, обращаясь в сторону Старощанского леса:
   "Старец-Хранитель, слышишь ли ты меня?!"
   Тотчас на вершине острова возникла благообразная фигура с длинной бородой, развевающейся на ветру.
   И взмолился граф:
   "Послушай, Хранитель! Я знаю, что ваш род обладает чудодейственной силой! Ты почти всемогущ! Прошу, продли мне жизнь хотя бы до осени, чтобы я мог изобличить и покарать истинного убийцу моей жены! Не могу же я предстать перед своей возлюбленной Дианой, сетуя, что она так и осталась неотомщенной! Помоги мне, жрец забытых богов! А взамен проси что угодно, хоть мою душу!"
   Старец находился на значительном удалении, но граф ясно видел его синие глаза и внятно слышал голос, хотя тот говорил, не напрягаясь.
   "Мне не нужна чужая душа. Да и могущество мое не так велико, ведь я не Творец! Но все же я помогу тебе, человече, пускай и не так, как ты о том просишь. Ты останешься на земле, но в виде бесплотного духа, и уже никогда не сможешь поднять оружие против злодея. Зато ты обретешь дар все видеть и слышать, повсюду незаметно проникать. Рано или поздно найдется смельчак, который бросит вызов темной силе. Тебе будет дано помочь этому смельчаку. Но только один-единственный раз, крепко запомни это! Если твоя помощь окажется удачной, заклятие с тебя будет снято, и твоя душа воспарит на небеса. Но если, граф, ты поторопишься либо ошибешься, если злодей снова возьмет верх, то скитаться тебе по аллеям парка до скончания веков! Помни: только одна попытка! Согласен ты на такое условие?"
   "Благодарю тебя, старче!" - воскликнул граф, а уже через минуту упал на руки подбежавших слуг и испустил дух.
   Но уже назавтра поползли слухи, будто безмолвную тень графа в шляпе с пером и с боевой шпагой на боку видели то в одной, то в другой аллее парка...
   - Вот такая история приключилась либо могла приключиться в нашем славном Белособорске в былые времена! - этим восклицанием я завершил, наконец, свой рассказ.
   - В этой истории действуют аж четыре мистических персонажа! - заметила Клара. - Кроме оборотня, еще бесплотный дух графа, а также некий Хранитель и совсем уж таинственный Меняла.
   - Неважно! - пожал я плечами. - Все же самым популярным героем городского фольклора, как ни крути, остается оборотень, ибо он появлялся в нашем городе еще не раз.
   - Значит, граф так и не использовал своей единственной попытки?
   - В том-то и штука!
   - А что стало с перстнем и капканом?
   - Это поразительно, но они прошли через все войны и потрясения и сохранились до наших дней, но уже в виде экспонатов музея. Перстень представлен в разобранном виде. По легенде, он распался на части после физической смерти графа, и обретет свою целостность лишь после того, как дух графа посредством избранного смельчака покарает Менялу. Между прочим, еще в дни моей юности в любом городском киоске можно было купить сувенир "Перстень Старого Хранителя", или, как его еще называли, старого волхва. Семь элементов, из которых требовалось собрать единое целое. Утверждали, что это точные копии музейного экспона-та. Сувениры делались из латуни, бронзы, прочих спла-вов, даже из пластмассы. Порой весь город охватывала повальная эпидемия - народ часами пытался собрать эту, на первый взгляд, простую головоломку. Некоторым будто бы удавалось. Но стоило такой перстенек покатать между пальцев, как он снова рассыпался на витки-ящерицы. А должен был си-деть как литой... Словом, секрет так и остался неразга-данным. Зато с капканом - никаких загадок. По воскресеньям, когда в музее собирается особенно много посетителей, специальный служитель демонстрирует работу этой чертовой машинки. Стекла дрожат! Механизм работает как часы, а ведь ему уже два века! Представляю, что станет с оборотнем, если он угодит в ловушку!
   - И ты видел этот капкан собственными глазами?
   - Десятки раз! Представь себе вот такие бронзо-вые челюсти, - я расставил руки подобно рыбаку, по-хваляющемуся крупной добычей, - усеянные рядами острых зубьев. Натуральная крокодиловая пасть. Каж-дая челюсть заканчивается полукольцом. Взявшись за эти полукольца, два человека, именно два, поскольку в одиночку с этим не справится никакой геркулес, заводят капкан, имеющий три статичных положения - на 90, 120 и 180 градусов.
   Теперь стоит только освободить защелку, как челюсти захлопываются со страшной силой - бац! - Увлекшись, я сшиб обе ладо-ни над столом.
   С соседних столиков на нас покосились.
   Клара провела своей ладошкой по моей руке:
   - Теперь, когда вступление закончено, ты можешь повторить мне слова своей мамы?
   Я снова посмотрел на часы:
   - Мама говорила мне с чужих слов, передала те слухи, которые циркулируют в среде ее подруг. Алексей на эту тему дома вообще не говорит, отмалчивается. Мама - человек очень справедливый, но субъективный. Ведь она всерьез убеждена, что где-то в Москве, в Кремле, есть большая и светлая палата, в которой собраны все законы, в том числе главный закон, гласящий: "Алексей Голубев из Белособорска ни в чем и никогда не может быть виноват, потому что он честный и порядочный гражданин". Надо лишь, чтобы в эту палату вошел неподкупный Блюститель закона, открыл этот закон и велел бы строго указать нашим городским властям: "Немедленно оставьте Алексея в покое, и объявите всем, что на нет никакой вины!" Да, именно таким образом, с точки зрения матушки, должно быть восстановлено честное имя ее сына и моего брата. Других вариантов для нее попросту не существует!
   - А ты? - спросила Клара. - Ты веришь в брата?
   - Могла бы и сама догадаться. Как и всякий жи-вой человек, он, конечно, тоже может наломать дров. Но лишь по неосторожности либо в силу стечения обстоятельств. Однако здесь, как мне представляется, что-то другое... Что? Не будем сейчас гадать.
   - А можно задать тебе прямой вопрос? Твой Алек-сей не балуется травкой?
   - Нет, абсолютно. И пьет крайне умеренно.
   - Но ведь ты не видел его четыре года.
   - Но рядом с ним есть мама. Она давно подняла бы тревогу, ес-ли бы хоть что-то было не так. Думаю, нам не надо выстраивать сейчас шаткие гипотезы на песке. Здесь тот случай, когда утро точно вечера мудренее. Утром на вокзале нас встретит Алешка, вот прямо там мы его с тобой как-нибудь и расколем вдвоем.
   - Наверное, это и вправду лучший вариант, - вздохнула Клара и подняла на меня глаза. - Мы вытащим его, Славик! У тебя ведь уже есть какая-то задумка, да? Я же чувствую!
   - У меня в Белособорске есть друг, Клара. Настоя-щий друг, хотя мы тоже не виделись много лет, гораздо больше четырех. Мы подружились еще в шестом классе. А зовут его Владимир Дрючков. Школьное прозвище - Дрючок. Вообще, нас было пятеро неразлучных друзей, так называемая "хмельная компания", хотя вино тут не при чем. Откуда такое название - рас-скажу как-нибудь после. Впрочем, компания давно распалась, и по-настоящему близким другом остался для меня только Вовка Дрючков.
   - И кто же он в вашем городе, этот твой Вова Дрючков?
   - Полковник Владимир Дрючков - начальник местной милиции! - отчеканил я.
   - Что-о?.. Ах, ты! - Клара шутливо погрозила мне ку-лачком. - И как не стыдно, имея такого друга, пугать бедную женщину жуткими легендами?!
   - То-то мне и тревожно, что он молчит, - признался я. - Будь Алексей чист, Вовка уже давно нашел бы способ успокоить матушку... - И тут я вдруг понял одну простую вещь: - Ведь первым мне должен был позвонить Вовка! Вовка, а не мама! Но он почему-то не позвонил...
  
   4. БРАТ АЛЕКСЕЙ
   В Белособорск мы прибыли около восьми утра. Стоянка поезда - десять минут. День начинался суб-ботний и обещал быть солнечным. Да и вообще, в на-шем славном Белособорске, лежащем почти на тысячу километров южнее Москвы, последняя декада августа, как правило, бывает погожей.
   В вокзальной сутолоке я не сразу разглядел Алешку. Но вот мой взор выхватил из толпы его внушительную фигуру, облаченную в выходной костюм и белую рубаш-ку с галстуком, - не иначе, мама заставила принаря-диться. На его физиономии сияла широкая улыбка, эта-кий образчик беззаботности. Но я-то знал, что подоб-ной улыбкой братец обычно маскирует свое смятение.
   Я спрыгнул на перрон, помог спуститься Кларе, снял сумки, а еще через полминуты мы с Алешкой ока-зались лицом к лицу.
   - Ну, здорово! - поприветствовал я его.
   - Здорово! - в тон ответил он.
   Мы обнялись, прижавшись щекой к щеке. Затем я представил ему свою спутницу.
   Алексей принялся делать Кларе какой-то витиева-тый комплимент, но, запутавшись, закончил его взма-хом руки: мол, красота не нуждается в толковании. Ка-валер из него неважный. Но Клара ему понравилась. Это было заметно.
   Я всмотрелся в Алешку пристальней, и внутри у меня защемило. Брат сильно сдал за те четыре года, что мы не виделись. Полысел, в лице появилось что-то ус-талое, тревожное. Рановато бы ему превращаться в ста-рую развалину.
   Впрочем, да я ведь и сам не стал за это время моложе.
   На перрон со стороны привокзальной площади вдруг хлынула густая толпа. Нас теснили и сдавливали со всех сторон. Что за демонстрация такая, откуда вдруг столько народу?!
   Ах, да, вспомнил я, ведь сейчас должна подойти утренняя электричка на Фуров!
   Между тем, надо было немедленно переговорить с Алексеем о главном.
   Я указал ему на самую тя-желую сумку:
   - Хватай поклажу, господин гуманитарий!
   - Только ради твоей прекрасной спутницы, госпо-дин домашний любимчик! - парировал он и, подхва-тив сумку, будто пушинку, как бык ринулся через тол-пу. - Айда скорее на автобус, пока не подошла элек-тричка, а то не втиснемся!
   - Алеша, притормози! - бросил я ему в спину. - Плевать на автобус!
   Он послушно свернул к багажному отделению, где сейчас не было ни души, и поставил сумку у стены. Здесь мы сошлись в кружок.
   - Алексей, расскажи коротко и связно, что про-изошло? - Я посмотрел ему в глаза. - Быть может, до-ма знают не все, поэтому я и предлагаю поговорить на природе. Клары не стесняйся, это свой человек. Я пол-ностью ей доверяю. И тебя призываю к тому же.
   Алексей снова широко улыбнулся. Не без тревоги я вдруг осознал, что эта его улыбка меня пугает.
   - Ты спрашиваешь, что произошло? - В его голо-се явственно слышались торжествующие нотки. - А случилось то, что я, может, близок к крупному науч-ному открытию. - В его глазах вспыхнули знакомые мне сумасшедшие огоньки: - Быть может, историю всего нашего края, а то и отечества придется писать с чистой страницы!
   - Погоди, братец! Какая история?! Я хочу знать, что случилось в музее.
   - Ах, в музее... - Он сразу обмяк, будто перенесся с небес на грешную землю. - Ну, понимаешь... - Дос-тал сигаретку, оторвал фильтр - еще один признак сильного волнения - и закурил. Искоса посмотрел на меня. - Ага, теперь я понимаю, почему ты приехал. Мамаша панику подняла. Позвала практичного и хо-рошо знающего жизнь Славочку на помощь. Только я ни в чьей помощи не нуждаюсь. Милиция найдет ви-новных и во всем разберется. А Галине Андреевне ни-чем уже не поможешь.
   - Лешка, не изображай киношного чудака-про-фессора, - попросил я. - Перед Кларой неудобно. Расскажи в самых общих чертах, что произошло, а подробности обмозгуем после.
   - Ладно, все равно ведь не отвяжешься, - буркнул он. - В общем, в прошлую пятницу я допоздна задер-жался на работе. Делал выписки из источников, ну, и увлекся. Вдруг зазвонил внутренний телефон. Я машинально взглянул на часы: стрелки приближались к десяти вечера. Звонить могла только Галина Андреевна - дежурный вахтер. Кроме нас двоих в музее давно уже никого не было. Я так и решил, что она хочет напомнить мне, что уже поздно и пора идти домой.
   Я снял трубку и услышал какой-то странный, даже пугающий звук, похожий на хрип задыхающегося человека.
   "Галина Андреевна, с вами все в порядке?!" - спросил я, припоминая, что у нее больное сердце.
   Ответом мне был еще один странный звук, который я назвал бы рычанием.
   Это продолжалось несколько секунд, затем связь оборвалась.
   Мне не оставалось ничего другого, как самому отправиться на пост дежурного.
   - Расположение помещений в нашем музее-дворце таково, Клара, - Алешка повернулся к ней, - что, спустившись по служебной лестнице вниз, я оказался в конце главного коридора первого этажа. Вообще-то, вестибюль делит коридор пополам, но пост дежурного находится несколько в глубине, у парадной лестницы, так что видеть я его не мог. Зато я отлично видел существо, которое находилось в дальнем от меня конце коридора.
   Это был наш легендарный оборотень, точно такой же, как на картине местного художника 19-го века Николая Самохвалова, которого наши горячие головы называют "белособорским Брюлловым".
   Эта картина, висевшая в вестибюле, тоже была перед моими глазами, так что я имел полную возможность сравнивать.
   Оборотень-крокодил с волчьим загривком смотрел прямо на меня, раскачиваясь на своих мощных лапах.
   Затем он повернулся ко мне боком, как бы демонстрируя себя во всей красе.
   Еще через несколько секунд он медленно затрусил к повороту в дальнем конце коридора.
   Никаких агрессивных намерений на мой счет он не обнаруживал, и, наверное, это придало мне храбрости.
   Напротив меня на стене висел противопожарный щит.
   Я сорвал с него багор, ведь в вестибюле находилась Галина Андреевна, наверняка, нуждавшаяся в моей защите, и двинулся вперед, вдогонку за этим ряженым крокодилом, которого, как мне почудилось, подзывал к себе свистом кто-то, стоявший за поворотом коридора.
   - Алеша, почему вы назвали это существо "ряженым крокодилом"? - спросила Клара.
   - Как ученый, я не очень-то верю в оборотней, особенно, разгуливающих на фоне картины со своим изображением. Зато очень хорошо знаю, что за многовековую историю Белособорска находилось немало ловкачей, пытавшихся использовать древнюю легенду в своих интересах. Позднее, Клара, я приведу вам пару-тройку любопытных примеров на этот счет. Впрочем, все здравые мысли мигом выскочили из моей головы, когда, достигнув вестибюля, я увидел Галину Андреевну, нашу добрую, всегда приветливую сотрудницу, всю залитую кровью. Я бросился к ней, но она уже была мертва. Подсознательно я приметил, что трубка внутреннего телефона лежит на рычагах. Я тут же позвонил в "скорую" и в милицию. Затем какую-то минуту я, должно быть, метался по вестибюлю, поняв вдруг, что не знаю, как открыть главный вход, находившийся на сигнализации. Тем временем, оборотня и след простыл. Я помчался к служебному входу, расположенному в административном крыле, входу, которым всегда пользовался сам. Привычно открыл дверь, и только тогда до меня дошло: дверь-то была закрыта не только на ключ, но еще на засов и цепочку. Иными словами, в момент убийства оба входа в музей были накрепко закрыты изнутри! Как же оборотень мог появиться в коридоре?! И куда он подевался после всего, что случилось?! А тут уже примчалась "скорая", за ней милиция, и колесо завертелось!
   Алексей вздохнул:
   - Милиция не обнаружила никаких следов пребывания в музее посторонних в ту ночь! Нет и следов, указывающих на проникновение в здание извне. Все внутренние двери закрыты, стекла целы, телефоны и системы сигнализации исправны. Даже на трубке внутреннего телефона отсутствуют отпечатки пальцев! Есть только труп со страшными ранами на шее, какие, согласно легенде, оставляет оборотень. А по этой причине моему рассказу нет никакой веры... Следователь Цинюк, который ведет мое дело, так мне и заявил. Но, похоже, теперь им все-таки придется поверить! - вдруг добавил он с какой-то странной экспрессией.
   - Что означает твое последнее замечание, братец? - спросил я.
   - Вчера вечером, еще не очень поздно, в своей квартире был убит муж Галины Андреевны, дядя Гриша.
   - Откуда у тебя такие сведения? - изумился я.
   - Оперативная группа пригласила понятых, одним из которых был садовник нашего парка, живущий в том же подъезде, что и дядя Гриша. Он, то есть, садовник, позвонил мне и все подробно рассказал.
   - А этот дядя Гриша - ты его тоже знал?
   - Еще бы! Дядя Гриша работал у нас реставратором много лет. Не уходил, несмотря на небольшую зарплату. Специалист от Бога!
   Так-так...
   - Какой смертью он погиб?
   - Его голова была отделена от тела. Точнее, словно оторвана какой-то чудовищной силой. По мнению садовника, голову дяде Грише попросту "откусили" украденным капканом.
   - Какой ужас! - вырвалось у Клары.
   Алексей поочередно обвел нас взглядом, начав с Клары:
   - Только учтите, дома я никому не говорил - ни маме, ни Лиле, ни дочке, ни, само собой, соседям. И вообще, эта страшная новость еще не облетела город. Но завтра, полагаю, о голове несчастного дяди Гриши будут судачить на каждом углу.
   Похоже, события только начинают раскручиваться.
   Кажется, мы с Кларой приехали очень вовремя.
   - Из музея что-нибудь пропало? - поинтересовался я.
   - Два экспоната из зала оборотня.
   - Что именно? - спросил я, уже предугадывая ответ.
   - Перстень Старого Хранителя и тот самый бронзовый капкан. А еще с лужайки за дворцом исчезла хорошо известная тебе бронзовая скульптура графини. Никто не может понять, как же ее сняли. Вокруг того места даже трава не примята. Ну, и как итог: наш директор Перехватин Тихон Анатольевич угодил с острым сердечным приступом в городскую больницу.
   Послышался протяжный гудок. Со стороны Старощанского поселка подкатила электричка.
   Едва двери распахнулись, как из вагонов повалила бойкая толпа, тут же бросившаяся на привокзальную площадь - на штурм старенького автобуса. Под напором разгоря-ченной массы тот закачался, как ванька-встанька. Не прошло и минуты, как он был набит под завязку.
   - Ну вот! - сокрушенно вздохнул Алексей. - Те-перь придется полчаса ждать следующего. А могли бы спокойно сесть.
   Я пропустил его реплику мимо ушей.
   - Ладно, образ мыслей твоего следователя Цинюка мне теперь более или менее ясен. Кстати, что он за человек: молодой, старый?
   - Мой ровесник.
   - Тогда вам должно быть проще найти общий язык. А ты сам, брат? У тебя есть какая-нибудь версия?
   Он снова поднял на меня глаза и проговорил очень спокойно:
   - Пожалуй-ста, не считай меня идиотом. Я не хуже тебя понимаю, что все это выглядит очень странно. Но сам я не могу в этом разобраться. Вот и пускай разбирается следствие. Но я считаю, что лично я не имею права врать. Какими бы нелепыми ни казались мои показания, я должен говорить только то, что видел собственными глазами. Иначе за-тем, когда все прояснится, я окажусь в двусмысленном положении. А я этого не хочу, вот так-то, дорогой бра-тец! Поэтому свои мудрые советы можешь приберечь для другого случая! Все! Айда на остановку! Кажется, подъезжает "заказной". Не то дома нас потеряют. - Он подхватил обе наши сумки и двинулся к площади.
   Никакого "заказного" мы, конечно, ждать не ста-ли. На площади я тормознул первого же частника, и он с большой охотой согласился довезти нас до места.
   - А скажи-ка, братец, как там поживает полковник Владимир Дрючков? - спросил я по пути.
   - Не знаю, давно его не видел, - мотнул головой Алексей. - Но матушка, по-моему, сильно обижена на него за что-то.
  
   5. СЕМЕЙНЫЙ СОВЕТ
  
   В дни молодости, когда мне довелось немало по-скитаться не только по общежитиям и чужим углам, но и по вагончикам, палаткам и даже землянкам, отчий дом рисовался моему воображению этакой уютной и тихой обителью, куда не долетают отзвуки житейских бурь.
   В действительности все выглядело много прозаичнее. Обитель помещалась в двухэтажном кирпичном здании на шестнадцать квартир, с тесными подъездами и скрипучими лестницами в них. Квартиры были маленькие, комнаты смежные, удобства совмещенные.
   За последнее время домик, казалось, стал еще меньше. И все-таки это был родительский кров.
   Не успели мы выбраться на тротуар, как из ближ-него подъезда выбежала мама и бросилась к нам.
   На маминых глазах были слезы - при случае она любит всплакнуть.
   - Господи, наконец-то! Дай-ка я на тебя посмот-рю... Молодец... Хорошо выглядишь, сынок! А это Кларочка? Хорошенькая...
   Тем временем из подъезда выплыла Лиля - крупная и румяная женщина в духе кустодиевских ма-донн. Она и в юности была крупной и румяной, что бы-ло ей весьма к лицу. Но сейчас приятная полнота нача-ла переходить в тучность, здорового румянца уже коснулась лег-кая сеточка морщинок, будто заранее готовя Лилю к роли бабушки.
   Как и Алексей, Лиля тоже не желала замечать "грубых" реа-лий жизни, найдя для себя отду-шину в мире классической русской лите-ратуры, золотой век которой, по ее убеждению, закон-чился после Льва Толстого и Чехова. Детективы, мистика, ужастики и эротические романы наводят на нее священный ужас. Лиля до сих пор не разучилась краснеть как девочка. Вот и сей-час при виде Клары ее щеки стали пунцовыми.
   Мы по-родственному расцеловались, после чего я представил ей свою спутницу и поинтересовался:
   - А где же молодая поросль? Кто дал ей право от-лынивать от встречи с любимым дядюшкой?
   - У молодой поросли сегодня собеседования в вузе.
   - Вот как? Так она готовится стать студенткой? В педагогическом?
   - Да, на факультет русского языка и литературы. На вечернее отделение.
   - Ага, значит, пошла по маминым стопам. Жениха еще нет?
   - Что вы, Краснослав! - Лиля даже покраснела, будто я сказал что-то непристойное. (Кстати, она единственная из моих родственниц, да и знакомых тоже, кто всегда называет меня полным именем.) - Она же еще ребенок!
   - Все! - решительно вмешалась мама. - Пойдем-те в дом. Нечего вести разговоры на улице. Слава богу, нам есть, где собраться. Ну, Лиля, зови же гостей к сто-лу! - Слез нет уже и в помине, мама снова вошла в роль хозяйки-распорядительницы дома.
   Поднимаемся на второй этаж. Старенькая лестни-ца скрипит и прогибается под нашей тяжестью, будто жалуясь на горькую жизнь. Прихожая такая тесная, что разуваться надо по очереди.
   В общей толчее я успел шепнуть маме, что у нас с Алешкой был серьезный разговор на вокзале, и что сейчас эту тему лучше обойти молчанием.
   Дверь в комнату распахнута, и мне виден накры-тый стол. Конечно, мама постаралась хлебосольнее встретить дорогих гостей. Но, в общем, она из тех хозя-ек, которые любят кухню и вкладывают в кулинарный процесс душу и фантазию. Из самых простых продуктов она умеет приготовить нечто удивительно аппетитное.
   Четверть часа уходит на вручение подарков, осмотр квартиры и обычные в таких ситуациях процедуры.
   Наконец хозяева и гости расселись за столом. Ве-личественным кивком мама вручила мне бразды прав-ления.
   Я произнес короткий вступительный спич, смысл которого сво-дился к тому, что теперь, когда мы вместе, нам не страшна никакая беда, надо лишь не падать духом, а верить в удачу. Далее я деликатно подчеркнул, что хотя текущую обстановку нельзя назвать праздничной, но Клара в нашем кругу человек не чужой. Учитывая некую перспективу. А так-же энергию и находчивость гостьи. Между прочим, она с большой охотой согласилась посетить наш город.
   Мое заявление расставило все точки над "и". Мама посмотрела на Клару с еще большим обожанием, Лиля - с сочувст-вующим интересом, ну а симпатии Алешки определи-лись еще на вокзале.
   Не нарушая традиции, я наполнил стопки, поднялся и предложил помянуть отца, чей фотопорт-рет с косой траурной полоской в нижнем углу стоял на серванте. Ма-ма снова уронила слезу. Лиля всхлипнула. Алешка, бе-ря с меня пример, поднялся. Мы молча выпили.
   Выждав немного, я снова разлил по стопкам.
   Мама принялась потчевать гостью:
   - Кларочка, деточка, попробуйте рыбку и во-он тот салатик...
   - Спасибо, Людмила Николаевна, обязательно, все так вкусно!
   Я обратился к Лиле с нейтральным вопросом:
   - Что говорят в школе?
   - Ну, что могут говорить современные дети, кото-рых телевидение изо дня в день пичкает этими ужасны-ми боевиками?! - воскликнула Лиля, чуточку манерничая в присутствии гостьи. - Говорят, что музей приобрел для охраны экспонатов крокодила, а тот на первом же сво-ем дежурстве сожрал живого вахтера. То ли юмор у них такой, то ли они действительно так мыслят!
   Честно говоря, я не предполагал, что за столом, да еще с первых минут, возникнет тема музея.
   А нашу тихую Лилю вдруг понесло:
   - Уму непостижимо! - воскликнула она дрожа-щим голосом, всплеснув полными руками. - Жемчу-жина дворцово-парковой архитектуры европейского масштаба! Культурный центр обширного края! Имение, гостями которого в свое время были Пушкин и Дель-виг, Баратынский, Толстой Алексей Константинович, Тургенев, Лесков! Какую блестящую экспозицию сла-вы русской литературы можно было бы создать на базе нашего музея! Но нет, они предпочитают тратить день-ги на демонстрацию орудий убийства, на эти кошмарные залы оборотня, эту дешевую мишуру!
   Алексей угрожающе засопел:
   - Может, объяснишь, что ты имеешь в виду под дешевой мишурой?
   - А то! - отрезала она.
   - Между прочим, эта "дешевая мишура" - эхо той жизни, которая кипела в Белособорске в седую старину, причем ниточка ведет еще глубже, почти на полтора тысячелетия назад! Именно там, в 6-7 веках, кроются истоки нашей истории, и тебе не следовало бы с такой неподражаемой самоуверенностью бросаться словами, смысла которых ты не осознаешь!
   - Дешевая мишура!
   Нашу милую Лилечку определенно укусила сегодня какая-то зловредная мошка.
   Впрочем, я уже говорил, кажется, что бывали в отношениях между Алешей и Лилей редчайшие периоды, когда оба в унисон выпускали пар, вроде пере-гретых котлов.
   Алексей, как и подобает мужчине, первым попы-тался взять себя в руки.
   - Александр Сергеевич Пушкин пробыл в Белосо-борске неполных двое суток, - оповестил он нас. - По-этому конкурировать с Царским Селом или с Болдино нам попросту смешно. Тем не менее, на втором этаже музея, в зале номер двадцать шесть, имеется стенд, посвящен-ный пребыванию в нашем славном городе знаменито-стей и властителей дум прошлого. Всякий желающий может с ним ознакомиться. Так что твоя подковырка, Лилечка, бьет мимо цели. Что же касается нашего белособорского оборотня, то это существо единственное в своем роде. Исто-рия края связана с ним на протяжении столетий. Дру-гого подобного феномена нет, быть может, в целом ми-ре. Утверждаю это как специалист по мифологии. Поэтому логично, что именно оборотню отведено не-сколько залов в музее. Люди это понимают и едут именно к нам, чтобы соприкоснуться с малоизведанным периодом в истории нашего отечества. А тот, кто хочет поклониться именно Александру Сергеевичу, едет в Болдино или в другое пушкинское место. И это правильно. Я сам люблю и почитаю Пушки-на, но тоже поеду, скорее, в Болдино или в Царское Село, хотя отлично знаю, что порядка сорока часов своей жизни
   Александр Сергеич провел в Белособорске. Всему должна быть своя мера.
   - Выходит, нам крупно повезло!
   - Может, и так, - улыбнулся Алексей, как бы демонстрируя, что проявляет чудеса терпеливости. - Кстати, Александр Сергеевич не обходил молчанием тему нечистой силы: "Руслан и Людмила", "Бесы" - да что там, четверть творчества! А другие классики?! Лермонтов - "Демон", Турге-нев - "Записки охотника"... Помнишь: "бяша-бя-ша..."?
   - Гоголя забыл! - с вызовом вставила Лиля.
   - Да! Гоголь! Особенно Гоголь! Они - знали! Они - чуяли это нутром!
   - Что - это?
   Алексей нетерпеливо поерзал на стуле:
   - Тебя ведь не удивляет, что природа создала такие совершенно разные существа, как слон, муравей и ры-ба-меч? Почему же ты не хочешь напрячь воображение и признать, что ряд можно продолжить и в нем найдет-ся место и для леших, домовых, дворовых, полевиков, водяных, кикимор?
   - Слона я могу увидеть в зоопарке, муравья в лесу, а вот встречать кикимору что-то не доводилось!
   - А ты пойди в комнату смеха и посмотри в кривое зеркало! - бухнул вдруг мой братец.
   За столом воцарилось неловкое молчание. При-знаться, подобного пассажа я ожидал от Алешки мень-ше всего.
   Лиля буквально окаменела.
   - Алексей! - Мама строго стукнула ладонью по столу.
   - Ну, знаешь! - Лиля - тихая, домашняя Лиля - швырнула вилку на стол и выскочила в другую комнату.
   Вот те раз! Вот так семейный совет!
   - Меня не так поняли! - отчаянно завопил Алеш-ка. - Все меня не так поняли! Я никого не хотел оскор-бить! Я всего лишь хотел напомнить об эффекте криво-го зеркала! О том, что вокруг нас мир условностей!
   - Господи! - Мама закрыла лицо ладонями. - Алеша, ты хоть сам понимаешь, о чем говоришь?! Не-медленно извинись перед Лилей!
   - Глупо все, ч-черт... - Он неловко выбрался из-за стола и тяжело протопал за портьеры.
   - Вы, Кларочка, не беспокойтесь, - принялась оправдываться за него мама. - Алеша - очень хороший, скандалов у них почти не бывает, просто сейчас все на нервах.
   - Я понимаю, Людмила Николаевна, - кивнула Клара. - Вы только сами не волнуйтесь.
   - Погодите, дети, раз уж так получилось... - опершись о стол, мама поднялась со стула: - Я вам дам сейчас газеты, которые специально приберегла к вашему приезду. Хорошо бы только, чтобы Алеша не увидел, а то опять будет сердиться. - Поглядывая на смежную дверь, за которой слышался неясный рокот голосов, мама достала из серванта, где хранились ее бумаги, две местные газеты и протянула их мне.
   Я передал их, не разворачивая Кларе, и она, понимающе кивнув мне, деликатно выскользнула на кух-ню.
   Мама с мольбой посмотрела на меня:
   - Он просто переработал, да же понимаешь, Слава?! Мы с Лилей уже решили: как только закончится весь этот бедлам, заставим его взять отпуск и отправим куда-нибудь отдохнуть. Если ты, Слава, немножко по-можешь деньгами. Ты ведь знаешь его заработки и ны-нешние цены.
   - Обязательно помогу, мама, - тихо ответил я. - И ему, и всем вам. В меру своих возможностей.
   - Вот спасибо, сынок, - просто ответила она. - А твоя Клара точно не обидится на нас за этот скандал?
   - Ну, какой это скандал, мама?! Милые бранят-ся - только тешатся. Ты мне лучше расскажи, как по-живает товарищ полковник Вовка Дрючок?
   Мама принялась перекладывать на скатерти вилку с места на место - верный признак душевного волне-ния.
   - Не знаю даже, что тебе ответить, сынок. Его перевели в Белособорск года два назад. Иду я однажды с базара домой - с полными сумками, как всегда, - вдруг рядом останавливается машина, и кто-то кричит из нее: "Тетя Люда! Тетя Люда!" Оборачиваюсь: он, Вовка! Такой же белобрысый, с теми же веснушками, только погоны полковничьи. Довез он меня до дому, сумки за-нес в квартиру, о тебе расспрашивал, просил привет пе-редавать. Если что случится, тетя Люда, обращайтесь прямо ко мне, говорит. Помогу, мол, чем смогу. Звонил иногда. На Восьмое марта, под Новый год. Поздравлял да справлялся, не обещаешь ли ты приехать. Неужели я тебе не писала?!
   - Писала, - успокоил я ее.
   - Ну вот. А когда приключилась с Алешей эта не-приятность, я приоделась и пошла в милицию, - про-должала матушка тихим голосом. - К Володе. Просто хотела попросить, чтобы разобрались внимательней. Материнское сердце знает, если сын не виноват. Гово-рю дежурному: я, мол, такая-то, по такому-то делу, хо-чу видеть вашего начальника, он меня сам приглашал. А тут смотрю - Володя собственной персоной заходит с улицы. Я к нему: "Володечка!" А он так холодно: "Из-вините, гражданка, сегодня приема нет!". А сам - зырк глазами в сторону, шмыг в дверь - и поминай, как зва-ли! Вот тебе и школьный друг! Я так и обомлела. Ведь не за милостыней к нему приходила!
   - Он сказал тебе: "Приема нет" и назвал гражданкой? - изумился я. - И после не позвонил, ничего не объяснил?
   - Да, сынок. Извини меня, старуху, за прямоту, но Володя поступил некрасиво. Просто непорядочно. Я никак от него этого не ожидала!
   Я поцеловал матушку в щеку:
   - Никакая ты не старуха, а симпатичная дама ин-тересного возраста. А что касается Дрючка, то он мне больше не друг, и не будем о нем говорить за семейным столом.
   В прихожей зазвонил телефон.
   - Наверное, кто-то из моих подружек любопытствуют, как там поживают мои гости, - предположила матушка.
   - Сейчас узнаем.
   Я вышел в прихожую и снял трубку.
   - Алло!
Молчание.
   - Алло! Говорите! Вас слушают!
   - Спокойно! - ответил знакомый хрипловатый голос. - Не называй меня по имени. Помнишь то место, откуда мы делали вылазки за запиской?
   Вовка! Я едва сдержался, чтобы не обложить его непереводимой игрой слов. Впрочем, эмоции следовало держать в ку-лаке.
   - Так помнишь? - тихо повторил он.
   - Потайной лаз?
   - Именно. Сможешь там быть через полчаса?
   - Полагаю, да.
   Прежде чем я успел что-либо сообразить, он пове-сил трубку.
   - Сын, кто там? - поинтересовалась из комнаты матушка.
   - Ошиблись номером.
   Клара вышла было в прихожую, но я сделал ей знак, и мы уединились на кухне.
   - Дрючков приглашает меня на срочную встречу без галстуков, - сооб-щил я ей.
   - Ну, вот видишь! Значит, ему все-таки есть что сказать.
   - Никому пока ни слова, даже маме. Не будем возбуждать ложных надежд. Я обернусь быстро. А ты, милая, ути-хомирь как-нибудь домашние страсти. Не знаю, что с ними сегодня случилось.
   - Я постараюсь, - она и протянула мне газеты. - Прочитай по дороге. Тут, как мне кажется, есть информация к размышлению.
   Я заглянул в комнату. Алешка с Лилей все еще объ-яснялись за портьерой.
   Мне оставалось лишь найти благовидный предлог для отлучки.
   - Мама, извини, но я должен покурить, а сигареты как нарочно закончились. Так что прогуляюсь, пожалуй, до торгового центра, а заодно подышу свежим воздухом, - изрек я первое, что пришло в голову.
   - Да что же ты, сынок, не успел приехать, и опять из дома! - забеспокоилась мама. - Я выдам тебе пачку из запасов Алеши, раз уж вы оба так и не сумели избавиться от этой вредной привычки.
   - Нет-нет, мама, у нас с Алешкой разные вкусы. Вернусь через часок. Надеюсь, к тому времени в доме будет тишь и покой. Просьба не донимать Клару занудными расспросами. Ну, я поскакал!
  
   6. ПОТАЙНОЙ ЛАЗ
  
   ...В ту далекую уже осень в нашем восьмом "В" сложилась крепкая, хотя и краткосрочная компашка из пяти пацанов. Кроме нас с Дрючком, в нее вошли Сашка Загвоздкин, Жень-ка Багрянский и Алый-Малый. Дискотек в ту пору не существовало, о видиках и слыхом не слыхали, на танцплощадку нас не пускали, да не очень-то и тянуло, и мы все вечера бесцельно слонялись по городу в поис-ках приключений. Алый-Малый, самый сильный среди ровесников не только в нашем классе, но и, навер-ное, во всем городе, регулярно предла-галл нам для веселья затеять драку с парнями из третьей школы, но поддержки не получал. Может, оттого, что остальные не были прирожденными драчунами.
   Как-то раз наша вечерняя прогулка закончилась на площади перед парком "Диана". Вдоль центральной аллеи, уже закрытой для посетителей, горели фонари, но сам парк лежал темной затаившейся массой.
   - А что, орлы, слабо прогуляться сейчас до графи-ни и обратно? - неожиданно спросил Дрючок.
   - Как два пальца обслюнявить, - хмыкнул Алый.
   - Э, нет, - хитро сощурился Вовка. - Кодлой ид-ти, конечно, проще пареной репы. А если по одному? И не по центральной аллее, а по дальней, неосвещенной - между Ракидоном и оврагом.
   При этих словах у меня по спине пробежал холо-док. Думаю, у других тоже.
   - Этак любой может постоять десять минут за забором, а после поклясться, что обнимался с графиней! - хохотнул За-гвоздкин.
   - А мы сделаем по уму, - спокойно возразил Вов-ка, давно, по-видимому, продумавший свою идею. - Завтра после уроков пойдем в парк и спрячем записку с нашими автографами в щель под статуей. А вече-ром соберемся на этом же месте и кинем на пальцах порядок очередности. Только, чур, я иду первым. Нас как раз пятеро, и получается четкая система. Я приношу записку, второй уносит ее на старое место, третий приносит опять, четвертый уносит, пятый возвращает окончательно, после чего записка остается в нашей коллекции навсегда. Какие будут возражения?
   Возражений не было. Не сознаваться же в собст-венной трусости! Тем более что "завтра" казалось очень далеким днем. Завтра мог пойти дождь. Любого из нас по какой-то причине могли задержать дома родители. Наконец завтра все мы могли сделать вид, что совершенно забыли об этом разговоре.
   Однако события приняли прямо-таки неотврати-мый характер. После уроков мы отправились в парк, где сунули в щель постамента бронзовой графини многократно сложенный листок, на котором было начертано: "Здесь кайфовали с оборотнем". Сбоку красовалось изображение улы-бающегося черепа и горящей свечи. Рядом в столбик шли наши подписи, причем каждый норовил подпи-саться позаковыристей. Подделать такую записку было невозможно.
   Вдобавок настырный Дрючок предложил собрать-ся у парка попозже, например, после девяти. Дабы ус-ложнить испытание. Тем самым малодушный получал дополнительный шанс: родители, мол, не пустили.
   Малодушных среди нас не оказалось. Собрались все.
   Стояла, помнится, середина октября, вечер выдал-ся пасмурным: облака обложили небо да еще налетали с реки порывы пронизывающего ветра. Под ногами шуршала листва, но деревья еще сохраняли свой пышный убор.
   В окошечке милицейского поста горел свет, но мы и не намеревались пользоваться центральным входом. Любой местный пацан знал, что если пройти вдоль ограды по направлению к Ракидону полторы сотни метров и раздвинуть кусты, то можно обнаружить пролом, через который легко пройти на террито-рию парка. Даже не сгибаясь. Этим потайным лазом мы обычно пользовались по воскресеньям и праздни-кам, когда вход в парк становился платным. Но нико-гда прежде нам не доводилось приходить сюда поздним вечером.
   Высоченный бетонный забор, состыкованный из плит, выпускаемых местным домостроительным ком-бинатом, тянулся не по прямой, а круто изгибаясь. Не успели мы пройти и полсотни шагов, как этот изгиб скрыл от нас не только фонари центрального входа, но и всю площадь перед парком с ее светильниками и ос-вещенными окнами домов. Лишь где-то далеко за Ракидоном дрожало несколько бледных огонечков.
   И вот он, еще более темный, чем окружающий мрак, шатер, образованный высокими кустами, веду-щий к пролому в ограде.
   Каждый из нас назубок знал планировку парка. Тропинка через потайной ход выводила на одну из бо-ковых аллей, весьма узкую и извилистую, которая даже в солнечный день казалась погруженной в сумерки. Эта мрачноватая и пустынная аллейка делала крутой поворот почти под углом девяносто градусов и влива-лась в другую, более популярную у туристов аллею, ко-торая, в свою очередь, пересекала по мосту Оборотня овраг и распадалась на многочисленные тропинки, од-на из которых заканчивалась у бронзовой статуи Дианы-Артемиды, где смельчака и ждала записка.
   Вместе с тем, это был самый короткий путь. Я уже подсчи-тал, что в нем примерно двести шестьдесят моих шагов. Всего-навсего. Как два пальца обслюнявить, если вос-пользоваться лексикой Алого-Малого. Какие-то шесть-семь минут, и ты выдерживаешь экзамен на звание настоящего парня.
   Алый достал из кармана куртки пачку "Примы" и лихо закурил, приглашая последовать его примеру остальных. Ку-рение в нашей среде считалось признаком взрослости. Все взяли по сигарете. Кроме Вовки Дрючкова. Он уже и тогда не поддавался стадному инстинкту.
   Вволю накашлявшись, мы сошлись в кружок. Сколько ни тяни, а делать дело надо.
   Алый извлек из коробка пять спичек, обломал у од-ной головку, после чего перетасовал те за спиной и, за-жав в руке, выставил перед нами:
   - Тащите, кролики! У кого короткая, тот идет.
   - Не надо, - спокойно возразил Вовка. - Пер-вым пойду я.
   - Это почему же? - сощурился Алый.
   - Моя идея, мне и идти!
   - Вот и иди! - моментально среагировал Загвоздкин. - Иди себе, иди и иди! Все прямо и никуда не сво-рачивай! Авось избавишься от привычки соваться повсюду со своими гениальными идеями.
   Алый неожиданно заартачился:
   - Нет, первым пойду я, потому что везде должен быть первым!
   - Только не сейчас! - выступил вперед Дрючок. - Был же уговор, что первым иду я!
   Какое-то время они отчаянно спорили, и, казалось, Алый вот-вот затеет драку, но неожиданно наш геркулес уступил:
   - Черт с тобой! Иди первым, если тебе так приспичило! Но остальные потянут жребий! - и он снова выставил перед нами спички.
   Вторая очередь досталась мне, третья - самому Алому, четвертая - Багрику и пятая Сашке.
   Дождавшись итогов жребия, Дрючок поправил на себе ре-мень, постоял несколько секунд, словно собираясь с силами, и, решительно выдохнув "Ладно, ждите!", исчез в темноте.
   Еще немного, и смолк шорох его шагов.
   - Нет, парни, хреновую шутку придумал Дрючок! - заявил через какое-то время Алый, снова прикуривая. - Ну, призрак, ну, оборотень... И что из того? Уж лучше схлестнуться бы с придурками из третьей школы. Вот только пред-ставьте себе: берешь какого-нибудь слизняка за шкир-ку и нежно так спрашиваешь: "Ты почему вчера не по-здоровался со мной, друг?", а после - хрясь его по роже, еще раз - хрясь! Кайф полный! Особенно если у того из носу потечет. Вот где балдеж! А какого рожна мы тут торчим?
   Он вдруг разоткровенничался:
   - Но самый большой кайф, кролики, это бить взрослых мужиков! Идешь, например, когда стемнеет, мимо стадиона, а навстречу тебе топает неизвестный тип. В темноте до последней минуты непонятно: здоровый он или хилый, молодой или уже в летах. И в этом тоже свой кайф. Но вот мы сходимся, он на меня - ноль внимания, думает о чем-то своем. И тут я слегка заступаю ему дорогу и с разворота бью в челюсть или в глаз - хрясь! Рожа у него делается, кролики, как у клоуна! А ты спокойно идешь себе дальше, поплевывая, и даже не оборачиваешься. И все это - без единого слова! Нет, я взял бы вас с собой на представление, но на эти подвиги кодлой ходить нельзя - вспугнешь клиента...
   - А если сам получишь в глаз? - послышался голос Вовки, а следом он и сам вы-нырнул из темноты.
   - Что-то еще не получал ни разу, хотя развлекаюсь таким способом через день!
   - Ничего, еще получишь! - пообещал Вовка.
   - Уж не от тебя ли, замухрышка?! - сощурился Алый.
   - Может, и от меня...
   Тут мы все подняли гвалт, и, готовая было вспыхнуть ссора, улеглась.
   - Ты записку-то принес? - спросил я.
   - Вот, держи! - он передал мне листок.
   Я развернул его: да, тот самый.
   Значит, надо идти...
   Стоило мне оказаться за забором, стоило голосам товарищей смолкнуть, а невидимым, но тяжелым ветвям сомкнуться за моей спиной, закрыв даже далекие зареченские огонечки, как первобытные страхи резво выбрались из уголков моего подсознания.
   Кстати, людей я не боялся: банди-ты в ту пору в Белособорске не водились, сторожа в эту часть парка не заглядывали, крайне малочисленное племя бомжей кучковалось вокруг вокзала и автостан-ции, и даже влюбленные парочки не искали пристани-ща на территории "Дианы" - к их услугам было множество уютных уголков по обоим берегам Ракидона. Не могло здесь быть и "молотобойцев", вроде Алого.
   Так или иначе, каждую тень, любое шевеление ветки над головой я готов был принять за проявление нечистой силы.
   Темень вокруг стояла непроглядная. Я знал, что на некотором удалении от меня по правую руку тянется центральная аллея, где светильники, хоть и притушен-ные, горят до самого рассвета. Но густой массив де-ревьев скрывал их от меня, я не мог различить ни лучи-ка. Я втайне прихватил с собой фонарик, но не включал его, опасаясь выдать себя и быть обвиненным в трусости. Сердце стучало, в ушах шумело, перед глазами плыли цветные круги.
   Вдобавок, эта боковая аллея имела одну малоприятную особенность: на ней имелось узкое место, где с обеих сторон подступали березы, а внизу переплелись их выступавшие корневища. Чтобы не споткнуться, здесь надо было пройти очень аккуратно, буквально оглаживая корневища подошвами обуви.
   Но самое тяжкое испытание ожидало меня перед мостом Оборотня, на который падал рассеянный свет от бледного светильника, горевшего над изваянием. Овраг утопал во мраке, и мост казался переброшенным над адской бездной. Вот сейчас оттуда полезут жертвы оборотня - иссохшие, озлобленные, с пустыми глаз-ницами и расцарапанными шеями. Желание повернуть назад стало почти необоримым. Я уже не чувствовал стыда от мысли, что товарищи будут презирать меня. Но когда я подумал о Наташе - девочке из нашего класса, в которую был тайно влюблен, как, впрочем, и Алый, как и Дрючок, как еще полкласса, а также половина третьей школы, - мужество вернулось ко мне. Быть может, узнав о моем смелом поступке, Наташа наконец заметит меня и полюбит так же пылко, как люблю ее я?
   Воодушевленный своими фантазиями, я впал в не-кий транс. Это состояние помогло мне вложить за-писку в щель между грубо отесанными камнями.
   Когда я собирался в обратный путь, то заметил, что рядом с ближним устоем моста клубится плот-ный дым. Удивительно, но эти клубы виделись мне четче, чем освещенные перила моста. "Не смотри, - сказал я себе. - Не смотри, и все будет хорошо". Я еще раз вызвал в воображении образ Наташи, и мои страхи снова отступили. Не теряя времени, я поспешил назад, донельзя гордясь собой.
   При моем появлении Алый хохотнул:
   - Смотри-ка, наш писатель вернулся живым! Надеюсь, вложил записку? Или скажешь, что потерял?!
   - Записка на месте.
   - Ладно, молодец! Оборотня видел?
   - Привет тебе передал. И посоветовал пореже раз-махивать кулаками.
   - Значит, сам боится, - усмехнулся Алый. - В об-щем, так, кролики! Сказать по совести, особого желания таскаться по темному пар-ку у меня нет, да и не было с самого начала. Но раз это сделал Дрючок, значит, сделаем и мы. Каждый! - и он с насмешкой взглянул на Багрика.
   Затем отправился за запиской, насвистывая, и вернулся, насвистывая. Похоже, этой груде мышц были не знакомы никакие стрессы.
   Принесенную записку он вложил в карман куртки Багрика:
   - Давай, парень, смелее! Поостерегись между березами! Будто какая-то когтистая лапа провела там по моей штанине снизу! Смотри же, не обмочись!
   И без того нервничавший Багрик так и взвился!
   Вот он исчез в темноте.
   А еще через пару минут из глубины парка донесся протяж-ный вопль.
   Алый среагировал мгновенно:
   - Кажись, наш артист попал в лапы оборотня! На выручку! - И он первым бросился в пролом.
   Отважный порыв Алого увлек за собой всех нас. Друг в беде! На выручку!
   Мы ощутили себя мушкетерами, верными принципу "один за всех, все за одного", бойцами, которым выпа-ла честь доказать свою верность присяге. Пьянящее веселье охватило нас, мы неслись вперед, навстречу не-изведанной опасности, с такой неустрашимостью, словно охо-та на оборотней была нашим любимым развлечением.
   Сразу же за темным сводом кустов мы столкнулись с мчавшимся назад Багриком.
   Он был вне себя от страха.
   - Там... там... - пролепетал он прыгающими губа-ми, показывая в глубь аллеи: - Оборотень! Он схватил меня за ногу! Вот!
   Здесь, недалеко от грады, нашлась полянка, на которую падало немного света от далекого фонаря.
   При этом слабом освещении нам предстала жуткая картина.
   Правая штанина Багрика была порвана внизу.
   Когда он закатал ее, мы увидели три глубокие царапины, сочащиеся кровью...
   Вовка разорвал свой носовой платок - "чистый!" - и перевязал раненого.
   - Ты просто напоролся на сучок, - сказал он.
   Багрик тихо стонал, а мы все молчали, понимая, что никакой сучок не может оставить такие три характерные параллельные полосы.
   Это мог сделать только оборотень, да и то, как бы играя, пугая...
   Судя по расстоянию между царапинами, лапа у оборотня была огромной, величиной со сковороду.
  
   * * *
   В школе какое-то время Багрик ходил героем, вырвавшимся из лап оборотня и получившим от того отметины на память.
   Случалось, к нему подходили делегации от младших классов с просьбой показать "след оборотня", и тогда Багрик, немного поломавшись для виду, гордо отходил куда-нибудь в угол и закатывал штанину...
   Это загадочное происшествие разъяснилось в полной мере лишь через пару месяцев.
   ("След оборотня" на ноге у Багрика к тому времени прошел окончательно.)
   Оказалось, что Алый, находясь в нашей "хмельной компании", но уже тяготясь общением со "слабаками", той же осенью сблизился с кругом Эдьки Шашкова из третьей школы - неулыбчивого блондина с холодными рыбьими глазами, щеголя и мота, который всегда был при деньгах.
   Шашков уже тогда терпеть не мог Дрючка, к которому Наташа, как это ни покажется удивительным, относилась с явной симпатией.
   И вот, вызнав от Алого о готовящейся вечерней вылазке в парк, Шашков предложил тому "облажать замухрышку".
   Всего-то и требовалось, чтобы Алый пошел через пролом первым и прикрепил между березами кусок колючей проволоки, заранее спрятанный в траве.
   Эта проволока, по мысли Шашкова, сыграла бы роль оборотня и выставила бы Дрючкова в смешном свете, слухи о чем непременно дошли бы до Наташи.
   Но Дрючок не уступил своей очереди, и Алому пришлось срывать зло на том, кто шел следующим за ним.
   На беду Багрика, этот жребий выпал ему.
   Позднее Алый рассказывал эту историю, как забавный анекдот.
   Правда, о роли Шашкова он умалчивал, а тот никогда и не вносил поправок, ведь главный приз - Наташа, в конце концов, достался ему, Эдичке.
  
   * * *
   Погрузившись в воспоминания, я и не заметил, как дошагал до торгового центра, откуда брала начало са-мая протяженная городская магистраль - Парковый проспект. В запасе у меня оставалась еще четверть часа, но я решил не изображать из себя пунктуалиста. Газет я даже не разворачивал. Просто свернул их трубочкой и держал в руке. Не хоте-лось ни на что отвлекаться перед встречей с Дрючком.
   Поймать машину не составляло труда, и уже через семь-восемь минут я оказался на другой оконечности Паркового проспекта - у центральных ворот дворцово-паркового комплекса "Диана".
   В мои школьные годы эта местность считалась да-же не околицей, а загородной зоной. Позднее здесь вы-рос крупный жилой район. По периметру площади и дальше, вдоль проспекта, выстроились изрядно постаревшие девятиэтажки с четкой доминантой - четырнадцати-этажной гостиницей "Ракидон", самым высоким зданием города, предметом гордости местных патриотов. Ходили слухи, что при устройстве фундамента гостиницы было сры-то какое-то древнее, еще языческое кладбище.
   По правую руку от центрального входа в парк, вдоль Старощанского шоссе, тоже поднялся новый, более поздний жилой массив. Сама площадь являлась крупным транспортным узлом - через нее проходили многие пригородные маршруты автобусов. Здесь же было устроено троллейбусное кольцо, оборудована стоянка для интуристовских машин. Вокруг множество магазинов, ларьков, киосков, чуть в глубине шумит ба-зарчик. Повсюду суета, движение, голоса.
   И лишь по какой-то странной прихоти обстоя-тельств ничто не изменилось на пустыре, примыкаю-щем к ограде парка по левую сторону от центрального входа. Те же заросли кустов, бурьян, полное безлюдье.
   Там, за крутым изгибом бетонных плит, мы встречаем-ся с Вовкой.
   Я закурил и двинулся вперед.
  
      -- ВСТРЕЧА СТАРИННЫХ ДРУЗЕЙ
  
   Хорошо протоптанная тропинка вилась на некото-ром расстоянии от забора. Видимо, потайным лазом охотно пользовались и поныне.
   Пройдя немного вперед, я оглянулся. Кусты за мо-ей спиной, казавшиеся со стороны площади редкими, теперь образовали сплошную полосу, препятствующую малейшему обзору. Иллюзия абсолютной уединенности была пол-ной.
   - Здорово, столичный пижон! - раздался рядом хрипловатый голос.
   Вовка! Я так и не понял, откуда он появился.
   - Здорово, мент поганый! - в тон ответил я.
Мы стиснули друг друга в объятиях.
   За то время, что мы не виделись, а не виделись мы лет шесть-семь, он почти не изменился: все тот же мус-кулистый дылда с белобрысой челкой и целой галакти-кой веснушек с эпицентром вокруг сломанного носа.
   На нем была светлая безрукавка и темные брю-ки с плетеным ремнем.
   В этом "прикиде" он походил на рядового штатского служащего, озабоченного текущими делами даже на досуге.
   Во всем его облике я по-прежнему не находил ни грана начальственной вальяжности.
   Мы медленно побрели по тропин-ке в сторону потайного хода.
   - Послушай, Дрючок, - начал я. - Разве мы с то-бой ограбили банк? Или готовим покушение на вашего мэра?
   Он неопределенно хмыкнул в ответ.
   - Зачем же эта конспирация? - продолжал допытываться я. - Почему мы не мо-жем посидеть в каком-нибудь уютном салуне за стаканом вис-ки со льдом, как нормальные белые люди?
   - Идея сама по себе хорошая, кивнул Вовка. - Да только сей-час в нашем славном Белособорске развелось сликом много нехороших дядей, которые спят и видят, как бы подловить меня на компромате, пусть даже пустяковом. Тебе же не надо напоминать, что даже великие люди нередко горели на пустяках? Ты ведь приехал ради Алексея?
   - И по этой причине тоже. Причем, рассчитываю на твою помощь. Но у вас тут драчка в верхах, что ли?
   Мы подошли к зарослям высоченных кустов, внут-ри которых обломанные ветки создавали этакий тени-стый коридор, ведущий к пролому в заборе. Утоптанность тропинки доказывала, что этим ходом активно пользуют-ся и поныне.
   На какой-то миг мы оба, не сговариваясь, синхронно перенеслись мыслями в золотую школьную пору.
   - Было дело под Полтавой, - резюмировал Вовка, ки-вая на пролом. - Эх, сейчас бы мне те заботы...
   Кошачьей походкой он прокрался к забору, просу-нул голову в дыру, огляделся и только после этого по-вернулся ко мне:
   - Прошвырнемся по парку, коли уж мы здесь ока-зались?
   - Почему бы и нет?
   И вот мы вышагиваем вдвоем по пустынной аллее, такой же сыроватой и мрачной, как и много лет назад, когда поодиночке крались за запис-кой, стуча зубами от страха.
   - Драчка - не то слово, - вздохнул Дрюч-ков, только сейчас отвечая на мой вопрос. - Эх, Слав-ка! Ошибочку я допустил, согласившись на перевод сюда. Малая родина и все такое прочее... Никогда себе не прощу! Не ко двору пришелся! В первое время вроде бы ладили, но после, когда я прижал не тех людишек... А теперь отцы города жаждут моей крови. Им нужен только повод. У них везде информаторы, за мной откровенно шпионят, я не могу доверять даже своим заместителям... Если меня подловят на чем-нибудь мало-мальски серьезном, то не просто выгонят, а еще объявят продажным ментом, мздоимцем и хапугой! А я этого не хочу, Слав-ка! Не заслужил! Так что приходится быть осто-рожным.
   - Сочувствую! - я невольно подивился произошедшей с ним перемене. - Ладно, коли под тобой трясется земля, то зачем ты по-звонил?
   - Как же иначе, парень?! - Он посмотрел на меня с выражением какой-то обреченности. - Мы ведь друзья! Разве тебе не нужен профессиональный совет?
   - Еще как нужен!
   - То-то же! Давай-ка, я для начала коротко обрисую тебе ситуацию. В музее произошло жестокое убийство. Нет никаких следов преступников. Они даже сигнализацию сумели обойти так, что она не зафиксировала самого факта их появления. А это высочайший уровень криминала! То есть, я хочу тебе втолковать, что тут действовали профессионалы. Они могли бы обтяпать свое дельце так ловко, что комар носу не подточил бы! Однако эти профессионалы для чего-то косвенно "засветились" единственному свидетелю, причем сами же устроили ему своего рода вызов по внутреннему телефону. А затем исчезли, словно под землю провалились, оставив при этом твоего Алешку крайним!
   - Какой смысл кому бы то ни было копать под Алешку? - спросил я. - Как тут ни крути, с него нечего взять!
   - Твой братец, думаю, оказался в этом спектакле случайным актером, - ответил Дрючок. - Фактически, крайними должны остаться мы, милиционеры во главе со своим начальником, ибо не имеем ни одной настоящей зацепки. Похоже, эта музейная история еще будет иметь продолжение. Но это, как говорится, наши милицейские заботы. А тебе надо вытаскивать Алешку из этой ямы, которая, поверь мне, может оказаться гораздо глубже, чем тебе представляется в эту минуту.
   - Постой, но ты только что сказал, что Алексей - случайный актер в этом спектакле?
   - Ты, парень, похоже, плохо меня слушал, - с укоризной вздохнул Дрючков. - Может выйти так, что через неделю-другую мое мнение уже не будет никого интересовать. Сядет в мое кресло другой человек и в пылу служебного рвения потребует оперативно раскрыть убийство в музее. И тогда твой Алешка в один миг превратится из свидетеля в обвиняемого. Поверь моему опыту, подобные вещи практикуются довольно часто. Во всяком случае, чаще, чем об этом сообщает телевидение.
   Холодок пробежал по моей спине, в мыслях возник бешеный хаос.
   - Так что мне делать практически, говори!
   - Прежде всего, заставь своего балбеса взять назад показания относительно оборотня. А то как-то несолидно получается. Взрослые люди - и ка-кой-то оборотень. Следователь обижается. Считает, что свидетель держит его за дурачка.
   - Но Алексей действительно видел этого чертового оборотня и твердо стоит на своем!
   - Значит, надо найти какое-то простое, всем понятное объяснение этим его видениям. В вестибюле дворца, где как раз сконча-лась дежурная, над продолжением коридора висит большая картина, изо-бражающая оборотня в момент перевоплощения. Да ты, наверно, и сам хорошо помнишь ее. Он, то есть Алешка, должен давить на то, что в дыму, в чаду, да еще после многочасового чтения древних рукописей с иллюстрациями принял изображение за живое существо. Ну, дал маху. С кем не бывает? Особенно в стрессовой ситуации.
   - Я попробую, Вовка, но, честно говоря, не ручаюсь, что смогу переубедить брата.
   - Ладно, есть другая версия. В системе нашего химкомбината имелся некогда небольшой засекреченный цех по производству осо-бых препаратов для нужд компетентных органов, назо-вем его так. В частности, там вырабатывались самые современные галлюциногены, способные манипули-ровать человеческой психикой.
   - Когда это было!
   - Верно, цех давно закрыт, но ведь остались специа-листы, существуют технологии...
   - Вовка, эти препараты доступны далеко не каж-дому. И, уж конечно, вряд ли их стали бы использовать при рядовой музейной краже, которая к тому же не удалась.
   - Удалась она или нет, мы еще не знаем, - задумался Дрюч-ков. - А галлюциногены я назвал лишь для примера. Чтобы нагляднее объяснить, что Алешкины видения могли иметь под собой реальную почву.
   - Это я понял.
   - Второй момент - закрытая дверь служебного хода. По простоте душевной Алешка сказал, что эта дверь была закрыта на все засовы, и теперь следователь ловит его на том, будто твой братан сам открыл ее преступникам. Ему надо было говорить, что дверь была открыта, тогда подозрения падали бы на покойную вахтершу. Она, мол, от-крыла дверь злоумышленникам, забыв, что Алек-сей, еще сидит в библиотеке.
   Я едва верил собственным ушам. Чтобы Дрючок советовал такое?! Да что это с ним?!
   - Погоди, погоди, Вовка! - перебил я его. - Ты же знаешь моего Алешу. Да ни за какие коврижки, ни при каких обстоятельст-вах он не станет выкарабкиваться за счет другого чело-века, тем более погибшего практически на его глазах! Бессмысленно даже обсуждать это!
   - Тогда нужно стоять на том, - как ни в чем не бывало продолжил он, - что кто-то из преступников вошел, очевидно, перед закрытием в музей и спрятался где-то в здании. У нас все же не Лувр, не Эрмитаж, и перед закрытием все углы не осматривают. А позднее этот неизвестный открыл дверь, впустил сообщников и вновь закрыл за ними дверь. Потому-то Алексей и нашел ее закрытой. Все это время злодеи прятались в музее. Когда же Алексей запаниковал, открыл все замки и выскочил наружу, они спокойно вышли следом. Эта версия, конечно, шита белыми нитками, но хороший адвокат, если только дело дойдет до адвоката, сумеет убедительно обосновать ее. Что касается других улик, которые может привлечь обвинение, ну, пятен крови на руках, отпечатков пальцев на столе дежурной, то их появление понятно. Алексей пытался помочь жертве, и невольно наследил, а также запачкался сам. - Тут Дрючков пристально посмотрел мне в глаза: - Вот так, парень, обстоят дела с линией защиты твоего Алексея, да и то при наихудшем раскладе. Но до наихудшего расклада может еще и не дойти, если ты, Славка, поможешь кое в чем мне.
   У меня появилось странное ощущение, что он темнит.
   Тем не менее, я ответил ему безо всякой задней мысли:
   - Говори, Дрючок, что надо сделать.
   - Прямо сейчас и скажу, только ты уже не удивляйся. Сейчас, Славка, надо представить дело так, будто мы с тобой в смертельной ссоре.
   - На кой черт это нужно?! - он и вправду меня удивил.
   - Попробую объяснить, а ты попробуй понять. Я ведь не случайно обошелся холодно с Людмилой Николаевной, когда она пришла в управление просит за Алешку. Знал, что она расскажет об этом всем своим подругам. Вот тебе и повод для обиды. Притом, я не позвонил тебе в Питер, хоть мы и друзья. Вот второй повод. Ты решил поквитаться за это со мной, благо, у тебя появилась такая возможность. Предположим, у тебя есть серьезный компромат против меня, и вот сейчас ты решил пустить его в ход.
   - Какой именно компромат, Вовка?
   - Да какой угодно! Придумай что-нибудь сам, прояви фантазию! Главное, чтобы это было убедительно и серьезно. Чтобы поверили те, кто желает мне зла. Ну, а ты должен твердить, что готов обменять этот компромат на гарантии для Алексея.
   - В чем тут смысл, объясни, я не понимаю?! - вскричал я.
   Он остановился и приблизился ко мне ближе:
   - Мои враги должны поверить, что в природе появился сильный козырь против меня. Они расслабятся, пусть даже чуть-чуть, и вот тут-то у меня появится шанс сделать свой ход. Другого варианта нет, Славка, если ты меня правильно понял.
   Какое-то время я осмысливал услышанное.
   - Допустим, я сочиню такой компромат. Но куда мне с ним идти? На базарную площадь?
   - Зачем же на базар, - сощурился Вовка, - я дам тебе адреса. - Во-первых, навести в больнице директора музея Перехватина Тихона Анатольевича. У него, вроде бы, острый сердечный приступ, но нельзя исключить, что он попросту прячется в больнице. Сходи к нему вместе с Алексеем, расспроси о здоровье, а затем, как бы между прочим, проговорись о компромате. - Он указал на газетную трубочку, которую я по-прежнему держал в руке: - Недавно у нас начала выходить интересная газета под названием "Зеленый берег", загляни в редакцию, потолкайся там немного и тоже невзначай обмолвись о компромате. Наконец, навести наших старых приятелей Алеева и Шашкова. С ними говори без намеков, напрямую, можешь даже поторговаться. Этого пока вполне достаточно. А затем будем ждать, какие еще птицы слетятся на нашу приманку. - Он крепко сжал мой локоть: - Но, смотри, Славка, о подоплеке нашего договора никому ни слова! Не открывайся даже матушке. Пусть все будет на чистом сливочном масле.
   Я чувствовал, что Дрючок чего-то недоговаривает, но тянуть сейчас из него жилы не имело смысла, притом что идея выглядела довольно здраво.
   - Что ж, давай посмотрим, действительно ли кашу маслом не испортишь... - вздохнул я.
   - Это хороший совет, Слава. Тем более, что я ведь не ухо-жу в сторону и не перекладываю свой груз на твои плечи. Я буду держать тебя в курсе всех новостей. Надо лишь условиться о безопасном месте для встреч. Телефон, конечно, исключается.
   - Есть идеальное местечко. Дачный домик моих стариков помнишь?
   - В "Утиной заводи"? Еще бы!
   - Я собираюсь ночевать там.
   - Почему, черт побери?!
   - Видишь ли, я приехал не один, - неохотно при-знался я.
   - Ах, вот оно что! Ну, это некстати, старина! Со-всем некстати! В этом деле расслабляться нельзя. От-правь ее обратно!
   - Клара будет для меня идеальным прикрытием...
   - Ну, куда ни шло... - все же согласился он. - На-деюсь, ты не станешь выбалтывать ей лишнее? И уж не обессудь, если я заявлюсь в неподходящий мо-мент.
   - Не переживай, мы взрослые люди.
   - Тогда все, Славка! Разбегаемся?
   - Погоди, последний вопрос... Этот Цинюк, следователь, он чей человек?
   - Это темная лошадка, парень! Тебе с ним лучше не контачить. Совсем. А вот разговор с директором музея очень даже советую надолго не откладывать.
   - Постой-ка! - вспомнил я. - А что там с дядей Гришей, мужем убитой вахтерши? Его тоже убили?
   - Кто тебе сказал? - сощурился Вовка.
   - Птичка на хвосте принесла.
   - Мужик умер от пьянки, - не моргнув глазом, ответил Дрючок. - Много лет не пил, а тут по случаю похорон жены принял без меры, вот сердце и не выдержало.
   - Значит, обошлось без крови?
   - Не совсем. Перед смертью у него носом хлынула кровь.
   - Но это не убийство?
   - Конечно, нет!
   Я перехватил его взгляд, и тут моя интуиция подсказала мне, что Вовка ведет со мной какую-то игру, что он знает гораздо больше, чем говорит, и что говорит он мне не только правду.
   Впервые за годы нашей дружбы во мне глухо ше-вельнулось чувство враждебности к Вовке.
   - А теперь все! - повторил он. - Мне по-ра! А ты погуляй немного по парку и вообще, лучше выйди через центральные ворота.
   Он протянул мне руку, и я пожал ее с каким-то странным чувством..
   Дрючков быстро заша-гал к пролому в заборе и через пару минут исчез под зеленым шатром.
  
      -- ИЗ ДЕТСКИХ И ЮНОШЕСКИХ ЛЕТ ВЛАДИМИРА ДРЮЧКОВА
  
   Мутноватый осадок оставила во мне наша встреча. Обидно было узнать, что Владимир Дрюч-ков, старший офицер, человек долга и чести, находится в по-ложении затравленного зверя, что его авторитет среди подчиненных не признан, что он заискивает перед врагами... Что-то решительно изменилось в Дрючкове за то время, пока мы не виделись. Чего стоит одно его предложение переложить вину на покойную вахтершу! Ус-лышать такое от Вовки?! Ну и ну!
   В глубине души я всегда гордился дружбой с Дрюч-ком. Для меня он был образцом мужского характера, спокойной, несокрушимой воли, символом надежно-сти и основательности.
   Но теперь все указывало на то, что жизнь способна перемолоть даже та-кую цельную натуру. Нет, я, конечно, понимал, что он вовсе не из кремня и стали... И все-таки на душе сделалось как-то грустно.
   Владимир Дрючков. Дрючок.
   ...В младших классах его облик напоминал известный персонаж анекдотов про дистрофиков. Белобрысый, веснушчатый, тон-коногий, ушастый, он был настолько хил, что сладить с ним могла любая крепкая девчонка.
   Но уже тогда в нем бурно проявлялся ершистый ха-рактер. Он то и дело настырно лез в самую бучу! Колотили его не-счетное число раз, передразнивали его манеры и по-ходку, подкладывали ему в парту всякую гадость. Но этот тщедушный ванька-встанька поднимался после каждого удара. Никто никогда не видел его слез. Он не держал зла на своих обидчиков, и тем постепенно начинало это нравиться. Незаметно чаша весов качнулась, и насмешливое отношение к Дрючку сме-нилось всеобщей симпатией, хотя и с изрядной долей иронии.
   И тут выяснилось еще кое-что интересное. Оказы-вается, этот доходяга, этот слабачок, этот пожизнен-но левофланговый поставил своей целью вырас-ти мускулистым дылдой! И свою цель он не откладывал на завтра - он давно уже шел к ней!
   Сверяясь с часами, он глотал какие-то витамины, безостановочно жевал пучки укропа и петрушки, стеб-ли лука и капустные листья, пил вызывавшие у других отвращение морковный и свекольный соки.
   Чуть только белособорское солнышко начинало пригревать поласковей, как Дрючок все свое свобод-ное время отдавал плаванию и гребле. У его родителей был просторный дом на берегу Ракидона, неподалеку от Белой горы, и одну из комнат Вовка переоборудовал под спортивный зал. Махал гантелями, подтягивался на турнике, лазил по канату, а главное - боксировал до седьмого пота. Боксер в весе петуха, нет, воробья, даже комара! А еще он обливался холодной водой, растирал-ся снегом и спал на жесткой постели. Спартанец, да и только! Вернее, пародия на спартанца.
   Как-то раз мы всей компашкой завалились к нему в гости, и вышло так, что Дрючок принялся боксиро-вать с Алым. Наш геркулес из вежливости первое время просто закрывался от ударов, но затем, раздраженный кома-риными наскоками Дрючка, сделал выпад, и бедный Вовка полетел в дальний угол со скоростью пушечного ядра. Это было убедительное подтверждение того очевидного фак-та, что природу не обманешь. Алый сроду не глотал ви-таминов и не пил свекольный сок, но мог бы без труда одолеть нас четверых. Од-ной левой.
   Впрочем, есть особая сфера, где размеры бицепсов не играют существенной роли.
   Дрючок упорно закалял не только тело, но и силу духа.
   В ту пору у нас о Карнеги и понятия не имели, не то сказали бы, что Вовка начитался американского авто-ра. Правда, Карнеги рекомендовал своим ученикам, желавшим подавить застенчивость, петь на вокзале, а Вовка Дрючков мог запеть на улице, а то и во время урока, но в этом, пожалуй, и заключалась вся разница.
   Вовка отчаянно спорил, нередко просто из принципа, как бы приобщаясь к азам полемики, отстаивал особую точку зрения, заведомо зная, что она спорная, и громко выска-зывал парадоксальные суждения, не боясь остаться в единственном числе.
   Или же объявлял утром, что до вечера, до восемна-дцати ноль-ноль, никто не услышит от него ни звука. Его тут же начинали провоцировать, щипать испод-тишка, строить ему рожи - но он лишь тверже сжимал губы, грозя шутникам кулаком, покрытым царапинами и ссадинами. Он не раскрывал рта, даже если его вызы-вали к доске. Разумеется, не обходилось без скандалов. Сколько раз его выставляли из класса, сколько неправедных двоек влепили - он лишь улыбался в ответ! Двойки он вско-ре исправлял. По своим способностям он был одним из лучших в классе.
   Или же он мог заявить, что в течение суток не выпьет ни глотка воды. Немедленно начинались шуточки-прибауточки; некоторые искали, чем бы солененьким его угостить, другие кричали, что где-то во дворе у него спрятана бутылка с водой... Но вот что характер-но - все почему-то верили, что он действительно уст-роил себе испытание жаждой и непременно выйдет из него победителем.
   Тут бы самое время порассуждать о силе воли, ко-торая придает мужественный облик даже замухрышке. Но история Вовки Дрючкова куда более нравоучитель-на.
   На стыке восьмого и девятого классов его много-летние усилия, казавшиеся малоэффективными, вдруг начали приносить плоды, да какие! За одно лето он вы-тянулся вверх на целую голову и раздался в плечах. Те-перь на уроках физкультуры он стоял в середине строя. Стометровку он пробегал первым, в подтягивании на турнике и отжимании от пола уступал только Алому, а в плавании вообще не имел себе равных. Процесс, что называется, пошел.
   И когда на выпускном вечере Вовка по-настояще-му подрался с Алым, то последнему пришлось под-напрячь все свои силы, чтобы свести бой со вчерашним до-ходягой хотя бы вничью.
   Он собирался ехать в Ленинград, поступать в электротехнический институт связи.
   Но буквально накануне отъезда с ним приключилась нелепая история.
   Ясным днем, в тысячный раз спускаясь от родительского дома к реке по тропинке, что петляла среди гранитных валунов, он споткнулся и, ударившись головой о камень, получил сильнейшее сотрясение мозга.
   К сожалению, подробностей я не знаю.
   Меня к тому времени уже не было в Белособорске, а позднее Вовка всегда уходил от этой темы, односложно отвечая, что пострадал по собственной глупости.
   Выписали его из больницы только осенью.
   Он мог бы легко добиться отсрочки от призыва в армию и перекантоваться до следующего лета, но, опять же, по слухам, вскоре после выписки добровольно явился в военкомат. Служил в десантных войсках. Демобилизовался в звании старшего сержанта, что удается лишь парням с военной косточкой, и сразу же поступил в В-скую высшую школу милиции.
   Несмотря на то, что судьба разбросала нас по раз-ным городам и весям, виделись мы с Вовкой довольно часто, особенно в годы молодости, приезжая в Белособорск сначала на каникулы, а затем и в отпуск.
   С течением времени встречи становились все более редкими. Писем друг другу мы не писали ввиду обоюд-ного отвращения к эпистолярному жанру, а электрон-ной почты в те времена еще не существовало. По край-ней мере, в наших палестинах.
   Последняя наша очная встреча состоялась более шести лет на-зад, когда наши пути ненадолго снова пересеклись в Белособорске. Оба мы приехали на несколько дней, чтобы навестить своих близких. Я из Питера, он - из далекого заураль-ского города Т.
   После той встречи у меня осталось впечатление, что Вовка крепко стоит на ногах, и что он выбрал себе дело по склонности характера. Он, человек, сделавший сам себя. Воспитавший свою волю, развивший в своем теле физиче-скую мощь. О деталях своей службы он никогда не говорил. Зато не без гордости показывал фотографии своей се-мьи -- симпатичной шатенки с волнистыми волосами и двух хорошеньких девчушек. Оказалось, ко всему прочему, он еще и заботливый муж и отец. Ни его суп-руги, ни его дочерей вживую я не видел ни разу, так уж получи-лось.
   Два года назад его перевели по службе в Белособорск, так сказать, в город детства.
   За этот период мы ни разу не общались с ним ни по телефону, ни по электронной почте, хотя эти средства связи были под рукой у каждого из нас.
   Казалось бы, чего уж проще!
   Но если говорить о себе лично, то я просто рассчитывал, что вот-вот вырвусь в Белособорск. Не получилось...
   Впрочем, кое-какие вести о Вовке доходили до меня в письмах матушки.
   И вот мы встретились...
   Нет, совсем не такой представлял я себе нашу встречу.
   Было досадно, что он даже не извинился за то, что нанес обиду моей маме, чем бы он ни мотивировал свой поступок.
   Вдобавок, он зачем-то соврал мне относительно убийства несчастного реставратора, а ведь мог бы догадаться, что я все равно узнаю правду, хотя бы через своего Алешку.
   Спасибо, конечно, Дрючку за его советы, но пока еще неясно, будет ли от них какой прок.
   Значит, он хочет, чтобы я сочинил компромат на него?
   Внезапно я ощутил, как где-то глубоко-глубоко во мне проклюнулось враждебное чувство к этому человеку.
   Ладно, будет ему компромат!
   Пусть после не обижается, уж я его теперь жалеть не стану!
  
   9. ГОЛОС МЕСТНОЙ ПРЕССЫ
  
   Только сейчас я вспомнил о газетах, которые держал в руке уже столько времени, и развернул бумажную трубочку.
   Сверху лежала газета "Белая Гора", которая в прежнюю пору носила довольно-таки парадоксальное название "Красный Белособорск", и всегда оставалась рупором местной администрации.
   В былые времена эта газета была единственным в городе изданием, и практически все старожилы аккуратно подписывались на нее, гордясь самим фактом ее существования.
   Мои старики листали ее еще до моего рождения, а матушка и поныне продолжала выписывать ее по старой привычке.
   С моей же точки зрения, газета и в наши дни оставалась такой же, как и прежде, - официозной и засушенной.
   Заметку "Происшествие в музее" я увидел сразу же - она была опубликована на первой странице.
   Пробежав ее глазами, я не узнал ничего нового для себя.
   В самых общих выражениях в ней сообщалось, что поздним вечером в музей проникли неизвестные, в результате чего трагически погибла пожилая дежурная. Никаких подробностей ее гибели не раскрывалось, и неосведомленный читатель мог бы даже предположить банальный сердечный приступ.
   Через три абзаца автор заметки и вовсе пускался в рассуждения о недостаточности финансирования дворцово-паркового комплекса. Подчеркивалось, что, как убыточный объект федеральной собственности, он выживает, в основном, за счет дотаций из центра, которые, увы, нередко урезаются сверх меры.
   Именно поэтому администрации парка приходится экономить буквально на всем, в том числе, на охране и сигнализации. И вот закономерный итог! Музей закрывается для инвентаризации и переналадки сигнализации до конца сезона.
   Между тем, ситуация значительно улучшилась бы, находись парк на балансе города. Это могло бы побудить спонсоров из числа местных бизнесменов вкладывать деньги в его развитие в расчете на будущую прибыль.
   Далее путано излагались выгоды от возможной перемены формы собственности.
   Затем, словно бы спохватившись, автор безо всякого перехода обрушивался на стиль работы начальника городской милиции (не называя фамилии), подчиненные которого не смогли раскрыть преступление по горячим следам.
   Алексей в заметке даже не упоминался, и это безотчетно меня порадовало.
   А вообще, понять что-либо из этого текста, не зная его "подковерной" части, было весьма затруднительно. Очевидно, статья являлась своеобразной разминкой перед будущей избирательной кампанией. Не исключено, что материал был написан под тезисы кого-то из отцов города. Притом, написан далеко не лучшим образом.
   Я заглянул в выходные данные: тираж издания составлял 3тыс. экземпляров.
   Надо полагать, читали его, в основном, чиновники и ветераны.
   Затем я перешел ко второй газете, в названии которой тоже присутствовал цвет - "Зеленый берег" (очевидно, имелся в виду берег Ракидона, о чем свидетельствовал коллаж над шапкой).
   Вообще-то, еще в последний свой приезд я приметил, что в городе не прекращаются закулисные, но весьма энергичные попытки завоевать местный газетный рынок. Выходило множество разного рода изданий, которые пытались утвердиться за счет публикаций программ телевидения, подборок сальных анекдотов и лже-сенсаций, перепечатанных из столичной желтой прессы.
   На мой взгляд - взгляд профессионального газетчика, ни один из этих листков-однодневок не имел шансов на стабильный успех.
   Газету "Зеленый берег" я держал перед собой впервые.
   Да и Вовка ведь сообщил, что она начала выходить пару лет назад.
   Уже по ее фактуре, по цветной, но не крикливой обложке, по приятной пухлости общей массы страниц чувствовалось, что кто-то вкладывает в это издание серьезные средства.
   Первым мне в глаза бросилось объявление, помещенное в фигурной рамке в правом верхнем углу:
   "Приглашаем наших читателей к взаимовыгодному сотрудничеству!
   За каждую интересную информацию или тему, сообщенную в редакцию лично либо по телефону, ее автору немедленно выплачивается вознаграждение в сумме не менее 1тыс. рублей!"
   Тоже на первой странице, под шапкой, на самом видном месте публиковалась статья, заголовок которой был набран крупным шрифтом:
   "МУЗЕЙ: УБИЙСТВО ЗА ЗАКРЫТОЙ ДВЕРЬЮ".
   Ниже, более мелким, но тоже выделяющимся на полосе шрифтом был набран подзаголовок:
   "Оборотень, для которого не существует ни стен, ни запоров, ни других преград, появился вновь!"
   Статью я прочитал с живейшим интересом, опасаясь в глубине души, натолкнуться в ней на подробности, которые могли бы осложнить мою главную задачу.
   К счастью, про Алешку тут тоже не было ни слова, кроме, разве что глухих намеков, понятных лишь посвященному.
   Зато в статье приводились важнейшие подробности другого рода, так что я даже пожалел, что не прочитал ее до встречи с Дрючковым.
   Сообщалось, например, что сначала вахтерша была оглушена ударом некоего массивного тяжелого предмета в затылок, так что кожа ее головы оказалась рассеченной, а череп треснувшим.
   Затем она подверглась царапающему - сверху вниз - удару в шею, удару, который, по мнению экспертов, могла нанести лишь мощная звериная лапа с ее длинными и острыми когтями.
   "А если это действительно был оборотень?!" - вопрошал автор заметки.
   Верит милиция или не верит в аномальные явления, это ее личное дело, продолжал автор. Но уж коли преступление совершено посредством "звериного удара", то, быть может, стоило бы поискать вокруг следы этого самого зверя?
   Но наши доблестные сыщики, действуя по шаблону, принялись усердно выискивать человеческие следы и в результате сами же затоптали, уничтожили те улики, которые могли бы дать ниточку к раскрытию преступления.
   "Ясно, в чей огород камешки, - отметил я тут про себя. - Значит, "Зеленый берег" тоже против Дрючкова"...
   Подпись под статьей, переходившей на вторую страницу, - "Бул.Щиров" вызвала у меня смутные ассоциации. Где-то в своей жизни я уже встречал эту подпись...
   Я уже собирался заглянуть в выходные данные, чтобы выяснить, кто же редактирует сие любопытное издание, когда на этом же развороте, но на третьей странице, увидел большое интервью с... моим Алешкой!
   В правой колонке помещалась и его фотография на фоне музея и реки.
   У меня даже волосы зашевелились на затылке: - вот это сюрприз!
   Теперь понятно, почему Клара с такой многозначительной настойчивостью рекомендовала мне не откладывать чтения надолго!
   Что ж, лучше поздно...
   Забыв обо всем на свете, я буквально "проглотил" текст интервью, и тот так прочно улегся в моей памяти, что я мог бы процитировать его наизусть с любого места.
   Интервью называлось без затей:
   "К ВОПРОСУ О БЕЛОСОБОРСКОМ ОБОРОТНЕ".
   Взял его не кто иной, как все тот же загадочный "Бул.Щиров".
   Вот этот материал в его полном виде.
  
   - Алексей Иванович, нашим читателям вы известны как крупный специалист в области древнеславянской истории и мифологии.
   Сейчас, когда город вновь наполнен слухами о появлении ужасного оборотня, многие интересуются истоками этого старинного предания.
   Не могли бы вы вкратце осветить этот вопрос?
   - Для этого нам придется совершить мысленное путешествие в шестой век.
   По мнению ряда историков, к чьим сторонникам я отношу и себя, в ту далекую пору наши предки делили окружающий микрокосм на верхний мир, собственно Землю и нижний мир.
   Вы настаиваете на лаконичном ответе, поэтому я буду говорить только о нижнем мире.
   Подземно-подводным владыкой, всемогущим хозяином этого нижнего мира был гигантский ящер, или змей, или дракон, или "коркодил", воплощенный в божестве, нарицаемом Речным Зверем.
   По вечерам Речной Зверь глотал заходившее солнце, а по утрам вновь выпускал его на небосвод.
   Таким образом, Речной Зверь как бы повелевал еще и движением светила, то есть, был наиболее могучим божеством.
   Неудивительно, что именно к Речному Зверю наши далекие предки обращали самые сокровенные свои моления.
   Им не нужно было напрягать воображения, чтобы представить себе внешний облик этого божества - достаточно было взглянуть на каменный остров посреди Ракидона.
   О языческом культе Речного Зверя напоминают многочисленные, я бы даже употребил определение "бесчисленные", археологические находки.
   Прежде всего, это фибулы - застежки для плаща, одежды, которую в ту пору носили и князья, и торговцы, и простые хлебопашцы.
   Тысячи фибул найдены археологами на берегах Ракидона.
   Многие из них выполнены из кости и имеют резные изображения.
   На них мы видим Речного Зверя, чья голова будто скопирована с силуэта каменного острова.
   Кроме фибул, найдено множество так называемых височных колец от кокошников, колец, выполненных в виде свернувшихся ящеров; ковшей с ручками-ящерами; гребней с тем же сюжетом и даже ритуальных жезлов с набалдашниками в виде головы все того же Речного Зверя.
   Кстати, на многих изображениях весьма тщательно прописаны элементы ощерившейся пасти и четко, один к одному, выделены зубы. На шее божества, как правило, проставлена идиограмма воды в виде волнистой линии либо комбинации падающих капель.
   Не буду перечислять прочие находки той же эпохи, это заняло бы слишком много места, просто отмечу, что языческий культ Речного Зверя имел самое широкое хождение среди наших предков - от Южной Руси до северных морей, включая финно-угорские племена.
   С Речным Зверем связывалось также все таинственное, неизведанное, а также скрытое за пеленой будущего.
   Как видите, предание об оборотне-крокодиле имело очень мощную базу для своего возникновения и развития.
   - Но что в действительности стоит за этим преданием? Имеем ли мы дело с образцами устного народного творчества либо же тут обозначено явление, на вызов которого науке только предстоит дать ответ?
   - Те исторические документы, что уцелели в наших архивах после всех великих и малых потрясений дают основание с уверенностью говорить, что этот вопрос должен быть обращен, скорее, к правоохранительным органам, чем к науке.
   Я приведу несколько примеров, но для этого нам придется перенестись уже из шестого века в век, ну, хотя бы, семнадцатый.
   Хорошо известно, сколь бурной была история нашего края.
   Городом правили различные русские князья, которые регулярно отвоевывали его друг у друга, им на смену пришли литовские князья, хотя и с русскими корнями, тех сменили польские магнаты...
   Иными словами, перманентно происходил некий передел собственности, то и дело возникала возможность урвать кусок пожирнее, и уж тут все средства были хороши.
   Неудивительно, что оказалось востребованным и предание об оборотне.
   - Вы обещали привести конкретные примеры.
   - Да сколько угодно!
   Гоголевский Чичиков, как известно, скупал мертвые души, чтобы разжиться под них плодородной землей.
   Наших земельных магнатов эта проблема не волновала.
   Пахотной землицы у них было вдоволь, а вот крестьян для ее обработки не хватало.
   И тогда магнаты придумали ловкий ход.
   Через наши края пролегал один из маршрутов, по которому беглые крестьяне из северных и центральных губерний пробирались на Дон.
   Магнаты распустили слух, что те из беглых, кто пожелает остаться в здешних местах, получат надел, средства на обзаведение хозяйством, а также освобождение от оброков.
   Но через год-другой, когда беглецы, что называется, уже пустили корни на новом месте, магнаты начали притеснять этих несчастных, требуя от них и уплаты всех оброков, и возврата выданных кредитов, да еще с процентами.
   Всплеск недовольства вот-вот грозил перерасти в мятежи и бунты.
   Всю эту крестьянскую массу надо было держать в повиновении, даже в страхе, а обычные карательные методы уже не действовали.
   Вот тогда-то и напомнил о себе оборотень-крокодил.
   В нашем музее, в зале Оборотня, представлены экспонаты, с помощью которых садисты, состоявшие на службе у того или иного магната, весьма успешно выступали в роли "оборотня".
   Железная маска с пристегивающейся крокодиловой пастью, снабженной рядами острых металлических зубов; специальные перчатки с отточенными металлическими когтями...
   Между прочим, магнаты использовали старинное предание не только для запугивания темных крестьян, но и для расправы с конкурентами.
   Ведь почти все магнаты жили в непомерной роскоши, хоть и взаймы, иные имели до сотни и больше кредиторов. А тут вдруг выгодный заказ, например, хлебные поставки в армию, но заказ этот готов перехватить более удачливый помещик.
   Как тут не появиться "оборотню"!
   Случалось, что жертвами все того же оборотня становились крупные кредиторы, начинавшие требовать срочной уплаты долга.
   Не хочу сказать, что подобное происходило изо дня в день, но все же периоды активизации оборотня в исторической ретроспективе отнюдь не редкость.
   Между прочим, ведь и о графе Половецком ходила байка, будто он сам убил свою жену из ревности к красавцу Гавиали, с которым тоже расправился, выдав того за оборотня.
   Я со всей ответственностью заявляю, что сие есть ложь, поскольку нашел письмо клеветника, в котором тот признается в своем грехе.
   Однако показательно, что эксплуатация легенды, причем, в самых различных аспектах, не прекращалась никогда.
   - То есть, речь идет о некоем маскараде, представлении типа "маски-шоу", которое устраивали в своих тайных интересах земельные магнаты?
   - Вовсе нет! Существует официальный документ, где черным по белому написано, что в лето 1731 от Рождества Христова купец Прянишников тайно привез в Белособорск живого крокодила, дабы, обрядив того оборотнем, расправиться с чайным торговцем Сумароковым.
   - Позвольте! Как же можно было в те времена провезти крокодила за тысячу верст тайно? Ведь не было ни автофургонов, ни товарных вагонов, ни контейнеров...
   - Зато были особые баржи с прорезями для перевозки живых осетров на дальние расстояния. А наш Ракидон хоть и неширок, но судоходен. Так что крокодил доехал до места с полным комфортом. Он, несомненно, исполнил бы роль "оборотня", если бы подгулявший на радостях Прянишников не показал его одному из своих приятелей.
   Нельзя, однако, исключить тех случаев, когда завезенные тайно крокодилы выполнили свою задачу.
   Я думаю, что тот крокодил, что был застрелен у Старощанских болот в 1863 году, и чье чучело выставлено в музее, был как раз из этой серии. Отважусь сделать еще одно допущение: отдельные крокодилы, завезенные сюда тайно, смогли бежать или же были отпущены своими владельцами, после чего обосновались среди Старощанских болот, где природа, будто нарочно, создала для них идеальные условия.
   - Быть может, там и сейчас обитает парочка крокодилов? А то и целая сотня?
   - Сотня - это слишком, но вот наличие, скажем, единичного экземпляра меня не удивило бы.
   - Алексей Иванович, из материалов Интернета можно узнать, что среди народов тропической Африки до сих пор широко распространен тотемизм, то есть, применительно к нашей беседе, вера в родство между человеком и животным миром. Считается, что жрецы этих языческих культов умеют перевоплощаться в животных, являющихся покровителями данного племени. Существуют якобы потомственные секты людей-леопардов, людей-носорогов, ну, и, разумеется, людей-крокодилов. Не могла ли подобная секта поклонников Бога-крокодила, или Речного Зверя сложиться и в наших краях?
   Что на этот счет говорят исторические источники?
   - Вынужден повторить, что архивы по истории нашего края сохранились в мизерном количестве и зияют обширными "белыми пятнами". Из дошедших до нас документов ни один не называет какие-либо конкретные факты, которые можно было однозначно трактовать, как проявление деятельность языческой секты людей-крокодилов.
   - Насколько достоверна легенда о трагической участи графа Половецкого и его жены Дианы Александровны?
   - Я уже касался этой темы, но могу еще раз подчеркнуть, что считаю графа Половецкого личностью, безусловно, позитивной. Он сделал много полезного для оживления экономики края на крутом переломе истории. Однако подробности его охоты на оборотня (да и была ли она, эта охота?) не подтверждены никакими письменными источниками. Точно так же нет никаких сведений о пребывании в Белособорске итальянского архитектора Гавиали. Библиотека усадьбы, как и все домовые книги, а также личная переписка графа сгорели в страшном пожаре вскоре после его смерти. Со всей достоверностью могу подтвердить лишь тот факт, что в период строительства дворцово-паркового комплекса, в Старощанском лесу действительно обитал старый отшельник, который пользовался среди населения славой искусного целителя. Но встречался ли с ним граф, получал ли от него перстень и некие тайные рекомендации, на этот счет можно лишь строить предположения.
   - А как часто за всю историю нашего города происходило явление пресловутого оборотня?
   - Это существо возникало из небытия всякий раз, когда начинался передел собственности, - такая вот строгая закономерность.
   - Но в лихие 90-е, а этот период еще памятен многим нашим читателям, оборотень, по счастью, так и не появился, хотя дележ собственности происходил очень бурно, причем на протяжении целого ряда лет.
   - В "лихие 90-е", как вы их назвали, "новым магнатам" некогда было заниматься маскарадом, тратить время на подготовку человека-крокодила. Конкурентов убивали и запугивали по самым примитивным схемам, и все это сходило с рук. Не было никакой надобности привлекать к этому процессу еще и мифическое существо.
   Я убежден, что всякому появлению оборотня обязательно предшествовала некая сложная интрига.
   За нашим белособорским оборотнем, кем бы он ни был на самом деле, всегда стояли реальные люди, преследующие свои реальные интересы...
   - Ширятся слухи, что оборотень появился вновь.
   - По ряду причин я предпочел бы воздержаться от комментариев на этот счет.
  
   На этом интервью заканчивалось. Про происшествие в музее в нем не упоминалось ни словом.
   Да иначе ведь и быть не могло: следователь Цинюк, наверняка, предупредил Алексея об ответственности за утечку информации.
   Но редакция поступила изобретательно. Интервью, в котором следствию не к чему было бы придраться, поставили на одном развороте с окончанием репортажа об убийстве вахтерши, как бы давая понять посвященным, что в этой истории газета готова поддержать потенциального обвиняемого.
   Что ж, как-никак - тоже защита.
   Интересно, а когда вышел номер?
   Я взглянул на дату и не поверил собственным глазам.
   Газета появилась в продаже на следующий день после убийства, которое, напомню, произошло поздно вечером!
   Даже если предположить, что это не утренний, а дневной выпуск (вечерний выпуск в Белособорске невозможен в принципе, его просто некому будет покупать, ибо народ в эти часы уже сидит по домам), то оперативность, проявленная местными журналистами, вызывает уважение.
   Кроме того, напрашивается вывод, что редакция располагает надежным источником информации в городской милиции. Не Алешка же сообщил им все эти подробности! Он просто не позволил бы себе этого. А интервью с ним, скорее всего, было сделано раньше и совсем по другому поводу. Когда же произошло убийство, в редакции вспомнили об интервью, вписали в него несколько фраз, чтобы привязать к событию, и заверстали на соседнюю полосу.
   Хм! Кто же рулит этой любопытной газеткой?
   Я разыскал выходные данные. Издателем газеты была некая Роза Румянова. Это имя, похожее на цирковой псевдоним, не говорило мне ровным счетом ничего.
   А вот в следующий миг меня ожидал очередной сюрприз.
   Редактором газеты был Евгений Багрянский, Багрик!
   Уже безо всяких усилий я вспомнил, что "Бул.Щиров" - это один из его псевдонимов, которым он подписывал свои заметки в школьной стенгазете.
   Так-так-так...
   Последний раз я видел Багрика в свой минувший приезд, четыре года назад. Встретил его тогда случайно на улице и предложил отметить это событие. Багрик принялся отнекиваться, признавшись, наконец, что он пустой. Но я почти силой затащил его в ближайшую шашлычную. После второй рюмки он размяк и принялся горько жаловаться на жизнь. В клубе химиков, где он работает оформителем, платят гроши; в "Белой горе", куда он отсылает свои заметки на городские темы, и вовсе копеечные гонорары; стихи, которые он все еще пишет, вообще надо издавать за свой счет; денег вечно не хватает, из-за этого дома скандалы...
   Он и сам, в своих поношенных брюках и штопаном пиджаке, выглядел каким-то полинявшим, уставшим, разуверившимся...
   А теперь, значит, он редактор самой многотиражной газеты в городе, газеты, у которой, как нетрудно догадаться, с финансами все в полном порядке.
   Что ж, я искренне рад за Багрика, притом, что его газета определенно поддерживает Алешку!
   А, с другой стороны, как ни крути, но выходит, что Багрик обосновался в стане врагов Дрючкова.
   Полагаю, вовсе не случайно Вовка посоветовал мне посетить редакцию "Зеленого берега".
   Теперь я и сам видел, что этот визит неизбежен, но прежде надо хорошенько к нему подготовиться.
   Я взглянул на часы: эге, да ведь дома меня уже потеряли!
   Как ни велик был соблазн прямо сейчас пройти к дворцу, который я не видел четыре года, свежим взглядом окинуть сцену, где разыгралась таинственная драма, времени на это у меня не было.
   Я даже проигнорировал Вовкин совет покинуть парк через центральные ворота.
   Выскользнул тем же потайным лазом и быстрым шагом направился к площади, чтобы "проголосовать" первую же машину.
  
   10. НЕИЗДАННАЯ МОНОГРАФИЯ
  
   - Ну, куда же ты запропастился, сынок? - запри-читала матушка, едва я вошел в дверь. - Я уже начала волноваться.
   - Все в порядке, мама! Прогулялся до торгового центра за сигаретами, встретил знакомого, ну и покалякали немного о том о сем.
   - Кого же ты встретил, сынок? - мама не допытывалась, ей просто было любопытно.
   - Длинного Пашку, - выкрутился я. - Он из третьей школы, ты его не знаешь.
   Атмосфера в комнате была самой мирной. Алексей и Лиля, похоже, помирились.
   Клара вскинула на меня вопрошающие глаза.
   Я послал ей в ответ безмолвный сигнал: есть, мол, кое-какие новости, но обсудим их наедине.
   Затем сел на свое место, но на застолье времени уже не оставалось, хотя мамины разносолы имели самый аппетитный вид.
   Я наполнил всем рюмки и поднялся из-за стола:
   - Минуту внимания! Спасибо хозяевам за радушный прием и отменное уго-щение, но в трапезе объявляется временный перерыв. План на ближайшие часы такой. Клара уже в курсе, что в день приезда я всегда навещаю могилу отца. Не вижу оснований нарушать эту традицию сегодня. Думаю, ты, Алексей, составишь мне компанию? Пожалуй, Клару мы тоже возьмем с собой. На обратном пути по-кажем ей город и парк.
   - Ты правильно решил, сынок! - одобрила ма-тушка, смахнув с ресницы слезинку. - Будете у нашего папули, поклонитесь ему и от меня.
   Сборы были недолгими.
   Отец покоился на так называемом старом кладби-ще, находящемся в пределах городского центра. Туда мы добрались пешком.
   Перед воротами сидели те же нищенки, что и четыре года назад, и я в меру одарил их мелочью и карамельками.
   Кларе я предложил подождать нас с Алексеем на скамейке перед часовней, но она пожелала пойти с нами.
   Тишиной и прохладой старое кладбище напомина-ло разросшийся парк, а его могучие пирамидальные тополя - не то стражей вечности, не то гигантские по-минальные свечи. Над могилами - и богатыми, и бед-ными - склонились яблоньки, груши, вишни и абрикосы. Высаживать у оградок фруктовые деревья - еще одна старинная белособорская традиция. Плоды трогали только птицы, да, наверное, кладбищенские работники.
   Отцовская могила содержалась в порядке; лишь на плите и металлическом столике лежали опавшие листья.
   По сегодняшним меркам, да и вообще по христи-анским, мой батюшка вел праведную жизнь. Думаю, он не нарушил ни одной божьей заповеди, хотя был чело-веком неверующим. Несмотря на слабое здоровье и былые раны, он трудился до последнего дня. Надо по-лагать, всевышний заметил его и пожелал вознаградить за страдания и лишения, которые отец переносил без-ропотно. А наградой была избрана легкая смерть. Од-нажды после ужина отец прилег отдохнуть, повернулся лицом к стенке и затих. Мы все были дома - смотрели телевизор, но подумали, что он заснул, как случалось не раз во время телепередач. А он умер во сне. Когда мы спохватились, вызы-вать "скорую" было уже поздно.
   Алексей достал из пакета плоскую бутылочку и стопки. Как положено, сначала налили отцу и поставили его стопку на полочке под эпитафией, накрыв ломтиком черного хлеба.
   Выпи-ли за помин души и немного помолчали.
   Затем мы с Алешкой принялись выдергивать стебли сорной травы, что выросла вдоль ограды.
   - Есть разговор, - тихо сказал я брату, - но не хочу вести его на кладбище.
   - Минут через десять выйдем за ворота, там и поговорим, - предложил он.
   - Нет, - возразил я, - десять минут мне требуется, чтобы потолковать с Кларой. Никаких секретов от тебя, братан! Обычная беседа личного свойства между мужчиной и женщиной.
   Я, конечно, лукавил, но Алексей, понимая это, оценил мою деликатность.
   - Хорошо, - кивнул он. - Вы идите с ней прямо сейчас к выходу, а я наведу здесь порядок и через четверть часа присоединюсь к вам.
   Он нашарил в траве боль-шую жестяную банку и отправился к ближайшей ко-лонке.
   Когда мы с Кларой вышли за ворота, то я рассказал ей вкратце, но, не упуская ничего важного, о своей беседе с Дрючковым.
   - Странной выглядит эта идея твоего друга относительно компромата на самого себя, - задумалась она. - Но, может, он и прав. У тебя уже появились какие-нибудь мысли на этот счет?
   - Крутится в башке один старый, как мир, сюжетец. Жду, когда он обрастет животрепещущими подробностями. Думаю, к вечеру замысел оформится окончательно, и тогда мы обсудим его с тобой, испытаем на прочность. А завтра с утра можно будет, пожалуй, отправиться по тем адресам, которые назвал Дрючок. Я предполагаю начать с редакции.
   - Милый, завтра - воскресенье, - напомнила Клара. - Вряд ли мы найдем в редакции провинциальной газеты даже вахтера.
   Я хлопнул себя ладонью по лбу:
   - Ах, дьявол, как же я мог забыть! Вот незадача - угодили по срочному делу как раз к выходным! Нет, терять два дня - непозволительная роскошь в нашей ситуации! Надо что-то придумать... В принципе, можно завалиться к Багрику в гости, но он не любит таких сюрпризов, да и мне, честно говоря, хочется побывать именно в редакции. А еще остаются Алый, Шашков... Ладно, если гора идет к Магомету... Придется собирать гостей самим. Но так, чтобы не напрягать маму. Идея! Приглашу их завтра на дачу, на шашлыки!
   - Все они - влиятельные в городе люди, - напомнила Клара. - Ты уверен, что они не проигнорируют твое приглашение?
   - Не волнуйся, придут и даже с большой охотой! Во-первых, благодаря стараниям матушки, меня здесь считают крутым парнем, вхожим в узкие круги истэблишмента северной столицы. Во-вторых, милая, они придут в пику Дрючкову, чтобы показать, что именно они здесь хозяева и вольны общаться, с кем душа пожелает. Ну, и, в-третьих, хоть мы знакомы с тобой - уже! - более года, но ты еще не знаешь всех моих талантов. Например, того, что я гениально готовлю шашлыки!
   - Вот как! А почему я слышу об этом впервые только сейчас? Даже обидно как-то...
   - Не время обижаться, моя дорогая! Просто не подворачивался подходящий случай. Зато теперь ты сможешь по достоинству оценить мои кулинарные способности, о которых мои бывшие одноклассники и земляки прекрасно осведомлены. В особый восторг их приводят мои шашлыки из печенки...
   - Разве из печенки делают шашлыки? - удивилась Клара.
   - Ах, ты, моя прелесть! - не сдержался я. - Вот продегустируешь разок, и если не попросишь добавки, то я публично сложу с себя звание мастера по шашлыкам.
   В этот момент в открытых воротах появился Алексей, витавший, судя по его виду, где-то в облаках.
   - Послушай, братец, - спросил я, когда он подошел к нам, - а кто такая Роза Румянова?
   - Какая еще Роза Румянова? - удивился он.
   - Та самая, которая издает газету "Зеленый берег".
   - Откуда мне знать?! - развел он руками. - Я журналистикой не интересуюсь и вообще газеты читаю редко. А если ты имеешь в виду мое интервью, то это просто дело случая.
   - Что за случай, можешь рассказать?
   Он с видимым неудовольствием вздохнул:
   - Ты ведь знаешь, что я давно уже подготовил монографию, тема которой основана на фольклоре, отображающем образ нашего белособорского оборотня. Сей пухлый труд уже года два валяется в моем рабочем сейфе. Несколько отрывков я опубликовал в специализированных журналах, но издать монографию целиком считал делом бесперспективным. А тут вдруг некоторое время назад у парка появился весьма щедрый спонсор. Не просто щедрый, но и, я бы сказал, толковый. Он оказывал реальную помощь парку, не просто переводя деньги на наши счета, а оплачивая из своих средств конкретные работы - благоустройство набережной, ремонт ограды, замену фонарей на центральной аллее... Иногда он заходил к нашему директору, и они вдвоем беседовали о чем-то за закрытой дверью. И вот однажды Тихон Анатольевич, он сам признался мне позднее, рассказал нашему спонсору о моей монографии, точнее, о моих мытарствах с ней. Карманов, это фамилия спонсора, тут же зашел ко мне, и мы проговорили часа два. Он оказался весьма приятным в общении человеком и интересным собеседником, вдобавок имел основательные познания по истории дворцово-паркового комплекса. И вот этот Карманов совершенно неожиданно для меня и без каких-либо просьб с моей стороны заявил, что готов материально обеспечить выпуск моей монографии. Мне оставалось только поблагодарить его, что я и сделал. Вся эта затея вскоре стала известна в редакции "Зеленого берега", полагаю, опять же с подачи нашего директора. Через день-другой мне позвонил твой бывший одноклассник Багрянский и предложил сделать интервью. Он сказал, что книги белособорских авторов выходят нечасто, и каждый такой случай, мол, является важным событием в культурной жизни города. Не отбиваться же мне было от него руками и ногами? Я согласился. Дело было еще весной.
   - Дело было еще весной, - повторил я. - А сейчас конец июля. Значит, монография так и не вышла? Спонсор все же оказался не таким щедрым?
   - Я сам остановил работу издательства над рукописью! - странно блеснув глазами, заявил Алексей. - А затем позвонил в редакцию газеты и попросил отложить публикацию интервью, как минимум, до осени.
   - А что, собственно, случилось?
   - Просто у меня появились свежие идеи, которые требуют существенной корректировки основной идеи монографии.
   - Ну и?
   - Вот и все! Я продолжаю работать и надеяться, что осенью, в крайнем случае, к новому году, монография выйдет в свет. - Выдержав небольшую паузу, он добавил с многозначительной улыбкой: - Возможно, она произведет фурор в определенных научных кругах...
   Не то, чтобы я не был склонен к обсуждению Алешкиных трудов, просто сейчас на это не было времени.
   - Значит, они пустили в ход материал из запаса, - высказал я свое предположение. - Так я и думал!
   - В тот вечер, уже довольно поздно, мне позвонил Багрянский и сказал, что они хотят срочно поставить интервью со мной в номер. Я возразил, считая, что в сложившейся ситуации это было бы некорректно. Но он меня уверил, что никакой связи с происшествием в музее эта публикация иметь не будет. Он так горячо настаивал, что я, в конце концов, уступил, но поставил условием, чтобы из интервью убрали все упоминания о монографии. Но вообще, они сократили как-то по-дилетантски, - ворчливо добавил он. - Вместе с водой выплеснули и ребенка. Местами и вовсе получилась какая-то нелепица. Теперь мне просто стыдно за это интервью! А что делать, в суд на них подавать?! Не хочу я втягиваться ни в какие скандалы! Но отныне никогда больше ни для какой газеты даже слова не напишу!
   - Не сможешь вспомнить, когда именно тебе звонил Багрянский? - прервал я его излияния.
   - Я еще не успел добраться до дома после беседы с сыщиками, когда он позвонил на мой мобильник.
   - То есть, часа через два-три после убийства?
   - Да, примерно так.
   Ни фига себе, подумал я! Тело жертвы еще не увезли в морг, а в редакции уже не только настрочили репортаж в номер, но и задействовали давнее интервью, обретшее мощный подтекст, ибо интервьюируемый оказался невольным свидетелем убийства.
   Кто же так лихо снабжает редакцию горячими новостями криминального характера? Уж не следователь ли Цинюк? Любопытно было бы взглянуть на этого типа.
   - А этот Карманов, он что же, наш, белособорский? - спросил я.
   - Ты должен его знать, - ответил Алексей. - Он твой ровесник, только из третьей школы.
   - Некоторых ребят из третьей школы я действительно могу припомнить, но только по лицам или по кличкам. По фамилии помню, пожалуй, одного лишь Шашкова. А вот фамилия Карманов в памяти не задержалась. Чем он вообще занимается, какой у него бизнес?
   - Этого я не знаю. Но деньги у него водятся.
   - А как он отнесся к происшествию в музее? Твоя репутация не пострадала в его глазах?
   - Его уже две недели нет в городе. Со слов директора я знаю, что Карманов отдыхает где-то на Адриатике, но вот-вот должен вернуться.
   - Ясно. Скорее всего, он далек от всех этих событий... - Тут я переменил тему: - Алексей, а что если мы прямо сейчас навестим вашего директора? Его, кажется, зовут Тихон Анатольевич, я не напутал?
   - Не напутал, но визит может состояться не раньше понедельника. Так ответили в больнице.
   - Тогда давайте прямо сейчас двинем в парк, - предложил я. - Клара должна полюбоваться главными чудесами нашего города!
   - Я сгораю от желания увидеть остров Речного Зверя! - поддакнула она.
   Алексей нежданно замялся:
   - Вообще-то, у нас в музее сегодня был субботник Я, по известной причине, отпросился с него. Будем немного странным, если сразу после субботника меня вдруг увидят в парке. - Он покраснел и обратился к нашей спутнице: - Извините меня, Клара, но этот тип, мой брат, и сам может быть прекрасным гидом по парку, притом, что за последние четыре года ничего нового там не прибавилось. А я, с вашего согласия, отправлюсь на дачу. Ведь вы, как я понял, собираетесь ночевать в домике, а у меня там все разбросано. Я просто не знал, что вы приедете так неожиданно, и не успел навести порядок.
   - Алешка, брось извиняться, - я похлопал его по плечу. - Клара - свой человек и предупреждена, что речь идет не о загородной вилле, а о скромной летней хибарке. Но, конечно, лопаты и тяпки из комнаты надо убрать, с веранды тоже. Кстати, под сарайчиком были сложены обрезки спиленных вишневых деревьев. Эта поленница еще существует?
   - Старые дрова я сжег, но недавно спилил две вишни, так что поленница имеется. Зачем она тебе?
   - В воскресенье, братец, то есть, завтра, я собираюсь пригласить на нашу дачу нескольких старых знакомых и дать им возможность насладиться моим искусством приготовления шашлыков. Вишневые угли, если ты подзабыл, придают этому яству неповторимый аромат. Кстати! Раз уж ты будешь наводить порядок, то найди заодно шашлычницу, шампуры и щипцы для углей.
   - Ладно, - буркнул он, и мы расстались.
  
   11. ОСТРОВ РЕЧНОГО ЗВЕРЯ
   Я, собственно, и не рассчитывал на бурные эмоции Клары относительно красот парка "Диана" (исключая, разве что последний объект намеченной экскурсии). Ну, чем, скажите на милость, можно удивить в области садово-паркового искусства коренную ленинградку-петербурженку, которой еще в школьные годы привили любовь к прославленным пригородам северной столицы! Предчувствовал я и то, что моя милая будет вежливо восторгаться увиденным, как и подобает воспитанной гостье. Вести ее через потайной лаз я, разумеется, не собирался.
   Утром, перед моей встречей с Дрючковым, припарковая площадь была практически пуста. Сейчас, по случаю субботнего дня, она на-поминала столичный пятачок в часы пик. Народ валом валил к арке центрального входа. У касс выстроилась очередь, впрочем, двигавшаяся весьма быстро. Плат-ным вход был только по выходным и праздникам. Несмотря на символичность суммы - всего пять рубля, - не каждый торопился приобрести билеты. Тонкий, но непрерывный ручеек горожан тек к тому самому пролому.
   Я сразу же вступил в роль профессионального, но слегка дурашливого гида:
   - Вот центральная аллея... Взгляните, какие оригинальные фонари под старину появились вдоль нее! Не иначе, те самые, установку которых оплатил великодушный господин Карманов, чью физиономию я по-прежнему не могу вспомнить при всем своем старании! Посмотрите налево, посмотрите направо, посмотрите прямо перед собой! Только что мы вышли на Большую поляну, любуйтесь! Она знаменита тем, что ее обрамляют деревья разных пород, деревья, многие из которых еще помнят первого владельца. Особенно хороша группа дубов... Говорят, самым высоким среди них был родовой дуб Половецких. Это дерево обладало мощным раздвоенным у основания стволом. Когда погибла графиня Диана, то вскоре засохла левая, более тонкая ветвь, а после смерти графа - правая. Дуб пришлось спилить...
   - Это еще одна местная легенда? - сощурилась Клара.
   - Нет, это, как сказал бы Алексей, строго документированный исторический факт. Однако продолжим нашу экскурсию. Большая поляна является как бы осью парковой части комплекса. Отсюда разбегаются дорожки во все стороны. Там, - я махнул рукой в одну сторону, - колоннада "Эхо", там, - махнул в другую, - римские руины и Башня молчания, там, - махнул в третью, - Лебединая заводь и Зеркальные пруды, там, - пришел черед четвертой стороны света, - Китайская беседка и восточная ротонда. А чуть дальше - Папоротниковая гора! Перед горой - мост Оборотня, а на горе - дворец!
   - Куда же мы пойдем?
   - К мосту Оборотня и через него - к дворцу!
   Мост Оборотня являл собой мрачноватое камен-ное сооружение с башенками в духе архитектуры ры-царских замков. Кривоствольные деревья разрослись по обоим склонам оврага так, что их кроны образовали сплошной шатер, укрывавший от глаз огромные валуны, громоздившиеся на дне, и ручей, звеневший между ними. Но я-то помнил, как велика глубина этой "бо-роздки" - естественной северной границы Папоротниковой го-ры! "Дворцовый" склон оврага покрывали заросли вы-сокого папоротника, как бы напоминая о названии го-ры. На противоположном склоне росла почему-то только высоченная крапива.
   Мост Оборотня выводил на подстриженную лужайку, что зеленела перед фасадом дворца.
   Именно по этому мосту, а затем и через лужайку бе-жала молодая графиня, спасаясь от кровожадного чу-довища. И некому было защитить ее, потому что граф со всей своей свитой отправился на охоту. На традиционную охоту - не за оборотнем. Очевидно, он считал, что у себя дома графиня Диана в полной безопасности. Притом, что графиня имела славу меткого стрелка и не раз выезжала вместе с мужем на охоту. Но в этот раз какие-то обстоятельства побудили ее остаться дома, чем и воспользовался неукротимый Зверь - получе-ловек-полуволк-полукрокодил, своего рода Минотавр этих мест.
   Позднее на месте гибе-ли красавицы, с боковой стороны дворца, ближней к реке, поднялось ее бронзовое изваяние, запечатлевшее графиню в образе Дианы - Артемиды.
   Обычно вокруг статуи всегда толпились экскурсанты, с замиранием сердца внимая гиду, который, повышая голос до пате-тики, уже в тысячный раз излагал перипетии старинной легенды, добавляя в рассказ кое-что и от себя лично.
   И вот статуя исчезла, так что экскурсия у нас получалась неполной.
   Впрочем, главную "изюминку" я приберег напоследок.
   А пока мы остановились перед дворцом, воздвигнутом в стиле барокко, со всеми его колоннами, башенками, балконами и шпилями.
   - Замечательно, - кивнула мне Клара. - Это впечатляет, правда, Славик...
   "Домик" и вправду выглядел аккуратно, хотя, конечно, сравнения с Петергофом или Гатчиной не выдерживал.
   - Ты уже догадалась, что сейчас мы с тобой находимся на плоской вершине Папоротниковой горы. Когда-то она была чуть выше, но графу пришлось слегка подрезать макушку, чтобы получить достаточно ровную площадку под строительство. Однако двигаемся дальше...
   Лужайку широким полукольцом обрамляла высокая и густая живая изгородь.
   Примерно по центру полукольца имелся узкий разрыв, куда вела песчаная дорожка.
   По ней я и повел Клару, продолжая свою роль дурашливого гида.
   Перед самым разрывом в кустах, для пущего усиления эффекта, я обогнал мою спутницу и двигался так, чтобы заслонить ей обзор своим плечом.
   Но вот мы прошли по небольшому зеленому коридорчику и оказались на открытой площадке, где сейчас не было ни души, чему я внутренне порадовался.
   Здесь я и отпрянул в сторону со словами:
   - А теперь смотри!
   Она подняла глаза, да так и замерла, невольно прижав к груди кулачки.
   - О, боже! - вырвалось у нее.
   С высоты Папоротниковой горы, которая была не такой уж маленькой, открывался вид на протекавший внизу Ракидон.
   Дальний берег являл собой сплошные заливные луга, за которыми, где-то у самого горизонта синела полоска леса.
   Зато вдоль всего нашего берега росли раскидистые ивы, склонившиеся к самой воде. Почти сомкнувшись своими ветвями, они практически полностью перекрывали вид на прилегающий участок реки.
   И только прямо перед нами между деревьями имелся широкий просвет, позволявший видеть всю реку до противоположного берега.
   В этом природном "окне", посреди реки, омываемый ее плавным течением лежал остров из красного с серыми проплешинами гранита.
   Отсюда он был виден целиком, причем в самом эффектном ракурсе.
   Пауза длилась довольно долго.
   - О, боже! - повторно воскликнула Клара и посмотрела на меня. - Милый, когда ты рассказывал мне про остров в Питере, я подумала, да что там может быть особенного, остров как остров, очевидно, объект для людей с живым воображением! Но ведь это настоящий Речной Зверь! Непостижимо, какие памятники может создавать природа!
   Она, моя любимая, была права на все сто! Да и мой сюрприз, кажется, вполне удался.
   Остров длиной около семидесяти метров удивительно точно напоминал всплывавшего из-под воды крокодила или, лучше сказать, гигантского ящера. С высоты, на которой мы находились, можно было четко различить мощную морду с выпуклыми глазницами, массивное туловище и начало вытянутого хвоста, еще прячущегося в воде.
   Голова Речного Зверя возвышалась над уровнем воды примерно на высоту двухэтажного дома, круто обрываясь вниз, зато линия от затылка до хвоста была такой плавной и пологой, что вдоль нее можно было бы безо всякой опаски съезжать на велосипеде.
   На "шкуре" Зверя нигде не виднелось ни грубых разломов, ни выступов.
   Как будто некий скульптор поработал здесь гигантским резцом, убрав с гранита все лишнее.
   - Теперь я понимаю, почему легенда связывает облик оборотня именно с крокодилом, - сказала Клара. - При наличии такого острова иначе и быть не могло.
   - Первоначально граф хотел поставить дворец фасадом к реке и к острову, а вниз, до самой воды, пустить широкую мраморную лестницу, - пояснил я. - Но графиня отговорила его - вид острова вызывал у нее тревожное состояние. Граф уступил, однако устроил свой кабинет с боковой стороны дворца, с выходом на балкон, где он простаивал часами, разглядывая остров.
   - Лично я хорошо понимаю графиню...
   Между тем, на наших глазах на остров вскарабкались двое купальщиков, которые легко поднялись до верхней точки, откуда синхронно прыгнули головами вниз.
   - Это не опасно? - забеспокоилась Клара.
   - Вообще-то, там глубокая и чистая вода. Но иногда течение приносит коряги, и те задерживаются между лапами Зверя, притом на глубине. Много лет назад здесь, почти на моих глазах погиб мой одноклассник Миша Сонников. Тоже вот так же прыгал с головы Зверя и напоролся на длинный и острый сук, который вошел в него, как пика. А еще... Ладно, не будем об этом! Не хочу навевать тебе мрачные мысли, притом, что в штате парка сейчас есть спасатель-водолаз, который во время купальных сезонов ежедневно обследует дно.
   - Тогда, полагаю, все будет в порядке, - кивнула она. - А где Старощанские болота, в которых обитают живые, а не каменные крокодилы?
   - Пойдем, покажу.
   Тем же ходом мы покинули смотровую площадку, снова выйдя на лужайку, и я повел Клару к западной границе горы, которая проходила за тыльной стороной дворца.
   Вскоре перед нами снова открылся глубокий овраг, но не облагороженный, как тот, что перед мостом Оборотня, а сырой и мрачный, с замшелыми валунами, путь к которым преграждали поваленные и полусгнившие стволы деревьев.
   По его дну протекал ручей, почти заболоченный, впадая совсем узкой струйкой в Ракидон.
   - Это единственное место, которое граф не успел привести в порядок при жизни, а уж затем так все и осталось вплоть до наших дней. Сразу же за этим оврагом проходит западная граница парка. Видишь подобие забора из бетонных плит? Вот за этим забором начинается Старощанский лес, который тянется километров на десять широкой подковой до большой деревни Старощанской, а в своем центре охватывает болота, прижимающиеся к реке.
   - Смотри, что получается, - сказала после паузы Клара. - Если предположить, что в болотах все же обитает некий зверь, то ведь ему ничего не стоит приплыть по реке сюда, и по этому оврагу пробраться незамеченным к тыльной стороне дворца.
   - Запросто! - улыбнулся я. - Только учти, дорогая, что сквозь стены обычный крокодил пройти не может. А входов во дворец только два, и оба с фасада дворца.
   - Кто знает! - пожала она плечами. - Может, крокодилу известен и какой-то третий вход?
   - Как сказал бы мой Алексей, данная гипотеза не имеет под собой никаких научных оснований.
   - А, по-моему, за оградой вовсе не лес! - сощурилась Клара. - Присмотрись: в просвете между деревьями явно заметны какие-то черепичные крыши.
   - Раньше там не было ничего, кроме леса, - сказал я. - Но, помню, в мой последний приезд в городе было много разговоров о том, что некие новые русские хотят захватить участок реки сразу же за парком под строительство особняков. Если там и вправду черепичные крыши, значит, этот план вполне удался.
   - Но в таких сакральных местах не должно быть никакого частного строительства!
   - О чем ты говоришь! Вспомни, что творится под Питером! Ладно, пойдем, я покажу тебе боковую аллею, где оборотень схватил за ногу Багрика...
   Мы двинулись в обратный путь, но перед дворцом остановились еще раз, и Клара долго разглядывала его, причем, как мне показалось, с каким-то совсем иным настроением, чем полчаса назад.
   - Милый, ты не забыл об одной важной фразе, которую твой брат проронил, встречая нас на вокзале? - неожиданно спросила она.
   - Там было сказано много важных фраз, какую ты имеешь в виду?
   - Самую важную для Алексея!
   - А именно?
   - Он сказал, что близок к крупному научному открытию. А сегодня, говоря о своей монографии, прозрачно намекнул на это еще раз.
   - Да, верно, - согласился я.
   - А ты даже не расспросил его об этом, никак не выразил своего интереса к его работе. Я уверена, что именно это сейчас для него самое главное! Быть может, он хочет просто выговориться хоть перед кем-нибудь! Но даже родной брат не желает его выслушать, поскольку считает, что есть дела поважнее. Вот Алексей и нервничает. Конечно, я сама могла бы его выслушать, но, думаю, это было бы неправильно.
   - Ладно, я тебе аплодирую за эту взбучку! - вздохнул я. - Ты не думай, что я пропустил его намеки мимо ушей. Просто постоянно возникают другие темы для обсуждения, а время поджимает. Но я согласен, нужно выбрать минуту и поговорить с ним о его исследованиях в области истории родного края. Пожалуй, сделаем это завтра, в процессе подготовки к пикнику. Ваше величество, надеюсь, тоже примет участие в разговоре.
  
   12. ПЛЕМЯННИЦА НАСТЯ
  
   У подъезда нас нетерпеливо поджидала мама.
   - Ох, Слава, Кларочка... Старая, видать, становлюсь, памяти никакой! Совсем забыла предупредить вас о главном, - запричитала она, когда мы прибли-зились. - Настя уже дома. Она не знает, что у отца не-приятности. Мы ей ничего не говорили.
   - Почему? - удивился я.
   - Она совсем еще ребенок, незачем ей знать такие вещи.
   - Та-ак. Ничего себе ребеночек: школу закончила! Да ведь и шила в мешке не утаишь.
   - Авось, обойдется. Вот возьмешься ты за дело, и не будет никакого шила.
   - Воля ваша! - развел я руками.
   Едва прозвучал входной звонок, как дверь распах-нулась, и Настя вылетела на лестничную площадку, по-виснув у меня на шее и повторяя: "Дядечка Славочка! Дя-дечка Славочка!"
   Впрочем, тут я не вполне точен. Чтобы повиснуть у меня на шее, ей необходимо было быть хотя бы на полголовы ниже. При этом рост ничуть не портил ее - благодаря гармоничному сочетанию весьма зрелых форм. По виду она вполне тянула на младшую сестрен-ку Клары, но более непоседливую. В ней так и клокота-ла энергия юности, жажда веселья, танце-в, новых открытий и знакомств! Пышная шапка струящихся темно-рыжих волос, жадные до впечатлений большие глаза с карими зрачками и белозубая, вполне рекламная улыбка делали ее чуть скуластое личико очень недурственным. Куда по-девалась та стеснительная, даже робкая и угловатая девчонка, которую я знал?!
   - Дядечка Славочка, ой как хорошо, что вы приехали! Без вас так ску-учно... - пропела она.
   - Погоди, Настенька, дай-ка я рассмотрю тебя получше... Хороша, ничего не скажешь! Экзамен-то сдала?
   - Сейчас не экзамены, а собеседования. Вот недавно прошла собеседование по истории.
   - Ну, и как?
   - На "отлично"!
   - Молодчина! А это Клара, знакомься.
   Настя повернулась к Кларе, улыбнувшись ей еще шире, при этом в глубине ее глаз мелькнул оценивающий огонек.
   - Внученька, да что же ты держишь гостей на пороге?! - воскликнула любящая бабушка. - Приглашай в дом!
   - Ой! Извините! - Она крепко ухватила ме-ня за кисть и увлекла за собой в комнату.
   - Эге, племянница, - я слегка придержал ее. - Вижу, что твоя симпатия ко мне достойна поощритель-ного приза, но вынужден извиниться: на сей раз я приехал с пустыми руками...
   - Да что вы, дядечка Славочка! Столько вкусненько-го привезли! Я уже всего попробовала! Спасибо! - Она восторженно чмокнула меня в щеку.
   - ...потому что не знал размеров твоей одежды и обуви, - закончил я свою мысль. - Но даю слово... Когда у тебя последнее собеседование?
   - В понедельник. - Она замерла в предвкушении приятного сюрприза.
   - Тоже тематическое?
   - Да, по литературе. Но мне и готовить-ся не надо.
   - Понятно. Тебя мама консультировала.
   - Я ее консультировала семнадцать лет, - загляну-ла в комнату Лиля. - Думаю, этого достаточно, чтобы грамотно пройти собеседование в Белособорском педагогическом институте? - Выдав эту тираду, Лиля снова исчезла за портьерой.
   Я заговорщицки подмигнул Насте:
   - Народ надеется и ждет. А ты, племянница, крепко запомни: как только пройдешь свое последнее собеседование, мы втроем, то есть, ты, Клара и я, направляемся в Торговый центр, и ты выбираешь себе что-нибудь по душе. Платье, туфли, кофточку, ну, словом, решим на месте. Это и будет наш с Кларой подарок тебе в честь ключевого этапа в твоей жизни.
   - Ой! - Взвизгнув от восторга, она бросилась ко мне, едва не задушив в объятиях.
   - Ну и хватка у тебя, племянница, - констатиро-вал я. - Женихом-то уже обзавелась?
   - Это не убежит, - с беспечностью юности от-махнулась она и, стрельнув глазами в сторону Клары, прощебетала мне на ухо: - А вы молодец, дядечка Славочка, не теряетесь!
   - Мне бы очень хотелось, чтобы вы подружи-лись, - высказал я заветное пожелание.
   - Мне тоже, - ответила она.
   - Ну, и я не против, - улыбнулась ей Клара.
   С кухни донесся громкий голос Лили:
   - Людмила Николаевна, вода закипела. Пельмени бросать?
   - Бросай, доченька. Только добавь несколько го-рошин черного перца и почаще помешивай. Да не за-будь про лавровый лист!
   Я шутливо подтолкнул Настю к столу:
   -Садись. Сейчас отметим встречу.
   - Ой, я не могу! - запротестовала она. - Мы с девчонками договорились заниматься. Я просто на ми-нуту забежала, чтобы на вас посмотреть.
   - Ты сказала, что к собеседованию по литературе тебе готовиться не надо.
   - Мне-то, может, и не надо, а вот Танюшка Лукашова до сих пор не знает, с кем на дуэли стрелялся Ленский. Кошмар! Ой, дядечка Славочка! Если бы вы знали, как мне хочется порасспросить вас! Про жизнь в Петербурге, и про арти-стов, и вообще про все-все-все! Но я ведь обещала. Они ждут. А вы еще не завтра уезжаете, раз в понедельник хотите повести меня в Торговый центр, да?
   - Не завтра, - успокоил ее я. - Успеем, нагово-римся... - Еще раз смерил ее взглядом. - А ты пошла в папу.
   - Такая же крупная? Да?
   - Такая же обязательная. Раз обещала - значит, держишь слово. Ну беги...
   Дегустация пельменей - самого отменного качест-ва - проходила в спокойной обстановке. Алексей и Лиля сидели тихие и смирные, и ничто уже не напоминало об утрен-ней размолвке.
   - Вот что я надумала, дети, - заявила мама, когда с основным блюдом было покончено. - Я догово-рилась с Тамарой Михайловной, что переночую сего-дня у нее вместе с Настей. Вот помогу попозже Лиле помыть посуду и уйду. А вы, Слава и Клара, располагай-тесь в дальней комнате. Пора вам уже отдохнуть с дороги.
   Напрасные хлопоты, мамуля, - возразил я. - Я ведь предупреждал тебя по телефону: мы с Кларой устроимся на даче.
   - Славик, а ты сказал Кларе, что наша дача - это просто деревянный сарайчик, и что там нет никаких удобств? - мама даже покраснела, как бы от неловкости перед гостьей. - Кларочка, оставайтесь в доме!
   - Мама, у Клары под Питером примерно такая же дача, и ее наша развалюшка не удивит. Притом, должна же Клара ознакомиться с нашими владе-ниями! - нашел я подходящий аргумент.
   - Не волнуйтесь, Людмила Николаевна, мы устроимся вполне нормально, - поддержала меня Клара.
   - Ну, смотрите, дети, вы уже не маленькие, решать вам, - сдалась, наконец, матушка.
   - Вот что еще мне хотелось бы обсудить, пока все в сборе, - я перевел разговор в другое русло. - Все же я не был в Белособорске четыре года... Притом, привез с собой дорогую гостью... Разве это не повод, чтобы устроить завтра на даче маленький пикни-чок для узкого круга бывших одноклассников. Само собой, закупка продуктов полностью за мной. Но без ваших кулинарных и хозяйственных талантов мне не обойтись. Могу ли я, точнее, можем ли мы с Кларой рассчитывать на вашу помощь? - Вопрос, конечно, был чисто риторическим.
   - Нечего и спрашивать об этом! - ответила за всех мама. - Но хоте-лось бы знать, сынок, сколько человек ты собираешься при-гласить? И еще учти: завтра воскресенье, и почти весь на-род будет на огородах. Зарплаты-то у всех небольшие, и огород очень хорошо выручает. Так что вряд ли ты кого сумеешь зазвать завтра в гости, сынок. К тому же давно не было дождей, и людям нужно обязательно полить грядки.
   Я-то знал, что интересующие меня персоны могут заниматься в выходные дни чем угодно, кроме огород-ничества, но говорить этого не стал, а лишь заметил:
   - Ничего, разыщем пару-тройку старинных при-ятелей, которые успеют полить свои грядки часиков этак до пяти вечера. Алексей, шашлычный комплект нашелся?
   - Я все привел в порядок и выставил на сундук, там и увидишь, - буркнул он, опять погруженные в какие-то свои мысли.
   - А вишневые дрова точно есть?
   - Точнее не бывает!
   - Отлично! Что ж, тогда мы с Кларой начнем собираться в дорогу. Но прежде я должен сделать пару-тройку звонков. - Я вы-шел в прихожую вместе со стулом и расположился у те-лефона.
   Первым я набрал домашний номер Наташи Оленевой, супру-ги Эдуарда Шашкова, сохранившей в браке свою деви-чью фамилию. Всякий раз, приезжая в Белособорск, я невольно думал о Наташе. Встречаться с ней я обычно не рвался. Хотя бы потому, что не хотел видеть ее Эдичку, чьи холодные рыбьи глаза наводили на меня какой-то морок. И что она в нем нашла?! Почему предпочла выбрать его, а не Вовку? Какая черная кошка пробежала между ней и Дрючком в то далекое лето? Удивительно, но эти вопросы я задаю себе до сих пор.
   Я знал, что у Наташи все благополучно: она жена одного из самых высокопоставленных городских чи-новников, любящая мать, лучший хирург города, на прием к которой записываются за месяцы вперед. От-личная квартира, современная дача (не чета нашей!), иномарка, катер с собственной пристанью, словом, полный достаток...
   Но я знал также, что что-то у нее не сбылось. Она не нашла в этом мире родственной души. С Эдичкой она поторопилась. Это не ее пара. Возможно, в какой-то момент она поняла это. А затем смирилась. Или привыкла.
   Твердой рукой я набрал номер.
   Гудки. Еще гудки. Еще.
   Наконец трубку сняли.
   - Алло, - послышался голос, такой глубокий и волнующий.
   - Наташа? - чуть запнувшись, спросил я.
   - Вам, наверное, маму? Подождите минутку. Сей-час она подойдет.
   Так это ее дочь... Ее и Эдика... Я ни разу ее не видел и даже не знаю, как они ее назвали. Но как похожи го-лоса!
   Через несколько секунд трубка снова ожила:
   - Алло, кто говорит?
   - Здравствуй, Наташа!
   - Краснослав?! - Она узнала меня сразу, будто мы созва-нивались каждый день. - Ты откуда?!
   - Из-под крыши дома своего. Вернее, матушки-ного.
   - Давно приехал?
   - Сегодня утром.
   - Как ты?
   - Нормально. Послушай, это я говорил с твоей дочкой?
   - Да, с Алиной.
   - У вас удивительно похожие голоса.
Она рассмеялась:
   - Многие утверждают, что мы вообще очень похо-жи. Правда, я чуточку постарше. Кстати, можно тебя спросить: ты женился, наконец?
   - Еще нет, но невесту с собой привез.
   - Даже так? Любопытно было бы посмотреть.
   - Что ж, ловлю тебя на слове. Завтра мы устраива-ем шашлыки на родительской даче. Приглашаем вас с Эдиком на дегустацию.
   - Заманчиво, - ответила она после паузы. - Кого еще ты приглашаешь?
   - Да вот, хочу заарканить Гешку Алеева.
   - Не получится. До понедель-ника его не будет в городе.
   - Тем хуже для него, - вздохнул я. - Значит, зав-тра в пять я тебя увижу.
   - Нас, - с тонкой иронией поправила она. - Ес-ли понятно объяснишь, где находится эта самая дача.
   - Садоводство "Утиная заводь" по дороге на авто-станцию, участок номер шестьдесят восемь. Маршрут такой...
   - Извини... - перебила она. - Это не рядом с да-чей Лени Бокая?
   - Наташенька, голубушка! - чуть не прослезился я. - Да ведь Ленька Бокай, вернее, его отец - наш бли-жайший сосед по садово-ягодным культурам! Вход в одну калитку. Я так понимаю, что тебе приходилось там бывать?
   - Нам, - снова поправила она, не вдаваясь в объ-яснения. - Хорошо, мы с Эдиком будем в пять.
   - Кстати, скажи Эдику, что у меня есть к нему серьезный разговор. Очень серьезный. Он не пожалеет о потраченном времени, узнав, в чем дело.
   - Я скажу ему. А к тебе просьба: не пугайся, когда увидишь меня. Я, наверное, сильно изменилась.
   - Судя по голосу, ты владеешь секретом молодо-сти.
   - Нет таких секретов, Слава,. - печально вздохнула она. - Заверяю тебя как врач с многолетним опытом. Спасибо за звонок и за приглашение. Была рада поговорить с тобой. Значит, до завтра?
   - До завтра!
   Опустив трубку, я призадумался. Итак, Эдика я, наверняка, увижу. Но Алый отпадает. Жаль! Ну, да ладно, Алый далеко от нас не уйдет. Зато кстати выплы-л Ленька Бокай, о котором я, признаться, успел под-забыть. Мы никогда не были с ним друзьями, хотя со-храняли ровные добрососедские отношения. Не видел я его лет десять, если не больше. Всякий раз, когда я приезжал в Белособорск, оказывалось, что Леонид находится в долгосрочной поездке. Кажется, у него был какой-то мелкий бизнес. Впрочем, Леонид никогда меня особенно не интересовал. Он даже вы-зывал чувство легкой неприязни, которое я глубоко прятал, симпатизируя его отцу Василию Федоровичу. Ладно, в сторону юношеские эмоции! Куда любопытнее, что господин Шашков, как выяснилось, не считает зазорным принимать приглашения Бокая-младшего. Хм! Это что-то да зна-чит...
   Перелистав блокнот, я нашел телефон Бокаев. На-брал номер, но трубку никто не снял. Неужели Ленька снова отвалил в чужие веси? Однако интуиция подсказывала, что в данный момент он находится в городе. Наверняка, развлекается где-нибудь с очередной дамой сердца.
   Ладно, попробую позвонить ему вечером по сотовому.
   Следом я набрал номер Багрика, но незнакомый голос грубо ответил мне: "Не туда попал, парень!"
   Что ж, очевидно, за четыре года кое-какие номера телефонов в нашем патриархальном Белособорске претерпели изменения.
   Знать бы раньше, я навел бы справки у Наташи!
   Ладно, буду еще раз звонить Леониду, у него и уточню, ибо Бокай-младший всегда был одним из самых информированных типов по части личной жизни общих знакомых.
   Я вернулся в комнату.
   Графинчик со стола уже ис-чез, его место занял пузатый самовар. Матушка уси-ленно потчевала Клару пирогами и нахваливала свой чай, куда помимо обычной заварки добавляла шепотку самолично собранных и высушенных трав.
   Присоединившись к чаевникам, я расспросил маму про Леонида. И тут выяснились любопытные подробности. Во-первых, интуиция меня не подвела, Леонид сейчас действительно в городе. А во-вторых, его дела все круче идут в гору. Он владеет двумя кафе и целой сетью маленьких магазинчиков. Разъез-жает по Белособорску на шикарном лимузине. Иногда приезжает на отцовскую дачу вместе с девицами, тут матушка не сдержалась, "на на-ряд которых просто противно смотреть".
   Хоть и бытует бородатая шутка "чай не водка, мно-го не выпьешь", а самоварчик-то мы уговорили до по-следней капли. День между тем клонился к вечеру.
   Матушка снова засуетилась, бросившись собирать нам с собой провизию, как будто мы отправлялись на Северный полюс. Клара принялась освобождать одну из наших сумок. Алексей и Лиля убирали со стола.
   Я прошел в дальнюю комнату, чтобы переждать су-толоку, а заодно выбрать что-нибудь почитать, если вдруг среди ночи мне выпадет час-другой бессонницы.
   Именно в этой комнате находилась наша фамиль-ная библиотека. Стеллажи, занимавшие одну из стен, а также шкафчики и подвесные полки когда-то смасте-рил отец, кстати, не без моего участия.
   Родители не имели высшего образования, но лю-били печатное слово и сумели привить эту любовь нам с братом. Книги покупались при каждом удобном слу-чае и считались в семье лучшим подарком.
   Левый шкаф - святая святых Алешки - занимали труды по славянской истории и мифологии. Теоретические сочи-нения авторитетных филологов соседствовали со сборниками сказок, пословиц, загадок, частушек, обрядо-вых и масленичных песен, колядок и коломыек на всех одиннадцати славянских языках, включая лужицкий. Многие томики и брошюры имели авторский авто-граф.
   Мое внимание привлекла потрепанная книжица, лежавшая поверх среднего ряда. На обложке значилось "Нечистая, неведомая и крестная сила". Соч. СВ. Максимова. СПб., 1903". Не с ее ли страниц Алешка черпает вдохновение для своей монографии?
   Большую часть библиотеки составляла классика - русская, советская и мировая. Лиля гордится, что тут собрано практически все лучшее из того, что когда-ли-бо было написано на планете Земля.
   Две подвесные полки пестрели яркими корешками современных триллеров и любовных романов. Яснее ясного, что это Настино хозяйство. Вряд ли кто-либо из домашних стал бы это читать. Лиля - из принципов, Алешка - из-за нехватки времени, матушка - по той причине, что боится крови даже в книгах.
   Машинально я снял с полки пухлый роман мод-ной писательницы, получившей в определенных кру-гах титул "русской Агаты Кристи".
   Я перелистал несколько страничек из середины, и тут моему взору открылся вложенный в книгу бумаж-ный прямоугольник с четкой надписью поверху: "Контрольный листок собеседований". Слева красовалась фотография Насти стандартного размера.
   Ну да, все правильно. Контрольный листок. На имя моей племянницы. Голубевой Анастасии Алексе-евны.
   Я уже хотел вложить лист обратно, когда до меня дошло, что в нем не сделано ни единой записи! Это могло означать только одно: Настя во-обще не ходила на собеседования. Все ее заверения - ложь.
   Но как и почему такое могло произойти?
   Я повертел случайно обнаруженный листок в руках.
   Дата, когда девчонка должна была проходить собеседование по истории, выпадала как раз на следующий день после убийства в музее!
   И тут в моем сознании непроизвольно перекину-лись некие мостики.
   А что, если...
   Быть может, Настя немного побаивалась этого самого собеседования, ведь, прямо скажем, историю она знала не слишком хорошо. И вот она решила получить консультацию, а лучшего консультанта по этому предмету, чем ее родной отец, она не нашла бы во всем Белособорске. И вот она отправилась к нему в му-зей. Очевидно, они договорились заранее. Отец сказал ей: "Приходи, дочка, после шести через служебный вход, я тебе открою. Наши уже все уйдут, и нас никто не будет отвлекать". Вообще Алешка брал ее с собой во дворец с малых лет, и Настя знала там все закоулки.
   Мое изощренное воображение разыгралось не на шутку.
   Когда она пришла, во всем здании, кроме них, была только дежурная. Какое-то время отец и дочь занима-лись в библиотеке. Затем Алексей решил, очевидно, за-крепить ее знания посредством наглядных пособий. Они отправились в Зал оборотня, где имелись демонстрационные экспонаты, которые не убирали на ночь под замок. Маршрут их вечерней экскурсии проходил мимо поста дежурной. Перед уходом Настя включила чайник, полагая, что отсутствовать они будут недолго. Алексей этого не заме-тил.
   Ску-чавшая вахтерша тоже составила им компанию. Алексей был в ударе, слушательни-цы потеряли представление о времени... Вдруг Настя по своей привычке ойкнула, вспомнив о включенном чайнике. Узнав о са-модеятельности дочери, отец погрозил ей пальцем и велел дожидаться его здесь, сам же отправился в адми-нистративное крыло, чтобы выключить электроприбор.
   Тем временем Настя и Галина Андреевна спусти-лись в вестибюль. По какой-то причине Настя прихва-тила капкан. "Да вы не бойтесь, Галина Андреевна, он только с виду такой страшный. Вот потрогайте его зу-бы"... Девчонка не знала, что капкан взведен. Раздался щелчок, за ним - пронзительный крик дежурной. Че-рез какой-то миг она замертво рухнула на пол. В силу нелепого стечения обстоятельств, бронзовые зубы чиркнули ее по горлу.
   На крик прибежал всполошенный Алексей. Узрев жуткую картину и убедившись, что дежурной уже ничем не поможешь, он тут же принял решение. "Настя, дочка, тебя здесь не было! На улице уже темно, я тебя выпущу, а ты выби-райся из парка по дальней аллее через пролом. Маме и бабушке скажешь, что занималась с подругами. Ни о чем не думай, я все улажу"... Я знал своего брата лучше других. Увалень увальнем, но в минуту опасности он умел принимать ответственность на себя. А тут речь шла о судьбе дочери... Выпроводив Настю, он первым делом избавился от капкана, спрятав его так, чтобы не нашла даже милиция с собакой. Скорее всего, утопил в Ракидоне. А еще нужно было уничтожить следы пребывания во дворце Насти, сочи-нить правдоподобную версию случившегося...
   Так и родился фантастический рассказ о явлении оборотня.
   Все буднично до одури.
   Не оборотень, а капкан убил вахтершу!
   И лучше других понимает это неизвестный мне следователь Цинюк, который методично гнет свою ли-нию и не верит ни в какую чертовщину. Алеша остается на свободе только потому, что Цинюк хочет навесить на него еще и бронзовую статую, которую, вероятно, стащили с постамента бомжи, чтобы позднее, когда все уляжется, распилить ее и сдать в металлолом.
   Итак, уничтожив все следы и вернувшись домой, Алексей успел шепнуть доче-ри, чтобы она не дрожала: все, мол, утрясется. Матуш-ке и Лиле он изложил свою версию, настрого запретив им заговаривать на эту тему с Настей - чтобы не трав-мировать ребенка! Про себя же решил: будь что будет! Вот почему он такой хмурый, вот почему не слишком-то радуется моему приезду, вот почему постоянно раздра-жается: он знает истину и не хочет, чтобы она откры-лась другим. Он заранее решил взять все на себя, но вариант яв-ки с повинной отвергает. Он просто опасается, что Настя бросится на его защиту и сама откроет правду. Ей нужно остыть и успокоиться, поэтому пусть все тянется как можно дольше!
   Настя поверила отцу, что все обойдется, но пойти на собеседование на следующее утро так и не смогла - это оказалось выше ее сил. Вместе с тем обманывать бдительность бабушки и матери ей пока удается. Да и я ничего не заподозрил бы, не попадись мне на глаза этот проклятый лист!
   Но если все происходило именно так, то ситуация-то получается патовой!
   Доказывать невиновность отца путем обвинения в непредумышленном убийстве его дочери - все равно, что собственной рукой столкнуть Алешу в пропасть.
   Замкнутый круг.
   Я ничем не смогу помочь брату. Ничем.
   Стоп, мелькнула спасительная мысль!
   А как же тогда убийство дяди Гриши? Ведь кто-то позаботился о том, чтобы оторвать ему голову! Уж к этому второму преступлению, которое, логически рассуждая, каким-то образом должно вытекать из первого, ни Алексей, ни Настя не могут иметь ни малейшего отношения!
   Ха-ха, пискнул внутри меня невидимый скептик.
   А ты сам-то видел эту оторванную голову?
   Может, и не было никакой головы?
   Может, дядя Гриша умер ввиду чрезмерного потребления самогона, как и говорил тебе Дрючков?
   А про оторванную голову твой брат просто выдумал, в лихорадочной попытке увести твои мысли хотя бы на время в сторону...
   - Милый, - раздался за спиной Кларин голо-сок, - мама предлагает взять с собой постельное белье. Что ответить?
   - Дают - бери! - не оборачиваясь, ответил я и по-ставил книгу "русской Агаты Кристи" на место, предварительно вложив в нее предательскую бумажку.
  
   13. "УТИНАЯ ЗАВОДЬ"
   - Ты уверен, что это хорошая идея - идти за город пешком? - осведомилась Клара, когда мы вышли из дому.
   - Почему ты решила, что мы направляемся за го-род?
   - Сам же сказал - идем на дачу.
   - Наша дача особенная...
   Некоторое время мы шли молча.
   Но вот Клара тронула меня за рукав:
   - Что-то случилось, да, Славик?
   Вплоть до этого момента я колебался, говорить ли Кларе о своих подозрениях относительно моей любимой племянницы. Но тревога, прозвучавшая в ее голосе, напомнила мне о моих обязанностях и перед ней тоже. Раз уж я согласился на ее поездку со мной, раз уж подверг ее испытанию, тяжесть которого была все еще неясна, значит, я должен быть открове-нен с ней во всем.
   - Ох, Ларочка... - вздохнул я. - Никогда не ду-мал, что труднее всего помогать самым близким лю-дям... - Затем без утайки я поведал ей о своей "библиотечной" находке.
   Клара выслушала меня молча, но ведь я уже давно научился общаться с ней телепатически.
   - Знаешь, Слава, - ответила она осторожно, когда я выговорился до конца, - на мой взгляд, ты все-таки дал волю своему воображению. Все же местный пединститут - всего лишь небольшой провинциаль-ный вуз, где могут царить весьма либеральные порядки. Может, здесь вообще не принято делать пометки в контрольном листке? Да и твой брат, случись все именно так, придумал бы более правдоподобный сюжет, и уж точно не стал бы рассчитывать на версию с оборотнем.
   - Может, ты и права, милая, но заноза в башке все равно сидит, - пожаловался я, чувствуя, однако, что мне стало чуть легче.
   - Давай не будем усложнять, а? - предложила Клара. - Казус с этим листом легко выяс-нить в понедельник. Настя ведь в понедельник должна проходить последнее собеседование, да? Если ты не возража-ешь, я пойду с небольшим интервалом за ней и наведу нужные справки.
   - Ты читаешь мои мысли, милая! Я не возражаю. Поработай немножко шпионкой ради установления истины.
   - Значит, договорились. И забудем об этом до по-недельника, хорошо?
   - Согласен! Но вот и "Утиная заводь" - там, за дорогой. Как видишь, наше путешествие оказалось намного короче, чем у Одиссея, я уже не говорю про Кука!
   В дни моего детства границы Белособорска были вдвое, а может, и втрое короче теперешних. На северной околице города тянулось примерно на полтора километра урочище, этакий извилистый мини-каньон глубиной едва ли в десяток метров. За ним издавна закрепилось название "Утиная заводь", очевидно, по той причине, что в начальной его части имелся мелкий, довольно зловонный, насыщенный ряской пруд, из которого далеко окрест слышалось лягушачье квака-нье, привлекающее стаи диких уток. Склоны урочища использовались некоторыми городскими организациями, а также обитателями окрестных частных построек в качестве несанкционированной свалки.
   Но однажды, в канун очередного славного юбилея, некая муд-рая городская голова придумала, как одним ударом убить сразу двух зайцев: проявить заботу о ветеранах войны и передовиках производства, а заодно расчис-тить их руками эти "авгиевы конюшни". Часть урочища, пригодная для земледелия, была разбита на сто пятьдесят делянок по шесть соток каж-дая. В числе прочих счастливцев свой надел получил и мой отец, что воспринималось по тогдашним меркам как огромная удача.
   Я хорошо помню свои первые впечатления от уча-стка, поскольку в отличие от братца был уже достаточ-но взрослым, чтобы на равных помогать старшим. Ка-залось немыслимым, что эту гигантскую помойку можно хоть как-то облагородить. Но дачники проявили чудеса трудолюбия. Почти без техники (лишь иногда скиды-ваясь на бутылку, чтобы завлечь механика экскаватора "Беларусь"), орудуя лопатами и тяпками, а чаще го-лыми руками, они осушили болото, убрали валуны и камни, вывезли (или вынесли?) прочь годами скапливавшийся мусор.
   Через несколько лет урочища было не узнать. Дружно поднялись сады, в глубине которых приюти-лись маленькие летние домики. Зеленели огороды, пе-стрели яркими красками цветники. Зловонное болото с лягушками превратилось в небольшой, но живописный пруд, куда по-прежнему слетались утки. Логично, что за новым са-доводством сохранилось старое название местности - "Утиная заводь".
   Наш участок оказался по соседству (так решил жребий, который иногда все же бывает справед-ливым) с участком друга семьи, военного пенсионера Василия Федоровича Бокая. После короткого совещания отцы семейств пришли к выводу, что межой между нашими двумя клочками земли должна стать не уродливая изгородь, как почти у всех других соседей, а общая тропинка, к которой вела бы одна общая калитка.
   И вот что любопытно: условия этого договора со-блюдаются до сих пор!
   Конфигурация урочища была такова, что каждый из участков примыкал к тому или иному склону. Волей-неволей, чтобы сохранить для грядок и деревьев больше полезной площади, дачникам приходилось ставить свои домики как можно ближе к крутизне. Не была исключением и наша хижина. Для строительства отец использовал подручный материал: бревнышки и доски, собранные по штучке, рейки, фанеру, жесть, даже плотный картон и все такое прочее. Хибарка получилась не то чтобы на загляденье, но аккуратной. Кроме крошечной комнатки, под ее крышей уместилась миниатюрная веранда, где можно было попить чай или пе-реждать летний ливень. По крайней мере, вся наша семья размещалась на ней, хоть и в тесноте, зато не в обиде! Имелся также чулан с полками для хранения выращенного урожая и ниша для сельхозинвентаря и рабочей одежды.
   Наискосок от веранды, перед малинником, поднималась кабинка простейшего душа, вода в котором нагревалась исключительно солнечными лу-чами, а еще дальше, в тени обрыва, в самом укромном уголке, пряталось известное дощатое сооружение.
   Сад состоял из десятка яблонь, полудюжины ви-шневых и абрикосовых деревьев, трех груш и двух орешин, которые плодоносили по таинственному закону природы, так и не разга-данному отцом. Проще говоря, в один год выходило густо, а в другой пусто. Причем, если выдавался богатый урожай яблок, то уж точно не было орехов, но если орешины плодоносили, то не стоило ждать яблок. Более стабильный урожай давал кустарник: смородина всех сортов, крыжовник и малина, а также калина. Но главным кормильцем был огород, припа-сов с которого хватало до середины апреля.
   Примерно так же обстояли дела на прочих участках садоводства.
   Впоследствии, уже после моего отъезда, город заметно разросся, в том числе, и в северном направлении, как бы проглотив при этом "Утиную заводь". Садовод-ство оказалось не просто внутри городской черты, но даже в центре новостроек.
   ...Еще немного, и тихая улочка вывела нас с Кларой к шоссе, соединявшему центр города с птицефабрикой.
   Сразу же за бетонкой шелестели густой зеленой листвой верхушки деревьев "Утиной заводи". Именно верхушки, потому что дно урочища лежало метров на десять ниже шоссе, да и всей прилегающей местности. Само урочище давно уж было опоясано широкой полосой частных владений, застроенных добротными кирпичными особняками, а за ними в некотором отда-лении поднимались привычные взору стандартные многоэтажки.
   Вниз вела широкая дорожка, утоптанная до плотности асфальта. Сбежав к пруду, в котором, казалось, ни на минуту не замолкал неистовый лягушачий хор, она тянулась к дальнему концу урочища, легки-ми извилинами деля его неправильный овал на две приблизительно равные части.
   В этот субботний вечер "Утиная заводь" встретила нас тишиной и без-людьем, лишь кое-где в глубине участков изредка мелькали согбен-ные фигуры дачников-трудоголиков.
   - Дело в том, что в нашем городке, - объяснил я Кларе, - основную часть работы, в том числе садоводческой, принято делать с утра, желательно, как можно раньше. По выходным здесь не спят, как в Питере, до двух часов дня. Тра-диции оставаться на ночлег в дачном домике у нас не существует, за редким исключением, даже в пик сезона, в самую звонкую летнюю пору. Могу держать пари, что после захода солнца на всей тер-ритории садоводства останется едва ли десяток-другой дачников. Вместе с тем это место считается вполне безопасным. За все годы существования "Утиной заводи" здесь, насколько мне известно, не было зафиксировано ни одного преступле-ния против личности. Хотя замки, случалось, взламы-вали.
   Зайдя примерно на две трети в глубь этих райских кущ, сразу же после перехода через невысокую кучу шуршащего под ногами гравия, мы оказались перед самодельной калиткой из неоструганных планок, поверх которой для устрашения супостатов была набита колючая проволока, уже изрядно заржавевшая. Сбоку красовался вырезанный из жести ромб с намалеванным на нем ко-ричневой краской номером "68". Любой мужичонка, даже не амбал, мог бы вышибить эту калитку одним ударом пятки. Однако же исстари повелось запи-рать ее на маленький висячий замок.
   Сейчас замок отсутствовал, а это означало, что наш дачный сосед Василий Федорович находится в на-стоящую минуту на своих грядках.
   И в самом деле, едва я повел Клару за собой по узкой межевой тропке, как из глубины бокаевского сада послышался добродушный голос:
   - Эге, никак это Слава...
   К нам приближался Василий Федорович - пер-вейший и вернейший из отцовских друзей. Бодрый и подтянутый, несмотря на свои семьдесят пять, с заго-релым до бронзы лицом с цепким прищуром синих глаз, жилистый, он скорее напоминал матерого ковбоя, чем тихого пенсионера. В его руках спорилось любое дело. По ка-кой-то неведомой причине клубника, которую он вы-ращивал, была вдвое крупнее нашей, хотя грядки раз-деляли только та самая тропинка да кусты крыжовника.
   Отца это всегда удивляло и даже немножко расстраи-вало.
   Я поспешил навстречу:
   - Здравствуйте, Василий Федорович! Рад видеть вас в добром здравии!
   Мы троекратно прижались щека к щеке.
   - Ну, здравствуй, здравствуй, молодец... Надолго приехал? - Он перевел взгляд на Клару. - И гостью с собой привез?
   - Знакомьтесь: Клара! - Я слегка притянул ее за локоток. - Кларочка, а это Василий Федорович, наш замечательный сосед, о котором я тебе рассказывал.
   - Очень приятно...
   - Как там Леонид поживает? - поинтересовался я.
   - Крутится, - вздохнул Василий Федорович. - Опять разошелся. В третий раз.
   - Так и занимается по коммерческой части?
   - Его не поймешь... - снова вздохнул Василий Федорович. - Вроде как опять хочет в спорт податься.
   - В спорт?! Разве в Белособорске есть спорт?
   - А то! Химкомбинат, знаешь, какой зимний стади-он отгрохал?! Хоккейную команду содержит. Так и на-зывается - "Химик". А теперь строят ринг с большим зрительным залом. Бои без правил будут проводить. Спортивный клуб организовали. Тоже "Химик". Вот Леонид там и крутится. Директор, нет, вру, замдиректо-ра по коммерческой части.
   - Магазины свои бросил, что ли?
   - Зачем? Передал управляющему.
   Это была новость, заслуживавшая анализа.
   - Я слышал, Леонид сейчас в городе?
   - Где же ему быть?!
   - Давненько не видались! - посетовал я.- Вы не передадите ему одну мою просьбу?
   - Нынче же и передам. Почему не передать?
   - Завтра наше семейство устраивает шашлыки. Здесь, на даче. Пусть приходит к пяти. Само собой, приглашение касается и вас.
   - Ему я передам, - кивнул Василий Федоро-вич. - Думаю, обязательно придет. Он сам хочет с тобой встретиться. А насчет меня, Слава, ты уж извини. Спасибо, конечно, за приглашение, но не обещаю. С мужи-ками насчет рыбалки договорились. - Тут он посмотрел на часы: - О-о-о, пора закругляться! Вот соберу вещички, умоюсь - и домой. Надо хорошенько выспаться перед зорькой.
   - Удачи вам! - улыбнулась Клара.
   - Надо говорить: ни пуха ни пера! - поправил я ее.
   - А еще вернее: ни плавника ни чешуйки! - уточ-нил Василий Федорович. Он потоптался еще немного, затем поднял на меня свои синие глаза. - А насчет Алексея, ты, парень, не волнуйся. Все это пустые разговоры. Утря-сется.
   - Конечно.
   - Ты не переживай.
   - Я и не переживаю. Все образуется.
   - Ладно. - Он поочередно пожал нам руки. - От-дыхайте, ребятки! А твою просьбу, Слава, я обязательно передам.
   Мы расстались, и я повел Клару к домику.
   - Интересный мужчина, - охарактеризовала о-на нового знакомого.
   - О да, - согласился я, нашаривая под карнизом связку ключей и открывая дверь. - Василий Федоро-вич - личность. С убеждениями. В отличие от своего отпрыска. Но и Леонид не прост. Это флюгер, но такой флюгер, который гребет под себя... Флюгер с винтом! - Я щелкнул вы-ключателем, ибо внутри домика было уже сумереч-но. - Ну, как тебе резиденция?
   С улицы мы попали на застекленную веранду, величиной с большой носовой платок. Кроме стола и двух-трех самодельных табуреток, здесь все же уместился старый сундук неизвестного происхождения. Сейчас на нем были аккуратно разложены вычищенные принадлежности для шашлыка, - постарался братец, ничего не скажешь!
   Маленькая комнатка, куда мы протиснулись бочком, была обклеена плакатами, выпущенными в разгар давно забытой антиалкоголь-ной кампании: "За досуг без вина!" Рулон этих плака-тов принесла матушке для хозяйственных нужд одна из ее приятельниц, бухгалтер общества трезвости. Зна-чит, этим "обоям" уже за двадцать...
   Основную часть комнатки занимали топчан, сколоченный еще отцом, и некое подобие шкафа для чистой одежды. В углу примостилась железная печка, оставшееся пространство занимала пара табуреток.
   - Чувствуется, что Алексей произвел здесь генеральную уборку, - констатировала Клара, - но легкая доводка все же не помешает. Милый, проверь, пожалуйста, есть ли вода в душе, и дай мне полчаса времени...
   Я покружил по саду, выкурил сигарету, потом еще одну и наконец направился в дом.
   Комната сияла чистотой и свежестью, нигде не виднелось ни соринки. Топчан был застлан белоснеж-ным бельем, а посередине сидела по-восточному Клара в своем ярком халатике.
   Я попытался было сделать ей комплимент, но она приложила пальчик к губам:
   - Тссс... Ничего не говори. И ничего не делай. Ложись и расслабься. Я все сделаю сама. Начнем с масса-жа. Тебе надо снять напряжение... Ты, бедненький, целый день провел на ногах...
   Я подчинился, целиком отдаваясь ее власти.
   - Вот так... - прошептала она, сбрасывая халатик и склоняясь надо мной.
   ...Позднее, когда мы лежали, утомленные, рядом друг с другом, Клара потерлась щекой о мое плечо и напомнила:
   - Ты обещал рассказать мне о приманке для врагов твоего Дрючкова.
   - Может быть, завтра?
   - Дорогой, завтра, как я понимаю, у нас будет много других дел.
   - Ну, слушай... - вздохнул я, после чего изложил свой замысел, бесхитростный, но, как мне представлялось, неуязвимый, притом, что в течение дня я продумал все его нюансы.
   Я ждал ее реакции, но Ларочка молчала.
   - Ну?! - не вытерпел я. - Скажешь что-нибудь или нет?
   Она приподнялась на локте и склонилась надо мной:
   - Не опасаешься, что эта приманка вызовет трещину в вашей дружбе?
   - Он же сам напросился! - отмахнулся я, и тут, нежданно для себя, выпалил с ожесточением: - А дружба наша уже дала трещину! И только по его, Вовки, вине! Очевидно, работа в милиции действительно делает людей черствыми. Он так и не понял, что причинил мне горькую обиду, даже не подумал извиниться! Но теперь - мой ход, и я его сделаю, будь спокойна!
   - Ты слишком категоричен, милый, - она откинулась на подушку. - Ему, наверное, очень плохо сейчас, и он нуждается хотя бы в моральной поддержке, особенно, от своего лучшего друга.
   - Дрючок - не кисейная барышня! - настроение у меня совсем испортилось. - Ладно, утро вечера мудренее. Спокойной ночи, дорогая! Притом, что утром нас ждут ранний подъем...
   ...Когда я проснулся, часовая стрелка приближа-лась к четырем. Рядом ровно дышала Клара. Стараясь не потревожить ее покой, я осторожно встал, нашарил в кармане брюк сигареты и вышел на свежий воздух.
   Была бархатная летняя ночь, какой она бывает только в этих благословенных краях.
   В небе - среди звездного покрывала - ярко свети-ла убывающая луна, но ее лучи в значительной степени поглощались пышной кроной деревьев и не достигали земли. Лишь кое-где на открытых клочках участка ле-жали рваные пятна лунного света. В полосе верхней границы урочища - я это знал - горели фонари и све-тились некоторые окна домов, но густая листва про-пускала сквозь себя лишь отдельные блестки. Зато не было недостатка в таинственных шорохах и звуках, раздававшихся то в одном, то в другом уголке темного сада, а то и где-то совсем-совсем рядом - в зарослях подступавшего к самой ве-ранде малинника.
   Я все еще пребывал во власти сна и рожденных им видений. Отголоски здравых мыслей перемешались с игрой дремлющего подсознания, образуя некую фантасмагорическую смесь. Я сидел на ступеньке крыльца, жадно ку-рил и думал сразу обо всем и ни о чем.
   Во мраке раздалось какое-то чересчур уж громкое шуршание, и в бледный кружок света выдвинулась, тяжело дыша, крупная тварь с открытой пастью.
   Все так и вздрогнуло во мне: вот он, белособорский оборотень!
   Понадобился какое-то миг, чтобы осознать, что передо мной стоит не мифический оборотень, а обыкновенная, хотя и крупная собака.
   Я взял на веранду и бросил ей кусок колбасы, собака поймала подач-ку на лету и тут же принялась торопливо поглощать ее.
   Что ж, вампиры не питаются колбасой.
   Бездомный голодный пес набрался смелости и забрел на огонек в расчете на людскую отзывчивость.
   Бросить ему еще что-нибудь?
   Кормлением бродячей собаки и закончилась первая ночь нашего с Кларой пребывания на белособорской земле.
   Когда небо уже окрасилось в нежные тона, я сорвал самый яркий цветок и направился с ним в комнату. Со стороны шоссе давно уже доносились голоса прохожих и гул транспорта.
   Клара крепко спала в позе грациозной кошечки.
   Я осторожно провел лепестками по ее щеке, по подбородку:
   - Вставай, красавица, проснись!
   - Ну-у, Славик, - улыбаясь сквозь сон, промурлы-кала она. - Ну-у, поспим еще...
   - Ничего не получится, милая, нам пора на БББ.
   - Куда-куда?! - Она открыла удивленные глаза.
   - На БББ - Большой белособорский базар.
   - А сколько времени?
   - Начало шестого.
   - В такую рань - на базар?! С ума сойти!
   - Но именно сейчас и начинается настоящая торговля.
   - Ни за что не встану!
   - Ладно, я прошвырнусь один. А ты отсыпайся, пока есть возможность.
   - Не хочу спать одна! - Игривым движением она отбросила одеяло. -- Ложись рядом, раз уж разбудил. Только поближе.
   - Доброе утро! - Я провел цветком от ее подбо-родка до ступни. - Как ни прискорбно, милая, но у нас в запасе всего полчаса. За это время ты должна привес-ти себя в порядок и одеться. Если только наме-реваешься идти со мной.
   - Ничего не понимаю!
   - Моя вина! Рассказывая тебе о достопримеча-тельностях Белособорска, я совершенно упустил из ви-ду Большой базар. Это надо видеть! Торги начинаются с пяти утра, а пик продаж приходится на шесть-семь. Утра, ес-тественно. После девяти там вообще нечего делать. Ну, решай! Только быстро! Я и так тянул до последнего. Или беги под душ, или оставайся в теплой постельке и жди моего возвращения. Выбор за то-бой!
   - В вашем Белособорске точно не соскучишься! - воскликнула она и одним рывком уселась на топчане, крепко прижав меня к себе.
  
   14. БОЛЬШОЙ БЕЛОСОБОРСКИЙ БАЗАР
  
   Когда в половине шестого мы выбрались на шоссе, Клара была потрясена. Вчера вечером мы не встретили на этом отрезке ни одного прохожего, да и машины проносились лишь изредка. Но сейчас...
   По тротуарам с обеих сторон дороги нескончаемыми потоками валил на-род с кошелками, мешками, рюкзаками и тележками. Шоссе было забито автомобилями всех марок, автобусами, мотоциклами и даже запряженными повозками. Из-за скученности транспорт двигался так медленно, что его легко обгоняли велосипедисты. И вся эта пест-рая многорядная река текла в одном направлении.
   - О боже! - вздохнула Клара. - Сейчас кто-нибудь обязательно наступит на ногу.
   - А ты не зевай, дорогая. И вообще надо было встать по-раньше. Ранней пташке, как известно, ангел дает самое вкусное зер-нышко.
   Мы влились в этот общий поток, подлаживаясь под единый шаг, и двигались какое-то время за мужиком в кирзовых сапогах, который, похоже, нес в мешке жи-вого поросенка.
   - Ранний базар - что за нелепость?! - снова возмутилась Клара.
   - Это всего лишь дань традиции, - ответил я.
   - Какой еще традиции?!
   - В прежние времена, когда не было электричества, люди рано ложились, но и вставали тоже рано. Зарю было принято встречать уже в поле. Особенно летом, когда день, согласно народной примете, год кормит. Для совершения покупок оставались только предрассветные часы. Так и повелось!
   - Если только ты не смеешься над бедной женщиной, то это самый поразительный пример консерватизма, о котором я когда-либо слышала!
   Эта пикировка на ходу помогла нам обоим немного взбодриться.
   - Ты собирался вчера вечером звонить своему Багрику, - напомнила Клара. - Звонил?
   - Багрик от нас не уйдет. Вот вернемся с базара домой, я выясню его номер и позвоню.
   Миновав круг возле почты, я повел далее Клару дворами, и через четверть часа мы оказались на необъятной площади, где, как говорится, яблоку было негде упасть. Здесь толпа дробилась на рукава и ручей-ки, которые просачивались между бесконечными рядами машин и автобусов. Это был еще не Большой базар, это было его преддверие, с вкраплением небольших торго-вых анклавов, оккупированных бабулями с семечками и зеленью, продавцами свежих огурчиков, горячих пирожков и парного молока "прямо из-под коровы", а также вязальщицами, вышивальщицами и прочими рукодельницами.
   Вскоре толпа вынесла нас к широко распахнутым металлическим воротам, образующим разрыв в гигант-ском прямоугольнике двухэтажных торговых рядов. Внутри этого своеобразного каре и размещался Боль-шой базар - огромная площадь, вымощенная булыж-ником еще в середине позапрошлого века.
   Площадь имела небольшую покатость, начинав-шуюся от ворот, так что отсюда, с верхней точки, можно было окинуть взором весь базар.
   Зрелище стоило того.
   Многочисленные торговые палатки, ларьки, па-вильоны и автолавки казались крохотными островка-ми в море сновавших взад-вперед человеческих голов. И это море бурлило, ки-пело, шумело, образуя то здесь, то там стремительные водовороты! Бесконечные вереницы покупателей, напоминавших издали скопища муравьев, двигались по открытым галереям торговых рядов, перетекали из одной секции в другую, спуска-лись-поднимались по многочисленным лестницам. Тысячи, десятки тысяч голосов сливались в свежем от утренней прохлады воздухе. Без преувеличения здесь собралась половина Белособорска! А с учетом жителей близлежащих поселков и деревень -- половина района! Сюда же стоило приплюсовать сотни коммерсантов, съезжавшихся на торги из соседних областей.
   Обойти эту пеструю ярмарку за три-четыре утрен-них часа, нечего было и думать. Но любой белособорчанин знал, что в кажущемся хаосе Большого базара на самом деле заложен четкий, веками отработанный по-рядок. Издавна было заведено, где продавать скот, где цыплят на вырост, а где корм для них. Ряды мясные и рыбные, овощные и молочные не меняли своей дисло-кации, кажется, со времен царя Гороха. Кролиководы соседствовали со скорняками, а сборщики лечебных трав с продавцами местных и восточных пряностей. Любители аквариумных рыбок прямиком шли к па-вильону "Охота и рыбалка", рядом с которым можно было купить и опарышей, и красных червей, и даже пистолет "Макаров" с полной обоймой, при условии, что ва-ша физиономия внушит доверие продавцу.
   Отдельный, я бы даже сказал, привилегированный угол занимала продукция нашего химкомбината, где наряду с пластмассовыми ваннами, тазами и ковшиками, высились пирамиды "левых" автомобильных шин.
   Горожане охотно поддерживали байку, что на БББ можно купить хоть атомную бомбу или подводную лодку, хватило бы денег.
   Я повел Клару к мясному павильону.
   Через некоторое время она удивленно заметила, что в этой давиловке можно передвигаться вполне сво-бодно.
   - Если плыть по течению, - уточнил я.
   Обойдя прилавки, я положил глаз на увесистый кусок свинины и, поторговавшись, - ибо торговаться на базаре считалось у нас признаком хорошего тона, - приобрел его со скидкой, какую редко получают покупатели питерских супермаркетов.
   Затем в мою сумку лег пакет с бараньей печенью.
   Оставалось закупить овощи для салата, ибо какой же без салата шашлык, а также приправы, зелень, лаваш и су-хое вино для маринада. Конечно, зелень можно было нарвать и на даче, но я решил, что там она еще приго-дится.
   Мы вышли из мясного павильона, и я на миг остановился на верхней ступеньке, прикидывая, как проще доб-раться до нужного нам следующего ряда.
   Клара стояла рядом.
   И тут я вдруг пой-мал на себе пристальный взгляд похожего на барбоса сутуловатого мужчины в легкой куртке салатового цвета. В пра-вой руке он держал пакет с каким-то бумажным рулоном. Судя по всему, барбос собирался войти в мясной павильон, но вид моей персоны каким-то образом повлиял на его планы.
   - Слава! - потянула меня за рукав Клара. - Идем мы или нет?
   Барбос крякнул и сделал решительный шаг в нашу сторону.
   - Здравствуй, Краснослав! - чуть заметно заикаясь, приветствовал он меня. - А это, наверное, Клара? - он в театральной манере отвесил моей спутнице поклон.
   Черт, да это же Багрик! Жив курилка! На ловца и зверь бежит!
   А не узнал я его сразу по той причине, что образ Багрика у меня всегда ассоциировался с неустроенностью, неприкаянностью, неким надрывом, да и одет он вечно был, как бы это помягче сказать, несколько бомжевато.
   Сейчас передо мной стоял этакий местный мэтр, добившийся видимого успеха и лучившийся благополучием.
   - Женька! Багрик!
   Мы дружески обнялись.
   - Что ж, мне не остается ничего другого, как представить вас друг другу, - я отступил назад и обнял Клару за плечи: - Это Клара - мой дорогой человек и помощник, бесценный спутник моей жизни... А это - Евгений Багрянский, мой школьный товарищ, местный поэт и дра-матург, артист и...
   - Да ладно тебе! - Он покраснел как мальчишка.
   - ...главный редактор популярной городской газеты "Зеленый берег", которую ты, дорогая, уже имела удовольствие перелистать...
   Женька переложил свой пакет в левую руку, а правой поднес Кларину ладошку к своим губам.
   - Очень приятно познакомиться! Искренне рад нашей встрече!
   - Мне тоже приятно встретить друга Славы. - Она быстро сориентировалась, сообразив, что изображать стро-гую даму ей совершенно ни к чему.
   - С большим интересом прочитала вашу газету! В том, что она самая популярная в городе, ваша заслуга несомненна...
   - Стало быть, тебе уже известно о нашем приезде? - атаку на Багрика я начал издалека.
   - Белособорск - город маленький, гораздо меньше Питера, - усмехнулся он в мою сторону и снова обратился к Кларе: - Вы меня извините, пожалуйста, за мой взъерошенный вид! Дело в том, что я не спал всю ночь. Только что покинул типографию, где печатали свежий номер. Вот... - он раскрыл свой пакет, содержимым которого оказалась пачка свернутых газет. - Наши киоскеры до сих пор не научились работать по-современному, - пожаловался он. - Открывают киоски в девять утра, когда половина базара уже расходится. Вот я и прихватил с собой редакционную пачку - ведь на базаре обязательно встретишь знакомых! Вы, кстати говоря, первые, кого я встретил, - он отделил от пачки два экземпляра и вручил их последовательно Кларе и мне. - В глазах у него вспыхнули огоньки: - В этом номере публикуются сенсационные материалы! Обязательно прочитайте! А еще, будет время, загляните на страницу четырнадцатую. Любопытно будет узнать ваше мнение...
   Он опять покраснел, и это немного меня встревожило. Хм, что там за подвох, на четырнадцатой странице?
   Я собирался развернуть газету прямо перед ним, но он остановил мой порыв:
   - Посмотришь после! А сейчас, извини, я просто валюсь с ног...
   - Ты, стало быть, ходишь по базару в рекламных целях? - разыграл я удивление.
   - Нет, конечно! Просто нужно кое-что купить домой. А газеты - это попутно. Уф! Вот доберусь до дивана и тут же завалюсь спать!
   - Надо полагать, у центральных ворот тебя ждет служебный автомобиль? - подпустил я легкую шпильку.
   - Что ты, старик! У нас же провинциальная газета! По городу передвигаемся на общественном транспорте или пешком.
   - Пешком за сенсациями не угонишься!
   - В особых случаях издатель предоставляет нам машину.
   - Кажись, вашего издателя зовут Роза Румянова? - сощурился я. - Она в какой школе училась?
   Багрик как-то сразу весь подобрался.
   - Извини, старина, но у нас не принято обсуждать редакционные дела в частных беседах, даже с друзьями.
   - Разве мы обсуждаем редакционные дела?! - развел я руками. - Я просто хочу уточнить, в какой школе училась Роза, чтобы вспомнить ее внешность, только и всего!
   - Она не из нашего города, - ответил он.
   - Так она - старая дама?
   - Нет! Вовсе нет! - мотнул он головой, и я понял, что он больше не скажет о своей хозяйке ни слова. По крайней мере, сейчас.
   И вообще, судя по его действительно уставшему виду, пора было отпускать парня восвояси.
   - Ладно, - сказал я, - время-то раннее, зато весь день впереди. Надеюсь, ты получишь полноценный отдых после напряженной трудовой ночи. А к пяти часам жду тебя, Женька, у нас на даче в "Утиной заводи". Будут шикарные шашлыки! - Для вящей убедительности я похлопал по сумке с мясом. - Пальчики оближешь! Заодно побеседуем спокойно в условиях пикника, на лоне матушки-природы. Между прочим, у меня есть информация, которая, наверняка, заинтересует редакцию, а может, чем черт не шутит, даже твоего издателя!
   - К пяти? - Багрик облизал губы. - Я приду. Но, извини, все же хотелось бы знать, кого ты еще зовешь?
   - Да народ все приличный: Наташа со своим Шашковым, Леня Бокай... Ну, и все мои.
   - А твой друг Дрючков будет?
   - Он мне больше не друг! - выпалил я, почти уверовав, что в этой фразе не прозвучало ни грана фальши. - После той свиньи, которую он мне подложил, все хорошее, что связывало нас, осталось в прошлом.
   Возникла неопределенная пауза.
   - Ладно, - кивнул, наконец, он. - Вот моя визитка на всякий случай. А сейчас мне нужно идти. Извините, но голова идет кругом...
   - Ступай, дружище, и набирайся сил!
   Мы попрощались, и Багрик скрылся внутри мясного павильона.
   - Я думаю, нам надо прямо сейчас ознакомиться с этим свежим номером, - сказала Клара. - Но разве можно читать в таком толкотне?
   - Пойдем! - я взял ее за руку. - Тут совсем рядом есть изба-читальня...
   Действительно, в каких-то двух десятках метров от нас высился стеклянный павильон с приметной вывеской "У СТЕПАНЫЧА: пиво - напитки - соки". Целая сеть точно та-ких же заведений расползлась за последнее десятиле-тие по всему Белособорску. Обслуживающий персонал полностью состоял из местных тетушек и девчат, но владели этими стекляшками предприимчивые дети гор, которые, впрочем, с подчеркнутой старательно-стью не афишировали своей роли. Платили они кому-либо "таможенный" сбор или нет, точно сказать не бе-русь.
   Несмотря на ранний час, заведение было открыто, и внутри уже бражничали с полдюжины хмурых личностей и одна развеселая компания. Но слева от входа столы были свободны. За одним из них мы и приземлились.
   - Если хочешь знать мое мнение, - сказала Клара, - то твой Багрик - честный человек.
   - Кто бы спорил! Но честные люди тоже бывают разные. Есть такая порода честных людей, которые, незаметно даже для самих себя, подвержены влиянию более сильных личностей, и постепенно перенимают их убеждения, считая эти убеждения уже своими.
   - До определенных пределов, - уточнила внимательно слушавшая Клара.
   - Согласен. Так вот, Багрик - из категории именно этих честных людей. Я и раньше знал, а сейчас убедился снова, что не он создал вокруг газеты сеть тайных информаторов. Такого рода задача ему определенно не по плечу. Он просто ведет номер, следит за версткой, обрабатывает и причесывает поступающие тексты. Но добывает информацию кто-то другой. Кто? Вряд ли ошибусь, предположив, что истинным заправилой в редакции является Роза Румянова, дамочка, как следует из реакции Багрика, отнюдь не старая и, вполне возможно, даже привлекательная. И вот с этой Розой мне нужно не просто познакомиться в ближайшие дни, но я еще должен заинтересовать ее своей персоной.
   - Надеюсь, дорогой, у меня не появится повода для ревности, - произнесла Клара, и улыбка странно улетучилась с ее губ.
   - Ревность в небольших дозах лишь придает остроту нашим суровым и подчас однообразным будням, - попытался отшутиться я, но, похоже, неудачно.
   - Давай читать газету! - Клара уткнулась в стол перед собой.
   Мне оставалось лишь последовать ее примеру.
   Я начал с того, что открыл "Зеленый берег" на четырнадцатой странице.
   Оказалось, что это всего лишь литературная гостиная.
   Здесь публиковались подборки стихов местных поэтов с их фотографиями.
   На самом видном месте красовалось фото Багрика...
   Ах, вот в чем секрет!
   С легким сердцем я перешел к началу газеты.
   И вот тут-то мне пришлось забыть об окружающей обстановке.
   На первой странице аршинными буквами был набран заголовок: "ЗВЕРСКОЕ УБИЙСТВО ВДОВЦА-РЕСТАВРАТОРА".
   Далее с некоторыми подробностями рассказывалось о расправе с "дядей Гришей" - Спиридоновым Григорием Мартьяновичем.
   В целом, тут излагалось все то, что я уже знал от Алешки.
   Публиковался и страшный снимок - обезглавленное тело под белой простыней, рядом - голова в целлофановом пакете.
   Действительно, голова была "откушена" украденным в музее капканом.
   Что ж, ценный информатор из милицейских рядов находился на содержании Розы Румяновой: он поставлял не только служебные сведения, но и качественные фотографии.
   Полагаю, платили ему немало. Значит, было из чего платить.
   А вот Вовка Дрючок соврал мне примитивно и глупо.
   Я по-прежнему не мог понять, зачем он это сделал?
   На второй странице публиковалась большая статья без подписи, которую я тоже прочитал на одном дыхании.
   Статья называлась "МУЗЕЙ КАК СЕМЕЙНЫЙ БИЗНЕС".
   Во вводке, выделенной полужирным курсивом, подчеркивалось, что данный материал является всего лишь версией, в основу которой, тем не менее, легли подлинные факты.
   Речь шла о том, что по всей России воровство из музеев давно уже не является редкостью. Причем, в двадцати процентах случаев ценности выносят сами музейные работники.
   Приводилось несколько наглядных примеров на этот счет, и почему-то выделялись кражи из музеев Санкт-Петербурга.
   Почти целая колонка рассказывала о "краже века" - хищениях экспонатов из Эрмитажа, в которых оказалась замешанной одна из хранительниц этого храма культуры, а помогали ей в этом ее муж и сын.
   Приводились примеры и по провинциальным музеям.
   Так, хранитель фондов из Гурьевского музея Кемеровской области сумел вынести и продать более тысячи экспонатов.
   А разве подобное не могло произойти в нашем музее, с его допотопной системой сигнализации, вопрошал анонимный автор статьи?
   (Вообще-то, рука Багрика в тексте чувствовалась, но я склонялся к мнению, что он просто правил переданный ему, надо полагать, издателем, материал.)
   Смерть вахтерши Спиридоновой Г.А., а затем и ее мужа, говорилось далее, дают основания для выстраивания жуткой, но, увы, логичной версии.
   Реставратор Спиридонов, которого в коллективе называли не иначе, как "дядя Гриша", фактически был хозяином запасников, занимавших все подвальные помещения музея-дворца.
   Небольшой штат научных сотрудников музея был просто не в состоянии держать под неусыпным контролем всю эту массу раритетов, являвшихся наследием, как графов Половецких, так и прочих влиятельных аристократов, проживавших в крае.
   Надо полагать, что с какого-то момента супруги Спиридоновы пришли к мысли получать дополнительный доход к своим невысоким заработкам.
   Дядя Гриша отбирал из запасников экспонаты, отсутствие которых могла обнаружить лишь инвентаризация, и складывал их перед уходом где-нибудь в укромном уголке.
   По ночам, когда дежурила его супруга, он подплывал на моторной лодке к Папоротниковой горе и шел по безлюдному парку к служебному входу в музей.
   Жена уже ждала его у открытой двери. Несколько минут, и он возвращался с похищенными экспонатами к лодке, а жена снова запирала двери.
   Не исключено, что этот преступный бизнес супруги практиковали на протяжении многих последних лет.
   Кто знает, сколько ценностей было вынесено за этот период!
   Все у них складывалось прекрасно. "Тихие воры" зарабатывали себе на масло, на колбаску, на икорку, могли бы позволить себе дорогие обновы, поездки на курорты...
   Но боязливый дядя Гриша осторожничал, предлагая сначала скопить крупную сумму, а затем переехать в другой город, где их не знали, и уж там зажить на широкую ногу.
   Свою кубышку супруги держали, очевидно, в каком-то надежном тайнике.
   Беда пришла, как всегда, неожиданно.
   Очевидно, некто жестокий, не боявшийся крови, узнал про кубышку и решил завладеть ею.
   Но супруги не поддались на шантаж.
   Тогда этот неизвестный убил Галину Андреевну, используя перчатку с железными когтями, и надеясь деморализовать реставратора.
   Однажды, уже после похорон вахтерши, у них состоялся крупный разговор.
   Надо полагать, дядя Гриша оказался крепким орешком и не выдал местоположения тайника даже под угрозой пыток.
   И вот пришедший в ярость убийца расправился с ним, пустив в ход похищенный из музея капкан...
   Ниже этой фразы, заканчивавшейся многоточием, помещался комментарий редакции.
   Он напоминал, что изложенный сюжет является всего лишь версией, и сообщал, что есть и другая версия, которая публикуется на третьей странице.
   Здесь эта тема получала развитие в заметке под названием "МЕСТЬ ПОХИТИТЕЛЯМ ЯЗЫЧЕСКИХ СВЯТЫНЬ".
   Ее автор - академик академии информатики У.Полуденный - в довольно-таки разухабистом тоне вещал, что в каждом религиозном культе существуют свои святыни, нередко непритязательные с виду, но бесценные в глазах верующих.
   У христиан, например, это чаша Грааля, плащаница, копье Лонгина...
   Надо полагать, свои святыни имелись и у поклонников языческого культа Речного Зверя.
   Возможно, это тоже было что-то внешне неброское, на что никто из работников музея никогда не обращал внимания.
   Но однажды эту вещицу извлек на свет божий дядя Гриша, и вот что удивительно: тут же нашелся покупатель, предложивший за нее большие деньги.
   Не исключено, что супругов обуяла жадность, и они принялись торговаться, спрятав свою находку где-то вне парка.
   Далее автор сбивался на мистику, рассуждая о том, что хотя языческий культ Речного Зверя уже напрочь забыт историческим сознанием народа, но все-таки еще живы Хранители, которые владеют древними знаниями, позволяющими, в частности, осуществить превращение подготовленного особым образом послушника в оборотня.
   Узнав, что святыня стала предметом купли-продажи, Хранители дали клятву отомстить святотатцам.
   А это значит, что убийцей четы Спиридоновых был оборотень, получивший свой облик посредством древних заклятий.
   Женщину, чья вина была менее значительна, наказали мягче: несмотря на страшную рану, она умерла практически мгновенно.
   А вот дяде Грише тянули голову из плеч медленно и с расстановкой.
   Далее автор объяснял, зачем же в этом случае из музея был выкраден капкан.
   Смысл этой акции в том, чтобы увести следствие в сторону.
   Сыщики ищут капкан, вместо того, чтобы искать оборотня и его хозяев!
   Впрочем, оборотень уже мог претерпеть обратное превращение, при условии, конечно, что святыня находится в руках Хранителей.
   Но если Спиридоновы успели ее продать, то цепочка трагических событий, увы, не прекратится.
   Нельзя исключить, заканчивал свою заметку У.Полуденный, что нас еще ждут весьма мрачные новости, о которых мы услышим в ближайшие дни, может, даже завтра.
   Уф! Я свернул газету перед собой.
   Клара закончила чтение одновременно со мной.
   В закусочной к этому моменту сделалось слишком шумно.
   Обсуждать прочитанное в этом бедламе, среди выкриков и клубов табачного дыма, не имело смысла.
   Да и покупки были сделаны еще не все.
   Я подал Кларе знак, и мы вышли на свежий воздух, окунувшись в уже знакомую толчею.
  
   15. ВОСКРЕСНОЕ ЧП
  
   Едва мы свернули на дорожку, ведущую к нашему подъезду, как из того стремглав, сбивая своей немалой массой листья с кустов, торпедой вылетела тетя Тома, Тамара Михайловна, - наша соседка с первого же дня заселения дома, мамина ровесница и, пожалуй, наиболее частая ее собеседница, хотя я поостерегся бы называть их близкими подругами, несмотря на сердечную трогательность отношений.
   За четыре без малого десятилетия соседства тетя Тома стала в некотором смысле даже как бы членом нашей семьи, наведываясь к нам по всякому поводу и без оного. А уж стоило мне приехать на по-бывку, как обычно уже через четверть часа тетя Тома сидела за об-щим столом, жаловалась на печень, почки, желчный пузырь и прочие органы, подкладывала к себе на тарел-ку матушкины салаты и засыпала меня самыми не-предсказуемыми вопросами, ласково называя "сын-ком". Удивительно, что она не появилась вчера. Впро-чем, это могло быть связано с дачными хлопотами, ибо у тети Томы тоже имелась "фазенда", только не в "Утиной Заводи".
   Как правило, завидев меня, тетя Тома расцветала буквально всем своим существом, лучась какой-то необычайной, преисполненной неземных эмоций приветливостью.
   Однако сейчас лицо соседки было перекошено от ужаса, и сердце мое оборвалось: "Неужели что-то случилось с мамой?!"
   - Славочка! - воскликнула она, ломая полные руки с такой экспрессией, что ее цветастый китайский халат, усеянный драконами, затрещал по швам. - Боже ж ты мой! Боже ж ты мой! Какая беда! С приездом тебя, сы-нок! Как добрался? А это Кларочка? - Да, такова была ее ма-нера говорить, вернее, тараторить, мешая в кучу главное и второстепенное, драматическое и обыденное, серьезное и комичное.
   - Что случилось, тетя Тома?! - Я сжал ее ло-коть. - С моими все в порядке?!
   Слезы вдруг хлынули рекой из ее глаз, но одновременно она с чисто житейским интересом разглядывала мою милую.
   - Пожар, Славочка! Пожар, сынок!
   - Где?! У нас?! - Я машинально втянул в себя воздух, но запаха горелого не ощутил ни на йоту.
   - Гостиница горит, "Ракидон"! Слава, Кларочка! Дети! Боже! Там же люди!
   У меня, признаться, немного отлегло от сердца. Просто за последние четыре года я как-то подзабыл способность тети Томы ударяться в буйную панику по любому поводу. Что бы ни случилось в ареале ее обитания - перегорела лампочка, разбилась тарелка или, не дай бог, погас экран телевизора посреди любимого мелодраматического сериала, - она выскакивала из подъезда на улицу - в квартире ей было тесно - и прини-малась голосить на весь квартал, тысячекратно разду-вая масштабы происшествия.
   Я попытался урезонить ее ободряющей улыбкой:
   - Тетя Тома, успокойтесь. Мы только что с базара. Видели, кстати, редактора газеты "Зеленый берег". Ни одна живая душа вокруг нас ни словом не обмолвилась ни о каком пожаре. Откуда у вас такая информация?
   Ее глаза мгновенно высохли, и она уже с чисто житейским любопытством снова уставилась на Клару.
   - Ты его невеста, доченька?
   - Можно и так сказать
   - Хорошенькая... - Ласково, будто и не было только что бурного выплеска "шекспировских страстей", она улыбнулась Кларе. - Доченька! Как я рада, что у нашего Славочки на-конец-то появилась такая чудная половинка! Будь с ним паинькой, деточка, он хороший мальчик, я его давно знаю... - Тут в ее голове снова что-то щелкнуло, и она опять принялась голосить на всю улицу: - Ой, горюшко! Там же люди! Они же не спасутся, сгорят!
   - Да кто вам сказал?! - Я легонько встряхнул ее.
   - Твоя мама! А ей только что позвонила Таисия Алексеевна! Гостиница пылает как факел! А на базаре не знают потому, что загорелось всего пять минут назад! - Она припала ко мне своим грузным бюстом и зарыдала взахлеб.
   Вот теперь я ей поверил!
   Таисия Алексеевна - другая мамина подруга. Она живет в многоэтажке, окна кото-рой выходят на площадь перед парком и гостиницей. Если там и вправду пожар, то Таисия Алексеевна, само собой, принялась обзванивать знакомых, спеша поде-литься важной новостью. А первая ее подруга - моя мама. Значит, в эти самые минуты по всему Белособорску трещат телефоны, распространяя тревожную весть, которая, очевидно, еще не достигла Большого базара, иначе о ней заговорили бы там все разом!
   Между тем крики тети Томы привлекли вни-мание прохожих. Только сейчас я заметил, что в некотором отдалении от нашей группы, за забором, на тротуаре начала собираться толпа.
   - Что случилось? Что случилось? - шушукались между собой люди.
   Скопление неосведомленных слушателей вы-звало у тети Томы очередной прилив энтузиазма, и она устремилась вперед.
   - Ох, горе! Гостиница возле парка вся в огне! Люди прыгают из окон!
   В этот момент из подъезда показалась и моя ма-тушка: очевидно, крики тети Томы проникли и в нашу квартиру.
   - Слава богу! - воскликнула мама, завидев нас с Кларой, и ее заплаканное лицо просияло. - А я уже места себе не на-хожу! Валерьянку два раза капала! Я подумала... - Она всхлипнула: - А вдруг вы меня обманули и вместо дачи пошли ноче-вать в гостиницу?
   - Да зачем же нам тебя обманывать, мама!
   - Когда вокруг творится такое, всякие мысли полезут в голову, сынок, - пожаловалась она. - Решила выглянуть на улицу, не покажетесь ли вы с Кларой?
   Что делать, но моя мама до сих пор не научилась пользоваться мобильником.
   - Как видишь, мы живы и здоровы, - успокоил я ее. - Но что конкретно сказала тебе Таисия Алексеевна? Она, вроде, не паникерша, в отличие от некоторых...
   - Она сказала, что гостиница горит с седьмого этажа до самого верха! Как огромная свеча! Чем наш Белособорске прогневил бога, ума не приложу?!
   Между тем, толпа, которую собрала вокруг себя тетя Тома, уже запрудила всю мостовую. По цепочкам прохожих новость полетела во все концы.
   Из подъезда вышел заспанный Алешка с голым пу-зом. Увидев Клару, он принялся торопливо застегивать безрукавку.
   - Всеобщий привет! Что за шум?! Мама, куда подевалась моя бритва?
   Очевидно, весть о пожаре он проспал.
   Мама, не слыша его, опасливо покосилась на раз-ношерстную толпу:
   - Пойдемте, дети, в дом. Не нравится мне все это. Вот только Тамару надо вызволить. Ишь, как ее про-рвало!
   - Ладно, - сказал я. - Мы идите, а я вызволю нашу добрую соседку, после чего немного покурю на свежем воздухе. А ты, братан, держи пока сумку! На кухне передашь ее женщинам, а сам одевайся и мухой дуй вниз. Бри-ться не надо, и так красивый! Надо бы нам с тобой прогуляться до гостиницы. Заодно вот тебе свежий номер газеты. Прочитаешь на ходу, а затем обсудим отдельные нюансы.
   Алешка с готовностью кивнул, даже не пыта-ясь огрызнуться.
   Зато мама активно воспротивилась моей затее:
   - Не пущу! Это же опасно!
   - Не волнуйся, мама, - успокоил я ее. - Мы только издали посмотрим и быстро вернемся.
   - Ты хочешь, чтобы на этот раз я осталась дома? - шепотом ос-ведомилась Клара.
   - Да, попытаюсь вызвать Алешку на откровенность, - тоже шепотом ответил я. - Может, с глазу на глаз это получится проще.
   - Знаешь, дорогой, у меня такое ощущение, что этот пожар - звено в единой цепи.
   - Ты прямо-таки читаешь мои мысли.
   - Что ж, успехов тебе! А шашлыки, похоже, отменяются?
   - Пока не знаю. Ес-ли там действительно пожар высшей категории, если есть жертвы, то, конечно, всему городскому начальству сегодня будет не до отдыха. Но в любом случае это очень странный пожар. Я должен уви-деть подробности собственными глазами. Но даже если наши гости не придут, пикник все равно состоится. Просто мы проведем его в кругу семьи.
  
   16. НЕЖДАННАЯ ВСТРЕЧА
  
   Мои земляки гордятся тем, что в Белособорске функционируют аж три гостиницы, каждая из которых символизирует определенный этап в развитии города.
   Самая старая из них расположена рядом с Боль-шим базаром, и долгие годы носила прозаическое назва-ние "Дом колхозника", лишь относительно недавно сменив вывеску на "Дом фермера". Занимавшая добрую половину ее первого этажа "Чайная" когда-то служила основным питейным заведением, где встречались и расслаблялись заправилы местной торговли и гужевого транспорта.
   В конце шестидесятых, когда на правом берегу Ракидона вырос крупнейший химкомбинат, и число ко-мандированных в Белособорск резко возросло, в цен-тре города построили семиэтажную гостиницу, обли-цованную по тогдашней моде мраморной крошкой. Примыкавший к ней ресторан с баром тут же стал ме-стом сбора нашей золотой молодежи. Назвали новую гостиницу без затей - "Дом приезжих". Эта вывеска украшает ее и доныне.
   Еще лет через десять, в самую цветущую пору пе-риода застоя, на площади перед парком выросла четырнадцати-этажная башня гостиницы "Ракидон" с громадным цо-кольным этажом, номерами люкс и отделением "Инту-риста", где даже имелся валютный бар. Здесь останавливались самые именитые гости города. Здесь, как тогда казалось нам, пацанам, бурлила какая-то по-особенному праздничная, словно бы инопланетная жизнь. По вечерам из вместительного ресторана, огромные окна которого были задрапированы тяжелыми шторами, доно-сились ритмы танцевальной музыки и ухарские выкрики, а в двух барах на этажах и в дорогом ка-фе-мороженом собирались подрастающие путаны.
   Гостиница "Ракидон", которая, если мне не изменяет память, и доныне остается самым высоким зданием города, сразу же стала одним из символов Белособорска, наряду со старым собором на Белой горе и парком "Диана"...
   В отличие от двух своих старших неказистых сес-тер, ей и в наше нелегкое время как-то удавалось поддер-живать свой "гостевой" престиж. И вот она пылает...
   Поймать свободную тачку в базарный день нечего было и думать, маршрутки шли переполненные, поэтому мы с Алешкой сразу помчались на троллейбус. На остановке толпилось море народу, но каким-то чудом нам удалось буквально по головам пролезть в салон, где все разгово-ры вертелись исключительно вокруг пожара. Похоже, од-нако, толком никто ничего не знал. Какая-то тетушка, напоминавшая своим обликом омоложенную тетю Тому, безапелляционно заявила, что "Скорая" увезла девятнадцать пострадав-ших, и все до одного - покалеченные и обожженные. Ее тут же поправили: не девятнадцать, а тридцать семь, притом что своих карет с красным крестом не хватило, и пришлось вызывать подмогу из Фурова. На одной площадке толковали о мужестве простых горничных и дежурных, которые выводили на улицу постояльцев до тех пор, пока сами не задохнулись в дыму. На другой - не менее уверенно доказывали, что обслуга разбежалась первой, не разбудив привыкших спать до полудня постояльцев, из-за чего многие сгорели за-живо. Какой-то небритый сыч с багровой физиономией рассказывал, будто с верхнего этажа сиганул мужичок в одних трусах, используя одеяло в качестве парашюта. С мрач-новатым юморком, свойственным моим землякам, красно-рожий добавил, что мозги "парашютиста" до сих пор отскребают от асфальта.
   На остановках никто не выходил. Все ехали исключительно с целью погла-зеть на пожар. Как, впрочем, и мы с Алешкой.
   Еще немного езды, и все начали активно принюхиваться - резкий запах горелого не спутаешь ни с каким другим.
   Троллейбус остановился, не доезжая до гостиницы добрых двух сотен метров.
   - Выходим здесь! - объявил через микрофон во-дитель. - Дальше не повезу. Все равно не платите...
   Пассажиры высыпали на асфальт как горох из бан-ки. Впереди стояло еще пять-шесть пустых троллейбу-сов. Вся площадь, все прилегающие улицы бы-ли запружены народом. Балконы, переполненные лю-бопытствующими, вызывали серьезную тревогу за запас своей прочности. Самые отчаянные из зевак на-блюдали за происходящим с крыш домов. Любят у нас зрелища!
   Впрочем, зрелище как такового не наблюдалось. Признаться, минутой раньше мое воображение рисовало куда более жуткую кар-тину.
   Пожар начался, очевидно, на седьмом этаже и быстро распространился, расширяясь, вверх, о чем свидетельствовал огромный черный клин на фасаде с обгоревшими оконными рамами без стекол. В двух-трех местах из помещений вырывались отдельные языки пламени, и валил какой-то едкий, вроде бы разноцветный дым, но победа пожарных была уже очевидна.
   Сомнения относительно огромного числа жертв у меня появились с первого же взгляда на пострадавшее здание.
   Реплика Алексея превратила эти сомнения в уверенность.
   - В левом крыле меняли старые деревянные оконные рамы на современные, - сказал брат. - На время работ этот сектор был закрыт большим рекламным щитом. Мне кажется, загорелся этот щит, а от него, похоже, огонь перекинулся на рамы, а уже с них попал в некоторые помещения. Но постояльцев в этом крыле не было, я знаю точно.
   Я кивнул ему, и мы принялись продираться че-рез толпу, держа курс на высокое гостиничное крыль-цо. По ходу этого продвижения я ловил реплики и об-рывки разговоров вокруг. С каждым шагом число жертв пожа-ра уменьшалось. Говорили о десяти, о семи, наконец, о пяти каретах "Скорой помощи", причем постра-давшими были, в основном, лица пожилого возраста с сердечным приступом в результате полученного стресса.
   Еще несколько отчаянных рывков, и мы проби-лись к милицейскому оцеплению, преграждавшему доступ к месту событий. Оцепление представляло со-бой ряд барьеров и канатов, вдоль которых расхажива-ли несколько молодых милиционеров, усиленно демонстрировавших свою невозмутимость. Сыпавшиеся на них со всех сторон вопросы касались уже не столько пожара, сколько возобновле-ния работы транспорта, поскольку троллейбусные про-вода оказались как раз над зоной оцепления.
   Весь асфальт вокруг гостиницы был мокрым и усеянным осколками стекла. Из шести пожарных машин, стоявших перед фасадом, только у двух были выдвинуты лестницы. Очевидно, последняя схватка с огнем близилась к завершению.
   Несколько поодаль, у решетки парка, но тоже внутри оцепления, стояло с полдюжины интури-стовских автобусов, возле которых суетились наспех одетые люди с чемоданами и сумками. Судя по всему, это был импровизированный эвакопункт для посто-яльцев гостиницы, чьи номера пострадали, скорее всего, от потоков воды.
   Из глубины вестибюля доносились начальствен-ные голоса. Очевидно, где-то здесь давал ценные ука-зания глава комитета по недвижимости, лощеный Шашков. Не исключено, что выдернули из некой уютной берлоги Алого, якобы "уехавшего из города". Несо-мненно, поблизости крутились репортеры "Зеленого берега". Может, и Багрик где-то здесь. Так и не пришлось бедняге отоспаться! Увы, таковы издержки журналистской профессии...
   А что же полковник Дрючков? Не это ли происше-ствие он прогнозировал? Точно ли сегодня обош-лось без жертв? Если нет, то работы прибавится и у него.
   Думаю, Клара права: тут еще одно звено в цепи загадочных событий...
   А вообще-то я увидел все, что хотел. Странный пожар. Да, скорее странный, чем страшный. Впрочем, рано гадать. Может, сегодня, ближе к полуночи, я узнаю важные подробно-сти? Но покуда есть другие дела, не терпящие отлагательства.
   - Алешка! - Я дернул брата за рукав. - Айда!
   Не без труда мы выбрались из плотной толпы на относительно свободную площадку поблизости от входа в парк.
   - Ты успел прочитать газету? - спросил я.
   - Самым внимательным образом! - усмехнулся он.
   - А давай-ка, братан, покурим на скамейке. - Я кивнул в сторону гранитной арки, за которой начи-налась центральная аллея парка.
   Алексей так же молча кивнул в ответ, и вскоре мы вошли под сень вековых деревьев, двинувшись в сторону Большой поляны.
   Я прикидывал, с чего начать разговор, когда мне в туфель попал острый камешек. Чтобы вытряхнуть его, пришлось остановиться. Когда же я разогнулся, то увидел, что Алексей по-прежнему размеренно шагает вперед, чуть запрокинув голову. Он даже не заметил, что я отстал.
   Его одинокая фигура на пустынной аллее, ведущей к развилке, потрясла меня. Только сейчас я понял, как ему нелегко. Он имеет репутацию увальня-упрямца, пентюха, добровольно выбравшего работу, на которой не разбогатеешь ни за какие коврижки. Никто с ним особо не считается, полагая, что Алешка проглотит лю-бую обиду и даже не подумает дать сдачи. А ведь он далеко не прост! Помню, с какой затаенной грустью он цитиро-вал однажды стихотворение Бодлера "Альбатрос", буд-то воплощаясь в поэтический образ. Гордая птица выглядит неуклюжей только на палубе, среди грубых матросов, но дайте ей воспарить! Алешка тоже мог бы блистать на какой-нибудь кафедре, иметь благодарных учеников. У него хороший слог, он умеет говорить зажигательно, владеть аудиторией, когда разойдется. А его эрудиция? Знание языков? Полемический дар? Неужели ощуще-ние подрезанных крыльев будет вечно пригибать его к земле?! А если к этому добавилась еще тяжкая ноша, которую он добровольно взвалил на себя...
   Мне вдруг подумалось, что именно сейчас настал момент истины. Не надо хитрить, нужно объясниться прямо. И найти верный тон.
   - Брат, погоди, - позвал я.
   Он по инерции сделал еще пару шагов вперед, за-тем смущенно обернулся:
   - Ты где, Славка?
   К моему горлу подступил какой-то комок. Пришлось выдер-жать довольно длительную паузу, прежде чем я решил-ся ответить.
   - Алешка... Я твой старший брат.
   - Вот удивил!
   - Погоди, не надо сейчас ерепениться. Я твой старший брат, и позволь мне не выходить из этой роли. Я искренне хочу тебе помочь, пойми ты это, ученая голова! Я уверен, что смогу
это сделать. Как бы там ни повернулось. Ты веришь мне?
   Его глаза за толстыми линзами очков потеплели.
   - Я верю тебе, брат. Но что мне делать, если вокруг царит такая параша?! Ты ведь тоже не хочешь понять, так?
   - Давай поговорим откровенно, брат, - предло-жил я. - Только, чур, никаких обид. Ни сейчас, ни на будущее.
   - Идет, - кивнул он.
   - Руку!
   - Держи!
   Мы обменялись крепким до боли рукопожатием, затем сели на скамейку.
   Аллея, да и весь парк были в этот ранний час совер-шенно пустынны. Базарный день, притом что внимание народа было приковано сейчас к гостинице.
   - У меня один больной вопрос, брат, - сказал я. - Ты точно ничего от меня не скрываешь?
   В его глазах вспыхнули голубые молнии. Но отве-тил он спокойно:
   - Абсолютно, Славка! Может, я чего-то забыл, мо-жет, в чем-то был субъективен, но скрывать мне нечего.
   Некоторое время я молча смотрел на него. Затем сказал:
   - Тогда никаких проблем, Алешка! Но объясни мне, пожалуйста, одну вещь, которая никак не доходит до моей тупой башки... Вот есть такая поговорка: "На бога надейся, а сам не плошай". А тут ведь речь не о боге, а всего лишь о нашей родной милиции. Почему ты так уверен, что какой-то совершенно неизвестный тебе следователь Цинюк ляжет костьми, чтобы найти истину и доказать твою невиновность? Ладно, я не спорю, может, он отличный парень, вот и пусть работает! Но почему бы параллельно и нам самим не подсуетиться и не распутать этот чертов клубок?! Притом, что времени у нас в обрез, а дело усложняется буквально на глазах.
   Он снял очки, достал чистый носовой платок и принялся методично протирать стекла:
   - Почему ты решил, Славка, что я уповаю на милицию? Я много размышлял над возникшей задачей и пришел к выводу, что сам я решить ее на данном этапе не могу ввиду недостатка исходных данных. Но ты же сам говоришь, что дело усложняется, следовательно, будут появляться и новые данные, и тогда вероятность решения станет выше. Да и не могу я сейчас отвлекаться на посторонние упражнения, потому как передо мной стоит другая задача, принципиально иного наполнения и уровня, и я, как никогда, близок к ее решению...
   Он снова пытается перевести разговор на свои научные изыскания, понял я.
   Нет, я на все сто был согласен с Кларой, что нужно потолковать с Алешкой и на эту тему, но ведь не сейчас, не в эту вот самую минуту!
   - Ты ссылаешься на нехватку исходных данных, - я удержал-таки разговор в прежнем русле. - Но другие в том же положении, а вот не боятся выстраивать версии на этот счет. Ты же прочитал газету, что можешь сказать по поводу статей?
   Алексей вздохнул, будто обманувшись в своих надеждах, затем развернул газету перед собой и заявил:
   - Да чушь все это! Полная ерунда! Дядя Гриша - музейный вор! Надо же! Я знал этого человека на протяжении многих лет, общался с ним каждый день, решал общие проблемы, пил чай, и я знаю, что музей всегда оставался для него священным местом. Да, платят нам мало, и он нуждался в дополнительном заработке, мастеря всякие поделки для базара - статуэтки под антик и прочее. Но воровать экспонаты, ну, вот хоть режь меня на куски, в это я не поверю никогда! Между прочим, я ведь тоже имею дополнительный заработок, хотя и нерегулярный: выступаю с лекциями, даю консультации и уроки... Но это ведь не значит, что при удобном случае я тоже начну выносить экспонаты на базар! - и он снова замкнулся.
   - Эй, братец, мы договорились не обижаться, - напомнил я ему. - Лучше скажи мне, кто такой академик Л.Полуденный, если только это не очередной псевдоним Багрика или кого-то из его коллег.
   - Нет, Лев Полуденный - это реальный человек, наш местный ясновидец и маг, - с неподражаемым сарказмом ответил Алексей. - Нахватался верхушек, вот и дурит людям головы. Надеюсь, тебе известно, что звание "академик информатики" это примерно то же самое, что "милостивый государь"? Я лично сомневаюсь, что он закончил хотя бы техникум.
   - Бог с ним и с его званиями, - отозвался я. - И все же согласись, братец, что рациональное зерно во всех этих публикациях присутствует. Если дядя Гриша и вправду обнаружил в вашем подвале нечто ценное, очень ценное, то это вполне, ну, пусть чисто теоретически, могло дать толчок последующим событиям. Я не ставлю под сомнение его честность, и все же, Алешка, должен сказать тебе по этому поводу следующее. Есть множество людей, которые с достоинством выдерживают искушение малыми соблазнами, но далеко не все из них готовы противостоять большому соблазну. Если допустить, просто допустить, что твой реставратор наткнулся случайно на некое бесценное сокровище, то, может быть, тут он и изменил своим принципам, ослепленный блеском открывавшихся перед ним перспектив?
   - Послушай и ты, брат, - скривился Алексей. - Подвалы нашего музея - это отнюдь не пещера Али-Бабы или Синдбада-морехода. Это также не бесхозная гора, из которой везучий искатель может выудить кувшин со сказочным джинном - исполнителем заветных желаний. Уверяю тебя, что имею весьма полное представление о наших запасниках, в которых есть много интересного для серьезного историка, но нет ничего стоящего для черного рынка антиквариата.
   - Кто знает! - поджал я плечами. - Предположим, дядя Гриша перекладывал с полки на полку какую-нибудь грошовую гипсовую статуэтку. Та вдруг упала и разбилась, а внутри оказался, ну, хотя бы знаменитый алмаз "Санси" из коллекции кардинала Мазарини. Между прочим, алмаз этот, приобретенный знаменитым заводчиком Демидовым, пропал именно в России, предположительно, в Крыму, в начале двадцатого века.
   - Где-то я читал похожий сюжет, кажется, у Конан-Дойла.
   - Вот видишь, парень! Кстати, Конан-Дойл брал для своих рассказов подлинные случаи из жизни.
   - Да если бы дядя Гриша и вправду наткнулся на какой-нибудь тайник, он тут же прибежал бы с этой вестью ко мне! - загорячился Алексей.
   - Может, он и прибегал, а тебя не оказалось на месте? А затем его порыв угас, и он решил посоветоваться не с тобой, а с женой.
   Алексей вдруг как-то странно задумался.
   - Послушай! - взглянул на меня с удивлением. - Как раз перед убийством Галины Андреевны меня посылали на три дня на конференцию в соседнюю область. Я потому и задержался в тот вечер на работе, что после этой поездки накопилось много дел.
   - Кто именно посла тебя в командировку?
   - Наш директор - Тихон Анатольевич.
   - Что он за личность?
   - Ну, вот его назвать честным человеком я не решился бы.
   Признаться, я и сам не ожидал, что брошенный мною наугад крючок зацепиться вдруг за некий клубок.
   Но уж коли так вышло, то клубок надо разматывать.
   - Тогда, Алексей, формула решения задачи начинает мало-помалу вырисовываться. Итак, дядя Гриша нашел в подвале что-то ценное. На радостях он бросился с этой вестью к тебе, но ты, предположим, куда-то отлучился. Тогда дядя Гриша кинулся к вашему директору, тот мгновенно все понял и тут же составил мысленно целый план. Под каким-то предлогом он уговорил дядю Гришу пока хранить молчание, а затем отправил тебя в командировку, ведь ты мог стать ему помехой. За последующие три дня он сумел обработать дядю Гришу так, что тот согласился тайно вынести находку и спрятать ее в тайнике... - Не все в моей спонтанной версии вязалось между собой, но я продолжал: - Однако сложилось так, что следующее дежурство Галины Андреевны совпадало по времени с твоим возвращением, а ждать им, очевидно, было уже нельзя. Может, они нашли покупателя, и тот торопил. И тогда было решено разыграть спектакль, чтобы поставить тебя в дурацкое положение, в положение человека, которому никто не верит. Ты же сам говорил, что у дяди Гриши - золотые руки, что он - мастер от Бога! Подходящая видеопленка, система зеркал, а может, и голограмма, - и вот уже ты видишь оборотня, ползущего по коридору... Оборотень - это иллюзия, Алешка, оптический эффект! Да ты ведь и сам не веришь ни в какие превращения!
   - Если и так, то кто же тогда убил?
   - Ссора между похитителями - обычное дело, братец! Притом, не исключено, что в деле участвовал еще кто-то, нам неизвестный. Назовем его Коллекционером. Получив вожделенный раритет, он решил устранить лишних свидетелей...
   - Но зачем же так жестоко?
   - Чтобы запугать других, того же Тихона Анатольевича. Наверняка, ваш директор знает об этой истории гораздо больше, чем говорит. По моим сведениям, он просто спрятался в больнице от возможного преследования. Надо обязательно его навестить, брат!
   - Завтра к нему уже будут пускать.
   - Вот и нанесем ему визит вежливости! А заодно немного прижмем, вдруг расколется?
   - Будь по-твоему! - кивнул Алексей.
   Мне показалось, что после нашего откровенного разговора он все же немного взбодрился.
   - Послушай, братан, а давай вмажем по полтинничку! - предложил я. - Есть тут поблизости какой-нибудь приличный бар?
   - Нет проблем, вокруг площади их сколько угодно.
   - Не хотелось бы снова продираться сквозь толпу, - поморщился я.
   Алексей подумал немного и кивнул:
   - Можно пройти через боковую калитку на Водопойную. Там есть одно тихое заведение. А после сядем на седьмой автобус, который довезет нас до дома, минуя площадь.
   - Вот и отлично!
   Вскоре мы вышли из парка и пересекли Старощанское шоссе.
   По извилистой Водопойной улице Алексей повел меня к известной ему питейной точке.
   Признаться, в этой части города мне бывать не приходилось.
   Мы шли, тихо переговариваясь уже на посторонние темы и не подозревая, что за первым же поворотом нас ждет оче-редной сюрприз.
   Навстречу нам двигалась Настя!
   Девушка была чем-то взволнована до такой сте-пени, что не сразу узнала нас, а, узнав, растерялась до-нельзя.
   - Дочка? - удивился Алексей. - Ты что здесь де-лаешь?
   Мне было очевидно, что она пребывает в трансе, не находя внятного от-вета.
   Но устраивать немедленное дознание я не собирал-ся и потому поспешил разрядить обстановку.
   - Этот пожар действительно многих напугал! - произнес я, рассчитывая, что моя болтовня поможет ей вернуть самообладание. - Но, с другой сто-роны, случись он двумя часами раньше, еще неизвестно, как повернулось бы! Значит, Настя, твоя приятельница, та самая, которой ты помогаешь готовиться к собеседованию, живет тут неподалеку?
   - Да-да, - с облегчением выдохнула она и одарила меня благодарной улыбкой: - Вот, иду к ней!
   - Тогда не будем отвлекать тебя от подготовитель-ного процесса. Однако напоминаем, что
   шашлыки на сегодня не отменяются! Ждем тебя на даче сразу же после пяти!
   - Хорошо, дядечка Славочка, обязательно буду! - она уже полностью взяла себя в руки. - Ну, я побежала?
   Беги, дочка! - Алексей с любовью посмотрел ей вслед и сокрушенно вздохнул: - Девчонка сегодня яв-но не в своей тарелке. Перезанималась. Ну, ничего, вот закончится эта канитель с собеседованиями, тогда и отдохнет. Воля у нее есть. Умеет собраться в нужный момент. - Во всем его облике чи-талась гордость за родное дитя.
   Я же ощутил некое ледяное дыхание изнутри. Да, версия сговора отца с дочерью, кажется, отпадала. Зато вырисо-вывалась другая, куда более мрачная. И мне предстояло сосуществовать с ней, этой версией, по крайней мере, до понедельника.
   Но даже намека по этому поводу выказать Алексею я так и не смог.
   Оказалось, что это выше моих сил.
  
   17. ЗА РАКИДОНОМ - РЕЧКОЙ
  
   Сейчас через речку Ракидон в черте города переброшено три автомобильно-пешеходных моста. Есть еще старый железнодорожный, расположенный в десяти километрах вверх по течению, но он не в счет. Не в счет и мостики-переходы над речушкой-ручейком Осокой, которая, тем не менее, течет через весь город и впадает в Ракидон за старым кладбищем. С Белой горы все три больших моста видны как на ладони, что дает основание некото-рым горячим головам называть Белособорск малень-кой Венецией.
   А всего лишь три десятка лет назад на Заречье вел единственный, ныне не существующий деревянный мост-настил с перилами из горбылей, ветхий и такой узкий, что на нем с трудом разъе-зжались две полуторки.
   И Заречье было совсем другое. Это сейчас там са-мый крупный городской район, архитекторы которого получили даже какую-то престижную градостроитель-ную премию. А до эпохи химкомбината все Заречье со-стояло из бессистемного скопища частных домов с ого-родами и садами и входило в совхоз "Зареченский", специализировавшийся на выращивании хмеля.
   Хмель обычно созревал в середине августа. Со-брать урожай своими силами совхоз не мог, и через га-зету "Красный Белособорск", а также местное радио призывал на помощь пенсионеров, домохозяек, отпускников, а, главным образом, нас, догуливавших летние каникулы, праздношатавшихся школьников. Платили, если мне не изменяет память, по десять копеек за сданный килограмм. Лично меня привлекала сама возможность заработать за пару недель собственными руками солидную, по моим понятиям, сумму на карманные расходы. И вот накануне нового учебного года, уже восьмого для меня, я решил отправиться на "хмельную" плантацию с твердым намерением про-явить мужской характер.
   Сама работа меня не пугала. Куда больше страшила встреча с зареченской шпаной, которая славилась агрессивностью, свирепостью, а главное - сплоченно-стью. Стоило хотя бы намеком задеть одного из них, как тотчас налетала его ватага и задавала перцу чужаку вопреки всяким ры-царским кодексам. Впрочем, зареченские парни, люто ненавиде-вшие городских, обычно задирались первыми и могли за милую душу изметелить любого сверстника только за то, что он живет не на правом, как они, а на левом берегу Ракидона. Ну, а поскольку я был город-ским, то имел все основания полагать, что получу на орехи, едва перейду зареченский мост.
   Всю ночь я не спал, рисуя в воображении самые ужасные сцены, ожидавшие меня на другом берегу.
   Но оказалось, что у страха глаза велики. Во-пер-вых, с утра к мосту потянулись толпы горожан всех возрастов, жаждущие дополнительного за-работка. Многие шли семьями. Проще простого было сделать вид, что ты здесь не один, а со старшим братом. Во-вторых, я как-то сразу сообразил, что на период сбора урожая в совхозе действует табу на конфликтные ситуации с городски-ми. Даже задиристая зареченская пацанва понимала, что хмель без помощи города вовремя не собрать, и прятала свою нелюбовь к нам до окончания полевых работ.
   Плантации хмеля представляли собой большие прямоугольные карты, утыканные рядами высоких де-ревянных столбов по квадратно-гнездовому методу. Поверх каждого ряда тянулась толстая проволока, к которой цеплялись идущие из бо-розд проволочки потоньше. Вот по этим-то тонким проволочкам и поднималась за летний период до самого верха хмельная лоза, по-степенно обрастая шишечками, похожими издали на виноградные гроздья.
   Организация труда отличалась исключительной простотой.
   Где-нибудь на ровной площадке, где пересекались грунтовки, разделявшие карты, бригадир устанавлива-л треногу с весами. Сюда же привозили целую гору плетеных ивовых корзин. Любой желающий мог взять пару корзин и проследовать за совхозным "плантатором", вооруженным длинным шестом с крюком на конце. Орудуя шестом, тот отцеплял от толстой прово-локи пять-шесть лоз, которые падали между борозда-ми, упруго сворачиваясь наподобие фантастических змей.
   Сразу же после этого сборщик приступал к наполнению корзин шишечками, отрывая их от лозы. Поначалу работать приходилось, стоя на корточках либо на коленях, но когда одна из корзин наполнялась наполовину пушистой массой, то сборщик садился в нее своей мягкой частью, после чего процесс продолжался уже с некоторым комфортом. (Для того-то каждый и брал именно две корзины!)
   Оборвав со сброшенных лоз все шишечки, полагалось позвать совхозного звеньевого, и если тот оставался доволен качеством работы (шишечки нигде не оставлены среди листьев), то сбрасывал следующие пять-шесть плетей.
   Постепенно обе корзины наполнялись с верхом. Если мне не изменяет память, то в каждой тщательно утрамбованной корзине помещалось до пятнадцати килограммов этих самых шишечек.
   Наполненные корзины следовало отнести к треноге, взвесить, высыпать сбор в общую кучу и получить у весовщика квитанцию. Как нам объяснили, в первой декаде месяца совхозная контора выплачивала по этим квитанциям денежки. Без всяких задержек. И даже паспорт не спрашивали. Впрочем, у меня-то его еще не было.
   Несмотря на очевидную простоту работы, процесс сбора урожая имел свои тонкости. Хмель, как и всякая другая сельскохозяйственная культура, плодоносил неравномерно. На одних плетях шишечки вырастали крупными да тяжелыми, в бес-счетном количестве, хоть горстями собирай, на дру-гих они почему-то урождались чахлыми и невесомыми, замучаешься, пока на-полнишь корзину. Бригадир, естественно, ставил на самые урожайные участки, прежде всего, своих, совхоз-ных, затем наиболее опытных из числа городских, ну а всяким недотепам, вроде меня, доставались самые хи-лые кусты. Но, с другой стороны, не существовало аб-солютно плохих участков, да и надоедал бригадиру этот дележ, вот и начинал он сбрасывать плети подряд, не-взирая, как говорится, на лица. Таким образом, даже мне перепадал порой лакомый кусочек. Но вот тут-то следовало опасаться "партизан" - все тех же зареченских подростков, которые шлялись по плантациям с корзинами, высматривая наиболее уродившие кусты. Взрослых сборщиков они, разумеется, обходили сторо-ной. Их жертвами становились такие беззащитные одиночки, как я. Нет, они не давали воли рукам, разве что языку. Даже не угрожая, только поддразнивая, спо-койно садились рядом, снимали "сливки" с "моих" кус-тов и уходили на поиск новой добычи. В их самодо-вольной наглости было нечто столь обидное и унижающее, что, добирая оставленные ими ощипки, я едва сдерживал слезы, склоняясь к мысли отказаться от первого в своей жизни заработка, лишь бы не подвер-гаться очередным издевкам.
   Но вот на второе или третье утро, к своему ог-ромному облегчению, я увидел на плантации знакомые физиономии. По разным причинам собирать хмель пришли мои одноклассники Вовка Дрючков, Женька Багрянский, Сашка Загвоздкин и Гешка Алеев.
   Особенно меня порадовало появление Алеева - Алого-Малого, как его прозвали в классе. Это был голубоглазый блондин, плечистый гимнаст, уже тогда напоминавший своей статью взрослеющего Аполлона. Или Шварценеггера. Вели-колепно сложенный, он при каждом удобном случае демонстрировал обнаженный торс, поигрывая рельеф-ными мышцами. Среди ровесников он, полагаю, был самым сильным в городе, да и многим взрослым мог бы дать фору. Алый любил и умел драться. Умел с издева-тельской вежливостью затеять скандал, довести сопер-ника до белого каления, а после играючи повергнуть его ниц. С одноклассниками Алый держался покровительственно и при случае охотно защищал от чужих. Он один стоил всей зареченской банды.
   У меня тогда здорово отлегло от сердца, хотя, откровенно говоря, я подивился факту его появления на плантации, появления, которое и сейчас остается для меня загадкой, - ведь Алый был из весьма обеспеченной семьи. Скорее всего, он чем-то по-крупному провинился перед родителями, и те, в знак наказания, велели ему отработать декаду на сельскохозяйственной ниве.
   Не меньшей известностью пользовался в школе и Сашка Загвоздкин, но по другой причине. Это был весельчак, балагур и остряк, не терявшийся ни при ка-ких обстоятельствах. Любую фразу собеседника он мог подхватить и продолжить так, что в ней вдруг открывался совершенно иной, комический смысл. Его шутки, всегда точные и острые, тем не менее, никогда не содержали обидного подтекста. Наверное, по этой причине ему симпатизировали и ровесники, и учителя, и даже директор школы. Естественно, без малейшей натуги, он блистал и в среде незнакомых людей - на улице, в автобусе, магазине, и всегда его провожали повеселевшие взгляды.
   Несомнен-но, Загвоздкин обладал веселым талантом, и вся наша школа верила, что у нас растет второй Аркадий Райкин.
   Вовка Дрючок в ту пору продолжал самоутвер-ждаться. Уж он-то не потерпел бы насмешек "парти-зан" даже под угрозой отчаянной трепки.
   От Женьки Багрика помощи ждать, конечно, не приходилось. Он сам в ней нуждался. Он и тогда обижался по малейшему поводу, причем всерьез и надолго, замыкался в себе, не разговаривал неделями. Зато в хорошем настроении умел увлекательно рассказывать любопытные истории из жизни театральных знаменитостей или декламировать стихи модных поэтов, чьих книг в ту пору было не достать.
   Итак, на плантациях совхоза "Зареченский" нас стало пятеро.
   Эти последние дни августа, уместившиеся в одну-единственную рабочую декаду, вдруг сделали нас неразлучны-ми друзьями. В школе нас прозвали в шутку "хмельной компанией".
   И пускай эта чистая мальчишеская дружба просуществовала не так уж и долго, но, уверен, что она оставила о себе добрую память у каждого из нас, даже у того, кто ее предал.
   Некой точкой отсчета, обозначившей наше окончательное расхождение, стало то морозное февральское утро, когда директриса школы вошла в наш класс и сообщила страшную весть: несколько часов назад напротив Папоротниковой горы нашли вмерз-шего в ракидонский лед Сашу Загвоздкина с проломленным затылком и разорванным горлом.
  
   18. ЛЮДИ - КРОКОДИЛЫ
   Ввиду незначительности последствий, пожар не вызвал в городе большого переполоха. К полудню пошли на убыль и слухи, даже тетя Тома уже погрузилась в переживания по поводу каких-то других происшествий. Словом, городская жизнь быстро вошла в привычную колею.
   Никто из приглашенных не зво-нил, а это означало, что все договоренности автоматически остаются в силе.
   И вот уже всей домашней командой, с аккуратно упакованными припасами и посудой, мы двинулись в путь. Не было только Насти, которая, однако, обещала непременно появиться по-позже.
   - А твой лучший друг придет? - спросила мама, когда мы спускались по лестнице, и я понял, что она имеет в виду Дрючкова. - Если ты его не пригласил из-за меня, то это неправильно. Знай, сын, что я его уже простила. Вова - хороший, я всегда относилась к нему по-доброму, ты же знаешь.
   - Я звонил ему, но он отказался, сославшись на занятость.
   - Это другое дело, - величественно кивнула мама. - Раз ты ему позвонил и пригласил его, то твоя совесть перед ним чиста.
   Это моя мама!
   На улице я удачно тормознул порожний "уазик"-фургон (Большой базар уже разъезжался), и через считанные минуты мы добрались до своей "фазенды".
   На калитке висел замок, стало быть, Василий Федорович решил устроить себе выходной, а вернее, просто не хотел стеснять нас своим присутствием.
   Хотя время было еще раннее, нам предстояло много работы.
   Прежде всего, мы с Алешкой наполнили баки и емкости свежей водой, затем притащили с участка Бокаев неказистый, но очень удобный для компании средней численности стол. Лиля временно застелила его плакатами "За досуг без ви-на!", немалый запас которых все еще хранился на веранде.
   Матушка попросила выставить на стол весь наш багаж, дабы окинуть его опытным кулинарным оком и наметить оптимальную тактику приготовления салатов и закусок.
   - Лилечка, а скатерть мы не забыли?! - заволновалась вдруг она. - Придут гости, а мы усадим их перед этими плакатами?! Что они подумают о нас!
   - Не беспокойтесь, Людмила Николаевна, скатерть вон в том большом пакете, я сама ее уложила.
   - Та самая скатерть, с большими маками? - продолжала допытываться мама.
   - Та самая, с маками...
   Оставив маму и Лилю у стола, мы с братом при самой активной помощи Клары принялись оборудовать шашлычную: выбрали место, установили на кирпичах мангал, напилили и накололи подходящих вишневых чурочек.
   Клара по собственной инициативе заново вымыла шампуры.
   Наконец мы разожгли пробный огонь и усе-лись в некотором отдалении перекурить.
   - Алеша, можно к вам обратиться с одной просьбой? - ласково так пропела Клара, и я, кажется, понял, о чем сейчас пойдет речь.
   - Да ради бога! - благодушно ответил братан, помешивая железкой пылавшие в мангале чурочки.
   - Вы еще на вокзале обмолвились, что близки к научному открытию, и сразу же заинтриговали нас со Славой.
   - Его, пожалуй, заинтригуешь! - с сарказмом отозвался Алешка.
   - Нет, правда, Алеша, - взяла меня под защиту Клара. - Нам очень интересно: и Славе, и мне.
   Видимо, отчаявшись дождаться инициативы с моей стороны, Клара решила взять ситуацию в собственные руки.
   Ладно, пусть будет так, как хочется ей.
   - Тут нет никакого секрета. Я охотно расскажу вам, Клара, о некоторых своих выводах, к которым, вообще говоря, шел долгие годы, - Алексей подчеркнуто обращался только к моей даме сердца. - А ты, братец, - он даже не повернул головы в мою сторону, - следи пока за дровами! - не глядя, он сунул мне в руку железку - импровизированную кочергу.
   - Хорошо, дрова я помешаю, но и послушаю заодно, если позволишь.
   Никак не отреагировав на мою реплику, он снова обратился к Кларе:
   - Чтобы ввести вас в тему, позвольте мне начать с другого. Я расскажу вам о том, как у меня зародилась мечта стать историком, и постараюсь быть кратким.
   - О, Алеша! - она сложила ладошки перед собой. - Буду слушать вас с огромным вниманием!
   Тут я тоже решил подать голос:
   - Видишь, Алешка, какая у тебя слушательница! Начинай же, не набивай цену!
   - Ну, Слава! - взмолилась Клара. - Не перебивай Алешу, очень тебя прошу! Я просто сгораю от нетерпения!
   Он откашлялся и заговорил:
   - В ту пору, когда я учился в младших классах, площадь перед парком представляла собой один большой пустырь, а там, где сейчас стоит гостиница, лежали вросшие в землю одинаковые каменные плиты, заросшие со всех сторон бурьяном. Почему-то это место называлось старым татарским кладбищем.
   - Татарским, да еще старым?
   - Именно. В свое время через Белособорск проходили полчища Батыя, а затем, в более позднюю эпоху, город дважды осаждали крымские татары, и эти события остались, очевидно, в народной памяти. Кстати, было у нас и польское кладбище, и литовское, - с памятниками, склепами и эпитафиями. А вот татарское кладбище выглядело как-то странно: ничего, кроме плит, а на самих плитах не было никаких надписей. Меня это удивляло, и вот однажды, помнится, я учился тогда в четвертом классе, мне пришло в голову осмотреть плиты внимательней... Плит было несколько десятков. Вы не представляете, какой священный трепет я испытал, когда обнаружил на многих плитах две повторяющиеся буквы, сделанные когда-то черной краской и почти уже исчезнувшей под действием непогоды и времени. Но все-таки начертания этих букв еще удалось различить...
   - Что же это были за буквы?! - так и подалась к нему Клара.
   - "КР" - довольно крупные, размером с мою ладонь письменные знаки.
   - Ты никогда не рассказывал мне об этом! - заметил я.
   - А ты никогда меня не спрашивал! - отрезал он.
   - Ой, братики, умоляю вас, не нужно сердиться друг на друга! - воскликнула Клара. - Алеша, продолжайте, пожалуйста, а ты, Слава, пообещай быть просто слушателем!
   - Все-все, молчу!
   - Так вот, - Алексей снова завладел вниманием. - Поскольку никто из тех людей, что окружали меня, ничего не знал об этих буквах, даже учителя, то я решил, что сделал важное открытие. В ту пору я, как, наверное, и все мальчишки, имел некоторую склонность к мистике, знал, конечно, местные предания о призраке парка и оборотне, верил, что когда-то в Ракидоне обитал Речной Зверь, являвшийся гигантским крокодилом. И вот все это, вместе взятое, натолкнуло меня на оригинальную версию разгадки и смысла этих букв, и самой сути этого таинственного места. Во всяком случае, так мне тогда казалось...
   - Ой, Алеша! - не утерпела Клара.
   - Это тайное кладбище оборотней, людей-крокодилов, решил я, тогдашний четвероклассник. Буквы "КР" как раз и означают, что здесь покоится крокодил, но только не под плитой, а в самой плите! Каждая плита, обосновывал я свою догадку, состояла из двух половинок с выдолбленной внутри полостью, куда и вкладывался труп погибшего человека-крокодила, то есть, оборотня. Затем половинки соединялись намертво с помощью специального раствора. - Алексей смущенно улыбнулся: - Таково, Клара, было мое первое "историческое открытие". Само собой, я держал его в тайне ото всех, дополняя его новыми деталями, притом, что события последующих лет с удивительной точностью подтверждали правильность этой моей гипотезы.
   - Ты имеешь в виду события вокруг строительства гостиницы "Ракидон"? - спросил я.
   - Именно! - кивнул он. - С сооружением этого объекта, к которому было приковано внимание всех горожан, связан целый ряд необычайных происшествий, которые долго не находили вразумительного тол-кования, а также множество смертей, выглядевших то ли необъяснимо нелепыми, то ли мистическими. Начать с того, что для вывозки плит прибыла бригада с трейлером и автокраном. Едва подце-пили первую плиту, как порвался строп. Приладили за-пасной - порвался и он. А затем автокран вообще за-глох. Пока ремонтировали, наступил вечер. Погрузку отложили до утра. А утром строителей ждал сюрприз. Все плиты исчезли. Все до одной. И никто не мог понять, куда они подевались. Первой жертвой стройки стал бульдозерист, начавший разработку котлована. К этому моменту вокруг строй-площадки собралась уйма зевак. Кто-то распустил слух, что на татарском кладбище когда-то были зарыты несметные сокровища. Вот сейчас среди комьев свежевскопанной земли заблестят золотые червонцы! Но бульдозерист снимал грунт слой за слоем и - ничего. Ни червонцев, ни истлевших гробов, ни даже высохших костей. Наконец бульдозерист вырыл траншею нужной глубины и погнал свою маши-ну поверху к другим колышкам. Что-то привлекло его внимание, и он высунулся из кабины. А тут бульдозер стал резко крениться. Очевидно, под левой гусеницей была подземная пустота, которая просела под тяже-стью многотонного трактора. Никто и опомниться не успел, как бульдозер опрокинулся в только что выры-тую им же траншею. Железная рама кабины с размаху ударилась о противоположную стенку траншеи, при этом голова несчастного бульдозериста отделилась от туловища и, будто выпущенная из пращи, покатилась по траншее, напоминавшей огромную могилу. - Алек-сей перевел дыхание. - Строительство гостиницы, продолжавшееся четыре года, унесло еще немало жизней, можно сказать, что она, в буквальном смысле слова, воздвигнута на костях. Хотя, повторюсь, при устройстве котлована не было вырыто ни одной человеческой косточки. А завершающим аккордом стала гибель председателя приемной ко-миссии, того самого человека, которому, как утверждали, принадлежала идея построить гостиницу на пустыре напротив парка. После того как была перерезана алая ленточка, он вместе с почетными гостями поднялся на крышу, где планировалось устроить летнее кафе, и откуда открывался чудесный вид на парк и реку. Этот человек подошел к ажурному металлическому ограждению и, всматриваясь вдаль, оперся о него грудью. Уже позднее выяснилось, что в спешке строители не закрепили одну из секций ограждения как следует. И вот инициатор возведения этого культового для города объекта, в торжественный день его открытия, на глазах у десятков почетных гостей, загремел с самой верхотуры вниз, упав перед машиной, из которой в этот момент выходил глава города. Скандал был жуткий! Дух смерти не оставил гостиницу и позднее. Каждый год что-нибудь да случалось.
   Тут Алексей, наконец, удостоил меня взглядом:
   - Тебя к тому времени уже не было в городе, и ты, наверняка, ничего не знаешь о тех разговорах, что ходили по Большому базару о таинственных событиях вокруг новой гостиницы. Наша тетя Тома, например, горячо поддерживала версию, что причиной всему - надругательство над древним кладбищем. И на этот раз я втайне был солидарен с ней. Вот только, с моей точки зрения, ни тетя Тома, ни кто-либо другой даже не догадывались, что за кладбище это было в действительности. А вот я знал! Наконец, я сказал себе, что не имею права в единственном числе владеть этой важной тайной. И однажды, собравшись с духом, я отправился в музей, не сомневаясь, что именно там сосредоточены лучшие знатоки истории нашего края, и веря, что они поймут меня. Случаю было угодно, чтобы тем человеком, которому я открылся тогда без утайки, оказался дядя Гриша.
   - Ах, вот оно что! - я, кажется, начал понимать, почему Алексей повел свой рассказ, отталкиваясь от этой конкретной истории.
   - Мне очень повезло, - продолжал брат, - поскольку дядя Гриша был не только непревзойденным мастером и тонким знатоком истории Белособорска, но и деликатным, удивительно чутким человеком. Внимательно выслушав меня, он в тактичной форме, ничем не задевая моего самолюбия, объяснил мне, что таинственные буквы "КР" - это обычная метка, своего рода клеймо, которое ставили на продукции каменоломен купца Рогожина, современника графа Василия Половецкого. Как раз незадолго до своей кончины граф задумал построить напротив парка общественное здание и купил у Рогожина гранитные блоки для будущего сооружения. Со смертью графа наследники отказались от многих из его проектов, и плиты так и остались лежать на пустыре, числясь все же собственностью фамилии и проходя по конторским книгам. В тот же период в Белособорске работали пленные крымские татары. Никто не знал точно, где хоронят умерших из их числа, и молва связала погребение "неверных" с плитами на пустыре. Так и возникло в городском фольклоре "старое татарское кладбище". Вот и вся тайна! Это были никакие не пустотелые гробницы, а стандартные гранитные блоки для закладки в фундамент. Но это еще не все! Дядя Гриша также посвятил меня в тайну исчезнувших плит, о которой он знал со слов своего дальнего родственника - того самого автокрановщика. Вообще-то, по решению властей плиты должна была забрать строительная организация "для использования по назначению". Однако на эти плиты положило глаз начальство погребальной конторы, ведь каждой из них хватило бы для выделки двух-трех дорогих "левых" надгробий. Оставалось лишь "подмазать" нужных людей. Оттого-то и стропы рвались, как нитки, оттого и автокран никак не заводился. А ночью та же самая бригада споро вывезла все плиты до единой в указанное место. Что же касается "загадочных" смертей, то дядя Гриша посоветовал мне проанализировать статистику несчастных случаев на крупных стройках, уверяя, что практически каждая из них собирает богатый урожай жертв, которые, при известной доли фантазии, нетрудно представить в виде некоего "мистического" ряда.
   Алешка перевел дыхание и заключил:
   - Дядя Гриша открыл мне ту истину, что даже вековые тайны и загадки истории имеют, как правило, ясное реалистическое объяснение, которое по своей сути можно легко спроецировать на современность. Именно дядя Гриша пробудил во мне настоящий, глубокий интерес к истории нашего края и фактически стал моим первым учителем. Все последующие годы, не считая моего студенческого периода, я общался с ним практически ежедневно, часто бывал у него дома, хорошо знал его жену - Галину Андреевну, знал образ жизни и мыслей этой достойной семьи. А теперь меня пытаются убедить в том, что они выносили экспонаты из музея! Да это просто наглая и беспардонная ложь! Но у них ничего не выйдет, я еще дам бой авторам этой клеветнической заметки! - вдруг пригрозил мой "тихий" братец.
   Я решил, что все-таки надо утихомирить его боевой пыл:
   - Послушай, Алешка, уж мы с Кларой тоже не держим камня за пазухой против твоего первого учителя, пусть будет земля ему пухом! Давай не сворачивать в старую колею, благо, завтра мы сможем поднять этот вопрос в беседе с твоим директором. А сейчас наша общая задача - не отклоняться от заявленной темы.
   - Да-да, Алеша, - поддержала меня Клара, - Всё, что вы рассказали, безумно интересно, но нам не терпится услышать о ваших последних научных изысканиях.
   - Все же закончу о том периоде, - кивнул Алексей. - Ведь дядя Гриша не только раскритиковал мою гипотезу, но и поддержал меня кое в чем. В частности, относительно толкования имени нашей речки. В древних летописях ее название пишется несколько иначе: Кракидон, Крокидон и даже Коркидон. Исходя из этого, наши краеведы указывало на то обстоятельство, что у поляков и украинцев слово "крок" означает "шаг". Таким образом, Крокидон, утверждали они, можно представить как "Крок-и-Дон" - "Шаг-и-Дон". То есть, это река, "текущая в шаге от Дона, почти достигающая Дона". Но взгляните на карту, ответил бы я им. Дон-то далековато будет! Искусственность этой версии очевидно. Полагаю, наши краеведы попросту не устояли перед магией слога "дон". А вот у тюрков есть слово "коркидон", означающее "крокодил". И тогда "Ракидон" можно перевести, с учетом неизбежной языковой трансформации, как "Крокодиловая река".
   - Постой, братец, но ведь когда тюрки пришли сюда в рядах воинства Батыя, то река уже носила свое нынешнее название! - возразил я.
   - А при чем тут Батый? - он принялся протирать свои очки. - Я имею в виду тюркоязычных половцев, или, как их еще называли, кипчаков, которые совершали набеги на наши края еще за несколько веков до Батыя. Нет сомнений, что половцы увидели здесь такое, что заставило их поминутно восклицать "коркидон!", и это словечко, что называется, приклеилось.
   - То есть, берега нашей речки кишели крокодилами, ты это хочешь сказать?
   - Я думаю, что в самой реке обитало существо, нарицаемое Речным Зверем, и, конечно же, не в единственном экземпляре. Может, это был какой-то вымерший позднее северный вид крокодилов, а может, и неведомый нам ящер. Так или иначе, это существо обладало одним замечательным свойством, благодаря которому было выбрано нашими предками в качестве языческого божества.
   - Что же это за свойство, Алеша? - с неким благоговением вопросила Клара.
   - Долголетие, ассоциируемое с бессмертием! Волк, медведь, рысь - живут меньше, чем человек, притом, могут стать добычей охотника. Но никто и никогда не видел мертвым Речного Зверя, никто и никогда не посмел бы поднять против него оружие. Оттого-то именно Речной Зверь стал объектом языческого поклонения. Оттого и возникло позднее предание о человеке-крокодиле, который с новым обликом обретает также бессмертие, или, по крайней мере, возможность жить целый век.
   - Это и вправду многое объясняет, - снова не утерпел я. - А образ человека-крокодила, вернее, человековолка-крокодила, может вполне претендовать на звание героя нашего времени. В переносном смыс-ле, конечно...
   - Пожалуй, и вправду пора перекинуть мостик в современность, - по-своему понял меня Алексей. - Вообще-то, надо заметить, что наш Белособорск был далеко не единственным местом на территории Древней Руси, где существовал культ Речного Зверя. В краю, покрытом непроходимыми дремучими лесами, водные пути значили все же очень многое. Сошлюсь хотя на Перыньское святилище на озере Ильмень под Новгородом, где еще до эпохи Перуна поклонялись Богу-Крокодилу, именуемому также "князем Волхова". Все древние капища разрушались, по меньшей мере, дважды: сначала во славу Перуна, затем при введении христианства. Но, так или иначе, везде сохранились развалины этих святилищ или хотя бы следы пожарищ. Ничего подобного нет у нас в Белособорске, и это всегда поражало меня. Ведь, судя по количеству найденных на берегах Ракидона древних монет, фибул, колец и гребней, сюда стекались тысячи, десятки тысяч паломников! Вы не найдете другого языческого капища, в окрестностях которого было бы сделано столько археологических находок, как у нас! И, вместе с тем, отсутствуют даже мало-мальские следы храма, который, логически рассуждая, должен был бы выситься на Папоротниковой горе, где ему самое место!
   - А может, развалины были, но их срыл граф Половецкий при устройстве фундамента для дворца? - вставил я резонный вопрос.
   - Нет! Граф, как это следует из некоторых уцелевших источников, сам искал следы языческого храма и даже специально пригласил археолога, чтобы тот надзирал за земляными работами. Было найдено множество все тех же монет, фибул и прочего, но ничего такого, что указывало бы на существование древнего капища... - Тут Алексей перевел дыхание и приступил, кажется, к главной части своего рассказа: - Эта загадка не давала мне покоя долгие годы. Я перелопатил великое множество источников, но нигде не находил ответа. Впрочем, иногда у меня возникло смутное ощущение, что я опоздал. Кто-то, интересующийся тем же вопро-сом, успел аккуратно изъять из архивных документов все, что имело отношение к теме. Некоторые записи, числившие-ся по каталогу за музеем, исчезли непонятно куда, из других были вы-рваны странички... Но вот однажды меня осенила догадка...
   Договорить он не успел.
   - Де-е-ти, - раздался с веранды голос матушки. - Мы с Лилей наблюдаем за вами уже пятнадцать минут. Нам кажется, что вы слишком увлеклись разговорами и забыли про гостей, а они вот-вот пожалуют. И шампуры у вас не готовы. А Кларочке надо бы переодеться. И нам помогли бы немного, а то мы не успеваем.
   Мама, как всегда, была права. Околдовал нас Алешка своими экскурсами в историю родного края!
   - Уже идем! - отозвался я за всех и объявил своим собеседникам: - Все! Как ни жаль, но лекция на сего-дня объявляется оконченной!
   - Алешенька, одно только словечко! - Клара умо-ляюще заглянула ему в глаза. - О чем вы догадались?
   Алешка уже готовился что-то ответить, но я все же решил, что негоже комкать столь интригующую историю, и поднялся со своей походной табуретки:
   - Граждане, не будем нарушать регламент! В нашем засе-дании объявляется перерыв! Прошу всех присутст-вующих незамедлительно приступить к исполнению своих прямых хозяйственных обязанностей! А ты, Клара, не горюй. Мы обязательно выкроим полчаса, и
еще до захода солнца ты узнаешь сокровенную тайну о том, где именно в былинные времена находилось капище Речного Зверя.
   Клара вздохнула и двинулась по тропинке вперед.
   - Одно пожелание, братец, - сказал я ему вполголоса. - Среди наших гостей будет известный тебе редактор "Зеленого берега". Очень прошу, не заводись с ним по поводу дяди Гриши, да и своего интервью тоже. Во всяком случае, не при гостях, ладно? Багрик мне нужен в сугубо поэтическом настрое.
- Будь спокоен, - буркнул Алексей.
   Я посмотрел на часы: самое время заняться шампурами!
  
   19. СБОР ГОСТЕЙ
  
   Первым пришел Женька Багрянский. Судя по его взъерошенному виду, отоспаться досыта ему так и не пришлось. На нем были тщательно отутюженные серые брюки, темно-синяя безрукавка, а поверх нее жилет с множеством кармашков - весьма полезный атрибут для редактора любой газеты. Едва ступив за калитку, он принялся извиняться в своей манере за преждевременный приход (было без четверти пять), затем водрузил на стол торт "Птичье молоко" и бутылку вина "Душа монаха".
   - Женечка, дорогуша, как же давно я тебя не виде-ла! - запричитала матушка. - Как твои дела? Как Викуся, как детки?
   - Все замечательно, Людмила Николаевна! А как ваше драгоценное здоровье?
   Я никогда не видел жены Багрика, понятия не имел о существовании его детей. Несмотря на свой нынешний достаточно высокий общественный статус, для меня он по-преж-нему оставался в чем-то обидчивым, легко ранимым подростком, и представить его в роли главы семейства мне удавалось с трудом.
   Заприметив, однако, что Алешка, вопреки своему обещанию, буравит гостя испепеляющими взглядами и сердито сопит, я решил уладить окончательно эту проблему до начала нашего празднества.
   Едва в процессе обмена дежурными любезностями образовалась пауза, как я вклинился в нее и увлек Женьку за собой на передний край нашего участка, ближе к калитке, под старую орешину, где нас никто не услышал бы.
   Одновременно кивком головы я попросил Клару присоединиться к нам.
   Мы сошлись, наконец, в небольшой кружок, и тут Багрик едва не обезоружил меня неожиданным вопросом:
   - Ну, ты посмотрел четырнадцатую страницу? Как тебе наша литературная гостиная?
   Признаться, об этой странице я не вспоминал ни разу в течение всего дня.
   Из затруднительного положения меня вызволила Клара:
   - Вы, Женя, весьма тонкий лирик. Я с удовольствием обнаружила в ваших стихах немало превосходных строк. На мой взгляд, вам давно уже пора выйти к своим читателям с книгой...
   Уши Багрика запылали, он размяк, как брикет мороженого на солнце.
   - Спасибо вам за добрые слова, Кларочка...
   - Да, Женька, уже готов по-настоящему оседлать Пегаса, - подлил и я немного патоки в чашу его самолюбия, и тут же перевел разговор в интересующее меня русло: - А вот версия про семейку якобы музейных расхитителей получилась у тебя с душком. Извини, но из нее косвенно следует, что в сговоре с ними мог быть в качестве консультанта кто-либо из научных сотрудников музея, например, мой Алешка. Не в его ли огород эти камешки, а?
   - Да что ты, Слава, да как у тебя язык повернулся! - занервничал Багрик. - Во-первых, не я автор этого материала. Во-вторых, если бы я не был уверен в обратном, разве пришел бы сегодня сюда?!
   - Хм! Это веский аргумент... Правильно ли я понимаю, что ты как редактор "Зеленого берега" не катишь бочку на моего брата?
   - Вот те крест, вот те честное пионерское, а еще клянусь могилой матери!
   - Да, это крутая клятва...
   Багрик посмотрел на меня в упор:
   - Знаешь, что?! Пригласи Алешу в наш круг! Я скажу ему это прямо в глаза!
   - Алешка! - крикнул я во всю глотку, и брат нехотя двинулся в нашу сторону.
   - Послушай, Алексей, - с места в карьер начал Багрик, едва тот приблизился. - Что касается твоего интервью, то все сокращения были вынужденными, все же у нас не научное издание, и наш читатель не может...
   - Ладно, проехали! - махнул рукой Алексей. - Но зачем вы оклеветали дядю Гришу и Галину Андреевну?! Они были честными людьми!
   - Это всего лишь одна из возможных версий, - загорячился Женька. - Мы ведь согласны показать и другую точку зрения. Пусть ваш директор напишет свою статью, но доказательную, и мы обязательно ее опубликуем в порядке дискуссии. Хотя... - тут он огляделся вокруг и даже окинул взором наш импровизированный забор, представлявший собой ряд кривоватых кольев с натянутой на них колючей проволокой. - Ладно, ребятки! - выдохнул с шумом, как бы решаясь на некий духовный подвиг: - Чтобы вы оценили всю степень моего доверия к вам, открою одну редакционную тайну, хотя это совершенно не в моих правилах! Но только пообещайте никому не говорить об этом ни слова до завтрашнего утра, даже своим близким, согласны?
   Мы вразнобой поклялись держать рот на замке.
   - Тогда слушайте, - он понизил голос до шепота. - Посмотрите на меня внимательней: видите, я все еще сонный! Это потому, что едва я вернулся домой с базара и прилег, как меня срочно вызвали в редакцию для подготовки спецвыпуска. Завтра с утра газета будет в продаже, но вам я расскажу про главную сенсацию сейчас, хотя в номере будет еще что почитать.
   - Что-то связанное с пожаром? - догадался я.
   - Вроде того, - он заговорил еще тише. - В гостинице, в одном из номеров на седьмом этаже найден труп постояльца, прибывшего на днях из Питера.
   - Задохнулся в дыму? - уточнила Клара.
   - Отнюдь, - возразил Багрик. - У него откушена голова, так же, как и у дяди Гриши, тем же капканом, украденным в музее.
   - Ах! - вырвалось у Клары.
   - Убийство произошло рано утром, еще до пожара.
   - А пожар, очевидно, должен был скрыть следы этого преступления? - предположил я.
   - Напротив! - Багрик сделал ужасные глаза. - В том-то и штука, что пожар, по одной из версий, был устроен для того, чтобы труп обнаружили как можно скорее! Пожар-то был игрушечный! Но наши доблестные пожарные провели эвакуацию постояльцев по полной программе, в соответствии с инструкцией. Один из номеров был заперт изнутри, и им пришлось вышибать дверь. Так и обнаружился труп без головы, а иначе он мог бы пролежать там до вечера.
   - Любопытный поворот...
   - Но это еще не всё, - заговорщицким тоном продолжал Багрик. - Самое интересное в этой истории - личность убитого.
   - Ну, и кто же это?
   - Свой человек на черном рынке антиквариата, искусный мастер подделывать исторические документы, некто по прозвищу "Буклет", - Багрик поочередно обвел нас торжествующим взором. - Понимаете, что происходит? Вот, говорят, дядя Гриша за последние несколько лет никуда не выезжал из города, и потому, мол, ему не имело смысла выносить экспонаты. А зачем ему было выезжать, если Буклет, оказывается, сам регулярно наведывался в наш тихий и спокойный Белособорск? Нет, я лично ничего не собираюсь утверждать, всякое ведь случается, и в Африке иногда летом идет снег, но ты, Алеша, тоже не торопись пока с выводами. Расправа с Буклетом - это уже не версия, это факт, и очень серьезный поворот во всей этой истории.
   - Почему об убийстве до сих пор не знают в городе? - спросил я.
   - Труп вынесли через пожарный выход прямо во двор и прямо с крыльца погрузили в фургон. Гостиничный номер осматривал лично Дрючков. Вместе с экспертами, разумеется. Пожарных, обнаруживших тело, обязали молчать. Но завтра об этом узнают все! Завтра! - он поднял вверх указательный палец и следом приложил его к своим губам: - А сегодня - день тишины, тссс!
   - Служба раннего оповещения в вашей газете налажена безукоризненно, - заметил я. - Хотелось бы знать, чья это заслуга.
   - Ладно, Славик, довольно об этом, я и так сказал вам много лишнего. И не забывайте, пожалуйста, о своем обещании. Мы отпечатали на пять тысяч экземпляров сверх обычного, и надеемся распродать весь тираж.
   - Клара и Алеша, возвращайтесь к столу, там, кажется, нужна ваша помощь, - заметил я. - А я задержу Женю еще на пару слов. - Услуга за услугу, тайна за тайну, - сказал я ему, когда мы остались вдвоем. - У меня есть информация, которую я готов продать вашей редакции. Вот только стоит она дороговато, поэтому, полагаю, договариваться о цене мне следует с вашим издателем. Завтра, в районе полудня, я бы мог заглянуть к вам в гости. Вдруг и издатель в это же время окажется в редакции?
   - О чем информация, можешь намекнуть?
   - О тайном пороке, которым страдает некий милицейский чин.
   - Я передам, - кивнул Багрик, но, по-моему, он так и не врубился.
   Ладно, не беда, я ведь устрою сегодня утечку информации и по другим каналам.
   Любопытно будет посмотреть, что и где выплывет, и в какой форме.
   Кто знает, может, мне удалось бы выжать из Багрика еще что-нибудь ценное, но тут в тупичок перед калиткой мягко вкатил темно-си-ний "Нисан".
   Вот смолк шум мотора, хлопнула дверца, а еще че-рез минуту на тропинке появился Ленька Бокай с дву-мя внушительными пакетами в руках.
   - Тук-тук! - еще с тропинки издал он громкий клич. - Кто в домике жи-вет? Всем пламенный физкульт-привет! - Он обогнул куст смородины, ловко развесил по сучьям свои пакеты и, подойдя к компании, принялся целовать дама ручки, а мужчин удостаивать крепкого рукопожатия. - Тетя Люда, вы расцветаете с каждым днем! Наверняка, про-знали рецепт эликсира молодости. Питерскому гос-тю - салют! Атланты еще держат Эрмитаж на каменных руках? Нева не вышла из берегов? Наставнице наших оболтусов - особое почтение! Как поживает российская словесность? Что новенького на литературной ниве? О-о, и пресса здесь?! Между прочим, господин редактор, я должен сделать вам серьезное замечание от имени представи-телей спортивных кругов города. Вот уже второй раз вы перевираете фамилию нового директора спортивного комплекса. Надо писать "Ко-пи-тов" от слова "ко-пить", а не "Копытов", как у вас. Нас не интересует, что так было в оригинале. Исправьтесь, пожалуйста! Слава родной науке! Кем бы мы все были без нее?! До сих пор лазили бы по деревьям! Между прочим, госпо-дин профессор, вы поступите мудро, если прямо сейчас передадите на камбуз вон те два пакетика, только аккуратнее, ибо в них содержится хрупкая тара. О-о-о! Никогда еще в нашем славном Белособорске не появлялось столь осле-пительной красавицы! Позвольте вашу ручку!
   Последние фразы адресовались, разумеется, Кларе.
   Леонид не относился к числу моих друзей, нами владели разные интересы. В пору нашей юности было модным деление на "физиков" и "лириков". Поскольку с "лириками" в Белособорске дело обстояло не лучшим образом, исключая разве что нас с братом и Багрика, то моих ровесников разумнее будет разделить на "инженеров" и "спортсменов". Бокай был ярким представителем кла-на "спортсменов". Он играл за сборную школы по футболу, входил даже в молодежную сборную города, затем поступил в областной институт физкультуры и благо-получно закончил его. Впрочем, в ту пору многие белособорские парни мечтали о большой спортивной карьере. В на-шем городе жил Прокофий Цветко - олимпийский призер по троеборью, всеобщий любимец и кумир. В кругах Леньки Бокая пережевывание слухов и спле-тен из жизни прославленного чемпиона было излюб-ленной темой. Цветко побывал на всех пяти конти-нентах, у него полный карман талонов на питание, и сотни девчонок мечтают о том, чтобы оказаться его подружкой хотя бы на вечерок... Не жизнь, а сказка! Олимпийского чемпиона из Леонида не вышло, а статус кандидата в мастера спорта не сулил ни особой славы, ни больших денег. Но в некую струю Леонид попал. Стал ездить на сборы, на бесчисленные межобластные, региональные и всесоюзные соревнования. Бывая в различных городах, он открыл для себя одну простую истину: то, что является дефицитом в городе А, может иметься в избытке в магазинах города Б. Еще тогда, в самый благодушный период советского застоя, он от-правлялся в каждую поездку с двумя чемоданами, вдобавок обзавелся помощниками из числа членов команды. Полагаю, что тогда же он внедрился в теневую эконо-мику и успешно реализовывал левый товар. Ловкость и удачливость не раз спасали его от беды. А может, он был прирожденным купцом? У него не переводились денежки, которые он охотнее всего тратил на девиц. Начало перестройки он встретил во всеоружии и быст-ро сколотил солидный капиталец, который позволил от-крыть сеть магазинчиков и кафе.
   В период дефолта он прогорел, как и многие другие, но, судя по всему, сумел снова встать на ноги.
   Выглядел он недурно - этакий накачанный биток с модно подстриженной русой шевелюрой, в которой выделялась седая прядь, с черными влажными глазами, раздевавшими каждую встреченную милашку, с поро-дистым прямым носом, красневшим после первой рюмки. В одежде Леонид предпочитал простой и удобный западный стиль. Сейчас на нем были натуральные амери-канские джинсы, рубашка в широкую кофейную по-лоску и яркий шейный платок. На безымянном пальце левой руки сверкал массивный золотой перстень с печаткой.
   - Ты чего это на машине прикатил? - укорил его я. - Разве отец не передавал, что у нас намечается грандиозный сабантуй?
   - Белособорская ГАИ деловым людям не поме-ха, - широко улыбнулся он.
   - Леньчик, ты чего там привез? - напустилась на него моя матушка. - У нас в гости принято ходить с пустыми руками.
   - Тетя Люда! Не сердитесь! Было бы о чем толко-вать! Там морепродукты. Не море продуктов, а некото-рые образцы морепродуктов, уловили разницу, ха-ха?! Всего понемножку - по кусочку, по хвостику. Ну и персонально для вас бутылочка сладкой наливки.
   - А как твой папа поживает! Давно его не видела.
   - Что-то до сих пор не вернулся с рыбалки. На него не похоже.
   - Не случилось ли чего? - сразу же забеспокоилась мама. - Ты не пробовал ему звонить?
   - Мобильник не отвечает, разрядился, наверное.
   - Могу вас успокоить, - неожиданно вмешался в их разговор Женька. - Я случайно знаю, что Василий Федорович вместе со своими друзьями-рыболовами отмечают одно интересное событие. Раньше вечера домой он точно не вернется.
   - Это другое дело! - кивнул Леонид. - Батя еще крепкий мужик! - Тут он повернулся ко мне: - А я буквально час назад вернулся из Фурова. Открываю там ма-газин. Первый. Такие вот дела. Ну и задержался. Да еще тут свое хозяйство объехал. Заскочил домой на минуту и между делом включил автоответчик. Оказывается, отец звонил, предупреждал о твоем приглашении. Ну, я тут же ноги в руки и сюда.
   - Вот и отлично! - Я хлопнул в ладони. - Все! Иду закладывать шампуры! А ты, Алексей, помоги женщинам закончить сервировку стола. Пора уже приступать к легкой разминке.
   Стол выглядел очень даже недурственно. Матушка и Лиля проявили чудеса кулинарной изобретательно-сти, приготовив с полдюжины аппетитных салатов, красиво выложив холодные закуски. Великолепно смотрелись и морепродукты, на которые не поскупил-ся весьма расчетливый Леонид. Особенно хороши бы-ли копченые угри, которых матушка поставила все же подальше от себя.
   Над садом уже поплыл шашлычный аромат, когда у калитки - впритык к "Ниссану" - остановился второй автомобиль.
   - Пока свободен, - послышался за калиткой на-чальственный голос. - Но от связи не отключайся. Я сообщу, когда нас забрать.
   Ага. Вот и сильные мира сего пожаловали.
   Наташа впереди, за ней Шашков с позвякиваю-щим пакетом в одной руке и огромным букетом роз в дру-гой.
   Честное слово, время будто не трогает их обоих! Наташа... Есть цветы, не очень броские, но радующие глаз, которые расцветают не вдруг, зато долго сохраня-ют свою прелесть. Сравнение Наташи с таким цветком напрашивается само собой. Что же касается Шашкова, то он относился к тому скандинавскому типу, предста-вители которого сохраняют юношескую стать и моло-жавый облик до глубокой старости. Правда, в Шашкове присутствовала и некая блеклость. Вот она-то с го-дами становилась все заметнее.
   После взаимных приветствий поднялась обычная в таких случаях суматоха. Эдик попросил извинить их за опоздание. В ответ моя матушка возразила, что это они должны извинить хозяев, поторопившихся начать обед, и принялась усаживать гостей на почетные места. Лиля стремглав помчалась на веранду за дополнительными столовыми приборами. Алексей принялся напол-нять бокалы. Я же сбрызнул подрумянившиеся шашлыки особым составом и вернулся к столу, пытаясь по давней привычке уяснить отношения между собравшимися.
   Сюрпризов, похоже, не ожидалось. Багрик, чьи отношения с Алешкой я, похоже, уладил, уже успел обидеться на Шашкова, который едва кивнул ему.
   Зато Леонид, похоже, пребывал в отличном расположении духа. Шашкова он приветствовал уважительно, но без тени подобострастия.
   Клара и Наташа обменя-лись изучающими взглядами.
   Ладно, посмотрим, что будет дальше.
  
   20. ПИКНИК
  
   Волей-неволей пришлось взять на себя роль тамады.
   Я постучал тупой стороной ножа о ножку бо-кала:
   - Дорогие друзья! Прошу устраиваться поудобнее. Наш банкет продолжается! Слово имеет Эдуард - один из отцов города, человек, достойно несущий свой тяж-кий крест.
   - Это называется - из огня да в полымя, - под-нялся тот, держа бокал в вытянутой руке. - Уважаемые хозяева! Уважаемые гости! Мы с женой необыкновенно счастливы находиться среди вас, в особенности пото-му, что до последнего часа наше пребывание на этом
замечательном мероприятии оставалось под вопросом. Все знают о сегодняшнем тревожном событии...
   (В этом месте речи Леонид вопросительно завертел головой; похоже, он еще не знал о пожаре, и уж точно не знал о новой страшной находке.)
   - Думаю, не ошибусь, если скажу, что мы с Наташей узнали о нем в числе первых от дежурного по городу, - продолжал между тем Эдуард. - Наташа тут же помчалась в больницу, чтобы организовать прием по-страдавших, а я выехал непосредственно на место со-бытий. И вот сейчас я могу с чистой совестью доложить присутствующим, что пожар ликвидирован полностью, последствия минимальны, жертв практически нет!
   (Про Буклета они с Наташей знают, понял я.)
   Все это было проговорено без мимики, каким-то стерильным, лишенным интонаций голосом.
   Тем не менее, речь вызвала шквал аплодисментов.
   - Предлагаю тост за наших доблестных пожарни-ков, мужественно боровшихся с пламенем и победивших огненную стихию! - заключил Шашков.
   - Ура-а! - закричал Багрик, резко взмахнув ру-кой.
   Как раз в этот момент Алексей передавал мне за его спиной только что заваренный маленький фарфоровый чайник, который я обычно всегда ставлю на столе перед собой.
   Разошедшийся Багрик ненароком задел ладонью горячую поверхность, ойкнул от неожиданности и затряс ру-кой, будто раненый.
   Выглядело это довольно комично.
   - Наташа, а вот и пациент! - хохотнул Бокай.
   Багрик хотел, кажется, обидеться еще пуще, но, по счастью, передумал.
Благодаря этой маленькой сценке общий разговор в самом начале отвернул от набившей оскомину по-жарной темы, а хороший коньяк добавил ему легковес-ности. Не прошло и получаса, как все тревоги и обиды забылись, компания отдалась стихии застолья.
   Я выслушал потоки комплиментов по поводу качества моего фирменного шашлыка - от каждого в отдельности и от всех вместе. Особый восторг вызвал печеночный шашлык: как я и предрекал, Клара попросила добавки.
   Убедившись, что гости заморили червячка, я объя-вил короткий перекур и глазами указал Эдику в сторо-ну старой орешины.
   Согласно кивнув, он выбрался из-за стола.
   Мы уединились на том же пятачке, где какой-то час назад Багрик открыл нам тайну сегодняшнего пожара.
   - Жаль, что нет Алеева, - вздохнул я, протягивая собеседнику пачку "Мальборо". - Как у него? Крепко сидит? Удержится на следующий срок?
   - Неисповедимы пути господни! - ухмыльнулся Шашков.
   - Кстати, о путях... Чего только не случается в на-шей суматошной жизни! Лет этак пять назад некие столичные круги ре-шили подставить одного милицейского генерала. За-манить его в баню на коллективный секс, снять все это на пленку, а затем вить из генерала веревки. В ту пору подобные аферы проходили запросто. - Шашков стал слушать внимательнее. - Так вот. Генерала заловили, задача была выполнена. А несколько позже в силу ряда обстоятельств одна из копий этой пленки попала ко мне. Каково же было мое изумление, когда среди про-чих участников вакханалии, а ведь там был не только генерал, но и его наиболее доверенные сослуживцы, я узнал - угадай, кого? С трех раз.
   Бесцветные глазки Шашкова поголубели. Его буд-то покорежило.
   - Ты хочешь сказать... Неужели Дрючкова?!
   - Именно. Его, голубчика, нашего дорогого общего друга. Оче-видно, они регулярно расслаблялись в одной компании. Красиво жить не запретишь! Итак, генерал ушел в отставку, а пленочка эта, ставшая уже ненужной, легла в некий ар-хив. И вот случайно попала мне на глаза. Ну, раз такое дело, надо выручать друга! Я подсуетился, задействовал кое-какие связи, не буду рассказывать, чего мне это стоило, словом, в конечном итоге пленка оказалась у меня. Плюс копии. Все.
   Уши Шашкова превратились в два чутких лока-тора.
   - Случилось это буквально месяц назад, - как ни в чем не бывало продолжал я. - То есть, покупка пле-нок. А сама видеозапись сделана в том самом Т., где Дрючок служил до перевода. Но, сам понима-ешь, своей ценно-сти пленочка не утратила. Я-то чего добивался? Честно говоря, хотел сделать Вовке сюрприз, а сначала, быть может, малость разыграть его. Так, чисто по-дружески. Потом сожгли бы вместе эту пленку к чертям собачь-им, ну хотя бы на этой даче, выпили бы, посмеялись и забыли! И всех делов! Я собирался приехать в октябре. Но вот узнаю, что в нашем дендропарке ЧП и что бочку катят на моего Алешку! И кто катит?! Вовка Дрючков, ради которого я готов был в лепешку расшибиться! Ма-ло того, он, подлец, и мою матушку выгнал взашей, ко-гда она пришла к нему за советом! Этого я ему не могу простить, Эдик! Поэтому мои виды на пленку измени-лись.
   - В какой степени? - отрывисто спросил он. - Чего ты хочешь?
   - Провести натуральный обмен. Я знаю, что в го-роде найдется немало влиятельных людей, недоволь-ных Дрючковым. С помощью этой пленки они свалят его в два счета. Если потребуется, можно разыскать тех банных девиц и склонить их к свидетельским показаниям. Правда, с ними нужно будет расплатиться. Дос-таточно щедро. Но овчинка стоит выделки, согласен?
   - А на что претендуешь ты лично? - по его взгляду трудно было определить, верит он мне или нет.
   - А я хочу получить абсолютные гарантии относи-тельно моего Алешки. Меня совершенно не интересу-ет, виноват он или нет, видел ли он в музее живого оборотня или это были лишь галлюцинации на почве переутомления. Я хочу, чтобы от него отстали. Навсегда. Это раз. Ну, и расходы хотелось бы компенсировать. Это два.
   - Где эта пленка?
   - В надежном месте.
   - Ее можно посмотреть?
   - Только серьезному покупателю.
   Больше вопросов Шашков не задавал. Мы выкури-ли по сигарете. Молча.
   - Интересное предложение, - произнес он в про-странство, выбрасывая окурок.
   После некоторых колебаний я все же решился на проверочный ход.
   - Ты правильно сделал, Эдик, что не стал рассказывать за столом про очередную откушенную голову.
   - Не хотел пугать на ночь глядя твоих женщин, - пожал он плечами. - Они ведь не знают?
   - Не знают, - кивнул я. - За исключением Клары.
   - Я смотрю, ты ей доверяешь, - сощурился он.
   - Так же, как и ты своей Наташе.
   В эту минуту между нами возникло редкостное согласие.
   - Заметь, - сказал я, - что мы имеем теперь третье нераскрытое убийство в городе за какую-то неделю. Кресло под Дрючком уже качается вовсю. Быть может, эта пленка окажется тем последним импульсом, который свалит его окончательно?
   - Я смотрю, парень, ты рассердился на него не на шутку.
   - Не люблю нечестных игр за своей спиной.
   Мы вернулись к столу. Усевшись на свое место, Шашков тут же принялся что-то горячо нашептывать Наташе.
   Я же, воспользовавшись моментом, увел к калитке Леонида.
   - Ну, старина, классная у тебя подруга! - восхи-щенно зацокал он языком. - Ей-богу, завидую! Отбил бы, честью клянусь, если бы не уважение к тебе! Но по-коя ты меня лишил. Это без булды.
   - Спасибо за мужскую солидарность. - Я похло-пал его по плечу. - Свое мнение о Кларе можешь вы-сказать ей тет-а-тет, я не возражаю. А сейчас, если ты не против, давай поговорим серьезно на другую тему.
   - Старина, я обеими руками - за!
   - Тогда ответь: кто такой в нашем городе Карма-нов?
   - О! Карманов! Персона VIР!
   - Чем он занимается? Какой у него бизнес?
   - Думаю, что прибыльный, - усмехнулся Леонид.
   - Это понятно, но что ему принадлежит?
   - Зачем это тебе нужно, старина? - сощурился мой собеседник. - Это не тот человек, которому понравится, если кто-то начнет собирать на него досье.
   - Речь не о досье, Леня. Просто я хочу предложить ему некий специфичный товар, да вот не знаю, заинтересует ли он его?
   - А что за товар?
   - Это, в некотором смысле, информационная бомба, и она может погубить репутацию одного милиционера с тремя не самыми маленькими звездочками на погонах.
   - Товар интересный, - сощурился Леонид, - но и взрывоопасный.
   - Какие у тебя с Кармановым отношения?
   - Нормальные. Ино-гда он обедает у меня в кафе.
   - Вот как! Можешь нас познакомить?
   - Проблема в том, старина, что Карманов сейчас в отъезде. Нежит пуп где-то на Средиземном море. Он вообще любитель путешествий с комфортом. Но, по моим данным, должен вернуться вот-вот, не позже середины недели.
   - Буду тебе признателен, если сообщишь, когда он объявится в твоем кафе. Ладно, Леня, хватит о де-лах. Пойдем развлекать дам.
   На веранде зазвучал танцевальный шлягер. Заме-тив, что Шашков переместился к Багрику, оставив же-ну в одиночестве, я воспользовался моментом и при-гласил на танец Наташу. Леонид бросился было к Кларе, но запоздал. Ее пригласил Алексей. Тогда неунывающий Леня с шуточками зазвал в круг мою матушку, а заод-но утянул туда и Лилю.
   Странным было оказаться с Наташей лицом к ли-цу, держать ее в объятиях.
   - Сильно я постарела, Слава? - не без грусти спросила она.
   - Представь себе, когда ты вошла, я подумал о том, что время не властно над тобой. - Конечно, те-перь я видел, что это не совсем так. Но ее голос побуж-дал меня не верить собственным глазам.
   - Спасибо, Слава, ты истинный джентльмен, но ведь зеркало, а главное, себя не обманешь. Ты не знаешь, почему так глупо устроена жизнь? Почему человек должен ста-реть? Смерть - это понятно, ее не избежать. Но зачем эта кошмарная пытка - старение?
   - Существует мнение, что старение - это всего лишь недуг, который вскоре научатся лечить.
   - И это ты на всерьез говоришь врачу? - усмехнулась она. - А вообще я рада за тебя. Невеста у тебя интересная. Немножечко пышка, но это ее не портит. Зато рожать будет легко.
   - В списке первоочередных дел таковая проблема пока не значится.
   - Дела, дела... - Она тряхнула своими прямыми волосами. - Когда ты пригласил нас на этот пикник, я так и поняла, что тебе для чего-то нужен Эдик. Но даже представить не могла, что... - Она посмотрела мне в глаза. - А ты не боишься, что я позвоню Дрючкову и расскажу о вашем сговоре?
   (Так, он ей уже рассказал - не удержался, подумал я.)
   - Нет, Наташенька, не боюсь. Впрочем, можешь и позвонить. Дрючкову это ровным счетом ничего не даст. Просто он будет предупрежден. Может, сам же и подаст в отставку. В ка-ком-то смысле так было бы даже лучше. Для всех...
   В нашем разговоре наступила пауза. На целый песенный куплет.
   - Бедный Вовка! - вздохнула, наконец, Наташа. - Никогда бы не подумала...
   Ну вот. Я выпустил всех своих голубей. Посмотрим, что они принесут нам с Кларой в клюве.
   Впрочем, нет, ведь остался еще директор музея - Тихон Анатольевич Перехватин, который спрятался в больнице от некой опасности. Может, от оборотня? Или от капкана?
   Пикник продолжался.
   Пьяных за столом не было, хотя по части тостов мы давно уже сбились со счета.
   Когда уже стемнело, появилась Настя, взывая от ка-литки:
   - Кто съел мой шашлык?! Лучше признавайтесь по-хорошему!
   Специально для нее я не забывал поддерживать в мангале тлеющие угли, и Настю принялись угощать, как принцессу.
   Перед самым десертом у Багрика заиграла мелодия его телефона.
   Надо сказать, что телефоны у гостей звонили на протяжении вечера довольно часто, и они, то есть, гости иногда то выходили из-за стола, то отвечали звонившим, не сходя с места. Иными словами, никаких проблем для целостности нашей компании эти звонки пока не создавали.
   Но на этот раз Багрик вдруг изменился в лице, вскочил и буквально вытянулся в струнку.
   Переданная ему информация по времени отняла едва ли секунд десять, причем связь отключилась прежде, чем он успел ответить.
   Не садясь, он принялся выбираться из-за стола, опрокинув свой стул.
   - Извините, я должен срочно покинуть вас, за мной уже послали машину.
   - Если послали машину, то жди за столом! - приказным тоном посоветовал Эдик. - Куда тебе идти, ночь на дворе!
   - Нет-нет, покачал тот головой, - надо спешить, так все равно будет быстрее...
   - Что случилось, Женя? - спросил я.
   - Похоже, придется переверстывать номер...
   - Какие могут быть секреты?! - поморщился Шашков. - Тут все свои, колись!
   - Я пока и сам ничего не знаю. Но, похоже, случилось что-то очень важное... - Он скрестил руки на груди: - Спасибо хозяевам, все было очень вкусно, спасибо, я побежал!
   Было слышно, как, торопясь по тропинке, он бормочет: - О, боже, когда же я высплюсь?!..
   Вскоре после его ухода засобирались домой и другие гости.
   Шашков вызвал по сотовому машину, из чего следовало, что за ним круглосуточно закреплен слу-жебный транспорт. Бокай, который пил наравне со всеми, вызвался доставить до дому всех моих. Я решительно возражал, но Леонид вдруг заспорил, ссылаясь на свое автодорожное везение. Наш го-рячий спор разрешил Шашков, думаю, с подсказки Наташи. Было предложено, что его машина сначала отвезет моих, а после вернется за ними.
   - До подъезда, до самого подъезда! - наказывал он водителю.
   Некоторое время мы наблюдали, как задние огонь-ки двух иномарок поднимаются, будто паря в полной темноте, со дна "Утиной заводи" на шоссе.
   Шашков был здорово на взводе, что не мешало ему сохранять свой невозмутимый и самоуверенный вид.
   - А Багрик-то помчался как наскипидаренный! - вдруг развеселился он. - Крепко же хозяйка держит его в кулаке!
   - Не надо об этом, - попросила Наташа.
   - Все-все, молчу!
   Я предложил вернуться к столу и принять по ма-ленькой на посошок.
   - Нет возражений, - кивнул он. - Великолепный сегодня вечер, правда, Наташа?
   - Жаль, что нет Алого... - задумчиво произнесла Наташа. - Эдик, ты не считаешь, что нам нужно встре-титься всем вместе, и чем скорее, тем лучше?
   - Почему бы и нет?
   - А давайте завтра соберемся у нас! Клара и Слава, прихо-дите к восьми. Немножечко поздновато, но, что поделаешь, будний день, наши мужчины раньше не освободятся. Ты адрес помнишь, да, Слава?
   - Ваш адрес, господа, невозможно перепутать ни с каким другим!
   - У нас внизу охрана, но она будет предупреждена. Никаких проблем. - Она обвела взглядом темный мас-сив садоводства. - А вы разве ночуете здесь?
   - Мы с Кларой обожаем природу.
   В этот момент к калитке подъехал автомобиль.
   - Наташенька, нам пора! - Шашков поднялся. - Кларочка, целую ручки! Слава, приятных сновиде-ний! - Он огляделся по сторонам, к чему-то прислу-шиваясь. - Боже, какая тишина! Какой воздух! Но ос-таваться здесь на ночь... Бр-р-р!
   Мы с Кларой проводили их до калитки.
   Узкие пальцы Наташи, которые я пожал в темноте, были холодными как лед.
   Хлопнула дверца, машина почти бесшумно дви-нулась по зеленому коридору.
   Мы наконец-то остались вдвоем.
   Пора было обсудить все произошедшее за этот длинный день, ибо события принимали угрожающий оборот.
  
   21. ТЕМНЫЙ САД
  
   - Они все твои бывшие одноклассники и дру-зья? - спросила Клара. - Извини, но я немного запуталась.
   - Немудрено, что запуталась. А расклад такой. Эдик Шашков - не мой одно-классник и, уж конечно, не мой друг. Он вообще учил-ся в другой школе. Но мы ровесники, Леня Бокай учился в моей школе, но он не мой одноклассник, по-тому что на два года младше. Назвать его другом, положа руку на сердце, пожалуй, не мо-гу. Наши интересы всегда несколько разнились. Но на доброго знакомого, а еще точнее - на невредного сосе-да он тянет вполне. Про Багрика ты знаешь. Наташа Оленева - моя одноклассница и, смею надеяться, не мой враг. Во всяком случае, пока. Но друг ли?
   - Эта Наташа так и прожигала меня своими хи-рургическими глазками! У тебя с ней что-нибудь было?
   - Ничего, кроме моей затаенной мальчишеской влюбленности, да и та сошла на нет довольно скоро. А вот с Дрючковым у них была весьма романтическая история.
   - Ага! Что же ты мне сразу не рассказал?!
   - Да ведь это быльем поросло.
   - Ну, знаешь, милый! Романтические истории не порастают быльем! Совсем не редкость, когда человек холит и лелеет их в душе до самой смерти.
   - Сие недоказуемо, а потому воздержимся от философского спо-ра. Что же касается истории Дрючкова и Наташи, то вот она в двух словах. Наташа всегда, еще с детского са-да, была хорошенькой и умненькой, вокруг нее вечно кружили поклонники. А Вовка довольно долго оста-вался гадким утенком, комичным объектом насмешек и трепок. И этот гадкий утенок был влюблен в Дюймовочку, то бишь, в Наташу. Без всякой надежды на успех, он при-нялся упорно тренировать тело и волю. И вдруг случи-лось чудо: гадкий утенок преобразился в юного витязя! А следом случилось второе чудо: Наташа ответила ему взаимностью! Вообще-то не найдешь второго такого скрытного типа, как Володька. Даже меня, своего луч-шего друга, он не посвящал в подробности их отноше-ний. Но я-то не слепой, и я был рядом. Это действи-тельно была романтическая, в определенном смысле даже платоническая любовь - с поздними вечерними прогулками, нежными поцелуями, пылкими клятвами, радужными планами на будущее. После школы оба собирались ехать в об-ластной центр. Наташа - в медицинский институт, Вовка - в радиотех-нический. И как бы подразумевалось, что, став студен-тами, они поженятся.
   - Что же разрушило эту идиллию? Презренный быт? Проза жизни? Клевета друзей?
   - Ну, слушай, раз уж напросилась. В Наташу был влюблен не один Дрючков. Из прочих воздыхателей са-мым упорным оказался Шашков. К десятому классу Шашков и Алеев стали неразлучными друзьями. В ин-тересах друга Алый то и дело пытался наехать на Дрючкова. Но всякий раз получал отпор. Вовка-то к тому времени вышел из веса воробья. Решающая схватка ме-жду ними состоялась в ночь выпускного бала. Перед рассветом мы всем классом пошли на Ракидон. Алый и Дрючок немного отстали. Никто не обратил на это внимания. Все, конечно, были веселенькие. Воздух на-чал чуть-чуть светлеть, но город еще спал. Вдруг за на-шими спинами раздались крики. Дрючок и Алый мо-лотили друг друга, как два гладиатора. Пока мы подбе-жали, пока разняли их, оба успели наставить друг другу фингалов. Вовке досталось больше, но и Алый получил на орехи. Но морально победил Вовка, ибо Алый по-нял - тот от своей цели не отступит и его кулаков не испугается. Понял это и Шашков, который, как выясни-лось, околачивался поблизости. Володьку больше не трогали.
   - Ну? - подалась вперед Клара. - А что же роман-тическая история?
   - Наташа уехала в областной центр первой. Вовка должен был последовать за ней через пару дней. Жил он с родите-лями, у которых был свой дом на Белой горе. Внизу протекал Ракидон, и к воде сбегала тропинка, петляя среди гранитных глыб. Володьке был знаком на тро-пинке каждый камешек. И все же буквально накануне отъезда он умудрился неловко оступиться на ней и сва-литься в расщелину. Отвечаю на твой немой вопрос: Алый здесь ни при чем. Шашков тоже. Оба к этому моменту находились в об-ластном центре. Вовка получил сотрясение мозга плюс перелом ключицы, не считая жутких ссадин и ушибов. Два месяца лежал в гипсе. Или три. Точно не знаю, потому что меня в Белособорске тогда уже тоже не бы-ло. Конечно, в институт в то лето он пролетел. А где-то в начале сентября узнал, что Наташа выходит замуж за Шашкова. Сам же Володька, едва оклемавшись, отправился в военкомат и попросил призвать его в армию той же осенью, хотя имел право на отсрочку до весны. Вот так заканчива-ются некоторые романтические истории.
   - Неужели она ни разу не навестила его?! - ужаснулась Клара.
   - Не спрашивай. Сие есть тайна, покрытая мра-ком.
   - Просто стерва какая-то эта твоя Наташа! - не без тайного удовольствия констатировала моя милая. - Но если Дрючкова взяли в десантники, значит, травмы никак не отразились на его здоровье?
   - Вот это верно! Зажило как на собаке.
   - А как они сейчас между собой?
   - Откуда же мне знать, милая?! Я не был в Белосо-борске четыре года, а Вовку не видел все шесть! Довольно, пожалуй, об этом! Не хватает еще ломать голову над юношескими обидами бывших друзей!
   - Ой, а мне уже стало жалко твоего полковника, - призналась Клара. - И потом, дорогой, не рано ли ты его записываешь в бывшие друзья?
   - Золотко, постарайся понять простую вещь. То, что мы собираемся сделать, может послужить и его пользе тоже. В зависимости от ряда факторов. И не считай его рыцарем с открытым забралом. Второго та-кого хитреца поискать! Просто сейчас он оказался в цейтноте, и вынужден лавировать. Как, впрочем, и я, особенно, по отношению к нему...
   Мы закурили.
   Я рассказал ей о том, как "сливал" придуманный компромат нашим гостям, и как они реагировали на его нюансы.
   Клара, как выяснилось, тоже неплохо подпевала мне. Кокетничая с мужиками, она основательно на-шпиговала их серое вещество прозрачными намеками по поводу моего якобы завидного положения в северной столи-це. А вот Наташу она сразу невзлюбила и называла ее не иначе как "сушеной селедкой", а то и "стервой".
   - Что ж, мы запустили дезу по трем автономным каналам, - резюмировал я. - Завтра, то есть, уже сегодня задействуем еще один канал, а там посмотрим, каков будет результат?
   - Этот пожар в гостинице очень странный, ты не находишь?
   - Тут Багрик прав на все сто, - сказал я. - Это пожар-маяк, цель которого - оперативно указать на обезглавленный труп в гостиничном номере. Но я пока не пойму, какая в этом была нужда у организатора преступления? Ведь милиция, похоже, не торопится предавать гласности факт этого убийства.
   - Зато есть газета "Зеленый берег", которая завтра расскажет об этом во всех подробностях, - заметила Клара. - И свяжет убийство с пожаром. А пожар видели все. Ведь он произошел в тот самый момент, когда народ валом валил через площадь - одни на базар, другие уже с базара.
   - А вдруг газета выйдет завтра без этого материала? - пришла мне в голову неожиданная мысль. - Может, кто-то всемогущий нажал на издателя, на эту таинственную Розу Румянову, и заставил ее переверстать уже подготовленный номер? Иначе зачем было бы почти в полночь выдергивать редактора из-за стола?
   - Проще было бы остановить выпуск этого номера, - покачала головой Клара. - Нет, тут что-то другое... Ладно, Славик, не будем гадать на кофейной гуще...
   - Верно, неблагодарное занятие! А тут еще Настя. Я наблюдал за ней весь вечер. Порой мне делалось стыдно за собственные мысли, я кричал себе: оставь свою чудовищную выдумку, это же наивное дитя! А по-рой...
   Клара ласково прикоснулась к моей щеке:
   - Мы же условились, милый. Завтра, то есть уже нынче утром я наведу все справки.
   - Это само собой. Но знаешь, Ларочка... Давай уж на-чистоту. Для экономии времени предположим худший вариант развития событий. Если выяснится, что с дев-чонкой неблагополучно, ее надо спрятать. - Я чуточку поколебался. - У меня в Приморске есть один верный старичок. Там никто не будет искать. Словом, отправ-лю Настю к нему, дам девчонке денег, успокою домаш-них... А потом что-нибудь придумаем. Одобряешь?
   - Настю мы выручим в любом случае, какие могут быть сомнения!
   Я прижал ее к себе, и какое-то время мы сидели, обнявшись, и молчали.
   И тут я различил чуть слышное движение автомо-биля. Кто-то приближался к нашему раю, держа мотор на самых малых оборотах. Лишь глубокое безмолвие ночи выдавало присутствие неизвестного.
   По тому, как вздрогнула Кларина ручка, я понял, что и ее встревожили эти едва различимые звуки.
   Но вот уже более внятно послышалось сухое шуршание: автомобиль пере-ехал пологую кучу гравия, рассыпанного на перекрестке.
   Те-перь не оставалось никаких сомнений: машина на-правлялась именно к нашему тупичку.
  
   22. ВТОРАЯ НОЧЬ В "УТИНОЙ ЗАВОДИ"
  
   - Пожалуй, тебе лучше спрятаться, дорогая, - я сжал Кларин локоток.
   - Хорошо, но я буду поблизости, - кивнула она, отступив в густую тень раскидистой яблони.
   Я осторожно выбрался на тропинку и двинулся к калитке.
   Автомобиль остановился. Все его огни были погашены. Вот чуть слышно хлопнула дверца.
   Мои глаза уже привыкли к темноте, и я без труда различил высокую тень, возникшую в проеме калитки.
   Ночной гость сделал несколько шагов и замер.
   - Славка-а... - позвал он голосом, подобным ду-новению ветра. - Ты, что ли?
   В тот же миг я узнал его. Да это же Дрючок собст-венной персоной!
   - Вовка... Давай сюда!
   Мы обменялись крепким рукопожатием.
   - А где твоя Клара? - осведомился он.
   - В домике. Спит без задних ног. Мы сегодня все же основательно приняли на грудь, и бедняжка в полной отключке. Не будем тревожить ее покой.
   - Хм! По тебе не скажешь, что вы здорово набра-лись.
   - Как распорядитель вечера я старался блюсти меру.
   - Тогда ответь мне как распорядитель: пожрать чего осталось?
   - Не только пожрать, но и выпить.
   - Ну, так тащи скорей, пока я не скопытился от жажды и голода!
   - Айда за стол! Только осторожнее здесь, не споткнись.
   Усадив позднего гостя на подходящее место, я пробрался на веранду, дос-тал из шкафчика, посветив себе спичками, початую бутылку "Смирновской", закуску и вернулся в сад.
   - Свет включить?
   - Не надо, -- отмахнулся он.
   - Как хочешь. Думаю, мимо рта не пронесем. - Я наполнил стопки. - Ну, за встречу! Шашлыка, изви-ни, не осталось, но закусь калорийная. Бокай-младший натащил целую тележку рыбных деликатесов. Хватай что попадется. Хлеб - справа от тарелки.
   Вовка выпил залпом и с жадностью проголодавшегося охотника набросился на еду. Какое-то время его челюсти работали, как ветряная мельница. Мы выпили еще по одной, затем Вовка поинтересовался:
   - Нас точно никто не слышит?
   - Кто же нас может услышать?! В радиусе, по край-ней мере, семидесяти метров - ни живой души. Что касается Клары, то она спит сном младен-ца, только что проверил.
   - Есть важные новости, - будничным голосом со-общил он.
   - Ну, так выкладывай!
   - Не гони лошадей. Дай сначала пожрать человеку. Но чтобы не терять понапрасну времени, расскажи мне о сегодняшнем вечере.
   - Ладно, милицейская душонка, будь по-твоему, - не стал спорить я. - Но с чего же мне начать? Может, с содержания компромата, который я сочинил на тебя?
   - Это не имеет значения! - отмахнулся он. - Что сочинил, то и сочинил.
   - Ну, смотри, парень, не обижайся потом.
   Лаконично, в отфильтрованном варианте, я пересказал ему суть сегодняшних застольных бесед, как общих, так и приватных.
   Умолчал разве что об обещании Наташи сообщить ему, Дрючкову, о моем предложении Эдику.
   Да и не станет она ничего ему сообщать, уж я-то ее знаю!
   - Итак, три наживки заброшены, осталась последняя - для директора музея, - заключил я свой рассказ.
   - А вот этого уже не получится, - ровным голосом ответил Вовка, и по моей спине пробежали ледяные мурашки.
   - Его убили?! - вопрос вырвался сам собой.
   - Так точно, парень...
   - Неужели прямо в палате?!
   - Нет, в больничном саду. При больнице, если тебе известно, есть довольно обширный сад, выходящий к реке. После ужина практически все ходячие больные отправляются на вечернюю прогулку по его дорожкам. Участок, примыкающий к больничным корпусам, вполне ухожен, кое-где даже горят фонари, но в глубине, особенно возле берега, есть глухие уголки, поросшие кустарником и камышом. Там его и нашли, по чистой случайности, у самой воды.
   - И, конечно же, у него тоже нет головы?! - спросил я, содрогаясь.
   - Ошибаешься, хотя и не существенно. У него оттяпана правая рука чуть ниже локтя. - Что значит - "оттяпана"?
   - Ну, оторвана, откушена, если тебе так понятнее. Скорее всего, украденным капканом, взведенным на полную мощность.
   - Так... - Я попытался привести мысли в порядок. - События набирают ход. За один день теперь уже добавилось два трупа. Ты же не будешь отрицать, что в гостинице найдено тело без головы?
   - Зачем отрицать то, о чем завтра будет толковать весь Белособорск!
   - А зачем ты мне соврал в прошлый раз про дядю Гришу, да еще так примитивно?!
   - Был свой резон, Славка! Я хотел слегка разозлить тебя, чтобы сочинение компромата пошло у тебя без сучка и задоринки!
   - Ах, вот оно что! - Я не стал ему говорить, что эта уловка с его стороны была лишней, я и без нее, что называется, имел на него зуб. - Между прочим, мой Алешка до сих пор стоит на том, что дядя Гриша был честным человеком, как и его жена.
   - Твой Алешка просто слишком хорошо думает о людях, а они этого не заслуживают, - ответил Дрючков и добавил после паузы: - Терпеть не могу паршивую газетенку "Зеленый берег", но приходится признать, что в их версии есть рациональное зерно. Вот смотри, уже вырисовывается костяк преступной группы. Дядя Гриша выискивал и откладывал в укромные уголки ценные предметы из запасников. Его жена выносила сумки или впускала мужа в музей по ночам во время своих дежурств. Директор предварительно оценивал стоимость похищенного и поддерживал связь с питерским курьером Буклетом, а Буклет имел непосредственный выход на коллекционеров и антикваров. Схема, как видишь, совершенно логичная. Не поспоришь!
   - Да, - сказал я, радуясь в глубине души, что Алешка в глазах следствия все определеннее отодвигается в сторону. - Но в этой схеме не хватает, по крайней мере, еще одного звена.
   - Верно! - кивнул Вовка. - Еще нет фигуры организатора этой преступной группы. Человека, который создал этот механизм и наладил его бесперебойную работу на протяжении ряда лет, оставаясь при этом в тени. Очевидно, в запасниках музея все же имелись некие раритеты, пользующиеся спросом у состоятельных любителей старины. Да и похищенная скульптура Дианы-Артемиды оценивается весьма кругленькой суммой, я справлялся. Однако же скульптуру, как мне думается, утянули для отвода глаз. А в действительности, речь идет о чем-то очень ценном, о чем мы пока даже не догадывается, и что никак не может вычислить даже такой дока по части истории, как твой Алешка. Скорее всего, погибшие члены шайки тоже не знали об истинной ценности своей находки. А вот главарь знает!
   - Если так, то не он ли начал убирать своих подельников? - предположил я.
   - Это вряд ли! - возразил Дрючок. - Главарь - это голова, убивать собственными руками он не способен генетически. Чтобы оторвать живому человеку голову или руку, пускай и при помощи капкана, нужно иметь не только крепкие нервы, но и особые навыки. Короче, тут не обошлось без квалифицированных киллеров, по меньшей мере, двух. Однако, по нашим оперативным данным, открою уж тебе этот ментовский секрет, никто из проходящих по картотекам убийц-профи не въезжал за последний период в наш славный городок. Между тем, полное отсутствие улик во всех четырех случаях говорит о том, что действовали именно профессионалы. Увы, для нас они пока остаются невидимками. Что же касается главаря расхитителей, то он, скорее всего, находится сейчас в городе. Как и то сокровище, из-за которого разгорелся весь этот сыр-бор. И вот что еще я тебе скажу: этот главарь - либо наш, местный, коренной житель Белособорска, либо он заезжий, но из числа бывших горожан, и хорошо знает историю парка и легенду об оборотне. Но еще раз повторю: главарь - не убийца! Скорее, он - объект охоты, будущая жертва. Если он в ближайшие день-два не явится к нам с повинной, то, боюсь, одной откушенной головой или оторванной рукой вскоре станет больше.
   Что-то угрожающее промелькнуло в самом его тоне, но я не стал акцентировать на этом внимание, так как думал сейчас совсем о другом.
   - Однако, если главарь, как ты утверждаешь, сам будущая жертва, то кто же совершает все эти убийства? Кто они, эти исполнители, эти таинственные охотники за расхитителями?!
   - Знать бы! - вздохнул Дрючков и следом склонился ко мне над столом: - Ладно, Славка, открою тебе по-дружески еще один секрет. Буквально сегодня мы получили анонимный сигнал о том, что в Старощанском лесу уже на протяжении ряда лет обитает группа людей, именующих себя волхвами и хранителями культа Речного Зверя. Будто бы они подкармливают некое чудовище, которое обитает в болотах. Возглавляет эту секту древний старик, величественный и еще очень крепкий физически, а в послушниках у него состоят трое или четверо добрых молодцев, с отличной реакцией, глубоко преданных своему наставнику. Жили они, дескать, в своей лесной избушке тихо-мирно, никому не докучали, на жизнь зарабатывали целительством, имея притом самые скромные потребности. Но вот с некоторых пор они, будто бы, стали проявлять странную активность. Одного из них якобы видели ранним утром в это воскресенье вблизи бокового входа в парк, а рядом с ним будто бы находился зверь, похожий на огромного крокодила, только с волчьим загривком.
   - Но это же и есть наш оборотень! - не удержался я от реплики.
   Вовка кивнул:
   - Несмотря на всю фантастичность сигнала, Славка, я не могу сбрасывать его со счетов, ибо названы конкретные факты и лица. Я уже дал команду заняться проверкой этой группы. Может, это и вправду какие-то самозваные волхвы, а может, - опытные бойцы, которые отлеживаются и прячутся в оригинальной лесной "гостинице" под видом аскетов-отшельников. - Он склонился ко мне еще ближе: - Смотри, парень, я говорю это тебе одному, мне не нужна паника в городе!
   - Даже если я буду нем, как рыба, информация может выплеснуться на страницы "Зеленого берега" в любой момент. Кто-то из твоей конторы стучит в редакцию, причем оперативно. Вот смотри, какой расклад получается. Когда убили директора?
   - Между половиной десятого и десятью. Труп обнаружили в 22.15.
   - Ну, вот! А Багрику был звонок до полуночи. То есть, через полтора часа после обнаружения трупа в редакции уже знали все! Представляешь, как у них налажено дело?
   - Знаю, - хмыкнул Дрючков. - Кого-то из моих они держат на довольствии. Рано или поздно, я все равно вычислю, кого именно. Круг подозреваемых не так уж велик.
   - Желаю успеха! Однако в свете этих новых событий наша задумка с использованием компромата против тебя вроде бы теряет смысл, так?
   - Даже не думай об этом! - решительно возразил Дрючков. - Покуда мы плутаем в лабиринте версий, надо использовать любую возможность, чтобы ухватиться за путеводную нить.
   - Кстати, кто такая Роза Румянова?
   - В определенном смысле это загадочная персона. Газета начала выходить года полтора назад, и сделал тираж, в основном, на контрасте с официозной "Белой горой". Милицию они и раньше поругивали, но руководство не трогали. Нынешняя завуалированная атака против меня - первая их акция в этом роде. Притом, что лично я не сделал госпоже Румяновой ничего плохого и нигде с ней не пересекался.
   - Хватка у нее чувствуется. Это я тебе как спец говорю.
   - Ладно, мы тоже не лыком шиты.
   - Что-то я тебя, Вовка, еще хотел спросить...
   - Ну, так спрашивай, пока я здесь!
   - Ах, да! Про Карманова. Леня Бокай сказал, что тот часто бывает в его кафе, обещал свести, когда тот вернется с отдыха. Но все равно я не могу вспомнить этого Карманова. А ведь у меня идеальная память на лица.
   - Увидишь - сразу вспомнишь! Ну, пучеглазый такой, с челочкой. - Ты еще говорил, что у него улыбочка будто приклеенная.
   - Нет, не помню.
   - Он ходил в растянутом до колен коричневом свитере.
   Едва Вовка произнес эту фразу, как из закоулков моей памяти вдруг выпрыгнул образ неряшливого, вечно улыбающегося паренька. Я с ним ни разу и словечком не обмолвился. Может, он и вовсе не запомнился бы мне даже в виде смутного образа, если бы несколько раз я не видел его в городе рядом со щеголеватым Шашковым. А ведь Эдичка всегда щепетильно относился к выбору не только приятелей, но и случайных собеседников.
   - Ах, вот который Карманов!
   - Вспомнил, наконец?
   - Ты хочешь сказать, что этот неряха вертит сей-час доброй половиной Белособорска?
   - Неряха? Нет, это не про него!
   - Пусть так. Чем он занимается?
   - Да всем понемногу. Бензин, алкоголь, строительный бизнес... Говорят, имеет долю в шинном комбинате через подставных лиц. Не скупится на благотворительность, жертвует щедрее многих других. Я только не знал, что он помогает парку. Но раз Алешка говорит, значит, так оно и есть.
   Я придвинул на центр стола сигареты, и мы закурили. Пауза продолжалась до-вольно долго.
   - Послушай, Дрючок, - заговорил я, когда сигарета истлела на треть, - можно задать тебе еще один во-прос по твоей специфике?
   - Ну, задай...
   - Честно и откровенно: ты смотрел дело Сашки Загвоздкина?
   - Да, - лаконично ответил он, и у меня сложилось впечатление, что в тот же миг мы оба перенеслись в прошлое во времени и пространстве.
   - Оно так и осталось нераскрытым?
   - Угадал.
   - Значит, таким и останется навсегда. А жаль Сашку...
   Вовка жадно затянулся:
   - Ладно, это в прошлом! А хочешь, открою тебе еще одну подробность по нынешнему делу, о которой не знает даже Багрик?
   - Я смотрю, ты сегодня просто нашпигован секретами, которые готов открыть мне...
   - Так вот, - произнес Дрючок, игнорируя мою реплику, - не считая вахтерши, которая умерла, скорее всего, от страха, а свои царапины получила уже после остановки сердца, у других жертв зафиксированы огромные кровоподтеки на лбу. Действительно, огромные - в пол-лица! То есть, их сначала вырубали, а уж затем пускали в ход капкан. Но кулаком такой удар не нанесешь. Это похоже на... - он замолчал.
   - На что?
   - На пламенный привет от того, кто направляет действия так называемых оборотней!
   - Вовка, у тебя есть конкретные догадки?! Ну же! Сказав "А", надо говорить "Б"!
   - Догадки не в счет! Нужны факты. Извини, но большего сказать не могу. А ты поразмысли о нашей сегодняшней беседе, - Дрючков решительно поднялся: - Ладно, Слава, спасибо за угощение, но мне уже пора. Как ни крути, а утром надо быть на службе свежим как огурчик. Надеюсь, мы не разбудили твою даму?
   - Моя-то уже сороковой сон видит, а вот твоя... - Внезапно я запнулся. - Послушай-ка, старый хрыч, как же это получилось, что я до сих пор не видел твою жену?
   - Брось, парень, не может такого быть.
   - Нет, правда! Два-три раза я говорил с ней по те-лефону, знаю, что ее зовут Олей, вот и все знакомство.
   - И пацанов моих не видел, Юрку и Вадика?
   - Представь себе, не видел ни разу!
   - Дела-а... Ладно, Славка! Вот расхлебаем эту чертову кашу, тогда уж соберемся семьями и погудим от души!
Я проводил его до калитки, у которой Дрючок сказал мне своим свистящим шепотом:
   - То, что было до сих пор, Славка, это цветочки! Вот погоди, скоро в нашем славном Белособорске закружится настоящая буря!
   Некоторое время я на-блюдал, как прыгают на ухабах задние огоньки его слу-жебной "Волги", за рулем которой он был сам, затем вернулся в сад.
   "Нет, Вовка, - вертелось в голове. - Семьями мы с тобой вряд ли уже когда соберемся. Ибо меня не покидает ощущение, что трещина между нами становится все шире".
   Клара ждала меня за столом.
   - Ты все слышала, дорогая?
   - До последнего слова!
   - Ну, и каков будет твой вердикт?
   - Не знаю, что ответить! Вроде бы он приехал успокоить тебя, а сам все пугал и пугал!
   - Есть что обсудить, не находишь?
   - Я не спорю, милый! Но мне уже давно хочется кое-чего другого, - дразнящим шепотом произнесла она. - Давай прямо сейчас отправимся в постель, а все обсуждения оставим на утро!
   - Ты же знаешь, дорогая, что против подобных твоих предложений я никогда не возражал!
  
   23. ЧТЕНИЕ УТРЕННЕЙ ГАЗЕТЫ
  
   Утром, по дороге домой, на Почтовой площади я купил в киоске два экземпляра экстренного выпуска "Зеленого берега".
   Здесь же, в скверике, мы с Кларой расположились на скамейке и сразу же погрузились в чтение.
   Гвоздевой материал, помещенный на первой полосе, рассказывал, как следовало уже из анонсов, о двух убийствах и пожаре в гостинице.
   Значит, Багрика выдернули из-за стола действительно для того, чтобы он дополнил уже сверстанный номер свежей информацией о драме в больничном саду.
   Удивительно, но эта статья почти дословно повторяла все то, о чем нынешней ночью говорил мне Дрючков.
   Четко выстраивалась та же самая схема: реставратор Спиридонов - его жена - директор музея Перехватин - фальшивомонетчик Буклет, живший в гостинице под фамилией Фокин.
   Приводились подробности, о которых мы с Кларой уже знали.
   Но было и кое-что новенькое.
   Оказалось, что Буклет-Фокин наведывался в Белособорск и прежде, всегда останавливаясь в том же "Ракидоне".
   Одна из горничных сообщила, что обычно он уходил из гостиницы в первой половине дня и всегда возвращался поздно вечером. Вел он себя подчеркнуто скромно, с обслуживающим персоналом был вежлив.
   Швейцар припомнил, что в субботу около одиннадцати Фокин вышел у центрального подъезда из дорогой иномарки с затемненными стеклами.
   К сожалению, номера автомобиля швейцар не заметил.
   Кто же привез постояльца? С кем же общался заезжий мошенник высокого ранга?
   Супруги Спиридоновы к этому времени были уже мертвы, а директор музея, как установлено совершенно точно, находился весь день в своей палате, посетителей к нему еще не пускали.
   Очевидно, на все вопросы вскоре ответит следствие, - этой сентенцией и заканчивалась первополосная статья, огрехи стиля которой указывали на спешку при ее подготовке.
   Но сама тема получала развитие на второй и третьей страницах.
   И вот здесь-то меня ожидал удивительный сюрприз.
   С одной из фотографий на второй полосе на меня смотрел не кто иной, как Василий Федорович Бокай!
   Вот уж кого я не чаял встретить на страницах "Зеленого берега"!
   Впрочем, интервью, публиковавшееся здесь же, все мне разъяснило.
   Это было довольно редкое по жанру коллективное интервью, которое дала газете группа офицеров-отставников, заядлых рыболовов, в чьем составе пребывал и наш дачный сосед.
   Речь шла о том, что в минувшее воскресенье, рано утром, еще до рассвета, они собственными глазами видели оборотня в образе огромного крокодила и даже сфотографировали его!
   Здесь же публиковался и сенсационный снимок, качество которого, однако, оставляло желать лучшего и наводило на мысль о компьютерной графике.
   Зато само интервью призвано было рассеять все сомнения.
  
   "Мы всей своей давней компанией нередко выбираемся на Великополянское озеро, - якобы поведали рыбаки. - Ездим обычно по воскресеньям, а собираемся, как правило, в половину пятого утра на Старощанском шоссе, на остановке, как раз напротив бокового входа в парк. Так удобнее всего. Первый автобус идет из города в село совсем пустой. Доезжаем на нем спокойно до озера и рыбачим до полудня. Этим же рейсовым автобусом возвращаемся после рыбалки в город, тоже без давки, ведь местные к этому времени только возвращаются с Большого базара.
   Итак, собрались мы на остановке и ждем, автобус вот-вот должен подойти. Движения по шоссе почти нет, хотя до его начала остается совсем уже немного. С Ракидона тянет прохладой, порхает свежий ветерок... В небе еще горят звезды, значит, дождя не будет, - самая подходящая погода для выезда на рыбалку!
   Вдоль шоссе светят фонари, но через один, так что деревья парка сливаются в одну темную непроглядную массу.
   И вдруг видит, как в пятно света, что бросает фонарь на столбе возле бокового входа, вползает зверь - крокодил, длиной метра четыре, никак не меньше, но с волчьим загривком и большими торчащими волчьими ушами!
   Освещение, конечно, было слабоватым, но то, что это живой хищник, мы все видели ясно.
   Явление это происходило прямо перед нами - на другой стороне шоссе, ширина которого вместе с обочинами, вы и сами знаете, не такая уж большая.
   В какой-то момент зверь прогнулся, ударил хвостом туда-сюда и раскрыл свою пасть, усеянную рядами зубов.
   Нас там стояло шестеро, и все мы клянемся самым святым: это было живое существо, натуральное, из плоти и крови!
   Один из наших, - подполковник в отставке Николай Степанович Гомуля, да вот пускай он и сам скажет, первым догадался снять его на свой сотовый телефон.
   Но едва он сделал три-четыре снимка, еще толком не приноровившись, как подъехал автобус и перекрыл нам весь обзор.
   Когда же мы поднялись в салон, то зверя на той стороне уже не было, исчез куда-то!
   Но вы же сами знаете, там, возле входа, везде кусты, уползти за них - для него секундное дело! Притом, что, несмотря на свою величину, это очень проворный зверь, так нам всем показалось. От такого не убежишь! И еще нам почудилось, что в последний момент рядом с ним в полутьме вроде бы мелькнула человеческая фигура. Но на этом мы настаивать не будем, может, действительно просто почудилось.
   А вот сам зверь крутился перед нами не меньше минуты, так что мы все вшестером рассмотрели его как следует.
   Спросили мы, конечно, и водителя, но он ничего не видел, поскольку, по его словам, смотрел в нашу сторону, ведь мы были первыми его пассажирами"...
  
   Очевидно, мы с Кларой читали газету синхронно, потому как именно на этом месте она сказала:
   - Это интервью снимает с Алеши все подозрения, ты не находишь? Оно свидетельствует, что тварь, которую он видел в музее, все же существует.
   - Увы, дорогая, - вздохнул я, - все подозрения с него будут сняты лишь после того, как найдет убийц госпожи Спиридоновой. Но ты права в том, что это интервью внушает определенный оптимизм. Замечательно и то, что в числе свидетелей явления оборотня оказался и наш Василий Федорович. Вот никому бы не поверил, - уж я-то знаю, как в редакциях готовят всякого рода "сенсации"! А ему верю! Если он сказал, да еще поклялся, значит, там действительно что-то было. Однако предлагаю продолжить чтение, здесь, кажется, есть еще что-то интересное...
   Мы снова уткнулись в газету - каждый в свой экземпляр.
   На третьей странице публиковалась статья "академика" Полуденного, снабженная условной картой-схемой, нарисованной, очевидно, самим автором.
   "Академик" писал, что давно уже предлагает городской общественности организовать экспедицию вглубь Старощанских болот. Даже гиблая топь может стать проходимой, если использовать хотя бы понтонные секции, не говоря уже о более современных технических средствах. А такая экспедиция крайне необходима, ибо не исключено, что у нас под боком обитает редкостное существо, неведомое науке, наш, местный аналог лох-несского чудовища.
   Так или иначе, но именно он, этот Речной, или Болотный Зверь, мог стать виновником смертей, потрясших весь город.
   Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на карту-схему, из которой ясно, что все те места, где происходили трагедии, фактически привязаны к реке.
   Случай первый.
   Зверь приплыл по реке к парку, после чего по оврагу пробрался к тыльной стороне дворца.
   Нас убеждают, писал далее "академик", что в музее имеется только два входа, все же остальные двери давно либо заложены кирпичом, либо надежно закрыты изнутри на большие засовы.
   Однако к тыльной стороне дворца примыкает деревянная часовня. Хотя ее двери наглухо забиты изнутри, но колокольня наверху открыта, что называется, всем ветрам. Зверь, с его острыми когтями, вполне мог взобраться на высоту, а затем каким-то образом проникнуть в музей.
   Случай второй.
   Реставратор Спиридонов жил в доме, который из всего микрорайона стоял ближе других к реке. Притом, "нехорошая квартира" находилась в крайнем к берегу подъезде, да еще на первом этаже. Вдобавок, дядя Гриша много пил в последние дни, входную дверь оставлял открытой.
   Зверю, рыскавшему в поисках добычи, совсем нетрудно было явиться к нему "в гости".
   Случай третий.
   Участие Зверя в убийстве Буклета кажется, на первый взгляд, невероятным, но давайте не будем спешить с выводами.
   Тот факт, что группа рыболовов видела Зверя у бокового входа в парк, притом около пяти часов утра, идеально вписывается в общую концепцию нашей версии.
   В гостинице, как известно, вот уже несколько месяцев идет поэтапный ремонт, и все ее левое крыло, ближнее к боковому парковому входу, сейчас не заселено.
   Зверю не составляло труда пробраться внутрь, а уж там подняться, хотя бы по пожарной лестнице, на седьмой этаж, притом, что в предрассветный час дежурные по этажам, как правило, сладко почивают в подсобных помещениях.
   Что касается пожара, то, очевидно, тут имеет место простое совпадение.
   Случай четвертый.
   Здесь ситуация и вовсе абсолютно прозрачна.
   Именно в воскресенье директору дворцово-паркового комплекса "Диана" г-ну Т.Перехватину впервые после госпитализации врачи разрешили выйти на прогулку.
   После ужина и просмотра телевизора он направился в больничный сад, по дорожкам которого в этот момент совершали свой вечерний моцион десятки других пациентов.
   Многие из них видели его рядом с собой.
   Трудно предположить, по каким причинам г-н Перехватин свернул с удобных дорожек, в какой-то степени освещенных фонарями, к берегу реки, окутанному мраком.
   А там, в этом мраке, скрывался Зверь, привлеченный человеческими запахами...
   В подтверждение своей "аномальной" версии автор приводил еще ряд деталей, весьма, надо сказать, убедительных, поскольку они базировались на "нейтральных" арифметических результатах:
  
   "Дом, где жил реставратор Спиридонов, стоит как раз напротив больничного сада, только на другом берегу Ракидона. Соединяющая два этих места преступления условная линия лишь ненамного превышает ширину реки...
   Овраг, что тянется с тыльной стороны дворца, подступает совсем близко к боковому входу в парк со стороны улицы Водопойной, а оттуда до гостиницы "Ракидон" - рукой подать...
   Расстояние между точками, где были найдены тела Перехватина и Спиридонова, в точности соответствуют расстоянию между точками, где совершились надругательства над телами дежурной по музею и постояльцем гостиницы Фокиным...
   Как видим, все "зоны охоты" Зверя жестко привязаны к реке и подчинены некой закономерности...
   Очень хотелось бы надеяться на то, что несчастный г-н Перехватин стал последней жертвой этой жуткой охоты, подчиненной неким мистическим правилам.
   Но каждый житель нашего замечательного города должен уяснить для себя, что покой и мир в древнем Белособорске окончательно установятся лишь после того, как специалисты получат возможность исследовать глубинные уголки таинственных Старощанских болот"...
  
   - А что, если народный академик прав? - спросила меня Клара.
   - Извини, милая, но по большому счету все это называется коротким и емким словом - бред, сиречь чепуха! - возразил я. - Ибо хищный Зверь, пустивший кровь, притом неоднократно, вряд ли уполз бы в свои болота, не вкусив добычи... Но ведь трупы, судя по всему, так и остались нетронутыми. Нет, зверь, несомненно, был двуногим, и ты это знаешь, как и я...
   Я сложил газету и только сейчас обратил внимание на небольшую информацию на первой полосе, информацию, которая была подана в броской фигурной рамке и набрана жирным шрифтом.
  
   "ЗВОНОК В РЕДАКЦИЮ С БЕРЕГОВ АДРИАТИКИ
  
   Вчера днем нам в редакцию позвонил наш земляк, известный своими благотворительными акциями предприниматель Виктор Николаевич Карманов, находящийся в данный момент на отдыхе в районе Адриатического побережья.
   Как не велико расстояние, разделяющее нас, но для современных средств связи оно не является препятствием.
   Г-н Карманов, истинный патриот города в лучшем толковании этого понятия, высказал нам свою обеспокоенность теми событиями, которые происходят в последний период в нашем древнем, но вечном юном Белособорске.
   Он также выразил уверенность, что правоохранительные органы найдут и привлекут к ответственности всех виновников этих бесчеловечных злодеяний.
   Кроме того, Виктор Николаевич сообщил, что уже принял решение профинансировать установку последней модели сигнализации в парковом музее-дворце.
   Г-н Карманов намерен также назначить крупное вознаграждение за любые сведения о пропавшей скульптуре Дианы-Артемиды.
   Окончательное решение по данному вопросу он примет сразу же после своего возвращения в Белособорск, которое состоится, очевидно, не позднее среды-четверга".
  
   - Катализатор, - сказала Клара.
   - Что такое? - я повернулся к ней.
   - Катализатор - это вещество, ускоряющее течение химических реакций, - пояснила она. - А в переносном смысле, это человек, чье появление ускоряет ход событий. Мне почему-то кажется, что с приездом господина Карманова многие загадки начнут выпадать в осадок - в виде неких разгадок.
   - Хорошо бы! - вздохнул я. - Вот только приедет он еще не скоро, а мы уже имеем две смерти за день! Да и загадки только множатся! Откровенно говоря, меня сейчас больше всего волнует загадка, заданная мне моей племянницей Настей. Надо бы разобраться с этой загадкой сегодня, как думаешь?!
   - Тогда пойдем домой! - Клара поднялась со скамейки. - Притом, что я не могу дождаться, когда Алеша завершит рассказ о своем открытии.
   - Парадоксально, не правда ли, что свободной минуты для этого у всех нас вчера так и не нашлось?
  
   24. В ОЖИДАНИИ НОВОСТЕЙ
  
   Алексея мы застали в прихожей, он как раз собирался выходить из дома.
   Оказалось, что ему выпала участь быть старшим в группе сотрудников, которые отправлялись к родным погибшего директора, чтобы выразить тем сочувствие от имени коллектива, а также предложить посильную помощь в похоронах.
   Сейчас Алексей давал последние указания дочери, находившейся в комнате:
   - Анастасия, веди себя на собеседовании достойно! Отвечай на вопросы так, как я тебя учил!
   - Не волнуйся, папочка, отвечу! - прозвучал ее звонкий голосок. - Чертям станет тошно!
   - А вот это уже лишнее... Ну, ладно, всем - успехов, а я пошел, - вздохнул он напоследок, отягощенный предстоящей печальной миссией.
   Я сунул ему в руку газету:
   - Посмотри по дороге, там есть кое-что интересное для тебя, особенно на второй странице.
   Он кивнул и вышел на площадку.
   Какое-то время было слышно, как старые деревянные ступени скрипят под его тяжелой поступью.
   Выпорхнувшая из комнаты Настя с таким упоительным восторгом воскликнула: "Дядечка Славочка, какой же вы молодец, как здорово все было вчера!", что мне до жжения в селезенке стало неловко за свои намерения вывести это юное существо на чистую воду. Но томиться неведе-нием я тоже не мог. Было необходимо получить ясный ответ на вопрос, в каком же направлении двигаться дальше.
   - Ну, мне пора! - воскликнула Нас-тя после того, как мы обменялись любезностями.
   - Маленькая просьба, племянница. - Я придер-жал ее за руку. - Ты ведь пойдешь мимо торгового цен-тра? Возьми с собой Клару, прямо сейчас. Покажешь ей, где отдел парфюмерии. Я и сам показал бы, да надо идти на одну обязательную встречу. А ты, Клара, не забудь купить мне крем для бритья. Только не перепутай - для бритья, а не после, почувствовала разницу?
   - Не волнуйся, не перепутаю, - лучезарно улыб-нулась мне Клара.
   Даже легкой тени недовольства не промелькнуло на лице моей племянницы, напротив, она выглядела как бы даже обрадованной самой возможностью оказать гостье услугу, и это показалось мне доброй приметой.
   Из комнаты выглянула мама, для которой в тесной прихожей сейчас все равно не нашлось бы места.
   - Да что же ты, сын, отпускаешь Клару без завтрака?! - с напускной строгостью выговорила она мне. - Никуда не убежит от вас торговый центр, позднее сходите вместе. А пока садитесь за стол, я вам кофе заварю!
   - Не волнуйтесь, Людмила Николаевна, мы со Славой плотно позавтракали на даче, - ответила за нас двоих Клара.
   И вот через какую-то минуту мы с мамой остались одни, поскольку Лиля, как выяснилось, вышла из дома еще раньше Алексея.
   Мама все же усадила меня за стол, и пока я пил кофе, сообщила последние новости от Таисии Алексеевны: лопнувшие при туше-нии пожара окна гостиницы заколачивают изнутри досками и листами фанеры, огромные черные пятна на фасаде завешивают рекламными плакатами, которые опуска-ют на веревках с крыши.
   Моя мама, при всем ее добросердечном отношении к Женьке Багрянскому, никогда не станет поклонницей его газеты, сохраняя читательскую верность "Белой горе" - правопреемницы "Красного Белособорска".
   Но мама в курсе всех городских событий через своих подруг, сведения от которых, между прочим, весьма здраво фильтрует.
   Тетя Тома для нее - просто хаотичный источник шума, а вот Таисия Алексеевна - умница и авторитет.
   Посреди своего рассказа мама вдруг запнулась и пронзительно глянула на меня:
   - Ах, сынок! На душе так тревожно! Неужели все это правда, что говорят сейчас о музее?! У них-то и коллектив совсем небольшой, а уже третьего сотрудника убивают! Алеша молчит, но я же вижу, что он места себе не находит! Неужели в городе действительно опять объявился оборотень?!
   Ответить я не успел.
   Раздался телефонный звонок, и матушка поспеши-ла к аппарату. Звонила, надо полагать, какая-то из ее подруг. Значит, разговор надолго.
   Воспользовавшись ситуацией, я проскользнул в дру-гую комнату и снял с полки тот самый детектив.
   Листок собеседований покоился на прежнем месте.
   "А может, я поддался ложным страхам?" - шевельну-лась спасительная мысль. Может, Настя машинально сунула этот чертов лист в книгу, да и забыла об этом, решив, что потеряла его? Может, ей выписали дубликат?
   Хорошо бы, коли так! Однако отчего она так пере-полошилась, столкнувшись с нами на Водопойной улице?
   Ладно, не буду гадать. Через полчаса мы встречаемся с Кларой в скверике у пединститута, и все прояснится.
   Чмокнув матушку в щеку, я предупредил, что ухожу по делам, и вышел на улицу.
   К условленному месту я успевал минута в минуту, втайне на-деясь, что еще издали увижу золотистые волосы Клары, и уже по ее мимике пойму, что поддался ложным тревогам. Мечты, мечты... Когда же, наконец, я научусь обхо-диться без их убаюкивающего дурмана?!
   Клары в скверике не было. Собственно, для того чтобы выяснить, пошла Настя на собеседование или нет, тре-бовалось всего несколько минут. Полчаса - это уже многократная гарантия.
   Значит, любимая племянница соврала. Значит, она от-правилась в какое-то другое место, а Клара скрытно по-следовала за ней. Такой вариант у нас тоже был преду-смотрен, как и второе контрольное время для встречи.
   Терзаясь еще большими сомнениями, чем по дороге сюда, я вошел в здание института, выяснил, где расположен вечерний факультет, и двинулся в его направлении. На стенде объявлений, среди прочей информации, был вывешен полный список абитуриентов. Не составляло труда убе-диться, что фамилия "Голубева" в нем отсутствует.
   Вот засранка!
   Из холла второго этажа, где я сейчас находился, скверик просматривался как на ладони. Знакомой фигуры любимой женщины на его дорожках не наблюдалось. Я вышел наружу, покружил немного по прилегающим улочкам, снова вернулся в скверик. Клары по-прежнему не было. Однако до второго кон-трольного срока еще оставалось 45 минут.
   Ладно, делать нечего, подожду.
   Большой глупостью было отправляться в эту поездку с одним мобильником на двоих.
   Свой телефон Клара оставила дома, в Питере, мотивируя тем, что иначе, мол, ее будут доставать с работы. Да и зачем ей персональный телефон в незнакомом городе, где она никого не знает? Притом, что все время она будет находиться рядом со мной...
   Я согласился тогда с ее логикой, о чем сейчас оставалось только сожалеть.
   Неподалеку отсюда находилась редакция "Зеленого берега", но идти туда в данную минуту было бессмысленно, вряд ли там найдешь хоть одну живую душу после суматошной ночи, связанной с подготовкой экстренного выпуска.
   Нет, визит в редакцию следует нанести, конечно же, во второй половине дня.
   Тогда и посмотрим, сработала ли моя наживка.
   А пока...
   Снова нервно закурив, я поднялся к высившемуся на Белой горе собору, за которым имелась смотровая площадке, от-куда открывался широкий вид на Ракидон и панораму правого бе-рега.
   Вот он, Белособорск, моя малая родина!
   За чередой панельных и кирпичных многоэтажек поднима-лись серые корпуса химкомбината, а также четыре высоченные трубы ГРЭС, снабжавшей электроэнергией и теплом весь город.
   Сейчас трудно представить, что каких-то три десятилетия назад там простирались одни луга да перелески.
   Поздней осенью того года, когда распалась наша "хмельная компания", все центральные газеты опубли-ковали партийно-правительственное постановление о строительстве в окрестностях Белособорска крупнейшего хи-мического производства. Центральное телевидение показывало на всю страну сюжеты о "древнем, но устремленном в буду-щее городе".
   На протяжении нескольких месяцев Белособорск пребывал в состоянии перманентной эйфории. Лико-вали и мы, пацаны.
   Матушка тоже поддалась общему настроению.
   - Повезло вам, дети! - говорила она нам с Алеш-кой. - Скоро будете жить в большом городе - с теат-рами, дворцами культуры, троллейбусом!
   - Чему радуетесь, телята? - скептически морщил-ся отец. - Еще хлебнем мы горя с этой химией.
   - Ну, заладил наш папуля! - не соглашалась с ним матушка. - Пишут же газеты, что производство будет совершенно чистым. Министр обещает лично выпить на глазах у всех стакан воды, прошедшей очистные сооружения.
   - Газеты... Они напишут...
   Мне показалось, что отец имел в виду вовсе не экологию. И он как в воду глядел.
   Строительство началось с того, что в Белособорск хлынул мощный и разношерстный людской поток. И даже разноязыкий. С подобной ордой наш городок сталкивался разве что во времена половцев и Батыя. Разумеется, значительную часть строительного десанта составляли нормальные работяги - меха-низаторы, монтажники, высотники...
   Но следом на шелест длинного рубля потянулся и народ другого сорта: бродяги и бомжи, непутевая пьянь, проходимцы всех мастей, женщины известного поведения, темные людишки без царя в голове, а также немалый отряд условно освобожденных зэков, в отношении которых известное выра-жение "отправить на химию" получило буквальный смысл. Мягкий климат Белособорска и его живопис-ная природа пришлись по душе всей этой братии, обру-шившей на тихий городок водопад чуждых ему нравов и обычаев.
   Для новоселов подготовили место в Заречье, снеся бульдозерами плантации хмеля. В считанные недели здесь вырос необъятный и бессистемный городок, состоявший из вагончиков, времянок, наспех сколоченных бараков и даже пала-ток.
   Прелесть приобщения к благам цивилизации пер-выми ощутили на себе жители совхоза. Раньше тут и понятия не имели про замки и запоры. Теперь же все, что плохо лежало, - вплоть до глиняных горшков, в которых варили борщи, - исчезало с космической ско-ростью. Все чаще отмечались случаи грабежей и разбоев. А главное - За-речье осталось без привычной работы. Без строитель-ной специальности на новую стройку брали только чернорабочими, а штамп в паспорте о местной прописке лишал возможности получать надбавки и коэффици-енты. Нечем стало кормить домашнюю скотину - все окрестные луга были разбиты гусеницами бульдозеров и рубчатыми шинами многотонных самосвалов. Заречье пало без единого выстрела, подобно тому, как сдается небольшой форт при нашествии несметных полчищ. И вот, недолго помаяв-шись, былые поставщики высококачественного хмеля превратились в поставщиков самого низкопробного зелья - страшно сивушного, но дешевого самогона, потребляемого стройкой в астрономических количест-вах наряду с цементом, кирпичом и железобетоном. Каждый зареченский домишко выродился в разгульный кабак, где за дополнительную плату предлагали и стол, и кровать - нередко вместе с женщиной. В считанные месяцы пригородный анклав, над патриархальны-ми нравами которого немало потешались в городе, сросся с криминальной средой, переняв ее законы.
   Заречьем, естественно, процесс не ограничился. Метастазы насилия проникали повсюду. С наступлением темноты улицы города пустели, даже в центре. Вечерний выход в булочную мог обер-нуться неприятным приключением. На какой-то период опас-ным делом стали и дневные прогулки, особенно в уеди-ненных местах.
   На золотых белособорских пляжах появились не-прилично татуированные личности.
   Нередко они устраивали охоту на приглянувшуюся девушку. Немногочисленные городские пивные и чайные, где прежде подвыпившие граждане тихо-мир-но беседовали о ценах и смысле жизни, превратились в опасные и шумные притоны, где за одно неосторожное слово, вроде "козел" или "петух", могли запросто пырнуть ножом. Если раньше воровст-во на Большом базаре было большой редкостью, и о ка-ждом подобном случае город судачил месяцами, то теперь там об-легчали карманы через одного. Не заставила себя ждать и волна сифилиса в венце прочих венерических заболеваний.
   Конечно, милиция не сидела сложа руки, но силы были явно неравны. Притом криминальный контин-гент имел постоянную подпитку в отличие от штатного расписания местного управления внутренних дел. А вышестоящее начальство смотрело на неблагополуч-ную ситуацию сквозь пальцы, и так продолжалось до тех пор, пока не началась серия зверских и, вместе с тем, загадочных убийств, которые молва тут же связала с оборотнем.
   "Оборотень вернулся", - твердили на базаре старушки, торговавшие семечками и чесноком.
   Од-ним из первых, кто пал жертвой этого таинственного зверя, стал наш общий друг Сашка Загвоздкин, так и не успевший реализовать свой природный талант...
   Да, страшную цену заплатил Белособорск за свой численный рост, за этот гигантский комбинат, за новые мосты через Ракидон, кварталы многоэтажек и две троллейбусные линии.
   И все же город не сдался, не изменил своего коренного характера, сумев неистовым напряжением сил перемолоть чуждый человеческий материал. Теперь это был уже дру-гой город, не тот, что до эпохи комбината, но жители по-прежнему любили его и чтили его исконные традиции, в том числе и осевшие здесь но-воселы, для которых он тоже стал землей обетованной, ма-лой родиной.
   Между прочим, пединститут - также дитя великой стройки.
   Пединститут... Эге! До контрольного срока осталось-то всего пять минут!
   Но напрасно я торопился на встречу.
   Клары по-прежнему не было.
   Честно говоря, мне стало не по себе.
   До самой дальней околицы Белособорска отсюда можно было бы добраться за час. Пешком. Обычным туристским ша-гом. А прошло уже полтора часа.
   Не хотелось думать о плохом, но чер-ные мысли лезли в голову сами собой. И зачем я только отпустил Клару одну! Надо было подстраховать ее.
   Ерунда какая-то...
   Я промаялся еще полчаса, но Клара так и не появи-лась.
   Что же делать? Ждать до победного конца?
   А вдруг Клара, видя, что наверняка запаздывает к контрольно-му сроку, отправилась домой, решив, что я буду ждать ее там?
   Можно было, конечно, позвонить матушке, но это значило вызвать у нее новый приступ острой тревоги.
   Наконец, я принял соломоново решение: буду дрей-фовать между пединститутом и домом. Авось и пере-хвачу Клару где-нибудь на этом отрезке. Должна же она появиться рано или поздно!
   С Кларой я столкнулся буквально лицом к лицу неподалеку от того же скверика лишь около двух часов дня. Живая и невредимая, она нежданно возникла передо мной в тот момент, когда я достиг крайней степени отчаяния.
   - Господи, куда же ты пропала?! - в первый миг я испытывал лишь огромное облегчение от мысли, что она рядом, и я могу держать ее руку в своей.
   Но уже следом стало ясно, что она принесла плохие новости.
   - Видишь ту уединенную скамейку? - Клара слегка подтолкнула меня, как бы приводя в чувство. - Пойдем пере-курим, и я в общих чертах расскажу о том, как была шпионкой.
   Затянувшись раз-другой, она начала свой рас-сказ:
   - Возле торгового центра мы расстались. Я вошла внутрь, Настя двинулась, как она сама подчеркнула, к институту. Я вы-ждала немного и пошла следом. Настя погуляла минут десять по улицам, затем вернулась к торговому центру. Здесь она осмотрелась, но меня не заметила. После чего лихо запрыгнула в отходивший троллейбус. Уже было ясно, что в институт она не пойдет. Что мне оставалось? На автостоянке я приметила смышленого водителя, которому объяснила доходчиво: хочу, мол, проследить за любовницей своего мужа, хорошо запла-чу, если мне не будут задавать лишних вопросов. Водитель, отрекомендовавшийся Пашей, сразу же согласился, и мы поехали за троллейбусом. Настя сошла возле гостиницы "Ракидон", прошла вглубь квартала и зашла в один из подъездов второй по счету девятиэтажки. Появилась она примерно через полчаса вместе с двумя довольно бро-скими на вид девицами. Одна из девиц несла большую черную сумку, похоже, не слишком тяжелую. Дождавшись троллейбуса, они доехали опять же до торгового центра, а оттуда пешком дошли до автостанции и встали в очередь к кассе. Я попросила Пашу незаметно узнать, куда они берут билеты. Он вскоре вернулся и сказал, что они купили три билета до Фурова на автобус, который отправляется через чет-верть часа.
   - Значит, Фуров? - пробормотал я. Вспомнилось вдруг, что Леня Бокай открыл там недавно магазин. В чужом-то городе. - Продолжай, милая...
   - Мы дождались отправления и поехали следом за автобусом. Они, все трое, сошли в центре Фурова и свернули в какую-то людную улочку, перед которой висел "кирпич". На несколько секунд Паша замешкался, но этого оказалось доста-точно, чтобы потерять их из виду. Я совершенно не представляла, что мне делать дальше. И тут Паша, кото-рый уже целиком взял мою сторону, предположил, что девицы, сделав свое дело, назад будут возвращаться тоже автобусом. Мы поехали на местную автостан-цию и посмотрели расписание. Оказалось, что это неплохая идея. Потому что днем автобусов на Белособорск совсем мало. В одиннадцать двадцать и в трина-дцать ноль пять, а после - только вечером. Я решила, что мне имеет смысл подождать. Мало ли какие собы-тия могут произойти? Хотела отпустить Пашу, но он сказал, что ему нравится это приключение. Короче, Настя появилась в половине первого одна и без сумки. Купила билет и села в автобус на тринадцать ноль пять. Мы не стали ждать его отправления и тут же помчались на полной скорости в Белособорск. Думаю, я опередила Настю примерно на полчаса. Это все, Слава. Коротко, как ты лю-бишь.
   Ну, вот и подтвердились мои худшие опасения! Две броские девушки, спутницы Насти, - несомненно, ее подельницы, а в черной сумке находится, допустим, тот самый предмет, за которым ведется большая охота - смертельно опасная для ее участников...
   - Во что она вляпалась, наша девуля?! - это у меня вырвался крик души.
   - Успокойся. - Клара ободряюще сжала мою ладонь. - Эмоциями делу не поможешь.
   - Должен же я выпустить пар!
   - Значит, задействуем вариант убежища, да, Слава?
   - Придется! Но сначала я заставлю ее сказать всю правду! Надо взять ее с поличным, перехватить на выходе из автобуса! Но это сугубо семейное дело. Ты со мной или предпочтешь остаться в стороне?
   - С тобой, милый, с тобой, и теперь уже до конца!
   - Спасибо за поддержку, дорогая, сейчас для меня она очень важна... Однако, пойдем!
   Через пять минут мы были на автостанции, весьма оживленной в любое время суток. Через Белособорск проходили многие междугородные маршруты, для ко-торых здесь предусматривалась промежуточная стоян-ка. Вот и сейчас у главной платформы уверенно урчал бордовый "Икарус", следовавший далеко на юг.
   Автобусам местных линий отводи-лись крайние платформы. С тыла к автовокзалу примыкал небольшой скверик со скамеечками, полускры-тыми кустами сирени и черемухи. На одной из них мы с Кларой и обосновались.
   Ждать пришлось недолго. Я еще не успел докурить очередную сигарету, как на кольце показался молочно-белый "пазик" из Фурова. Сделав широкий разворот, он оста-новился у самой крайней платформы.
   Я напряженно вглядывался в выходивших пасса-жиров.
   Ага, вот и она, наша красавица!
  
   25. БЕСЕДА ПО ДУШАМ
   - Настя! - сурово бросил я ей в спину.
   Она замерла на месте, затем медленно обернулась.
   - Ой, дядечка Слава! - Но ее улыбка была фаль-шивой насквозь, в глазах читался страх. - Вы гуляете, да? А где ваша Клара?
   - Нет, не гуляю! - рявкнул я. - Встречаю ваше величество! А моя Клара караулит скамейку, чтобы нам было где побеседовать без помех. Ну, как добралась, дорогая племянница? Как в Фурове с погодой?
   Она густо покраснела и потупилась.
   - Пойдем!
   Она повиновалась, как зомби.
   Я усадил ее в центре скамейки, мы с Кларой устроились по краям.
   - Послушай, девочка, - начал я прокурорским тоном, таким скрипучим, что самому сделалось неловко. А, с другой стороны, не цацкаться же мне было с этой плутовкой! - Так вот, мне все известно. Не скажу, что испытываю бурную радость по поводу этой своей осведомленности. Но, может, оно и к лучшему. Ради твоей бабушки и твоих родителей я вытащу тебя из бо-лота, в которое ты угодила, надо полагать, по своей неопытности. Но сначала ты должна рассказать мне все.
   Она вскинула на меня дерзкие глаза:
   - А чего рассказывать, раз вы все знаете?
   - Хочу уяснить меру твоей искренности! Говори, гово-ри, девочка, у нас очень мало времени.
   - Это вас не касается, - тихо, но твердо бросила она.
   Первая оторопь у нее прошла, и во всем ее облике я не замечал ни малейших следов раскаяния.
   - Как это не касается?! Твой отец - мой брат - находится под следствием, ему, быть может, грозит смертельная опасность, а для тебя это все - игрушки?!
   Она даже отшатнулась:
   - Какое следствие? Какой приговор? - переспро-сила прыгающими губами.
   - Настя, не прикидывайся невинной овечкой!
   - Дядечка Слава, но я и вправду вас не пони-маю! - взмолилась она.
   - Ах, она не понимает! Милый ангелочек! - Гнев овладел мной, и впервые в жизни я повысил на племянницу голос: - Почему ты не пошла в институт?! Кто живет в доме на Водопойной улице?! Кто те девицы, с которыми ты ездила в Фуров?! Что ты делала там?! Где сумка, которая была с вами?! Что находилось внутри?!
   С каждым моим вопросом она все ниже опускала голову, сжимая ладонями виски.
   - Я не понимаю! - в отчаянии воскликнула она.
   - Мне повторить?!
   - Я не понимаю, почему вы спрашиваете так!
   - Хорошо, спрошу иначе. С кем ты связалась, девочка?! Чьи поручения выполняешь?!
   - Чего-о? - Она изумленно уставилась на меня и вдруг принялась хохотать, выдавливая из себя через силу: - Дядечка Слава... дядечка Слава... - И, наконец, громко разрыдалась.
   - Клара, утри ей сопли! - бросил я.
   - Слава, я прошу тебя, успокойся сам, - она протянула Насте платочек и бережно погладила ее по плечу. - Не нужно криков, давайте поговорим спокойно.
   Я помолчал немного, наблюдая, как междугородный автобус выруливает от платформы.
   Настя глубоко выдохнула и выпрямилась на ска-мейке.
   - Хорошо, я расскажу...
   - Вот и умничка.
   - Значит, так... Одна моя хорошая подруга, ее зовут Альби-на, недавно подзалетела. Ну, вы понимаете...
   - Да уж как-нибудь, - у меня вдруг появилось ощущение, что, возможно, я возводил здание своих подозрений на зыбком песке.
   - Так вот. А отец у нее очень строгий. Просто беше-ный. Покалечить может, если чуть что не по его. А ма-маша - сама доктор и знает всех врачей в городе. То есть, делать аборт в Белособорске Альбине никак было нельзя. Мы с Людмилой ей помогали. Договорились в Фурове. Врач назначил как раз на тот день, когда у меня было первое собеседование. Но ведь надо было выручать подругу! Кроме нас с Люськой, ей больше не на кого было и надеяться. Короче, в институт я в тот раз не попала, а после уже не имело смысла.
   - Ладно, пусть так. Но зачем ты ездила в Фуров сегодня?
   - Понимаете... Сделали неудачно и возникли осложнения. Вот и пришлось ехать повторно. Но сегодня я должна была вернуться пораньше. А с Альбиной осталась Люд-ка. Доберутся как-нибудь потихоньку.
   - Что ты делала возле гостиницы вчера утром? - продолжал я свой допрос.
   - Договаривались с девчонками насчет поездки. В том доме Альбина живет. Я никак не ожидала встретить вас с папой, вот и перепугалась.
   - Что было в черной сумке?
   - Ну, дядечка Слава, какой же вы непонятливый... Простыня, тапочки, лимонад...
   Я бесцеремонно заглянул ей в глаза "рентгеновским" оком. Всевышний одарил нас, смертных, без-ошибочным инструментом - внутренним индикато-ром на малейшую фальшь собеседника, надо лишь без боязни доверять своей интуиции.
   И сейчас интуиция подсказывала мне, что племянница не лжет.
   И еще я почувствовал, что Клара солидарна со мной, что она тоже поверила Насте.
   Теперь уже и мне самому недавние подозрения казались нелепостью. Конечно, все произошедшее с Настей тоже выглядело какой-то фантасмагорией, но она, эта фантасмагория, по счастью, никак не пересекалась с тем триллером, в водоворот которого был втянут Алексей.
   Настя не отводила и не прятала глаз, и это тоже свидетельствовало в пользу ее искренности.
   Между тем, она сама перешла в наступление:
   - Я рассказала вам все, хотя это не только моя тайна, и вижу, что вы успокоились. А теперь, тоже честно, расскажите мне про папу, про то, что происходит с ним, и почему он уже давно не в своей тарелке?!
   - А ты сама разве на Луне живешь, дитя? - сдвинул я брови. - Неужели не слышала, хотя бы от своих подруг, про убийства сотрудников музея, в котором, между прочим, работает и твой отец? Да после таких событий любой человек на его месте, если только у него есть душа и сердце, наверняка, ощущал бы себя не в своей тарелке!
   - Если честно, то в последнее время у меня в голове одна только Альбина сидит, - призналась Настя. - Мы же с девчонками сначала хотели помирить ее с ее парнем, чтобы он признал будущего ребенка. Но не получилось, и тогда мы занялись поисками врача... Думаете, это легко, да еще в чужом городе?!
   - Ладно, племянница, внимай своему дяде, только с полным вниманием... - Не сгущая красок, но и не обходя острых углов, я коротко обрисовал ей ситуацию по состоянию на текущий момент.
   Настя слушала, затаив дыхание, а когда я закончил, то обрушила на нас с Кларой поток восклицаний, обращая загоревшийся взгляд то ко мне, то к ней:
   - Дядечка Слава, Кларочка, помогите, пожалуйста, па-пе, он ведь такой непрактичный! Но он порядочный и честный человек, и я знаю это! Я его так люблю, как и бабулю, как и маму, как и вас всех! Послушайте, а возьмите и меня в свою спасательную команду?! Я тоже хочу спасать па-пу! И даже имею на это право! Дочь я ему или не дочь?!
   - Может, и возьмем, - туманно пообещал я. - Но прежде давай проясним ситуацию с институтом до конца.
   - Ой, да по фигу мне этот институт!
   - Но ведь дома верят и ждут, что ты станешь студенткой! И ты сама, между прочим, всем своим поведением в кругу семьи поддерживала в них эту уверенность. Ты только представь, как велика будет степень их огорчения, как расстроиться твоя бабуля!
   - Я думала об этом, - вздохнула она.
   - Ну, и к какому выводу пришла?
   - Где-нибудь в районе тридцать первого августа я объявлю, что раздумала учиться в педагогическом, а намерена пойти работать, вот и все! - выпалила она.
   - Ладно, как черновой вариант сойдет, - вынужден был согласиться я. - Мы с Кларой выдавать тебя дома, конечно же, не будем, как считаешь, дорогая?
   - Это исключено! - поддержала меня Клара.
   - Тем не менее, насчет твоего будущего, племянница, мы еще побеседуем, - продолжал я. - Но позже, после того, как расчистятся эти авгиевы конюшни... Что же касается твоего желания спасать папу, то это дело реальное, и ты можешь приступить к нему хоть сегодня.
   - Ой, только скажите, что я должна сделать?!
   - Сейчас ты пойдешь домой, - не без командирской нотки в голосе отчеканил я. - Бабуле сообщи, что видела нас с Кларой в городе, и что мы обещали быть дома через два-три часа. Сама же передохни немного, пообедай, а затем отправляйся на дачу и займись там сельскохозяйственными работами. Запомни, девочка: чем регулярнее и усерднее ты будешь возделывать грядки, тем благостнее будет становиться на душе у твоего папы. От того же, какое у него будет настроение, сейчас зависит очень многое. Ты меня поняла?
   - Поняла, - вздохнула она. - Плохо, конеч-но, с этим институтом получилось.
   - Плохо - не то слово! Ну, да ладно! Кто старое помянет... А вообще, ты, Настена, не сердись, что мы тут на тебя полкана с цепи спустили. События еще только закручиваются, а нервы-то уже на пределе.
   - А знаете, что, дядечка Слава! - сощури-лась Настя. - По-настоящему, это вам надо было идти в педагогический!
   - Это почему же?
   - По призванию! Потому что вы - прирожденный моралист. Вам доставляет удовольствие читать другим нотации.
   - Эх, Настенька... Если бы от нотаций был хоть какой-нибудь прок, если бы люди могли учиться на ошибках других, человечество давно бы уже жило, как в раю!
   На этой ноте мы и расстались.
   Настя поспешила домой, а мы с Кларой двинулись к Офицерской улице, на которой располагалась редакция "Зеленого берега".
   Авось, и там что-нибудь прояснится...
  
   26. ТАЙНА ПАПОРОТНИКОВОЙ ГОРЫ
  
   Тихая и зеленая Офицерская улочка носила такое название еще с той поры, когда одно из зданий, вытянувшееся вдоль нее, - одноэтажное, но весьма высокое и просторное, - было известно как Дом офицеров.
   Вообще, в минувшие времена в самом Белособорске базировались две войсковые части, а в пригородном поселке Великополянском, расположенным за Старощанскими болотами, стоял вертолетный полк.
   Человек в военной форме встречался в городе буквально на каждом шагу.
   А уж в Доме офицеров, с его концертным залом, танцевальной площадкой, бильярдной и буфетом, от погон, большей частью лейтенантских и капитанских, рябило в глазах.
   Попасть на танцы в Дом офицеров для некоторых моих сверстников значило примерно то же, что посетить великосветский бал...
   Вот уже лет пятнадцать в Белособорске нет других военных, кроме отставников, вроде Василия Федоровича.
   Да и сам Дом офицеров давно утратил свой статус, став юридическим адресом для множества небольших фирм и фирмочек.
   Следуя разъяснениям, которые вчера дал Багрик, мы с Кларой подошли к боковому левому крыльцу, слева от которого на свежеоштукатуренной стене красовалась изумрудная вывеска с золотистой надписью: "Редакция газеты "Зеленый берег".
   Мне в моей жизни довелось побывать в самых разных редакциях, и я давно уже усвоил ту истину, что о финансовом положении того или иного издания вполне допустимо судить по его "предбаннику".
   Что ж, напрашивался вывод, как я и предполагал, что редакция газеты не испытывает нехватки в средствах. Крыльцо было облицовано мраморной плиткой, прочные стекла в крепкой двери отливали зеркальным блеском, а небольшой холл сохранил все приметы недавнего евроремонта.
   Навстречу нам шагнул коренастый охранник в пятнистом камуфляже.
   Вежливо, хотя и бесстрастно он объяснил, что в редакции никого нет, да, пожалуй, и не будет, и что Роза Владимировна никаких особых распоряжений на сегодня не передавала.
   Я переглянулся с Кларой. Получалось, что мое предложение госпожу издательшу не заинтересовало.
   К моему "товару" та отнеслась, как к пустышке.
   Хм, зачем же Вовка дал мне этот адрес?!
   Перехватин, между прочим, тоже отпал, как покупатель, хотя и по уважительной причине.
   Ладно, еще остаются Шашков и Алеев, и что-то мне подсказывало, что разговор с ним предстоит весьма серьезный.
   Мы с Кларой вышли на улицу.
   - Ну, что, домой? - предложил я. - У нас в запасе не так много времени, а ведь надо еще подготовиться к походу в гости.
   - А тебе не кажется, дорогой, что нам следовало бы поговорить с Алешей? - взглянула на меня Клара.
   - О Насте?! - ужаснулся я.
   - Нет-нет, ведь ты пока и сам не знаешь, что предпринять в ее отношении. Просто я подумала о том, что если мы не увидимся с Алешей сейчас, то встретимся, в лучшем случае, только завтра, а это слишком большой перерыв. К тому же, если честно, мне хочется узнать о его научном открытии до конца.
   - Ты права, дорогая! - кивнул я. - Дело стоит того, айда в парк!
   Уже через десять минут мы были на месте.
   Несмотря на понедельник, в парке было многолюдно, как и всегда в разгар лета.
   Но по дорожке, ведущей к Мосту оборотня, мы с Кларой двигались в гордом одиночестве.
   Очевидно, все посетители уже знали, что музей закрыт, а бронзовая статуя похищена.
   Однако еще издали я разглядел, что высокие парадные двери музея слегка приоткрыты, и повел свою спутницу прямиком к ним.
   Но едва мы начали подниматься на широкое крыльцо, как откуда-то изнутри прозвучал строгий женский голос:
   - Музей закрыт, читать не умеете?!
   - Простите, мы не в музей, нам нужен Алексей Сергеевич Голубев! - выпалил я скороговоркой, опасаясь, что двери закроются, и добавил: - Я его старший брат!
   - Да-а?.. - послышалось с той стороны.
   Затем дверь приоткрылась шире, и на крыльцо выплыла пожилая дородная вахтерша, чей благодушный облик никак не вязался со строгим голо-сом.
   - Уф, ну и духотища! - пожаловалась она. - Вот, проветрила немного... Так вы тот самый ленинградский брат? - Ее глаз-ки-пуговки перебегали с меня на Клару и обратно.
   - Да, вот в гости приехали... А где Алексей Сергее-вич?
   Она махнула рукой в сторону парка:
   - Где-то по территории ходит. Скоро уж должен вернуться, подождите здесь, если хотите.
   Дежурная явно была не прочь поболтать.
   Мне подумалось, что не помешает, пользуясь случаем, расспросить собеседницу о последних событиях и об обстановке в музее.
   - Извините, а как вас звать-величать?
   - Екатерина Игнатьевна.
   - Очень приятно! Я - Краснослав, а это Клара. А ведь вы, Екатерина Игнатьевна, отважная женщина. Гово-рят, тут по ночам привидения бродят?
   - Это точно, - кивнула дежурная. - Как только солнышко село - жди чудес! То в коридоре чьи-то ша-ги раздадутся, то вздохи послышатся за печкой. То буд-то кто-то рассмеется за спиной, а обернешься - нико-го нет, только как бы ветерок пробежит по лицу. Но са-мое жуткое, - она перешла на доверительный шепот, - это когда тебя шлепают по подошве. Приля-жешь в самый глухой час ночи на кушетку, только чуть-чуть сомлеешь - вдруг тебя кто-то тихонько так по по-дошве - шлеп! - и захихикает. И снова - тишина. Эх, Краснослав Сергеевич! Эх, Кларочка! Кто не понимает, те считают нашу работу тихой да спокойной. Вяжи, мол, носки внукам и не кашляй. А знали бы, сколько тут вахтеров умом тро-нулось! Придет на работу устраиваться какая-нибудь культурная дамочка: - "Ах, ах, бабушкины сказки! бабушки-ны сказки!" - а утром, глядь, валидол глотает, а еще че-рез неделю пишет заявление об уходе. Вот вам и спо-койная работа! Или еще: сидишь, вяжешь, а спицы будто кто так и подталкивает, так и подталкивает...
   - Но вас, я смотрю, все это не особенно пугает?
   - Да уж в обморок падать не стану, как некото-рые, - заявила она. - У меня всегда с собой святая во-да. - Она достала из кармана халата и показала мне ма-ленькую бутылочку. - Как только появится привиде-ние, надо побрызгать вокруг себя водой и быстро-быстро трижды проговорить: "Я на этом свете, ты - на том, ступай себе с миром в кромешную тьму, сгинь с моих глаз!", и оно тут же исчезнет. А еще надо носить на левом мизинце серебряное колечко, а на запястье, тоже левом, шерстяной ремешок, сплетенный из пряжи трех цветов, видите? - Она повертела перед моими глазами пухлой рукой. - Никакой призрак не посмеет приблизиться!
   - Чувствуется, опыта вам не занимать. А кроме вздохов и шагов? Своими глазами видели что-нибудь?
   - Всякое случалось, - важно кивнула она. - У по-тусторонней силы тоже ведь есть свои секреты. Она не появляется вдруг, ни с того ни с сего! Сначала морок напускает, когда ты даже пальцем не можешь шевель-нуть. Вот раз, помню, давно, правда, дело было, при-легла я на минуту на кушетку и вдруг чую какую-то сла-бость. Чьи-то шаги на лестнице, а я не могу ни повер-нуть головы, ни глаз открыть. Потом вдруг смотрю: надо мной склонилась графиня в белом, и глаза груст-ные-грустные, а за ней граф - в черной шляпе с пером, да такие поля у шляпы огромадные, что лица совсем не видать - сплошная чернота. Тут я взмолилась к госпо-ду богу: "Спаси и защити!" В тот же миг граф так вздох-нул, что у меня душа в пятки ушла, а после задрожал и растворился, как в тумане. Вот тогда-то меня добрые люди и надоумили насчет шерстяного ремешка. Как только я его сплела и стала носить, призраки ко мне бо-лее не приближались. Но иногда то край платья мельк-нет за колонной, то какая-то тень перебежит по верх-ней площадке, но чтобы близко подходили - такого больше не случалось. Боятся они шерстяного ремешка!
   - А серебряное кольцо зачем?
   - Это от оборотня.
   - Вы, стало быть, и его видели? Все же этот зверю-га, как говорят, очень опасен!
   Она просветленно улыбнулась:
   - Так-то оно так, да только нет у него такой силы, чтобы сюда войти! Правда, бродит он вокруг дворца. То в дверь поскребется, то зубами защелкает, то выть нач-нет, точь-в-точь, будто товарняк тормозит. Но хуже все-го, когда в окна начнет заглядывать. Я, правда, сама не видала, потому как знаю правило: сидеть надо к окнам спиной и ни в коем разе не оборачиваться. А вот но-венькие, хоть и учишь их, а бестолковые: чуть кто по-скребется в двери, они тотчас - к окну. А там - безобразная кроко-дилья морда, глаза горят, зубы, что твои колья, с языка слюна капает... Тьфу! Кто в обморок падал, а кто сразу же звонил на милицейский пост. Ну, наряд приезжал быстро, только оборотня уже - поминай, как звали! Милиция ругается: глупые тетки! Померещилось! Во сне привиделось! Поругаются так и уедут. А подежури-ли бы внутри вместе с нами, небось, не так бы запели!
   - Значит, оборотень в дверь зайти не может? - уточнил я.
   - Ни под каким видом! Так что я и не боюсь. Пусть себе скребется сколько хочет, а я знай вяжу. Меня этим не проймешь.
   - И часто он так скребется?
   - Да по-всякому. В иной год вообще все тихо-спо-койно. А то вдруг чуть не каждую ночь заявляется. И скребется, и скребется... Прямо всю душу выворачи-вает!
   - Должно быть, у этого оборотня большие ког-ти? - спросил я.
   - Не то слово, милый! Не меньше серпа! Каждый!
   - Но что-то на дверях не видать глубоких цара-пин... Да и неглубоких, вроде бы, тоже нет...
   Она задумалась ненадолго.
   - Да ведь это нечистая сила! Она следов не остав-ляет.
   - Почему же Галина Андреевна пострадала?
   - А серебряного колечка на мизинце не носила! - выдохнула наша собеседница. - Я ей столько раз советовала, а она только плечами пожимала. А послушала бы, может, и посейчас жила бы.
   Чувствовалось, что у бойкой дежурной на все есть готовые ответы, правда, не всегда укладывающиеся в рамки здравого смысла.
   Клара глазами показала мне на часы: дескать, время-то идет!
   Попрощавшись со словоохотливой дежурной, мы прошли вдоль фасада до конца и, обогнув полосу кустов, вышли на лужайку, где увидели Алешку, который с сосредоточенным видом расхаживал взад-вперед.
   Он тоже увидел нас и радостно воскликнул:
   - Хорошо, что вы пришли! Я сделал, кажется, важное открытие по делу о краже скульптуры. Подойдите-ка сюда! Взгляните!
   Он задрал голову вверх, к могучей ветви кряжистого дуба, что вытянулась над пьедесталом исчезнувшей Дианы.
   - Смотрите! - он с победным видом вытя-нул руку, указывая куда-то в крону дерева.
   Я пригляделся, но ничего особенного не различил.
   Клара, похоже, тоже терялась в догадках.
   - Эх вы, сыщики! - хмыкнул Алексей. - Полоску содранной коры видите?
   И в самом деле, на ветви чуть заметно выделялся узкий и светлый, как бы вдавленный полукруг.
   - Точно такой же след есть во-он на том дереве. - С высоты Папоротниковой горы брат указал на старую иву, склонившуюся над Ракидоном. - Только полукруг там с дальней от нас стороны ветви. Понимаете, что это значит?
   - Не гневайтесь, о господин, что тупоголовому ра-бу недоступны ваши высокие мысли! Ладно, Алешка, колись без долгих предисловий!
   - Ну, слушайте! - он сиял как медный таз. - Между двумя этими деревьями был натянут трос, оставивший полукруги на коре. И по этому тросу, как по канат-ной дороге, грабители легко доставили к воде подве-шенную через ролик скульптуру. То есть вывезли ее на лодке. Вот почему на лужайке нет никаких следов. Да-же трава почти не помята!
   - Но как они оторвали ее от плиты?
   - Домкратом, с помощью специальных клиньев!
   - Так ты скажи об этом следователю Цинюку!
   - Обязательно скажу!
   - А газету, которую я дал тебе утром, ты, надеюсь, посмотрел?
   - Да, спасибо тебе за нее! - кивнул он. - Снимок, правда, не очень качественный, но я уверен, что это тот же самый зверь, которого я видел в музее!
   - На твое счастье, теперь появилась целая группа свидетелей, которая поддержит твою версию, пусть и косвенно. И об этом ты тоже скажи своему Цинюку.
   - Да он, наверное, и сам уже знает.
   - А ты все равно скажи!
   - Интересно, как там дела у Насти? - задумался вдруг он. - Пора бы ей уже пройти собеседование, как думаешь?
   - Алеша, а в чем все-таки заключается ваше главное открытие? - нежным голоском проворковала моя умница, избавляя меня от необходимости лишний раз солгать. - Вчера, к сожалению, нам пришлось оборвать разговор...
   - Напомните, на чем мы остановились? - сощурился он.
   - Вы сказали, Алеша, что вас осенила догадка о возможном местоположении капища Речного Зверя...
   - Да! - он энергично огляделся по сторонам. - Так вот! Мы с вами находимся на вершине Папоротниковой горы. Правда, в былинные времена гора была несколько выше. Все же граф Половецкий, устраивая фундамент, вынужден был снести макушку, чтобы получить достаточно просторную и плоскую площадку для застройки. Но речь идет о незначительном перепаде высот. В эпоху язычества Папоротниковая гора имела примерно такую же конфигурацию, что и сегодня, но только, полагаю, все деревья на ней были срублены, чтобы не застилать вида на остров Речного Зверя.
   Он перевел дыхание и продолжал:
   - Грунт у нас под ногами буквально нашпигован предметами быта, которые теряли или оставляли здесь многие поколения паломников. Но где же располагался храм, в котором они поклонялись древнему божеству? На острове? Быть такого не может, поскольку остров сам являлся объектом поклонения, притом он сложен из столь твердого гранита, что не поддается никакого ручному инструменту. Так где же находился храм?! - Алексей обвел нас загоревшимся взором: - Наконец-то, я понял! Капище, скорее всего, у нас под ногами, внутри Папоротниковой горы!
   - Алешка, но ведь тогда где-то в горе должен быть и вход в этот храм, - заметил я.
   - Я внимательно обследовал каждый квадратный сантиметр горы, - ответил Алексей, - но никакого потайного хода так и не обнаружил. Но это не означает, что его нет вообще. Вход в капище либо заложен камнями и замаскирован так давно, что уже скрылся под последующими наслоениями почвы, либо... - он замолчал.
   - Ну?!
   - Либо он находился на верхушке горы и сейчас попросту закупорен зданием дворца!
   - Если так, то граф Половецкий должен был знать об этом.
   - Вовсе не обязательно! Ведь жрецы культа Речного Зверя, подвергшись гонениям, могли попросту завалить этот вход-колодец камнями и землей на полную глубину! Ах, если бы я располагал прибором ультразвуковой диагностики! Тогда установить наличие подземной полости было бы совсем несложно!
   - А ты обратись к спонсору, брат, к Карманову! Может, он раскошелится на такой прибор или, по крайней мере, возьмет его в каком-нибудь НИИ в аренду.
   - Я уже говорил с ним на эту тему, и он обещал помочь. Вот, жду его возвращения... - Алешка посмотрел на часы. - Ладно, с завтрашнего дня я буду занят организацией похорон директора, поэтому договорился со своими, что сегодня уйду пораньше, надо поработать на даче.
   - Дело полезное, - согласился я. - Всей душой был бы рад составить тебе компанию, но, увы... Так что не серчай, братан, попаши пока на пару с дочкой.
   - С Настей, что ли?!
   - У тебя есть другая дочь?
   - Да ее, кроме как шашлыком, на дачу ничем не заманишь!
   - Не возводи напраслину на родную дочку, папа-ша! Держу пари, что с нынешнего дня и до окончания сезона во всей округе не сыщется более трудолюбивой огородницы!
   Алешка хмыкнул.
   - Ты же сам вечно твердишь, что чудес не бывает!
   - Чудеса, братан, нужно умело организовывать!
   - Погляжу я сегодня на огородницу!
   - Вот-вот, погляди!
   - Ладно, тогда я побегу прямо сейчас, только прихвачу кое-какие железки.
   Мы простились с Алешкой, и я собирался уже вести Клару к выходу, но она захотела еще раз полюбоваться с высоты видом на остров Речного Зверя.
   Мы пересекли лужайку и оказались на смотровой площадке.
  
   27. ЧЕЛЮСТИ
  
   Подножье Папоротниковой горы плавно переходило в пологий берег, имевший статус паркового пляжа.
   Сейчас там нежилось на солнышке несколько десятков любителей летнего отдыха у воды.
   С нашей площадки было хорошо видно, как по водной глади, почти зеркальной в этот тихий час, скользят лодки и катамараны. То здесь, то там мелькали головы пловцов. На переднем плане начинающие ныряльщики с визгом и криками прыгали вниз, - кто солдатиком, кто ласточкой, - используя в качестве трамплина ветви старой ивы, что стелилась почти горизонтально.
   Более опытные ныряльщики, притом, склонные к экстриму, прыгали в воду с "морды" Речного Зверя - с площадки, за которой остров круто обрывался вниз.
   Таковых сегодня было совсем немного: трое или четверо молодых мужчин.
   Некоторое время Клара заворожено наблюдали за их полетами.
   - Такое впечатление, что они прыгают прямо на камни, - заметила, наконец.
   - Это оптический обман, - пояснил я. - На самом деле, камни находятся в стороне, да и глубина там приличная. Вообще считается, что там, где сейчас ныряют эти мужики, самое глубокое место в реке.
   Один из ныряльщиков, длинный и не-складный, прыгал как-то неуклюже, шлепаясь о воду то спиной, то согнутыми коленками. Другой - плот-ный, несколько тяжеловатый - входил в воду почти без всплеска, как гвоздь, достигая, вероятно, самого дна, потому что всплывал затем с заметной задержкой.
   - Дорогой, а ты сам прыгал оттуда? - повернулась ко мне Клара.
   - Нет, - признался я. - Да и вообще, после восьмого класса я больше ни разу не купался в парке.
   - Почему-у?
   - Вот на этом самом водном пятачке, между старой ивой и островом, погибли двое моих одноклассников.
   - О боже! Как же это случилось?!
   - Первым погиб Саша Сонников - был у нас такой неприметный, тихий паренек. В тот день тут купалась почти вся мальчишеская половина нашего класса. Один за другим мы дружно прыгали вот с этой самой ивы и плескались в воде до посинения. Затем часть ребят отправилась по домам, и я в их числе. А Саша остался. И вот, уже после нашего ухода, он снова прыгнул с ивы и напоролся на сук от притопленной коряги, длинный и острый, который как пика пронзил его насквозь. Он умер под водой, даже и не вынырнув. Это была первая смерть знакомого мне ровесника.
   Клара покачала головой:
   - Какой кошмар! Значит, любой из вас мог напороться на ту корягу?
   - Каждый из нас прыгал в тот день десяток раз, не меньше, но жребий выпал именно Сонникову.
   - Откуда же она взялась, эта коряга? Как оказалась вблизи пляжа?
   - Очевидно, приплыла со стороны Старощанских болот. Вообще-то, река у нас тихая и чистая. Но нет-нет, да и проплывет по ней корявое, с запахом тины бревно, твердое, будто железное. Хорошо еще, если оно плывет по поверхности и видится еще издали. Бывают, однако, и топляки, встреча с которыми может закончиться очень скверно...
   Клара погладила меня по плечу:
   - Представляю, что тебе пришлось пережить... А кто второй? Ему тоже выпал нелепый жребий?
   - Помнишь, я рассказывал тебе о нашей "хмель-ной компании"?
   - Стоп, кажется, я догадываюсь... Вас было пяте-ро. Ты и Багрик - это двое. То-варищ полковник, голос которого доносился до меня из темноты сада, - это тре-тий. Алеев, он же Алый-Малый, с которым ты познакомишь меня сегодня, - четвертый. Пожалуй, меньше всего ты рассказывал мне о пятом. О Загвоздкине, у которого был талант ве-ликого комика. Это Загвоздкин, да, Дима?
   - Да. Саша Загвоздкин. Только топляк здесь ни при чем. Его убили. С неимоверной жестокостью. В восьмом классе. В самом конце зимы.
   - Такого весельчака?! За что?!
   - Сие до сих пор есть тайна, покрытая мраком. Но некоторые обстоятельства этого дела известны. В тот вечер Сашка возвращался домой из кино. Время было детское - восемь вечера, но прохожих почти не встре-чалось: зима в том году выдалась лютая. Жил Саша вместе с родителями на улице Мокрой. Сейчас на этом месте торговый центр, а в ту пору там ветвился ла-биринт кривых, почти не освещенных улочек, застро-енных неказистыми домишками с удобствами во дворе. Обитатели этого "шанхая" хорошо знали друг друга, и вообще в этом закутке никаких серьезных происшествий не случалось. От кинотеатра до родного очага идти Сашке было едва ли две сотни метров...
   Воспоминания лавиной обрушились на меня:
   - Когда он уже подошел к калитке, во двор вы-шел по надобности его отец - довольно известная в городе личность, заведующий мясным павильоном на Большом базаре. По тем време-нам - фигура! Отцу показалось, что Саша не один. Но если у сына и был собеседник, то разглядеть его отец не мог, ибо единственный фонарь на перекрестке не горел. Сделав во дворе свои дела, отец с удивлением обнаружил, что сын по-прежнему бесе-дует с кем-то у калитки. "Сашка, такой-сякой! - рявк-нул отец. - Ну-ка, марш в дом, пока уши не отморозил!" - "Сейчас иду, батя! - весело ответил тот. - Вот только анекдот закончу". - "Ну, смотри же, ужин ос-тывает..." - проворчал отец, у которого, в отличие от Саши, был нелюдимый и замкнутый характер. Дома отец занялся какими-то бумагами, а когда спохватился, то понял, что уже прошло сорок минут, а Сашки все нет и нет. Рассвирепев, он накинул ватник и бросился к калит-ке, но там никого не было. Отец, хоть и разозлился еще пуще, но не встревожился, потому что Саша мог зайти к одному из друзей по соседству, а таких у него было пруд пруди. Словом, тревогу забили только через несколько часов.
   - Погоди, но твой друг разговаривал, очевидно, с кем-то, кого очень хорошо знал?
   - Не факт. Саша был весьма контактным пареньком, и мог "зацепиться языком" даже с незнакомцем. Хотя вряд ли стал бы делать это перед ужином. Аппетит у него всегда был прекрасным.
   - Но как же он переместился от калитки собственного дома сюда, в парк, да еще зимой?!
   - Последним человеком, кто видел Сашу живым, была кондук-торша одного из маршрутных автобусов, которые курсировали тогда до парка. В ту пору гостиницы "Ракидон" не существо-вало даже в проекте. И вообще прилегающая к парку местность с тем самым "татарским" кладбищем была глухой городской окраиной. Небольшой обитаемый анклав на улице Водопойной был типичным рабочим предместьем, где с наступлением темноты крепко запирали двери и ложились спать. В вечерние часы да еще зимой автобус приезжал на кольцо у парка практически пустым. По этой причине кондукторша обратила особое внимание на двух парней, которые, как она припоминала, поднялись в салон с задней площадки еще в центре города. Расположились они тоже на заднем сиденье, в самом углу. Один из парней сидел ровно, надвинув на глаза дорогую лисью шапку, вто-рой спал всю дорогу, закутав лицо шарфом и привалившись лбом к поручню. Да и свет в салоне был неяркий. К удивлению кондукторши, оба доехали в единственном числе до кольца, а она-то хорошо знала всех, кто живет по Водопойной либо служит в парке. Этих парней она видела впервые. На конечной остановке парень в лисьей шапке пота-щил своего квелого спутника к выходу. "Что это с ним?" - не побоялась спросить кондукторша, ободренная присутствием водителя-амбала. "Поддал лишку, - был ответ. - Ничего, храпанет ми-нут шестьсот, будет как огурчик. Айда же, друг!" Кондукторша хотела полюбопытствовать, где же они будут отдыхать на таком морозе и чей он сам, этот парень в дорогой шапке, но тот вдруг зыркнул на нее так грозно, что бедная женщина, по ее собственным словам, чуть не обмер-ла со страха. Тем не менее, какое-то время она смотрела вслед странной паре. Парень в лисьей шапке вел своего якобы пьяного спутника к дальнему лазу в парк. Обеспокоенная кондукторша обернулась к водителю, а тем вре-менем загадочные пассажиры куда-то исчезли...
   - Сашины следы отыскались лишь на рассвете, когда дежурная по музею, выйдя на крыльцо, увидела посреди реки, перед островом, какой-то темный нарост. Приглядевшись, она с ужасом поняла, что это верхняя часть вмерзшего в лед человека, и тут же вызвала милицию.
   - Это и был твой друг? - с содроганием уточнила Клара.
   - Увы! Ходили слухи, что ему что-то впрыснули и вез-ли до парка в полуобморочном состоянии. А затем через пролом в заборе провели по всему зимнему парку к Папоротниковой горе и затолкали в прорубь, подождав, пока лед схватится. Он еще жил какое-то время. Дежурная говорила, что слышала протяжные крики, но посчитала, что в парк забрались пьяные, и побоялась выходить.
   - Значит, Саша замерз во льду?
   - Да, но перед этим ему разорвали горло такими же железными когтями, чтои Галине Андреевне.
   - Как все это ужасно!
   - Вообще, в тот период, на первом этапе строительства комбината, в городе резко возросло число криминальных преступлений. Я уже забыл о многих из них, но гибель Саши Загвоздкина отложилась в памяти навсегда. Порой мне кажется, что это произошло только вчера.
   - Скажи, а твой полковник... Он ведь мог за-глянуть в это старое дело.
   - Он и заглядывал. Но не нашел никаких ниточек.
   - Жаль... Мне очень жаль, Слава!
   - И Сонникова, и Загвоздкина звали одинаково - Александр. А были они совершенно разными. Смерть Сонникова хотя и потрясла меня в первый момент, но все же не задела основ моей наивной философии. О том, что все люди смертны, я начал догадываться задолго до этого случая. Постепенно сложилось ощущение, что Сонников, незаметный паренек, просто переехал в другой город. Иное дело - смерть Саши Загвоздкина. Прежде я верил, что есть избранные, талантливые люди, которых провидение ведет по жизни, храня их до срока от вся-ческих невзгод. Нить их судьбы прядется, дескать, где-то там, в высших сферах. С ними ничего не может случиться, пока они в полной мере не реализуют свой талант. Но оказалось, что все это миф, самооб-ман, горсть сухого песка. Перед беспощадной старухой с косой все равны...
   Какое-то время мы молчали, наблюдая за ныряльщиками, которые по-прежнему прыгали с отвесного обрыва острова.
   - Ну, что, дорогая? - нарушил я затянувшуюся паузу. - Пойдем?
   - Да, милый, пора! Лично мне хотелось бы появиться в гостях, особенно перед твоей Наташей, при полном параде! Да и твоего толстокожего Алого не мешало бы покорить своим обаянием!
   Мы уже сделали полшага в сторону и тут...
   Один из ныряльщиков, тот самый, коренастый, что прыгал глубже других, поя-вился над водной поверхностью почти по пояс, будто выталки-ваемый снизу какой-то мощной силой. Широко от-крыв рот, он набрал в себя побольше возду-ха и заорал так, что его услыхали, полагаю, даже на центральной аллее:
   - Челюсти! Челюсти!
   Затем он прокричал еще что-то, чего я разобрать не мог.
   Его приятели подхватили его под руки с обеих сторон и, отчаянно молотя ногами, принялись "буксировать" к берегу.
   А он все кричал, вернее, стонал на какой-то пронзительной ноте:
   - Челюсти... Челюсти...
   Все пловцы, находившиеся в тот момент в реке, энергично, скорее, даже панически, устремились к берегу. Сюда же направились все лодки и катамараны. Мальчишки, оседлавшие ветви ивы, спешно продвигались к лужайке. Гулявшие по дорожкам замерли на своих местах, обратив недоуменные взоры к реке.
   Вот кричавшего ныряльщика подтянули к берегу и выволокли на траву...
   Нижняя часть его правой ноги была залита кровью, а ступня, казалось, висела на одних сухожилиях.
   Вокруг начала собираться толпа, разбухавшая с каждой минутой. Некоторые на ходу доставали мобильники, соби-раясь, очевидно, вызвать "Скорую". Кстати говоря, одна из машин с красным крестом обычно дежурила у центрального входа.
   И точно, вскоре в той стороне послышался вой сире-ны. Еще немного, и медицинский "уазик" подлетел через расступившуюся толпу к несчастному.
   Крики пострадавшего стихли - очевидно, ему сделали обезболивающий укол. Хлопнули двер-цы, снова завыла сирена, и машина помчалась в обратном направлении.
   Тут же толпа начала быстро рассасываться, люди двигались к выходу из парка, обсуждая на все лады ужасное происшествие.
   Парк пустел буквально на глазах.
   - Похоже, Багрика снова ожидает бессонная ночь, - предположил я.
   - Не удивлюсь, если окажется, что несчастный ныряльщик приехал из Питера, - высказала неожиданную версию Клара.
  
   28. "ДОМ СОЦИАЛИЗМА"
  
   В своем "выходном" бирюзовом платье Клара вполне соответствовала стилю элегантно-утонченной представительницы мегаполиса. За то непродолжительное время, что еще оставалось у нас на сборы, она успела соорудить подобающую случаю прическу и навести макияж. Не слишком пышный, но со вкусом подобранный букет гладиолусов, который мы купили по дороге, еще нагляднее подчеркивал праздничность ее облика.
   Я тоже постарался быть на высоте положения, облачившись в свет-лый и легкий летний костюм.
   К дому, в котором нас ждали, мы прибыли всего с десятиминутным опозданием.
   Само здание стоило, пожалуй, того, чтобы рассказать о нем чуть подробнее.
   Лишь немногие из жилых строений в наших российских городах, особенно в таких небольших, как Белособорск, удостаиваются чести носить собственные имена.
   Дом, где обитали Шашков и Наташа Оленева, занимал вместе с двором и гаражами отдельный квартал в центре города и до сих пор именовался в народе "Домом социализма".
   Вырос он еще в далекие тридцатые, в эпоху индуст-риализации, и призван был фактом своего существова-ния пропагандировать новый образ жизни. Шести-этажный, на четыре подъезда, с башенками, балкона-ми и небольшим шпилем, с гипсовыми скульптурами шахтера, колхозницы, летчика и спортсменки по уг-лам, с невиданным чудом техники - лифтами, он вос-принимался в том одно- и двухэтажном Белособорске как небоскреб-дворец. Еще больше чудес заключала внутренняя планировка дома: четырехметровые потол-ки, огромные кухни, квартиры на пять-шесть комнат, располагавшихся в двух уровнях! К дому прилегал обширный двор, в котором для каждой семьи был выстроен аккуратный кирпичный сарай с погребом. Детская площад-ка уравновешивалась отдельным тенистым уголком со скамеечками для пенсионеров. Все это великолепие было обнесено ре-шетчатой металлической оградой с гранитными стол-бами, вдоль которой с наружной стороны по всему пе-риметру выложили пиленым разноцветным камнем узорчатую мостовую.
   Но самое главное чудо заключа-лось в том, что квартиры в этом доме получили простые люди: ударни-ки труда, стахановцы, многодетные семьи... И - ника-ких коммуналок! В каждую квартиру вселилась только одна семья! Вот тогда-то новостройку назвали "Домом социализма", и это название прижилось.
   Предполагалось, что такие же "дома социализма" станут расти в Белособорске как грибы.
   Увы, чуда не произошло. Построить такие же роскошные хоромы для всех почему-то не получалось. Дом-первенец так и остался в нашем городе единственным экспериментальным образцом. Но, вместе с тем, по уровню удобства и комфорта для жильцов к нему не приблизилось ни одно из зданий, построенных на протяжении мно-гих последующих десятилетий. Такой вот парадокс.
   Может, когда-то в этом доме и вправду обитали исключительно многодетные рабочие семьи, спорить не буду. Но уже в пору моего детства в нем обосновались партийные, совет-ские и профсоюзные отцы города. Исключение состав-ляли две-три квартиры, одну из которых занимала се-мья олимпийского призера Прокофия Цветко. Уже то-гда во дворе появились отапливаемые гаражи, вдоль аккуратных дорожек запестрели пышные клумбы, за которыми ухаживал штатный садовник-озеленитель, а у ворот поставили застекленную будку, где круглосу-точно дежурил милиционер.
   В "Доме социализма" получил квартиру и Наташин отец, занимавший важный партийный пост. (Он умер в начале 90-х, на старте "дикой" приватизации, какой-то странной смертью, вызвавшей глухие криво-толки.) В школьные годы, по большим праздникам, мы нередко собирались у На-таши всем классом. Но с той поры, точнее, после замужества Наташи я не бывал здесь ни разу, хотя мы нет-нет да и встречались у других общих знакомых.
   Застекленная будка сохранилась, только теперь в ней дежурил не милиционер, а коротко стриженый амбал в черной униформе с нашивкой на рукаве. Он вопросительно вскинул было брови, но тут с балкона третьего этажа раздался несколько повизгивающий крик Шашкова:
   - Боря, пропусти! Это к нам!
   Мы прошли через двор, напоминавший одновре-менно миниатюрный вариант Диснейленда, ухожен-ный уголок городского сквера и авторемонтную мас-терскую. На задворках слонялся еще один охранник в униформе, проводивший нас цепким взглядом.
   Шашков оказал нам особую честь, выйдя для встречи на лестничную площадку.
   На нем был темно-серый с серебряной нитью летний костюм и оранжевый галстук, оттенявший его рыжеватую шеве-люру.
   - Приветствую дорогих гостей! Все нормально?! Кларочка, вы само оча-рование! Проходите! Алый уже здесь. Интересуется...
   Мы вошли в прихожую, вполне подходящую для проведения соревнований по мини-футболу. Освещен-ность, однако, оставляла желать лучшего - может, не без умысла. Ибо когда в дальнем конце появилась Наташа в строгом и дорогом платье цвета морской волны, мне показалось, что последний звонок на выпускном вечере прозвучал все-го несколько минут назад.
   Я вручил Наташе цветы и поцеловал ей ручку.
   От меня не укрылось, что они с Кларой обменялись колючими взглядами. Но лица обеих излучали при этом высшую степень приветливой улыбки. Меня всегда поражало, насколько естественно проявляется это сочетание у женщин.
   - Вы тльк псматрит на этг стличн деятеля! - про-звучала из глубины квартиры знакомая скороговорка Алого. Он так и не избавился от своей еще детской привычки заглатывать окончания слов и глас-ные.
   А вот и он сам появился в дверном проеме. Быв-ший гимнаст, ловкий драчун и стройный Аполлон, он пре-вратился в тучного бегемота. Его белая безрукавка от-крывала бицепсы размером с ляжку нормального чело-века. Некогда буйная льняная шевелюра уступила место полированной лысине. Тем не менее, в нем по-прежнему чувствовалась колоссальная физическая мощь. Думаю, он и сейчас уложил бы быка одной левой.
   Мы обнялись и троекратно как бы облобызались, после чего я представил ему Клару.
   - А вы не одну милашку заткнули бы за по-яс в нашенских краях! - не мудрствуя лукаво, воскликнул он. Делать утон-ченные комплименты дамам он так и не научился.
   Тут же Алый познакомил нас со своей женой Ири-ной - увядающей молчаливой шатенкой, о которой трудно было сказать что-либо определенное.
   Хозяева пригласили всех в гостиную, где я еще раз подивился резервам, заложенным проектировщиками в это здание.
   Потолка в привычном смысле слова здесь не было. Вернее, в нем был вырезан огромный круг, позволявший видеть потолок верхнего - четвертого - этажа, с которого свешивалась роскошная люстра. По окруж-ности "дыры" тянулись лакированные деревянные пе-рила. Получились не то антресоли, не то хоры. Допол-нительный объем воздуха над головой изменял саму ат-мосферу помещения, придавая ему парадность и масштабность. Помнится, в былые времена этого круга не существовало. Очевидно, Шашков провел эту переделку через свое ведомство.
   - Прошу извинить меня как хозяйку, если что-то не так, - произнесла Наташа. - Я не смогла проследить за приготовлениями, потому как вернулась из больницы четверть часа назад. У нас была срочная внеплановая операция.
   - Вот эти изящные золотые ручки только что спасли чью-то жизнь! - воскликнул Шашков, поочередно поднося руки жены к своим губам.
   - Скорее, здоровье, чем жизнь, - уточнила Наташа, отнимая руки. - Привезли мужчину из парка с очень серьезной травмой.
   - Из парка?! - встрепенулся я. - Это не тот ли мужчина, у которого оторвана ступня? Мы с Кларой были свидетелями это ужасного происшествия. Несчастный кричал, что на него под водой напал крокодил.
   - Речной Зверь, - поправила Клара.
   - Не берусь судить об этом, но ступню ему мы спасли, - ответила Наташа. - Думаю, еще будет танцевать, хотя и не скоро.
   - Бедолаге здорово повезло, что он попал именно под твой скальпель, моя радость! - напыщенно заявил Шашков.
   Мне показалось, что Ирина - жена Алого близка к обмороку. Очевидно, она была из породы тех женщин, которым становится дурно от подобного рода разговоров.
   Наташа нахмурилась:
   - Пожалуй, довольно об этом! - она как бы закрыла "больничную" тему. - Эдик, приглашай гостей к столу!
   - Садитесь, кому где удобно! - объявил Эдуард. - Вздрогнем по маленькой после тяжелого трудового дня, а там можно обсудить и кое-какие проблемы...
   Хозяева определенно решили щегольнуть хлебо-сольством.
   Большой круглый стол был уставлен салат-ницами, блюдами и тарелками с закуской.
   Оказалось, что на кухне есть обслуга.
   Подали по-добие барбекю. Напитки, разумеется, были самые ка-чественные.
   После трех-четырех тостов обстановка за столом стала раскованнее.
   В какой-то момент Эдик, извинившись перед дамами, предложил сильному полу перекурить.
   Мы прошли на просторную застекленную лоджию, смотревшую во двор. Обставлена она была с той же роскошью, что и другие комна-ты. Глубокие кресла, кушетка, плотные гар-дины, палас на полу и всевозможная электробытовая техника, включая кондиционер, превращали ее в уют-ный уголок для конфиденциальных бесед.
   Шашков поставил на журнальный столик пепель-ницу в форме китайского дракона, бросил рядом пачку "Мальборо" и зажигалку.
   Молчание длилось недолго.
   - Послушай, Славка, эта запись у тебя с собой? - Алый по своей привычке сразу же взял быка за рога.
   Я не остался в долгу и повел свою игру:
   - Прежде чем отвечать на подобные вопросы, я хотел бы кое-что уточнить.
   - Ну, уточняй, парень! - разрешил Алый.
   - Лично я, мужики, фактически оторвался от Белособорска и, по сути, являюсь здесь чужаком. Ну, а вы-то чего не поделили с Дрючком, нашим бывшим общим другом?! Чего катите на него бочку?
   Они переглянулись.
   - Он отверг нашу дружбу, - ответил Шашков. - Мы ему советовали по-доброму: пусть каждый занимается своей епархией, но если интересы пересекаются, то надо искать компромисс.
   - Например?
   - Например, кто-то завладел собственностью, а мы его не любим. Значит, надо сообща выдавливать его отсюда. Власть в городе должна быть прочной! А Дрючок начал что-то заливать насчет законности. Словом, разговора не получилось, как и альянса. Мы ему сказали, опять же по-хорошему: уйди спокойно, парень, переведись в другой город, мы тебе даже поможем. Но он снова полез на рожон! Думает, что его спасет поддержка наверху! Да ни хрена она его не спасет! С твоей пленкой мы живо переломает ему хребет!
   - Так у вас весь расчет на пленку? - удивился я. - Тогда вы просто слабаки!
   - Мы слабаки?! - Алый выпрямился в кресле, пере-дернув могучими плечами.
   - Да, вы! - повторил я. -Не можете свалить Дрючка сами, вот и хватаетесь за любую возможность со стороны.
   - Слушай, парень... - Алеев задышал тяжелее. - Дрючком по-настоящему мы еще не занимались. По-нял? Хлопнем - мокрого места не останется! Просто сейчас есть дела поважнее. Но уж коли существует ком-промат такого калибра, как у тебя, то зачем огород городить? Шарахнем по мудиле прямой наводкой, одни клочья полетят! Легитимно!
   - Что-то туго верится, - хмыкнул я. - Пульнете моим зарядом в белый свет как в копеечку, а Вовке хоть бы хны... Меткий выстрел надо готовить, мужики! С подключением прессы! Вот вы скажите мне по-честному, кто заправляет газетой "Зеленый берег"?
   - Да по фигу все эти газеты! - брезгливо поморщился Алый. - У нас здесь не Москва и не Питер. Дай нам пленку, а уж распорядиться ею мы сумеем, не волнуйся на этот счет!
   - Хорошо, предположим, я передам вам эту запись, хотя бы даже прямо сейчас. А что взамен?
   - Славка, неужели ты не сообразил, что твоего братана хотят сделать крайним лишь с подачи Дрючка?! - всей массой подался ко мне Алый. - У этого гребаного полковника на столе уже четыре нераскрытых убийства, и сейчас он хватается за соломинку! Ради спасения своей шкуры он повесит всё на твоего доцента, даже не сомневайся! Помоги нам свалить этого неблагодарного мента, и от твоего Алешки сразу же отстанут. Вот в чем твой интерес и твоя прямая выгода!
   Я расхохотался в ответ, стараясь, однако, соблюсти меру:
   - Ох, и ловкие вы ребята! Представляю, скольких простаков вы обвели вокруг пальца задаром! Но почему вы решили, что и я - простак?! Предлагаете мне натуральный обмен?! Но ведь я могу выбрать лучший вариант. Коли уж мой Алешка зависим от Дрючка, как вы утверждаете, то я и пойду к Дрючку и предложу ему купить эту пленочку самому. Оно и быстрее получится. Да и без посредников, вроде вас, обойдусь.
   Алый пыхнул, не найдя что ответить.
   - Ну что? - примирительно возвестил Эдик. - Еще по рюмашечке? - Кажется, он был чрезвычайно до-волен осечкой излишне прямолинейнего компаньона.
   Прозвучал ни к чему не обязывающий тост за крепкую мужскую дружбу. Мы выпили и закусили.
   - Слава, если мне не изменяет память, твоя мама - ветеран труда? - как ни в чем не бывало поинтересовался Эдик.
   - Верно.
   Шашков повернулся к Алееву:
   - Геннадий, мы ведь скоро сдаем девятиэтажку возле парка. Родные Славы до сих пор ютятся в старой тесной квартирке. Мать у него - ветеран труда, награждена медалью и почетными грамотами, брат - видный научный работ-ник, имеет печатные труды. Ему, то есть брату, и до ра-боты будет совсем близко добираться. Как ты счита-ешь, не должны ли мы проявить заботу о родне нашего друга в плане улуч-шения жилищных условий?
   - А я не знаю, чего он молчит! Конечно, поможем! И вообще я предлагаю держаться вместе!
   Тут они оба принялись наперебой убеждать меня, что моя матушка как ветеран, старожил и патриот Белособорска давно заслужила право на современную жилплощадь. Видать, в компромате против Дрючкова они нуждались позарез!
   Что ж, эти ребята проглотили наживку целиком.
   Правда, я пока и сам не знал, что мне делать с этой моей "добычей".
   На какой-то момент мне даже стало жалко, что никакого компромата у меня нет, и что мои близкие так и останутся жить в старой тесной квартирке.
   В лоджию заглянула Наташа.
   - Мужчины, не слишком ли затянулся ваш пере-кур? Дамы скучают.
   Мы все трое послушно погасили сигареты и верну-лись вместе с хозяйкой в гостиную
   Алый сразу же протянул руку Кларе, приглашая ее на танец. Я пригласил Ната-шу. Может, следовало начать с супруги Алого, больно уж скучающий был у нее вид, но не мог же я разорваться!
   - А где молодое поколение? - поинтересовался я у своей партнерши.
   - Дочка у родителей Эдика.
   - Ты спокойна за нее? - спрашивая так, я невольно подумал о собственной племяннице.
   - Она у меня умничка...
   - Это обнадеживает...
   Однако пора было переходить к конкретному разговору.
   - Извини, Наташа, не хочу показаться назойливым, но позволь все же задать тебе один не вполне тактичный вопрос...
   - Если ты о том, звонила ли я Дрючкову относительно вашего заговора, то могу успокоить: не звонила и не собираюсь звонить, - тихо ответила она.
   - Ценю твою откровенность, - так же тихо продолжил я, - но вообще-то я хотел спросить тебя о твоей сегодняшней операции. Скажи, пожалуйста, действительно ли ступня этого мужика откушена? Пойми, Наташа, я спрашиваю вовсе не из праздного любопытства.
   - Я понимаю, Слава, но и ты пойми: я понятия не имею, как выглядит откушенная часть тела, потому как никогда не сталкивалась с подобным в своей практике. Но характер этой травмы весьма необычен, - вот все, что я могу сказать. Хотя... - она задумалась. - По ходу операции мне почему-то вспомнился капкан из нашего музея. Помнишь, в школе мы ходили на экскурсию, и нам демонстрировали действие капкана при полном заводе?
   - Еще бы не помнить! Эти бронзовые челюсти запросто перекусывали приличный такой чурбачок. Только щепки летели во все стороны!
   - Кстати, не ты первый задаешь мне этот вопрос.
   - А кто еще спрашивал, если не секрет?
   - За пять минут до вашего прихода звонил Женя Багрянский.
   - Багрик? - я так и не смог подавить усмешку. - Знаешь, меня это почему-то не удивляет. У "Зеленого берега", как я погляжу, есть информаторы не только в милиции, но и в вашей больнице, да и во многих других местах, наверняка. Кстати, имя Роза Румянова тебе о чем-нибудь говорит?
   - Понятия не имею, кто это такая! - резко, даже сердито ответила Наташа. - И довольно об этом, ладно, Слава?
   Музыка оборвалась, и я проводил партнершу к столу, поблагодарив ее за танец и чувствуя при этом, что досадил ей своей докучливостью.
   Зато она невольно подсказала мне вполне реалистическую версию происшествия в парке.
   Капкан - орудие трех смертей (Галину Андреевну убили другим способом) - был брошен таинственными преступниками в реку с обрыва островка, причем во взведенном состоянии.
   Ныряльщик, который прыгал глубже всех, очевидно, разглядел его на дне и принял за крокодильи челюсти.
   И тут капкан сработал, задев ногу ныряльщика по касательной, а боль и кровь породили ассоциации с нападением Речного Зверя.
   Но какой смысл было бросать капкан в воду именно у острова, да еще взводить его перед этим?!
   Ведь капкан просто так не взведешь, для этого нужны усилия двух человек, а в лодке это делать даже рискованно.
   Одна загадка все равно тянула за собой другую...
   Весь вечер моя Кларочка флиртовала напропалую то с Алым, то с Эдичкой. Тем явно нравилось кокетство питерской гостьи. Наташа великолепно играла роль хозяйки хлебосольного дома, но всякий раз, когда она бросала молниеносные взгляды в сторону Клары, я уга-дывал в них тщательно маскируемую неприязнь. Ири-на, жена Алеева, почти не участвовала в общей беседе. Как я ни пытался разговорить ее, но получал лишь односложные ответы. Складывалось впечатление, что эта сугубо домашняя женщина тяготится застольем и расценивает его как малоприятную обязанность.
   Расстались мы в первом часу ночи. Алый велико-душно предоставил нам с Кларой свой "мерс", который дежурил у дома.
   Незадолго до отъезда я позвонил матушке. Она, ра-зумеется, не спала. Я успокоил ее заверениями, что все в полном порядке, и предупредил, что завтра мы по-дойдем позже обычного, ведь надо, наконец, отоспаться после этого бесконечного марафона!
   В машине Клара тесно прижалась ко мне, склонив голову на мое плечо, и задремала. Обмениваться впе-чатлениями при водителе Алеева мы, понятное дело, не стали.
   "Утиная заводь" была погружена в тягучую дрему. Лишь над крылечками двух-трех домиков горели лампочки.
   - Что-то я хотела тебя спросить... - проговорила Клара, когда мы пробирались по невидимой тропинке к домику. - А! Вспомнила! Про перстень старого волхва, который похитили из музея вместе с капканом. Ты гово-рил, что у вас дома были похожие сувенирные перстни, и обещал их найти.
   - Это не проблема, дорогая. У нас с Алеш-кой было их штук двадцать. Я даже уверен, что пару штук мы сможем найти в сундуке прямо сейчас.
   - Нет, сейчас не надо! - помотала она головой. - Сейчас мы займемся другим. Мне хочется тебя помучить как следует. Я только приму душ, а ты готовься.
   - Я всегда готов, тебе ли не знать этого? - похвалился я.
   - Проверим, как ты готов...
   Я нашарил в темноте выключатель, зажег на веран-де свет, распахнул дверь в комнатку.
   Клара на ходу стянула через голову пла-тье, грациозно избавилась от трусиков и обернулась в полотенце.
   - Я быстро, милый!
   Оставшись один, я поднял крышку сундука, возможно, такого же древнего, что и музейный перстень. Его происхождение было мне неизвестно. Помню только, что в моем детстве этот сундук стоял в доме, и матушка складывала в него выглаженное белье. Затем сундук переместился в са-рай, а еще позднее на дачу. В конце концов, он превра-тился в ларь, куда засыпали картошку. Изнутри к боковой стенке сундука, у самой крышки, батюшка приколотил этакий пенал для хранения всяческой мелочевки. Именно в этом пенале, по моему разумению, могли долежать до наших дней среди прочего хлама и элементы преслову-того перстня.
   Не считая переполненного всяким хламом пенала, сундук был пуст. То есть почти пуст. Ибо на дне чернел какой-то продолговатый предмет. Слабая электролампочка не позволяла рассмотреть его. Впрочем, мало ли что мог-ло лежать в старом сундуке! Но какая-то сила заставила меня наклониться и поднять этот предмет, оказавшийся довольно увесистым.
   Сначала я ничего не понял.
   А когда понял, то почувствовал, что волосы на мо-ей голове от ужаса встают дыбом.
   Ибо в руках я держал бронзовый капкан в форме крокодило-вой пасти. На его острых металлических зубьях запек-лась еще свежая кровь.
  
   29. "СЮРПРИЗ" ИЗ СТАРОГО СУНДУКА
  
   Лихорадочная карусель завертелась в моей голове.
   Убийственный капкан у нас под боком: почему, как, кому это выгодно?!
   Капкан - это улика, подброшенная в наш сундук, но кем?!
   И тут в хаосе моих мыслей блеснула молния, указавшая ясное направление.
   В мгновенье ока я понял, как все это могло происходить.
   ...Наташа из больницы позвонила мужу:
   "Эдик, я вынуждена задержаться - у нас ЧП! Срочная операция, привезли мужчину из парка с очень серьезной травмой. Его ступня угодила словно бы в чудовищный капкан! Не исключено, что я вернусь очень поздно. Будь сам за хозяина, прими гостей так, чтобы не пришлось потом краснеть".
   "Не волнуйся, моя радость, все будет на высшем уровне, но все же я буду надеяться до последнего, что ты вернешься вовремя"...
   И как же мог этот ушлый тип не отреагировать на слово "капкан", которое было на слуху у всего города!
   Он тут же позвонил Алому:
   "Послушай, Геныч! Кажется, я знаю, где лежит этот капкан, за которым охотится наш приятель Дрючков. Взять эту железку проще простого, нужно лишь послать туда надежного аквалангиста. А затем мы разыграем шахматную партию, в которой одним ходом поставим мат сразу на двух досках!"
   И вот капкан оказался в руках у компаньонов еще до того, как мы с Кларой пришли в "Дом социализма".
   То-то они так хитровато переглядывались между собой, выпытывая меня про пленку!
   Я-то считал, что они заглотнули наживку, а в действительности удочка находилась в их распоряжении!
   Аквалангист из их команды нашел капкан, утопленный у острова.
   И вот, в тот самый период, когда я самонадеянно видел себя хозяином положения, капкан в качестве неопровержимой улики, связанной, по крайней мере, с тремя убийствами и одним покушением, переместился в сундук на нашей даче!
   Эти типчики вовсе и не помышляли давать квартиру моим родственникам, они водили меня за нос, точно так же, как пытался водить их я!
   А теперь возможны варианты дальнейшего развития событий.
   Скорее всего, сюда завтра утром нагрянет с обыском оперативная группа, возглавляемая милицейским офицером, верным этой парочке: Алеев - Шашков.
   Да хотя бы тот же следователь Цинюк!
   А затем начнется банальный шантаж:
   "Славка, пойми, что твой братец вляпался по самые уши! - скажет мне своим бесцветным голосом Шашков. - Капкан - это улика, достаточная для предъявления весьма сурового обвинения. Но мы с Алым, по дружбе, хотим помочь, при условии, что и ты пойдешь на известный компромисс. Словом, ты нам - пленку, мы тебе - капкан, и делай с ним, что хочешь, нас это не волнует".
   И что мне тогда остается? Втолковывать им, что никакой пленки нет, что я выдумал эту историю по совету того же Дрючкова?!
   Да разве они мне поверят?!
   "Парень, не хотелось бы думать, что ты держишь нас, отцов города, за провинциальных простофиль! В общем, так: если до полудня не будет пленки, то предстоящую ночь твой полнотелый братец проведет в КПЗ, где, поверь, найдутся желающие позабавиться с его "кормой"...
   Ах, как же я подставился с этим дурацким "компроматом"!
   Но, постой, мелькнула очередная паническая мысль, а почему ты решил, что с обыском нагрянут завтра утром?!
   А почему не сейчас, ночью, когда сделать это гораздо удобнее?!
   Может, Цинюк уже едет сюда с группой захвата, может, они уже сворачивают с шоссе?!
   Надо немедленно, как можно быстрее избавиться от этой улики, не теряя ни секунды!
   Я настолько проникся накатившими на меня страхами, что даже вздрогнул от неожиданности, когда передо мной из темноты возникла Клара, слегка прикрытая полотенцем.
   Хорошо, что к этому моменты я успел закрыть крышку сундука!
   Взглянув на меня, Клара замерла на месте, и улыбка исчезла с ее лица:
   - Что с тобой, Славик?! Ты же только что был как огурчик, а сейчас белее мела!
   У меня была ровно секунда, чтобы решить: открываться ли ей сейчас?
   Нет, не надо, пусть отдохнет, а с "сюрпризом" из сундука я как-нибудь разберусь сам.
   - Извини, дорогая, кажется, взбунтовалась моя печень, так накатило! Не сердись на меня и ложись спать, а я немного похожу по саду, мне нужно побыть одному...
   - Может, дать тебе таблетку?
   - Нет-нет, не беспокойся, через полчаса все уляжется, уж я себя знаю...
   Не берусь судить, поверила ли мне Клара, но никаких обид выказывать не стала.
   Лишь вздохнула протяжно, затем поцеловала меня в щеку и сказала, что пойдет спать, но взяла с меня слово разбудить ее, если я вдруг почувствую себя хуже.
   Она у меня умница, и я обожаю ее еще и за это.
   Я все же проводил ее до ложа и поправил подушки, затем пожелал спокойной ночи и вышел на веранду, плотно прикрыв за собой дверь.
   Закурил, прислушался к звенящей тишине, после чего поднял крышку сундука и извлек капкан наружу.
   Блики света заиграли на бронзовых челюстях, и меня снова охватил приступ паники.
   Нужно немед-ленно избавиться от капкана, чего я тяну!
   Да ведь на этой чертовой машинке полно моих "пальчиков", обожгла новая мысль!
   Усевшись на сундуке и держа капкан на коленях, я тщательно протер его поверхность носовым платком. Должно быть, этот меха-низм заключал в себе что-то мистическое, потому как у меня перед глазами поплыли разноцветные круги. Тем не менее, я довел начатую работу до конца, затем снял с гвоздя старую матерчатую сумку, натянул ее на капкан, стараясь не ка-саться его, и осторожно двинулся к утиному озерцу.
   Дачный проселок освещался луной и теми же двумя-тремя лампочками, горевшими во дворах, где тоже ноче-вали хозяева.
   Вот и водоем.
   Я прошел к дальнему от дорожки берегу. Там стеной стояли камыши, дно перед которыми, как я знал, было илистым. Коли повезет, то дьявольская железка полностью погрузится в тину. Взяв сумку за нижние углы, я размахнулся и сильным движением послал капкан подальше от берега.
   Он тяжело плюхнулся в воду где-то за камышами.
   Пустая сумка осталась у меня в руках. Я подумал, что не мешало бы избавиться от нее тоже. Хотел уж бросить и ее в воду, но вовремя спохватился: ведь она не утонет!
   Недалеко от утиного озерца, правее дорожки, тянулась наполовину осыпавшаяся траншея, невесть кем и когда выкопанная.
   В нее я и швырнул сумку.
   Вот теперь все!
   К тому времени, когда я возвратился на наш участок, моя нервная система справилась с последними всплесками паники.
   Прокравшись на цыпочках на веранду, я осторожно заглянул в комна-ту.
   Клара спала сном младенца.
   Я взял сигареты, прошел к старой орешине, сел на пенек и заку-рил.
   Мне вдруг подумалось, что перед тем, как утопить капкан, надо было бы изучить принцип его действия.
   А может, там оставались "пальчики" истинных преступников?
   Может, стоило передать капкан Дрючкову из рук в руки?
   Эх, пото-ропился я!
   Однако что сделано, то сделано.
   А теперь подумай о последствиях, сказал я себе.
   Почти наверняка на дачу нагрянут с обыском.
   Но вряд ли это случится нынешней ночью - торопиться моим недоброжелателям вовсе ни к чему. Они ведь уверены, что я и мысли не держу заглядывать в старый сундук.
   Это, не иначе, меня Бог надоумил поднять крышку.
   Обыск, скорее всего, проведут завтра днем, эффектно, может, с подставными понятыми.
   Как же мне успешнее разыграть свой козырь, который волей случая оказался в моих руках?
   Зачем раскрывать моим таинственным противникам тот факт, что я обнаружил капкан, да еще перепрятал его?
   Нет, этот козырь надо держать в рукаве, он может еще пригодиться...
   Но на кого же возложить ответственность за исчезновение капкана, притом так, чтобы наверняка отвести от себя все подозрения?
   Ба! А чего тут голову ломать! Что мешает нам с Кларой представить дело так, будто, вернувшись из гостей, мы нашли дверь домика откры-той? Дачные воришки пошарили по всем углам и унесли кое-какое барахло. Может, и в сундук загляну-ли. Нам про то неизвестно. Да это нас и не беспокоит, потому как в сундуке мои домашние давно уже не хранят ничего ценного. Это просто ларь для картошки, все запасы которой мой брат уже перетащил домой.
   Таким образом, из подопытного кролика я превра-щаюсь в экспериментатора и сам смогу определить того, кто начнет интересоваться (как бы, между прочим), не заглядывал ли я в бабушкин сундук?
   Эта мысль несколько успокоила меня.
   Оставалось лишь предупредить Клару, но я уже не сомневался, что это можно будет сделать утром.
   Поднявшись, я двинулся по тропинке к веранде.
   Луна ярко освещала металлическую крышу бокаевского домика, стыковавшегося с нашим.
   Невольно я подумал о Леониде.
   Если бы понадобилось тайно подложить что-либо в наш сундук, не оставляя никаких следов и не вызывая ничьих подозрений, то лучше других это про-делал бы Леонид, знавший, где висят наши ключи и как расположены предметы внутри нашей хибарки. Притом что Леонид, если мне не изменяет память, когда-то очень активно увлекался подводным плаванием и имел полный комплект аквалангиста.
   Он, собственно, мог подсказать и место тайника, находившегося у всех на глазах и, вместе с тем, не используемого по хозяйству.
  
   30. В ПАУТИНЕ ВЕРСИЙ
  
   Разбудил меня солнечный луч, нашедший просвет среди листвы старой вишни, растущей перед единст-венным окном комнатки. Клары рядом не было, но я слышал ее негромкое пение, доносившееся через полу-открытую дверь из сада.
   Было уже восемь утра, и с обыском пока никто не нагрянул.
   Все страхи оказались на-прасными. Но капкан-то мне не приснился!
   Я поднялся и вышел на веранду.
   Занимался великолепный летний день. Зелень, еще удерживавшая утреннюю росу, казалась изумруд-ной. В ветвях чирикали бойкие птахи. Отовсюду слы-шались голоса. Дачники - большей частью пенсионе-ры - активно стекались на свои участки.
   При моем появлении Клара закружилась в танце. Настроена она была игриво.
   - Как спалось, милый? Как поживает твоя печень?
   - Замечательно! - Я прило-жил палец к губам, предвосхищая ее очередную реплику. - Однако должен тебе сообщить, дорогая, что вчерашнее легкое недомогание привело меня к одному не слишком-то приятному открытию. Вечером у нас побывали дачные воришки. Нет-нет, не волнуйся, еще до нашего приезда. Но заметил я это уже после того, как ты легла. Пойдем, покажу кое-ка-кие следы их пребывания.
   Я увел ее в глубь сада, к старой орешине, и там подробно рассказал о находке капкана, а также о своих полуночных фантазиях.
   Новость, как я и предполагал, стерла улыбку с лица Клары.
   - Но почему ты мне сразу не сказал?! - упрекнула она.
   - Если честно, то я просто перепугался и не знал, как себя вести, - признался я. - А еще где-то в подсознании промелькнула мыслишка, что в комнате установлен "жучок", и они будут смаковать все то, о чем мы говорим, и что происходит между нами.
   Клара даже порозовела от этого моего предположения, но промолчала.
   - Может, это и преувеличение, - продолжал я, - но все же береженого бог бережет. Нам нужно быть чуточку осторожнее и вместе с тем не обнаруживать своей осведомленности. Только и всего. Что касается капкана, то предлагаю такую тактику поведения. Вернувшись поздно вечером из гостей, мы обнаружили дверь открытой, но не придали этому значения, ввиду легкой степени опьянения, в которой пребывали. И лишь утром, отоспавшись, да и то не сразу, поняли, что в домике побывали дачные воришки. Унесли, мол, еду, выпивку, сигареты и, очевидно, кое-какое барахло. Это обычный, рядовой случай. Бить тревогу по такому поводу здесь не принято. Но повозмущаться просто необходимо! О воришках скажем только Алешке, Василию Федоровичу и Леониду. Должны же мы предупредить соседей! Алешке намекнем, что об этом происшествии не мешало бы сообщить следователю Цинюку. Вместе с тем, по-просим каждого из них ничего не говорить матушке и Лиле, дабы не волновать их. Само собой, нужно известить об этом Шашкова, но тонко. Я позвоню ему из дома, поблагодарю за прекрасный вечер, а затем как бы невзначай оброню, что если бы не последние тосты, то мы с тобой обязательно столкнулись бы с ворами, которые искали в нашей скромной хижине неизвестно что. Посмотрим, какой будет его реакция, и по каким протокам поплывет эта наша утка. Что скажешь, милая? Ты согласна со мной?
   Клара задумчиво покачала головой:
   - Ты все верно рассчитал, милый, и все же мне кажется, что тут вовсе не Шашков с Алеевым. Слишком уж сложная схема вырисовывается! А сложные схемы часто бывают искусственными, ты ведь и сам знаешь. Можно еще согласиться, что Наташа звонила домой, чтобы предупредить о неожиданной задержке. Но вряд ли она стала бы обсуждать по телефону со своим Эдиком подробности предстоящей операции. Твоя Наташа, как мне показалось, склонна замыкаться в себе и уж точно не горит желанием откровенничать со своим муженьком.
   - Спасибо тебе, золотко, за очередной укол относительно "моей Наташи", - не остался я в долгу. - Я ведь тебе уже все объяснил по этому поводу. Ладно, проехали! Но если не Шашков, то кто?
   Клара придвинулась чуть ближе:
   - Помнишь, тогда, в парке, почти одновременно со "скорой" приехал милицейский патруль? Я обратила внимание, что в возникшей общей сутолоке сержант расспрашивал о чем-то тех мужчин, что купались вместе с пострадавшим. Определить их было совсем нетрудно, ведь они держались рядом с носилками. Вот они-то, эти непосредственные свидетели, могли сообщить патрульному гораздо больше, чем Наташа своему Эдику. Не исключено, что кто-то из них даже видел бронзовый капкан под водой!
   - Ах, ты моя умница! - я поощрительно поцеловал ее в щеку.
   - Отсюда вытекает вполне логичная версия, - продолжала Клара. - Если город переполнен слухами об оборотне, то и в милиции, наверняка, толкуют о том же. Поэтому сержант, надо полагать, тут же передал взятые показания по инстанции, и это его донесение почти без задержки оказалось у того, кто ведет дело, то есть, у следователя Цинюка. Вот он-то, Цинюк, гораздо скорее сообразил бы, что капкан надо искать под обрывом острова. Наверняка, среди его подчиненных есть спортсмены-подводники, а может, он и сам большой любитель нырять. Поэтому капкан, скорее всего, мог оказаться в руках у него! Понимаешь, Слава, у него, а не у Шашкова!
   - Что ж, логика в твоих рассуждениях присутствует, - согласился я. - Но тогда объясни, коли уж ты оседлала коня прозрения, каким образом пресловутый капкан попал в наш сундук!
   - Ладно, попытаюсь, - вздохнула Клара, - правда, с чисто гипотетических позиций, ты уж извини! Предположим, что этот следователь Цинюк, о котором Алеша, между прочим, не сказал ни одного доброго слова, обеспокоен сохранностью своего служебного кресла. А начальство уже мечет громы и молнии! То есть, не только твой Дрючков, но и то начальство, которое сидит гораздо выше. Все же четыре убийства за неделю! И вот наш Цинюк решает подстраховаться на всякий случай. Поскольку сейчас у него есть только один подозреваемый - Алеша, то именно Алеше и подброшен капкан, эта неопровержимая улика. И теперь, если высокое начальство начнет прессовать еще сильнее, то Цинюк "найдет" капкан, проведя обыск в нужный ему момент. Но это, уверена, случится еще не сегодня.
   У меня на душе снова заскребли кошки.
   - Самое печальное, дорогая, что ты абсолютно права. Время идет, а я не сделал для Алешки еще ничегошеньки! Формально ему могут предъявить обвинение в любую минуту. И все же, как мне сдается, мы можем вычислить с достаточной степенью уверенности того, кто подбросил в сундук эту проклятую железку!
   - Каким образом ты рассчитываешь это установить?
   - Узнав, что у нас на даче побывали воры, "капканщик" назовем его так, непременно забеспокоится. Для начала он захочет узнать, не заглянули ли воры в сундук, и обязательно придет с проверкой либо пошлет для этой цели кого-то другого. Круглосуточную засаду, понятное дело, мы с тобой устроить не сможем. Но есть один хитрый прием: приклеенный волосок. Если волосок окажется оборванным, значит, контролер приходил. Выяснив, лично или через своего посланца, что капкан исчез, "капканщик" начнет искать его в пунктах приема металлолома, ибо только туда дачные воры понесут цветной металл. Ничуть не сомневаюсь, что у Дрючкова есть свои информаторы среди приемщиков, и он без труда выяснит, кто именно интересовался поступлением бронзовых челюстей. Вот и зацепка!
   - Это конструктивная идея, - похвалила меня Клара, - если только...
   - Если только - что?
   - Если только этого не сделал сам полковник.
   - Нет, Клара! - покачал я головой. - Как бы там ни было, но Вовке я верю, как верю и Насте. Обида - это одно, а честь - все-таки другое. Если начать подозревать всех, то мы запутаемся окончательно.
   - А знаешь, Слава, я рада, что ты настроен так.
   - Вот и хорошо! А сейчас вернемся в дом и устроим там маленький спектакль на тему дачных воришек, воображая, что мы выступаем перед микрофоном...
   Я уже шагнул к тропинке, но Клара задержала меня:
   - Милый, ты в принципе все сделал правильно, но этот капкан не нужно было топить. Надо было спрятать его где-нибудь в сторонке, ну, может, за шоссе, а днем осмотреть, как следует. Тем более, ты говоришь, там были следы кро-ви. Может, стоило соскрести немного в пакетик и передать Дрючкову для экспертизы?
   - Сейчас, при ярком свете дня, я и сам так думаю, - признал-ся я. - Но в темноте эта чертова железка навевала ка-кой-то первобытный ужас. Мною владело одно-един-ственное желание - поскорее избавиться от этих бронзовых челюстей!
   Клара порывисто прижалась ко мне:
   - Я вовсе не собиралась тебя уп-рекать! Я просто имею в виду, что его, быть может, надо достать из пруда?
   - Согласен, притом, что он не на дне пропасти и не в болоте. Есть такой тройной крючок под названием "кошка". По дороге домой зайдем в хозмаг и купим "кошку" потяжелее, а также моток тон-кой, но прочной веревки. Думаю, вытянем его без проблем. Только не днем, а когда стемнеет. Послушай-ка, милая... - Я взял ее лицо в ладони. - Может, тебе лучше вернуть-ся в Питер?
   - Мы вернемся вместе, - тихо, но твердо ответила она. - Когда будем спокойны за Алешу. И довольно об этом, ладно?
   Ответить я не успел.
   У калитки раздалось громкое покашливание. На дорожке появился мой брат в черных брюках и клетча-той безрукавке навыпуск.
   Он подошел, и мы обменялись крепким рукопожа-тием.
   - Матушка послала с контрольной проверкой? - осведомился я. - Вот уж зря! Я ведь предупредил, что се-годня мы придем позже.
   - Ты же знаешь ее... - пожал он плечами. - Но дело еще и в том, что во второй половине дня я должен ехать в Фуров, помогать родственникам покойного. Даже не в Фуров, а в пригородный поселок, и, очевидно, останусь там на ночь, иначе не успеть, много разных формальностей. Не знаю даже, когда вернусь. Ведь завтра похороны, после них поминки, и снова мое присутствие необходимо. Вот и забежал на дачу, чтобы просто поздороваться с вами, потому как можем вообще не увидеться до завтрашнего вечера. А насчет мамы ты, брат, тоже прав. Она и без того вся на нервах, а тут еще этот случай в парке. Ты правильно сделал, что вчера не стал ничего рассказывать при ней. А я вдобавок незаметно отключил телефон, чтобы подруги не донимали ее звонками. Но разве убережешься от тети Томы?! Она прибежала, вся взмыленная, и, конечно, напустила всяких ужа-сов. Матушка трижды пила валидол. Теперь и она верит, что в реке обитает крокодил.
   - А ты? Ты сам-то что думаешь по поводу это происшествия? Между прочим, оно случилось буквально через десять минут после того, как мы с тобой расстались. Мы с Кларой хоть и наблюдали весь этот ужас собственными глазами, но вразумительного мнения на его счет не составили до сих пор.
   - На базаре все говорят о том, что из Старощанских болот вышел Речной Зверь и поплыл по реке, - задумчиво проговорил Алексей.
   - То есть, ногу ныряльщику повредил не капкан, а живой крокодил, так, что ли?!
   - Так говорят в городе, - уклончиво ответил брат.
   - А твое личное мнение?
   - Я видел эту тварь собственными глазами...
   - Ладно, пойдемте в дом! - кивнул я в сторону веранду. - Только вот позвоню домой, успокою маму.
   - Я уже позвонил ей, подходя к калитке, как только заметил вас под орешиной, - сказал он. - Сообщил, что все в полном порядке.
   - Правильно сделал, что успокоил ее, но если строго между нами, то тут, к сожалению, не все в поряд-ке, - и я поведал ему о мни-мом визите воришек.
   - Топор и пилу не утащили? - деловито осведо-мился он.
   - Вроде бы, нет, только жратву и выпивку. Впрочем, глянь сам своим вооруженным оком. Если не хватает чего приметного, скажи мне, я постараюсь купить точ-но такое. Только дома ни-ни, договорились?
   Он кивнул, и направился к домику, а мы с Кларой закурили.
   Когда через несколько минут мы поднялись на веранду, то увидели, что Алексей с расстроенным видом сидит на сундуке.
   - Вроде все на месте, - сказал он при нашем появлении. - Даже сетка с припасами висит за дверью. Почему они ее не взяли?!
   Мы с Кларой переглянулись: наш прокол!
   - Дело в том, братишка, что как раз вчера я сделал некоторые запасы в виде баночной продукции и нескольких бутылок алкоголя. Вот этого-то добра и нет!
   - Все равно странно... - покачал он головой. - Обычно если залезают в домик, то еду забирают полностью.
   - Очевидно, мы их вспугнули, - пришла мне на помощь Клара. - Когда мы входили в калитку, то мне показалось, что от веранды метнулись какие-то тени, но я не придала этому значения.
   - Мне тоже почудилось какое-то движение, но ведь мы были прилично подшофе...
   - Тогда понятно, - кивнул Алексей и снова оглядел веранду со своего места.
   - Сумки нет, - сказал он. - Большой матерчатой сумки, я носил в ней домой картошку. Матушка и Лиля хорошо знают эту сумку и обязательно хватятся ее.
   - Сумку я куплю другую, - пообещал я. - Будет тебе в чем картошку носить. А насчет пропажи этой придумай что-нибудь сам.
   - Между прочим... - Он снял очки и принялся протирать их краем своей безрукавки. - Удивительное дело, но ты оказался прав, Настя не просто появилась вчера на даче, но и вызвалась работать, причем труди-лась, я бы сказал, с энтузиазмом. И какая муха ее уку-сила?!
   - Алеша, давайте пить чай! - предложила Клара. - Или предпочитаете кофе?
   - Спасибо, но мне пора! - он поднялся на ноги. - Еще нужно кое-что успеть по работе. Все! Побежал! До вечера! А скорее всего, до завтрашнего вечера!
   Попрощавшись с Алешей, мы выпили для бодрости по чашке крепкого кофе.
   - Славочка... Клара погладила меня по руке. - Может, нам тоже подергать какие-нибудь сорняки? Мне как-то неловко перед вашими, честное слово!
   - Подергаем, когда появится время. И вообще, Алешке полезно совмещать иногда научную работу с физиче-ской, притом на свежем воздухе. А нам с тобой пора собираться домой. Посмотри, милая, солнце уже порядком поднялось над деревьями.
   - А обыска так и не было, - ответила она, - что означает...
   В этот момент хлопнула калитка, и мы с Кларой даже вздрогнули в унисон.
   Но на тропинке показался не кто иной, как наш добрый сосед Василий Федорович с небольшим пластмассовым ведерком в руке.
   - Доброе утро, молодежь! Как спалось? О, старую яблоньку спилили! Вот и правильно, давно пора! Одна только тень от нее. - Он поднялся к нам на веранду и поставил свое ведерко на сундук. - Я вообще-то имел мыслишку придти к вам на шашлыки вместе с Леонидом, ненадолго, просто Людмилу Николаевну повидать, а то уж давно что-то с ней не встречался. Да только в такое приключение угодил, самому не верится. Сколько лет живу на свете, а такого дива не встречал!
   - Мы в курсе, - кивнул я. - Читали газету и видели в ней ваше фото. Вот только немного сомневаемся, журналисты ничего там не приврали?
   - Славка, ты же меня знаешь! - воскликнул он. - Не в моей натуре даже повод подавать, чтобы кто-то приврал с моих же слов!
   - Вы настоящий офицер, Василий Федорович, мы знаем это!
   Он сокрушенно покачал головой:
   - Ну вот, ребятки... Видал я этого зверя, можно сказать, чуть ли не в упор. Ну вот как отсюда до калитки до него было. - Он присмотрелся: - Может, на десяток метров дальше, но не больше. Ты же знаешь, Славка, там, где боковой вход в парк, дорога немного расширяется перед развилкой, впрочем, это неважно... Зрение у меня еще ясное, притом, что рядом со мной находились испытанные друзья-товарищи. Это был настоящий крокодил, только горбатый, и уши, как у волка!
   - Вы рассказали об этом Алеше? - спросил я. - Наверное, встретили его сейчас на дороге, он ушел совсем недавно.
   - Нет, не встречал, видать, разминулись. Я же иду со стороны кирпичного поселка, - объяснил он, - товарищ один подвез. А твой Алешка, видать, прямиком к шоссе потопал. - Он перевел дыхание, как человек, вышедший из некого горнила испытаний. - Ладно, крокодил крокодилом, а вот послушайте, что дальше случилось. Ну, добрались мы с мужиками до озера, порыбачили вволю до полудня, хорошо так порыбачили, и, наконец, засобирались домой. И тут подполковник Гомуля, ну, тот самый, что фотографировал зверя на свой телефон, говорит: " А что, мужики, читал я, будто газета "Зеленый берег" сразу платит деньги за необычную информацию. А у нас ведь информация самая необычная. Давайте-ка, на обратном пути завернем в редакцию, авось, дадут хоть что-то, притом, что у нас и фото имеется"... Вот мы и поехали... - Василий Федорович обвел нас страдальческим взглядом.
   - И что вы думаете? Там нас сначала расспросили всех, а после выдали на всю компанию две тысячи, как одну копеечку! Ну, вышли мы из редакции и призадумались. Подполковник Гомуля говорит: "Раз уж халявные деньги на нас сами свалились с неба, то давайте, мужики, зайдем сейчас в рюмочную и вмажем по сотке! А остальное по-братски разделим между собой и разъедемся до домам".
   Василий Федорович сокрушенно покачал головой и продолжил:
   - Двинулись мы прямо с удочками в рюмочную возле торгового центра, и что же вы думаете: не только две тысячи целиком просадили, но еще своих добавили по сотне! Ох, дурни! А ведь народ все серьезный, заслуженный, - подполковники и майоры, а не удержались! Вот что значит - халява! Даже вчера не смог на дачу выбраться - до того голова трещала! Эх... - тут он как бы спохватился и указал на ведерко: - Там, под травкой, карасики. Я их в моро-зилке хранил, так что не испортились. Не смотрите, что улов мелковат. А поджарить до хруста, да с лучком, да пересыпать мелко порезанным чесночком, да отва-рить картошечку с укропом, ммм! Никаких заморских деликатесов не надо! - Он достал из накладного кар-мана своей линялой офицерской рубашки бумажный квадра-тик и протянул его мне. - Здесь ресторанный телефон Леонида. Он просил, чтобы ты ему позвонил. Очень просил. Говорил, есть важные новости.
   - Сразу же позвоню из дома. А у нас тоже есть новость. К сожалению, неприятная... - Мы с Кларой, подыгры-вая друг дружке, рассказали соседу о мнимом визите ночных воришек. - Только не говорите моей маме и Лиле, - заключил я.
   - Это бомжи шалят! - вздохнул Василий Федо-рович. - Еду ищут. Я на всякий случай всегда оставляю на столе пару банок консервов и хлеб. Авось уйдут по-доброму. Ладно, пойду проверю, раз такие дела... - Он прошагал к своему крыльцу, откуда вскоре известил нас: - Нет, у меня ничего не тронули! Но на крыльце вроде натоптано. Так ведь мой замок похитрее вашего и дверь покрепче, вот, видать, они к вам-то и сунулись...
   Признаться, я испытывал чувство неловкости от того, что пришлось морочить голову уважаемому соседу, но выбора не было. Я знал наверняка, что Ва-силий Федорович поверил мне полностью и что в ближайший час он разнесет новость по садоводству, а та обрастет деталями и в таком виде достигнет ушей Леонида, а от него, возможно, о ней узнает заказчик. Весьма существенно, что Василий Федорович гре-шил на бомжей. А бомжи - народ известный, с развитым "обонянием" на цветные металлы. Поэтому едва узнав о ночном визите неких бомжей, заказчик почти наверняка захочет удостоверить-ся, не пропала ли улика. И предпримет определенные шаги.
   Вдвоем с Кларой мы соединили корпус сундука с его крышкой в двух-трех местах посредством непримет-ных ниточек и вишневого клея. Если с этого момента некто приподнимет крышку, то ниточки оборвутся. Таким образом, вечером мы будем знать в точности, держат ли наш сундук под наблюдением, а также насколько быстро циркулируют по городу намеренно пущенные слухи.
   Проделав эту несложную операцию, мы закрыли дверь на оба замка, попрощались с Василием Федоровичем и поки-нули участок, не забыв, естественно, прихватить пластмассовое ведерочко.
   В этот все еще утренний час "Утиная заводь" напо-минала плантацию в разгар страды. Повсюду раздава-лись голоса, визжали мотокосы и пилы, пыхтели насосы, стучали молотки, играла музыка... Ого-родники возделывали свои грядки с таким усердием, будто надеялись вырастить побеги с золотыми монета-ми вместо листьев.
   Возле пруда мы остановились.
   Только сейчас я обратил внимание на то, что вода в нем буквально цветет от ряски. Слой ила на дне, наверняка, весьма пухлый, подумал я. Массивный капкан мог погрузиться в него достаточно глубоко. Притом я осознал не без досады, что не могу в точно-сти определить точку, в которую послал ночью опасный "снаряд". Вдо-бавок от воды тянуло зловонием. Да и камыши, сухие и острые, обещали встать на защиту своих владений.
   - А если "кошка" не поможет? - спро-сила Клара, заранее жалея меня.
   - Тогда придется нырять, - вздохнул я. - Впрочем, до вечера еще много воды утечет.
  
   31. ЧТО-ТО НАЗРЕВАЕТ
  
   Домой мы отправились кружным путем - через Почтовую площадь. Ближайший газетный киоск находился там, а нам не терпелось взглянуть на свежий номер "Зеленого берега".
   Газета уже поступила в продажу, и раскупали ее, как я приметил, довольно бойко.
   Расплачиваясь за два экземпляра, я увидел прикрепленный скотчем к боковому стеклу киоска пакетик с латунным сувениром "Пер-стень старого волхва", попросил и его.
   Мы расположились на уединенной скамейке в том же тихом скверике и синхронно расправили перед собой газету, каждый свою.
   И снова не обошлось без сюрприза.
   С фотографии на газетной странице на меня смотрела Наташа в хирургической шапочке.
   Подпись под снимком гласила: "Н.Оленева, лучший хирург города, пришила жертве оторванную ступню!"
   В репортаже на первой полосе под шапкой "СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНЫЙ НЫРОК" рассказывалось о вчерашнем происшествии.
   32-летний Павел Таран, уроженец Белособорска, уже несколько лет работал в строительной бригаде в Санкт-Петербурге (во как!), а на малую родину, где у него имелось немало родственников и друзей, приехал в отпуск.
   В тот злополучный день он отправился в парк вместе с двоюродным братом Юрием и двумя общими знакомыми.
   Его спутники в один голос утверждали, что как раз накануне этого похода они обсуждали известный фильм "Челюсти", ввиду тех слухов, которые с недавних пор гуляли по городу.
   Поэтому когда он показался над водой с криком "челюсти!", они решили даже, что он их разыгрывает.
   Но оказалось, что всё куда страшнее.
   Они сами ныряли на том месте много раз, но не заметили под водой ничего подозрительного или необычного. Правда, Павел нырял гораздо глубже, чем они все, а ведь известно, что под обрывом острова река очень глубока.
   В тот момент, когда Павел, уже раненый, показался на поверхности, все его спутники находились на каменном острове.
   Осознав, наконец, что с ним приключилась беда, двое его друзей бросились в воду и, подхватив его под руки, "отбуксировали" к берегу. Двоюродный брат Юрий временно остался на острове, специально, чтобы вызвать по мобильнику "скорую".
   Хорошо, что медицинская бригада приехала очень быстро.
   Далее шли славословия в адрес Наташи Оленевой, заслуженного хирурга, чье врачебное искусство спасло несчастному ныряльщику не только жизнь, но и ногу.
   Репортаж подавался вроде бы в строго информативном стиле, но в нем то и дело проскальзывали намеки на то, что связь пострадавшего с Петербургом придает этому происшествию особую окраску.
   Для тех, кто читал предыдущие номера "Зеленого берега", намеки были более чем прозрачны.
   Впрочем, тут же сообщалось, что пострадавший находится в коме, и опросить его по существу дела удастся, очевидно, еще не скоро.
   Здесь же публиковался целый блок не слишком внятных снимков, сделанных, вероятно, кем-то из свидетелей происшествия.
   Половину второй страницы занимала статья "академика" Полуденного "РЕЧНОЙ ЗВЕРЬ ПРОМАХНУЛСЯ!"
   Автор снова возвращался к своей гипотезе о том, что в Старощанских болотах обитает неизвестный науке зверь, симбиоз крокодила и волка.
   Именно это существо, утверждал автор, напало на П.Тарана, которому, честно говоря, очень повезло. Ибо хищник, похоже, откусывает своим жертвам, прежде всего, не конечности, а головы.
   На этот раз Речной Зверь просто промахнулся!
   Далее автор снова призывал начать сбор средств для исследования Старощанских болот.
   От редакции следовала приписка: мы, мол, не собираемся сознательно сеять панику, но в связи с последними событиями, не рекомендовали бы горожанам и гостям города посещать парковый пляж.
   - Вот видишь, - сказал я Кларе, свернув газету, - народ все же более склонен верить в крокодила.
   - Я не знаю, капкан там был или живой крокодил, - ответила она, - но мне совершенно ясно, что это не несчастный случай, а покушение. Если угодно, пятая жертва, из той же серии.
   - Ты не находишь, что для жертвы, в сравнении с остальными, этот Таран легко отделался?
   - Может, так и было задумано? - сощурилась Клара. - Не убить, а смертельно перепугать, чтобы он выдал некую тайну? Может, именно он был организатором группы, куда входили погибшие?
   - Если так, то его преследователи просчитались. Ведь он пребывает в коме.
   - Но ведь когда-то он выйдет из нее. А для них, преследователей, фактор времени, может, вовсе не важен.
   - Я не исключаю, милая, что ты права. Но все эти предположения здорово смахивают на версию "народного академика" Полуденного. Фантазировать в таком духе можно до бесконечности.
   - Иронизируешь? А сам-то можешь предложить что-нибудь бесспорное?
   - Бесспорно то, что капкан в этой истории имеет четко выписанную роль. Не главную, не слишком заметную, но весьма важную, связанную со всеми прочими персонажами драмы, разыгрывающейся на наших глазах. Если мы поймем, для чего капкан похитили из музея, какое отношение он имеет к жертвам, и почему его подбросили в наш сундук, то мы, быть может, доберемся до истины в целом. Боюсь только, что мы по-прежнему очень далеки от разгадки. И все же будем уповать на то, что в сознании проблеснет яркая молния и укажет нам правильный путь.
   - Уповаешь на молнию? - сощурилась Клара. - Вот это уж точно в духе "академика"...
   Нанеся таким образом друг другу по легкому уколу, мы поднялись и двинулись по бульвару.
   - Ты вроде бы купил сувенирный перстень? - на-помнила Клара.
   - Точно! Вот, возьми, - я протянул ей пакетик. - Как видишь, здесь семь элементов. Каждый представ-ляет собой коленчатый виток с множеством рубчиков. Надо соединить все семь в единое целое. Между про-чим, любые два элемента сцепляются между собой довольно прочно. Но как только начинаешь прилаживать к ним третий, конструкция тут же рассыпается. Слышал я, что кое-кому будто бы удавалось собрать пер-стень целиком и даже надеть его на палец. Но через ка-кое-то время элементы расчленялись сами по себе. Прямо на пальце. А надо, чтобы перстенек сидел как литой. Такая вот головоломка.
   - Слава, а это точная копия настоящего перстня? Может, тут не хватает какого-нибудь рубчика?
   - Чего не знаю, того не знаю!
   - Ладно... - Она спрятала пакетик в сумочку. - Будет чем заняться на досуге.
   - Если только у нас будет этот самый досуг, - вздохнул я.
   * * *
   Мама была дома одна.
   После вполне прогнозируемой порции ахов, охов и расспро-сов она объяснила, что Лиля ушла по делам, а Настень-ка, умничка, отправилась на дачу прополоть сорняки. Очевидно, она пошла короткой дорогой, потому мы и разминулись. Далее мама сообщила, что с утра было три телефонных звонка, все спрашивали меня и обещали перезвонить позднее. Первым звонил Леня Бокай, затем Шашков, а третий себя не назвал, по го-лосу же она его не узнала, хотя готова поклясться, что слышала где-то этого человека.
   Затем безо всякого перехода матушка огоро-шила нас с Кларой известием, что четверть часа назад принесли повестку из прокуратуры. Алексея вызывают завтра в 21.00 к следователю Цинюку. Она, матушка, так растерялась, что машинально расписалась в полу-чении. Может, не нужно было? Никогда прежде Алешу не вызывали повесткой. Просто звонили домой или на работу, и он без звука шел к этому Цинюку. А теперь вот повестку прислали. И почему назначено такое позднее время? В 21.00 добрые люди занимаются домашними делами, а то и ко сну готовятся. А бедного Алешу все дергают и дергают, словно преступника какого-то...
   - Да что же это такое творится, Слава, сынок?! - Матушка со слезами на глазах посмотрела на меня. - Я была уверена, что ты уже везде побывал, всех убедил в полной невиновности брата, а его опять начинают таскать, да еще по повесткам! Стыд-то какой!
   - Успокойся, мамочка! - Я привлек ее к себе. - Это пустая формальность. Завтра я пойду в прокурату-ру вместе с Алешей.
   "Давно пора познакомиться с господином по фамилии Цинюк", - подумал про себя.
   - Вот было бы хорошо! - Мама просияла. - Пойди с ним вместе, Слава, это правильно! Он так переживает...
   Сказать откровенно, эта повестка, первая за весь период следствия, здорово мне не понравилась. Этот Цинюк явно вел какую-то само-стоятельную игру, держа ее в секрете от Дрючкова.
   И тут меня обожгла догадка, от которой даже дыхание перехватило.
   - Уведи матушку на кухню, - шепнул я Кларе, улу-чив момент. - Займитесь карасями. И вообще, побеседуй с ней о том, какие замечательные у нее сыновья! А я пока позвоню конфиденциально.
   Мои дамы скрылись на кухне.
   Я уже протянул руку к аппарату, но тут телефон зазвонил сам.
   На проводе был Багрик.
   - Слава, здравствуй!
   - Привет, Женька! Надеюсь, тебе удалось-таки отоспаться?
   - Какой там!
   - Новых сенсаций не предвидится?
   - Тьфу-тьфу! Как говорит мой сосед: "слишком хорошо - тоже нехорошо".
   - Да уж хорошего мало.
   - Я в переносном смысле, - тут же смешался он. - А вообще, Слава, хочу тебе сообщить, что твою информацию я передал по назначению без задержки в тот же вечер.
   - Да-да, Женя, знаю, что ты - образец обязательности, спасибо тебе. Но надо бы поговорить еще кое о чем. Ты будешь на месте?
   - Сейчас не получится, Слава! Меня посылают в командировку на два дня.
   - Ладно, вернешься - позвони.
   - Обязательно. Ну, пока!
   - Удачной тебе поездки!
   Едва я опустил трубку в гнездо, как телефон зазвонил снова.
   - Здорово, столичный гость! - послышалась ско-роговорка Алеева.
   Ух ты! Ишь, какая персона снизошла до звонка в обычную квартиру! Как тут было не почувствовать себя польщенным!
   - Погоди, - продолжал Алый, - тут рядом со мной сидит Шашков, он хочет сказать тебе пару приятных слов.
   - Доброе утро, Краснослав! - раздался стерильный го-лос Эдика. - Надеюсь, ты убеждаешься постепенно, что имеешь дело с серьезными людьми, да? Чтобы окончательно развеять твои сомнения, сделаем так. Приезжай вместе с мамой в пятницу утром в коми-тет по недвижимости. И пускай Людмила Никола-евна прихватит с собой документы, включая на-градные книжки. Вот посмотришь, такие ли мы бюро-краты, какими нас изображают в кино. Мы бы пригласили тебя еще раньше, но нас с Геннадием сроч-но вызывают в область на важное мероприятие. Вер-немся только в четверг вечером. Ты все понял?
   - Давай, Славка! - подхватил эстафету Алый. - Метеорологи обещают отличную погоду! Наслаждайся красотами нашего славного Белособорска! А всех на-ших врагов мы раздавим, как мух! Одной левой! Хрясь, и готово! Кстати, в пятницу не забудь прихватить с собой известный тебе товар.
   Я пожелал им удачной поездки, затем достал бумажку, полученную от Васи-лия Федоровича, и набрал номер Леонида.
   Тот отозвался сразу же, будто поджидал моего звонка.
   - О, Дима! Физкульт-привет! - бодро закричал он, едва узнав мой голос. - Хорошо спится в древнем, но вечно юном Белособорске, а?!
   - Прилично. Видели Василия Федоровича. Он-то и передал твою просьбу. Есть кое-какие дачные ново-сти, но это терпит.
   - Кстати, читал сегодняшнюю газету? - развесе-лился вдруг Леонид. - Рекомендую! Оказывается, в Ракидоне водятся крокодилы, ха-ха! Ладно, шутки в сторону! А ищу я вас с Кларой в срочном порядке потому, что надо бы встретиться, но со временем у меня туговато, дела тре-буют моего отъезда на пару деньков. Вот я и подумал: если не встретиться оперативно, то ты, пожалуй, ре-шишь, что Леонид Бокай - пустозвон и балаболка. За-чем такие недоразумения, а?
   - Логика смахивает на женскую. Но будем счи-тать, что все недоразумения между нами задушены на корню. Где встречаемся и когда?
   - Ха! Ты "Пентагон" помнишь? Теперь он мой. Вот сюда и приезжай со своей красавицей около четырех.
   - Постой, у тебя же было кафе возле вокзала?
   - Оно и осталось. А "Пентагон" я приобрел в про-шлом году. Хорошая кухня, казино, варьете... Девчон-ки - шик! И все меня слушаются, как родного папу. Я, конечно, понимаю, что твоя Клара - отрада и бальзам на душу, но ведь иногда хочется и чего-ни-будь солененького, а? - Он выдержал чуть заметную пау-зу и, не получив ответа, продолжил в прежней манере: - И публика у меня собирается порядочная. Сливки общества. По посещаемости я держу второе место после кабака в "Ракидоне". Но теперь тот закроют, и желтая май-ка лидера перейдет ко мне.
   - Уж не ты ли поджег гостиницу, дабы избавиться от конкурента? - не удержался я от язвительной реплики.
   - Ха-ха! - залился он радостным смехом. - До этого я не додумался. Но, похоже, кто-то постарался за меня. Я ведь везучий, ты знаешь.
   - Смотри, а то сглазишь!
   - Вот тут ты прав, старина, на все сто! Умолкаю! А Кларе передай, что я до сих пор под впечатлением ее шарма. Ха-ха! Славка, без всяких двусмысленностей, чисто по-товарищески!
   - Передам чисто по-товарищески, не волнуйся. Ну, до встречи!
   Некоторое время я размышлял об услышанном от Леонида.
   Телефон снова затрезвонил. Я сорвал трубку:
   - Слушаю!
   - Парень, это ты? - послышался далекий-далекий, будто сознательно искажаемый голос. Но я сразу же узнал Дрючкова. - Только не называй имен.
   - Ты звонил сегодня утром?
   - Я. Вот что... Будь сегодня около полуночи в дач-ном домике. Есть важные новости. Обязательно при-ходи. Потому как я должен уехать до пятницы. А потом будет уже поздно...
   - Что - поздно? Новости - хорошие или плохие? Намекни хотя бы!
   - Все! До встречи...
Связь оборвалась.
   У меня появилось странное ощущение надвигаю-щейся бури. Вопреки прогнозу метеорологов, на кото-рых ссылался Алеев.
   Практически все действующие лица продолжавшейся драмы в каком-то спешном порядке покидали город на два-три дня. Багрик, Алый, Шашков, Леня Бокай, а теперь еще и Дрючков будто освобождали сцену для некоего финаль-ного акта.
   Даже мой Алешка уезжал до завтрашнего вечера!
   Но совершенно точно в городе оставался следователь Цинюк, приславший на завтра, на среду, повестку моему брату, приславший ее вопреки обыкно-вению, да еще указавший в ней странное время - 21.00. Будто нарочно подгадал к его возвращению с похорон!
   Наверняка, в городе останется и Роза Румянова - удивительно информированная (а может, и влиятельная?) особа.
   Вместе с тем, вокруг нас с Кларой словно бы образовывался некий вакуум, делавший нас своего рода мишенями в чистом поле.
   Правда, в течение сегодняшних суток предстояло услышать две важные новости: одну от Ле-онида, вторую от Дрючкова. Может, они, эти новости, повлияют каким-то образом на расстановку сил?
   А ведь персонажи не только уезжают, коль-нула вдруг мысль. Кое-кто приезжает. Карманов, на-пример...
   Через полчаса, отведав жареных карасиков, мы с Кларой отправились на прогулку. По дороге зашли в хозяйственный магазин, где купили подходящую "кошку" и моток ве-ревки. Я безо всякой утайки рассказал Кларе об ут-ренних звонках и о своих опасениях, после чего снова предложил ей вернуться в Питер.
   Клара на меня рассердилась.
  
      -- КАБАРЕ "В ПЕНТАГОНЕ У ЛЕОНИДА"
  
   Еще в шестидесятых на одной из оживленных го-родских магистралей построили двухэтажную столо-вую по тогдашней моде - из стекла и бетона. Часть первого этажа занимало кафе, где отпускали в розлив пиво и спиртные напитки.
   Особой популярностью сия точка пользовалась у офицеров расположенного неподалеку пехотного пол-ка. Порой люди в погонах заполоняли тут все столики.
   По этой причине, а также с учетом того, что по обе стороны от входа были установлены пятиугольные бетонные вазы с голубыми елями, заведение прозвали в народе "Пентагоном".
   Полк давно уже расформировали, столовая много раз меняла вывеску, переходя из рук в руки, но старожилы по-прежнему именовали эту стек-ляшку "Пентагоном".
   И вот, оказывается, заведение перешло в собствен-ность Леонида!
   Надо отдать должное, приобретением он распорядился с умом.
   Фасад здания был переделан. Сейчас его украшала неоно-вая реклама, об-разующая картинку с надписью "В Пентагоне у Леони-да". Мерцали разноцветные лампочки, привлекая к себе внимание прохожих даже с противоположной стороны проспекта.
   Бокай-младший поступил воистину мудро, сохра-нив народное название и соединив его с собственным именем. Вместо бетонных ваз у входа теперь стояли два стилизованных под гранит сфинкса, а за стеклян-ными дверьми маячили фигуры двух амбалов, чьи тем-но-синие кители с погончиками, серебристыми аксельбантами и блестящими пу-говицами имитировали заокеанскую военную форму.
   Леонид собственной персоной встретил нас в холле.
   На нем были светлые брюки, пиджак в черно-бе-лую мелкую клетку, белоснежная сорочка и красный галстук-бабочка. Его цветущий вид словно бы говорил: ну что, нормально я устроился в этой суматошной жизни, а?
   Стены холла были украшены большими фотопорт-ретами в строгих рамах. Одно лицо показалось мне знакомым. Подойдя ближе, я заметил автограф в углу, сделанный фиолетовым фломастером: "Моему лучшему другу Леониду Бокаю с любовью - олимпийский призер Прокофий Цветко". Не состав-ляло труда убедиться, что и остальные портреты содер-жат дарственные надписи.
   - Все без обмана, все на чистом сливочном масле, - пояснил Леонид. - Это дей-ствительно мои большие друзья.
   Для начала он устроил нам беглую экскурсию, взяв на себя роль гида. Закончили ее мы в уютном кабинете на втором этаже, обставленном с притязаниями на изыск. Необъятные кожаные диваны с целой горой маленьких подушечек наводили на мысль, что ужин здесь имеет продолжение и после десерта. Стены были задрапированы раздвигающимися шторами из темносинего бархата. Горели бронзовые светильники в форме раскрытых цветков лотоса.
   - Это только для самых близких друзей, - сооб-щил Леонид и сдвинул одну из штор. За ней оказа-лось затемненное стекло, через которое прекрасно просматривался лежавший ниже ресторан с эстрадой.
   - Стекло особое, - пояснил Леонид. - Мы видим зал, нас из зала - нет. Очень удобно, ведь народ сюда захаживает разный. Однако, прошу к столу! Соловья, как известно, баснями не кормят.
   Мы расположились на диванах за круглым столом, в центре которого красовалась дорогая ваза с цветами.
   - Ну, как? Впечатляет? - хмыкнул хозяин.
   - Припоминаю, как в студенческие годы, на очередных летних каникулах, когда здесь была еще обыкновенная столовка, мы собрались случайной компанией в нижнем кафе, - сказал я. - Пили пиво, и в какой-то момент деньги закончились, а мы только вошли во вкус. И тогда, Леня, ты заказал ящик пива и расплатился спортивными талонами на питание, - их в ту пору принимали во всех заведениях общепита.
   - Спасибо, старина, что ты вспомнил тот случай из времен нашей ушедшей молодости, - растроганно произнес он и повернулся к Кларе: - Я, Кларочка, никогда, а Слава только что подтвердил это, не держался за свою заначку вроде старого скряги. Ради приятного общения всегда был готов отдать последнее. Все вокруг знают, что Леня Бокай - щедрая душа, и любят меня за это, в том числе, и прекрасные дамы.
   Разговор принимал какой-то легкомысленный оборот, чего мне не хотелось.
   - У тебя "Пентагон" с девочками, кафе на вокзале, три-четы-ре магазина в Белособорске и один в Фурове, наверня-ка еще кое-что... - подытожил я. - На кой черт тебе еще спортивный клуб, о котором ты говорил на пикнике?
   - А это вопрос. - Он спокойно выдержал мой взгляд. - Кафе и магазины - это для заработка, для социального статуса, чтобы не чувствовать себя в этой жизни каким-нибудь Багриком. А клуб - для души. Я ведь так и оста-юсь в душе спортсменом, Славка! Для меня эта усталость по-сле тренировки, запах пота, который смываешь с себя под душем, эти заносчивые ребята, каждый из которых мечтает стать чемпионом, - дороже всего на свете! Вот подойдите-ка сюда...
   Он пружинисто прошагал к другой стене и раздвинул шторы. Через такое же затемненное окно открылся вид на кухню, оснащенную разнообразными агрегата-ми. Гориллоподобный повар с волосатыми руками ли-хо разделывал на мраморном столе цыплят. Два пова-ренка смешивали в салатницах нашинкованные ово-щи. На огромной сковороде шкворчало нечто аппетитное.
   Сбоку, в сторонке от главной плиты, был огорожен небольшой угол. Там за про-стым обеденным столом лицом к нам сидел высохший старик, напоминавший своим видом персонаж анекдотов о дистрофиках. Перед ним стояла тарелка со шницелем. В левой руке старик держал бокал пива, а в правой собственную вставную челюсть (о чем я догадался не сразу). Периодически он макал ее в пи-во и обсасывал с сосредоточенным спокойствием.
   - Олимпийский призер Прокофий Цветко! - с пафосом воскликнул Леонид, будто представляя того к высокой награде. - Весь Белособорск знает, что ему предоставлен бесплатный стол "В Пентагоне у Леонида". Прав-да, поначалу в целях рекламы я хотел кормить его в общем зале, но передумал. Вид у него уж больно нетовар-ный, клиентов может распугать. Нет, пусть уж лучше Прокофий Цветко останется в наших сердцах красивой легендой! - Бокай задернул шторку. - Но теперь ты понял, старина, почему я не могу позволить себе заниматься только тем, к чему тянется душа? Надо жить так, чтобы достойно встретить собственную старость!
   - А еще до нее нужно дожить, что удается не каждому.
   - Кто бы спорил, старина! Уж мне ли не знать, сколько молодых, амбициозных ребят лежат на новом белособорском кладбище!
   - Ой, давайте не будем о грустном! - вмешалась в наш диалог Клара.
   - Притом, что у тебя есть какие-то важные новости, - добавил я, кивая Леониду.
   - Ха-ха! Бокай умеет делать сюрпризы! А также комплименты прекрасным дамам! Но всему свое вре-мя! - Он подлетел к стене и дернул за свисавший шнурок.
   Почти сразу же открылась дверь, в кабинет бесшумно вошел официант, катя перед собой тележку, уставленную чем-то, что было накрыто белоснежной салфеткой.
   За ним следовал его напарник.
   В какую-то минуту стол был сервирован.
   Перед нами появились бутылки, блюда с холодными закусками, дымящиеся горшочки.
   - Фирменное блюдо, рекомендую!
   И вот мы уже пируем, а Леонид подливает нам охлажденную водку в такие крохотные рюмочки, что их впору называть наперстками.
   Зато тосты следовали один за другим: за женскую красоту, за молодость, за удачу...
   - Звонил папаша, - сказал вдруг Леонид другим, серьезным, голосом. - У вас ночные гости побывали, да? - Он пристально уставился на Клару. - Рисковые вы ребята! Особенно вы, очаровательнейшая гостья! Вот лично я владею кое-какими боевыми приемами, имею для экстремальных случаев двух опытных бойцов, ношу в деловом "дипломате" травматический пистолет, располагаю - ну, чего скрывать, вы и сами отлично это пони-маете - надежной "крышей", но все равно ни за какие коврижки не согласился бы остаться на ночь в "Утиной заводи"!
   Я в упор уставился на него, пытаясь определить в его словах признаки скрытой угрозы. Но нет, это было беспокойство доброго соседа, только и всего.
   - Ты не сравнивай, - хладнокровно ответил я. - И не пугай Клару. Ты бизнесмен, у тебя наверняка есть конкуренты, недовольные твоей активностью и готовые мстить. А мы с
Кларой - скромные отпускники, приехавшие пови-даться с родней и отдохнуть на лоне природы.
   Леонид наклонился над столом:
   - Хотите откровенно? Если у вас есть убийственный компромат, то вы уже не отпускники. - Он бросил взгляд на меня, постучав по своей груди. - Допус-тим, я обыкновенный дачный вор. И вот я оказался поздним вечером на нашем участке. Тишина, ночь, никого.
Передо мной два дома, разделенные только тропин-кой. К какому я пойду? Понятное дело, к тому, кото-рый побогаче. А папашины хоромы явно пофорсистее ваших, согласен, Слава? Только без обиды. По факту. Но воры почему-то залезли именно к вам. Почему?
   - У нас замок попроще, вот и ответ!
   - Да и наш замок - не проблема. А может, они там искали и не еду вовсе? Что-нибудь другое, а? Типа пленки?
   Ого! Моя выдумка дала нежданные отпочкования. Искали пленку, но не нашли, зато подбросили капкан. Версия стоила того, чтобы поломать над ней голову!
   - Вы, Леня, упускаете одну существенную де-таль, - вступила в разговор Клара. - Никакой пленки у нас с собой нет. Да и глупо было бы везти ее сюда. Это и ежу должно быть понятно! И уж совсем бесполезно брать нас на испуг, ибо запись хранится в банковской ячейке, и выдать ее могут только одному из нас!
   - Ежу, может, и понятно, а вот, допустим, крокодилу не очень, - усмехнулся Леонид. - Да и вообще, кто-то ведь мог посчитать, что проверка не помешает. Может, вы прихватили копию. Напоказ. Тоже интересно. А может, вам хотят устроить какую-ни-будь ловушку, а? Может, воры взяли у вас что-нибудь только для виду, зато подложили некую свинью, о которой вы еще не знаете?
   Он сказал почти все! Открытым текстом! Продолжая играть при этом роль обеспокоенного доброго соседа. Но чьи интересы он представлял?!
   В кабинет неслышной походкой вошел качок, явно из бывших борцов, шепнул Леониду на ухо несколько слов и тут же вышел.
   Бокай встрепенулся:
   - Друзья, вот и обещанный сюрприз! Сейчас я представлю вам одного человека. Очень надеюсь, что знакомство окажется не только приятным, но и полез-ным. Какое-то время я посижу вместе с вами, а затем уйду по-английски, вы уж меня извините. Дела, дела...
Вернусь только в пятницу и тогда буду рад снова при-нять вас у себя. Не забывайте, что здесь вы - мои по-четные гости. Любое ваше желание будет исполнено незамедлительно. Можете даже остаться на ночь на этих диванчиках. Белье вам принесут по первому же слову. Ей-богу, здесь гораздо приятнее, чем вздрагивать от каждого шороха в "Утиной заводи"!
   Вот теперь в его бархатистом баритоне действительно проскользнули нотки угрозы.
   Клара подмигнула мне:
   - Слава, а может, и вправду останемся здесь? Шорохи шорохами, но ко-мары - это настоящий кошмар! Да и твоя мама не будет беспокоиться... - Она капризно надула губки: - Не пойдем туда сегодня, ладно? Притом, что здесь так уютно, ты только посмотри!
   Я тоже подмигнул ей, но одним левым глазом, чтобы не видел Леонид, и развел руками:
   - Ну, если только ради разнообразия. Неловко как-то отнимать у Лени верный доход...
   - Брось, старина! - вскинулся тот. - Обижаешь! Итак, вы остаетесь сегодня на ночь здесь, решено!
   Заколыхались портьеры, и в кабинет вошел невы-сокий, только-только начинавший полнеть брюнет с несколько слащавой, будто приклеенной улыбочкой на ухоженной физио-номии, покрытой нездешним загаром.
   На его коротком носу сидели зеркальные темные очки.
   - Привет всей честной компании! - воскликнул он мягким тенорком.
   - Присоединяйся к нам, Виктор! - сразу засуетился Бокай. Естественное радушие любезного хозяина перетекло в нем, полагаю, незаметно для него самого, в услужливое подобострастие, хотя он и пытался быть с гостем на равной ноге. - Сейчас я вас перезнакомлю. Впрочем, чего знакомить-то? Ты не знаешь только Клару - самую очаровательную из молодых жен-щин, входивших когда-либо в этот кабинет. А это Слава Голубев, тот самый Слава, что учился с Гешкой Алеевым и Эдиком Шашковым. Вообще-то, он по паспорту Краснослав, но все друзья называют его Славой, и он не возражает. - Тут Бокай сделал жест в сторону гостя: - А это - Виктор Михайлович Карманов, известный белособорский бизнесмен и меценат. Прошу любить и жаловать!
   Карманов галантно поклонился Кларе и крепко по-жал руку мне.
   - Все-то ты перепутал, Леонид, - мягко пожурил он хозяина. - Слава учился вместе с Алеевым, но не с Шашковым. А с Шашковым учился я, хотя и в парал-лельных классах, но в одной школе. Такой вот расклад. Впрочем, это уже не имеет никакого значения. Но точность я люблю. И вообще, с чего это тебе вздумалось называть меня по батюшке? Гости могут подумать не-весть что! Мы со Славой - ровесники, земляки, старые товарищи, зачем ненужный официоз? Тем более в обществе красивой женщины! Ты как считаешь Слава? - Он по-вернулся ко мне, заглядывая через свои непроницаемые очки в глаза.
   - Я согласен, благо, у нас, кажется, встреча без гал-стуков.
   - Тонко подмечено! - Карманов не смеялся, а лишь беззвучно улыбался. - А ведь я тебя, Славка, очень хорошо помню. Как и всю вашу компанию. Ты меня не помнишь, а вот я тебя запомнил накрепко.
   - Я тебя тоже помню, - слабо возразил я.
   - Ты помнишь не так, - поправил он. - Ты ведь уже тогда в большой город собирался, о карьере мечтал, мыс-лями витал далеко, а я - я всегда делал ставку только на Белособорск, придерживаясь принципа "где родился, там и пригодился". И не прогадал. Ну, да ладно! Давайте отметим встречу и, - последовал поклон Кларе, - приятное знакомство. Леонид, командуй парадом!
   Пока Бокай наполнял рюмки, мы расселись вокруг стола.
   - Поддержу первый тост и побегу, - объявил Леонид. - Мне давно уже пора.
   Через минуту он исчез.
   В этом отдельном кабинете мы остались втроем.
  
   33. ГОСПОДИН КАРМАНОВ
  
   Карманов снял свои темные очки и положил их на стол, сбоку от тарелки.
   Глаза у него были карие, глубокие, цепкие, способные скрывать мысли и эмоции.
   - Не приходилось бывать на Адриатике? - спросил но, с прищуром поглядывая на нас. - Рекомендую! Особенно хорош Дубровник, да и соседние городки тоже! Эти красные черепичные крыши на фоне пышной зелени и синего моря - просто сказка!.. А какие острова!..
   Он явно ощущал себя хозяином положения.
   Я не собирался оспаривать его статус, как, впрочем, и заниматься переливанием из пустого в порожнее.
   - Послушай, Виктор, - довольно бесцеремонно оборвал я его излияния, - можно задать тебе прямой вопрос?
   - Уважаю людей, способных задавать прямые вопросы, - поощрительно кивнул он со своей улыбочкой. - Не стесняйся, парень, режь правду-матку в глаза! Это самый лучший способ выявить намерения собеседника!
   - Ну, слушай, коли так! Ты, Виктор, правильно определил нас с тобой как ровесников и земляков. Не подкопаешься. Но какие же мы "старые товарищи"?! Это даже не натяжка, это явная выдумка, сиречь брехня! Зачем она тебе!
   - Если и выдумка, то считай ее любезностью с моей стороны, - развел он руками. - Не вижу тут никакого криминала. Это и есть твой прямой вопрос?
   - Это только присказка, а сказка впереди...
   - Давай сразу к сказке! - кивнул он.
   - Изволь! Ты только сегодня вернулся из дальнего путешествия, у тебя, наверняка, масса хлопот по хозяйству, но ты откладываешь все дела и едешь на встречу с человеком, с которым твои пути никогда не переплетались. Отсюда вопрос: тебе так важно заполучить компромат на Дрючкова?
   Мне казалось, что я уж точно схватил быка за рога.
   - Вот это действительно прямой вопрос! - как бы даже похвалил мое усердие Карманов. - Врезал, что называется, не в бровь, а в глаз! Ладно, я тебе отвечу в том же стиле, парень! - говоря так, он, однако, повернулся к Кларе, изобразив радушнейшую улыбку: - Прекрасная синьора, вам, быть может, скучно слушать наш мужской треп?
   - Я считаю, что это не треп, а серьезный и обстоятельный разговор, - ответила она ему.
   Карманов перевел взор на меня, продолжая демонстрировать свою голливудскую улыбку:
   - Завидую тебе, Славка! Белой завистью! Иметь рядом с собой женщину, которая понимает и во всем поддерживает тебя, - редкое счастье!
   - Да, Клара в курсе всего, - подтвердил я. - А посему тебе не обязательно отвлекаться на дежурные любезности.
   - Что касается твоей тонкой шпильки насчет "любезностей", то тут я готов поспорить, - он легко выдержал мой кавалерийский наскок. - На мой вкус, любое дело, каким бы серьезным, а то и "грязным" оно ни казалось, следует делать красиво и культурно. Вижу, однако, что эта моя реплика повисает в воздухе, а нам пора вернуться к нашим баранам. И вот тебе мой честный и откровенный ответ: компромат на Дрючкова меня не интересует! Абсолютно! Могу посоветовать обратиться по этому поводу к Шашкову или Алееву. Вот у них-то есть какие-то трения между собой. А я лично в этих делах держу строгий нейтралитет. Дрючкову я, конечно, помогать не стану, но и вредить ему тоже не собираюсь. Если он сумеет выкарабкаться из той ямы, в которой сейчас оказался, - честь ему и хвала! Если снова наломает дров, то пусть винит одного себя, когда его сожрут с потрохами! Вот и весь сказ!
   Я почувствовал, что он не блефует, и что фактически мой основной козырь легко перебит.
   - Значит, у вас, Виктор, была другая причина для встречи? - мягко спросила Клара.
   - Да, милостивая госпожа! - кивнул он и перевел взгляд на меня. - Ну, ребятки, вы, скажу откровенно, меня разочаровали... Я думал, вы понимаете, какая тут кроется причина. Ведь речь идет об Алешке!
   Я не поверил собственным ушам.
   - Ты хочешь сказать, Виктор, что глубоко озабочен судьбой моего брата?!
   - А если бы и так?! Неужели он ничего не рассказал?
   - В самых общих чертах... О том, что ты помогаешь парку, финансируешь некоторые работы, что обещал ему содействие в издании монографии...
   - Ты должен гордиться, Славка, что у тебя такой брат! - не без укоризны в мой адрес воскликнул Карманов. - Это же редкий человек! Настоящий ученый! Жаль, что я так поздно познакомился с ним! Но верна поговорка - лучше поздно, чем никогда... Он живет в своем, возвышенном, мире! Таким людям на-до создавать условия, разгружать их от бытовых проблем. Как только он закончит рукопись, я без промедления оплачу все расходы по изданию. Книгу надо издать в роскошном переплете, на мелованной бумаге, - продолжал Карманов, наполняя рюмки. - С цветными иллюстрациями. А также комментариями на английском и немецком. Чтобы иностранцы тоже прониклись. Почему бы и нет?! Весь мир знает о Дракуле, о Франкенштейне, о каком-то там папаше Крюгере... Пускай узнают и о нашем белособорском оборотне!
   - Хочешь убедить меня в своем бескорыстии? - спросил я, принимая вызов.
   - Ты же все равно не поверишь! - хмыкнул он и шутливо погрозил мне пальцем. - Ты, Славка, более испорченная натура, чем я! Ты не веришь в "души прекрасные порывы"! Но, может, ты и прав... В этом деле действительно есть мой личный интерес. Однако же, давайте сначала промочим горло! - он сделал маленький глоток и отставил рюмку в сторону.
   - Совсем недавно, буквально накануне моего отъезда на отдых, - заговорил он в прежней манере после краткой паузы, - Алексей нашел в музейных архивах некий документ, где упоминался факт, вызвавший мой личный интерес. Этот документ, важный сам по себе только для меня, но отнюдь не для исторической науки, Алексей показал мне при очередной нашей встрече, дав по нему свое заключение. Я, оказавшись внезапно в роли заинтересованного лица, попросил его никому не говорить об этой находке, но показать ее двум-трем независимым экспертам, - Карманов поочередно посмотрел нам с Кларой в глаза: - Алексей действительно не говорил вам об этом?
   - Виктор, ты же знаешь, что если Алешка дал слово молчать, то он сдержит свое обещание даже под пыткой.
   - Да, в этом отношении твой братан - твердый орешек! - кивнул Карманов. - Так вот, насколько мне известно, эксперты подтвердили подлинность документа. Можно было бы уже сейчас предать его огласке, если бы не эта чертовщина, которая происходит вокруг. Согласись, Славка, в родном городе творится какая-то катавасия! Я за то, чтобы здесь был наведен порядок! А еще мне важно, чтобы Алеша, перед тем, как публично подтвердить подлинность им же найденного документа, был избавлен от всех обвинений в его адрес и полностью оправдан. Чтобы на него не падала даже тень подозрения! Чтобы он был чист, как ангел, спустившийся с небес! Вот в этом и заключается мой личный интерес в этом деле! Теперь тебе понятно, Славка?!
   - Нам с Кларой было бы понятнее, если бы ты еще сказал, что это за документ?
   Он помолчал немного, закатив глаза к потолку, словно вычитывая там некий ответ.
   - Скажу, пожалуй. Но не сегодня. Завтра. Сегодня еще рановато будет.
   - Стало быть, ты предлагаешь нам встретиться еще и завтра? - осведомился я.
   - Именно так! - он свел ладони перед собой. - У меня есть реальный план спасения Алексея. Но и вы оба должны поучаствовать в нем, иначе толку не будет.
   - С этого места нельзя ли подробнее? - вкрадчиво спросила Клара.
   Карманов снова поочередно посмотрел на нас, словно оценивая нашу решимость, затем ответил:
   - Вот что я вам скажу на этот счет, ребятки... Хоть я и находился за сотни миль от нашего славного Белособорска, но мои менеджеры оставались на местах и оперативно информировали меня о происходящем. Когда мне сообщили о событиях в музее, я был просто в шоке! А затем и вовсе - пошло-поехало! В виновность Алешки я, конечно, не поверил даже на ноготь. Позвонил ему, ободрил, как мог. Убедившись, однако, что родная милиция мышей не ловит, я обратился по телефону и Интернету в редакции наших городских газет и на радио, обещая установить вознаграждение за информацию, которая помогла бы распутать это мистическое дело. Вы спросите, почему я сразу не назвал сумму? Честно говоря, хотелось дать небольшую фору милиции и прокуратуре, пускай бы они сделали свою работу, за которую получают зарплату. Но мои надежды оказались напрасными, ни за одну ниточку они так и не ухватились. А вот простые горожане, ознакомившись с моим обращением, откликнулись быстро и прислали в соответствующие редакции целый ряд конфиденциальных писем, которые были переданы моим менеджерам. Сегодня с утра я разбирал эту почту и нашел в ней весьма, - он бросил на нас молниеносные взгляды и повторил с ударением, - весьма ценные сведения! Они-то и помогли мне составить конкретный план. Но о нем я сегодня говорить не буду, поскольку должен перепроверить некоторые факты. Знаете, есть люди, которые в погоне за вознаграждением склонны фантазировать. Поэтому проверка необходима, такое уж у меня правило, и все же чутье мне подсказывает, что до разгадки я доберусь быстрее Дрючкова, точнее, доберемся мы втроем...
   Он постучал своими темными очками по столу:
   - Но сложность еще и в том, что мы ограничены во времени. Мне стало известно, что завтра в 21.00 Алексей должен быть в прокуратуре, где, возможно, ему предъявят обвинение, и домой он уже не вернется. Ведь если Алеш-ку собираются арестовать, то все бумаги должны быть в надлежащем порядке. Включая повестку. Поэтому ее и принесли. То есть, на ночь его водворят в общую камеру. Со всяким отребьем. Эх! Алексей - ученый от бога, он витает в облаках, живет в своем мире... Он просто верит, что раз не виноват, то все разрешится само собой. Но мы-то с тобой, Славка, стреляные воробьи и знаем, что в жизни бывает по-всякому. Вы же и сами понимаете, милые, что Алексей, с его крайне впечатлительной натурой, может получить там - и, наверняка, получит! - такую психологическую травму, что даже забросит свою любимую науку! Нужно принять все меры, чтобы этого не случилось! Такая вот стоит перед нами задачка, ребятки! И решить ее мы обязаны до 21.00! - с этими словами он водрузил темные очки на свой короткий нос.
   Некоторое время за столом царило молчание.
   - Я же знаю, Славка, что ты приехал в Белособорск, чтобы защитить брата, - прервал паузу Карманов. - А твоя женщина, как декабристка, последовала за тобой, чтобы помогать тебе, не считаясь с опасностью. Вот почему я вас обоих уважаю вдвойне! Притом, что сейчас мы должны действовать сообща и даже идти напролом, если понадобится!
   Если бы не его слащавая улыбочка, то я, ей-богу, за эти слова стиснул бы его в дружеских объятьях прямо за этим столом!
   Но я ограничился лишь благодарностью:
   - Спасибо тебе, Виктор, за твою готовность помочь Алексею! Это дорогого стоит!
   - Так, значит, мы вместе? - улыбнулся Карма-нов. - За это стоит выпить!
   Тост, разумеется, был активно поддержан.
   - Так вот... - Карманов отставил рюмку, отпив маленький глоток. Тяга к алкоголю явно не относилась к числу его пороков. - Так вот, - повторил он и повернулся ко мне, при этом улыбочка исчезла с его лица, оно казалось серьезным и оттого ка-ким-то незнакомым. - Слава, ответь как на духу, на все ли ты готов ради спасения своего брата?
   - На все, что согласуется с братской любовью! - поклялся я.
   - А вы, Клара? - сощурился Карманов. - Я пони-маю, что Алексей вам не брат, но вроде бы и не совсем чужой человек, а?
   - Я сделаю все, чего потребует здравый смысл!
   - Вот и прекрасно, ибо без определенных жертв в этом деле не обойтись! - потер руки Карманов. - Да я ведь и сам готов пожертвовать многим... Но те-перь я за Алексея спокоен. Мы покажем им, где раки зимуют! - Бесстрастное выражение лица и черные очки делали его похожим на человека-робота. - Сделаем так, мои друзья! Завтра, около полудня, я пришлю за вами ма-шину. Вы ведь будете по адресу Алексея, да? Вас привезут ко мне домой. За обедом все спокойно обсудим. Не скрою, Кларочка, мне очень хочется представить вам свою подругу. Любопытно было бы узнать ваше мнение о ней. А еще там будет один человечек... От него, в сущности, и зависит, все ли у нас пойдет гладко.
   - Не следует ли понимать тебя так, что ты сомневаешься в успехе? - спросил я.
   - Нет-нет, - заулыбался он, - это так, для подстраховки, дабы умаслить госпожу удачу... - Он поднялся и поцеловал Кларе ру-ку. - До завтра, сударыня! Сердечно рад был познакомиться! - Пожал мою ладонь. - Жду, Слава! Верь, что все у нас получится в лучшем виде! Не обижайтесь, но я должен бежать по делам. А у вас сего-дняшний вечер свободный, счастливчики! - Он быстро вышел из кабинета.
   Оставшись вдвоем, мы с Кларой переглянулись, поняв друг друга без слов. Стоило обсудить новую ситуацию, но, конечно же, не здесь, не в кабинете для "самых близких друзей".
   Выждав некоторое время после ухода Карманова, мы побла-годарили вошедшего официанта за образцовое обслуживание, предупредив, что, вероятно, еще вернемся, и вышли на улицу.
  
   34. ЗАЗУБРЕННАЯ ГИЛЬОТИНА
  
   - Что-то он слишком мягко стелет, твой Карма-нов... - задумчиво проговорила Клара, когда мы отдалились от кабаре на приличное расстояние. - И вообще, он то и дело давал понять, что помнит тебя хорошо. Быть может, ваши пути все-таки где-то пересекались? Напряги свою идеаль-ную память, дорогой!
   - Память-то у меня идеальная, - не стал отнеки-ваться я, - вот только до иной ячейки добраться труд-новато. Самого Карманова я припоминаю смутно. Эта его ухмылочка, какая-то неестественная невозмути-мость, растянутый до колен коричневый свитер... Похоже, он был из неблагополучной семьи... Вот, собст-венно говоря, и все. Но, знаешь, милая, ты права! Мне все определеннее кажется, что он оставил в моем школьном прошлом некий след, который, по моим подсознательным ощущениям, касался чего-то весьма важного. Но чего?... Увы, нужная ячейка па-мяти заблокирована, и я никак не могу до нее добрать-ся. Нужен импульс...
   - Ты вспом-нишь, - заверила меня Клара. - Обязательно вспомнишь!
   - Да уж не помешало бы...
   Мы расположились на уединенной скамеечке в глу-бине бульвара и закурили
   - Сказать по правде, есть в Карманове нечто настораживающее, призналась Клара. - Но он намерен помочь Алеше, и, кажется, искренне, а значит, мы - союзники.
   - Согласен, - кивнул я. - К Алешке у него свой интерес. Впрочем, он объяснил. Не знаю, о каком документе идет речь, но, вероятно, в глазах Карманова это нечто ценное. Прав он и в том, что над Алешкой сгущаются тучи. Я ведь собирался пойти в прокуратуру вместе с братом, но теперь ясно, что этого не получится. Завтра Карманов предложит нам какой-то свой план. Быть может, он действительно получил информацию, которая позволяет ему расставить все точки над "и".
   - Не забывай, что сегодня вечером твой полковник тоже собирается сообщить тебе важную новость. Ты вообще-то намерен рассказать ему о нашем контакте с Кармановым?
   - Посмотрим по обстоятельствам. Карманову мы не обещали хранить обет молчания. Так что можем и пооткровенничать с Вовкой. Впрочем, сначала послушаем, чем он сам попытается огорошить нас. А вообще-то, милая, хочу тебе сообщить, что у меня буквально в последние часы сложилась оригинальная версия произошедших событий, и я готов развернуть ее перед тобой немедленно!
   - Что ж, я с удовольствием послушаю, если так.
   - Но все же считаю своим долгом предупредить, что в ней остается масса "белых пятен". Не спрашивай меня, как состыковать их, не задавай наводящих вопросов по теме "кто, почему, и кому выгодно". Я просто попробую изложить тебе, как все это происходило, с моей точки зрения.
   - Ладно, это тоже немало, - кивнула она. - А я, со своей стороны, обещаю тебя не перебивать.
   - Тогда слушай! Сейчас, как тебе и самой известно, по городу гуляют две волны слухов, порожденных публикациями в "Зеленом береге". Согласно одной из гипотез, убийства совершаются при помощи капкана, похищенного из музея. Апологетом другой теории выступает "народный академик" Полуденный, доказывающий, что в Старощанских болотах обитает необычный горбатый крокодил, он-то и нападает на несчастные жертвы! А нельзя ли совместить обе эти версии, подумал я, и представь себе, у меня получилось!
   - Ну-ка, ну-ка! - в голосе Клары я различил нотки неподдельного интереса, и это меня вдохновило.
   - Предположим, что в городе исстари обосновались представители некоего тотемного ордена, называющие себя Хранителями, или Стражами. Они следят за сохранностью всеми забытой святыни, находившейся, скорее всего, в запасниках музея и ценной только для них самих...
   Я перевел дыхание и продолжил:
   - Предположим также, что некоторое время назад Хранители приручили одинокого крокодила, обитающего в глубине Старощанских болот. Этого зверя завез в Белособорск некий любитель экзотики, которому вскоре прискучила живая игрушка. А еще вернее, сия рептилия получила серьезную травму, быть может, в результате автомобильной аварии, и хозяин попросту выбросил ее в канаву где-то на краю болотного царства. Выбросил и забыл. Зверь, однако, не погиб, выжил, но кости срослись неправильно, оттого и вид у него такой необычный.
   - Крокодил-горбун?! - с живостью вскинула брови Клара. - Об этом я никогда бы не подумала. Но, боже мой, почему бы и нет?!
   - Ну, вот, идем дальше. Вскоре в поле зрения Хранителей попала группа музейных расхитителей, продававших коллекционерам всякую мелочь из запасников - фибулы, гребни, наконечники для стрел...
   - Должна тебе напомнить, дорогой, что Алексей категорически считает, что дядя Гриша и его жена были порядочными людьми.
   - Алешка - просто добрая душа! Он в каждом человеке готов увидеть ангела. Впрочем, я ведь тебя предупредил, что у меня нет ответов на все вопросы. Позволь уж мне выстроить свою конструкцию, какой бы шаткой она ни казалась, до конца.
   - Ну, выстраивай! - милостиво разрешила она.
   - Так вот, все текло до поры до времени по накатанной колее, пока однажды музейная шайка не покусилась на то, что являлось для Хранителей святыней. Скорее всего, Хранители потребовали, чтобы святыня была возвращена на место. Но по какой-то причине сделать этого не удалось. И тогда хранители начали мстить - мстить жестоко. Возможно, поначалу они пытались использовать в качестве карающего меча крокодила. Но тот оказался либо не вполне кровожадным, либо слабосильным для смертельного укуса. И тогда из музея был похищен, точнее, взят на время капкан, который и стал орудием возмездия. Ведь капкан и по форме воспроизводит крокодилью пасть, при этом нанося удар, сравнимый по мощи с гильотиной - зазубренной гильотиной.
   - А крокодил!
   - А крокодил, вероятно, исполняет роль молчаливого статиста.
   - Зачем?
   - Затем, чтобы оставить на месте преступления следы своих лап и когтей, дабы нагнать еще большего страху на следующую жертву.
   Клара задумалась, затем произнесла:
   - А ты знаешь, дорогой, вроде бы все выглядит логично. Но что это за святыня такая, которую невозможно было вернуть, невзирая даже на угрозу страшной расправы?
   - Случай с ныряльщиком как раз и указывает, скорее всего, на то, что святыня возвращена. Поэтому ныряльщика не стали убивать, но все же наказали так, что он будет помнить до гробовой доски.
   - То есть, ты не считаешь, что Речной Зверь промахнулся?
   - Тут не Речной Зверь, тут - Хранители, а они никогда не промахиваются. Они сделали ровно то, что и планировали. Ну, а поскольку святыня заняла свое прежнее место, то отпала нужда и в капкане. Хранители решили вернуть его в музей, но через Алексея, который косвенно пострадал в этой истории. Капкан они поместили в сундук на даче, зная, что Алексей рано или поздно заглянет туда. А это означает, милая, что паниковать из-за капкана у нас нет никакой причины! - на этой мажорной ноте я закончил изложение своей версии.
   Клара, однако, помотала головой:
   - Хранители, святыня, возвращение музейного экспоната... Ты их изобразил прямо-таки благородными мстителями! А ведь те, кто это сделал, - садисты и маньяки! Головорезы в буквальном смысле слова!
   - Быть может, таков древний ритуал... - пожал я плечами.
   - А это уже что-то из репертуара "народного академика"! - не удержалась она от язвительной шпильки.
   - Ладно! - вздохнул я. - Вижу, что моя версия не нашла горячего отклика в душе вашего величества! Что ж, придется потерпеть до завтра. Быть может, господин Карманов со своими информаторами-осведомителями укажут нам совсем другой путь к истине. А пока суд да дело, давай-ка, милая, обсудим другую животрепещущую проблему: где будем сегодня ночевать? Наш друг Леонид предложил нам приемлемый вариант, не находишь?
   - Ты забываешь, дорогой, что сегодня вечером тебя, а значит, и меня ждут три важных дела: встреча с полковником, вылавливание капкана из пруда и проверка целостности ниточек на сундуке.
   - Одно другому не помеха! На даче мы управимся, полагаю, до полуночи, а затем имеем шанс вернуться в "Пентагон", на уютный диванчик.
   - А тебе не кажется, что вокруг этого диванчика понаставлено слишком много всяких хитрых стекол, и твой Леонид показал нам далеко не все из них?!
   - Тут ты права на все сто!
   - Поэтому я предпочитаю остаться в "Утиной заводи". Как это ни странно, но там я чувствую себя спокойней.
   - Значит, так тому и быть!
   Клара посмотрела на меня своими ясными глазами и произнесла:
   - Ничего не могу предположить относительно подруги Карманова, которой он собирается представить нам завтра, но почти не сомневаюсь, кем окажется тот второй человек, о котором он говорил...
   - Ну и кто же это, поделись своей догадкой?
   - Следователь Цинюк!
   Тут я подумал немного и заявил:
   - А я, кажется, знаю, как зовут подругу Карманова.
   - Ну и как же?
   - Роза Румянова, вот как! Самая информированная особа в городе!
  
   35. ЧЕРВЬ СОМНЕНИЙ
   Ужинали мы дома.
   Мама сообщила, что перед обедом забегал Алеша, передал, что уезжает под Фуров и останется там на ночлег. Просил также нас всех не беспокоиться и не звонить ему, поскольку в той местности, где он остановится, существуют сильные помехи для сотовой связи. К повестке он отнесся спокойно и даже увидел в ней определенный плюс, обронив как бы между прочим, что она даст ему повод уйти с поминок первым. Завтра же, по словам Алексея, все сотрудники музея на заказном автобусе тоже поедут на похороны. Притом, что в "Диане" будет большой выходной. Вообще-то, в музее выходной день был по средам, но доступ посе-тителей в парк не прекращался. Однако раз в месяц за-крывался и парк. Ведь парки, как и люди, тоже нужда-ются в отдыхе. Именно такой общий выходной и выпадал на завтрашний день по графику, подписанному безвременно ушедшим директором.
   На экране телевизора появилась заставка новостей.
   Девять часов! 21.00!
   Если верить Карманову, то ровно через сутки, к этому вечернему часу, история с событиями вокруг парка будет распутана.
   Я посмотрел за окно.
   Сиреневые сумерки сгущались буквально на гла-зах. В наших полуюжных краях в эту пору темнеет очень быстро. Случайно ли завтрашняя встреча назна-чена Алексею именно на этот час?
   После кофе мы с Кларой принялись го-товиться к походу на дачу. Матушка, которая обычно горячо уговаривала нас ночевать дома, сегодня молча-ла, будто смирившись с неизбежным. Я вдруг поймал себя на мысли, что сегодня охотнее остался бы с Кларой здесь.
   Однако выбирать не приходилось, нас еще ждали важные дела.
   * * *
   По шоссе перед "Утиной заводью" еще проноси-лись автомобили. Горели фонари. В отдалении светились окна много-этажек.
   Но стоило нам спуститься по крутой тропинке в урочище, как мы очутились будто в ином мире, в царстве плотного, вязкого мрака. Лишь где-то в глубине садоводства горели две-три лампочки, казавшиеся отсюда застывшими искорками. Луна, сама на три четверти закрытая облаками, бледно освещала открытые участки местности, но таковых здесь было наперечет. Значительная часть пру-да тоже лежала в густой тени деревьев, включая тот сектор, где капкан, что называется, канул в воду. Лунный свет серебрил лишь не-широкую полоску утиного озерца, да участок грунтовой дороги, что змеилась вдоль бережка.
   В застывшем сонном воздухе дурной запах цвету-щей воды ощущался еще резче.
   Я осмотрелся, насколько это позволяла обстановка. Ни дуновения ветерка, ни робкого звука не отмечалось вокруг.
   Приготовить к забрасыванию трехпалую "кошку" было делом считанных минут.
   Первая же попытка принесла "поклевку". "Кошка" зацепилась на дне за нечто весьма основательное. Напрягая мышцы, я подтащил к берегу... огромную разлапистую ветвь.
   При втором забрасывании "кошка", судя по характерному звуку, зацепи-лась за металл. Но это была всего лишь спинка от кро-вати.
   Я бросал свой снаряд с разных точек, стараясь за-хватить невидимую мне цель в "вилку". Моей добычей ста-новились то ржавая кастрюля, то рваный ботинок, то пучок водорослей. А затем "кошка" зацепилась за что-то столь массивное, что я саму ее никак не мог вызволить ее из во-ды, хотя немало побегал по берегу взад-вперед, меняя точ-ку опоры и угол приложения силы.
   Вдобавок, как я ни старался действовать аккуратнее, но от мокрой веревки порядком перемазался и сам.
   - Похоже, этот чертов капкан угодил в какую-то подводную яму! - отчаялся я, наконец. - Хочешь не хочешь, а придется ны-рять! Другого выхода нет!
   - В таком случае, может, имеет смысл предварительно накачать воды в бочку над душем? - предложила Клара.
   - А вот это здравая мысль! Заодно проверим сун-дук!
   Но не успел я смотать веревку, как с шоссе к урочищу свернул автомобиль. С пога-шенными фарами он медленно спустился по горбатому откосу вниз.
   Я сделал Кларе знак, чтобы она отступила в тень, а сам спрятал свой "гарпун" в камышах.
   Часы показывали без четвер-ти двенадцать. Вот так штука! В поисках капкана время незаметно приблизилось к полуночи!
   Расплывчатая масса автомобиля медленно подкатила к пруду и остановилась.
   Хлопнула дверца, возникла высокая колышущаяся тень.
   - Слава? - услышал я тихий голос.
   - Вовка, ты?
   - Да, я. А что ты здесь делаешь?
   - Решил встретить тебя на нейтральной террито-рии.
   - Зачем? - Он подошел ближе и пожал мне ру-ку. - Эге, дружок! Ну и несет же от тебя тиной!
   - Это от пруда.
   - Давай все же отойдем в сторонку. Надо серьезно поговорить. Кстати, где твоя Клара? Где-нибудь здесь? Или опять скажешь - спит сном младенца?
   - Ладно уж, чего там! Она здесь, рядом.
   - Вот и познакомь нас. Дай хоть взглянуть на твою подругу!
Мне не оставалось ничего другого, как позвать:
   - Клара!
   Она вышла из тени, оказавшись перед нами.
   Дрючков уставился на нее так пристально, будто она была манекенщицей на подиуме.
   - Вот вы какая, Клара!
   Понимай как хочешь. Карманов, был куда любез-нее!
   Клара не осталась в долгу:
   - Вот вы какой, Володя!
   Надо отдать должное, Дрючок оценил иронию и рассмеялся.
   Они обменялись рукопожатием. Разумеется, ника-ких попыток поцеловать даме ручку Вовка не предпринимал.
   - Клара в курсе происходящего? - деловито осведомился он у меня. - При ней можно говорить открыто?
   - Клара посвящена во все нюансы.
   - Отлично, это сэкономит нам время... - Он мельком глянул в сторону подъема на шоссе и тихо заговорил: - Есть хорошие новости. Пре-ступники под колпаком. Полагаю, завтра мы возьмем их с поличным.
   - В 21.00?! - вырвалось у меня.
   Дрючков, похоже, не понял.
   - Этого я обещать не могу. Не исключено, что операция продлится до глубокой ночи. Все будет зависеть от конкретных обстоятельств.
   - Кто они, эти преступники?!
   - Это закрытая информа-ция, - покачал он головой. - Могу лишь намекнуть... Они готовят завершающий акт некоего кровавого ритуала. Последняя жертва, по их понятиям, должна быть умерщвлена с особой жестокостью. Вот здесь-то мы и накроем голубчиков! Если, конечно, не произойдет ничего экстраординарного.
   - Володя, но вам известно, кто будет этой последней жертвой? - спросила Клара.
   - Известно, - коротко ответил он.
   - Они его тоже... - голос Клары дрогнул. - Тоже капканом?
   - В их распоряжении есть и другие средства. А от капкана они уже избавились. К сожалению, мы не смогли проследить, ку-да они его спрятали.
   Мне захотелось заорать: "Он здесь! В пяти метрах от тебя! В пруду!" Но страшная догадка, вспых-нувшая в мозгу, заставила меня прикусить язык.
   - Володечка, спасите эту последнюю жертву! - с экспрессией воскликнула Клара.
   - Для этого и готовилась операция, - ответил он. - А у вас есть какие-нибудь новости?
   При такой скудной освещенности прибегать к ми-мике было бесполезно, поэтому я придвинулся к Кларе и довольно чувствительно шлепнул ее по мягкому месту: молчи, мол!
   Она вздрогнула, но все же поняла меня как нужно.
   - Особых новостей нет, - пожал я плечами. - Кое-что произошло, но это так, мелочи. Не стоит отвлекать те-бя ими перед важной операцией.
   - Что за мелочи? - отрывисто спросил он.
   - Ну-у, повидали в "Пентагоне" одного старого знакомого.
   - Кого конкретно?
   - Прокофия Цветко, кумира нашей школьной поры.
   - Понятно, - хмыкнул он. - Ну, коли так, то я поехал.
   - Удачи вам, Володя! - напутствовала его Клара. - Поймайте этих подлых садистов!
   - Будем стараться... - он уже направился к машине, но вдруг остановился и позвал: Славка, можно тебя на ми-нуту?
   Я подошел.
   - Старина, - прошептал он, - а ведь тиной несет не только от пруда, но и от твоей хитроумной персоны тоже. Ты нырял здесь, что ли, парень?
   "Он знает! Он догадывается!" - застучало у меня в висках.
   - Клара уронила ключи, а те возьми да и соскользни в пруд. Пришлось доставать. Водичка и вправду еще та. А ведь когда-то здесь купались...
   - Ладно, я погнал! - Он крепко, до хруста пожал мне руку. - Держись, Славка! Думаю, сегодняшняя ночь пройдет спокойно, но завтра будь втройне осторожен, понял, старина? И свою красавицу береги... И еще учти: меня в городе пару дней не будет, так что не ищи. Увидимся позже, если только... - так и не договорив, он быстро сел за руль, включил мотор, развер-нулся на лужайке и лихо взлетел на шоссе.
   - Объясни, сударь, чего ради ты поставил мне синяк? - похлопала меня по плечу приблизившаяся Клара.
   - Не фантазируй.
   - Ах, так? Вот придем в домик, сам убедишься, фантазирую я или нет! - Тон ее изменился:
   - Что тебя встревожило, милый? Что не так?! Почему ты не сказал ему ни-чего?
   В моих висках по-прежнему стучали молоточки.
   - Наверное, у меня поехала крыша, Ларочка! Такая дикая мысль пришла вдруг в голову!
   Она провела своей прохладной ладошкой по моей щеке:
   - Что такое, Славик? Какая мысль?
   - Алешка!
   - Что - Алешка? - встревожилась она.
   Тут меня словно прорвало, и я заговорил горячим шепотом:
   - В башке блеснула молния, и я увидел вдруг, что за всем этим стоит Алешка! Погоди, не перебивай, иначе я никогда уже не скажу этого! Если это он, то всё, понимаешь, абсолютно все сходится!
   Ее глаза сделались огромными. В этом бархатистом мраке я совершенно ясно видел глубины ее темных зрачков, в которых находил сострадание к тем чувствам, что терзали меня сейчас.
   - Любой человек, Клара, тем более, человек творческий, дол-жен иметь перспективу в жизни! Но если он видит, что обществу глубоко наплевать на его призвание, что оно, это общество, не испытывает ни малейшего интереса к его поискам, да и к самой его профессии, то он, каким бы ни был добрым, отзывчивым и порядочным, постепенно все равно озлобляется. И вот однажды он говорит себе: ну, погодите же, уж я задам перцу всем вам - похотливым, невежественным и самовлюбленным типам! И вот он тщательно продумывает план мести целому городу! Он реанимирует древнюю легенду о страшном оборотне и заставляет всех вокруг поверить в нее и дрожать от ужаса! Оттого-то он даже отложил публикацию свой монографии, поскольку сначала хочет вызвать небывалый ажиотаж вокруг этой темы! Он играет на грани фола, торжествуя в душе над тем, что у милиции и прокуратуры есть подозрения, но нет улик! Капкан вовсе не был подброшен в сундук, Клара! Алешка попросту хранил его там все это время! Вдумайся сама, по-настоящему у него нет алиби по отношению ни к одному из убийств! Даже покушение в парке могло произойти с его участием, хотя мы, казалось бы, находились рядом!
   - Слава, но это невозможно! - она умоляюще сложила руки на груди.
   - Да, в одиночку осуществить все это невозможно, - по-своему интерпретировал ее возглас я. - Значит, у него есть сообщники! Те, кто называют себя Хранителями! Те, кто приручил горбатого крокодила со Старощанских болот! Совсем не случайно Алешка уехал сегодня с ночевкой, да еще предупредил, чтобы ему не звонили! Надо полагать, назавтра у Хранителей, у этой секты изгоев-язычников, куда, увы, влился по доброй воле мой Алешка, намечено некое ритуальное, особенно жестокое жертвоприношение! Дрючков узнал об этом, и готовит операцию! Но об этом же узнал и Карманов, который все же попытается спасти Алексея - в каких-то своих узкоэгоистических интересах. Вот почему Карманов не стал посвящать нас сегодня в свой план даже в общих чертах! Он опасался неадекватной реакции с нашей стороны! Однако взял своего рода клятву, что ради спасения Алексея мы готовы на всё! Завтра Карманов поставит нас перед фактом и потребует исполнения наших обещаний. Ты понимаешь, Клара?! Вот каким чудовищным образом все это переплелось!
   Клара нашла мою руку и крепко сжала в обеих своих ладошках:
   - Милый, успокойся, пожалуйста! Может, твой брат и вправду испытывает глубокую обиду на весь мир, но причинить физическое страдание живому существу он не способен! Я верю ему, и ты поверь! Тебе нужно принять холодный душ, и ты сам поймешь, как нелепо подозревать брата, хотя бы всё было против него! Ну, пойдем же!
   Не то чтобы она меня убедила, но по ее реакции я понял, что впал в некую форму истерики, и что из этого состояния мне нужно немедленно выходить.
   Да, сначала нужно успокоиться, а уж после обдумать всё заново на холодную голову.
   Притом, что мне еще предстоит нырять за этим сатанинским капканом, отсутствие которого у секты язычников, да еще накануне последнего жертвоприношения, как-то не вписывается в мою новую схему.
   Нечего и говорить, что, едва добравшись до доми-ка, мы тут же устремились к сундуку.
   Хоть мы оба и давали зарок ничему уже не удивляться, но оборванные ниточки ввергли нас в отчаяние - оборваны они были как-то нарочито грубо, будто кто-то демонстративно решил посмеяться над нашей наивной уловкой.
   Оставалась, однако, еще одна проверка.
   Подняв крышку, я увидел внутри нечто бесформенное.
   А ведь, уходя, мы оставили сундук пустым.
   Наклонившись, я извлек из него довольно тяжелую сумку.
   Поначалу я не поверил собственным глазам.
   Но пришлось.
   Я держал в руках ту самую матерчатую сумку, в ко-торой давеча уносил капкан к пруду и которую бросил затем в траншею.
   О содержимом сумки в настоящий момент дога-даться было несложно.
   Да, конечно, в ней находился бронзовый капкан. Сухой, тща-тельно почищенный и, что немаловажно, разобранный на составные части, причем пружины, зажимы и со-единительные шпильки отсутствовали, так что собрать его заново, чтобы изучить принцип работы, было невозможно.
   Я принюхался: пахло металлом, какой-то смазкой, но отнюдь не тиной!
   Малейшие следы пребывания капкана в пруду были кем-то заботливо уничтожены.
   Сама сумка, которую вчерашней ночью я прополоскал в грязной воде, а затем бросил в еще более грязную траншею, была вы-стирана, высушена и, кажется, даже выглажена.
   Она издавала запах, скорее, хозяйственного мыла, но не тины.
   Как все это можно объяснить?!
   Ведь прежде, чем избавиться от капкана, а затем и от сумки, я всматривался в ночной мрак до рези в глазах и вслушивался в его звуки не единожды!
   Кто-то всезнающий и могущественный словно издевался над всеми наши-ми потугами хотя бы приблизиться к разгадке тайны белособорского оборотня.
  
   36 ОСОБНЯК
  
   Вскоре после полудня под окнами нашей квартиры оста-новился сияющий лаком черный "Мерседес". Об этом сооб-щила нам матушка, беспрерывно выглядывавшая на улицу. Накануне я предупредил ее, что мы с Кларой поедем на важную встречу, которая должна кардинально продвинуть вперед дело полной реабилитации Алек-сея.
   Сам Алешка, со слов мамы, звонил поздно вечером. Слышимость была очень плохая, но мама все же разобрала, что у него все в порядке, однако предстоит слишком много организационных хлопот, поэтому он вряд ли сумеет заскочить домой до визита к следователю.
   Мне оставалось лишь принять эту информацию к сведению.
   Внутри защемило от мысли, что теперь, быть может, я увижу родного брата еще не скоро.
   Но после того, как под окнами просигналил присланный Кармановым автомобиль, я снова воспрянул духом.
   Не стал бы этот олигарх местного розлива бросать слов на ветер: есть, есть у него какой-то серьезный план действий!
   Дав маме обещание немедленно позвонить, как только появятся новости, мы с Кларой спустились вниз.
   Лимузин в минуту домчал нас до Почто-вой площади, откуда свернул к вокзальному кольцу, затем выехал на новое шоссе, по которому я никогда не ездил.
   За окнами мелькали городские уголки, где я никогда не бывал, хотя и похвалялся, что знаю наш славный Белособорск вдоль и поперек.
   Впрочем, сейчас мне было не до пейзажей.
   Мои мысли были заняты предстоящим разговором с Кармановым.
   Насколько хорош окажется его план? Не поджидают ли нас новые, еще более парадоксальные сюрпризы?
   Через какое-то время мы пересекли широкий перекресток и вскоре углубились в солнечный сосновый бор, раскинувшийся на пологих песчаных холмах.
   Я по-прежнему не узнавал местность.
   Впереди показался шлагбаум, возле которого дежурили двое дюжих молодцев. Еще издали заметив наш "мерс", они с такой торопливостью подняли полосатую перекладину, что нам даже не пришлось притор-маживать.
   Теперь лимузин мчался среди живописного, притом окультуренного леса - с асфальтированными дорож-ками, фонарями и беседками под старину, с внушительными особ-няками, мелькавшими то тут, то там среди смолистых стволов.
   Еще немного, и наш водитель выехал к раздвижным металлическим воротам, вмонтированным в глухой кирпичный забор высотой в полтора человеческих роста.
   Я и сейчас не представлял, в какой точке Белособорска мы находились.
   Водитель посигналил, и створки ворот начали раздвигаться.
   Несколько в глубине участка стоял громадный трехэтажный дом, отличавшийся полным смешением архитектурных стилей. Здесь были и колонны под антик, и готические башенки с флюгерами, и балкончики ампир, и декор, и витражи. К высокому крыльцу с порталом вела мраморная лестница, по обе стороны от которой пламенели пышные клумбы. Начина-лась же лестница непосредственно от большого бас-сейна с голубой прозрачной водой.
   В глубине, за деревьями, так, чтобы не портить парадного вида роскошно-пестрого особняка, проглядывали постройки попроще, но тоже весьма доброт-ные - кирпичные, под черепичными крышами гаражи, хозяйственный блок.
   Наш "мерс" проехал еще немного, и в просвете между живой изгородью я увидел спокойную гладь Ракидона.
   Река служила естественной границей участка! Здесь же была устроена небольшая пристань, к которой швартовались две моторные лодки и катер. Что и говорить, местечко было просто сказоч-ное!
   Но я и сейчас затруднился бы определить его точные координаты. Ясно было лишь то, что Карманов обосновался на левом берегу Ракидона, где-то между парком и Старощанскими болотами.
   Сам Карманов, облаченный в пеструю безрукавку и ка-нареечные шорты, сидел перед бассейном в шезлонге, потягивая через соломинку оранжад и наблюдая за фигуристой блондинкой, которая плескалась, словно русалка, у его ног.
   За спиной хозяина переминался с ноги на ногу неприветливый с виду, худой как щепка субъект в свет-ло-зеленом костюме и больших солнцезащитных оч-ках. Его непропорционально крупная голова вызвала у меня смутные ассоциации.
   - Неужели это и есть Цинюк? Шепнула мне на ухо Клара. - Бр-р-р! Ну и типчик!
   - Держу пари, что это не Цинюк. Впрочем, сейчас все узнаем...
   Между тем Карманов вскочил со своего места и устремился нам навстречу с распростертыми объятиями:
   - О, привет, любезные мои друзья! Наконец-то! До чего же приятно видеть рятом с собой такую симпатичную пару!
   За его спиной блондинка начала медленно подниматься из бассейна по металлической лесенке, картинно выпятив и без того округлый зад, прикрытый лишь узким треугольничком материи. Бюстгальтера на ней не было вообще. Впрочем, лицезреть купальщицу можно было лишь со спины.
   Я почти не сомневался, что Клара уже невзлюбила ее.
   - Ну, как моя хибара? - с самодовольством нувориша полюбопытствовал между тем Карманов, кивая на особняк.
   - Не хило, - ответил я. - Можно даже сказать, клево. И, вне всяких сомнений, круто.
   - Ха-ха! - развеселился он. - Построено по мо-ему личному проекту! Вот еще посмотрите внутри! Од-нако прежде я должен познакомить вас с моими домо-чадцами. Роза, подойди к нам! - позвал он.
   Блондин-ка, за секунду до этого накинувшая на себя короткий халатик, двинулась в нашу сторону.
   "Молодец, парень! - похвалил я себя. - Ты все-таки угадал, хотя бы в этом случае! Это она!"
   Правда, с первого взгляда дама показалась мне слишком уж юной для кресла прожженного редактора.
   Но когда она подошла ближе, я понял, что это отнюдь не девица, а вполне зрелая женщина, сумевшая сохранить свой моложавый вид благодаря, очевидно, неким косметическим секретам, а главное - хорошей наследственности.
   Да и то, сказать по правде, ей было что сохранять!
   Карманов представил нас друг другу только по именам, но я все же счел возможным уточнить:
   - Так вы и есть та самая Роза Румянова?
   - Та самая? - ответила она вопросом на вопрос.
   Ее губы прогнулись в любезной улыбке, но глаза смотрели испытующе - глаза женщины, прошедшей огонь, воду и медные трубы.
   - Газета "Зеленый берег" при первом же знакомстве с ней приятно удивила меня своей оперативностью, - подпустил я профессиональный комплимент. - Чувствуется, что редакция держит руку на пульсе городской жизни, и это, надо полагать, заслуга исключительно издателя.
   Она выслушала мои дифирамбы с той же дежурной улыбкой, взгляд не потеплел ни на йоту. Впрочем, и затаенной неприязни с ее стороны я тоже не ощутил.
   Ладно, еще не вечер, еще успеем поглядеть, что кроется за маской снежной королевы...
   - А это Софон, узнаешь? - Карманов указал на большеголового, чья скуластая физиономия искорежилась гримасой, означавшей, очевидно, улыбку.
   Софон? Какой Софон?
   В моем сознании словно прорвалась некая плотина, и в один миг я вспомнил целую главу из своей школьной жизни, главу, казалось бы, уже напрочь стершуюся в памяти.
   ...Учился в нашей школе (хорошо, что не в на-шем классе!) молчаливый и неулыбчивый тип по име-ни Софон. Фамилии его я не помню. Но что не Цинюк, это точно. Никакого Цинюка ни в нашем, ни в параллельных классах не было.
   Своей несоразмерно крупной головой Софон походил на вырос-шего до гигантских размеров головастика. Сходство подчеркивалось его тщедушным тельцем со впалой грудью. Софон производил впечатление дистрофика: дунь - улетит. Однако и самые сильные парни обходи-ли его стороной. Подозреваю, его побаивался сам Алый. Этот хилый с виду подросток и вправду внушал какой-то неосознанный ужас даже учителям. Ходили слухи, что в складках оде-жды Софон носит остро отточенную бритву. Поговари-вали, что он виртуозно владеет ею, что на его совести есть страшные жертвы. И хотя никто и никогда не видел этой бритвы, но все мои сверстники были убеждены, что Софону ничего не стоит пустить ее в ход по самому ничтожному поводу.
   Ненависть ко всему радостному, веселому, светлому, талантливому была так внятно написана на его мрачной физиономии, что и бывалые люди в его присутствии вдруг терялись, становились непохожими на себя.
   Так это тот самый Софон?
   Будто отвечая на мой немой вопрос, он снял очки.
   Его землистая, какого-то нездорового оттенка кожа сделалась словно пергаментной, а некогда густая и черная, как смоль, шевелюра сильно поредела и поседела, но бездонные темные глаза, почти лишенные радужной оболочки, горели той же неукротимой злобой ко всему сущему на этом свете. Он по-прежне-му внушал неодолимое желание держаться от него подальше.
   Тем не менее, я дипломатично кивнул в знак приветствия.
   Софон, посчитав, видимо, волю хозяина исполненной, сно-ва надел очки и поджал тонкие как лезвия губы.
   - Ну вот и познакомились!- в характерной манере потер свои ладони Карманов. - Роза и Софон - мои самые близкие люди, моя семья, моя опора, мои настоящие домочадцы. Только им я доверяю во всем! Роза, как никто другой, умеет вести мои дела в мое отсутствие, а Софон закроет меня собой от любой опасности, не смотрите, что с виду он такой хилый! - карманов кивнул ему: - Пойди и распорядись там насчет обеда. Да смотри, чтобы все было на высшем уровне! Не осрами Карманова пе-ред питерскими гостями! И не будь таким букой! Не то о тебе невесть что подумают! А ты, Роза, пригласи пока Клару к себе и покажи те подарки, что я тебе привез. А мы со Славой потолкуем предварительно по
одному вопросу...
   Он обнял меня за плечи и повел к реке. Мы остано-вились у самой воды. Веяло свежестью и прохладой. Рядом пролетела бабочка, трепеща оранжевыми кры-лышками. Противоположный берег густо порос ивня-ком. Гибкие ветви склонялись до самой воды, почти соприка-саясь с желтыми кувшинками.
   - Посмотри, какая красота! - воскликнул Карма-нов. - Я всю жизнь мечтал жить в подобном райском уголке. И вот - добился... - Он заговорщицки подмигнул. - Славка, отпусти тормоза, расслабь-ся немного! События развиваются благоприятно! Алеша чист перед законом как стеклышко! В прокуратуре узнают об этом сразу же после 21.00. А завтра об этом будет говорить весь город!
   - Что именно должно произойти в 21-00, скажи прямо, если знаешь?! - я готов был схватить его за грудки.
   - Славка, не торопи меня, ладно?! - воскликнул он со своей улыбочкой. - Я жду од-ного известия. Как только получу его, сразу же открою вам с Кларой свой план. В мельчайших деталях. Притом, что все идет, как по маслу! А пока будем наслаждаться красотой природы, вкусной едой, близостью прекрасных женщин! Выбрось из головы все дурное, старина! Айда к столу. И не косись ты так на Софона. Он у меня дрессированный. Ну, по рукам?
   - По рукам, - вынужден был согласиться я.
С минуту мы до боли трясли друг другу руки.
   - Сейчас примем на грудь, закусим, затем поплаваем0x08 graphic
, отдохнем, а там, глядишь, и подоспеет то самое известие, - напомнил он. - Ну, перестал беспокоиться? Тогда айда тяпнем за деловое со-трудничество!
   Но прежде чем "тяпнуть", он еще минут сорок водил нас с Кларой по дому, интерьеры и обстановку которого можно было охарактеризовать одним словом: китч!
   Но, похоже, сам Карманов был в восторге от своей обители и ждал от нас адекватной реакции. Я малость поды-грал ему, мне не жалко. Между прочим, в особняке имелся лифт, где кнопок было больше, чем три. Конечно, часть кнопок могли оказаться и резервными, но я не сомневался, что в доме имеется просторный подвал, куда лифт тоже спускается.
   По ходу этой импровизированной экскурсии я ус-пел шепнуть Кларе, чтобы она не волновалась, мол, серьезный разговор состоится несколько позже.
   Наконец, мы расположились вокруг большого круглого стола на веранде второго этажа. Вид отсюда открывался изумительный. Совсем рядом нес свои тихие воды Ракидон, окаймленный полосой задумчивых ив, за которой далеко простирались заливные луга со стайками берез на косогорах. Фоном для этой безмятежной картины служило безоблачное небо с размытым желтком солнца посередине...
   За столом нас было пятеро: хозяин с "домочадцами" и мы с Кларой.
   Я приметил, что обязанности прислуги Карманов возложил, очевидно, из каприза, на Софона, хотя людей в доме хватало.
   - Софончик, плесни-ка немного рому! - причмокнул губами Карманов. - Вот это напиток, я понимаю! Недаром его обожали пираты.
   - Некоторые умники предпочитают смаковать кислятину, - с осуждением отозвался Софон. При этом его тонкие губы растянулись в улыбке-гримасе до ушей, обнажив два ряда желтых, но крепких зубов.
   "Будто крокодилья пасть", - промелькнуло у меня.
   Эта жутковатая улыбка и это характерное словечко "ум-ники" невольно вернули меня в прошлое...
  
   37. КОСТЯНОЙ ЛОБ
  
   ...Лютой ненавистью Софон ненавидел школьных активистов, отлични-ков, острословов, удачливых ребят, вообще всех, кто был отмечен печатью индивидуальности. Их он презрительно именовал "умниками". А любимым его изречением в адрес того или иного представителя этого контингента было: "Надо бы вышибить яйца этому ум-нику!"
   Однажды и я удостоился его внимания...
   Дело, помнится, было поздней весной, потому как на нетоптанных пятачках школьного двора буйно зеленела трава.
   На большой перемене мы с Сашкой Загвоздкиным отправились справлять малую нужду.
   Туалет "для мальчиков" находился за волейбольной площадкой, в дальнем конце школьного двора.
   Мы безмятежно ос-вобождали свои мочевые пузыри в длинный наклонный же-лоб, и Загвоздкин рассказывал подходящий к обстановке анекдот, где фигурировал соответствующий антураж. Пацаны, оказавшиеся рядом по той же причине, что и мы, нужду, раз-разились дружным ржанием.
   Внезапно раздался злоб-ный басок: "Надо бы вышибить тебе яйца, умник!"
   Сашка, который, по свой натуре, что называется, ради красного словца не пожалел бы и родного отца, мгновенно парировал, не оборачиваясь: "Приятель, согласно правилам грамматики, вы-шибают обычно мозги, а яйца отрывают или взбивают, если тебе так больше нравится!"
   Однако ожидаемого взрыва смеха не последовало.
   Притихшие пацаны, роняя последние капли в трусы, с еще расстегнутыми ширинками зато-ропились к выходу, огибая по стеночке его, Софона.
   Да, это был он, мрачный, угрюмый тип, столкновение с которым грозило для кого угодно испорченным настроением.
   "Эге, а ты и вправду умник! - с непередаваемым отвра-щением, будто проглотив горькую пилюлю, скривился тот. - Надо бы тебя проучить, малый! Сейчас я этим займусь. А вы, серуны, кыш отсюда!"
   Пара-тройка парнишек, тужившихся в отдельных кабинках, безмолвно, как зомби, поднялись и выскочили вон, подтягивая на ходу свои портки.
   Сашка побледнел - кажет-ся, впервые в жизни я видел его растерянным.
   "А ты чего стоишь?- повернулся Софон ко мне, глядя на меня, как на пустое место. - Или ты тоже из тех умников, которым надо вышибить яй-ца?" В его хищных, как черные дыры, зрачках я прочитал готовность мгновенно переключить внимание на новый объект.
   Признаться честно, первейшим моим побуждением было по-скорее оказаться во дворе. Я почувствовал ноющий холодок в мошонке, будто к той уже прикоснулось острое лезвие. Но другой половиной сознания я внятно понимал: остав-лю сейчас Сашку наедине с Софоном, надолго - а может, и навсегда - потеряю чувство самоуважения. Будто кто-то авторитетный шепнул мне изнутри, что, несмотря на реальную опасность, я должен защитить друга или хотя бы встать с ним рядом. Сейчас. Немедленно. Без долгих раз-думий и сомнений. Но будет еще достойнее, если я решусь со-противляться активно, с мушкетерской отвагой.
   В голове зашумело, но одновременно мне вдруг стало необыкновенно легко. Я шагнул вперед, чтобы бросить в эту угрюмую рожу дерзкие слова, смысл которых заключался в том, что яйца надо вышибать не умникам, а дегенератам, вроде его самого. Придуманная экспромтом реплика тогда представлялась мне необыкновенно остроум-ной.
   Я уже не думал о возможных последствиях. Охватившее меня упоение, торжество внутренней победы над собой неумолимо толкали вперед.
   Мне не хватило ровно секунды, чтобы подвергнуть свой характер воистину мужскому испытанию. В про-ходе возникла внушительная фигура нашего физрука Дмитрия Сергеича, которого уважала вся школа. Должно быть, кто-то из ребят сообщил ему, что в туалете разгора-ется скандал. "Софон? - как бы удивился он. - А я те-бя везде ищу. Сделал свое дело? Айда, надо поговорить".
   Рыча, как пес, у которого отняли кость, Софон двинулся следом за физруком, но на пороге остановил-ся и страшно зыркнул на Загвоздкина: "Я еще доберусь до тебя, умник!" Затем он окинул взглядом меня, будто занося на какой-то свой особый счет, но ничего не сказал.
   Мой боевой задор испарился так же быстро, как и возник.
   Несколько дней я провел в тревожном ожидании чего-то ужасного. Но Софон словно забыл о стычке и даже не смотрел в сторону Загвоздкина. Однако я ни-чуть не сомневался, что он затаил зло и только выжида-ет подходящего момента, чтобы реализовать свою жуткую угрозу.
   Лишь к окончанию летних каникул я перестал думать об этом инци-денте.
   Постой, когда это было? Кажется, в середине мая, перед контрольными. Шелковистую травку вокруг волейбольной площадки я помню отчетливо. Сашка погиб в конце февраля следующего года. Между двумя этими собы-тиями - почти десять месяцев, без малого год. Неуже-ли все это время Софон вынашивал планы "про-учить" Сашку? За что? За невольную шутку? Ерунда, бред, игра воспаленного воображения!
   Софон, если мне не изменяет память, вообще не был замешан ни в одном серьезном школьном происшествии. Свой имидж "плохого парня" он поддерживал с помощью довольно-таки искусного блефа, но не какими-либо конкретными поступками. Не удивлюсь, если в его табеле регулярно проставлялись пятерки за поведение.
   Вместе с тем, во мне нарастала уверенность, что я знаю о Софоне еще что-то важное, что-то такое, значение чего не утрачено и сейчас.
   Но что, что?!..
   Однако сосредоточиться не удавалось, ибо Карманов, взяв на себя роль тамады, повел любопытный разговор.
   Правда, поначалу, не забывая нас потчевать нас яствами, которыми был заставлен этот громадный стол, он рассуждал об особенностях кухни тех мест, откуда вчера вернулся.
   Блюда из форели, к примеру, готовят по всей Европе, говорил он со своей "приклеенной" улыбочкой, но, пожалуй, только в Далмации эту чудесную рыбу фаршируют предварительно распаренным черносливом. Дивное сочетание, просто непередаваемое! Хорош и "пьяный карп", но особенно ему понравились чевапчичи - особые говяжье колбаски, приготовленные на решетке... И вообще, ребятки, если хотите отдохнуть как нормальные белые люди, не соприкасаясь при этом с утонченным западноевропейским хамством, то поезжайте в Далмацию, где обитают наши братья-славяне, хотя и принявшие католическую веру...
   Следом Карманов заявил, что, несмотря на насыщенную программу поездки, он по несколько раз в день перезванивался с Белособорском, прежде всего, с Розой.
   - Я пришел в ужас, когда Роза сообщила, что в музее произошло убийство, и что Алешка оказался под подозрением, поскольку никто из ментов не верил, будто он видел там оборотня. Я тут же вспомнил, что в редакции лежит большое интервью Алексея, которое готовилось к выходу его монографии, но было отложено, по его же просьбе. Я рекомендовал Розе срочно поставить этот материал в сокращенном виде в номер, а также привлечь к сотрудничеству сумасшедшего "академика" Полуденного, который, честно говоря, задолбал меня своими предложениями об организации экспедиции вглубь Старощанских болот. Но в этот период его уверенность в существовании на болотах чудо-зверя была нам на руку. Таким образом, в общественное мнение мы ненавязчиво впендюрили мысль о реальности белособорского оборотня. А это, в свою очередь, укрепило позицию Алексея. Она стала еще прочнее после того, когда группа рыболовов чуть ли не нос к носу столкнулась с этим оборотнем, или крокодилом, не знаю, как его называть. Само собой, я позвонил Алексею на работу и заверил ученого мужика, что не сомневаюсь в его честности, и что приложу все силы, чтобы снять с него нелепые обвинения.
   - Судя по твоим словам, Виктор, именно ты контролируешь газету, - заметил я.
   Он переглянулся с Розой и, беззвучно рассмеявшись, проговорил:
   - Ты неглупый парень, Славка, и зришь в корень! Именно поэтому тебе и выпала столь ответственная роль... Ладно, не собираюсь скрывать ни от тебя, ни от твоей очаровательной спутницы никаких редакционных тайн! - Он погладил Розу по загорелой, ухоженной руке: - Думаю, лапушка, ты тоже на меня не обидишься, если я заявлю прямо при тебе, что являюсь фактическим хозяином этого издания! - Он снова обратился ко мне, хотя говорил для всех: - Понимаешь, старина, некоторое время назад я обратил внимание на то, что в нашем славном Белособорске нет популярной газеты для всех, которую люди охотно читали бы вне зависимости от своих политических, моральных либо сексуальных убеждений. Вот я и решил вложить бабки в подобное издание, но самому держаться от него подальше. Как раз в тот период рядом со мной оказалась Роза, женщина удивительной судьбы и редкого по силе характера, притом не из местных. Именно она, как никто другой, подошла на роль издателя. Ну, а редактором мы решили пригласить нашего местного интеллектуала и доморощенного поэта, имевшего незаслуженную славу борца за экологию, хорошо известного тебе Женьку Багрянского. Роза, по моему совету, предложила ему, кроме того, открыть при редакции литературную гостиную, и тем самым мы купили его с потрохами. Он, может, считает в душе, что проводит какую-то независимую линию в газете, но фактически всю стратегию определяет Роза. У нее же все финансы и вся агентурная сеть - наши источники информации. Но за всем этим стою я. Ты согласна с такой постановкой вопроса, подруга? - обратился он к ней.
   - Каждый должен делать свое дело, - обтекаемо ответила она.
   - Могу держать пари, что ваше издание, несмотря на сравнительно большой для провинции тираж и обилие рекламы, приносит вам одни убытки, - заметил я, рассчитывая услышать в ответ еще какие-нибудь откровения.
   - Верно! - расцвел, словно майская роза, Карманов. - В смысле финансов "Зеленый берег" прожирает больше, чем зарабатывает. Но ведь периодическая пресса существует вовсе не для того, чтобы рубить капусту! Эта пестрая газетка позволяет мне, оставаясь за кулисами, формировать общественное мнение в выгодном для меня свете! Именно для этого и была создана редакция! И вот теперь я уверен, что понесенные расходы оказались эффективными! Уже в ближайшее время я получу неплохие дивиденды! - тут он словно бы спохватился: - Однако, что же это мы все о делах да о делах! Софончик, ну-ка, накапай нам еще пиратского напитка!
   В отличие от застолья у Леонида, здесь, дома, Карманов не пропускал ни одной рюмки. Похоже, пить он умел. Да и закуски он подкладывал себе в изобилии. Но расслабленности в нем не ощущалось, несмотря даже не нестираемую улыбочку. Его снедало какое-то огромное нервное напряжение.
   Роза, напротив, клевала со своей тарелки по ку-сочку, как птичка, пила маленькими глоточками, явно выдерживая некую диету, которая, видимо, позволяла ей сохранять атласность кожи и упругость форм. В общем разговоре она участвовала пока в основном посредством отдельных реплик, которые, тем не менее, всегда были кстати.
   Софон и вовсе хранил молчание за столом. Но в бликах света, отраженных выпуклыми сферами его темных очков, я улавливал один и тот же сигнал: "Надо бы выши-бить твои яйца, умник!"
   Внезапно мне захотелось раздразнить этого типа, как раздразнивают змею перед тем, как взять у нее яд.
   Быть может, судьба для того и свела нас сегодня, чтобы я довел до конца незавершенное когда-то испытание... Посмотрим, так ли страшен черт, как это малевало в отрочестве мое малодушное воображение?
   Дождавшись подходящей паузы, я сказал Карманову:
   - Твой домочадец Софон, видать, большой умник.
При этих словах Софон угрожающе передернулся, как зверь, демонстрирующий готовность к прыжку.
   - Почему ты так решил? - даже изумился Карманов.
   - Он все время молчит, будто в рот воды набрал. А это признак большого ума.
   Карманов расхохотался, и отнюдь не беззвучно.
   - Слыхал, Софон? Вот и тебя назвали умником!
   - Достал бы я всех этих умников...- пробор-мотал тот, скрипнув своими желто-кукурузными (или крокодильими?) зубами.
   - А он еще и весельчак, - подлил я масла в огонь, чувствуя то же упоение, что и много лет назад, когда твердо ре-шил заступить дорогу этому существу.
   Тут даже бесстрастная Роза выдохнула короткий смешок.
   - Ты что, и вправду его не помнишь? - сощурился Карманов. - Это же Софон из вашего десятого "Б".
   - Лично я учился не в десятом "Б", - закурив, я демонстративно выпустил в сторону Софона струйку дыма, отчаянно стремясь всеми способами уязвить того как можно чувствительнее. - А в нашем десятом "В" таких деланных пальцем придурков, по счастью, не во-дилось. Башка-то громадная, да мозгов в ней маловато!
   Роза одобрительно улыбнулась.
   - Ну, держись, умник?! - Софон начал подниматься со своего места, набычив костяной лоб.
   - Уймись! - грозно цыкнул на него Карманов, и тот замер по стойке смирно.
   За-тем хозяин повернулся ко мне. - Теперь я вспомнил, что ты с Софоном был не особенно дружен. Быть может, он да-же чем-то обидел тебя? Он ведь и вправду деланный пальцем. Если за ним есть старая вина, то он немед-ленно извинится. Ну-ка, Софон, извинись перед на-шим гостем!
   - Нет-нет, это лишнее! - возразил я. - Какие тут могут быть счеты?! Мне любопытно другое: почему ты, с твоим умом, держишь возле себя этого зомби, да еще называешь его домочадцем?!
   - Язык у парня подвешен не очень ловко, - согла-сился Карманов, - но свое дело он знает. А главное его достоинство - верность. Ты назвал его зомби? Пожалуй, зомби он и есть!
   Все это время Софон стоял перед нами навытяжку, как живой товар на невольничьем рынке. Лишь пуль-сирующая, темно-кровавого цвета жилка на виске выдавала степень его лютой ненависти ко мне.
   - А допустимо ли зомби усаживаться за хозяйский стол?
   На миг установилась тишина.
   Карманов задрал голову к потолку и как-то странно посерьезнел.
   - Желание гостя - закон! - объявил он через минуту в своей манере: - Ну-ка, Софон, ступай и распорядись, чтобы несли горячее, а после займись сам знаешь чем! И не показывайся мне на глаза, пока не позову!
   Не произнеся ни слова в ответ, Софон покинул веранду, прямой как стилет. Я понял, что обзавелся смертельнейшим врагом, причем создал его - вопреки своим же правилам - собственными руками.
   Впрочем, ситуация сей-час была принципиально иная.
   После изгнания Софона разливать напитки взялся сам Карманов.
   Он по-прежнему настойчиво угощал всех нас ямайским ромом.
   - А давайте поговорим о женщинах! - предложил вдруг он. - Притом, что мне хотелось бы услышать мнение столь искушенных столичных обитателей, как вы, дорогие гости, по одному весьма животрепещущему для меня вопросу... - Он подмигнул мне и перевел взгляд на Клару: - Дело в том, что я собираюсь завести гарем.
   - Гарем?! - вырвалось у Клары.
   - Именно гарем, - подтвердил Карманов. - Но не такой, как на Востоке, где всех своих четырех жен правоверный мусульманин обязан содержать в довольстве до глубокой старости. И не гарем типа борделя, когда просто подбирают на время штат смазливых потаскушечек. Нет, я хочу иметь гарем из четырех свободных женщин, с каждой из которых меня связывали бы глубокие, душевные отношения! И чтобы они все жили со мной, под одной крышей, и состязались бы между собой за право очередной ночи со мной, своим единственным мужчиной. И чтобы не было никаких скандалов, дрязг, воплей и расцарапанных физиономий, чтобы все протекало красиво и культурно! Можете считать это моим капризом, ребятки! Но вот что я вам заявляю со всей ответственностью: свои капризы, все до единого, чего бы мне это ни стоило, я обязательно исполняю! Может, наши капризы и есть то главное, ради чего мы приходим в этот мир, а?!- он снова перевел взгляд на Клару.
   - А что думаете по этому поводу вы, Роза? - спросила она.
   - Там, где звучит голос плоти, всякие рассуждения бессмысленны, - ответила госпожа издатель. - Своим капризам иногда надо уступать, но так, чтобы это не повредило делу.
   - Вот! - воздел ввысь указательный палец Карманов. - Роза меня понимает, за что я и ценю ее выше других! Вам же, дорогие мои гости, я все же растолкую кое-что подробнее. С Розой меня многое связывает, но, прежде всего, она мой друг, союзник и помощник, скорее, даже компаньон, потому как посвящена во все мои секреты. Даже реализацию моих капризов она умеет организовать так, как я и сам не смог бы, наверное. Роза уже подыскала трех кандидаток для моего будущего гарема. Не хватает четвертой персоны, но, возможно, мы сообща очень скоро решим и эту проблему, вы меня понимаете?! - и он в упор уставился на Клару, что очень мне не понравилось.
   Пытаясь, однако, оставаться в рамках дипломатического протокола, я сказал довольно резко:
   - А силенок у тебя хватит, Карманов, на такой гарем?!
   - Не волнуйся, парень! Если подведут природные ресурсы, то выручит медицина!
   - Считай, Виктор, что мы оценили твой оригинальный розыгрыш! Но теперь, быть может, вернемся все же к главному, ради чего мы тут собрались!
   - Всему свое время, я ведь предупреждал! - хмыкнул он.
   - Однако же, наше застолье затянулось сверх меры, - я и вправду чувствовал легкое, но нарастающее головокружение.
   - А это другой вопрос! - кивнул Карманов, поднимаясь из-за стола. - Маленькая передышка перед большим разговором никому из нас не помешает. Пой-демте, дорогие гости, я покажу вам вашу комнату.
   Мы поднялись на лифте в продолговатую мансарду, обставленную в том же стиле, что и остальные помеще-ния. Из единственного ее окна открывался еще более ши-рокий обзор на участок реки.
   Карманов по-хозяйски прошелся взад-вперед, поправил подушки на диване.
   - Комната в полном вашем распоряжении, вытворяйте что угодно! Валяйтесь, отды-хайте, занимайтесь любовью - никто вас не побеспокоит. Если есть сомнения, то для душевного спокойствия можете задвинуть после моего ухода вон тот стальной засов на двери. Здесь нет ни скрытых камер, ни записывающей аппаратуры, но если вы мне не доверяете, как партнеру, то можете держать языки за зубами. За той маленькой дверью ванная и прочие удобства. Если захочется чего-то пикантного, нажмите черную кнопку на панели, вас обслужат по высшему разряду. Как только появится долгожданная весть, я лично и без промедления извещу вас о ней. - С этими словами он вышел, одарив нас обоих своей въедливой улыбочкой.
   -Мы остались вдвоем.
   - Ты понял, что это за место? - спросила Клара, подходя к окну.
   - Местечко что надо! - Я встал за ее спиной, при-жал ее к себе.
   Река казалась голубой. На залитом солнцем лугу желтели бескрайние колонии одуванчиков. Гибкие ветви ив играли с кувшинками на воде и бархатистыми наконечниками камыша.
   - Значит, ты не понял... - с легкой укоризной констатировала Клара. - Этот участок граничит с территорией парка, с его западной оградой!
   - Что такое?!
   - В том окне веранды, к которому я сидела ли-цом, при определенном положе-нии в просвете деревьев просматривались башни двор-ца-музея. Так что догадаться было несложно.
   Вот те раз! Как же это я маху дал?!
   - За наблюдательность тебе пятерка, мне - кол с двумя минусами, - вздохнул я. - Но принципиального значения местоположение кармановского участка не имеет. Хотя, конечно, такого рода соседство наводит на некоторые умозаключения. А с другой стороны, наш любезный хозяин не-равнодушен к судьбе парка, и это общеизвестно. Очевидно, он выторговал себе именно этот уголок, в непосредственной близости от парка.
   - Наверное, ты прав, милый... Но за-чем ты завелся с этим ужасным Софоном, скажи на милость?!
   - Да просто решил растормошить мрачного молчуна! Уж больно видок у него был кислый...
   - Слава, нельзя походя задевать самолюбие людей, у которых начисто отсутствует чувство юмора!
   - Спасибо за науку, детка! Но до чего же забористый ром у нашего хозяина! Ты будешь смеяться, Ларочка, но у меня слипаются глаза. Я не проиграю в твоем мнении, если вздремну часок, тем более что здесь такие превосходные диваны?
   - Короткий отдых тебе не помешает, милый. При-ляг, а я буду рядом. Но сначала задвину засов!
  
   38. БАССЕЙН
  
   Я снова увидел себя подростком...
   Был теплый и солнечный, притом праздничный день, и, казалось, весь город вышел на гуляние в парк. Народ запрудил все аллеи, лужайки, набережную... На дорожках Большой поляны яблоку негде было упасть.
   Мой рассеянный взгляд скользнул почему-то в сторону колоннады "Эхо" и наткнулся на мрачную фигуру Софона, отчего мое настроение сразу же испортилось.
   Пребывание Софона здесь, на празднике, среди смеха, шуток, открытых улыбок воспринималось как нечто противоестественное.
   Но в данный момент меня поразило совсем другое.
   Софон был не один. Рядом с ним стоял парнишка в растянутом почти до колен коричневом свитере.
   Лицо паренька показалось мне знакомым.
   Впрочем, когда живешь в таком небольшом городке, как наш славный Белособорск, то узнаваемой кажется чуть ли не каждая физиономия, особенно среди сверстников.
   Паренек в свитере спокойно и, вместе с тем, настойчиво что-то втолковывал Софону.
   И этот угрюмый, нелюдимый, жуткий тип, которого побаивался сам Алый, внимал собеседнику с каким-то даже раболепием, послушно кивая в такт его словам!
   До этого эпизода, случайно подсмотренного мною в праздничном парке, я и представить бы не смог, что Софон способен кому-то подчиняться!
   Так вот когда и вот почему Карманов "застрял" в моей памяти!
   Внезапно Софон преобразился и, резко повернувшись, уставился на меня своим испепеляющим взглядом.
   Я вздрогнул и проснулся. Слава богу, это был только сон!
   В первый момент у меня возникло ощущение, что я спал слишком дол-го. Но нет, за окном еще высоко сияло солнце.
   - Милая, - позвал я, - который час?
В ответ - молчание.
   Я повернул голову.
   Клара спала на соседнем диване. Простыня, кото-рой она накрывалась, сползла, обнажив ее грудь. Вооб-ще-то Клара всегда спала с открытой грудью, но то, что она легла в таком виде здесь, в чужом доме, населенном типами вроде Софона, меня удивило. Несказанно. Это было не в ее стиле. Абсолютно!
   - Клара! - позвал я громче.
   Где-то рядом послышалось тихое хихиканье.
   Сбоку от окна, сливаясь с пестрыми шторами, стоял Карманов в цветастом халате и пялился со своей слащавой улыбочкой на Клару.
   - Приятная грудь у твоей подружки, - подмигнул он мне. - Небольшая, но аккуратная. Ты не знаешь, дружище, кто ввел моду на тяжеленные груди-колокола?! Терпеть их не могу! А вот у Клары - совсем другое дело! Имей совесть, Славка! Попользо-вался сам, уступи старому товарищу!
   - Карманов, тебе, кажется, давно не били морду! Сейчас я исправлю это упущение! - Я попытался рыв-ком вскочить на ноги, но моего порыва хватило лишь на то, чтобы занять сидячее положение на диване, да и то с трудом. Руки и ноги были словно ватные.
   - Ха-ха! - развеселился Карманов. - Ладно, Славка, не дергайся. Побереги энергию. Она тебе сего-дня еще пригодится. А насчет Клары не волнуйся. Не такой уж я извращенец, чтобы иметь спящую женщину! - Он подошел к Кларе и аккуратно укрыл ее простыней. - Отдыхай, детка! Наши бурные ласки еще впереди.
   Тем временем я тщетно пытался вызвать прилив сил к сво-им ставшим вдруг атрофированными мышцам.
   Голова была ясной - я все понимал, все видел. Но мыс-ли двигались как-то заторможенно. Как и мышцы, они не подчинялись воле.
   Впрочем, какая там воля, если я утратил всякую способность к сопротивлению!
   - Чем ты опоил нас, Карманов? С какой целью заманил к себе? Чего добиваешься?!
   Он шагнул к глубокому креслу, стоявшему напротив меня, и плюхнулся в него. Некоторое время изучал меня с улыбкой победителя.
   - Сколько ненужных вопросов, ха-ха! Прости, старина, но я не понимаю твоего удивления! Вчера в "Пентагоне" я внятно и недвусмысленно спросил вас с Кларой, на все ли вы готовы ради спасения Алексея и его доброго име-ни. И вы оба, друг за дружкой, поклялись мне, что да, готовы! Может, вы думали, что плата окажется симво-лической? Но ведь я недаром употребил слово "все". Вы его повторили, это слово. Значит, на попятную идти уже нельзя. Раньше надо было думать. Колесо уже за-вертелось. Тебе лично, старина, придется заплатить, что называется, по гамбургскому счету. Извини уж! Но иначе не получится. Зато вой-дешь в историю славного города Белособорска! Это я тебе гарантирую! А твою Клару я возьму в свой гарем - четвертой партнершей. Сказать по правде, я на нее сразу запал. Если будет зайкой, то я позабочусь о ее будущем. Впрочем, я уверен, что она будет зайкой... - Тут он строго посмотрел мне в глаза. - А теперь довольно о Кларе! Ты о ней забыл! Есть дела поважнее дележа баб!
   И точно - беспокойство за Клару тут же отодвинулось в дальний ряд моего сознания.
   - В чем суть твоего плана, Карманов? Теперь-то ты можешь сказать?!
   - Теперь могу, - кивнул он. - Ты обо всем узнаешь, старина, пункт за пунктом! Только не торопи меня, ладно? Я много лет шел к этой цели, и сейчас хочу испить свой триумф по глоточку... Но прежде, чем я введу тебя в курс дела, выполни, пожалуйста, одну мою маленькую просьбу, не сочти уж за труд... - Он достал из кармана халата мобильник и протянул его мне, при этом буквально прожигая меня сосредоточенным взглядом. - Позвони сейчас своей матушке и скажи ей слово в слово следующее... Запоминай: милая мамочка, мы с Кларой сидим у Карманова, это замечательный человек, гостеприимный и отзывчивый, настоящий меценат! Только благодаря ему открылись новые факты, доказывающие полную невиновность Алешки! Его репутация будет спасена сегодня же! А завтра, милая мамочка, весь город только и будет говорить об этом! Власти официально признают Алешу честным, порядочным человеком. Прокура-тура и милиция извинятся перед ним, а Дрючкова вообще выгонят с работы! Это хоро-шая новость, мамочка, очень хорошая, согласна? Но есть и другая, огорчительная, толь-ко ты не волнуйся, пожалуйста. Пользуясь любезностью нашего хозяина, Клара позвонила отсюда в Питер, своим родственникам, и те сообщили, что как раз вчера ее двоюродную сестру сбила машина. Они говорят, что травмы неопасные, но Клара подозревает, что ее просто хотят успокоить. Мы здесь посоветовались и решили, что Кларочке нужно немедленно вернуться домой. Сегодняшним вечерним поездом. Мамочка, собери, пожалуйста, ее вещи, а главное, не забудь документы. Минут через сорок к те-бе подъедет на черном "Мерседесе", на том самом, ко-торый приезжал в полдень за нами, один хороший че-ловек по имени Кеша, ты отдай ему, пожалуйста, Кларины вещи и ни о чем не беспокойся. Мы договорились, что завтра она пришлет телеграмму или позвонит. А с Алешей к тому времени все уладится окончательно. Все, мамочка! Обнимаем тебя и целуем! Сделай, пожалуйста, в точно-сти, как я прошу! - Карманов протянул руку, припод-нял мой подбородок и заглянул мне в самую душу. - Давай же, Славка, слово в слово!
   И я отбарабанил матушке всю эту галиматью! Сло-во в слово! Причем я отчетливо понимал про себя, что делать этого нельзя, что нужно какой-нибудь странной выходкой посеять у матушки семена сомнения, но вот беда - весь навязанный мне монолог я произнес с искренним чувством, сам свято веря в то, что говорю!
   - Вот и умница! - Карманов забрал у меня мо-бильник. - А теперь встань, подойди к бывшей своей женщине, разбуди ее и помоги ей одеться. Не переживай, я не буду под-глядывать. Вот специально отхожу к окну и отворачиваюсь, ви-дишь?
   Я почувствовал, как глубоко внутри высвобождается некий резерв энергии, как раз достаточный для того, чтобы вы-полнить указания Карманова. Мелькнула мысль, что эту же энергию можно (и нужно!) направить на то, чтобы придушить подлого хозяина. Но мысль эта была слишком вялой, ей не хватало ни мускулов, ни решимости.
   Растормошить Клару оказалось делом нелегким, а когда она все же открыла глаза, я понял, что и ее воля подавлена в той же степени. Но трусики на ней имелись, и это безотчетно порадо-вало меня.
   - Что случилось, Слава?! Почему я уснула? Кто ме-ня раздел? Что делают здесь эти люди?! -Ее огром-ные глаза, которым не хватало сейчас живого огня, были устремлены куда-то за мою спину.
   Я повернулся.
   Карманов стоял рядом и, плотоядно улыбаясь, в упор разглядывал мою невесту.
   По обе стороны от него, но чуть поодаль, стояли Роза и Софон. Лица у обоих были бесстрастные, но уж, конечно, не потому, что Карманов опоил коварным зельем и своих "домочадцев" тоже.
   - Тсс! - Приложив палец к губам, я наклонился к Кларе, стараясь заслонить ее собой от взоров циничной "семейки". - Так нужно! Это часть общего замысла, о котором нам сейчас рас-скажут. Одевайся же, милая! А я тебе помогу... - Я по-дал ее открытое летнее платье, сожалея, что это не во-долазный костюм или хотя бы не брезентовая роба.
   - Мы доверились мерзавцу, - прошептала Клара. - Я интуитивно почуяла это еще вчера... - Несмотря на категоричность заявления, ее облик выдавал полную покорность обстоятельствам.
   - Внимание! - Карманов хлопнул в ладо-ши. - Прошу всех присутствующих следовать за мной!
   Посмеиваясь, он прошел к входной двери и сдвинул стальной засов, на чью защиту мы так наивно понадеялись. В глубине мансарды я мельком разглядел открытую створку шкафа-купе; задняя стенка отсутствовала, и проем позволял видеть смежную комнату.
   Так вот как они оказались в помещении "для гостей"!
   Кабинка лифта бесшумно опустила всех нас троих на нулевой этаж, то есть, в подвал, напоминавший своим интерьером хранилище крупного банка, каким его показывают в кино. В вы-сокий и длинный коридор с энергосберегающими светильниками выходил ряд металлических дверей. Пол был выложен крупной плиткой с орнаментом.
   Карманов провел нас в торец коридора и дистанционным пультом открыл вмонтированную в стену дверь.
   Затем с издевательской любезностью, обращенной, естественно, только к нам с Кларой, пригласил войти внутрь.
   Мы оказались в просторном круглом зале, где светильники в виде факелов горели вполнакала.
   Всю центральную часть зала занимал бассейн, тоже круглой формы, предназначенный явно не для купания, ибо почти вся водная поверхность была покрыта какой-то тропической растительностью, вроде листков лотоса.
   А по центру самого бассейна, на мраморной колонне-постаменте, подсвеченная снизу двумя небольшими светильниками, красовалась бронзовая ста-туя.
   Не составляло труда догадаться, что это была она, похищенная Диана-Артемида!
   Справа от бассейна был устроен зеленый тропический уголок.
   Несколько пальм поднимались из огромных кадок до самого потолка.
   Под их сенью стояли два больших дивана и несколько кресел, как мягких, так и плетеных.
   Судя по всему, Карманов частенько наведывался сюда.
   Подведя нас к этому своеобразному оазису, он шутовски расшаркался:
   - Садитесь, где вам нравится, дорогие гости! - Сейчас мы приступим к долгожданному обсуждению нашего грандиозного плана.
   Он плюхнулся в ближнее к нему плетеное кресло, Роза села на дальнем конце дивана, а Софон подошел к бассейну и замер на самом его краю.
   Нам с Кларой не оставалось ничего другого, как последовать приглашению.
   Я по-прежнему ощущал, что моя воля подавлена, и что двигаться я могу лишь в тех пределах, которые мне дозволены.
   Увы, не приходилось сомневаться, что и Клара находится в той же унизительной зависимости.
   - Дорогие гости! - с пафосом воскликнул Карманов, выждав некую четко выверенную паузу. - Позвольте представить вам легендарного белособорского оборотня! Софончик, давай, зови своего любимца!
   - Будет исполнено, Кайман! - отрапортовал тот и, склонившись над бассейном, засвистел в какой-то свисток, издававший на редкость немелодичный звук.
   Несколько секунд все было спокойно, но затем из бассейна вдруг поднялся водяной столб, словно оттуда взлетела ракета.
   Фонтан брызг, однако, не достиг и потолка, а сама "ракета", неестественно извиваясь, вдруг шлепнулась на пол, в сторонке от бассейна, образовав под собой широкую лужу.
   Теперь я воочию мог наблюдать это существо - симбиоз крупного, более чем трехметрового крокодила и волка. От крокодила зверь унаследовал мощную пасть, усеянную рядами острых зубов, характерные силь-ные лапы с огромными желтыми когтями и мускули-стый хвост. От волка - хищный загривок с торчавшими вертикально мохнатыми ушами и вздыбленную, покрытую жесткой серой шерстью спину.
   Несомненно, это было живое существо! И, уж ко-нечно, не плод больного воображения или игра затуманенного галлюцина-циями сознания. Я отчетливо видел каждый волосок на его подрагивающей спине, каждое углубление на его узорчатой шкуре, ощущал исхо-дивший из его влажной пасти болотный смрад.
   Вот теперь-то я понял настойчивость Алешки, ошибиться мой брат не мог никак!
   Крокодил подпрыгнул на месте, как бы удостоверяясь в наличие собственной энергетики, после чего уверенно двинулся в мою сторону, зловеще раскачиваясь при движении. Его острые когти оставляли длинные царапины на плитках. Из раскрытой пасти капала слюна.
   Клара слабо вскрикнула.
   - Софон! - рявкнул Карманов. - Еще не время! И когда только я научу тебя работать красиво и культурно?!
   Головастик бросился к зверю, на ходу доставая из кармана пиджака некую штуковину, ока-завшуюся своеобразным намордником с поводком.
   Се-кунда, и оборотень был усмирен.
   - В нашем мире все взаимосвязано! - философски изрек Карманов. - Я приручил Софона, а Софон при-ручил оборотня. А оборотень поможет нам приручить кое-каких...
   - Умников! - выпалил Софон, вкладывая в этот термин все свое отвращение.
   - Хорошо, будем считать их умниками, - снисхо-дительно согласился Карманов. - Впрочем, с годами я все больше сомневаюсь, а существуют ли умники вооб-ще? Сказать по правде, я склоняюсь к печальному вы-воду: человек по своей сути не является разумным су-ществом! Это попросту двуногое животное, погрязшее в лени, жадности и зависти к своему ближнему. Лишь некоторым представителям так называемого человечества ниспосланы определенные таланты, как правило, сомнительного свойства. Возьмите, к примеру, Софона. Знаете, в чем его тайна? Ха-ха! У него ведь совершенно нет мозгов. Совершенно! Одна сплошная кость! Зато этой своей костью он может превратить иную ученую голову в сплошной фарш! А ведь по виду не скажешь, верно? Кажется, дунь только - и он улетит, как пушинка! Голубчик Софон, ну-ка, проде-монстрируй нам свой природный дар!
   Сказать по правде, в этот момент я невольно сжался в своем кресле, полагая, что стану сейчас объектом какого-то дьявольского эксперимента.
   Но, судя по всему, мое время еще не пришло.
   Софон направился к одному из металлических шкафов, которые, как я только сейчас разглядел, были установлены по всему периметру зала.
   Некоторое время наш дегенерат приплясывал, как бы приноравливаясь к чему-то, а затем вдруг отклонился назад и с силой шибанул лбом по металлической дверце, которая, как подсказывала логика, должна была быть бронированной.
   Шкаф зазвенел, а на дверце образовалась вмятина, как если бы какой-нибудь древнегреческий титан саданул по ней обломком скалы.
   Софон примерился снова и нанес второй удар, затем третий...
   Между тем оставшийся без присмотра крокодил вдруг ожил и затрусил в сторону Карманова, волоча за собой по полу поводок.
   - Софон! - взвизгнул хозяин. - Не забывай про своего питомца!
   Костяной лоб метнулся к бассейну и быстро ухватился за поводок, свистнув по-особому.
   Зверь замер на месте, подчиняясь ему как дрессировщику.
   - Уведи его, дурак, и подготовь к нашей акции! И не показывайся мне на глаза, пока не позову! - разбушевался Карманов. - Тебя невоз-можно пускать в приличное общество! Видишь, мои гости опять перенервничали!
   Похоже, однако, что перенервничал сам Карманов.
   При этом у меня, несмотря на мое сумеречное состояние духа, сложилось впечатление, что если Софон был опасным, но все же только тупым исполнителем воли хозяина, то хранившая молчание Роза выполняла роль компаньона, а еще вернее, подстраховщика Карманова.
   Едва Софон вывел зверя из зала, как Карманов вскочил и принялся расха-живать вокруг бассейна, заложив руки за спину.
   В какой-то момент он остановился передо мной и заявил со своей улыбочкой:
   - Сейчас ты в трудном положении, старина... А ведь было времечко, когда я тебе завидовал! Ну то есть не тебе конкретно, а именно таким, как ты, у кото-рых есть свой дом, родители, достаток...
   - Нашел чему завидовать! - отрезал я. - Мои родители всегда жили скромно...
   - Да, но этот ваш скромный достаток был на порядок выше того, что выпало в детстве мне! - с нежданной экспрессией парировал Карманов. - Огромный грязный ба-рак, вечные скандалы и драки, пьяная мать, пустая ка-стрюля... Кому я должен был завидовать? Шашкову, который всегда одевался по последней моде, а в кино ездил только на такси? Или тем ребятам, чьи предки обитали в "Доме социализма"? Да ведь они казались мне небожителями! Существами из другого, сказочного мира! О том, чтобы сравняться с ними, я даже не мечтал! Нет, парень, я завидовал именно таким, как ты! Я постоянно размышлял над вопросом: почему этим простым, ничем не примечательным, самым обыкновенным ребятам повезло в жизни, а мне, такому особенному, нет? Ка-кое-то время я еще надеялся на то, что однажды ко мне заявится этот обленившийся старикан по имени Дед Мороз или что прискачет на своем драндулете какой-нибудь долбаный волшебник и откроет для меня пещеру сокровищ: бери, дескать, Карманов, и владей, мы о тебе забыли, но теперь исправляем свою ошибку! Этот сладкий ту-ман рассеялся очень быстро. Я понял, что чудес в этом поганом мире не бывает. Никто тебе ничего не подарит. Но ты можешь получить все, если найдешь в себе смелость брать не спрашивая. Я огляделся вокруг и понял, что судьба всегда предоставляет шанс тому, кто готов пойти на риск. В нашем бараке жил Софон, уродливый костяной лоб, который сроду ни от кого слова доброго не слыхал. Приручить его оказа-лось проще простого. Уже с шестого класса мы стали зара-батывать деньгу. Начали с пустячков. приглядывались, в ка-кие дни выдают зарплату, и где му-жики отмечают это дело. Затем увязывались за самым пьяным. В темном пустынном переулке Софон бесшумно настигал алкаша и в прыжке бил его своим костяным лбом в затылок. Бил, между прочим, вполсилы, чтобы тот не окочурился. Обычно мужик падал не охнув, мы в секунду освобождали его карманы и исчезали. Милиция искала амбала, который мог нанести удар такой силы, даже не подозревая, что это натворил неприметный шибздик. Ну, а я-то вообще оставался в стороне.
   Да-а, детские проказы и шало-сти... Но очень скоро мы переключились на дела посерьезнее. Словом, скажу тебе так, старина: к моменту окончания школы я твоей средней прослойке уже не завидовал. Не завидовал, в сущно-сти, даже тем, кто жил в "Доме социализма". Я уже по-нял, что это мне тоже по зубам. Мне уже хотелось само-го лучшего, что есть в городе. А самым лучшим, по моему тогдашнему разумению, был дворец с парком. И уже тогда, в дни тревожной юно-сти, я дал себе клятву: не успокоюсь, пока не завладею "Дианой"! Скажешь, безумие, каприз, да? Ведь сбоку от ворот парка и тогда висела, и сейчас еще висит табличка: "Охраняется государством". Но я еще тогда предчувствовал, что все может круто измениться...
   Карманов молча сделал целый оборот вокруг бассейна и, достигнув прежнего места, продолжил:
   - И вдруг фортуна ошалела! Явился не какой-то там никчемный чародей с коробкой эскимо, а всемогущий джинн, словно бы сам обозленный на все вокруг! Начался передел собственности, и одновременно рухнула вся прежняя система законов и правил. А уж ловить рыбку в мутной воде я был готов лучше многих других.
   Через пару-тройку лет я уже держал ситуацию в городе под контро-лем, а затем лишь укреплял свое положение. При этом мне хватило ума самому оставаться в тени. Я ведь знал, что период беспредела рано или поздно закончится, и тогда сложатся новые правила игры, при введении которых, наверняка, пострадают те тупоголовые быки, что шли напролом. Так и случилось. Быков отправили на бойню, причем часть их имущества я сумел присоединить к своему основному капиталу.
   Сказать по правде, я мог бы легко заполучить целый этаж в "До-ме социализма". Да что там! Весь дом целиком! Но бы-ло мне это уже скучно. Я построил особняк рядом с парком, но так и не утешился. Я понял вдруг, что по-прежне-му хочу получить "Диану" в свое личное пользова-ние, что моя детская мечта никогда не даст мне покоя. Я жаждал жить в апартаментах графов Половецких! А для этого мне самому нужно было стать графом, желательно прямым потомком основателя парка! Почему бы и нет?! О-о, только не надо смеяться! В наше время, когда переписывается история целых стран и народов, чего стоит написать заново родословную исчезнувшей дворянской династии и найти там малюсенькое место для себя самого!
   Я посоветовался с опытными юристами, не открывая им, конечно, своих истинных целей, и эти ловкачи, готовые продать за крупный гонорар родную мать, подтвердили, что в законе действительно существуют лазейки, позволяющие передать исторический объект из федеральной собственности в частные руки.
   Я проделал бы это уже давно, если бы не две проблемы...
   Карманов снова в полном молчании совершил "круг почета" и лишь после этого заговорил, как ни в чем не бывало:
   - Первая проблема именуется - Дрючков! Вернувшись после долгого отсутствия в Белособорск и заняв кресло начальника милиции, он якобы поклялся в узком кругу, что засадит меня за решетку! Меня, теневого хозяина города! И ты знаешь, парень, кое в чем он сумел-таки мне напакостить, и даже крупно! Но свои позиции я сохранил и подготовил ответный удар. Конечно, я без раздумий приобрел бы убойный компромат на него, но ведь у тебя, Славка, его нет, верно? Ха-ха! А пустышками я не интересуюсь, вот почему Роза не стала встречаться с тобой. Твоя задумка, парень, была шита белыми нитками, и я легко в этом разобрался.
   Ладно, к черту Дрючкова, я и без липового компромата размажу его по стенке, и не далее, как сегодняшним вечером!
   Куда сильнее весь последний период меня волновала вторая проблема, Славка!
   Догадываешься, о чем идет речь?!
   Остров, этот чертов остров напротив дворца!
   Предположим, парковый комплекс я сумею обанкротить, а затем прибрать к рукам, но что делать с островом Речного Зверя, который является основным магнитом для туристов?!
   Я не смогу объявить парк частным владением, потому что все эти интеллектуалы - историки, экологи, журналисты, писатели поднимут вой на всю страну, доказывая, что местность вокруг такого уникального, единственного в своем роде острова должна оставаться общественным достоянием!
   Вот этот-то островок, парень, создавал для моего замысла непреодолимый барьер.
   Признаюсь тебе честно, старина, я даже приглашал специалистов-взрывников и ставил перед ними вопрос: нельзя ли снести эту гранитную глыбу за ночь мощным взрывом, но так, чтобы концов потом не нашли.
   Мне ответили: снести, конечно, можно, но не за ночь, ибо гранит такой твердый, что потребуется бурить много шурфов, а это займет, как минимум, дней десять.
   Тут у меня и руки опустились, дружище!
   Карманов подмигнул мне:
   - Итак, передо мной стояли три проблемы, тесно переплетенные между собой: остров, парк, Дрючков...
   В принципе, три абсолютно разные проблемы, но у меня, Славка, возникло ощущение, что решить их можно одним ходом, красивым и культурным.
   Нет, вру! Ведь имелась еще одна, четвертая проблема: стать законным наследником графа Василия Половецкого!
   Целых четыре непростых проблемы, Славка, над каждой из которых можно было биться всю жизнь.
   А я хотел решить их сразу и скопом!
   Ладно, не буду тянуть и перейду к главному.
   Размышляя об этих проблемах, я начал оказывать спонсорскую помощь парку, чтобы в нужный момент иметь возможность козырнуть ею, где надо.
   Бывая в музее, однажды разговорился с твоим братом Алексеем.
   И вот он-то, сам того не ведая, дал мне ключ к решению моих задачек!
   Я стал встречаться с ним чаще, исподволь, под маркой любителя истории, выведывая кое-какие нужные мне подробности.
   Постепенно мой план обрел реальные черты, ха-ха!
   Некоторое время назад я запустил его в производство, а сегодня вечером, после 21-00, торжественно подведу его итоги!
   Ускоренным шагом Карманов снова обошел бассейн и остановился на этот раз перед Кларой.
   - Детка, - сказал он, - что-то ты совсем заскучала! Не расстраивайся, твой папик скоро приласкает тебя! А пока займись-ка вот этой безделушкой! - он достал из кармана халата какой-то мелкий предмет и вложил ей в ладонь.
   Клара безучастно приняла подарок, сжав его в кулачке.
   - Приглядывай за ней, Роза! - кивнул соучастнице Карманов. - Только не обижай ее! А я хочу показать Славику то, чего никто другой уже не увидит! Это большой секрет, но ему можно, ведь он теперь никому уже не скажет, ха-ха!
   Тут Карманов подошел ко мне и проникновенно взглянул мне в глаза:
   - Пойдем, дружище! Будет тебе о чем рассказать господу богу!
   Подчиняясь его мысленному приказу, я поднялся, двинувшись за ним на своих ногах, которые сделались словно шарнирные.
   Карманов подошел к одной из дверей в круглой стене и приложил к особой пластине свою ладонь.
   Створки двери бесшумно развинулись.
   За ними был короткий коридор-тамбур, в дальнем торце которого виднелась точно такая же дверь.
   - Никто, кроме меня, а также тех, кто приглашен мною, не может войти сюда! - сообщил Карманов.
  
   39. ПОДЗЕМЕЛЬЕ
  
   Мы вошли в этот тамбур, и двери снова сомкнулись за нами.
   Вдвоем с Кармановым мы оказались в замкнутом пространстве, довольно ограниченном.
   У меня мелькнула мысль, что неплохо бы скрутить сейчас моего спутника и объявить его заложником, потребовав свободы для Клары и себя.
   - Даже не помышляй об этом! - подмигнул мне он. - Все равно не получится, только облажаешься понапрасну. Тебе сейчас и спичку-то о коробок не чиркнуть! Но слушать ты можешь, вот и слушай, пока у меня не пропало желание посвятить тебя в некоторые из своих секретов...
   Не знаю, как там насчет спички, но вот стиснуть кулаки покрепче я точно не сумел.
   А вот сам Карманов определенно пребывал в состоянии некой эйфории.
   По всему чувствовалось, что он прямо-таки сгорел от нетерпения выговориться перед кем-либо посторонним, удивить, ошеломить своей проницательностью.
   И, конечно же, не было ничего хорошего в том, что объектом для своих исповедальных откровений он выбрал именно меня...
   Карманов подошел к дальней двери и уже приложил ладонь к ее потайному замку, но затем быстро отнял руку и повернулся ко мне:
   - Ты, наверное, теряешься в догадках, дружище, стремясь узнать, что же такого особенного сказал мне твой Алешка? Да уж, поговорить он мастер, только меня самого все эти старинные предания не очень-то интересовали поначалу. Но вот однажды он обмолвился, что, дескать, все указывает на то, что внутри папоротниковой горы должно находиться древнее языческое капище. Правда, тут же сам подверг сомнению эту идею, подчеркнув, что в наших местах поклонники древних культов не строили подземных храмов. Затем он перескочил на другую тему, как у него это часто случается, а мне лично его оговорка насчет подземелья в горе накрепко втемяшилась в голову, сам не знаю почему. Не откладывая дела в долгий ящик, я решил проверить, а нет ли здесь рационального зерна? Пришлось поехать в другой регион и нанять там двух геологов-пенсионеров, которые умели определять пустоты под землей. Чтобы Алешка ни о чем не догадался, я обставил дело так, будто их командировало министерство обороны для поиска секретного кабеля, проложенного когда-то через парк...
   - И что же ты думаешь, дружище?! - физиономия Карманова расплылась в широчайшей улыбке. - Они нашли! Нашли! Но не подземный храм, а конфигурацию потайного хода, который вел откуда-то изнутри горы к реке! Ни о каком подземного ходе специалисты музея, включая твоего Алексея, никогда даже не заикались! То есть, они понятия не имели о его существовании! А я вот проведал! И решил проверить, что же это за ход такой, и откуда он начинается, тем более, что он тянулся под землей совсем недалеко от моего подвала. Геологам я хорошо заплатил за работу, но беднягам не повезло; оба, как я слышал, отравились чем-то в поезде и до дому не доехали. Ах, как жаль, ведь такие редкостные были специалисты... - и этот лицемер с фальшивым сочувствием поцокал языком.
   Удивительно, но хотя моя собственная судьба висела на волоске, я слушал Карманова с полным, даже возрастающим интересом.
   Очевидно, таково было действие транквилизаторов, которыми он меня накачал.
   - Я отправил Розу в один из тех городов, где имелся большой переизбыток метростроителей, - продолжал Карманов. - Умница Роза наняла там квалифицированную бригаду и привезла ее в мой особняк, - Карманов снова подошел к дальней двери и похлопал по ней ладонью: - Вот здесь раньше был природный грунт! Отсюда, от этой вот точки, они начали прокладывать тоннель к подземного ходу, выявленному геологами. Работали безостановочно около месяца, причем на завершающем этапе двигались черепашьим шагом, ибо встретили скальную породу. Но стыковку произвели тютелька в тютельку, почти без перепада высот. Истинные мастера своего дела, золотые руки, уважаю таких! Итак, они соединили мой подвал со старинным потайным ходом, оказавшимся наклонным. Верхняя его часть, по которой мы с тобой, Славка, сегодня еще прогуляемся, вела к вершине Папоротниковой горы. Там имелся хитро замаскированный лаз во дворец, лаз, о котором не знал никто из музейщиков, и которого не было ни на одном плане. Но штука в том, что потайной ход был сделан вовсе не графом Половецким! Вот увидишь его сам, и убедишься в этом! Этот ход, существовал, как говорится, еще в седую старину. Граф просто открыл его заново, но по какой-то причине не объявил о своем открытии, а напротив, замаскировал лаз так, что даже близкие родственники о нем не узнали. Нижняя же часть старинного хода находилась примерно на линии, соответствующей расстоянию до берега Ракидона, только значительно ниже, и заканчивалась глухим тупиком. Мне сразу же показалось это странным! А тут еще мои метростроевцы простучали скалу в тупике и сказали, что, по их мнению, за ней тянется пустота. То есть, это был не тупик вовсе, а некая искусственная преграда, сооруженная из каменных блоков, подогнанных так мастерски, что создавалось впечатление цельного массива. Я велел им аккуратно разобрать этот завал, толщина которого, как выяснилось, составляла около пяти метров. А за ним действительно тянулась пустота - не что иное, как продолжение подземного хода. И как ты думаешь, Славка, куда же он вел, этот ход?! Ладно, не напрягай башку, сейчас ты увидишь картину во всем ее блеске! Добавлю только, что, кроме меня, Розы и Софончика, никто другой не может похвалиться тем, будто любовался этим зрелищем! Но Роза и Софон - мои домочадцы, мои доверенные лица, ты и сам знаешь. А вот ты, парень, совсем другое дело! Ты - первый из моих гостей, кого я лично введу в храм, ха-ха! Цени мое расположение, дружище! Ведь даже твой брат Алексей, которого я уважаю безмерно, не видел этого дива! Но, понимаешь, привести его сюда я никак не могу, ведь Алешка мне еще нужен для дела!
   - А как же те метростроевцы, которые проложили для тебя дорогу? - спросил я.
   - Не повезло им, дружище! - снова зацокал языком Карманов. - Уазик, на котором они отправились в областной аэропорт, столкнулся с груженой фурой. Никто не уцелел... А ведь какие мастера были!
   - Ты убил их, Карманов, - беззлобно констатировал я. - Геологов, метростроевцев и еще, наверное, многих других людей...
   - Парень, запомни одну вещь: на каждый такой случай у меня имеется абсолютное алиби! Так что не уподобляйся Дрючкову и не разбрасывайся бездоказательными обвинениями, а то ведь я могу и рассердиться! Впрочем, довольно разговоров! Пойдем! Ты должен увидеть это! Расскажешь нынче же вечером о своих впечатлениях господу богу!
   Стоя ко мне спиной, он проделал какие-то манипуляции, и дальняя дверь открылась.
   За ней тянулся то ли тоннель, то ли коридор, прямой, как стрела, достаточный по габаритам для того, чтобы вдвоем шагать рядом, не сгибаясь при этом.
   Стены и потолок этого прохода были отделаны светлыми панелями, а пол устилали рифленые металлические плиты, как на переездах.
   Длина тоннеля составляла, может, сто метров, может, больше; точнее сказать не могу, ибо моя вялость искажала мое представление о пройденном расстоянии.
   Светильники, горевшие тут, тоже были тусклыми, и царивший вокруг полумрак не позволял разглядеть подробности.
   Но вот тоннель закончился. С этого торца не было никаких хитрых дверей, и мы сразу же выбрались, судя по сквозняку, в некую подземную трубу.
   Очевидно, это и был тот самый потайной ход, о котором поведал мне Карманов.
   Правда, в первый момент я ничего не увидел, поскольку труба со сквозняком была погружена в темень.
   Но тут Карманов произвел некое действие, и следом вправо и влево от нас побежали вереницы последовательно включавшихся светильников в виде тех же факелов, прикрепленных к стенам на уровне плеч.
   Передо мной открылась галерея, проложенная в красноватой гранитной скале, галерея, которую назвать делом человеческих рук не поворачивался язык.
   Поверхность стен и потолка наводила на мысль о застывших каменных волнах, и только пол под ногами носил, да и то лишь местами, следы воздействия ручного инструмента.
   Поперечное сечение этой галереи тоже не имело определенного стандарта.
   Слева от меня, там, где тоннель шел на подъем, ширина и высота прохода была такой, что по нему свободно проехал бы груженый КамАЗ.
   Зато справа, куда вел пологий спуск, каменные стены быстро сужались, образуя столь узкий проход, что человеку крупной комплекции пришлось бы протискиваться через него.
   Понижалась и высота галереи, оставаясь, однако, выше среднего человеческого роста.
   Что находится за этим проходом, понять было невозможно, ибо там не горело никаких источников света, и держалась плотная темнота.
   - Пойдем, дружище! - похлопал меня по плечу Карманов. - Доверься мне, и ты получишь незабываемые впечатления!
   С этими словами он двинулся вправо от развилки, по снисходящей ветви.
   Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
   Ноги мои хоть и казались мне самому ватными, но все же позволяли мне передвигаться, не отставая от моего гида, который, впрочем, шагал весьма размеренно.
   Да и путь наш был недолог, вряд ли он составил более полусотни шагов.
   Узкий проход между двумя выступами подземных скал почему-то вызвал у меня ассоциацию со Сциллой и Харибдой, застывшими вдруг при своем сближении.
   Поскольку ни Карманов, ни я не отличались крупной комплекцией, то проход мы миновали без затруднений, оказавшись сразу почти в абсолютном мраке.
   - Приготовься, старина! - возвестил торжествующе повизгивающим голосом Карманов, после чего снова произвел какое-то действие.
   Две-три секунды, и в этой вечной ночи одновременно вспыхнули несколько ярких ламп.
   Картина, открывшаяся передо мной, заставила забыть обо всех моих тревогах.
   Впереди высились своды гигантской пещеры неправильной круглой формы, стены которой были образованы теми же застывшими каменными волнами, что и в ведущей сюда галерее. Потолок пещеры являл собой каменный купол, расположенный на высоте трехэтажного здания.
   Эта пещера была храмом, точнее, капищем древних божеств.
   На вертикальных каменных плитах, установленных полукругом, высились скульптурные изображения Речного Зверя в самых разнообразных его вариациях.
   Все фигуры были деревянные и раскрашенные, но не слишком ярко, в основном, в золотистые, серо-зеленые и коричневые тона.
   Дерево, надо полагать, имело особую пропитку, так как все скульптуры сохранились отлично.
   Все изображения, а было их двенадцать, существенно отличались между собой.
   Речной Зверь представал в образе то классического крокодила, то фантастического симбиоза крокодила и волка, то некоего гигантского морского конька, опиравшегося на мощный хвост, то ящера-динозавра, поднявшегося на задние лапы...
   Главное божество, размещенное в центре этой потрясающей композиции, имело голову крокодила, волчьи лапы и человеческие руки, державшие перед собой золотистый шар-солнце.
   По размерам эта фигура почти на половину превосходила все другие.
   Сквозняк дул и здесь, в пещере.
   Мощные светильники-прожекторы, подвешенные на цепях к кронштейнам, прикрепленным к ближней стене, покачивались, как маятники. Из-за этого двигались и тени, отбрасываемые резными скульптурами. Создавалась иллюзия, что древние боги живут, переговариваются между собой и, быть может, готовятся выйти на землю.
   Мне живо вспомнились рассказы Алешки о языческом культе бога-крокодила, существовавшем в наших краях еще до возвеличивания Перуна.
   Так вот где располагался пантеон самых древних богов, которым поклонялись наши предки!
   Но неужели все эти существа "срисованы" с натуры, неужели в тихих водах Ракидона обитало хоть что-то подобное!
   - Твой братец кое в чем оказался прав! - заявил Карманов, словно угадывая мои мысли. - Но в главном он продолжает заблуждаться до сих пор. Капище бога-крокодила, как видишь, действительно существует, вот только искать его Алешка собирается не там! Внутри Папоротниковой горы нет никакого храма! Ибо храм находится здесь, в недрах острова Речного Зверя!
   - Так мы сейчас под островом? - спросил я.
   - Говорю же, внутри его! - самодовольно изрек Карманов. - А знаешь, в чем главная ошибка твоего ученого братца? Он и мысли не допускает, что древние люди могли прорыть длинный ход от горы до острова, да еще выдолбить внутри твердой скалы огромное помещение для храма! Собственно, по сути, он прав на все сто! Наши предки уж точно не взялись бы за такую неблагодарную работу! Тогда откуда появился потайной ход и эта пещера? Я тебе отвечу на этот вопрос, дружище! Их создала матушка-природа, вот о чем не подумал твой ученый братец!
   - Природа?
   - Да, старина, представь себе, природа! Я проконсультировался со специалистами. По-умному, конечно, проконсультировался, не открывая истинных причин и играя под любознательного дурачка. В общем, если коротко, то дело обстояло так. Миллион лет назад под землей кипела магма, и кое-где она прорывалась на земную поверхность пузырями, которые следом лопались, образуя нагромождения камней. Волей случая один такой пузырь вылез посреди Ракидона. Вода охладила его поверхность, но магма-то продолжала переть изнутри. Наконец, этот пузырь тоже лопнул, но сбоку, и магма излилась на берег, застыв в виде Папоротниковой горы. А пузырь посреди реки так и остался. Но остался и канал, по которому изливалась магма, поскольку вслед за ней устремилась вода, охладившая стенки. Может, я что-то не так тебе объяснил, парень, извини, все же я не специалист. Но суть я ухватил верно, голову наотрез! Да и не важны эти чертовы подробности! Важно то, что образовалась пещера внутри пузыря-острова, и что сохранился канал, связавший эту пещеру с Папоротниковой горой. Такие случаи, как мне объяснили, огромная редкость: один на миллион! А то, что пузырь-остров принял, вдобавок, форму крокодила, делает ситуацию абсолютно уникальной, понимаешь, парень?! Других таких природных образований нет, может, больше нигде в целом свете! Вот тебе и весь секрет, а разгадал его я, Виктор Карманов! - он с гордостью постучал себя по груди.
   - Надеюсь, ты все же сообщишь об этом Алеше? - спросил я. - Это действительно удивительное открытие, и славы вам хватит на двоих с головой, так что не жадничай, Карманов! Впрочем, я уверен, что Алексей не попросит для себя даже кусочка твоей славы, для него стократ важнее исследовать и описать это капище как ученому!
   Карманов заливисто расхохотался в ответ.
   - Дружище, я смотрю, ты ничего не понял из того, о чем я пытаюсь тебя вразумить уже битый час! Мне трижды наплевать и на эту славу, и на это капище! Главная ценность открытия для меня заключается в том, что я нашел способ уничтожить остров! Взгляни еще раз на эту пещеру! Повторяю, это всего лишь застывший каменный пузырь! Но толщина стенок везде разная. Наверху, на потолке, она составляет несколько метров. Зато у основания есть места, где стенки совсем тонкие - меньше полуметра. Посмотри: там уже установлены заряды! Для верности я велел кое-где просверлить отверстия, но так, чтобы их не было заметно с наружной стороны, - из-за этого и сквозняк! Зато теперь одно нажатие кнопки, и произойдет серия локальных взрывов, почти неощутимых в городе. Зато стенки внизу проломятся, сюда хлынет вода, купол обломится, развалится на куски, и всё, - конец острову!
   - Карманов, ты с ума сошел! - от негодования я даже ощутил некий прилив сил. - Это же находка мирового масштаба! Ты прославишь Белособорск на всю планету, сам пойдешь в историю!
   - Да уж! - скривился он. - Стоит только заикнуться об этом капище, как сюда действительно хлынут толпы археологов и другой ученой братии со всего мира! Объявят остров и Папоротниковую гору достоянием мировой культуры, включат в список ЮНЕСКО! А это значит, прощайся, Карманов, со своей мечтой! Никогда тебе не владеть парком и дворцом! Нет, дружище, такой вариант я исключаю для себя полностью! Мне мой каприз стократ дороже какой-то там древней рухляди!
   - Карманов, не совершай преступления перед исторической памятью нашего народа и всей мировой цивилизации!
   - Какие слова! - осклабился он. - Парень, мне наплевать на историческую память, для меня вообще нет никакой истории, если только она не сулит мне определенных дивидендов в настоящем, неужели ты не понял?!
   Я, к сожалению, понял только то, что не смогу найти аргументов, которые переубедили бы это чудовище в человеческом облике и заставили бы его отказаться от своих варварских планов.
   - Хотя бы вынеси отсюда эти скульптуры и передай их музею!
   - Слишком много возни! У них и без того запасники забиты всяким барахлом! Обойдутся, не маленькие! Ладно, парень, посмотрели на капище, и довольно! Пойдем назад, у нас еще много дел...
   Прежней дорогой мы вернулись в зал с бассейном, у которого нас встретил Софон, нетерпеливо пританцовывающий на месте:
   - Кайман, вроде пора! Время поджимает!
   Он уже вторично назвал при мне своего хозяина не "карман", а "кайман", и я понял, что это не оговорка. Очевидно, в соответствующей среде этот хищник имел прозвище "Кайман" как наиболее полно отвечающее его внутренней сути.
   Кайман-Карманов глянул на часы:
   - И то верно! Заболтался я с нашими дорогими гостями, а дело-то надо делать... Ты за всем проследил, Софон? Все у нас на мази?
   - Ага, - кивнул тот.
   - Вещи и документы красавицы привезли?
   - Ага.
   - Парк прочесали? Случайной публики нет?
   - Все чисто, сегодня же в парке выходной.
   - Что, и бомжей нет?
   - Бомжи были, но мы выбросили всех за ограду!
   - Наблюдателей выставили?
   - Ага.
   - Нож приготовил?
   - Первым делом!
   - А что погода?
   - Начинает портиться. Похоже, будет гроза.
   - А вот это скверно! Ну да ладно! Зови народ! Начинаем!
Софон вышел через ту же дверь, в которую он выводил оборотня.
   Карманов приблизился к оазису, где в прежних позах сидели Роза и Клара.
   Некоторое время он наблюдал, как Клара безучастно перебирает пальцами некую миниатюрную конструкцию.
   - Давай-давай, малышка, старайся! - поощрительно воскликнул он. - Эту штуковину называют перст-нем старого волхва. Ха-ха! Это не какая-то подделка, а натуральный экспонат, из музея! Если сумеешь его собрать, то исполнятся все твои желания. Так гово-рит легенда. Я пробовал, у меня не получилось. Впро-чем, мои желания исполняются без всяких заклина-ний. И насчет тебя мои желания тоже исполнятся. Все до единого. Не позже сегодняшней ночи.
   Резко распахнулась дверь и в зал вполз оборотень, которого вел на поводке Софон.
   Следом вошла группа Амбалов в черном камуфляже, не менее десятка. У одного была видеокамера, другие были увешаны огнестрельным и холодным ору-жием, включая автоматы.
   Вся банда выстроилась перед своим главарем полукругом.
   - Внимание! - Карманов хлопнул в ладоши. - Начинаем нашу акцию! Всем взять свои принадлежности!
   Трое боевиков подошли к одному из шкафов-купе, открыли его и принялись извлекать изнутри всевозможные странные предметы: какие-то железки, доски, веревки, колесики...
   А вот появился до боли знакомый мне капкан! В собранном виде!
   Мое угнетенное состояние, да еще после визита в капище, исключало, казалось бы, саму возможность проявления каких-либо эмоций. И все-таки я несказанно удивился. Ведь нынешней ночью мы с Кларой надежно спрятали этот капканчик. В крутом обрыве, в который упирался наш дачный участок. Скрытый темнотой и малинни-ком, я выкопал в этом обрыве довольно глубокую нору, куда мы и поместили капкан, замаскировав отверстие дерном. Перед этим мы осторожно, но внимательно обследовали весь участок, но ничего подозрительного не обнаружили. А выходит, за нами велось самое при-стальное наблюдение. С применением приборов ноч-ного видения? Иначе как объяснить, что спрятанный капкан снова и снова оказывался в чужих руках? Не-ясно, правда, зачем его подсовывали в сундук, ведь это никак не сыграло. А зачем понадобилось его разби-рать? Несмотря на откровения Каймана-Карманова, я по-прежнему мало что понимал в происходящем. Знал только, что ничего хорошего нам с Кларой ждать не приходится.
   - Ничего не забыли? - осведомился Кай-ман (буду уж теперь его так называть). - Смотрите же! За малейшую оплошность спрошу строго, вы меня знаете! А теперь действуем, как и было предусмотрено! Софон, бери оборотня, бери людей, и двигайтесь поверху, на моторке! Быстро! Встретимся на лужайке возле дворца!
   Большеголовый уродец кивнул и потащил заупрямившегося зверя в коридор. За колоритной парочкой последовали другие бое-вики.
   - А мы пойдем короткой дорогой! - объявил Кай-ман, затем обратился к Розе: - Поднимай, подруга, свою подопечную, хватит ей в цацки играть! - Затем повернулся ко мне: - А ты, парень, гляди веселей! У тебя еще будет время узнать то, чего ты пока не знаешь!
  
   40. ПАПОРОТНИКОВАЯ ГОРА
  
   Вчетвером мы прошли по "метростроевскому" тоннелю и вышли в потайную галерею.
   - Я же обещал тебе, дружище, что мы пройдем и по восходящей ветви, - напомнил мне Карманов. - А свои обещания я привык выполнять в точности. Вперед!
   Мы двинулись на подъем.
   Путь сам по себе не вызывал бы никаких осложнений, если бы не тот упадок сил, который испытывали мы с Кларой.
   Кайман пару раз давал нам передохнуть, но затем они с Розой даже подталкивали нас в спину - этой парочке казалось, что мы шагаем слишком медленно.
   Но вот впереди показалось бо-ковое ответвление, явно искусственного происхождения.
   Собственно, это был сравнительно короткий тупичок, в конце которого стояла кабинка, похожая на душевую.
   Понукаемые командами Каймана, мы с Кларой вошли в нее.
   Рядом встали наши хозяева. Кайман нажал на кнопку, и кабина плавно начала подниматься.
   Оказалось, что это своего рода лифт.
   Подъем продолжался считанные секунды.
   Я ощутил дуновение ветра и обнаружил, что мы поднялись на вершину Папоротниковой горы, на ту самую лужайку, откуда открывался вид на реку и на остров.
   Стало ясно и то, что короткая шахта, по которой мы поднялись, была устроена в точности под постаментом украденной скульптуры, который сдвигался в сторону посредством, очевидно, некоего механизма.
   Я вяло подумал о том, что мой Алешка опять ошиб-ся. Не было никакой канатной дороги. Бандиты попросту сняли статую и на лифте опустили ее вниз.
   Увы, Кайман сумел основательно, притом скрытно, обложить дворец, правда, пока только со стороны древнего подземелья.
   Между тем, поздний августовский вечер уверенно вступал в свои права.
   Фиолетовые сумерки уже находились на грани того, чтобы сгуститься до чернильной темноты.
   С погодой происходило что-то необычное. С реки налетали порывы шквального ветра невиданной силы. На небе не проблескивало ни лунного лучика, ни далекой звезды. Лишь сполохи за-рождающихся молний мелькали где-то далеко над горизонтом, вы-свечивая периодически ложе Ракидона. Наша всегда тихая, спокойная речка словно бы набухла, запенилась, заиграла, забурлила! Катера с Софоном, оборотнем и боевиками уже плясали у берега, будто две скорлупы гигантского яйца, из которого только что вылупился Речной Зверь. Тяжелые редкие капли летели с неба, словно маленькие бомбочки, и ударялись о листву с тревож-ной барабанной дробью.
   Во всем дворце светились только два окна пер-вого этажа, напоминая прямоугольники фольги, наклеенной на огромный лист черного бархата. (Заме-тит ли нас дежурная, позвонит ли в милицию?) В аллеях парка не горело ни од-ного фонаря. (Проедет ли по ним патрульная машина?) Капли с неба стали падать чаше, гром рычал все серди-тее. В воздухе носились листья, травинки, клочки бу-маги. Одежда пузырилась. Ветви плакучей ивы вытяги-вались почти в горизонтальную струну.
   Снова блеснула огромная ветвистая молния, и моим глазам предстало кошмарное зрелище.
   Вытянувшийся под напором ветра просторный халат Каймана приобрел форму длинного вертлявого хвоста, цвета-стый рисунок превратился в характерную пупырча-тую мозаику. Жуткие перемены проис-ходили с лицом главаря. Нос страшно вытянулся, образовав хищную пасть, глаза вылезли из орбит, удер-живаемые растянувшимися веками, слащавая улыбоч-ка обернулась звериным оскалом.
   Софон обрел волчью голову и волчьи лапы. Два злобных глаза горели рубиновым огнем, с шершавого фиолетового языка капала слюна.
   Громилы превратились в каких-то невиданных су-ществ, соединивших черты крокодила, волка и - что особенно коробило - человека. Эти уродцы резво носились по лужайке, словно радуясь трансформации и предвкушая давно обещанный шабаш.
   Со стороны реки доносился рев, заглушавший свист ветра. Целые стада крокодилов подплывали от Старощанских болот, выбирались на берег и ползли по откосам к вершине Папоротниковой горы. Огромные валуны трескались, разваливались пополам. Из потайных полостей выпадали высохшие мумии кро-кодилов. Вдохнув свежего воздуха, они оживали и трубили на всю округу:
   - Живых клеток! Мы хотим живых клеток!
Повсюду блестели голодные глаза, щелкали зубы, истомившиеся по жертвам, скребли землю хищные когти...
   Это фантасмагорическое видение продолжалось какой-то бесконечный миг, затем за-дрожало и смазалось, как на испорченной кинопленке.
   Наверное, необычайное подземное капище, с его языческими божествами, привиделось мне тоже, подумал я. Ведь не может же такого быть, чтобы уроженец нашего города, будь он хоть трижды злодеем, осмелился бы поднять руку на подобное чудо!
   Однако же сам Кайман - отнюдь не видение!
   Не видение его подручный Софон, не видение этот крокодил с волчьим загривком, не видение шайка приспешников главаря...
   Вот они - мельтешат вокруг, их можно слышать, можно, как бы невзначай, прикоснуться рукой к любому из них...
   И по-прежнему образ делового человека Карманова неотвязно ассоциировался в моем подавленном сознании с "кайманом"...
   Вот вокруг него сошлись тесной группой все эти троглодиты, внимая энергичному инструктажу и забыв на время о нас с Кларой.
   Внезапно я ощутил чувствительный толчок под ребро, затем на меня повеяло знакомым - родным - дыханием.
   Клара, конечно же, это была она, сунула что-то в карман моих брюк.
   - Милый, это точно поможет! Надо бежать! Прямо сейчас! Давай же!
   С восторгом я осознал, что к ней вернулась воля, а с ней и решимость действовать, вот чудеса!
   Увы, но я не мог ее поддержать по банальной причине - моя личная воля была подобна в ту минуту плохо застывшему холодцу.
   - Беги одна, - это все, что я мог посоветовать ей.
   - Я не оставлю тебя! - горячо зашептала она. - Я смогла их обмануть, притворившись подавленной, но у меня хватит сил, чтобы вывести тебя из парка, давай же, мужик!
   - Нет, Лара, я не могу... Зато у тебя будет шанс позвать на помощь. Беги, милая, беги скорее!
   - Эй! - послышался возглас Розы. - Про умников забыли!
   В ее устах слово "умники" имело совсем иной подтекст, чем тот, который вкладывал в него Софон, но мне сейчас было не до филологических тонкостей.
   Я с сожалением констатировал, что Клара упустила свой единственный шанс, занявшись моей "драгоценной" персоной.
   - Никуда они не денутся! - хмыкнул Кайман. - Повсюду наши, забыли? Впрочем, пора начинать финальный акт. За дело, бойцы-аллигаторы!
   Он подошел к кряжистому дубу, встав под той самой ветвью, где Алексей заметил содранную кору. - Давайте здесь!
   Тотчас закипела какая-то жуткая работа.
   "Бойцы-аллигаторы" принялись собирать под дубом из принесенных жердей подо-бие высокой и плоской клетки, вроде той, что можно увидеть в фильмах про гладиаторов. Один из них залез на пресловутую ветвь и прикрепил к ней пару колесиков-блоков, через которые пропустил ве-ревку.
   На другую ветвь, расположенную несколько выше, поднялись еще два боевика. С особой осторожностью, словно находясь на бочке с порохом или на цистерне с нитроглицерином, они подвесили взведен-ный на полный оборот капкан, отре-гулировав высоту его подвески с точно-стью до миллиметра.
   Строго под капканом, на земле, поставили полностью собранную деревянную клетку, примитивный вид которой вызывал во мне нарастающее чувство тревоги.
   Закончив эти приготовления, боевики снова сбились на короткое время вокруг Каймана, после чего рассыпались по периметру лужайки и скрылись в кустах, как некие фантомы-невидимки.
   Мы с Кларой снова оказались перед Кайманом, рядом с которым, но чуть поодаль, остались только его "домочадцы" - Роза и Софон.
   Ветер к этому моменту несколько утих, зато дождь полил сильнее, молнии сверкали все ближе, однако никто из наших мучителей как бы не замечал непогоды, предвкушая, видимо, утонченно-садистское зрелище.
   - Внимание! - хлопнул в ладоши Кай-ман и сделал шаг к нам с Кларой.
   Мне оставалось лишь еще раз пожалеть о том, что Клара не использовала свой шанс, пусть даже призрачный, чтобы покинуть эту лужайку, где Кайман с подручными готовил некое ритуальное действо.
   Между тем, главарь обратился ко мне одному.
   - Вот и наступила та минута, Славка, когда я открою тебе все как на духу! Слушай же! Мне и самому это интересно! Итак, после того, как я понял, что реально смогу избавиться от острова, остальное уже не представляло особых проблем. Точнее, проблема состояла в том, чтобы сделать все красиво и культурно! Следующим на очереди был Дрючков. Как свалить начальника городских ментов, ты не знаешь, а, Славка?! Тогда я тебе скажу! Идея такова: надо, чтобы в городе произошла серия жутких убийств, раскрытие которых тот, как начальник, не сумеет обеспечить, ха-ха! Еще лучше, если он, этот главный мент, все же выйдет на след и наломает дров, потому как след оказался-то не тот! А еще лучше, если об этой его пенке, о его несоответствии занимаемой должности станет известно всему городу, и если даже торговки семечками на базаре начнут молоть своими длинными языками, что во главе городской милиции стоит лох, субчик без царя в голове! Ха-ха! Но высший пилотаж, парень, если при всем при этом, в деле будет фигурировать дворец-музей, ты меня понимаешь?!
   Нет, сказать по-честному, я его не понимал, абсолютно, еще и потому, что мое внимание все активнее привлекали раскрытые дверцы деревянной клетки, в самой вязке которой заключался какой-то ужас.
   А Кайман продолжал упоенно, как бы не замечая моей отстраненности:
   - Ладно, объясняю на пальцах! Я поручил Розе вести в "Зеленом береге" постоянную колонку "Музейные истории", где говорилось о кражах произведений искусств из лучших музеев мира - Лувра, Эрмитажа и так далее. Надо было внедрить в головы наших читателей мысль о том, что музейные кражи в наше время - не просто самое обычное дело, но и прибыльный бизнес. Затем я поручил Розе сделать в этой колонке акцент на наши родные провинциальные музеи, подчеркивая в публикациях, что дележ выручки, даже небольшой, зачастую приводит к смертельным разборкам между подельниками. Так что наш читатель, подготовленный таким образом, особо не удивился, когда завертелась вся эта карусель вокруг дворца-музея. Правда, воровать там, по большому счету, вроде бы было нечего. Но вот тут-то и пришлась ко двору идея некой святыни древнего языческого культа (все равно у нас никто не знает, что это такое!), а также легенда о Хранителях, якобы стоявших на ее страже. Сам понимаешь, Славка, руля газетой, эту версию можно свободно раскручивать во все стороны! Но прежде я, само собой разумеется, наметил состав музейной "шайки". Все эти люди были обречены становится, один за другим, жертвами то ли оборотня, то ли Хранителей. В "шайке", между прочим, не было ни одного случайного человека, исключая, разве что вахтершу, которая попала в список просто потому, что была женой дяди Гриши. Сам дядя Гриша попал потому, что я заказал ему копию музейного капкана, но по другой мерке. Дал я ему еще один заказ, о котором скажу чуть позже. Вряд ли старый реставратор догадался об истинной подоплеке моих заказов, но я не люблю оставлять даже косвенных свидетелей, ты же меня понимаешь, Славка! Притом, что дядя Гриша был идеальной фигурой в качестве члена "шайки", имевшего неограниченный доступ к музейным запасникам. По той же причине в список вошел директор музея Перехватин. Я устраивал через этого деятеля некоторые дела, связанные с архивами, поэтому его осведомленность о моих личных интересах мне тоже была ни к чему. Буклета, который мастерски выполнил два моих филигранно тонких поручения, я наметил убрать по двум причинам: во-первых, он слишком много знал, будучи далеко неглупым, во-вторых, он был родом из Питера. О том, какую роль в его судьбе сыграла его прописка, ты тоже узнаешь, причем совсем скоро. Павел Таран, тот, которому оборотень едва не откусил ступню, попал в мой список потому, что родился под несчастливой звездой. Мне нужен был кандидат на роль курьера "шайки", желательно, уроженец Белособорска, работавший в Питере, но проводивший отпуск здесь, в родном городе. Таких людей оказалось полтора десятка, я ткнул пальцем и попал в этого Тарана, только и всего. Ну, так пусть еще скажет спасибо, что отделался травмой, другие-то голов лишились! Так и сложилась "шайка" музейных расхитителей! Вахтерша якобы открывала по ночам дверь служебного хода, дядя Гриша - ее муж выносил припрятанные экспонаты из запасников, директор музея обеспечивал прикрытие, Буклет наводил на конкретных питерских коллекционеров, а курьер Таран перевозил раритеты в северную столицу, а обратно вез деньги... Любой человек, любой житель нашего славного городка охотно поверит в эту схему, особенно после того, как Роза провела соответствующую подготовку!
   Кайман подмигнул мне:
   - Но, согласись, дружище, в таком составе "шайка" была вроде бы неполной! Ей определенно не хватало главаря, без которого и шайка не шайка, даже музейная! А кому же и быть главарем, если не тебе, а, парень?!
   - Я - главарь шайки?! - у меня силенок не хватило даже на то, чтобы возмутиться, как следует, поэтому вместо энергичного восклицания получился лепет.
   Зато он вложил в ответ всю свою экспрессию:
   - Да, парень, ты и есть главарь! В прежние времена ты наезжал в Белособорск довольно часто. Беседовал с братом на исторические темы, тот жаловался тебе на тяжкую долю современных музейщиков, брошенных государством и работающих на голом энтузиазме. Рассказывал он и о том, сколько еще интересных экспозиций можно было бы открыть, используя запасники, если бы имелось соответствующее финансирование. Ты слушал все это, мотал на ус, а однажды решил задействовать этот скромный, но регулярный источник доходов. Притом, что у тебя в Питере самые широкие связи в сфере культуры. Втягивать брата в свой преступный бизнес ты поостерегся, все же он честный человек, но дорожку к дяде Грише ты нашел, а тот свел тебя с директором и подключил собственную жену. Ты, со своей стороны, привлек к делу Буклета и Тарана. Так и сложилась ваша преступная группа, которая на протяжении целого ряда лет грабила запасники нашего скромного музея!
   - Но это же бред, в который не поверит ни один серьезный человек! - все же мне хватило сил на это короткое восклицание.
   - Ошибаешься, парень! - покачал головой Кайман. - Это вполне реальная версию, которую твой школьный приятель, а ныне полковник Дрючков разрабатывает очень активно! Музейные кражи, как ни крути, - типичное явление нашего времени, чему уж тут удивляться! Профессора воруют, кандидаты наук, искусствоведы, люди с мировым именем! Уверяю тебя, Славка, первая мысль, что пришла Дрючкову в голову, была о шайке музейных расхитителей, связанных с одной из столиц.
   - Даже если он верит, что я главарь, то он ведь не может не понимать, что не я убил всех этих людей, - этот аргумент показался мне неопровержимым.
   - Конечно же, не ты! - кивнул Кайман. - Дрючков далеко не дурак, мы с тобой оба знаем это! Полагаю, в Хранителей древнего культа он тоже не верит ни на копейку. Но, как мент со стажем и как знаток психологии преступников, он не сомневается в том, что могут существовать маньяки, вообразившие себя Хранителями и убивающие якобы от их имени. Вот почему, парень, мне, кроме "шайки", пришлось воспроизвести еще и группу "маньяков". Свой выбор я остановил на трех мужиках, которые пару лет назад обосновались в заброшенной хижине в лесу. Это пришлые бомжи из Средней Азии, промышляющие тем, что по ночам глушат в лесных озерах рыбу, а потому хранят в домике динамит, который, очевидно, где-то украли. Люди, обиженные судьбой, отличные кандидаты на роль маньяков, вообразивших себя Хранителями культа Речного Зверя! По своим каналам в милиции, а у меня, парень, есть и такие каналы, причем весьма надежные, я подбросил Дрючкову абсолютно достоверную информацию о том, что сегодня в 21-30 в своем домике в Старощанском лесу "маньяки" готовят очередное жертвоприношение, и их можно взять с поличным... Дрючок проглотил наживку, как голодный сом! По моим данным, он стянул в лес чуть ли не всю городскую милицию. Кстати, сколько сейчас времени?
   - 21-15, - тихо сказала Клара и сделала шаг вперед, слегка заслонив меня плечом.
   Кайман, похоже, не обратил внимания на этот ее маневр.
   - 21-15! - воскликнул он. - Дрючков со своей командой будет, конечно, ждать до 21-30, затем предъявит ультиматум, а после бросится на штурм! И тут прогремит взрыв! То ли бомжи-"маньяки" сами запалят фитиль, то ли в динамит угодит шальная пуля, но так или иначе хибарка взлетит на воздух! Может, и Дрючкова зацепит каким-нибудь бревнышком? Но всем бомжам - кранты, это точно! Ха-ха! Там ведь не просто динамитные палки, там нормальные взрыв-пакеты с часовым механизмом, заранее установленные моими бойцами-аллигаторами. И что же тогда у нас получается, а, Славка? "Маньяки"-хранители убили членов музейной шайки, а затем подорвали себя, не желая сдаваться ментам... Вот было бы здорово для Дрючкова, а?! Написал бы он отчет и закрыл дело. Ну, а мне-то на кой ляд нужен такой результат?!
   - Это ведь еще не весь твой план, - еле выдавил из себя я.
   - Смотри-ка! - удивился Кайман. - Хоть и накушался дури, а мыслишь верно! Да, план не весь, ибо еще остается оборотень, один из главных персонажей этой истории. Оборотни вообще-то плохо поддаются дрессировке. Но Софон сумел найти общий язык с нашим Зубастиком и даже подружился с ним. Они теперь как братья. Ну-ка, Со-фон, покажи нам класс!
   Головастик тут же припал на колено и принялся чесать крокодила за ушами (волчьими). Тот разинул пасть, усеянную рядами острых зубов, Софон обеими руками развел челюсти рептилии еще шире, затем сунул в смрадный зев свою костяную голову. Пробыв с четверть минуты в этой оригинальной позе, он встал и принялся раскланиваться, как в цирке.
   - Молодец, голубчик! Браво! - зааплодировал Кайман. - А теперь яви нам своего любимца во всей его красе!
   Костяной лоб склонился над чудищем, буквально оседлал его, запустил пуку куда-то под брюхо тому, произвел там какие-то манипуляции, после чего выпрямился, держа перед собой своеобразную накидку, создававшую зверю внушительный горб и волчьи уши.
   Теперь было видно, что это обыкновенный крокодил, хотя и весьма крупный (нечто подобное я предполагал после беседы с Василием Федоровичем).
   - Эту накидку тоже соорудил дядя Гриша, - сообщил Кайман. - Вроде и нехитрый грим, но, смотри-ка, ввел в заблуждение даже таких матерых мужиков, как наши доблестные отставники-рыболовы. Так и пошла гулять по городу байка о возвращении белособорского оборотня. Если хочешь, парень, знать все с самого начала, то могу объяснить, что крокодила этого заказал зоопарк соседнего областного центра, по моей инициативе, разумеется. По прибытии зверя был составлен фиктивный акт о его гибели в дороге. Словом, привезти крокодила в свой особняк мне было проще, чем тому купцу, о котором рассказывал Алексей...
   У меня страшно раскалывалась голова, и я, кажется, утратил нить восприятия рассказа.
   - Кайман, зачем ты украл капкан из музея? Зачем похитил перстень? Какую преследовал цель, подставляя моего Алешку?!
   - Штука в том, - усмехнулся Кайман, - что в действительности этот бедный крокодильчик не в силах откусить ничью голову, да еще сразу! Он нужен лишь для нагнетания страха. А вот музейный капкан на полном взводе перебивает шейные позвонки мигом! Чисто! Но проблема в том, что у нашего "оборотня", и у музейного капкана был разный прикус. Грамотный эксперт по характеру ран доказал бы, что живой конкретный крокодил тут не при чем. Поэтому Софон снял точную мерку с зубов этого зверя, а я попросил дядю Гришу сделать капкан, по форме такой, как в музее, но с челюстями по этой мерке. Он сделал, но тут музейный капкан стал вроде как "лишний свидетель", вот и пришлось его похитить. А перстень прихватили просто так, заодно, для лишней путаницы, ведь он вроде бы магический, да? В этот же вечер по телефону, условной фразой, я дал с Адриатики команду начать серию "жертвоприношений". Софон предлагал и вахтерше оторвать голову, но я все же посчитал, что публику надо разогревать постепенно, и велел использовать железные когти. Притом что вахтерша, как выяснилось позднее, умерла от страху при одном виде оборотня. Во дворец мои люди попали через потайной ход, ты и сам догадался, наверное. А оборотня "засветили" Алешке тоже по моему указанию. Надо было, чтобы следователь не поверил его показаниям, и чтобы твои близкие вытащили тебя из Питера сюда, для спасения брата, вот и весь секрет! Кстати, Алексей вот уже полчаса, как находится у следователя. Но ты не волнуйся, парень, ночевать сегодня он будет дома, как я тебе и обещал!
   - Зачем ты обхаживаешь моего брата, ведь он все равно никогда не будет твоим прислужником? - спросил я, глядя этому монстру в глаза.
   - Этого от него и не требуется! - хмыкнул Кайман. - Притом прислуживание, как таковое, может иметь самые разные формы. Вот Багрик, например, уверен, что служит высоким идеалам, а в действительности делает то, что необходимо мне. Похожая ситуация и с твоим Алешкой. Мне в данном случае нужны не его знания, а его репутация профессионально честного специалиста. Некоторое время назад с помощью директора Перехватина я устроил так, чтобы в руки Алешки как бы случайно попала старая библия из библиотеки графа Половецкого. В этой библии между двумя склеенными страницами оказалось письмо графа, адресованное одному из его самых близких друзей. В этом письме считавшийся бездетным граф сообщал, что год назад тайно обвенчался с дочерью местно-го помещика Карманова, умершего впоследствии от чумы. Новая избранница, писал далее граф, утешила его в его печали и родила ему сына, которого в ближайшем будущем он, Василий Половецкий, намерен назвать своим наследником и отписать ему ряд имений, в том числе парк со всеми постройками. - Кайман заговорщицки подмигнул мне: - Надо ли говорить, парень, что сие старинное послание в действительности было написано Буклетом, непревзойденным мастером подделки, написано на старинной бумаге, настоящими старинными чернилами - не подкопаешься! А каким стилистом был Буклет! Как тонко он мог вжиться в образ того, от чьего имени писал, перенимая даже манеру мыслей автора! Талант, одно слово - талант! Во всяком случае, твой Алексей принял эту цидулку за чистую монету и сообщил о ней мне, добавив, правда, что не считает себя специалистом-графологом, и предложил отправить письмо на отзыв авторитетным экспертам. Что ж, я нашел и экспертов, которые с большой охотой подтвердили подлинность этого "исторического документа". Через некоторое время, когда уляжется вся эта кутерьма с оборотнем, я дам согласие на то, чтобы Алексей обнародовал данное письмо со своими комментариями в одном из журналов, после чего буду добиваться права считаться законным потомком графа, носить его фамилию и владеть "Дианой"! Я еще сумею доказать, что родственники отравили графа, пытаясь не дать хода новому завещанию. Сам понимаешь, Буклет в этой ситуации был бы абсолютно лишним. Так что от него пришлось избавиться... Ну? Я, кажется, ответил на все твои вопросы, дружище?
   - Что вы собираетесь делать с нами? - раздался рядом со мной голос Клары.
   - Хороший вопрос, детка, и я не стану ничего от вас скрывать! - осклабился Кайма-н. - Твои личные перспективы приятны, и я уже назвал их откры-тым текстом. Могу повторить: будешь зайкой - получишь вдоволь капусты! А вот Славке предстоит серьезное испытание. Он станет первой на-стоящей жертвой оборотня, жертвой, о которой завтра будут говорить в каждом доме. Сейчас, Кларочка, мы поставим его в этот загон, в котором он и шевельнуться не сможет, сорвем с него одежду и науськаем на него оборотня, чтобы тот нанес ему раны, свидетельствующие об отчаянной схватке. Затем мы приведем в действие капкан, и наш добрый друг, увы, лишится головы!
   - Зачем тебе это нужно, зверь?! - содрогнулась Клара. - Ведь ты и без того добился всего, чего хотел! Если настаиваешь, я стану твоей зайкой, но сначала отпусти Славу, отпусти немедленно, слышишь?!
   - Ценю твое благородство, детка, но, боюсь, что оно ушло в пустой выхлоп, - покачал головой Кайман. - Любое дело надо доводить до логического завершения. А мой план изначально основывался на мученической смерти Славки, именно мученической! Притом, что одновременно мы принесем в жертву Зубастика. Софон прикончит своего воспитанника особым ножом, который держит за пазухой. Ну, а затем мы придадим всей финальной сцене пышную красоту смерти. Ваши тела - твое, Славка, и Зубастика - мы расположим рядышком. При этом твоя отделенная от туловища голова будет в его пасти, а твоя правая рука - на рукоятке ножа, который Софон всадит в зверя. Загон, канкан, прочие причандалы мои парни уберут отсюда, заметут все следы нашего пребывания здесь. Затем один из наших позвонит в милицию и под видом случайного свидетеля, пожелавшего остаться анонимным, сообщит, что наблюдал на Папоротниковой горе борьбу человека с крокодилом. Прибывшие сюда менты увидят, что действительно крокодил и зверь умертвили друг друга. Человек, весь искусанный и истерзанный, все же исхитрился поразить зверя ножом, но и зверь уже в приступе агонии сомкнул челюсти на горле храбреца, ха-ха!
   Кайман потер руки:
   - А назавтра в редакцию "Зеленого берега" придет письмо, отправленное жертвой оборотня, господином Голубевым-старшим, накануне его ужасной гибели. В нем автор сообщает, что разочаровался в методах работы городской милиции, потерял всякую надежду на объективное ведение дела со стороны Дрючкова, который даже угрожал ему, автору письма, узнав о существовании некой видеопленки, где он, офицер милиции, заснят в крайне неприглядном виде. Поняв, что Дрючков из карьерных соображений разрабатывает ложную версию, связывая брата автора, Алексея, с деятельностью некой секты, он, автор, решил сам выследить крокодила, поймать его и предъявить общественности...
   Кайман вздохнул:
   - К сожалению, письмо было получено редакцией тогда, когда нашего героя уже не было в живых. Но не будем о грустном! Одновременно в областное милицейское управление поступит сигнал, что бомжи, погибшие в результате облавы, устроенной Дрючковым, погибли невинными. Что же это получается, схватится за голову высокое милицейское начальство! Дрючков, которому мы доверяли, погубил невинных граждан, пусть даже и бездомных! Мало того, он пустился по ложному следу, поведя за собой подчиненных, да еще стал объектом некрасивых слухов, уронил честь милицейского офицера! Между тем, серийное преступление в одиночку распутал, хотя и ценой своей жизни, простой питерский журналист, не имевший никаких навыков следственной работы! Но и тот факт, что, имея правильную версию, этот честный гражданин не обратился за помощью в милицию, свидетельствует о том, что простые люди не доверяют Дрючкову, предпочитая действовать самостоятельно...
   Похоже, Кайман просто уже не мог остановиться, продолжая бахвалиться своим умением устраивать темные дела:
   - Тем самым я достигну всех намеченных целей! Уберу Дрючкова, посадив под шумок на его место своего человечка, избавлюсь от острова, превратив его в обыкновенное нагромождение камней, добьюсь права носить фамилию Карманов-Половецкий и числиться законным наследником основателя парка. После этого, милые, вплотную займусь дворцом-музеем, ха-ха! Сначала добью-сь, чтобы парк из федеральной собственности перешел в городскую. Тем более государство сейчас охотно избавляется от убыточных организаций, прода-ет их за бесценок. А наш дендропарк, да будет вам из-вестно, по уши в долгах. А уж тут наши ребята меня не обидят, да и я им этого не позволю Так что протолкнуть сделку гораздо проще, чем это представляется. Можете считать, что парк уже у меня в кармане! В кармане у Карманова, ха-ха! То есть, чего это я?! У Карманова-Половецкого, вот как! Уверяю вас, не пройдет и пяти лет, как у центрального входа вместо потускневшей таблич-ки "Охраняется государством" появится красивая вывеска: "Собственность Виктора Карманова, законного наследника графов Половецких. Посторонним вход воспрещен!". Впрочем, состоятельных туристов я, пожалуй, пускать буду. Пусть любуются и завидуют! Диану-Артемиду поставлю, конечно, на старое место. А западную ограду снесу к чертям собачьим! Зачем мне перегораживать собст-венные владения?! - он самодовольно похлопал себя по бокам, но вдруг встрепенулся: - Кстати, сколько времени?!
   - 21-30 без нескольких секунд, - сообщил Софон.
   - Тишина! - Кайман воздел кверху указательный палец.
   И вправду, на какой-то миг установилась абсолютная тишина.
   Умолкли не только голоса боевиков, но и все звуки в природе, даже ветер стих.
   И в этой полной тишине в стороне Старощанского леса отчетливо прогремел взрыв.
   - Все идет по плану! - кивнул Кайман. - Бомжи накрылись. Хорошо бы, чтобы и среди ментов оказалась парочка жертв! Пускай потом их жены достают Дрючкова через суд по части компенсации!
   Он снова хлопнул в ладони:
   - Все! Приступаем к финальной части! Ставим нашего умника в загон! А ты, Славка, не переживай! Твоя смерть, во всех ее живописных деталях, будет снята на пленку - видео- и фото. Позднее мы распространим лучшие кадры по городу как якобы сделанные любителем, случайно оказавшимся в тот вечер в парке. Пусть содрогнутся самые черствые сердца и наполнятся сочувствием к тебе! Шашков, кажется, обещал твоим квартиру рядом с парком? Не волнуйся, получат они квартиру! Мы все же люди, а не крокодилы, понимаем, что к чему! Может быть, со временем установим над твоей могилкой бронзовую статую. Алеша напишет о тебе книгу, я дам денег на из-дание, отпечатаем на хорошей бумаге в Финляндии. Худо ли? Ну и не кочевряжься, дружище! Ступай в загон по доброй воле, все равно у тебя нет другого выбора!
  
   41. КЛЕТКА
  
   - Руки за голову! - вдруг звонко выкрикнула Клара. В ее руке блеснул короткоствольный пистолет, который, как я успел заметить, она неуловимо ловким движением выхватила из карма-на халата, в каковой облачился главарь.
   Что и говорить, поступок был самоотверженный, но мог ли он изменить ситуацию в нашу пользу? Ведь Клара, насколько мне было известно, не владела огнестрельным оружием. Она даже не перевела предохранитель. Просто не ведала о такой "мелочи".
   Похоже, и Кайман-Карманов мгновенно понял, что Клара пытается взять его "на пушку". Ни малейших призна-ков тревоги не проявилось на его сытой физиономии, на которой все так же сияла слащавая улыбочка.
   - Малышка, ты меня определенно возбужда-ешь! - кривляясь, воскликнул он. - Так и хочется потискать твои прелести. А чего я, собственно, жду? Иди-ка ко мне! - Он притянул ее к себе, не обращая внимания на наведенный ствол.
   Осознав, надо полагать, что блеф не удался, Клара попыталась ударить Каймана рукояткой пистолета в висок, но главарь успел пере-хватить ее руку. Завязалась упорная борьба, ибо, невзирая на некоторую пышнотелость, Клара отли-чалась быстрой реакцией.
   Увы, я ничем не мог ей помочь.
   Мои мышцы по-прежнему казались мне самому ватными, я вряд ли сумел бы сделать хоть одно резкое движение.
   Однако же у меня внезапно появилось ощущение, что барьер, сковывавший мои внутренние ресурсы, может обрушиться в любой момент, и тогда я сумею, по крайней мере, попытаться постоять за нас обоих.
   Между тем, к Кларе, со стороны ее спины, подскочил Софон, на ходу извлекая из недр своего мешковатого балахона кнопочный нож.
   Резко щелкнув, выскочило лезвие. С едва заметным замахом мерзавец саданул ее ножом вбок.
   Клара охнула и, выронив пистолет, опустилась на колено. Несколько секунд она молча раскачивалась из стороны в сторону, затем навзничь рухнула на траву, да так и замерла в позе, вызвавшей у меня нервный озноб.
   - Что такое?! - вскричал Кайман, в бешенстве уставившись на "домочадца". - Что ты натворил,
придурок?! Да как ты осмелился трогать своими грязными лапами драгоценный сосуд?! Кто тебя просил вмешиваться, костяная твоя башка! Может, мне было приятно! Ты же убил ее, бездельник!
   - У нее была "пушка", - пояснил Софон, подни-мая с земли пистолет и вручая его хозяину.
   - Да я тебе сейчас твою тыкву отпилю и проверю, действительно ли она целиком костяная или там все же есть хоть одна крохотная извилина! - не унимался Кайма-н. - А затем скормлю тебя твоему же оборотню, чучело ты гороховое, серость беспросветная!
   - Она хотела тебя замочить, хозяин, - упрямо повто-рил злобный головастик.
   Где-то далеко-далеко у меня внутри, в тех сферах, которые туманно именуются глубинами подсознания, прогремел взрыв, слышный мне одному. От него распространялись теплые волны, но такие медленные, что их обогнала бы даже сонная улитка.
   - Ты испортил мне песню! - продолжал, между тем, кривляться главарь. - Оборвал чистую но-ту, испоганил нежную мелодию!
   - Может, она еще жива... - промямлил ненавистный урод. - Я засадил ей не до рукоятки...
   - Засадил! - скривился мафиози. - Только так ты и умеешь засаживать, извращенец! Она теперь порченая...
   Между тем, дремавший на краю лужайки крокодил, оставленный своим поводырем без присмотра, почуял, оче-видно, запах крови и засеменил к распростертой на траве Кларе. Как ни удивительно, но никто не обращал на него внимания!
   Главарь и подручный продолжали свой безумный диалог!
   Теплые волны внутри меня ускорили свой бег.
   - Кто-нибудь, спасите ее от оборотня! - взмолился я во всю силу своих легких.
   Это мне лишь казалось, что я прокричал эти слова громовым голосом. На самом деле меня никто не услышал.
   По счастью, крокодил мотнул своим шершавым хвостом и задел ногу Каймана.
   - Ай! - взвизгнул тот, отскакивая в сторону. - Со-фон, уйми своего зверя! Да пришли сюда двоих, чтобы убрали эту телку с дороги! Пусть пока полежит где-нибудь в кустах! Мне она уже без нужды. А когда закончим со Славкой, проследи, чтобы ее надежно захоронили.
   0x08 graphic
Софон накинул на своего питомца намордник. Два мордоворота взяли Клару за ноги и волоком потащили к кус-там. Ее голова подпрыгивала на мокрых кочках.
   Еще один взрыв прогремел у меня внутри. Но не в далеких сферах, а где-то совсем близко. Впрочем, не исключено, что эти далекие сферы сами мгновенно переместились к арене событий. Горячие волны, способные растопить лед апатии, мгновенно достигли каждой клеточки моего разума.
   Я ощутил, что снова обретаю волю.
   Но не слишком ли поздно?!
   - Ладно! - выдохнул Кайман. - Видно, так за-хотела фортуна. А фортуна, как я не устаю всем вам по-вторять, стерва на редкость капризная! Сделал бы мне такую пакость кто другой, я заставил бы ублюдка жрать собственное дерь-мо! Но тебе, Софон, прощаю. А сейчас начинаем заключительный акт нашей народной трагедии! Парни, за дело! Оператор, начинай съемку! Да смотри у меня, чтобы все получилось высокохудожественно, красиво и культурно!
   Застрекотала камера.
   Грубые, сильные руки схватили меня и втолкнули внутрь тесной клетки, кото-рую главарь называл загоном.
   Обрешетка клетки доходила мне до плеч, но имелся еще возвышавшийся столбик с хомутом, которым и зафиксировали мою голову, так что я едва мог пошевелить ею. Руки просунули между прутьями и стянули ремнями. В двух местах при-вязали ноги - у щиколоток и колен.
   Сопротивляться я не мог - слишком неравными были силы. Да, я обрел во-лю, но утратил саму возможность движения. Вдобавок, по моим ощущениям, действие транквилизатора еще не закончилось.
   С меня сорвали рубашку, надрезали и оборвали брюки выше колен.
   Но вот мои мучители отступили несколько поодаль, расположившись напро-тив меня полукругом.
   В центр выдвинулся Софон, поигрывая, как фокусник, но-жом с длинным и узким лезвием. Его пустые глаза, казавшиеся двумя черными дырами, предвещали мне только страдания.
   Подойдя почти впритык к клетке, он прошипел:
   - Эй, умник! А ведь я тебя тоже вспомнил! Это ведь ты был тогда с этим хохмачом Загвоздкиным?! Ну, сейчас ты у меня пожалеешь, что родился на белый свет...
   Он снова поиграл ножичком и вдруг неуловимым движением крест-накрест чиркнул меня лезвием по груди.
   Тотчас выступила кровь, обильно сочась и стекая к животу.
   Несмотря на острую боль, я понял, что Софон лишь надрезал мне ко-жу.
   Сам же головастик отступил на лужайку и снял с крокодила намордник.
   Так вот для чего он сделал надрезы! Чтобы запах крови раз-дразнил хищника...
   Софон склонился к самой морде зверя и, похоже, прошептал тому что-то на ухо (крокодилье!).
   Крокодил проурчал что-то в ответ, словно соглашаясь со своим поводырем, затем поскреб когтями землю и двинулся ко мне, слегка приоткрыв пасть, как бы примеряясь, с какой стороны сподручнее ухватить столь легкую добычу.
   Неужели это конец?!
  
   42. ПРИЗРАК ДЕНДРОПАРКА
  
   Сверкнула очередная ветвистая молния, и в ее моментальной вспышке я увидел легендарный призрак графа Половецкого.
   В развевающемся длинном плаще, в широкополой шляпе с пером, со шпагой в руке, он выдвинулся из-за тыльной стороны дворца и, притаившись в тени, зорко наблюдал сейчас за нашей группой.
   Одна секунда, и он быстрым шагом двинулся к лужайке, продолжая, однако, держаться тени.
   - Вызываю на смертный бой людей-оборотней, преступивших закон! - воскликнул он, впервые за двести с лишним годков обретая голос. И какой! - С нами кре-стная сила! Оружие на землю, ублюдки! Руки за голову! Вы окружены! Стреляем без предупреждения!
   Его последние слова утонули в оглушительном рас-кате грома. Дождь хлынул сильнее.
   Будто пришпоренные, бойцы-аллигаторы бросились врас-сыпную. Навстречу им из-за кустов выскочили фигуры в черных масках. По всему периметру лужайки завязалась отчаянная борьба, раздавались крики, вопли, густая ругань. Хлопнуло несколько выстрелов.
   Как сквозь землю провалился крокодил, будто и вправду был исчадием ада. Исчез куда-то и его поводырь.
   Один только Кайман стоял недвижно на прежнем месте, сунув ру-ки в карманы своего цветастого халата.
   Призрак графа остановился напротив него.
   - Дрючок?! - с несказанным удивлением воскликнул Кайман. - Ты разве здесь? А я думал, в Старощанском лесу...
   - Индюк тоже думал!
   - Но ты не поверишь, дружище, до чего же я рад нашей неча-янной встрече! Вот сюрприз так сюрприз! - надо признаться, этот оборотень весьма быстро взял себя в руки.
   - А уж как я рад!
   - Дрючков, старина, ты не имеешь права держать меня на мушке! Я законопослушный гражданин. Просто вышел подышать перед сном свежим возду-хом. Видишь, на мне домашний халат? А этих людей, что собрались здесь, я вижу впервые в жизни. Просто подошел к ним поинтересоваться, не случилось ли чего, может, нужна моя по-мощь? Тебе лучше отпустить меня по-хорошему, Дрючков. Иначе ответишь за превышение полномочий! Я намерен немед-ленно связаться со своими адвокатами!
   - Говоришь, прогуляться вышел? - нехорошо ус-мехнулся Дрючков. - А почему выбрал для прогулок столь дальний закоулок?
   Это и вправду был он, товарищ полковник. То, что я принял за шляпу, было капюшоном от накидки. А шпагой мне померещилась обыкновенная милицейская дубинка. Ну, а прочие детали дорисовало мое разгоряченное воображение.
   - Я ведь живу тут, по соседству, - пояснил Кайман. - Задумался немного, вот и забрел на Папоротниковую гору. В Конституции, между прочим, не сказано, что гражданин не имеет права гулять там, где ему заблагорассудится.
   - Так ты у нас знаток Конституции? - сощурился Дрючков. - Это хорошо. Значит, ты поймешь меня с полуслова. Слушай внимательно, Кайман! Кроме пуль, предназначенных сопротивляющимся бандитам, бывают еще шальные пули. Характер у них, как у той кошки, что гуляет сама по себе. Летают себе, где при-дется. Вот и ты гуляешь, где заблагорассудится... Так отчего бы вам не встретиться, а, Кайман? - С этими словами он аккуратно прицелился собеседнику в лоб.
   - Нет-нет! - попятился Карманов, на глазах теряя свое наигранное спокойствие. - Я тебя все равно упеку! - вдруг завизжал он. - Сорву с тебя погоны!
   - Кишка тонка, Кайман!
   В этот момент из кустов на лужайку выбрался пле-чистый оперативник. За собой он волок упиравшегося Софона, руки которого, к моему величайшему удовлетворению, были скованы "браслетами".
   - Товарищ полковник! - доложил оперативник. - Попалась гадина!
   - Отличная работа, лейтенант! Давай его в машину, до кучи! - Дрюч-ков повернул голову в его сторону.
   В ту же секунду Кайман выхватил из кармана тот самый короткоствольный пис-толет и тщательно прицелился:
   - На пути шальных пуль встречаются ведь и менты поганые!
   - Вовка! Берегись! - рявкнул я во всю глотку, и на сей раз мой голос прозвучал, как надо. - У него "пушка"!
   Дрючков отреагировал мгновенно.
   Два выстрела слились в один.
   Из дождевика Дрючка, на левом плече, по касательной, вдруг исчезла полоска ткани.
   Сам Вовка поморщился и прикусил нижнюю губу.
   Одновременно несостоявшийся граф охнул, выронил пистолет и схватился за руку, весь скрючившись.
   - Ой, больно! - закричал он. - Что ты наделал, оборотень в погонах! Я тебя на куски разрежу! Больно мне! - он принялся кататься по траве, сжимая раненую руку второй, здоровой.
   - Покричи еще! - бросил ему Дрючков. - Почувствуй хоть немного, что переживали твои жертвы, которых ты предавал медленной казни! Это тебе и за Сашку Загвоздкина тоже!
   Карманов перестал кричать и распростерся на траве, раскинув руки и как бы лишившись чувств.
   Но я, с моим обостренным слухом, все же расслышал его горячечный шепот сквозь зубы:
   - О, боже! Я ранен, ранен... Ладно, может, это и к лучшему... Теперь они обязаны доставить меня в больницу... А там посмотрим еще... Сейчас главное - выиграть время...
   Кто-то из оперативников бросился было к Карманову, но Дрючков резко скомандовал: "Отставить! Это мой клиент!", и боец ретировался.
   - Вовка! - крикнул я. - Там, за кустами боя-рышника, Клара! Этот подонок Софон убил ее!
   - Увезли уже твою красавицу и сейчас оказывают ей помощь, - ответил Дрючков, подходя к моей клетке. - Может, и обойдется. Не паникуй раньше време-ни, Славка! - Он откинул хомут, фиксировавший мою голову, и принялся расстегивать ремни, стягивавшие мои запястья.
   При этом сам он действовал, в основном, правой рукой.
   - Эх, и почему вы не появились на полчаса рань-ше! - вырвалось у меня.
   - Если бы да кабы... Ты вроде не нервная да-мочка, чтобы пользоваться сослагательным наклоне-нием...
   - Ты же ранен! - догадался я. - Иди, пусть тебя перевяжут!
   - Успокойся, мужик, - хмыкнул он. - Сейчас не до царапин...
   И тут кое-что произошло. Неприметное серое бревнышко, невесть как оказавшееся посередине лужайки, вдруг ожило и зашеве-лилось. Я понял, что это Зубастик, обладавший, по-видимому, способностью к мимикрии. Пока на арене лужайки шла потасовка, он изображал из себя об-рубок бревна. Но вот шум переместился в сторону, и инстинкт хищника, помноженный на запах свежей крови, взял свое.
   Протрусив к лежавшему на траве Карманову, он замер на миг, а затем... Все произошло в долю секунды: пасть раскрылась и сомкнулась на раненой руке главаря. Раздался отвратитель-ный хруст.
   Карманов истошно завопил, дергаясь и дрыгая ногами.
   Дрючков вскинул пистолет, и какое-то время прицеливался в рептилию.
   - Нет, - покачал он головой, - стрелять в такой ситуации не имею права. Вдруг случайно попаду в гражданина! Замучаешься потом объяснительные писать...
   При этом он даже не сдвинулся с места.
   Между тем, крокодил продолжал мотать свою жертву по траве, как тряпичную куклу.
   Вот ноги мафиози исполнили в воздухе подобие крутя-щейся мельницы и, дернувшись в последний раз, Карманов затих навсегда.
   - Не повезло бедняге! - сокрушенно вздохнул Дрючков. - Говорит же народная мудрость: не рой яму другому... - Он нагнулся и поднял с земли поводок. - Ладно, зверь, похоже, поужинал, и теперь не опасен. Попробую его стреножить. Надо бы вернуть его в зоопарк. Представляешь, Славка, люди будут приходить, показывать на него пальцем и удивляться: это тот самый оборотень, который сожрал Карманова! Да с такого крокодила пушинки надо сдувать!
   Крокодил неожиданно свернулся в кольцо, затем бро-сился в тень.
   - Куда, стой! - Дрючков побежал за ним, на ходу расправляя поводок.
   Где-то за кустами по-прежнему было шумно, но в пределах лужайки в данную минуту я оставался в гордом одиночестве (Кайман-Карманова уже можно было не принимать в расчет).
   Самое парадоксальное заключалось в том, что я по-прежнему был пристегнут к клетке. Правда, мои руки были свободны, но перекладины на уровне груди и ниже не позволяли мне самостоятельно дотянуться до ремней, стягивавших мои ноги.
   В глубине аллеи я видел Софона, которого оперативник могучего телосложения без особых хлопот тащил к машине.
   И вдруг эта приятная глазу картина нелепо исказилась.
   Улучив момент, Софон мощным уда-ром своего костяного лба вырубил явно не ожидавшего от него такой прыти оперативника и помчался по аллее обратно, к лужайке, прямо на меня, издавая подобие боевого клича.
   Лейтенант, пришедший в себя, понесся в погоню, но он проигрывал головастику добрых два десятка метров, и эта дистанция, похоже, лишь увеличивалась.
   Слева от меня к лужайке приближался Дрючков, но, не видя Софона, он не особенно и торопился.
   А тот уже ворвался на лужайку, летя, словно ветер.
   "Я сомну всмятку твою башку, умник!"
   Увы, эта угроза адресовалась исключительно мне.
   А что я мог?
   Да, ко мне вернулась воля, но мое сознание еще блуждало между сном и явью. Мои руки были освобож-дены от пут, но мои ноги по-прежнему удерживались ременными петлями. Дрючок успел снять хомут с моей шеи, но я все еще не мог покинуть клетку, превратившуюся для меня в ловушку.
   Едва заметив Софона, Вовка сразу же все понял и помчался тому наперерез.
   Но он, товарищ полковник, запаздывал, запаздывал...
   А Софон уже был передо мной. Вот он подпрыгнул, рас-пластавшись в воздухе, чтобы долбануть своей огром-ной тяжелой тыквой в мою переносицу.
   Я сделал единственное, что было в моих возможно-стях: присел, подогнув колени. При этом за моей спиной натянулись какие-то вере-вочки.
   Софон все равно достал меня: правда, не лбом, а подбо-родком. Удар оказался дьявольски сильным, все по-меркло в моих глазах. Лишь еще какую-то секунду я на-ходился в сознании, ясно понимая, что сейчас Софон ударит прицельнее и, может, не единожды, а Дрючков так и не подоспеет на подмогу.
   Но тут случилось что-то странное. Раздался тихий, нарас-тающий свист. Затем мощные механические челюсти хлоп-нули Софона по ушам, вдавливая их в его кость. Верев-ки натянулись. Сработал, очевидно, противовес, и тщедушное тельце мрачного убийцы подпрыгнуло ввысь, влекомое старинным капканом, намертво дер-жащим его своими зубьями за костяную голову.
   Эту участь они готовили мне...
   И это было последнее, что я запомнил...
  
   43. ПОЛКОВНИК ДРЮЧКОВ
  
   - Никто не мог предположить, что Софон ударит ее ножом, - в десятый раз повторил мне Дрючков. - Ведь даже для Карманова это стало полной неожидан-ностью!
   Я соглашался, но скорее для виду, и мой собесед-ник понимал это.
   Мы сидели в просторном кабинете Дрючкова. Тет-а-тет. Вовка был в милицейской форме. Кажется, я впервые видел его при погонах и, может, поэтому воспринимал как-то иначе.
   Шли уже третьи сутки после того кошмарного ве-чера.
   Пару часов назад меня отпустили из больницы. Ощущение, что по мне проехал асфальтовый каток, все еще сохранялось, но в целом я был настроен позитивно. Главным лекарством для меня стало известие о том, что здоровье Клары не вызывает серьезных опасе-ний. Каким-то чудом нож профессионального убийцы рассек мышечные ткани, остановившись в -сантиметре от сердца. Об этом сообщила мне навестившая меня в моей палате Наташа. Оказалось, именно она оперировала Клару. Наташа даже провела меня в хирур-гическое отделение и показала через щель в двери Клару с подключенными трубками. Пояснила, что она просто спит после опера-ции. Через два дня можно приходить с передачей, луч-ше с фруктами. Расчувствовавшись, я признался, что видеопленка, порочащая Дрючкова, не более чем мистификация, выду-манная от начала до конца. Правда, с благими намере-ниями. Наташа ничего не ответила, но зыркнула на ме-ня так грозно, что я предпочел умолкнуть.
   Навестивших меня маму и Алексея успокаивал уже я. Впрочем, быстро выяснилось, что Наташа еще раньше позвонила матушке и выдала ей самую обнаде-живающую информацию относительно нашего с Кларой здоровья. Однако ахов, охов и причитаний я вы-слушал предостаточно.
   Алексей поведал мне, что его визит к следователю в 21.00 оказался безрезультатным. Цинюка на месте не оказалось. Алексей прождал его в коридоре битый час, а затем появился дежурный и сообщил, что следователя сегодня уже не будет. Вот такие порядки царят в прокуратуре. А ведь вызыва-ли повесткой! Правда, Цинюк позвонил следующим утром, вежливо извинился и далее сказал, что дело принимает новый оборот, и отныне Алексей будет фи-гурировать в нем исключительно как свидетель, и что все обвинения с него снимаются. Алеша, похоже, встретил новость довольно равнодушно, зато матушка ликовала: спра-ведливость восторжествовала!
   Вроде бы все закончилось благополучно, однако меня удивил по-особенному пасмурный вид моего брата.
   Поначалу я решил, что он расстроился из-за того, что разоблачение и смерть Карманова лишили его возможности увидеть напечатанной свою монографию.
   Но оказалось, что все гораздо серьезнее.
   Алешка буквально лишил меня дара речи, сообщив, что острова Речного Зверя в Белособорске больше нет! То есть, остров, в принципе, существует, но теперь его надо называть как-то иначе, потому что он изменил свою уникальную форму, превратившись в нагромождение камней.
   Очевидно, произошло редкое природное явление - локальное землетрясение, предположил брат.
   В тот вечер, когда в парке произошла перестрелка, мамина подруга Таисия Алексеевна, та самая, что живет в доме напротив центральных ворот "Дианы", позвонила маме, несмотря на поздний час, и сообщила, что в ее квартире трясется вся посуда и раскачивается люстра. Таисия Алексеевна когда-то пережила сильное землетрясение в Ташкенте, и, по ее словам, это выглядело очень похоже.
   Ладно, Ташкент Ташкентом, но наше местное землетрясение, если только это было именно оно, проявило себя как-то весьма странно.
   Не пострадал ни один дом, даже ветхий, а вот остров полностью изменил свой рельеф, словно бы провалившись верхней частью куда-то вниз.
   Я долго пытался переварить эту новость, хотя, быть может, был одним из немногих, кто знал истинную причину этого печального для города события.
   Я ведь накануне почти уверил самого себя, что не было никакого капища, что экскурсия в обитель древних богов мне привиделась под влиянием психотропных веществ, которые Карманов подмешал, очевидно, нам с Кларой за столом.
   Но факт обрушения острова заставил меня оценить собственные "видения" иначе.
   Тогда, при маме, я не стал ничего говорить Алешке, но на следующий день, когда он пришел в больницу ко мне один, я рассказал ему все без утайки, в том числе, и о своих сомнениях.
   Алешка поверил мне сразу! Именно мой рассказ о неповторимых исторических памятниках, ставших жертвой каприза зажравшегося нувориша, и вверг брата в состояние грогги, из которого он никак не мог выйти...
   А сегодня Дрючков, узнав о моей выписке, лично заехал за мной в больницу и привез меня в свой кабинет. От предложенного коньяка я отказался. Принесли крепчайший кофе. Я поискал глазами пе-пельницу, затем вспомнил, что Вовка не курит.
   - Ладно уж, кури, - расщедрился он, будто про-читав мои мысли. - Пепел можешь стряхивать в блю-дечко, но только не на ковер...
   Пожалуй, мне стоило бы его поблагодарить. Не за разрешение курить в кабинете, разумеется, а за то, что в тот злополучный вечер он позвонил матушке и сообщил, что мы с Кларой угодили в маленькое уличное происшествие. Ничего, мол, страшно-го, но какое-то время нас подержат в больнице, так, для профилактики.
   Если бы не этот его звонок, то даже не представляю, как мама пережила бы ту тревожную ночь.
   Тем не менее, благодарить я его не стал, поскольку имел к нему свои счеты.
   Какое-то время мы сидели молча, в унисон отхлебывая кофе.
   Я приметил, что левую руку он старается держать в покое, но расспрашивать его не стал. Захочет - сам расскажет, не маленький.
   Дрючков допил свой кофе и, наконец, заговорил:
   - В нашем славном Белособорске вот уже третьи сутки подряд обсуждают две новости. Первую - о разрушении острова, вторую - об известных тебе событиях в парке. По обеим темам высказывается масса самых фантастических домыслов. Но все же первой темы мы с тобой, Славка, касаться не будем. Она имеет отношение к загадкам природы, и разбираться в ней должны геологи и сейсмологи... - он выдержал довольно продолжительную паузу.
   Я не стал его прерывать, поскольку рассказывать о подземном капище в этом кабинете не собирался. Мне вовсе не улыбалась слава "второго" "академика" Полуденного...
   Так и не дождавшись моего ответа, Дрючков повел свой монолог дальше:
   - Собственно говоря, при обыске особняка Карманова обнаружен выход в старинный подземный ход, проложенный, очевидно, еще основателем парка, а может, даже раньше. Со стороны реки ход этот упирается в завал, расположенный ниже уровня берега. Не вполне ясно, с какой целью был проложен этот ход, и куда он вел. Надо, чтобы там поработали специалисты. Ладно, это тоже пока в сторону. Давай перейдем к тому, что, наверняка, интересует тебя гораздо больше...
   Он пружинисто поднялся со своего места и заходил взад-вперед по кабинету, то и дело бросая на меня изучающие взгляды:
   - С Кармановым у меня давние счеты, Слава! Очень дав-ние. Извини за прямоту, но ты, мужик, был, по крайней мере, в школьные годы, немного чистоплюй. То есть, возвышенно парил в облаках, старался избегать конфликтных ситуаций и неприятных
собеседников... В принципе, это нормально. Но у меня лично сложилось по-другому. Если помнишь, я занимался разной ерундой, вроде закаливания характера, и в этом смысле сам осознанно шел на контакт с опасными ребята-ми, лез, что называется, на рожон. Вдобавок, мне хотелось понять, они действительно такие крутые или же только берут остальных на испуг? И ты знаешь, неко-торые из этой публики меня зауважали. Не то, чтобы совсем уж прини-мали за своего, но волю языку иногда давали, зная про меня, что я не трепач. Словом, Славка, еще в школе я знал обстановку в подростковой среде города лучше, чем знала ее милиция. Убийцу Саши Загвоздкина, как ты помнишь, не нашли. Искали взрослого парня, ос-новываясь на показаниях кондукторши автобуса.
   - Ты хочешь сказать... - Я едва не поперхнулся глотком кофе.
   - Прямых доказательств у меня нет. Только кос-венные улики. Да и те обнаружились не сразу. Напри-мер, тот факт, что Сашку сначала оглушили, ударив неизвестным тупым предметом по затылку, стал мне известен годы спустя, когда я, сев в это кресло, поднял старое дело. Хотя про коронный удар Софона я знал в отличие от тебя уже тогда.
   - Постой, ты утверждаешь, что Сашку вырубил Софон?
   - Предполагаю, - поправил Дрючков. - С 99-процентной вероятностью.
   - Но за что?! За одну неосторожную фразу?!
   - Да при чем тут фраза! Ты, Славка, воистину не понимаешь, что творилось в тот период в Белособорске! Огромная стройка, орды приезжих, крупный зэковский десант! Все эти пала-точные и барачные городки потребляли целые озера спиртного, причем круглосуточно. На этом корми-лось Заречье, наживались самогонщики. И все же оставались свободные ниши, которые заметил своим зорким глазом Карманов, имевший, между прочим, кличку Кайман еще тогда! Несмот-ря на свой юный возраст, он организовал из пацанов летучие отряды по бесперебойной доставке горячительного всем жаждущим. Особенно в ночное время. И сразу же у него появились немалые деньги. По тем меркам, конечно. Часть их он тратил на то, чтобы приваживать в свои сети парней, имевших влияние на свер-стников. Устраивал просмотры порнофильмов, что было тогда в новинку, организовывал вечеринки с неким подобием стриптиза, ну и все такое прочее.
   - А Загвоздкин был у него вроде тамады-конферансье, так, что ли? - не поверил я.
   - Вовсе нет! Карманов контачил с Сашкиным отцом.
   - При чем здесь Сашкин отец?!
   - Он работал старшим кладовщиком на центральном складе стеклотары, - терпеливо, как бестолково-му двоечнику, разъяснил Дрючков. - Имел ус-тойчивую репутацию мелкого махинатора. И две суди-мости, между прочим. Можно допустить, что Карманов сумел найти к нему дорожку. Ведь пустые бутылки были в ту пору в Белособорске дефицитом, а тара для подпольного зелья требовалась в возрастающем количестве. Загвоздкин-старший, очевидно, помог, но решил: отчего бы не обложить налогом этих -бойких пацанов, припугнуть их милицией! Но он просчитался. Месть была безжалостной. Скорее всего, Карманов вечером, как бы случайно, сам встретил Сашку у калитки, когда тот возвращался домой из кино и втянул нашего друга в веселый разговор. В нужный момент к Сашке со спины бесшумно подкрался Софон и своим костяным лбом нанес удар в затылок. Третий член шайки довез полуживого Сашку на рейсовом автобусе до парка, прекрасно зная, что в эту вечернюю пору там не будет ни души. Не исключено, что возле нашего потайного лаза уже поджидали Карманов и Софон...
   - Помилуй, Вовка, о чем ты говоришь?! Карманов тогда сам был пацан! Восьмой класс!
   - Эх, Славка... Хотя бы ты статистику посмотрел, что ли...
   - Ну, хорошо! А что Алый? Шашков? Они тоже состояли в его банде?
   - Вряд ли Алый и Шашков разносили бутылки по баракам, но, полагаю, какие-то его поручения они выполняли. Не-осознанно, думая даже, что оказывают ему покровительство. А чем закончилось, видишь сам. Оба они плясали под дудку Карманова. Между прочим, Алый спелся с этим типом, а через него и с Шашковым, еще в период нашей "хмельной компании". Это ведь с его подачи они разыграли бедного Багрика. А идея была кармановская, Алый позже мне сам проговорился.
   - Дела давно минувших дней... - вздохнул я. - Все это осталось в другой жизни.
   - Для кого как! - крякнул Вовка. - Я, может, только из-за Карманова и пошел служить в орга-ны. - Он подумал немного и уточнил: - Не только из-за него, конечно. Но и по его линии мотива-ция была мощной.
   Я вдруг только сейчас понял, что могло произойти с Дрючковым в то первое послешкольное лето. Алый не сумел оттеснить его от Наташи. Тогда влюбленный Шашков обратился за подмогой к Карманову, а этот улыбчивый негодяй дал задание верному Софону. Очевидно, головастик притаился за камнями и, когда Вовка прошел мимо, выскочил бесшумно из засады и тюкнул того своей костью по затылку. Но одним нападением дело не ограничилось. Дрючкова сумели ка-ким-то образом оклеветать в глазах Наташи. И она, подчиняясь порыву, согласилась стать женой Шашкова. Если это так, то Вовкина мотивация, о которой он только что оговорился, в действительности была куда мощнее. Но расспрашивать его на эту тему сейчас не имело смысла. Я знал, что Дрючок откровенничать не станет Даже со мной. Отделается шуткой.
   - Вернемся к нашим баранам, Володя...
   - Мы, собственно, от них и не отлучались, просто я объяснил тебе истоки моей большой "любви" к госпо-дину Карманову. Для ясности. Дабы у тебя не возникло мысли, что тут цепочка случайностей. Нет, Славка, здесь все закономерно! Ты ведь знаешь, что долгие годы я служил в других местах. Но обстановку в Белособорске никогда не упускал из поля зрения, благо у меня оставались здесь надежные информаторы. Здесь жили мои родите-ли, родственники, друзья, здесь я собирался поселить-ся сам после выхода в отставку, так что мне было далеко не безразлично, что творится в любимом городе. А тво-рилось всякое. В начале девяностых, когда делили хим-комбинат и прочие лакомые куски, по городу прокатилась волна заказных убийств. Одной из жертв стал Наташин отец. Многое указывало на то, что за большинством этих преступлений стоит Карманов, но было совершенно очевидно, что подобраться к нему невозможно, ибо всю черную работу выполняли его подручные, связанные с ним не напрямую, а через иерархию доверенных лиц.
   Он снова принялся расхажи-вать взад-вперед по кабинету. Я безотчетно отметил про себя, какая у него молодцеватая, ладная, без ка-пельки жира фигура, в которой вместе с тем ощуща-лось и нечто хищное. Вспомнилось вдруг, каким он был замухрышкой в средних и особенно в младших классах.
   - У каждого полковника есть свой генерал, - задумчиво проговорил он. - Некоторое время назад мой генерал пошел в гору. Однажды он предложил мне перевестись в Белособорск, и я согласился. - Тут Дрючков глянул на меня с прищуром и хмыкнул: - Вообще-то пару раз мы парились вместе с ним в баньке, но без девиц.
   Я сделал вид, что не понял прозрачного намека.
   - Ладно... Здесь мне сразу стало ясно, что нужно как-то определяться с Кармановым. Или я его в упор не замечаю, или постепенно готов-лю ему Варфоломеевскую ночь. Но, в сущности, этой дилеммы для меня не существовало. Был другой вопрос: а на чем же его заловить, если у этой сволочи всегда есть алиби? Не стоило и мечтать найти свидетелей его преступлений. Тут требовалось нечто принципиально иное. Вдобавок, у этого паука имелся свой человечек в органах, притом, не простой, а весьма высокого ранга. Так что мне приходилось действовать с оглядкой. Хм! Ты, наверное, знаешь, что известного американского гангстера Аль Капоне упекли в тюрягу не за пролитую по его указке кровь, а всего лишь за баналь-ную неуплату налогов. Но упекли же! Я принялся фильтровать информацию по Карманову в поисках ка-кой-нибудь его слабинки. И нашел! Выяснилось, что наш теневой пахан частенько похвалялся в кругу сво-их приближенных тем, что однажды он завладеет двор-цом на Папоротниковой горе и всем парком. Оказа-лось, что и участочек он себе приобрел впритык к пар-ку, возвел там шикарные хоромы. Вдобавок, этот прижимистый тип регулярно спонсировал парк, бывал в администрации музея, распивал чаи с сотрудника-ми, в частности, с твоим Алешкой. Одновременно в городской администрации, в ко-митете по недвижимости, в комитете по культуре, среди части депутатов акти-визировались настроения в пользу изменения статуса парка и передачи его в частные руки. Все это не могло быть случайным. И я поднапряг свою агентуру именно в этом направлении. Осторожненько так. Чтобы не вспугнуть до поры крупную акулу...
   Зазвонил телефон.
   Дрючков быстро подошел и сорвал трубку.
   - Здесь? Нет, не сейчас, чуть позже. Попросите, пусть немного подождет в приемной. - Опустив труб-ку, он продолжил прерванный рассказ. - Вскоре от-крылись любопытные факты. Надежный источник сообщил, что некоторое время назад в особняк Кар-манова доставлен живой крокодил, который был приобретен одним из зоопарков в нашем регионе, а затем проведен по ведомости как погибший в пути от болезни. Другие источники передали, что в самом музее Карманова особо интересуют три персоны: директор Перехватин, твой брат Алексей и реставра-тор дядя Гриша. Поступил и сигнал о том, что в особняке Карманова в течение месяца инкогнито проживал известный в узких кругах мастер подделок Буклет. Не буду утомлять тебя излишними подробностями, Славка. Как и не стану бахвалиться своей, якобы уникальной, проницательностью. Какая там, к бесу, проницательность! Я никак не мог свести эти фак-ты воедино. Чувствовал только, что он готовит весьма неор-динарную комбинацию, но какую именно, предугадать не мог. Все началось постепенно проясняться лишь после кражи в му-зее и гибели вахтерши.
   - Правда, я снова начал теряться в догадках, когда выяснилось, что грабители, действовавшие исключительно профессионально, для чего-то умышленно "засветились" твоему брату. То есть, они специально выбрали вечер, когда он задержался в музее допоздна. Ясно, что здесь был некий умысел, но какой? Истина открылась мне совершенно внезапно, здесь, в моем управлении, когда возле бюро пропусков я нежданно увидел твою маму! На меня снизошло озарение, и я сообразил, что, подставив Алешку, Карманов наметил вытащить из Питера тебя. Именно ты, как проходная пешка, нужен нашему серому пахану в его тонко задуманной игре! Ну, а раз так, подумал я, то лучше представить дело таким образом, будто между нами с тобой, старинными приятелями, пробежала черная кошка. Я интуитивно почуял, что нужно сделать именно так! Вот почему повел себя сухо с твоей мамой, извини еще раз, а перед ней я уже извинился отдельно. Просто я не сомневался, что Людмила Николаевна забеспокоится и обязательно вытребует тебя из Питера сюда. Ну, а часть своей дальнейшей тактики я объяснил тебе при нашей полуконспиративной встрече возле потайного лаза в парк. Для пользы дела пришлось прикинуться немного пришибленным, ты уж и за это извини! К тому времени Алексей уже несколько раз побывал на допросах, которые вел следователь Цинюк. Он хоть и не из моей епархии, но, как говорится, моей крови. В этой игре он был моим надежным соратником. Нам еще тогда стало ясно, что крокодил доставлен в Белособорск с такими предосторожностями не случайно, что Карманов и для него приготовил важную роль - очевидно, роль белособорского оборотня. Но все подробности легенды он мог узнать только от Алексея. Вот Цинюк и пытался выяснить у твоего брата круг интересов Карманова по этой части, но так, чтобы до поры не вспугнуть зверя. Тот факт, что сам Карманов находился в зарубежном вояже, меня не обманул. Я ведь знал, что он великий мастер устраивать себе железное алиби. Но я не сомневался, что он обязательно прибудет для личного участия в финальном действии. Ведь речь шла об удовлетворении вожделенного каприза! Вот тут, пожалуй, появлялся шанс взять его с поличным. К сожалению, я не мог в полной мере доверять всем своим сотрудникам, ибо кое-кто из них кормился от щедрот Карманова. Я вышел на своего генерала. Он одобрил мой план и обещал содействие, в том числе людьми, "незасвеченными" в Белособорске. Это они имитировали взрыв в Старощанском лесу, которого так ждал Карманов. Другая наша группа сняла его наблюдателей, выставленных по периметру парка.
   - План Дрючкова против плана Карманова, - пробормотал я.
   - Пожалуй, так. И мой план, как видишь, сработал, хотя и не без огрехов, - Дрючок поморщился, случайно задев левой рукой спинку стула. - Когда после убийства дяди Гриши газета "Зеленый берег", принадлежавшая через подставное лицо Карманову, изложила версию о шайке музейных расхитителей, я понял, что это наживка для меня. Стало ясно и то, что "главарем" "шайки" предопределено стать тебе. Для того тебя и вытащили сюда. Ну, а мне стали подбрасывать другую наживку: в виде секты маньяков-хранителей, обосновавшихся в Старощанском лесу. В финальном акте должно было сойтись абсолютно всё: неуловимый главарь шайки, капкан, Речной Зверь, маньяки...
   - Но зачем Карманов выстрелил в тебя? - спросил я. - Это было глупо с его стороны.
   - Не скажи! - покачал головой Дрючков. - Это был его последний реальный шанс закончить игру в свою пользу, и он им все же воспользовался. Застрелив меня, он мог еще рассчитывать на развал дела. Да и ответственность за выстрел взял бы на себя кто-нибудь другой - Софон, например. А там, глядишь, Карманов и вовсе выкрутился бы. Но не пришлось!
   - В этой ситуации ты имел полное право стрелять на поражение. Почему ты только ранил его? И второй вопрос: почему ты не стал стрелять в крокодила?
   - Почетной смерти от пули Кайман уж точно не заслужил! - усмехнулся Дрючков.
   - Но ведь ты не мог знать, что палачом станет крокодил?!
   - Я верил, что справедливость восторжествует, так и случилось! Ну, есть еще вопросы?
   - Розу Румянову не задержали?
   - С какой стати?! Против нее нет обвинений!
   - Она была ближайшим советником Карманова и участвовала в планировании этой акции.
   - Даже если и так, то ее след простыл. По некоторым сведениям, она успела улизнуть за рубеж, в одну из азиатских стран, где при желании очень легко затеряться.
   Дрючков нажал кнопку на своем командирском пульте:
   - Пусть войдет!
   В кабинет вошел кудрявый и плечистый молодой человек, фигура которого показа-лось мне странно знакомой.
   - Знакомьтесь! - Дрючков кивнул в его сторону. - Следователь Цинюк! Прошу лю-бить и жаловать!
   Я догадался, где его видел. Это он выволакивал из кустов Софона.
   Мы крепко пожали друг другу руки.
   - А я представлял вас совсем иначе, - признал-ся я.
   - Извините, что так получилось с Софоном, - смутился тот. - Скользкий, как угорь. Будет мне наука!
   Некоторое время длилось молчание.
   - Ладно, у меня к вам обоим последний вопрос, - заговорил я. - Капкан, который прихлопнул Софона, был копией похищенного музейного экспоната, верно?
   - Да, - кивнул Дрючков. - Так следует из расшифровки записей разговоров, которые мы сделали в парке.
   - Значит, по логике, настоящий музейный капкан преступники где-то бросили за ненадобностью, а ваши люди его нашли, причем довольно быстро, - высказал я предположение, уже давно не дававшее мне покоя. - Одного только не пойму: зачем понадобилось подсовывать этот капкан в наш дачный сундук, притом дважды?!
   - Какой еще сундук? - удивился Дрючков. - Ни-каких капканов мы тебе не подсовывали!
   - Не пойму даже, о чем речь! - поддержал старшего по званию Цинюк.
   - А кто достал его из пруда? Ты еще сам сказал, Владимир, что от меня несет тиной, вспомни!
   - Я тоже не пойму, о чем ты! - Судя по его удив-лению, Дрючков на сей раз не лукавил. - Ладно, Славка, на сегодня, пожалуй, довольно. Тебе надо отдохнуть. Набирайся сил. Вот Клара попра-вится, соберемся у меня.
   - Пошел ты к черту! - беззлобно отозвался я.
   - Я тебе позвоню! - он слегка подтолкнул меня к выходу.
  
   44. ПЕРСТЕНЬ СТАРОГО ВОЛХВА
  
   В скверике, наискосок от крыльца милицейского управления, меня ждал Алексей. Он сам вызвался сопровождать меня, считая, что я еще слишком слаб для дальних пеших прогулок.
   Я подошел к его скамейке и сел рядом.
   - Дай-ка закурить, братец...
   - Как прошло? - осведомился он, протягивая мне пачку сигарет.
   - Нормально. Багрик, похоже, остался без работы, и нашим добрым землякам не придется больше искать в киосках номер "Зеленого берега" с очередным сенсационным материалом. Роза Румянова ударилась в бега, то ли в сторону Ташкента, то ли Таиланда, то ли еще дальше. Полагаю, брат, именно она нажала кнопку, вызвав взрыв подземного капища. Карманов, во всяком случае, такой возможности не имел.
   На моего Алешку было больно смотреть.
   - Зачем?! - воскликнул он. - Чего им всем не хватает?! Ведь у них и без того все есть! Ладно, я еще могу понять, когда они уничтожают себе подобных ради новых доходов или высокого кресла... Но древний языческий храм! Он-то чем им помешал?! Ведь это наша общая история!
   - У богатых, Леша, свои причуды, - изрек я сентенцию, запас которых имел на все случаи жизни.
   - Нет, Славка, тут не причуды! Это древние забытые божества мстят нам за наше невежество!
   - Ладно, Алеша, возьми себя в руки, - посоветовал я. - Может, не все еще так плохо. Конечно, делать публичное заявление о существовании капища Бога-крокодила было бы, с нашей стороны, большой глупостью. Никто ведь не поверит, а смеяться будут. К проблеме надо найти более изощренный подход. С одной стороны, доказать, что обрушение купола острова вызвано не загадочным землетрясением, а целенаправленным взрывом, с другой - что завал в древнем тоннеле свежий, то есть, является результатом того же взрыва. В свою очередь, я опубликую в центральной прессе, под видом гипотезы, некоторые соображения об известном тебе объекте. Уверяю, Алешка, далеко не все богачи такие сволочи, какой был Карманов. Кто знает, может, какой-нибудь нефтяной магнат выделит средства для раскопок? Помнится, когда строили Асуанскую плотину в Египте, то в зоне затопления распилили на блоки целый храм, а затем собрали его из кусков на новом месте. А у нас всего-то и нужно, что аккуратно разобрать груду гранитных глыб! Никогда не теряй надежду, брат!
   - Ты и сам не веришь в то, что говоришь! - с горечью заметил он, но тут же добавил: - Но даже если удастся расчистить завал и найти изображения, то ведь сам храм потерян безнадежно!
   Я понял только то, что сейчас эту тему лучше закрыть и перевести разговор в другую колею.
   - Послушай, Алеша, - начал я после продолжительной паузы. - Хочу сделать тебе еще одно признание... Помнишь, я говорил тебе о визите дачных воришек?
   - Да! - на удивление живо отреагировал он.
   - Так вот: не было никаких воришек! Дело в том, что... - и я коротко рассказал ему о сюрпризах из сундука и о своих фобиях на этот счет.
   - Так вот куда подевались капканы! - воскликнул он, не дослушав меня до конца.
   Пришел черед удивляться мне.
   - Наши реставрационные мастерские вообще-то размещены в подвале дворца, - пояснил Алексей. - Кроме мастерской по металлу. Та расположена во дворе, рядом с котельной, и до смерти дяди Гриши находилась в его единоличном ведении. Никто другой туда даже не совался. Но вот мне понадобилась проволочка на дачу. Я снял ключ с доски и отправился в мастерскую. Без всякой задней мысли. В шкафу для заготовок я увидел два капкана, один из них был в разобранном виде. А целый капкан был именно наш, музейный. Ну, тот, который похитили. Мне показалось это странным, и я решил позвонить следователю. Но Цинюка на месте не оказалось. А рабочий день уже закан-чивался. Вот я и подумал, что не стоит оставлять такую улику без присмотра. Для всякого рода оказий я держу на работе рюкзак. Капкан отлично в него поместился! Я отнес его на дачу и спрятал в сундук, рассчитывая утром отнести его следо-вателю. И вдруг ты сообщаешь, что ночью в домике побывали воры! Конечно же, я поверил тебе, как и тому, что эти ночные визитеры утянули кап-кан, ведь он бронзовый - цветные металлы! А зат-ем, когда я шел к шоссе, то в траншее увидал пропавшую сумку! Ту самую, карто-фельную. Само собой, я ее подобрал. Очень уж она удобная в хозяйстве! В парке сполос-нул ее под краном и отжал под мраморной плитой. Вто-рой капкан, разобранный, лежал на прежнем месте. Я уже соби-рался опять искать Цинюка, но тут позвонила матушка и сообщила, что принесли повестку на завтра. Вот я и прикинул, что звонить Цинюку особого смысла нет, а лучше придти по вызову вместе с капканом. Опять-таки решил унести его на ночь на дачу. По теории вероятно-стей, второй раз подряд шарить в сундуке не должны бы-ли. Но капкан опять пропал! Я не знал, что и думать! А это, выходит, был ты?!
   - Алексей, почему ты ничего не сказал мне об этих капка-нах?!
   - Думал, ты опять начнешь зубоскалить... - признался он.
   "Очевидно, подоплека этого казуса такова, - пронеслось у меня в голове. - Дядя Гриша трудился над заказом Карманова в слесарной мастерской. Никто его там не тревожил. Сначала умелец изготовил своего рода "эскиз" - то самое, что Алексей назвал "разобранным капканом". А затем уже на свет появился образец, который вполне устроил заказчика. Очевидно, что в планы Карманова входило также спрятать похищенный капкан (настоящий) где-то на территории парка, так, чтобы позднее он мог быть обнаружен кем-либо, якобы случайно, и возвращен в музей. Самым подходящим местом для тайника показалась мастерская в дальнем дворе, куда, кроме дяди Гриши, никто и никогда не заходил. Сам же реставратор был уже приговорен... Что же касается "свежей крови" на зубьях, то это могла быть краска или какая-то смазка".
   - Ну и где же эти капканы? - прервал мои размышления брат.
   - Разобранный - в норе, над нашим домиком, а музейный - в пруду. Похоже, без ныряний его не достать, - содрогнулся я, припоминая запашок утиного озерца.
   - Хорошо, что хоть капкан нашелся, - вздохнул Алексей. - Быть может, и перстень старого волхва тоже найдется когда-нибудь. А вот храм под островом уже никогда нет восстановить... - и он уткнулся в землю, предавшись своим горестным мыслям.
   До меня донеслось его бормотание:
   - Без острова Речного Зверя наш город будет уже не тот...
   Я достал из кармана брюк тот самый предмет, который успела передать мне Клара на Папоротниковой горе перед тем, как Софон пустил в ход свой нож.
   Это был перстень старого волхва. Не сувенир-ный, а настоящий! Тот, украденный из музея Кармановым и переданный им в Кларины руки в круглом подземном зале.
   Однако Карманов передал ей фактически головоломку, состоявшую из разрозненных элементов, а сейчас перстень представлял собой единое целое. Не знаю, каким чудом, на пре-деле каких физических и душевных сил Кларе удалось собрать его. Но ей это удалось!
   Я покатал перстень между пальцев, но рассыпаться на витки он определенно не собирался.
   Перстень, приносивший, по преданию, удачу...
   Может, передать его Алешке прямо сейчас? Но ведь это его все равно не успокоит, он целиком погружен в оплакивание гибели языческого храма!
   Я, конечно, отдам ему перстень, но позже.
   Даром, что ли, я целую неделю числился, да еще по обе стороны баррикад, "главарем" "шайки" музейных расхитителей!
   Притом, нам с Кларой сейчас очень нужна удача.
   Пусть она сначала поправится, а затем мы вернемся домой и обменяем две наши квартиры на одну, большей площади.
   В обменном процессе, между прочим, от удачи зависит очень много!
   Я еще раз искоса глянул на перстенек и снова спрятал его в карман.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"