- Конечно, нет. Не всегда я был взрослым. И, возможно, в полной мере так им и не стал. Но слишком взрослеть я тоже не тороплюсь. Долгие годы, детство вместе с отрочеством, добавляя к ним всезнающую, но лишённую разума юность, я рос во всех смыслах обычным пацаном, из тех, что встречались тебе много раз, или, может, чуть другим, поскольку и другим я мог быть тоже. Разным был. Только безалаберности не допускал. Нет, не так. Соврал. Другое слово. Безответственность. Да, верно. Вот такого не помню. Всегда в ответе был. За слова и поступки. Сам. А потому и старался не совершать чего-то, за что потом приходилось голову на плаху класть, какой бы иллюзорной или прилипчиво сладкой она ни была. Но если делал - то целовал эту плаху в сахарный, потный или кровавый сироп, как родную, чтобы она меня таким запомнила. И чувством справедливости меня тошнило так же, как сегодня. Не в том смысле, что от неё. А против того, что во мне это чувство пробуждало. Давление в груди поднималось, как ртуть в кипящем градуснике, не давая ни дышать, ни думать. Только орать дурным голосом. Хотя на это тоже дыхание нужно. Ладно, забудь. Но мне от причины избавиться хотелось, от того, что эту жгучую тварь внутри оживляло. Трудно жить с этим. И дышать нелегко. Как с обычной совестью, которую убивать вовремя надо, ещё в младенчестве, а если выжила, подросла и окрепла, то, считай, среди людей уже не жилец.
Однажды у меня была семья. Представляешь? - я когда-то был женатым мужиком! - так вот в то время, как это называется, у меня была авантюра, когда я встречался с женщиной, случайно увиденной по телевизору. Тебе не послышалось - я действительно увидел её в одной программе, а затем нашёл. Ничего подобного я не делал ни до, ни после. Но тогда, добравшись до её голоса по телефону, не знал, что ей сказать, как объяснить и объясняется ли такое вообще. Поскольку всё же не Дон Жуан, не Господь Бог и даже не зеркало, в которое что скорчишь, то оно и показывает, нихрена! - не умею я совсем языком мести, чтобы воздух до бабы заполнить. Тепло сделать могу. Руками. Желанием и раскрывающимся от духоты ртом. Воздух - нет. Воздух - это к волшебникам и проституткам. Они умеют угодить. А там была женщина. Замужняя. Даже ребёнок у неё был, дочка, как у меня, ты можешь в это поверить? Конечно, можешь. Ничего особенного, просто люди столкнулись, с кем не бывает.
И мы, без всяких сказок встречались где попало, на квартирах, на съёмных тоже, на дачах своих, чужих и общих. Везде. Даже на берегу реки, зайдя по колено в воду и грея наши руки на горячих от жизни телах. Помнишь? Нет, это я не тебе. Ей. Кто его знает, может, слышит. Мы почти не встречаемся больше. Жаль. Лишь изредка созваниваемся, раз в год, а то и реже. И пьём вместе чай.
Нет, я не лишён пороков. Но они у меня с контрольными удилами в зубах, с палкой железной между коренных костей, я об этом помню. Хотя иногда плюю. И на них и через. Потому что хочется. Жизнь одна. Не вреди и плюй, если ещё не успел. На правила и мнения. На границы, законы и прочий бред. Убери потом. То, что сплюнул. Вытри, помой, тёплым воздухом подыши - и плюй снова. Заслужил. Только в лица не надо. И глубже тоже не смей. Это очень трудно отмыть. Нет.. отмыться - так правильней.
Я такой же, как ты и многие другие, просто чуть дальше ушёл. Нечаянно, случайно, и теперь жду, когда остальные подойдут. Честно говоря, поднадоело ждать. Не стреляй мне за это в спину и палкой не бей, если не хочешь получить в ответ.
Что? Понятия не имею.. Не знаю, почему народ с таким ожесточением трахается и воюет. В любом смысле. Вынести мозги можно в обоих случаях, знаешь? Кто-то говорил, что это сексуальная революция. Странные слова. Революция.. Сексуальная.. Бред какой. В некотором смысле над совокупляющимся человеческим морем сейчас снова она. Учитывая общий вал, различия и всеядность вместе с вездесущностью. Пусть. Трахаться - не воевать. Только, видишь ли, людям необходимо и то и другое. Не только сочная жрачка, но и поябывающие фантазию зрелища. И появилось уже, как его.. да и хрен с ним! - из сексуальной природы человеческой и его же натуры bлядской.. появилось.. ведь даже из лакающей людские жизни войны балаган сделать сумели. Всегда получалось. Из всего. Подмостки, зрители и падающий в оркестровую яму актёр. Ты не понял? А многим уже действительно плевать, где что. Настоящее, придуманное, фильм о любви или кино про войну, созданное теми, кто эту войну выдумал и любовь с задницей в неё вставил, но сам не понял, о чём вообще речь, однако денег заработать смог, а поэтому скоро следующая серия будет. Там телесный разговор на бублик похож, видел? Лицемерный бублик такой, похабный, ничего волнующего в нём нет, просто дыра. И маковки по кругу. С одной стороны это то, что позволяют себе люди у себя дома, в постели, до осыпающихся стен расставляя не всегда выбритые ноги, а с другой - всё исподнее, смачное, выбрасываемое на экраны и мониторы, с требованием посмотреть, оценить и повторить, пока не стошнило. Давай, вперёд, сделай эти простые движения. А потом иди на войну или садись перед телевизором, где разница лишь в том, что во втором случае ты, скорее всего, выживешь, а в первом такой гарантии у тебя нет. Вечная лотерея для тех, на кого ты оружие направил. Или член воткнул. Или в чьё лишённое защиты лицо полетел твой плевок. Чтобы представление продолжалось. И балаган не закрывался. А сейчас.. иди ко мне. Склони голову. Нет, ещё немного.. Помнишь, что я тебе о лицах говорил? Ты за собой не вытер. Поэтому твоей плахой сегодня буду я.
![[]](/img/l/lanowoj_s_a/zzz999-397/1107.jpg)