Насте было страшно. Она сидела в палате и пыталась слушать пожилую медсестру, терпеливо объясняющую, куда положить свои вещи, как включать телевизор, где находится душ и туалет, что-то еще, раздающееся эхом в ушах и не оставляющее ни одного понятного слова. Когда сестра ушла, она так и осталась сидеть на своей кровати, прижав к груди свою сумочку и смотря прямо перед собой. Проходило время, она не двигалась, чувствуя себя проваливающейся в тишину, словно в какую-то огромную комнату без пола и потолка, где все звуки вдруг стали видимы и оставляли за собой мягкие нити повторяющихся разноцветных полос. Что-то происходило с ней, она чувствовала это, не понимая и не пытаясь понять, она словно жила в нескольких сантиметрах от самой себя, наблюдая медленно вращающуюся комнату со стороны и удивляясь сплетённым в разноцветные ниточки звукам.
Когда группа врачей вошла в палату, она продолжала сидеть на постели. Кто-то включил верхний свет, затем у неё взяли её вещи, аккуратно сложив их в шкафчике рядом с кроватью, с ней говорили - она отвечала, её просили раздеться - она разделась, без интереса наблюдая откуда-то со стороны свои руки и ноги, покрытые пепельными пятнами. Когда её одевали в клетчатую пижаму она послушно подняла руки, по её ладони провели каким-то холодным инструментом - она не заметила, ей сделали укол - она не пошевелилась, а потом.. потом пришли голоса.
Они пробивались к ней через вату глухих звуков, словно из другого мира, и порой она не понимала, с кем говорит именно сейчас, с врачами перед ней или с отовсюду наплывающими голосами, отвечая невпопад на задаваемые ей вопросы. Всё, что она видела в этот момент, расплёскивалось у неё перед глазами размытыми пятнами, превращаясь в разноцветный шёпот, то замедляющий свой бег, то ускоряя его, как в кино, когда голоса становились низкими и страшными, внезапно срываясь в визг, больно отдающийся в ушах. Страха уже не было. Было ощущение полной пустоты везде, где останавливался взгляд, цепляющийся за разноцветное пискливое дребезжание, растянувшееся цветной паутиной за каждым, кто что-то говорил или делал, вытягиваясь нитями из открывающихся ртов и прилипая к щекам, плечам и ладоням. "Где я сейчас?" - равнодушно думала она, слыша свой голос, раздающийся в голове без интонаций и оставляющий перед глазами очень красивую синюю радугу, тут же рассыпавшуюся на ослепительные искры, из которых в воздухе прозрачным хороводом появилось её лицо. Губы шевелились, что-то неслышно говоря, и Настя смотрела на саму себя, не понимая ни слова, но ясно воспринимая происходящее вокруг, наблюдая фигуру врача, потрепавшего её по волосам и последним выходящего из палаты. Закрылась дверь и от резкого стука в разные стороны брызнули рваные нити, искажая мерцающее нечто, плавающее в синих искрах посреди комнаты, и вдруг Настя услышала голос, свой голос, но совершенно чужой, незнакомый и страшный, от которого вся картина цветных нитей задрожала, как от сотрясения, оставляя на теле холодом разливающийся озноб:
- Стань Звездой! - и Настя вскинула голову, словно стряхивая оцепенение, отчего все звуки вдруг скрутились в одну тугую нить, в бессмысленную абракадабру, как от прокручивания магнитофонной кассеты на бешеной скорости, синие искры разлетелись в разные стороны, рассеивая и разрезая мерцающее посреди комнаты лицо, осыпая на пол цветные нити шагов и голосов только что ушедших людей, не оставляя и следа от того, что приковывало её внимание. Ошеломлённая, она встала с кровати и стояла так посреди комнаты, смотря прямо перед собой, туда, где секунду назад растаяло облако синих искр, сказавшее ей всего два слова.
- Звездой? Мне? Где, как.. зачем? - она бормотала почти беззвучно, не в силах избавится от наваждения, что это был именно её голос и её лицо.. её.. но совершенно незнакомые ей.
- Папа, папочка, - прошептала она, вспоминая взгляд отца, смотрящего ей вслед и держащего за руку её маленького брата, который делал ей руками успокаивающие знаки, - папочка.. если бы ты знал, как мне сейчас хочется, чтобы ты был рядом.
Она взяла полотенце со спинки кровати, вошла в ванную, открыла воду и, набрав её в ладони, осторожно умылась. Почувствовав неожиданный зуд, она запоздало вспомнила запрет на умывание, открыла глаза и посмотрела на раскрытые ладони, на которых остались какие-то серые прозрачные лохмотья, похожие на мокрую золу от только что сгоревшей бумаги, тающие на глазах и стекающие между пальцев чернильными струйками. Она подняла голову и посмотрела на себя в зеркало. Увиденное потрясло её. Почти вся кожа на лице, за исключением лба, была покрыта тёмными, словно шевелящимися пятнами. От левого виска до подбородка по коже протянулась тонкая рваная трещина, из которой, живо сбегая по мокрой щеке, стекали редкие, крупные капли, похожие на бурого цвета кисель. У Насти перехватило дыхание, несколько секунд она смотрела на своё отражение широко раскрыв глаза, потом подняла руку и провела по щеке указательным пальцем. За ним протянулся чёрный, влажный след, тут же протёкший тёмными каплями.
- Этого не может быть.. этого не может быть, - повторяла она шёпотом, осторожно проводя рукой между собой и зеркалом, словно стараясь снять невидимую паутину, стереть изображение, которое она видела сейчас, - не может быть, просто не может быть, чтобы так быстро, не может этого быть! - она лихорадочно шептала одни и те же слова и движения её становились быстрее, она уже махала перед собой обеими руками, сбивая с раковины стаканчик с щёткой и зубной пастой, затем до отказа открыла воду, набрала её полные пригоршни и плеснула себе в глаза, потом ещё и ещё, без промежутка, почти захлёбываясь, ничего не видя и с шумом вдыхая воздух. Выпрямившись в очередной раз, задыхаясь, она с силой стёрла ладонями остатки воды и, посмотрев в зеркало, едва сдержала крик - на неё смотрело её обычное лицо, тревожное, с огромными сумасшедшими глазами, но совершенно здоровое, чистое, и без единой капли воды на нем. Машинально сделав шаг назад, она опустила глаза на свои обезображенные руки, покрытые коростами до локтей, увидела тёмные пятна сырых ран, ставших ещё более тёмными от воды, снова кинулась к зеркалу и закричала пронзительно, как раненая выпь, выставив перед собой руки, закрывая от себя своё по-прежнему израненное отражение. Отшатнувшись от зеркала, она споткнулась, упала на пол и, рыдая в полный голос, на четвереньках отползла в угол комнаты, забившись под полку с полотенцами и закрыв руками голову.
![[]](/img/l/lanowoj_s_a/9/2316.jpg)