Разумеется, Сергей появился здесь не случайно, в некотором роде поход на эту гремящую музыкой и полыхающую огнями поляну был уже предрешен, ему лишь хотелось окунуть в подобный ночной драйв двух своих гномов, которые в это время суток резонно собирались ложиться спать. Малолетние дочь и сын, без сомнения, тоже были не прочь "разнообразить вечерок" с помощью вечно что-то выдумывающего папки, который, посмотрев в полные смирения и натянутого ожидания лица, тут же приказал отставить все приготовления ко сну, одеться, обуться, и пойти с ним на звуки ночной музыки и далеко видимые всполохи большого костра. Был поздний вечер последнего дня апреля и трудовой недели. Пятница, воздух теплый, как спящее тело утром, каменные стены средневекового замка, светящиеся в огнях по-немецки продуманно установленных прожекторов, широченная дворцовая поляна, музыка самых разных фасонов и направлений, и посреди всего этого ночного ажиотажа горит костер. Большой костер. А вокруг костра, в последний день апреля и рабочей недели, под различную музыку и при уже упомянутой температуре стоят люди. Большей частью немцы. И, в основном, просто стоят. Обнимаются, разговаривают, целуются и заливают разнообразным пивом их вечные сосиски, колбаски и прочий вурст. Маленькая команда Сергея, состоящая из пацана по имени Пётр и девочки с именем Анастасия, так вот, эта маленькая команда, пришедшая на звуки музыки вкусить действий, хлеба и ночных зрелищ, оказалась среди стоящих и сидящих на прошлогодней траве людей, в булькающем режиме пьющих пиво, разговаривающих, переходящих и переползающих с места на место и просто смотрящих на действительно красивый огонь. Пришельцам стало скучно.
Уже через пару минут притихший от отсутствия "движухи" Петька сказал: "Пап.. Мне нечего делать." Если этот ртутный пацан говорит, что ему нечего делать - это должно насторожить. Вид Анастасии тоже не внушал впечатления, что вечеринка её разогревает. Они ещё постояли возле костра, греясь теплом живого огня, и вдруг дети, как по команде, молча показали пальцами на странную конструкцию, возвышающуюся в стороне от основного скопления людей и не очень заметную над освещенными костром головами. Прикрыв глаза от яркого огня, Сергей посмотрел в ту сторону, а затем, взяв детей за руки, подошел к непонятному сооружению, поскольку здесь, собственно, некуда было больше идти.
Высокий металлический скелет с канатами и батутом оказался прыжковым аттракционом, за которым неуверенно расплывался надувной замок с множеством надувных комнат и пестрящими на стенах заплатами, похожими на драные наволочки, из-под которых шипя выходил постоянно надуваемый воздух. Ни в надувных помещениях резинового замка, ни на резиновых канатах прыжкового скелета не болталось ни одного живого тела, зато у подножия этого забытого счастья на маленькой скамейке сидели две скучающие горбоносые фигуры и с сильным акцентом говорили о том, что "эты нэмцы савершенна нэ умэют адыхать". Грустные революционеры оказались заблудившимися в географии сынами солнечной Армении, которые, услышав русскую речь, немедленно предложили подошедшим бесплатно попрыгать на чём угодно, "а хотите на тарзанке?" - и на это предложение тут же откликнулись и девчонка и оживившийся пацан. Слегка успокоившись за проведение вечера у детей, Сергей наблюдал, как они, заботливо прицепленные парашютными ремнями к космическим деталям прыгательной конструкции, взлетают на семи - восьмиметровую высоту, кукарекая в полёте о чём-то своём и выглядя совершенно счастливыми. Привлечённые летающими тенями и весёлыми воплями к ожившему аттракциону стали подходить и другие родительские группки, предлагая повеселевшим сынам Арарата своих закисших чад и даже сами выстраиваясь в очередь за короткой минутой невесомого величия. А дети Сергея прыгали и прыгали, пользуясь интернациональной неприкосновенностью, в то время как он сам, стоящий возле костра и допивающий очередную бутылочку пива, натурально загрустил.
А потом он посмотрел на костер. Внимательно. Он посмотрел на костер и подумал, что его вечер тоже может и должен состояться. Поставив уже пустую бутылку на один из стоящих вокруг столиков, он обошел кострище, взглядом дизайнера рассчитывая метры, локти, аршины и футы. Одно только огненное лежбище занимало добрых два метра в поперечнике, не говоря о почти метровом радиусе из тлеющих углей и почему-то пахнущей карамелью сажи. Горящие куски дерева возвышались на высоту около полуметра, напоминая набитых в клетке черных саламандр и отбрасывая пламя, поднимающееся в хорошем настроении в человеческий рост. Сергей высмотрел всё. Он отметил, где кострище было слегка поуже и принял во внимание легкий наклон поляны, чтобы использовать это преимущество в его задуманном и уже неминуемом разбеге. Он ходил вокруг костра, потея от отбрасываемого огнем горячего воздуха, качал головой, кусал губы, морщил свой австролопитековский лоб, пытаясь не упустить ни одной детали, которая помогла бы ему не опозориться прилюдно и не закончить вечер в середине спокойного, но вполне инквизиторского кострища. И вот уже стоящие вокруг люди стали обращать внимание на мужчину, обходящего огонь со всех сторон, приближаясь к нему так близко, что жаром начинало шевелить волосы на его голове. А потом Сергей передал давно смотрящей на него молодой женщине свой телефон и ключи, снял туфли, носки, слегка засучил обе штанины, в заключении несколько раз притопнув голыми ступнями по сырой от ночной росы земле. Люди замолчали. Гул голосов был слышен где-то за оранжевыми лицами стоящих у костра, но в самом кругу раздавался только треск горящих углей и стук зубов о пивные кружки. Сергей, молча разрезая собою расступающуюся перед ним людскую массу, прошел несколько метров в направлении легкого подъема, а затем, не останавливаясь на подышать и последний раз подумать, развернулся, и что было сил рванул к огню, взрыхлив голыми ступнями влажную землю и оттолкнувшись у самой угольно-красной кромки, чуть-чуть заступив в теплое ложе карамельной золы.
Он прошел сквозь огонь всем туловищем, оставаясь плечами и головой над обнимающим его пламенем, как будто войдя в душную сауну с очень сухим, обволакивающим и слепящим паром, приземлившись, как и рассчитывал, в шерстяном ковре золы на другой стороне, ровно на границе с тлеющими и потрескивающими угольями. Люди оживились. А Сергей развернулся и сразу пошел на второй разбег. Уже потом, когда он пробурил огонь в третий раз, он проорал в зашевелившуюся и что-то гудящую людскую массу: "Кто-нибудь со мной?!" - и, не дождавшись ответа, вполголоса и по-русски пробормотал: "Ну и хрен с вами" - после чего пошел к своим детям, которые начали наконец-то уставать от тарзанки. В двух словах с подчёркнутым безразличием рассказав им о только что произошедшем событии, Сергей услышал от сына, что это не честно, а дочь почти прокричала, что она должна, должна и ещё раз должна это увидеть.
Сергей, к этому моменту уже допустимо захмелевший, не имел ничего против. Потому что ему было подвластно абсолютно всё и это не должно было закончиться вот так просто после каких-то четырёх бутылок пива. Он был Супермен, дядька с каменными яйцами, Человек-СмотриЧёЯМогу, которому долететь до Луны было раз плюнуть, не говоря уже о плёвом прыжке через жалкий костришко величиной с чью-либо, ищущую приключений, задницу. И когда дети подошли к костру, вокруг которого их папку уже приветствовали не менее хмельные зрители, он, уже не обращая внимание на уклон поляны и рассыпавшиеся угли, разбежался и прыгнул..
В этом направлении костер был немного шире и до теплого ковра золы Сергей не долетел, приземлившись голой пяткой прямо в плюющиеся огнём горящие угли на другой стороне, отчего искристый вихрь поднялся аж метров на пять в высоту, вызвав абсолютное ликование в нетрезвом немецком населении. Да, это было завораживающее зрелище и оживлённая толпа благодарно взревела, а Петька с Настей заорали от восторга: "Класс, папа, вот это да!!!"- подпрыгивая на месте каучуковыми мячиками и тыкая указательными пальцами в направлении костра. Эти два голоса были лучшим оценочным балом, за которым Сергей снова попёр бычком в том направлении, откуда он закладывал свой первый прыжок и, развернувшись, он в последний раз рванул к огненному краю.
Не рассчитав расстояние и по ошибке оттолкнувшись левой ногой, он почувствовал тупое "дзынь!" во внутренней части бедра, в паховой зоне, там, где у большинства мужчин в той или иной степени есть, чем гордиться, а некоторые даже в состоянии это кому-нибудь предложить. Поняв, что шутки кончились, он пролетел через огонь в поный рост, практически не группируясь, встав на ноги в уже привычном ковре из сажи. И сразу пришла боль.
Забрав свой телефон и ключи у всё еще чего-то ждущей немецкой девчонки, Сергей повёл щебечущую ребятню домой не обуваясь, чтобы избежать лишних наклонов и движений, нервно шлёпая босыми ногами по весенней земле, сдвинув брови и прислушиваясь к растущему пожару в паху. Уже дома он увидел, что принес на босых ногах не только землю и застрявшую между пальцев вырванную при разбеге траву, но и пару обалдевших от происходящего червячков, проделавших весь путь от поляны до дома в распоротой в трёх местах и совершенно черной от сажи пятке. Скорее всего, разрезать пяту получилось на тех самых угольях, в которые он залетел, не учитывая расстояния до желаемого пепельного края, но сейчас всё это было уже неважно. Пах и верх бедра начали звенеть. Уложив довольных вечером детей и вернувшись к себе, Сергей уже не был в состоянии прыгать. Он ходил по квартире волоча за собой заднюю ногу и матерясь на все костры сразу и на тех, кто над ними пролетал. Включая себя.
Растянутая мышца требует холода, льда в доме не было, в аптеку было идти неразумно, поэтому Сергей разорвал упаковку мясных сосисок и засунул одну из них в морозильную камеру. Однажды, когда на одной из тренировок он почти оторвал себе левую связку приводящей мышцы бедра, он спасался от паховых болей именно таким образом - аккуратно укладывая в интимную зону замороженную сосиску. А чтобы ледяной кусок бумажного мяса не отморозил ему нахрен и другие важные функции он помещал это сосисочное ноухау в обычный носочек, а уже получившийся уродливый пакетик - в упомянутую зону, и в таком неописуемом виде передвигался по квартире, если того требовали обстоятельства. В этот раз обстоятельства того требовали. Потому что уже на следующий день, доковыляв до врача, Сергей узнал, что у него не растяжение. А самый обыкновенный разрыв. Оставшийся на кости лишь какими-то десятью процентами выдержавшей ткани. На этот раз справа.
Этой ночью он засыпал плохо. Думая о том, как всё-таки странно устроены события, так или иначе встречающиеся на его пути. Потому что уже следующей ночью ему было необходимо выходить на работу. В тот беспокойный русский диско-клуб, где ему в роли следящего за порядком сурового охранника не будет возможности объяснять, зачем он таскает лед из холодильника. А возможность засунуть между ног мороженую сосиску вообще не хотелось обсуждать.
В чем Сергей совершенно не сомневался - это в том, что вчерашний вечер всё-таки удался. Дополняя всё пережитое ярким ассоциативным рядом, вызываемым с тех пор любого рода колбасной продукцией, ему в течение очень долгого времени будет, о чём вспомнить.
![[]](/img/l/lanowoj_s_a/zz9-5/1849.jpg)