Что? Нет. Я просто не выспался. Потому и глаза такие кудрявые. Сон видел нехороший. Странный и нехороший. Или не самый нехороший, но странный, потому что там моя бывшая жена была. Кстати, терпеть не могу это слово, вообще не переношу, не использую его и всё. Нет, не из-за неё. Просто слово не нравится. Мёртвое оно для меня. Кем-то придуманное, чтобы дать мне разрешение на человека рядом. Без этого слова возле тебя просто баба, а так, гляди-ка! - жена. И уже можно. Разрешили тебе, понимаешь? Ладно, не об этом речь. Сон странный был.
Снилось, что я с женой своей бывшей на острове далёком, красивом, птички невиданные, море или океан плещется, а посреди двора пальма растёт. И домик стоит маленький, там мама моя живёт, одна почему-то, отец ушел видимо, к звёздам ушел, незаметно как-то и не попрощался даже, ни он со мной, ни я с ним. Дети во дворе дома играют, возле лавочек каких-то пёстрых. Что? - нет, это мои дети, у меня дети есть, ты просто не знаешь, не рассказывал я тебе, двое у меня, сын и дочь, маленькие ещё. Ну, в моих глазах они всегда маленькие, поскольку давно их не видел, а дети быстро растут. Почему не видел? Как тебе сказать.. Не идут ко мне, не хотят. Страшный я, грубый, злой, психованый, по рукам бью, конфеты и детство ворую, за неправильное домашнее задание бестолочью либо говнюком назвать могу. Нет, я не делал этого, если честно. Никогда. Вообще детей ни разу грубым словом не называл. Но это неважно. Почему сам к ним не иду? Позже поймёшь.
Так вот во сне этом нам надо было с острова улетать. Не знаю - куда. Но улетать надо, а мама одна оставалась. И так меня что-то от мысли этой скрутило, так скрутило, представить себе не можешь, сижу и реву белугой, не мужик прямо, а саксофон какой-то. В груди тяжело, загривок судорогой сводит, ни вдохнуть, ни выдохнуть, и жене своей бывшей через рыдания вдовьи говорю: как же она тут, мама-то, одна останется, без нас, без внуков, никого больше нет, и отца тоже, к звёздам ушел, а мы опять куда-то понеслись и хрен его знает - где остановимся. А потом вдруг мысль яркая звездой лучистой в голове сверкнула и подумал я - какого чёрта! - с нами она поедет и весь сказ! И не просто подумал, а сказал так жене своей бывшей, рыком каком-то звериным выплюнул. Прорычал и вздохнул, глубоко вздохнул, судорожно даже, чтобы дух перевести, и вот сразу после вздоха этого проснулся. А когда проснулся, когда в себя пришел и про увиденное подумал, тогда и нахлынуло на меня по-настоящему, без белуги уже, без рыданий и слёз мужицких, которым у меня во сне только и место, но легче не стало, а наоборот, так дурно, что лучше бы и не просыпался вовсе.
Понимаешь, старик, мои родители меня любят. Честно с ума по мне сходят, с самого рождения ещё. Маленький я шустрый был, глаз да глаз, спички, велосипеды, штучки-дрючки, всё такое, через многое со мной прошли, но отношения ко мне не изменили. Любят, как тогда. Их маленького сыночка. Да, я вырос, со спичками умею и штучки в руках крепко держу, но остался я ребёнком. Для них. Нет у меня авторитета взрослого, не надо со мной ни советоваться, ни мнение моё услышать, ничего такого нет, потому что маленький, глупый и любимый. "Ну, что же ты делаешь! Брось каку! Носочки надень, бандану свою дурацкую сними, подстригись, не пугай людей, а у папы туфли хорошие, не то, что твой позор, давай мы папины тебе подарим?" И вот так всю жизнь. Это сними, это надень, неправильная обувь, неправильное общение, там одёрнули, здесь посмотрели сокрушительно - маленький. Не ведаю, что творю. В общем - привычное дело, да? Не совсем.
Потом у меня дети появились. Сначала дочка, затем пацан. И я, конечно же, по мнению родителей моих, не знал ничего и не умел. Потому что сам ещё ребёнок. А они взрослые, мудрые и опытные. Поэтому знали, умели и могли. Я тогда на это как-то внимания не обращал, потому что дети ещё действительно крошечные были, а я почему-то с ними управлялся легко, лучше, чем деда с бабой и с моей бывшей вместе взятые, без проблем совершенно, до тех самых пор, пока срок переходного возраста не пришел. И вот когда пришел этот срок, начались сложности. И трудности начались. И строгие голоса и серьёзные разговоры. И вот тут мы подошли к тому, о чём вообще речь.
Мои родители меня любят, я говорил уже. И внуков любят. Но внуки маленькие, беззащитные, а я здоровый вроде, но не ведаю, что творю. А они ведают. И вот однажды мои родители решили, что не должен я строго говорить со своими детьми. Нельзя. И дали моим детям понять, что сказанное отцом - неважно. Бабушка с дедушкой важнее. И что внуки всегда могут на них рассчитывать. И моя бывшая их в этом поддержала, потому что не хотела, чтобы дети ей, как мне, сказали - "ты нам не нужен, уходи". Да, я такое услышал от них, ты не знал? Вот.. услышал. И не один раз. И выгоняли меня из того дома на том основании, что не мой это дом, иди к себе, нечего тут, мы с мамой великолепно справимся, правда, мама? - "да, конечно", - кивала мама, а сама выдыхала осторожно, что пронесло, мол, не ей сказали - и уже маленькое счастье. И всё это именно тогда, в тот самый возраст, когда мне нужно было их как-то в ладонях держать, только они не очень хотели, но никак лазейку между моих пальцев найти не могли. А тут поняли, что лазейка у них есть. И воспользовались ей, конечно. И родители мои стали без меня с ними общаться и жена бывшая успокоилась. Поскольку дети теперь понимали, что только я причиной всех их детских трудностей был, автором, так сказать, правил глупых, да ограничений ненужных. А они все - любящие мама, деда и баба, ничего плохого, всё только хорошее. Только я был проблемой. Строгий. А так нельзя. И все они в одну лазейку просочились, а я остался. Тиран отец с безжалостными руками.
С тех пор я детей не видел. Они мне не пишут, не звонят, хотя старики мои с ними по скайпу и программам всяким общаются, всё в порядке, обо мне сперва вообще не вспоминали, потому как тема неприятная - отец же, ясное дело, тиран и всё такое, просто рассказывают друг другу новости различные, оценкам радуются хорошим, цветочкам в огороде, у собачки новости обсуждают, живут, одним словом. Потом уже начали и про меня вспоминать, что, мол, простили бы вы, дети, отца вашего, не самый плохой он человек, а дети отвечают, что простили они меня уже, только не иду я к ним, а они ко мне не могут, потому что упрямый я и страшный, не в состоянии они до меня достучаться, столько раз уже пытались - всё напрасно. Да, врут. Но старики им верят. И за что меня прощать - тоже толком никто не знает.
Нет, внуки к бабе с дедом с тех пор больше не приезжали, за всё время ни разу, это я их каждый год привозил, а теперь этим некому стало заниматься, да и незачем. Родители хотят внуков увидеть, естественно, но на той стороне то денег нет, то дети не готовы, то бывшая жена новую работу нашла - всё, закончились путешествия в Сибирь. Далеко, дорого и некогда. Но интересно то, что старики мои до сих пор пытаются объяснить мне, каких дерьмовых дел я натворил. И смотрят на меня при этом с укоризной страдальческой и головой сокрушенно качают в том смысле, что же я за дурак такой, что так ничего в этой жизни и не понял. А сегодня я увидел сон. Тот самый. Где мне приснилось, что я не представлял, как же мама-то моя без нас всех. А потом проснулся и понял, что нет никого. Один я.
Понимаешь, это в голове не укладывается, но родителям моим вместе с моей бывшей из самых добрых побуждений и с самыми благими намерениями удалось собственными руками клин между мной и детьми вбить, да так глубоко и крепко, что теперь всех наших жизней не хватит, чтобы его вытащить. Не хватит. Я его шевелю иногда, сам, вместе с тем, что у меня ещё от ребятни моей внутри и перед глазами осталось, а потом вдруг расскажет мне кто-то, что сын уже с маму ростом, подтягивается десять раз, а дочь очередного хорошего мальчика нашла, какое-то новое обучение ищет, и как залезет снова в меня что-то ржавое, до самой селезёнки, и ни охнуть, ни вздохнуть, ни доброе слово молвить.
Вот и сегодня. Проснулся, лежу бревном, в груди клокочет, потолок от мыслей моих тучами клубится, на улице какие-то мудаки асфальт старый грызут, придурки в самом деле, какого хрена в пять утра в понедельник асфальт грызть придумали, да и леший с вами, кладите его хоть до лампочки, всё равно я ничего сейчас не вижу, не слышу и не хочу.
Ладно, не в первый раз. Хотя жизнь эта у меня первая и последняя, каким бы баобабом я при этом ни был и каким бы тираном за это время ни стал. Добрый я. Вот в чём беда, понимаешь? Ты не понял, как это бедою стало? Объясню. Позволял я много. Тем, кого родными считал. Именно из соображений, что я - сильный и умелый, справлюсь, а им наиграться надо. В бабушек, да в дедушек, в смелых и умелых мам. Не рычал, не посылал всех вклинившихся нахрен, не защищал своё, отцовское право, да и как я его перед собственными отцом и матерью отстаивать буду, родители же, сами должны понимать. Не поняли. До сих пор не поняли. И вряд ли уже поймут.
А дети мне и вчера тоже снились. Будто война везде. Я их в охапку сграбастал, в какой-то яме собою накрыл и такая тоска в груди, такое отчаяние, что я им мирного неба обеспечить не могу, хоть ори благим матом, да нельзя - война вокруг, враги, а мне их сохранить надо, не знаю - как, но надо, вот и мычу только коровой контуженой, да их плотнее к себе прижимаю. Не помню, чем закончилось, помню только, что лежал потом, как сегодня, и в потолок смотрел.
Видишь ли, старик.. дети живут, наблюдая за взрослыми, так или иначе повторяя за ними то, что считают нужным. И если рядом с ними нет никого, кто им пинка даст, направить может, кто объяснить в состоянии словом мудрым, действием решительным, просто затрещиной в нужное время - делай! - тогда вполне возможно, что привыкнут они к этой странной действительности, когда отец где-то во сне в саксофон трубит, а дети с бабушкой, дедушкой и мамой в это время оценки школьные обсуждают, а ещё почему собачка захромала. Уродливо это. И отрубает тебе путь туда. Поскольку ты знаешь, что они это всё уже приняли. А ты - дурак. Так ничего в жизни и не понял.
Ты домой? И я. Только дома у меня в привычном смысле нет. Дом - это место, где ты остаться хочешь. Ты не знал? А ты приходи ко мне, когда песок из часов полностью высыпется, на тот остров волшебный, во сне моём, вот туда приходи. Там хорошо. Я тебя с детьми познакомлю. С теми, маленькими. Тех, что живут сегодня, я уже не узнаю. Поскольку их мир и мой - это разные формы сна. Они живут в одном, я - в другом. А двум и более людям, как известно, одно и то же не приснится.
![[]](/img/l/lanowoj_s_a/zz994/300.jpg)