Ты спрашиваешь, куда я собрался? На Обитаемый Остров. Знаешь о таком? Он находится далеко-далеко отсюда, среди океана, окруженный настоящей солёной водой и накрытый огромным воздушным пузырём, словно стеклянной чашей, с кучей разноцветных планет над ним, а ещё там звёздочек маленьких много, крошечных, мыслями детскими сверху на этот небесный пузырь рассыпанных, потому что это самое настоящее небо и есть, просто оно кажется таким, словно кто-то прозрачными ладонями здешний мир укрыл и только хорошие мысли в него пропускает.
Ты была там когда-нибудь? Нет? А я был однажды. Много раз был. Но каждый раз словно впервые туда попадаю и от пузыря над головой оторваться не могу, поскольку кружится он над тобой, постоянно кружится, ладонями стеклянными твои волосы шевелит и молчит, но ты всё равно его слышишь.
Зачем я туда еду? Согреться хочу. Просто согреться и на океан посмотреть. Там хорошо. Ты не понимаешь просто. Не знаешь. Не была, не чувствовала, не напивалась воздухом словно вином, чтобы потом этот пузырь прозрачный, то голубой, то чёрный, с планетами цветными, не над головой твоей кружился, а прямо у сердца глубоким дыханием жил, когда любой вдох внутри огнём горит, словно кто-то все звёзды сразу в горло твоё через воронку огромную вливает, а каждый выдох тебя такой лёгкой делает, что не идёшь ты и не летишь даже, а просто царишь где-то невидимо над всем остальным притихшим миром, не задевая его почти и не позволяя себя коснуться.
Нет, девочка, это не курорт. Курорт - это ванны радоновые, соли лечебные, лампы синие и лица такие же по вечерам. Не курорт это. На курортах песни поют, а потом лечатся, а здесь люди живут. Разные люди. Смешные, серьёзные, тёплые, настоящие, иногда даже придуманные, но живые. Это не белый песок, кокосовая пальма и голая баба с кокосами под ней. Это чей-то дом, который для тебя или меня снаружи раем кажется. А он и есть жизнь. Чья-то жизнь, понимаешь? Где всё так же, как у нас. Вот тебе счастья ложка, затем хрень упала поднебесная, снова радости полный носок, опять дрянь какая-то с лапшой на вилах, и так до конца. Всё, как у нас, в общем. Но только этот бесконечный отрыв от внешнего мира, тысячи километров по насквозь знающей тебя воде - это встряхивает немножко. Не тех, кто там живёт - они ко всему привыкли, им всё по колено, даже этот воздушный пузырь... это для таких, как мы с тобой, кто думает, что на твёрдой земле живёт. А ещё для тех, кто с размытого или уже обвалившегося берега сюда пришел и ног под собой не чует.
Ты спрашиваешь, важен ли возраст в том, что между людьми происходит. Не в возрасте дело, девочка, а в том, что для тебя ценностью является. Если нужен тебе человек - пойдёшь навстречу. Но движение с обеих сторон быть должно. Хотя и в одном возможно. Это когда ты шлёпаешь куда-то, твёрдо зная, что там тебя ждут. Это важно очень. А в разговоре, в любом, твой диалог живым будет только в том случае, если ты с кем-то из твоего мира говоришь. Вы под одним куполом, понимаешь? И звёзды над вами одинаковые и ладони одни и те же. Такой это должен быть человек. Который, если почему-то тебя не понял, постарается понять. И спросит ещё раз, если снова не допёр. А когда он что-то объяснит невзрачно, потому что у него в этот день яичница просроченная была, он по твоей просьбе ещё раз растолкует. Так, чтобы у тебя вопросов не осталось. Это редко, к сожалению. Так редко, что хоть всё небо переноси. Люди живут в рассуждениях. Пустых, дурацких рассуждениях. Так далеко уходя друг от друга, что забывают, с чего разговор начался. А ведь это просто: ты говоришь и понимаешь, что тебя слышат. И слушают. И ты делаешь то же самое в ответ, не чувствуя тошноты. Кратчайшее расстояние между вами - обычный велосипед. Но найди его сейчас, такой привычный велик. Хрен вам. Потому что люди в небе над собой зачем-то дырки сверлят, через которые давным-давно простое слово испарилось и живое дыхание ушло.
Всё возможно, девочка, абсолютно всё. То, что я пишу или говорю тебе просто так, с желанием сдуть эту прилипшую жалость с твоего носа - это всё может быть. Со своим человеком. Если не выходит - значит, не он. Не тот это велик, когда можно резиновым клеем дырки штопать. Только думать об этом не хочется. Ты сама не хочешь. Как же так, думаешь ты, с этим не вышло, с тем не получилось, с теми вообще бардак - с кем тогда?! С другими, небо твоё вдрабадан! До которых очередь почему-то не дошла. Которые мимо проходят, пока ты с теми, кто чужое место занимает, на курортах дворовых дурака валяла.
Я вчера с женщиной разговаривал. По телефону. Долго. Часов пять или шесть. Может, семь. Всю ночь. Ей сорок лет и даже немножко больше. Не видел её никогда. И не увижу, наверное. В другой стране живёт, под другим небом. На Остров очень хочет. Говорит хорошо, голос приятный, смех настолько женский, что та баба под пальмой со своими кокосами рядом не лежала. Вопросы задавала, а я отвечал. Потом наоборот. А под конец сказала, что никогда не думала, что спрашивать можно так легко. Что угодно. Даже очень личное. И услышать ответ, простой, живой совершенно, а не похороненный под ненужными буквами забывающихся слов.
Нет, девочка. Конечно, нет. Не ношусь я с тобой. Я тебе про Остров рассказываю. А ещё мы разговариваем. Именно так, поскольку по-другому не получается. Жили бы через улицу - пили бы чай или кокосовое молоко, без разницы. Мужской разговор с женщиной. Не поучение, не уроки, обычная беседа. Человеку человек нужен. И небесный пузырь над головой. С планетами и звёздами, которые из тебя по всему небу рассыпались. И чтобы место под пузырём было. Или даже несколько. Для тех, кто своё небо ещё не нашел. И для тех, кто его всю жизнь над собой ищет.
![[]](/img/l/lanowoj_s_a/zzz999-148/1-9.jpg)