Дозвониться до полиции оказалось делом непростым. Сергей безуспешно набирал номер несколько раз, тихо матерясь и поглядывая в сторону мелькающего телевизионного экрана. Наконец, ему ответил глухой женский голос, настолько замороченный, что на слова "- Дежурный отдел слушает" Сергей недоверчиво переспросил:
- Э.. ещё раз, куда я попал?
- Я же сказала - дежурное отделение. Говорите быстрей, пожалуйста, линия горит.
- У меня запрос на сопровождение детей до больницы. Двое ребятишек. Прямо сейчас.
- Ничем не могу помочь. В вашем районе патрулей нет, все заняты. Могу послать экипаж через два часа, если будете ждать.
Ждать два часа Сергей не хотел. Коротко поблагодарив, он положил трубку, посидел ещё пару минут, продолжая таращиться в мелькающий экран, несколько раз задумчиво тряхнул головой и набрал номер Михаила, бормоча себе под нос: "Ничего, доедем как-нибудь.. сами.. какие, к чёрту, два часа.." Через несколько секунд ожидания Михаил ответил. Выслушав идею о самостоятельной поездке, он коротко оттарабанил:
- Рискуете. Доберетесь до центра - обратитесь к любому из находящихся там военных патрулей. Они вас проводят. До скорого.
Буркнув что-то утвердительное, Сергей повернулся к сыну:
- Сынок, одевайся, мы сейчас уезжаем. Я пойду собирать Настю. Эй, сынок? - он вдруг увидел, что плечи сына заметно дрожат. Маленькая фигурка сидела к нему спиной и только сейчас Сергей услышал сдавленные всхлипы. Петька плакал. Он сидел сгорбившись, поджав под себя ноги и пряча лицо, часто вытирая рукавом нос и изо всех сил старался, чтобы его не услышали. Сергей осторожно обошел диван, подошел к сыну спереди и опустился перед ним на корточки:
- Сынок.. сынок мой.. ну, вот и ты расплакался.
Петька прятал лицо за поднятыми руками, спросив прерывающимся от всхлипов голосом:
- Пап.. мы с Настей умрем, да?
Сергей сжался не от вопроса, а от интонации совершенного отчаяния, которой он не слышал в голосе сына никогда. Петька не плакал в обычном смысле слова. Плакать могли его плечи или закрывающие лицо ладошки, но сам он при этом лишь поскуливал, почти неслышно, чаще совсем беззвучно, отворачиваясь и прячась от всех, кто мог это заметить. И сейчас он сидел, закрыв лицо руками, а между его маленьких пальцев протекали грязные тёмные капли. Сергей, терпеливо переждав спустившийся по спине озноб, взял пепельные ладошки сына в свои руки и, разведя их в стороны, посмотрел в заплаканное лицо.
По всей правой стороне, от шеи до лба, лежало тёмное пятно, покрывая лицо мальчишки точно до середины, словно театральная маска, на которой влажно блестели сильно потемневшие глаза. И на этих двух идеальных половинках было ясно видно, как еще здоровая кожа с левой стороны лица, соприкасаясь с серой коростой справа, вянет и сжимается, словно опускающаяся в кислоту травинка. Петька смотрел уже почти успокоившись, не пытаясь отнять свои ладошки, зажатые в отцовских руках, и лишь пару раз резко дернул головой, чтобы стряхнуть повисающие на подбородке капли. И в этот самый момент из ванной комнаты раздался шум падения, звон рассыпающихся предметов и сдавленный Настин крик.
Бросившись к двери в ванную Сергей дернул за ручку. Поняв, что дверь заперта, он сделал короткий шаг назад и ударом ноги вышиб дверной замок. Медная фурнитура вылетела вместе с надвое переломившимся косяком, который заклинил слегка открывшуюся дверь и Сергей, схватившись обеими руками за расщеплённые рейки, вырвал весь косяк целиком, едва не потеряв при этом равновесие. Оттолкнув завалившееся набок дверное полотно, Сергей вбежал внутрь и сразу увидел Настю лежащую на полу в луже воды. Она лежала ничком, разбросав руки в стороны, и в своём белом халатике с капюшоном была похожа на снежную птицу, упавшую с большой высоты. Бросившись к ней, Сергей взял дочь на руки, быстро оглядываясь по сторонам в поисках возможной причины её обморока, затем резко поднялся и двинулся к выходу, осторожно переступая через окончательно упавшую конструкцию двери. Выходя из ванной комнаты, он машинально обернулся к находящемуся внутри большому зеркалу, успев заметить рассыпающиеся в нём зеленые искры, падающие на всё ещё лежащую на полу неподвижную девичью фигурку.
Он гнал машину, словно пытался оторваться от преследования. Понимая, что скорость слишком высока, он старался справиться с давлением сумасшедшего адреналина, пепельный вкус и песочный скрежет которого постоянно чувствовал на закушенных губах. На крутом повороте автомобиль занесло и, коротко бросив взгляд в зеркало, Сергей увидел, как дети покатились по заднему сидению, хватаясь друг за друга и за передние спинки. Но не это отрезвило его, заставив мгновенно сбросить газ, а то, что при этом не было издано ни единого звука. Данная мелочь шарахнула по сознанию сильнее, чем если бы сейчас его глушил разноголосый детский визг. Сергей вдруг почувствовал, что дети стали другими. Слишком много событий, выбивающих почву из-под ног, слишком интенсивно накапливалось напряжение за эти трое суток. Не прошло бесследно. И ещё он с какой-то покорной обречённостью подумал, что если их кожа всё-таки станет прежней, то сами дети уже нет.
Во время движения, часто поднимая глаза к зеркалу, Сергей наблюдал за детьми. Настя сидела рядом с притихшим братом, который время от времени молча посматривал то на руки сестры, то на её отвернутое к окну лицо, то на спину сидящего впереди отца. Когда Сергей случайно встретился с ним взглядом, Петя закрыл лицо ладошками и отвернулся к окну, отсев от Насти на противоположный конец сиденья и уже не отводя глаз от проносящихся за окном домов.
Город изменился. Выглядящий пустынным вчера, сейчас он казался просто заброшенным. Не было видно ни единого человека на улицах, ни единой машины на дороге, только на перекрестках угрюмо стояли по две-три бронированные полицейские машины и совсем невысоко над домами кружил военный вертолёт.
- Ребятишки, говорите что-нибудь, - попросил Сергей, снова подняв глаза к зеркалу, - рассказывайте, что видите по дороге. По радио только шум, а в тишине ехать как-то тоскливо. Мы всё-таки в отпуске, если вы ещё помните.
Он врал. Радио было в порядке. Просто ему хотелось услышать голоса, звучащие так же, как всегда. Именно эти голоса успокаивали его, давая ощущение реальности происходящему вокруг бардаку.
- Я вижу разноцветные домики и улицу с деревьями, - сказал Петька, придавив нос к стеклу, - больше ничего. Наверное, все сидят дома.
- И я вижу пустую улицу, - тихо проговорила Настя, - мне кажется, что мы в городе одни. Поехали домой, пап. Не в гостиницу. К нам домой. Не хочется больше отпуска. Что-то у нас на этот раз не получилось.
- Не получилось, говоришь.. скоро поедем, Настён. Вот справимся с вашими болячками и поедем.
Встретив взгляд дочери в зеркале, Сергей улыбнулся ей, уже привычно внутренне холодея от вида её лица:
- Мы справимся, ребятки, вот увидите. И уже скоро.
Сергей сам не понимал, зачем он это говорил, откуда приходила к нему эта уверенность, абсолютная, неоспоримая и совершенно безнадежная. Он не видел выхода, только мелькающие в голове картины, диалоги и недавние воспоминания, взрывающиеся, словно световые бомбы, оставляющие ощущение неизбежности чего-то страшного, но необходимого, и в сотый раз прокручивая всё в голове он не представлял себе, как должно было произойти избавление от беды, которая накрыла его детей. Но именно несуразность и даже дикость событий, в несколько часов полностью завладевших его сознанием и детскими телами, давало какую-то фанатическую уверенность. Вот только выносить всё это, оставаясь в здравом уме, уже не было сил.
Машину остановили за несколько кварталов до клиники. Здесь, на забаррикадированной двумя бронетранспортерами улице, между которыми на асфальте улеглась металлическая лента с шипами, стояло несколько военных в касках и с автоматами в руках. Один из них, уже с расстояния в несколько шагов внимательно осматривая машину и пассажиров, наклонился к водительскому окну:
- Вы в больницу? Это ваши дети?
- Да, это мои дети. Я пытался дозвониться до клиники, но безуспешно. Решил приехать сам.
- Зря решили.
Военный заглянул в салон, рассматривая сидящих на заднем сидении ребятишек и с трудом скрываемая растерянность появилось в его глазах:
- Черт возьми.. к этому невозможно привыкнуть.. Ну, чумазые, это ваш папа?
Петя и Анастасия молча и одновременно кивнули головами. Военный выпрямился, обращаясь к Сергею:
- Вы должны были вызвать сопровождение и вас проводили бы до места. В городе опасно сейчас. Везде. Особенно с такими детьми.
- Вижу. В полиции не было людей, а я не мог ждать. Лучше скажите, как мне быстрей добраться до клиники.
- Следуйте по этой улице до конца, там будет еще один пост. Они вас направят дальше. Не останавливайтесь. И ни в коем случае не выходите из машины.
- Вы серьёзно?
- Очень серьёзно. Проезжайте.
Наклонившись еще раз к окну и помахав детям, военный дал кому-то возле бронетранспортеров знак рукой и растянутая по асфальту шипастая лента сползла в сторону. Сергей проехал между черных бронированных машин, наблюдая в зеркало заднего вида обоих детей, с любопытством смотрящих через окно на военную технику и вооруженных людей.
- Это не танки, - угрюмо поправила его Анастасия, снова обнимая колени руками и уткнув в них лицо, - это бронетранспортеры.
- Всё равно танки, - упрямо повторил Петя и добавил, обращаясь к отцу:
- Пап, а что, уже война?
- Надеюсь, что нет, сынок, - Сергей говорил хмуро, с мрачным лицом, чувствуя подкатывающую тошноту и головную боль, запоздало поймав себя на мысли, что напрочь забыл, когда ел в последний раз, - надеюсь, что нет. Иначе наш отпуск можно будет считать уж совсем неудачным.
Даже издалека можно было видеть, что здание клиники здорово изменилось. Перед разбитыми окнами первого этажа стояло несколько полицейских машин, а высокую арку въезда на территорию больницы загораживал черный бронетранспортер. Кроме стоящих возле него трех фигур в военной форме Сергей не видел ни одной живой души.
- Знаешь, сынок, очень может быть, что ты прав. Здесь всё очень похоже на войну.
На дорожном полотне попадались ветки и камни, поэтому Сергей вёл машину медленно, наблюдая за движением людей возле входа в больницу, плохо видимого отсюда, как вдруг с левой стороны автомобиля что-то громко хлопнуло, руль рвануло в сторону, и Сергей изо всех сил нажал на тормоз. Пару секунд он сидел, напряженно смотря перед собой и говоря сам себе шипящим голосом: "- Добро пожаловать в Диснейленд!" Сзади раздался голос сына:
- Пап, у нас машина сломалась?
- Не знаю, сынок. Похоже, колесо выстрелило, - Сергей обернулся к детям, - я сейчас посмотрю, что там у нас случилось, а вы сидите здесь. Внимательно смотрите в разные стороны. Если что-то заметите - кричите.
Он вышел из машины, обошел её спереди и увидел стоящее на ободе переднее колесо и несколько металлических ежей с четырьмя острыми шипами. Оглянувшись, он увидел много таких "ежиков", разбросанных по мостовой.
- Интересно, - настороженно оглядываясь, пробормотал он, - что же тут не убирают-то совсем..
Выпрямившись и посмотрев в сторону клиники, до которой оставалось около трехсот метров, Сергей увидел отчаянно машущего ему человека в военной форме. Он что-то кричал, но Сергей не мог разобрать слов. И вдруг из машины раздался крик Анастасии:
- Папа, там люди бегут!
Сергей резко развернулся и сразу увидел небольшую группу людей, человек восемь, быстрыми шагами идущих к ним из боковой улицы. В руках у них были палки и бейсбольные биты, а белобрысый парень впереди, высокий и жилистый, смешно подпрыгивающий на ходу, зажимал в руке пистолет.
Упершись в капот обеими руками и одним прыжком перескочив через него, Сергей бросил своё тело на водительское сидение и вдавил педаль газа почти в пол, сразу заметив, как передняя часть машины пошла юзом, после которого последовал ещё один хлопок, на этот раз справа.
- Как всё-таки плохо, когда на улицах бардак.., - прошипел он, пытаясь выровнять рыскающий больной собакой автомобиль, боковым зрением заметив, как из того же переулка, взревев мотором, оставляя за собой синий выхлоп и сразу обогнав бегущую группу людей, выскочил мотоциклист, перелетевший через низкий кустарник и сразу оказавшийся в десяти метрах от набиравшей ход машины. На узкой односторонней дороге объехать перегородивший путь мотоцикл было невозможно и Сергей, не раздумывал ни секунды, направил трясущийся автомобиль прямо на него.
Удар был сильным. Тяжелый байк, подброшенный вверх, упал на капот машины, колесом пробив лобовое стекло и покорежив передние стойки. Петька истошно закричал, в то время, как Настя обхватила брата руками и прижала к себе, закрывая от летящих осколков. Вылетевший из сиденья мотоциклист перелетел через машину и упал метрах в пяти позади неё, странно изогнувшись в спине и раскинув руки. Сергей бросил взгляд на приближающуюся группу кричащих людей, отрезавших ему путь к клинике, выскочил из машины, рванул ручку задней двери и с коротким выкриком: "- Вылазим! Быстро!" - поднял перепуганного сына на руки, коротко мотанул головой Анастасии, указывая ей следовать за собой и еще раз быстро оглянулся по сторонам, выбирая направление.
- А теперь посмотрим, на что мы годимся! - с этими словами он перепрыгнул через низкий кустарник на тротуаре, мимолётно удивившись, с какой лёгкостью это повторила Анастасия, и они что было сил побежали в тесный переулок с другой стороны улицы.
Направление было выбрано правильно. В этом лабиринте маленьких и узких проходов они быстро отрезали своих преследователей, слыша их голоса почти рядом, за тонкой глиняной стеной:
- Куда они делись?! Звони другим, нам помощь нужна.
- Бесполезно, надо уходить, солдаты скоро нагрянут. От клиники наверняка всё было видно.
Откуда-то издалека донёсся еще чей-то голос:
- Эй, уходим, эти прокаженные нарвутся на других наших ребят, а вы лучше мотопридурка заберите и рассеивайтесь!
- Он жив вообще?
- Голову разбил. И спину сломал, кажется. Пена изо рта.
- Тогда зачем его забирать? Мы ему не поможем, а солдаты в больницу отправят, может даже выживет.
Голоса удалялись, потом затихли совсем. Сергей, прислонившись спиной на шаткий забор из гофрированного железа, посмотрел на ошарашенных детей:
- Ну что, пираты.. Теперь осторожненько пешком до дяденек докторов?
- И до тётенек, - неожиданно добавил Петя, вытирая нос рукавом.
Сергей изумлённо посмотрел на сына:
- Ну, конечно, чумазая команда! И к тётенькам тоже! - он опустил Петьку на землю, поправил капюшон на голове Анастасии, поставил детей рядом и несколько секунд молча смотрел на них.
Он смотрел на стоящие перед ним детские фигурки словно со стороны. Как будто он сам только что нарисовал эту картину хаоса, перепуганных детских лиц с горящими черными глазами на их невероятных физиономиях и было какое-то задорное проклятие в этой картине, в этом отчаянном страхе, связавшем всех троих в невозможной для здравого смысла реальности, в которой им приходилось прятаться от обычный людей, не царей и не убогих, ещё вчера спокойно смотревших телевизор и поедавших вареный картофель, а уже сегодня взявших в руки палки, чтобы вполне осмысленно убивать. Хотелось заорать во всю глубину лёгких и дать волю всем своим силам, которых вдруг стало настолько бесконечно много, что любое безумство казалось доступным, а любой враг ничтожным. Опасное это было чувство. И Сергей понимал это. Он смотрел на своих детей, принимая их ответные взгляды, возбужденные и совершенно непонятные, поскольку невозможно было определить с уверенностью ни куда они смотрят, ни о чём думают. Только сейчас он обратил внимание, что глаза Петьки стали практически одного цвета с глазами его сестры.
- Торопится звёздочка. Торопится, сучка такая, - почти ласково проговорил он, не отводя взгляда от стоящих перед ним детских фигур, взявшихся за руки и продолжающих смотреть ему куда-то внутрь своими обожжёнными лицами.
- Ничего, ребятки. Теперь мы по-настоящему поиграем в пиратов. Перед нами враждебный город. Нам надо пробраться к нашему кораблю. Он недалеко. Справимся?
- А сокровища? - вдруг спросил Петька, сжимая своей ладошкой Настину руку.
- Что сокровища? - не понял вопроса Сергей.
- Ну, мы же будем искать сокровища?
Ещё какое-то время Сергей стоял молча, затем сел на корточки, пододвинулся к детям вплотную и притянул их обоих к себе, внимательно смотря на Петино лицо, уже на три четверти затянутое серой паутиной. Он завороженно наблюдал, как темные нити медленно ползут через нос к уже почерневшему правому глазу и задумчиво произнес:
Надо же, как быстро.. действительно торопится кто-то.. мало времени осталось.., - затем, обняв детей обеими руками и приблизившись к ним вплотную, горячо прошептал:
- Я его уже давно нашел, моё сокровище. И я его обязательно сохраню.
Говоря последние слова он пожалел, что раскрыл рот. Находящееся от него в нескольких сантиметрах лицо сына прямо на глазах словно набрало сок, светлый и тяжелый, похожий на липовый мёд, несколькими каплями выступивший у него из носа. Это была не кровь. Это было что-то светлое, почти горящее на пепельной коже лица, как жидкий рассвет, пролитый из разбитой солнечной банки. Переведя взгляд на Анастасию, Сергей увидел такие же капли, сменившие её обычные грязные слёзы. Сейчас в уголках её угольных глаз лежали перламутровые жемчужины, и всё вместе это смотрелось красиво и ужасно одновременно.
- Ну даёте, ребятки. Задали вы своему папке жару. Я на вас налюбоваться не могу. Когда всё пройдёт, я попробую это нарисовать. Если раньше не рехнусь. А теперь ходу!
Подняв сына на одну руку, Сергей сжал холодные черные пальцы дочери свободной ладонью и, быстро оглянувшись, двинулся в ближайший узкий переулок.
![[]](/img/l/lanowoj_s_a/9_2-7/2316.jpg)