Вчера ко мне должен был прийти человек. У меня была встреча. Не то, чтобы долгожданная, но это имело значение для меня. Возможно, не жизненное, но всё же я волновался. А волновался я потому, что дома у меня был бардак. Неимоверный бардак чем угодно махнувшего на порядок мужчину, предавшего свой звёздный знак порядочной во всех смыслах Девы в угоду безграничной домашней анархии, где единственное, что не соответствовало общепринятым представлениям, были всегда в паре лежащие носочки. Да, именно носочки. Это слово мне нравится больше вульгарного термина "носки", призванного обнаружить в вас самую что ни на есть внутреннюю культуру передачи информации. У меня она есть. Информация, имею в виду. И я её передаю.
Бардак в доме. Это такая атмосфера всеобщего падения бытовых нравов. Не моих, поскольку моя нравственность вообще не рассматривается при дневном свете, проявляясь только в ночном. И не надо задумываться о значении этой фразы, поскольку никакого значения здесь нет. Просто я ничего не могу делать днём. Днём я просто хожу по квартире, включаю воду и готовлю яичницу, иногда выхожу на улицу, вышагивая по тропинкам вдали от человеческих фигур и гуляющих собак, покупаю в магазине молоко и рыбу, поскольку они в магазине есть, а потом делаю большой крюк по немыслимой географической траектории, и отправляюсь домой, чтобы уже с порога начинать спотыкаться об увядшие кеды и выпавшие из шкафа плечики, а дальше, передвигаясь по сложным кривым, перешагиваю через множество странных предметов, чьё появление в моей квартире я вообще не могу объяснить.
Так вот. Мне предстояла встреча. Оглядев полнейшую безнравственность занимаемых мною квадратных метров, я решил, что лучше вообще никого не впущу в свой дом и сам никуда не буду выходить, принимая от почтальона молоко и рыбу через узкую щель полуоткрытой двери, но не допущу, чтобы собирающийся навестить меня человек увидел аккуратные пары моих носочков, лежащих в самых неподготовленных для этого местах. Для примера могу только сказать, что у меня нет хлебницы. Иначе они могли бы лежать и там.
Я твёрдо решил, что время привести жильё в порядок пришло. Сначала я убрал лежащие по всей квартире рваные и выпотрошенные конверты почтовой корреспонденции. Потом подобрал их содержимое, лежащее также по всей жилой площади в виде престарелых бумажных клякс. Затем убрал на антресоли свою спортивную сумку, которую толком не разбирал с момента моего затерянного в прошлом приезда, доставая из её молчаливо орущего нутра всё, что мне было нужно.
Подобрал лежащие где попало джинсы и красиво сложил в шкаф футболки. Следующим жестом я шампунем перемыл всю посуду, почистил плиту, протёр регулярно несущий яйца холодильник и, уже не в силах остановиться, привёл в блистательную чистоту ванну, душевую кабину и ничего не понимающий унитаз. Собственно, он всегда был туповат.
Оглядев ставшую просто непривычно чистой и просторной квартиру, я выровнял по линии носков свою немногочисленную обувь и поменял лампочку в коридоре. Затем залез в душ, помыл всё, что только было в моём наличии, и вышел в роскошную по своей непривычности хату пахнущий цветочным мылом и начинающимся утром. Заварил чай, включил компьютер, сел напротив красивого монитора с чашкой горячего напитка в руке и стал ждать.
Через тридцать минут ко мне позвонили. Я открыл дверь и впустил высокого персонажа в форменной одежде службы отопления. Своим фантастическим перевоплощением моя обновлённая жилая площадь была обязана именно этому мужчине. Пришедшему по долгу замены тепловых счётчиков моих редко включаемых батарей.
![[]](/img/l/lanowoj_s_a/zzz999-94/1084.jpg)