Двое мужчин прощались. Один из них, постарше, с трёхдневной небритостью на щеках, ласкал ладонями бледное лицо своего спутника и делал это так трепетно, словно собирал уходящее с него тепло. А другой, совсем юный и болезненно красивый, тоскующим взглядом смотрел в глаза перед собой и одной рукой постоянно то ли поправлял свои круглые очки, то ли вытирал что-то под ними. Двое молодых мужчин стояли один против другого и гладили друг друга по лицам с нежностью, похожей на отчаяние. А потом тот, что старше, положил красивому ладонь на шею и, притянув его лицо к своему, поцеловал почти девичьи губы. Поцелуй был таким долгим, что казалось - в нём будет их оставшаяся жизнь. И я смотрел на них, на этих целующихся мужчин, и думал, что в каждом человеческом действии есть по настоящему заслуженная и выстраданная эстетика. Своя, абсолютно приемлемая и логичная, независимая ни от людей, ни от их взглядов или веры. Так же, как любое человеческое проявление можно извратить и испоганить, представляя личное уродство высшей благодатью, а собственную прихоть - Даром Природы. Ждущие ласки руки мужчины и отвечающая на прикосновение душа женщины - зачем вам объяснять что-либо, если это уже есть. Просто дари это, если можешь. Твоё дело - кому. Ведь истина, хоть и многолика, так безнадёжно проста - живи сам, и дай жить другим.
![[]](/img/l/lanowoj_s_a/zz999-1/2109.jpg)