Лап Лю Ив : другие произведения.

Рт-2011 - Обзор - 2 - рассказы судейского состава

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Обзор произведений авторов: Тинфель, Долгая Г.А., Казиник С.И., Яценко В. Подарок устроителям конкурса. ОБНОВЛЕНО.

   Автор: Тинфель
  
   Эссенциалист
  
     Пламя костра рассыпается тысячей нитей.
     Много людей. Разнится их тайная сущность.
     
     Рита. Руки тонкие, хрупкими кажутся. Но я-то знаю, сколько в них силы. Как раскроет ладони - белый столб из них рвётся ввысь. Или наоборот - чёрный пламень тянется, вбирают они его. Потом она сразу такой беззащитной становится. Усталой и маленькой, как девочка. Магиня моя. Корректор.
     "Любые оздоравливающие воздействия на человека при состоянии его сущности, близком к терминальному, абсолютно противопоказаны". Третий постулат Стандарта. И кто только это придумал? Почему - противопоказаны? Может, он ещё пожить хочет? Но не знает: как. И не может от затемнения избавиться. А Ритка - она всех вытаскивала. Любила потому что людей. Неразумные они, как дети. Невежественные и агрессивные. Варвары. Но хорошие всё равно...
     В нашей эссенциалии Рита проработала год. Приехала совсем молоденькой феечкой, только из института. Опыта - ноль, зато академические знания, сертификаты. А уж энтузиазма... Мы только диву давались, когда она на работу каждый день на электричке моталась. Четыре часа на дорогу. Это ж надо... Примчится, отработает, а вечером - молока выпьет на вокзале, за целый день-то, и домой. Несколько месяцев так ездила, пока я ей общежитие не выбил.
     Вот как хотела помогать. Исцелять. Длинненькая, худенькая, в нелепой розовой куртке, волосы растрёпаны. "Птица фламинго" мы её звали. И при этом - красавица... Как у неё получалось? Глаза большие серые распахнуты - они и сейчас такие. Только теперь я в них себя вижу. А раньше не видел - боялся. "Севка, ты - волшебник!" - она мне всегда говорила. А я плечами пожимал. Волшебник? Ну да. Сама-то кто?
     - Я? Фея.
     А теперь она другая стала. Взрослая. Вдумчивая. Глубина в ней такая, что до дна не всегда достать можно. Даже мне...
     Рита, прости меня...
     
     ***
     Помню то утро, когда она вошла в мой кабинет. "Можно, Всеволод Вадимович? Я к вам". И всё. Я сразу понял, что возьму её на работу. А солнце хлестало в окно - как летом, солнце не хлещет, это дождь может хотя сентябрь уже вовсю разгулялся. И наши "дракончики" в горшках - драконовые деревья - так и тянули к нему длинные острые листочки. С кадрами у нас тогда неважно было, поэтому брали даже приезжих магов, вопреки Стандарту. Всегда нарушали, что делать... Даже когда нам резко прибавили зарплату, эссенциалистов больше не стало. "Светить другим" - страшно.
     Соседние эссенциалии знали, что мы нарушаем. Мне тридцать лет было, когда сделали директором, а совету Лиги это ох как не понравилось! Всё копали под нас, брешь искали. Только не нашли. Мы же не школьники, умеем концы прятать.
     Вошла, значит, она, и давай документы свои доставать, один за другим по столу раскладывать. Тут матроны наши прибежали - Наталья с Людмилой - и давай ахать и причитать, из рук в руки передавать её корочки. Клуши столичные. По возрасту-то они мне в матери годятся, а по факту - "замши". У них и половины таких бумажек не было. А у Ритки, хоть из провинции она - и Диплом нового образца, с гербом Лиги, и сертификаты, один лучше другого - целительский, психологический, магический, коррекционный. И конечно - значок на груди. Серебряная паутинка, а на ней - большая буква "М" - "Маргарита". У каждого из корректоров есть именной значок. Это символ сущности. Жив маг - "жив" и значок. После выпуска все их таскают, не снимая - гордятся. Потом как-то забывают.
     Приняли мы её на работу. И начались чудеса.
     В помощницы ей дали молодую девчонку, ей ровесницу - Катю. Катя всеобщей любимицей в эссенциалии была. Юркая, умненькая, приветливая, характер лёгкий, помочь всегда готова. А главное, давно работает у нас. И всё знает. Как с клиентами разговаривать? Что одним можно обещать, а другим - ни в коем случае? Кто буквально понимает, а кто иносказания ищет? Народ-то один и тот же приходит, знаем всех, как облупленных. И они нас знают, привыкли уже. А вот к Рите - не привыкли. Потому что она - другая.
     Гордая слишком, независимая. Талантливая. И способности её видны глазом. Светится вся, будто многогранник в солнечных лучах. Не всем это нравится. В том числе - коллегам. И, как на грех, рассеянная и романтичная слишком. Наша работа, она точность любит, скрупулёзность, отчётность, бумажную волокиту. А Рита - всё в памяти, в уме держит. И коррекцию свою проводит - будто с потолка решение берёт. Тут придраться всегда можно, если специально искать...
     Но люди пошли. Увидели нового специалиста, потянулись. Молодые, они всегда сначала доверие вызывают и надежду. Почему только потом их же и предают - не понимаю. Сколько наших коллег сгорело, за один только прошедший год! Вспомнить страшно. Пять человек на город.
     А мы ведь не чернокнижники. Обычные люди - просто со знаниями. Маг - это профессия.
     Идёт к нам народ со своими проблемами. С самым насущным. У одного - внучка в секту ушла, у другого - судороги, падает прямо на улице, а потом ничего не помнит. Третьего с работы уволили, четвёртого девушка бросила, у пятого - рак... И много их, никак не заканчиваются. Хоть сутками работай, без перерыва. Но - нельзя. Маг должен отдыхать, иначе - иссякнет, высохнет весь. Все по-разному трудятся, но обязательно гомограмму составляют: что да как, какие акцентуации, личностные предпочтения, детские болезни, врождённые травмы, пережитые несчастья... Рисуют схему - на розу ветров похожую, называется эссенциальная* паутина - или лабиринт сущности. А потом, двигаясь по отдельным ниточкам, пытаются затемнение найти. Сгусток такой. Комок. То место, где линии в клубок сплетаются.
     У нас все стараются побольше клиентов принять в короткий срок. Ведь за сверхнорму премию дают. Когда такой поток течёт, нет времени на доскональный поиск. Развязал пару узлов - и ладно. Человеку полегчало - он и благодарен. И магу - доход и уважение. А то, что через месяц клиент опять явится, с другой бедой - так это жизнь сложная. Экология плохая, стрессы. Первое впечатление: рассказ о наших людях - первый из пяти и вправду на тему о "героях нашего времени".
     Всё это верно. Но можно проблему с первого раза устранить. До конца. Да так, что человек сам поймёт, как себе помочь, если что. Ключ к нему подобрать, да самому же и вручить. Не это ли наша цель? Но работа эта долгая, тяжёлая, а главное - невыгодная. И клиента мучить - и самому премии не видать. Ведь времени на одного человека много тратится, можно было бы десяток принять. А результат - он не сразу будет. Да надо ещё доказать, что благополучие - заслуга мага.
     Ритка, она наивная. Увидит клиента, нарисует лабиринт, и давай в нём шастать. Хочет всё и сразу. Максималистка. Вот таким макаром и вылечила одного, с нервным тиком. Огромную бобину размотала! И как его в детстве одноклассники дразнили, потому что очки носил, и как в армии лиха хлебнул, и как переживал всю жизнь, что не успел институт закончить. Когда она это из него вытащила, узелки нашла да развязала - не только тик прошёл - зрение исправилось, а мужик и не мечтал о таком. Но главное, комплексы исчезли у человека. Он будто заново родился. Поверили Рите люди, хоть и не понимали, как ей такое удалось. А всё закономерно. Только надо каждый шаг свой фиксировать в схеме, иначе подумают, будто ты сверхвоздействие использовал. Тогда могут и в чёрной магии обвинить. А за это до сих пор сжигают...
     - Вы ваш юношеский максимализм бросьте, Маргарита, - не раз говорила ей Наталья, - может быть, вам схема и не нужна. А Трибуналу - нужна. И если они пошаговую коррекцию не увидят - как вы будете оправдываться?
     - Так ничего же не случилось. Наоборот, человеку хорошо.
     - Кстати, чем вызван такой интерес к этому клиенту? Он заинтересовал вас?..
     Никто не верил, что она не берёт взятки. Конечно, благодарные исцелённые люди с радостью дарили ей цветы, конфеты, игрушки всякие. Может, и деньги кто предлагал, не знаю. Но вряд ли много. Откуда деньги у народа с уровнем жизни ниже среднего? Те, кто получше живут, очереди в эссенциалию не занимают. Они идут в платный центр, без суеты, толчеи и с индивидуальным подходом. А у Риты к каждому подход был. Не конвейер, как предполагает наша работа.
     Смотрел-смотрел я на неё и влюбился. Не знаю, как это со мной случилось, только однажды почувствовал желание войти в её лабиринт. Как лавина какая-то с гор на меня свалилась. Не выдержал, достал личное дело и паутину её развернул. А в ней ни одного узелка нет! Будто вышивка гладью, двухсторонняя... Закрыл глаза и ладонью вожу, чувствую тепло. Тут как раз Рита вошла - неслышно, но я почувствовал, что она здесь, смутился. А она как глянула - сразу всё поняла, обрадовалась, как ребёнок. Я что-то прохрипел, типа: "Рита, я бы хотел, чтоб вы мне сводку составили..."
     ...Мы долго сидели друг напротив друга. Все уже ушли, а мы всё разговаривали. Сначала - о работе, потом... Потом - о нас. В тот момент я был женат, но моя семейная жизнь существовала только на бумаге. У Татьяны давно был другой мужчина, она собиралась подать на развод. А Ритка... Она как будто разбудила меня. Я даже подумывал, не размотала ли она мою эссенциальную паутину, так мне было хорошо. Легко и свободно жить. Вы знаете, что это такое - жить легко и свободно? Значит, ваш лабиринт не затемнён. А вот я раньше не знал...
     Я проводил её далеко за полночь. А наутро почему-то вся эссенциалия знала о нашем романе, хотя ничего особенного не произошло. И вот тут на неё взъелись по-настоящему.
     Девчонки шушукались за спиной. Даже клиенты (им-то кто сказал? да и какое им дело?) часами просиживая в коридоре перед кабинетом, осуждали "современную мораль". Одна Катя питала к ней прежнюю искреннюю дружбу. Эх, Катя-Катя...
     Ольга - заведующая сектором магов первого звена, где Рита трудится - цеплялась к ней, словно специально выискивая повод.
     Так и вижу эту картину. Вызвала Риту, смотрит холодно. Черты у неё тонкие, резковатые, хоть и красивые. Нос с горбинкой, губы под перламутровой помадой кажутся бледными. Да ещё волосы чёрные, при голубых-то глазах. Демоническая внешность...
     Смотрит на Риту и говорит: "Где ваши отчёты, Маргарита Сергеевна"? А Ритке в последнее время не до отчётов было, народ валом валил. И не только её районы, из других тоже приходили - не откажешь ведь! Не откажешь...
     Какие тут отчёты! Очухаться бы до утра.
     Странная всё-таки вещь - Эссенциалия. Первый магистр, мир его праху, задумал её как избавление от бед. Здесь должно быть светло и тепло. И хорошо. Ведь мы другим помогаем, значит, и себе помочь могли бы. А на деле - всё не так. Холод и тьма. И дрязги. Зависть. Злость. Предательство.
     
     ...В некоторых случаях нам помогать запрещено. Их немного.
     Если возраст клиента превышает восемьдесят лет. Да-да, восемьдесят!
     Потому что к этому сроку, как ни крути, эссенциальные линии теряют эластичность, становятся тонкими, ломкими, и распутать их свалявшиеся хитросплетения сложно. Раньше пытались, но даже у самых умелых и опытных корректоров нет-нет, да и порвётся одна-другая нитка. А это ведет к беде. И для мага такое напряжение даром не проходит - можно силы лишиться. Но если клиенту семьдесят девять - мы обязаны его взять. Даже если видим, насколько его "паутина" ослаблена и истончена.
     Не имеем мы права вмешиваться и при четвёртой - последней - стадии рака. Невозможно. Потому что эссенциальные нити уже порваны. Пришлось бы их выуживать по всему организму и заново в паутину сплетать. Ах, как это для человека тяжело! Он ведь не один месяц жил с разрушенным лабиринтом, а тут... А магу такую коррекцию совершить - всё равно, что родить его заново. Никакой энергии не хватит.
     Ритка вот однажды заболела - перенапряглась. Пришлось две недели восстанавливаться. Тут на неё все окрысились: "Почему мы должны принимать её клиентов? У нас своих много".
     Только это начало было. А дальше...
     ***
     Приходит раз под вечер к ней дед. Под самый конец приёма. А Рита усталая, отпахала смену. Дед говорит: "Меня Ольга Михайловна прислала". А деду-то без одного дня -восемьдесят. Обычно сложные случаи заведующая сама берёт, а тут...
     Рита начинает анализ проводить. Сначала расспросила обо всём. Дед на боли какие-то жалуется, внизу живота. Рита просит его лечь на кушетку - надо выяснить: откуда боль? Дети обижают? Пенсия маленькая? Или тоска какая? Закрыла Рита глаза, водит рукой.
     Нам недавно аппарат привезли, замечательная вещь. На чувствительную панель управления маг кладёт правую руку, а левой - сканирование проводит. Одна рука воспринимает, другая - излучает. Датчик. И вся информация на экране в эссенциальный лабиринт преображается. Водит Рита рукой и без паутины чувствует, что у мужика - рак кишечника. Четвёртая стадия. А лет-то почти восемьдесят... Вмешиваться нельзя! Как заведующая могла направить его?!
     Хуже всего, что позади - тяжёлый рабочий день, сил у Риты мало. Не поможет она деду, понимает, что не поможет. Но что сказать? "Иди - умирай"?!
     "Может, хоть причину найду?" - думает Рита. Ведь человек часто и сам справляется. Надо только объяснить ему - как.
     Дед лежит, отдыхает, а Рита работает. Бегают по экрану разноцветные точки, вектора пересекаются. Временные, пространственные, личностные... Края паутины похожи на острые льдинки. А затемнение прямо по центру - будто разодранный кошкой клубок.
     И сгустки энергии в него ухают, словно в воронку. Где же первопричина?
     Нашла. Опять психология. Восемьдесят процентов всех наших бед.
     - Иван Романович, я не смогу вам сразу помочь. Но вы можете помочь себе сами. Помиритесь с дочкой, вы за что-то на неё очень обижены. И мне видится, что зря...
     - Да я и сам чувствую, - срывающимся голосом произносит мужик, - что зря. Не виновата она, не может чаще приезжать, сама ведь нездорова... пятьдесят семь уже... Дети у неё, внуки, и все работают, учатся... Всех накорми, обогрей, утешь, в школу отведи...
     Подбородок у деда дрожит, того и гляди, слёзы закапают.
     - Вот видите, - шепчет Рита, - не расстраивайтесь. Вы бы прислали её ко мне, дочку. Или пусть по месту жительства в эссенциалию сходит. Везде ведь есть...
     Мужик уходит. Рита, обессиленная, плетётся домой и сразу же засыпает. Отчёт она, естественно, не сделала, лишь последние данные в компьютере есть. Лучше б не было...
     А утром - констатация у нас. Умер ночью дед. С дочкой помирился и на радостях пива решил хлебнуть. Лет десять не пил, а тут... Живот моментально схватило. Перитонит, а потом - всё. Прямо на операционном столе скончался. На вскрытии, конечно, рак четвёртой стадии подтвердили. Излечение и в более лёгких случаях не сразу наступает, даже если человек всё правильно сделал. А тут - "четвёрка", лет много и вмешательство запрещённое...
     Может, наши и спустили бы всё на тормозах - ведь дед не по Ритиной вине умер. Но внучка его какой-то шишкой оказалась. Подняла бучу: "Как это так, дед ни на что не жаловался". А то, что опухоли не один месяц, даже не один год растут - кому какое дело?
     Эссенциалия виновата.
     И тут - Трибунал вмешался. Наши Людмила с Натальей, как про Трибунал услышали, побелели, словно снег в январе, позеленели, будто первая весенняя трава, а потом пурпурными сделались, как пионы. Видано ли?! Девчонка сопливая их под монастырь подвела?!
     А Ольга, вся серая, вызвала её и только бросила, как обожгла:
     - Собирайте вещи!
     Рита стоит - ни жива, ни мертва. И деда жалко, и не думала она, что всё так обернётся. Да и с Трибуналом не сталкивалась ни разу. Лишь пролепетала:
     - Ольга Михайловна, вы же сами его прислали...
     - А диагностику проводить я за тебя буду? А Стандарт ты почему нарушила?
     Что тут скажешь?
     - Помочь хотела...
     - Вот и помогла, - отрезала Ольга, - нам всем!
     Людмила себе тут же "больничный" взяла, Наталья, зло зыркнув на Риту глазами, помчалась в Управление комиссию умасливать, чтоб эссенциалию не закрывали. Ольга ко мне подошла.
     - Всеволод Вадимович, выпишите командировку.
     Это чтоб с Ритой, значит, ехать. Сама стоит, шатается. Ей уже приходилось с Трибуналом общаться. Только не рассказывала никогда. Кто ж тебя, дуру, просил Ритке нестандартного клиента присылать?!
     - Не надо, - говорю, - Ольга Михайловна. Я сам. Только вы расскажите мне: как и что.
     Она на меня посмотрела как на сумасшедшего, потом в её глазах что-то блеснуло - понимание появилось. И наконец - сочувствие.
     - Хорошо, - вздыхает, - слушайте.
     Впрочем, рассказала она немного. Но ох как пригодились её советы...
     
     ***
     В первый раз пришлось мне увидеть "трибунальщиков". Три бесцветные дамы и суровый Главный, Артур. Где-то я видел его, но вспомнить не могу. Ритку оттеснили к окну, сесть не разрешили, все вещи отобрали. Ольга знала, как доказательства собирают, а вот я даже предположить не мог, что это выглядит так отвратительно.
     День солнечный, в окно веет свежестью, птички поют, из автомобиля во дворе играет музыка... А Риткино немудреное рабочее место рушат на глазах. Дамы действуют быстро и слаженно. Одна из компьютера информацию переписывает, вторая перетряхивает ящики стола, третья карманы у розовой ветровки вывернула и за сумочку принялась. А главный руководит. Молча.
     И я стою. Дурак - дураком.
     - Как вы это объясните?
     Фотография с празднования Ольгиного дня рожденья. Торт, конфеты и чай. Фуршетом. Взял кусок на тарелку, в чашку кипяток залил - отходи и пристраивайся, где место есть. Мне все говорили, что я слишком заигрываюсь в демократию. А я просто начальником себя не чувствую. Мне бы на линию, в первое звено... К Рите. Не совсем понятно, о чём тут
     В тот день мне места не нашлось, я возле Ритки на коробке из-под копировального аппарата примостился. И не знал ведь, что в кадр мы оба попали. А она, глупышка, оказывается, файл среди гомограмм за прошедший месяц хранила.
     Рита молчит.
     - Да что тут объяснять, - говорю спокойно, - просто отмечали юбилей. Не в рабочее время, поверьте.
     Дама-дознователь на меня быстрый равнодушный (противоречиво, когда быстрый и одновременно равнодушный) взгляд бросила.
     - Директор может выступать свидетелем?
     - Может, - это вторая, та, что в сумочке рылась, ответила, - между ними пока ничего нет.
     Как она успела проглядеть и записную книжку, и сообщения в телефоне - нет там ничего, конечно. Нам и шифроваться не надо было, я спокойно разводные дела улаживал, знал - Рита меня дождется. Не было у нее никакой личной жизни, только мечты да ожидания.
     Вон содержимое сумочки сиротливо на стол высыпано. Носовой платок, проездной на метро, пропуск в общагу, ключи да томик "Лирики влюбленных душ" нашего коллеги. Строки исчерканы пометками и знаками вопроса. Она все собиралась ему написать и спросить: что можно использовать в работе, а что - просто красивости, вымысел. Ручка шариковая, запасная ручка, калькулятор, расческа, кошелек с парой купюр и несчастными монетами. Ну и значок, конечно же. Блестит, не тускнеет. Ни помады, ни туши, ни, извините, специальных таблеток. Сумка как у школьницы средних классов.
     А вот то, что в столе у нее творилось, оказалось похуже.
     На клиента дело заведено, все по правилам: папка, номер... Открывает его дама-дознователь - а в нем ни одного листочка.
     Или еще хлеще. Несколько огрызков бумаги с разными именами и эскизом паутины "от руки"...
     Ритка, кто же тебе разрешал лабиринты зарисовывать по памяти, да еще просто так в ящик засовывать? Это же данные клиента, мало ли кому в руки попадут! Их и в аппаратуре только под паролями держать можно, и в сейфе только в бронированных ящиках под личной печатью сотрудника эссенциалии...
     Двадцать восемь клиентов без закрытых дел, семь спорных случаев, четыре тяжелых, один безнадежный.
     Рита даже не пыталась оправдываться, все и так было ясно.
     ***
     В поезде нам поговорить не дали. Риту везли дамы, мы с Артуром попали в купе к бабушке с очень общительной внучкой лет шести. Девчонка так и вертелась возле нас - уж очень её заинтересовал черный плащ моего спутника. Пришлось притвориться, что плохо понимаем по-русски. Да и не собирался Артур мне ничего объяснять. Для него я - потенциальный нарушитель.
     А я и чувствовал себя преступником. Потому что вовремя не помог, не проверил, не организовал нормальные условия труда. А ведь знал же, что значит работа первого звена! Тут невозможно не сорваться, не ошибиться, не нарушить хоть одну из сотни инструкций. Только что таким был! А теперь, видишь, ли, на повышение ушёл, кретин. Не можешь руководить - сиди на линии. Только поздно сожалеть, остаётся сжимать кулаки и зубы, злясь на себя.
     Что с Ритой за ночь произошло, я не знаю. Но утром на перрон выпорхнула одна серая тень моего Фламинго.
     Три надзирательницы, чьи тощие, как у стервятниц, шеи торчали из черных воротников, вышли следом. У каждой в руке чемоданчик с "уликами".
     Рита меня увидела и слабо улыбнулась.
     Хотел было к ней подойти, поддержать - Артур остановил.
     Нельзя, так нельзя. Я ей тихонько воздушный поцелуй послал. Еще раз улыбнулась. Вижу, силится мне рукой махнуть или ответный поцелуй послать, не может.
     Скосила глаза вниз и показала мне куда-то на ладони.
     Я пригляделся - темно-зеленые перчатки. Ажурные, будто сплетены из...
     Как же меня передернуло тогда! Настоящие крапивные перчатки, не слух, не легенда. След далекого прошлого.
     Господи! Да кем они нас считают? Колдунами?! Крапива, которая снимает магическое действие. На нежных ручках Риты - грубые колючие волокна. Как мне хотелось закричать, заорать на весь вокзал: "Что же вы делаете, прекратите! Она же этими руками людей спасала!"
     Но не закричал. Хорошо, если ей разрешат вновь в эссенциалии работать. А если признают виновной? Лишат диплома и запретят к лабиринтам прикасаться. Тех, кто до подобного дошел, мы больше не видели. То ли им стыдно на глаза бывшим коллегам показываться, то ли в наказание входит и смена места жительства.
     А ведь иногда к сожжению приговаривают...
     Но в эссенциалиях запрещено обсуждать эту тему.
     Два автомобиля с темными стеклами, Рите завязывают глаза и увозят в первом. Мне разрешают смотреть. Узнаю дорогу, озеро и нарядный ухоженный замок. Двухцветные стены: снизу серые, сверху - красные. Пузатые башни с аккуратными островерхими крышами, похожими на шляпы. На каждом шпиле - флюгер... Я был здесь на экскурсии еще в институтские годы. Вон и сейчас туристы бредут по мостику к крепостной стене.
     Только мы - не экскурсанты. Садимся на моторку и подбираемся к замку со служебного входа.
     Рита, Риточка, не бойся! Вон и солнышко подмигивает тебе сверху и улыбается отражением из воды. Ты должна его почувствовать даже сквозь темную ткань. Это теплое солнышко, непривычное для холодной приморской страны, оно тебя приветствует и успокаивает...
     Из солнечного дня нас резко вталкивают в темный каменный коридор. Какой же он длинный и узкий! На экскурсии мы входили с другой стороны - через главные ворота. В пару-тройку незакрытых ходов заглядывали - фотографировались со вспышкой, смеялись и спешили дальше. Я не думал, что по ним так жутко идти.
     Риту быстро уводят в другое ответвление, и я теряю её из виду.
     От стен веет сыростью, потолок словно давит на голову. И этот запах чадящего масла от факелов... Долго его не забуду.
     Думал, коридор закончится, и расстанусь с ложными ощущениями, но он все продолжался. Ветвился, уходил куда-то вглубь. Артур шел уверенно, ориентируясь на факелы и известные ему знаки. Я бы заблудился.
     Наконец он остановился у массивной двери и отодвинул железный засов.
     Пригнулся, осмотрел открытую комнату и глухо сказал мне:
     - Заходите сюда.
     Я протиснулся мимо него, хотел спросить про Риту, но...
     Дверь захлопнулась.
     Звук задвигаемого засова прекрасно дополнил впечатление. Что ж, это Трибунал, и Ольга советовала мне не удивляться. Нет второй организации, так же привязанной к древним ритуалам.
     Света в помещении не было, но свечной огарок удалось найти.
     Вернее, сначала я нащупал стол с осклизлым кувшином тепловатой воды, а на краю стола уже обнаружилась плошка со свечой. А вот и драгоценная зажигалка - спасительница неисправимых курильщиков...
     Высоко над полом крошечное окошко. "Для относительно свежего воздуха", - усмехаюсь про себя. Грубый топчан у стены, на нем коробится жесткое одеяло. Возле двери ведро, о назначении которого я догадываюсь, но стараюсь не верить. Антураж не для слабонервных. Как же себя сейчас чувствует Рита? Где она?
     Я встал под окном, пытаясь дотянуться и хоть что-нибудь разглядеть. Но отсюда виден лишь квадратик неба...
     В камере я просидел не час и не два. Трое суток. Смену дня и ночи замечал только по слабому свету из оконца, выходящего, видимо, в один из внутренних двориков. Изредка доносились беззаботные голоса туристов, напоминавшие о том, что на дворе - XXI век, и я - директор эссенциалии, а не средневековый еретик, брошенный в темницу в ожидании костра.
     Я покорно брал черный хлеб и воду из неведомых рук и вновь ложился на короткий топчан. И самое печальное - ничего не мог сделать для Риты. Если бы мне дали выступить, рассказать о досадном недоразумении, поведать о её заслугах... Речь сочинял часами, но кому ее было читать? Крысы, и те обходили стороной убогое жилище.
     А потом меня пригласили на судилище.
     Отвели в ослепительно светлую комнату, увешанную гобеленами. Предложили посмотреть через глаз вытканного рыцаря.
     И я увидел Риточку, храбрую мою птичку в железной клетке.
     Она стояла, закрытая со всех сторон толстыми прутьями, в углу сводчатого зала. Клетка не давала ей упасть. Сидеть там было не на чем, оставалось только вцепиться пальцами в перекрестья, повиснуть и склонить голову. Рита слегка шевельнулась, и я услышал звон кандалов.
     Судьи занимали места у противоположной стены. Все в черном, совсем без эмоций, они выглядели надгробными памятниками. Лишь тени от свечей плясали на их лицах.
     В центре зала стояла девушка в легком костюме.
     Я не сразу сообразил, что это наша Катя, пока не услышал ее голос.
     - Нет, что вы, Рита очень хорошая!
     Храбрая, искренняя Катька. Слава Богу, что они допрашивают ее, а не Людмилу или Наталью.
     - Отвечайте на поставленный вопрос. Обвиняемая принимала посетителей после окончания рабочего времени?
     - Да, к ней шли все, кто не успевал пройти по записи, и чужих клиентов она...
     - Вмешивалась ли она в дела людей, о которых сказано в третьем Постулате Стандарта?
     - Она делала все необходимое, чтобы...
     - Оформляла ли она по инструкции личные дела?
     Катя замялась. Это основная проблема: либо люди - либо бумаги. Все мы откладывали оформление на потом. Краткие записи вели, конечно, но переписывали начисто раз в месяц или в два. А уж Ритка вообще...
     - Отвечайте! Всегда?
     - Нет, но...
     - Строила ли она и раньше лабиринты людей, чей возраст приближался к восьмидесяти годам?
     Снова Катя запнулась.
     - Ну, если только...
     Нет, не дали ей договорить. И семьдесят пять, и семьдесят три... Все приближается к критическому. У кого-то паутина и к семидесяти изношена и неэластична. А у кого-то и в восемьдесят два главная беда - внучатая племянница, которая никак не отнесёт в починку любимые туфли. А без них до булочной не дойти.
     Все мы помнили ту бабку, и смешно, и плакать хочется. Ольга ей официально отказала, девочки помялись да отвернулись...
     А Рита уже на выходе рядом с курилкой догнала, только рукой дотронулась, вроде как бахилы снять помогает, и задачку с племянницей разгадала. Той за все услуги, за помощь да за заботу только и надо было, чтобы бабка ее родной душой признала, да доброе слово сказала. А бабка вместо того, чтобы с единственной близкой роднёй поговорить, пришла в эссенциалию скандалить.
     Ох, влетело от меня тогда Ритке! Зачем она в подобную ерунду вмешивается? Да еще при девчонках, что в курилке трепались! Она отмахнулась: ей, видите ли, не тяжело!
     Бедная Катька, топит Риту собственными словами, хочет спасти, а топит...
     - Могла ли она совершить запрещенное воздействие?
     - Да все мы могли! - в сердцах выкрикивает Катя.
     А вот теперь и мне - кирдык, как директору. "Все могли"! Прямо, честно и в лицо инквизиторам. Молодец, девушка...
     Шучу, а самого холодный пот прошибает. Впрочем, так мне и надо.
     Катю уводят.
     Рита беспомощно закрывает глаза. Все верно, Катя не оговаривала ее, никого не обманывала. Да только не "все могли", Катя! Это вы с Риткой такие наивно-самоотверженные дурочки. Другие рисковать не будут - и правильно.
     Наступает моя очередь. Зачем мне давали посмотреть допрос Кати? Чтобы подготовиться или чтобы окончательно "развалиться"?
     Я выступил не лучше. Куда подевались припасенные заранее слова? Все разлетелось, раскатилось, как разрушенный лабиринт. Чувствовал свою правоту, всей душой мечтал спасти Риту - а не смог.
     Проклятая казуистика, что ни скажу - все против неё. Все в копилку обвинений.
     
     - Подсудимая!
     Рита поднимает голову.
     - Суд считает вас виновной. Вы признаёте свою вину?
     - Нет.
     Рита говорит тихо, но твёрдо.
     - Вам известно, что в случае признания себя виновной вы лишаетесь диплома без права восстановления?
     - Да.
     - ... А в случае непризнания вины будете подвержены очистительному огню?
     - Да! - шепчет она и разжимает пальцы. Но не падает, задняя стенка клетки поддерживает спину. Мой фламинго медленно сползает на пол, запрокидывая голову.
     - Господи, - шепчу я, - всего этого не может быть...
     - Подсудимая! Вам даётся двенадцать часов на обдумывание решения.
     Значит, есть ещё время передумать!
     Главный судья кивает, и дама-охранница отпирает клетку. Спрашивает.
     - Поможете ей вернуться в камеру?
     Помогу ли я!
     Кидаюсь к Рите.
     Рита, цветочек мой, зачем же ты так?
     Я поднимаю ее на руки - хрупкое тело с оковами на ногах. Цепи волочатся за нами по коридору и безумно громко звенят.
     Клетку катят следом.
     Я заношу Риту в камеру и кладу на кучку соломы. Клетку устанавливают рядом.
     Дверь за нами запирается.
     В камере, на цепи, в клетке... Средневековая дикость. За что?! За любовь к людям? За щенячий азарт в работе? За чрезмерную чувствительность или за силу духа? За честность? Это все тоже пережитки средневековья?
     Я прижимаюсь губами к узким ладошкам. Ее веки слабо подрагивают, она шепчет:
     - Севка, как же хорошо, что ты рядом...
     - Да, я рядом, милая моя, хорошая...
     - И ты будешь со мной, когда все закончится...
     Я закрываю ей губы ладонью. Зачем тратить силы на слова?
     - Конечно, я всегда буду с тобой! Прошу тебя, подумай! Мы покончим с этими... жуткими формальностями и вернемся домой. Не клином же свет сошёлся на эссенциалии, в конце-то концов! Поездишь по миру, слетаешь на море... Ты была на море?
     Она еле заметно качает головой.
     - Вот видишь, а теперь у нас будет время! Посмотрим другие страны, начнем новую жизнь! А помогать людям можно не только через паутину! Хочешь быть учительницей? А библиотекарем? Или хотя бы - донором?
     Рита обнимает меня, звякают цепи.
     - Я люблю тебя, Севка, - бормочет она, - ты ведь не бросишь моих? Не оставишь? Деминых с их сыном-наркоманом, Власкиных с их семейными дрязгами, обещаешь?
     - "Обещаешь", - вздыхаю.
     Эх, Ритка-Ритка! О ком ты печёшься! Разве кто-нибудь из них пришёл? Хоть один исцелённый сказал слово в твою защиту? Что они понимают, люди. Им же себя отдаёшь, самым дорогим рискуешь - жизнью. А вот и награда - костёр... Знаю, что невиновные не горят, но - как? Никто не объяснял, даже Ольга отмолчалась.
     Да помогу, куда я денусь. Если не...
     
     Недолго мне удалось посидеть с ней. Я уговорил Ритку выпить немного воды, и вскоре она заснула. Сразу же загремела дверь, вошла в камеру высокая фигура и поманила меня. Как же не хотелось оставлять Риту одну! Но просить не решался, и так понятно, сделали уже для меня исключение.
     Меня приводят в маленький кабинет. За письменным столом сидит Артур. Он немного неловко держит писчее перо, и я, наконец, вспоминаю, где раньше встречал его. Мы пересекались на практике, работали спасателями на пляже, правда, в разные смены. После травмы руки о лодочный винт ему пришлось расстаться со специальностью корректора. Хотя и странно это. Руки ведь - не главное. С тех пор я его не видел, потому, наверное, сразу и не вспомнил.
     Он смотрит на меня, не мигая, но я вижу: понял. Пару мгновений колеблется, признать знакомство или нет.
     - Да, Сева, - медленно произносит он, - не уследил ты за девочкой.
     Я вздрагиваю. Вижу, как тяжело даются этой бесстрастной машине простые человеческие слова. Как будто проступают сквозь озвучивание инструкций и постулатов. Слабым ветерком слегка приподнимается мелкий песок воспоминаний. Мы снова в нашей юности, хотим исцелять. И не делимся на нарушителей и контролеров.
     - Почему такой суровый приговор, ты же понимаешь, что она не виновата?
     Вопрос без ответа. Да я и не ждал его.
     Артур перекладывает несколько листов бумаги.
     - Здесь подпиши и здесь. Под галочками... - Достает новый бланк. - Сколько у нее осталось клиентов "вне картотеки"?
     - Пять семей, - быстро отвечаю я, - дела закрыты и сданы в архив, но кто-нибудь из них иногда приходит на минуту-две за советом. Она их принимает между посетителями...
     - Нехорошо оставлять людей без поддержки. Заведите новые дела на каждого члена проблемных семей и распределите их между оставшимися корректорами.
     Я немного расслабляюсь, предательски забывая о Рите. Меня оставляют на прежней должности.
     - То есть, - нельзя, нельзя быть таким эгоистом, но вопрос срывается сам, - я возвращаюсь в нашу эссенциалию?
     - Да. Считай, что ты свое отсидел. У тебя же было достаточно времени подумать?
     Да уж! Было. Между сочинением речей в Ритину защиту я невольно наводил в мечтах порядок среди своих подчиненных. Чтобы ни одна умница-красавица больше не посмела действовать самовольно. За каждой буду следить, пусть жалуются на недоверие и "связанные руки". Видели бы они, что такое, руки, связанные крапивой!
     - В личном деле Маргариты не указан адрес родственников. Ты не знаешь, как их найти? Нам придется сообщить о ее сожжении. Им будет назначена пенсия.
     - Ее родители как раз переезжали в деревню со сбитой нумерацией домов, поэтому мы оставили пустые графы... У нее где-то недалеко живет тетя, она может быстро передать... Артур, - с трудом выговариваю я, - сожжение настоящее?
     Да, я глупый, да наивный. И сожаление Артура относится не только к жизни Риты, но и к моему незнанию.
     - Да, Сева.
     Теперь уже ноги подкашиваются у меня. Стены водят хоровод, угол стола парит где-то возле моего уха...
     Чувствую, как о зубы бьется стакан. Глотаю слегка горьковатую воду. Понимаю, что из меня только что чуть не выскочило сердце.
     - Травяная настойка, укрепляет силы, - Артур усаживает меня на стул и придерживает за плечо, пока я не поймаю равновесие и не смогу откинуться на спинку сам, - Рите будет с ней полегче. Если выпьет еще немного, то боли почти не почувствует.
     - Как же так... Сжигать человека?
     - Не человека, - мягко поправляет Артур, - мага, корректора, применившего сверхвоздействие. Думаешь, Постулаты изложены для красоты? Паутина - это не игрушки. Завязал узел - считай, убил. Развязал - спас. Впервые люди получили власть над сущностью. И оставлять её без надзора нельзя.
     Тех, кто овладел коррекцией, приравняли к магам, а бесконтрольный маг хуже бомбы.
     В наш век бюрократии все просто. Заполнил бумагу - вопросов к тебе нет. Мы придумали формы, разработали перекрестные таблицы и повторяющиеся графы. И оценивают их не тупые роботы, а люди! Для нашего общего спокойствия нужно только одно - заполнить бумаги! Ты меня слышишь, Сева? Взять ручку и заполнить чертовы бумажки!
     Он еще что-то говорит об очищающем действии огня, но я уже не слышу. Рита-Риточка! А ты, видно, служила только Первому Постулату. "Люби людей и помогай им"...
     - Но нам ведь всегда говорили: "Невиновные не горят"! - цепляюсь я за последнюю соломинку.
     - Не горят, - глухо вторит Артур.
     - Но... я не понимаю...
     - Ты никогда не видел "сожженных" магов?
     - Нет, - вздрагиваю.
     Секунду поколебавшись, Артур отпирает ящик и, достав какой-то предмет, кладёт передо мной на стол.
     Это слегка оплавленный и почерневший по краям значок. Серебряная паутинка с буквой "А".
     
     ***
     Тесный внутренний двор. Костер похож на бутафорский. Разновеликие вязанки хвороста и черный, грубо обтесанный, столб.
     Рита внешне спокойна. Держится на ногах сама. На разложенные у ее ног документы старается не смотреть. К блузке прикалывают её значок. С ним Рита сразу выпрямляется и вскидывает голову.
     Я стою в первых рядах зрителей, между Распорядителем казни и ответственным за пожаротушение. Справа от нас секретарь, в руках у него планшетка и лист протокола. Он обязан фиксировать наблюдения. Что тут фиксировать...
     От повторного предложения признать себя виновной Рита отказывается. Она - корректор, им и останется.
     Костер загорается.
     Языки пламени мгновенно заглатывают разноцветные бумаги дипломов и сертификатов. Жар доходит и до меня. Рита почти не шевелится. То ли и в самом деле не чувствует боли благодаря настойке, то ли уже не чувствует себя живой.
     Юбка и волосы уже давно должны вспыхнуть, но почему-то огонь пока лишь пляшет вокруг Риты безумный танец.
     И я не выдерживаю. Кидаюсь к ней. Понимаю, что шансов никаких, что я могу лишь усилить мучения, что раньше надо было бороться, что я полный пень...
     Но разбрасываю ногами вязанки и пытаюсь развязать веревки.
     Странно, я тоже не чувствую боли. Значок на груди Риты блестит и мерцает. Невольно я пытаюсь найти центр тоненькой паутинки. Мои руки касаются ладоней Риты, и я попадаю в лабиринт ее сущности, и мы почему-то блуждаем вдвоем, а впереди светится паутина значка.
     И мир накрывает сетью ослепительных лучей... А я вижу сменяющие друг друга картины...
     ***
     Солнце бьет в окно кабинета. "Драконье дерево" тянет к нему узкие листочки.
     Всего несколько лет потребовалось перспективному терапевту, чтобы получить должность заведующего отделением в районной поликлинике. И вот теперь он с утра до вечера охраняет интересы подчинённых. А вышестоящие пытаются подловить его на новых ошибках.
     Светло и чисто. Но многолюдно. Пациенты разных возрастов, как слегка прихворнувшие, так и обладатели целого букета болезней, занимают очередь в четвертый кабинет. Врач - усталая изможденная женщина, не успевает помочь им всем, она занята бесконечным заполнением амбулаторных карт и бланков отчетности.
     Но после встречи с медсестрой, худенькой девушкой Ритой, похожей на взъерошенную африканскую птицу, им становится легче. Больные шутят, что она исцеляет их во время измерения давления.
     А Рите осталось совсем немного, чтобы получить диплом...
     ***
     Лавки мастеровых окружают огромный королевский замок.
     Улица пекарей, переулок оружейников, район ткачей...
     У скромного каменного домика, зажатого между другими строениями, появляются новые владельцы. Девушка в тёмном плаще и молодой, но уже поседевший мужчина в кольчуге, с тяжёлым мечом на перевязи. На его лице шрамы - много приходилось сражаться.
     Наутро они распахивают окна, двери, собственноручно красят стены изнутри светлой краской и втаскивают горшок с "драконьим деревом". Мужчина вешает над дверями вывеску: "Целительница Маргарет". Но молва бежит быстрее, к ним уже и так идут первые посетители...
     ***
     - Выбирайте! - слышится голос Артура,-
     Пламя костра рассыпается тысячей нитей.
     Много миров. Но едина их главная сущность...
     ***
     
     
     *Эссенциальная паутина
     Essentia (лат.) - сущность
  
  
   Резюме:
   Ну, здесь я "выискивать блох" не буду.
   Технически корректировать незачем. Да тут и нет таких грубых нарушений.
  
   С точки зрения читателя: затянуто не так сильно, но немного есть. Тема вроде нормальная, соответствует.
   Неточности малые - значения особого не несут. Стало быть - не о чем волноваться.
   Мне, как читателю или критику - сказать особо, вроде бы - нечего.
  
   О, вспомнила! - Лично мне не показалось...
   Автор немного старается надавить на жалость, вроде вот ведь какие люди - "креста на вас нет". Старательность в нашем "трудном труде" - не самое милое дело, типо... но, однако - наверно, на любителя.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Автор: Долгая Галина Альбертовна
  
   Я - Жизнь!
  
      Несмотря на позднюю осень, солнце хорошо грело. Зоя скинула флисовую куртку. Тут же ветер ударил сбоку, окатив холодом обнаженную руку. Ветер и ударил и окатил - прямо какой-то нахал, аднака... Зоя поежилась.
      - Оденься! Не май месяц, простудишься! - муж на секунду оторвался от удалявшихся ребят, спускающихся со склона во всем снаряжении. - Надо было им у пещеры экипироваться, неудобно во всей снаряге лезть по осыпи.
      Зоя снова натянула куртку, подняла замок под самый подбородок, подошла к мужу; прижавшись к нему, взяла под руку. Много-описания, ничего не дающее для образов, работают только на объём текста
      - Сашку как хорошо видно! - сын в ярком желтом комбинезоне одним из первых спустился к саю.
      Вход в пещеру - узкая горизонтальная щель - темнел на противоположном склоне, метрах в трех от каменистого ложа, по которому бежал спокойный ручей, оставляя в неглубоких ложбинках лужицы студеной воды. Описание такое, что бошку сломаешь, чтобы увидеть хоть что-то - ненужный порожняк.
      - Еще бы! - довольно воскликнул муж. - Вот, комбез пригодился!
   Не иначе теперь комбез - главное действующее лицо романа, должен выстрелить в третьем акте, после куртки?
      Зоя улыбнулась. Она знала, что Алеша всей душой стремился туда же, в манящую темноту подземелья, но его время прошло, как и ее. Зато наступило время открытий для их сына.
      Пока молодежь готовилась к штурму пещеры, она вспоминала, как лет десять тому назад сама проходила ее. Вид ребристого каменного рельефа, уходящего вниз постепенно расширяющимся лазом, картинкой всплыл в памяти, и Зоя снова, как наяву, ощутила особые запахи подземелья, словно в эту самую минуту просунула голову в лаз. - Нет, ниасилю...
      - Знаешь, я еще разок туда залезла бы, - мечтательно сказала она, но вдруг спохватившись, что муж и сам грустит о том же, Блин, грустит душа - поэт унылый всё ходит по цепи кругом. А взгляд мой, уж совсем застылый - не наблюдает - ни нормального языка, ни вкуряет, нахрена столько лишнего, не несущего никакого смысла? быстро поправилась: - Только не сейчас! Холодно! Мы с тобой весной придем, или даже в июне - и сухо будет, и тепло! Да? И полазим, а?
      Алексей молчал. Зоя толкнула его в бок.
      - Что? - он посмотрел на нее с вызовом.
      - Я спросила: "Полазим?"
      - Полазим, полазим, - он освободился от ее руки. Вы уже "лазите" пол-страницы, а нам читать? Уже залезьте, наконец, куда-то! Типо, как в анекдоте: в троллейбусе в час пик: - мужчина, вы уже пол-часа лежите на мне, сделайте уже что-нибудь! В это время сын уже исчез в проеме лаза. Алексей развернулся и направился к скале, под которой лежали рюкзаки. - Идем, погуляем! Они там часа четыре будут ковыряться, что тут стоять!?
      Зоя наигранно вздохнула и пошла за ним.
     
      Обогнув невысокую полуразрушенную скалу, камни которой, казалось, вот-вот осыпятся, они вышли на тропу, уходящую за гребень. Так трогательно: автор со всей старательностью описывает "детали", не имеющие к сути дела никакого значения, не иначе нагоняет страху? Подъем оказался сложнее, чем поначалу думала Зоя. Медленно переставляя ноги, она тяжело дышала, но не останавливалась: не любила она останавливаться на подъеме. Только четче ставила ногу и резко выдыхала: после такого выдоха вдох становился глубже. Но сердце ухало в груди, отчаянно сопротивляясь нагрузке.
      - Ты как? - спросил муж.
      - Уф, - отдуваясь, Зоя уперлась руками в бока и остановилась, - да что-то тяжеловато... высота здесь какая? Должно быть около двух тысяч...
      - Больше. Чуть-чуть. Уже читаю наискосок. Что не интересно - ясно с самого начала, но хоть бы дойти до вообще какого-то движения по сути дела.
      Зоя уже отдышалась и с улыбкой рассматривала окрестности. Пейзаж с гребня горы открылся изумительный! Хоть склоны гор в осеннее время и были серыми - не то, что весной! - но четкий абрис хребтов, темно-зеленые конусы арчи вперемежку с причудливыми очертаниями скал на фоне яркого голубого неба восхищали строгой красотой природы, готовящейся к длительному зимнему сну.
      Еще летали птицы, щебеча то тут, то там, О, какой образ! И, щебеча, несчастные созданья - не чуяли грозящей нам беды! но в их трелях слышались нотки озабоченности ну вот - автор "намекает"... - озабоченность птиц, мать их... - это круто, нотки озабоченности!.. Резюме: я уже откровенно насмехаюсь над авторским текстом. Простите, - нет сил сдерживатьсо. Это НЕ литература, а словоблудие! - зима, которая через месяц ворвется в горы снежными ветрами, не сулила птахам ничего хорошего.
      Алексей сфотографировал Зою на фоне неба.
      - Класс! - В прямоугольном окошке камеры застыло улыбчивое лицо жены; в ее глазах отразилась небесная синь. Всё! Дальше жертвовать время не могу! - Может быть, ты здесь посидишь, а я быстренько туда сбегаю? - спрятав фотоаппарат в чехол, он показал в сторону скального цирка.
  
  
   Резюме:
   Очень рассердило. Язык настолько замусорен "тонкими описаниями", что это просто позор. Автор старается проявить "талант описателя", которого вовсе нету.
   Описание должно нести какую-то функциональную цель. Если вы пишите, чтобы нам "понравиться", то достигаете строго противоположного эффекта. За вас стыдно.
   Далее - есть там что-то в рассказе, или нет (блин... он большой вообще!) - я не узнаю никогда, потому что - время читателя - стоит ДЕНЕГ, а если кому-то нечего сказать, но очень хочется - его право, но - не за мой счёт!
   Спасибо, что читать не заставляете.
  
  
  
  
  
  
  
   Автор: Казиник Сергей Игоревич
  
   Ключевая точка
  
      Утро началось не как обычно. Будильник, это простое и древнее электро-механическое устройство, лет двадцать пять практически ежедневно доказывающее свою профпригодность, не зазвонил. Излишнее мудрствование. Будильник и "профпригодность" = нелепица Точнее тихонечко тренькнул какой-то пружинкой в своих полуэлектронных внутренностях, и перешел в режим существования простых громоздких часов. Соседский кот, тупое и наглое животное, обычно каждое утро истошно орущее с требованием еды, бесцеремонно будящее всех соседей и не только, сегодня почему-то решил промолчать, первый раз за все время своего бесполезного существования. То есть подразумевается, что кот должен приносить пользу? А данный котяра был бесполезен? Другими словами происходило странное. Кот бесполезен и будильник тренькнул, и хотя не зазвонил - всё равно удалось отлично и досконально отметить все тонкости его "не профпригодного поведения"?
      Поняв, что проспал и в офис сегодня можно не ходить, Егор, накинув халат и матеря про себя судьбу-злодейку, отправился включать компьютер. Электричества не было, что для этого района города было привычным делом - по причине ветхости подстанции его отключали через день часа на полтора, но заряд аккумулятора ноутбука был полон. Работа его позволяла на рабочем месте вообще не появляться, но именно на сегодня было "нарезано" несколько достаточно важных встреч. Собственно говоря, именно из за них он и прилетел домой, кто он? За вашими красочными дополнениями мы уже потеряли: - о ком здесь речь? так сказать, в место географического осуществления бизнеса, до этого же предпочитая жить в свое удовольствие на далеких коралловых островах и управляя бизнесом по электронной коммерции что за электронная коммерция, по которой можно управлять? В словаре такого нету... исключительно через интернет в промежутках между погружениями. Егор был фри-дайвером. Ему там где там? было комфортнее и приятнее, да и бизнес он изначально строил исключительно так, что бы все управление им могло производиться дистанционно без ущерба для конечного результата.
      Интернет тоже не работал. Точнее может где и функционировал, но в сеть войти у Егора не получилось ни одним из нескольких способов. Даже пыльный и забытый антикварный модем отказывался пускать во всемирную паутину. Подумав поразить сотрудников оригинальностью, То есть ему не нужен был интеренет, но просто приколоться захотелось? Егор решил позвонить. Телефон, что мобильный, что домашний, молчали, как будто вступив в сговор. "Черт, просто техногенная катастрофа какая-то", пробурчал себе под нос горемыка и в очередной раз выглянул в окно, выходящее в зеленый двор старой пятиэтажки. Покрашенный зелёным двор? Солнышко светило по-прежнему, птички что-то идиотски щебетали Да уж! - Тот же диагноз, что и предыдущему "писателю" - это зачем так изощряться, чтобы все поняли, что герой не идиот? и все было как обычно, но ощущение странности все-таки не покидало.
      Телевизора и радиоприемника в доме у Егора не было по причине полной ненадобности, а находиться в информационном вакууме ему было крайне не привычно, то есть ненадобность была какая-то особенная: без информации ему было никак не выжить, но... он декларировал НЕНАДОБНОСТЬ, ага? поэтому он все-таки решил в офис добраться и разобраться с происходящим. Пока в своих мыслях он грешил на своего сисадмина Диму, установившему новую операционку на его старенький ноутбук, со словами "что теперь летать будет и безопасность на уровне". Хотя поведение телефонов в эту стройную концепцию назначения Димы крайним как-то не укладывалось. Про будильник и кота он уже забыл. Зато не забыл писатель! Такое важное событие, как промолчавший кот - разве забудешь!
      Наскоро одевшись и выйдя на улицу, он несколько удивился полному безлюдью двора, что для этого времени суток и этого времени года было крайне не характерно. Но голова была занята другим и прыгнув в старенькую но, тем не менее, надежную машину, Егор повернул ключ стартера. Такие подробности! Вероятно, если их не описать - роман не состоится? Первый раз на его памяти машина не завелась. Ни с первой попытки, ни со второй, ни с последующих. Ну, ладно... раз не завелась - можно придать ключу стартёра важное место в произведении Не было даже потуг стартера прокрутить двигатель. Панель как и положено зажглась желтыми огонечками, но на этом признаки жизни автомобиля закончились, ни как не желающего реагировать на адекватные действия его владельца. Это уже не укладывалось ни в какие рамки.
     - Черт, придется на метро ехать, - выругался Егор, очень не любивший этот вид транспорта, бошку даю на отсечение - метро работать не будет! но к пешей прогулке вдоль пыльной и загазованной дороги зачем вы так наяриваете с ненужными прилагательными? Или вам за размер платят? он тоже готов не был. Количество проблем технического характера в его жизни прибавлялось стремительно. Хлопнув в сердцах дверью, ранее любимого, а сейчас ставшего вмиг ненавистным авто, сильнее обычного, он направился дворами в сторону ближайшей станции подземки, ругаясь непонятно на кого себе под нос.
      Выйдя на тротуар столичной транспортной артерии, Егор остолбенело встал, присвистнул, озираясь и хлопая глазами. На обычно переполненном и стоящем одной гудящей пробкой в это время проспекте, не было ни одной машины! Абсолютно! Конечно, если не считать на обочинах припаркованных невесть когда пыльных рыдванов.
     - Опа.., - протянул застывший столбом Егор.
     События сегодняшнего дня и увиденное им сейчас стало складываться в одну непонятную и апокалипсическую картинку. Что-то случилось, это что-то носило явно выраженный техногенный характер, да - очень техногенный характер. И совсем совсем яркий! и мысли о возможных последствиях не укладывались у него в голове, шумными табунами несясь в разные стороны - это перл! - сказала она уныло, понимая, что и это дочитать не получится. Резюме есть уже сейчас. А читать за ради себя - типо, узнать что там дальше "носится табуном" в голове пишущего собратика - чо-то желание... как-то печально отворачивается. Что бы он ни написал - пытаясь развлечь читателя - нафиг-нафиг... в стремлении разорвать черепную коробку. - Вот-вот! Если читать, то очень появляется вероятность - "разорвать черепную коробку"! Егор встряхнул головой, как пробиркой с чем-то мутным... стремясь загнать всех дезертиров обратно блохи у него что ли повылезли из потайных пор? и попытался вернуть самообладание, это он напрасно - нам ещё читать и читать, ничего у него "загнать дезертиров" не выйдет! Это и к бабке не ходи! которое под шумок тихонечко и почти ползком пыталось его покинуть. Вот так "писатели" "тихонечко под шумок" втюхивают наивняшкам читателям всякую туфту. А читатель - он создание "культурное" (не подумайте, что подхалимы кругом!) - он молчит, а ещё лучше - хвалит, потому что: как же - это же писатель-член жюри, его НУЖНО хвалить, чтобы самому пятёрочку получить...
     - Стоп, - сказал он вслух сам себе, - надо разобраться.
      В метро идти уже не хотелось. Окинув взглядом пустынную улицу, он заметил открытую дверь продуктового магазина, в котором сквозь стекло на него смотрела страдающая избыточным весом продавщица. Это было самое близкое к нему живое существо, где уж ей, бедолаге, на роль человека претендовать - толстуха и существо, но увы - ему нужно с кем-то законтачить, и... ясен пень куды ж ему от страха? - хоть к толстухе под бок с кем можно было вступить в вербальный контакт и Егор направился туда.
     - Здравствуйте, - сказал он заходя в магазин и натягивая на лицо дружелюбную улыбку.
     - Ничего не продам - касса не работает, - хмуро ответила толстая продавщица, вытирая шею мятым платком, - и кондиционер тоже.
     - Давно?
     - Да как с утра на работу пришла, лавку открыла, так и не работает.
     - А вы бы домой тогда шли, продолжил с натянутой улыбкой Егор, силясь сломать явно выраженное негативное отношение к своей персоне.
     - Ага, полкилометра по жаре, - толстая тетка была возмущена самим таким предположением, - я с утра пока прохладно прихожу, а вечером как жара спадает, ухожу. Днем не дойду - плохеет сразу.
     - Понятно, - протянул Егор, - а машин на дороге что, с самого утра нет? Почему не знаете?
     - Да опять к какому ни будь параду готовятся, или шишка какая тут проехать должна - обычное дело.
      Поняв, что от этой бабищи он толком ничего не добьется, он ей по инерции дружелюбно кивнул и вышел на улицу То есть она к герою "неоправданно негативна", а он к ней - прямо аж "душой прикипел"!
   Здесь не смогу дочитать, потому что личность автора - рвётся как кислое тесто из кастрюли.
  
   Он каждой строкой показывает своё презрение ко всему и вся и критику всего вокруг.
   Читать таких людей трудно. Как трудно быть свидетелем самовосхваления самовлюблённого молоденького студентика, который забрался на стул, да и давай декларировать, какой он крутой перец, а всё вокруг - чмо и болото.
   Опять же - имеет право делать, что угодно, но... увы - такие люди собирают вокруг себя толпу подобных же, а мне присутствовать среди всего этого - не обязательно.
  
  
  
   Резюме:
   Бог простит!
   Но прежде чем становиться "писателем", нужно бы немного гордыню приглушить, да хотя бы не так открыто что-ли бахвалиться собой, любимым.
   1) По тексту: ненужные, кроме как с целью зачморить всё вокруг - прилагательные, описательность там, где она не нужна. Повторы неважных моментов.
   Короче: беспредельное чморение всего, что описывает.
   2) И после просмотра полностью текста - с поверхности, не вчитывась: он не знает, чего там вообще к концу хочет сказать. Выдумывает одно за другим, по ходу, что называется...
   3) И конечно - это НЕ новелла.
   короче - "Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось"...
  
  
  
  
  
  
   Автор: Яценко Владимир
   Душа Адама
  
     Я знаю больше, чем могу сказать. И не потому что немой, а потому что вы, глухие, забыли о вещественности того, что нельзя потрогать руками.
     К примеру, скажу я вам: "Душа бессмертна"! Или: "времени нет"!
     ???
     А в ответ - тишина. Порядок. Не напрягайтесь! Я же понимаю: проку в не выстраданных знаниях столько же, сколько в не выкопанном золоте или в не выплаканной любви. Хоть бы один спросил: "что за душа такая? Чья"? И логику бы подвёл: ясен день "бессмертна" - ну, раз "времени нет"! Непонятно передана мысль
     А я бы ответил, что Душу Создатель вам одну на всех выделил. Для общего пользования. И, поскольку каждый из вас, - носитель части Души, то и живёте вы все одновременно: и те, чьи кости успели перемешаться с песком, и те, чьи бабушки ещё прислушиваются к советам матери не спешить со взрослой жизнью.
     Такая, вот, неопределённость. Это вам не Гейзенберг какой-нибудь - природа!
     Вот и выходит, что "времени нет". И "времена героев" отнюдь не миновали. Герои - это вы, люди. И подвиги свои совершаете сегодня, сейчас. Когда толпитесь у трамвайной остановки или когда у пустого холодильника паритесь...
     И все ваши слова и поступки делают мир таким, каким вы его видите.
     Как подличаете словом, так и живёте. При чём тут я?
     Лукавство в мои служебные обязанности не входит. Это всё ваши фантазии. С больной головы на здоровую. А честь и благородство я уважаю побольше вашего. И помочь всегда готов, особенно когда "совсем нельзя", но "очень хочется".
     А чтоб не быть голословным, вот вам история.
     Только без имён. В смысле, без фамилий. Мне ещё претензий от героев не хватало! Что от одного, что от второго. Они ведь живы. Оба! Что для вас "история" - для меня...
     Эх! У вас даже слов подходящих не придумано. Придётся путаться в ваших суевериях: "был", "есть", "будет". Так что не обессудьте. Расскажу, как получится.
     Считайте, вольный перевод с моего, бесовского...
     

***

     
     Их было двое: Фернан и Франсишек. Два приятеля, одногодки, наследники соседских по тексту, похоже - "соседних" нужно бы? обнищавших поместий на берегу океана. И так уж получилось, что оба, не отягощённые достатком или образованием, влекомые скорее юношеским задором, чем жаждой славы или наживы, оказались среди полутора тысяч латников Алмейды, который в 1505 году с двадцатью кораблями отправлялся ставить на колени далёкую Индию.
     Надо сказать, поначалу судьба приятелей баловала: и подвигами, и удачей. Было интересно, было сказочно. Вот только беда подкралась нежданно и в чарующих взор доспехах - это была любовь. Неудачно написанная фраза, - не первая уже. Любовь космических масштабов. Вернее, планетарных. На колени друзья поставили, но не Индию, а двух сестёр-тагалок, с которыми удалось познакомиться на одном из шумных базаров Малакки. И сами постояли рядом. Тоже на коленях. Да и не захотелось им с этих колен вставать. Видать удобными им показались циновки, которые сёстры по обычаю тагальских женщин всегда носили с собой.
     Франсишеку повезло: один из трёх кораблей Антонио Абреу, на котором он удачно оказался, разбился и затонул. Удачно, потому что затонул? Сам Франсишек добрался до Амбоину, разыскал остров Мактан, на котором жили знакомые тагалки, да так и остался в раю, который полвека спустя назовут "филиппинским". Но его приятелю судьба приготовила терновник и дальнюю дорогу.
     Фернан, и прежде не отличавшийся открытостью характера, теперь и вовсе замкнулся. Он получил ранение, потом второе. Он всё ещё латник, солдат. Никого не интересуют его чаяния. Ему бы дальше - на Восток. К своей женщине, к другу. А судно уходит в другую сторону, на юго-запад: Мадагаскар, мыс Доброй Надежды и наверх, на Север. Первое впечатление: автор вроде нормальный, но во многих предложениях изложение требует корректуры. Чисто технической, чтобы смысл проявлялся яснее, иначе он теряется. И читать сложно из-за технического стиля речи.
     И вот он на родине.
     Родни - никакой. За семь лет скитаний по чужим морям как-то подрастерялись приятели и подружки. Теперь он - чужак, без денег, без друзей и знакомых. По странной прихоти судьбы Франсишек находит возможность передать письмо о своей счастливой жизни в тагальском балангае, а я уж постарался, чтобы Фернан его получил! Родина в одночасье обернулась злобной мачехой. Фернан подсчитывает активы и приходит к выводу, что шансов у него нет: он не молод - ему тридцать два года, и у него есть цель, которая ему не по зубам.
     Горькая смесь! Яд! Отрава...
     Но это великий человек! Я повторяю: он - великий человек, задолго до того, как его именем вы разукрасили свои учебники по географии.
     Не надеясь ни на что, не взывая ни к небу, ни ко мне, он глушил своё отчаяние учёбой. Констатирую: далее читаю не так текст, (по нему уже взгляд скользит - больше не смотрю с точки зрения хорошо ли изложено), но вылавливаю смысл, чтобы услышать историю, которую хочет поведать рассказчик.
     Пять лет! Пять лет человек жил одиночеством и неисполнимой мечтой: добраться, доплыть, доползти до заветного берега, на котором его любят, помнят и ждут. У него удивительная восприимчивость к языкам. Месяц-другой стоянки в заливе, и он в состоянии вести непринуждённую беседу с аборигенами. Полгода - и они считают его "своим". Чуть ли не родственником. Вот так и получилась любовь. Слово за слово. А что же вы думали? Не от царапин же на коленках от тагальской циновки...
     Чем он отличался от тысяч и тысяч таких же ветеранов, как сам? Скажу: памятью. Он помнил каждую секунду, проведенную в чужих морях, в чужих странах.
     Память накатывает приступами. В такие минуты ему дурно. Он вновь на палубе. Пахнет Африкой. Зеленью джунглей, сдуваемой утренним бризом в океан. Море, конечно, тоже даёт свой вклад: соль, йод, водоросли... но дух зелёного материка не спутаешь ни с чем.
     "Мы всегда выходили утром, - думает Фернан. - Радовались туго натянутым парусам, ёжились от утренней прохлады и тревожно оглядывались на уходящую землю... Это потом, на обратном пути, кто-то искал глоток свежего воздуха на вантах, спасаясь от беспощадной аллергии к вездесущей пьяной пыльце. А кто-то наоборот, держался поближе к трюмам, месяц ходил под дармовым угаром, нанюхавшись молотого листа экзотических растений".
     Он вспоминает раскалённую солнцем палубу, тёрпкий, тянущийся из трюмов запах перца, гвоздики, кориандра... Этот аромат густым облаком несётся впереди судна и ещё более длинным шлейфом крадётся сзади. Его ни с чем не спутаешь. Это запах удачи, золота и свершившихся надежд... Вот выше - есть хорошие описания: образные и приятные для чтения, но множество - требующих серьёзной коррекции.
     Надежд...
     О чём может мечтать человек средневековой Европы долгими, сырыми вечерами? Это сейчас вы все "умные": телевизор, видак и компьютерные игры... что угодно, лишь бы не остаться наедине со своими мыслями. Словно диких зверей их боитесь! Низкие частоты на максимум, уровень громкости до предела терпимости соседей, Еретик, Квейк, Контр Страйк... "Мочи" чтоб не "замочили"... Весело вам. Вот дураки! Кабельное телевидение, кабельный Интернет, миллион каналов, и по каждому из них, ручейками, сливаете свою жизнь в канализацию.
     Тогда было не так. Червя сомнений давить было нечем. Разве что утопить в вине.
     Но вино - это отказ, тупик, признание немощи.
     Фернан не хотел сдаваться. Он есть велик, этот Фернан!
     Он нашёл, чем себя занять.
     Он учился. Всему и у всех. В основном, конечно, мореплавание и навигация, судостроение, медицина, торговое дело... А ещё был пекарем. Смешно вам?
     Может, спросите, для чего? Молчите... Ну, тогда я так, без вопроса скажу: парню нужна была идея, позитивная программа. Он твёрдо знал, чего хочет. Но понятия не имел, как воплотить желаемое в реале. А идея, чтоб вы знали, не рождается в пустоте, и от сырости не заводится. Идея кормится знаниями. Только они, знания, мысли продуцируют. Идея автора не верна, но... у него хотя бы есть, что сказать. То есть автор как раз для того и пишет, чтобы доносить идеи, а что не верные - не беда.
     О! Как в те времена было тоскливо следить за его мыслями!
     "Идти по стопам путешественника Вартема? - думал Фернан. - Невозможно. Времена не те. Мусульмане выходками португальцев озлоблены до предела. Поймают и отрежут голову... Может, опять попроситься во флот Его Величества? Нет, это уже было. Флот идёт туда, куда прикажут, а не туда, куда мне хочется... Дезертировать у берегов Индии, а там на попутных малайских джонках?.. Не выйдет. За кораблями следят арабы и китайцы. Свои не застрелят - чужие убьют"...
     Он не знал, что делать. Но он очень хотел...
   Случайное предположение: Не заимствует ли, однако, автор описание в некоторых местах у кого-то, ранее это написавшего? То есть - ведомо или не ведомо - не копирует ли он чьи-то ранее высказанные слова?
     

***

     
     А спустя полтысячи лет и в то же время одновременно (вот такой каламбур, дети Его...) в другой стране, в иной эпохе, сложилась ещё одна невиданная любовь. Такая же отчаянная, непрошенная, злая.
     Его звали Константин. Её - Галина, дочь начальника особого отдела советского торгпредства в Японии. Лёгкой атлетикой Галина занималась с восьми лет.
     Когда Константин пришёл в столичное "Динамо", в её послужном списке было уже восемь побед на мировых юниорах, и второе место в Европе: сто метров с барьерами. Она была заслуженным мастером спорта: спецпитание, загранпоездки, всё как положено. И приятель у неё - шестовик Андрей. Не Бубка, конечно, но пятиметровую планку ставил так, для разминки.
     Когда Андрей, подняв шест, шёл на разбег, ударная волна тревожила траву футбольного поля до самых границ вратарской площадки. Он набирал скорость, как спускаемый со стапеля линкор. Шест с ювелирной точностью опускался в приёмник, чудовищной силой сгибался вдвое, выбрасывая пилота наверх, а уже там, в небе, Андрей и вовсе был безупречен: идеальный "отвал", ноги параллельно шесту, вот он уже над планкой, прекрасная координация, замечательная пластика движений.
     Зрители визжали от восторга, когда он, отбросив шест и строго направив указательный палец на примёрзшую к мачтам планку, спиной падал в шестовую яму. Он рисовал свой полёт настолько совершенно, что ему прощали даже пять девяносто, выше которых он так никогда и не поднялся. Он отлично пел, играл на гитаре и был классным парнем, душой любой компании. А ещё учился вместе с Галей на третьем курсе МГУ. Заочно, конечно...
     У Константина не было шансов.
     Он знал это.
     Знал, и любил Галину.
     Приехал Костя из Днепропетровска. Сразу после армии пришёл в милицию. Отработал в райотделе два года. Вот только за преступниками погоняться не дали. Начальство, обратив внимание на его упорство и выносливость, всё чаще освобождало от дежурств, направляя на тренировки по лёгкой атлетике. Удачно выиграв областные соревнования, показался перспективным столичному полковнику-тренеру. Вот только областной уровень - это даже не ступень к олимпийскому пьедесталу. Это что-то среднее между отсутствием настоящих мастеров: кто связку растянул, другой золото на чужбине рвёт во славу Родины, и амбициями местечковых царьков, которым до дрожи охота отрапортовать, что у них тоже свой чемпион имеется.
     Так Костик оказался в Москве.
     Здесь его поставили на место...
     Нет, нет, ничего обидного и унизительного - поставили на беговую дорожку и сказали: "Ну, давай"! Я сам это слышал! Костик, конечно, не блеснул. Но и не опозорился. Полковник мельком глянул на секундомер, заметно пожал плечами и отвёл в сторону.
     Разговор не был долгим.
     - У меня в команде восемнадцать душ будет, - сказал тренер. - Все заслуженные, с медалями, с московским гонором и пропиской. А ещё папы-мамы, понимаешь? В узде таких держать трудно. Для этого тебя позвал. Отзывы о тебе подходящие. Ты у меня будешь чернорабочим. Чтоб они на тебя смотрели, плакали от жалости и совестились тренировки пропускать. Короче, тренироваться так, чтоб сердце кровью обливалось. Чтоб, глядя на тебя, я о своих детях вспоминал, и ни разу не захотел увидеть их на твоём месте...
     Костик молчал: тренер ломился в открытые ворота.
     Костик любил Галю, знал, что пропал, и был согласен на любые условия, только бы не прогнали.
     Ровно неделя ему понадобилась, чтобы понять расклад и оценить свои шансы как нулевые: чемпионом ему не стать, спортивно-административная карьера не светит - папа-мама "не те". В столице без году неделя, и сколько он здесь продержится, не знает никто, даже тренер.
     Перед столичными спортсменами, с их загранпаспортами и адидасовской экипировкой от тапочек до шапочек, у него обнаружилось только одно преимущество: ниже падать было некуда...
     Первое время он и в самом деле чувствовал себя чернорабочим-пролетарием из коммунистического манифеста - ему нечего было терять. Но потом он сообразил, что даже это сравнение не в его пользу - у него не было цепей.
     Вроде бы ничего сложного: тренировки два раза в день, шесть дней в неделю. Никаких пропусков: простуд или хандры. Травма? И что?! "Приходи, дорогой, что-нибудь придумаем"... Приказы тренера исполнять без обсуждений: жилет с песком на плечи и вперёд. Килограммовые утяжелители на лодыжки и запястья рук, вперёд! Что такое? Ноги ещё не отошли после утренней тренировки? Да ты что, парень?! Пояс, крюк и к стометровому тросу, стремительно исчезающему в барабане электродвигателя на финише. "Для бодрости мослов". Хитрая и зловредная конструкция. ВПЕРЁД!!!
     Никаких жалоб, сомнений, поблажек.
     Праздники? Первое января и Первое мая: вместо двух тренировок - одна, вечерняя. Развлекайся, парень, чего там...
     Чернорабочий спорта.
     Полгода он до утра маялся непереносимой болью в растянутых, на грани обрыва, мышцах ног. Как их не пристраивай на койке - болят подлые; болят, будто стальными иглами фаршированные. Любое движение - провокация судороги. Ничего не помогало: ни горячие ванны, ни импортные таблетки. Массаж? Та ещё пытка... уж лучше жилетку с песком, вместе с утяжелителями, и трос не к поясу крепить, а сразу на шею намотать, и вперёд... волоком...
     Утром ноги - будто кожаные мешки с беспорядочно набросанными в них мышцами-булыжниками. Идёшь, а они там жерновами перекатываются. Многие видели его искажённое мукой лицо, когда он едва ли не полз к беговой дорожке, на которой ему сегодня предстояло ещё раз умереть. Как вчера, и позавчера...
     Он был согласен.
     Лишь бы видеть её хотя бы издали.
     Этого судьба ему не запретила.
     Утренняя тренировка всегда начиналась с разминочного бега в четыре километра. Спортсмены разбивались на группы и, перебрасываясь отрывистыми приветствиями, не спеша и не напрягаясь, делали свои десять кругов. Потом обязательные полчаса разминки-растяжки, а после - все расходились по секторам, чтобы продолжить тренировки по специализации.
     Константину пришлось привыкнуть к прозвищу Шкаф, за скованные движения и тяжёлую поступь. Он не роптал.
     Он пытался бежать вровень с Галиной и Андреем.
     Вот только мышцы ног, на каждом шагу простреливаемые раскалёнными спицами, не способствовали этому желанию. Суставы коленей и стоп, как ему казалось, скрипели так, что заглушали грохот газонокосилки в дни стрижки травы стадиона... Вы не переусердствовали? Такому "бегуну" впору в больнице благим матом орать от боли. А вы его на беговой дорожке разместили?
     Они всегда убегали. Не замечая его попыток нагнать и приблизиться.
     Но главная пытка начиналась позже, когда приходило время специализации. Тренер поставил его на гладкий бег в четыреста метров не потому что у Костика были какие-то особенные задатки. Ещё чего! Просто другие имели возможность отказаться.
     Что и сделали - отказались.
     Самый тяжёлый вид соревнований. Это тебе не сотка, где вдохнул, стартанул, вспорол шиповками дистанцию, затоптал ножищами дорожку, да на пятом выдохе через десять секунд и финишировал, не успев, как следует, испугаться.
     Это не благородные три километра, где кроме исключительных физических данных нужно выстроить стратегию забега, "завести" соперников, спровоцировать их на преждевременный спурт, да и самому не отстать, а как они выдохнутся, поднажать, накатить, и придти к финишу в первой тройке.
     Четыреста метров - это кошмар и ужас лёгкой атлетики. Здесь побеждает животное упрямство. Здесь в клочья рвутся лёгкие, и в брызги разбиваются сердца... Брызги? - Уже не делаю замечаний...
     Четыреста метров - это узкая щель горла: лёгкие с хриплым надрывом пытаются прокачать через себя всю атмосферу стадиона. Но этого мало: от недостатка кислорода темнеет в глазах, сужается поле зрения. Видишь только полоску света - по ширине беговой дорожки. Из глотки вместе с хрипом вылетает пена, наталкивается на плотную стену воздуха, оседает на губах и подбородке. И нет сил стряхнуть её, или вытереть...
     Никто в команде не хотел такого "удовольствия". Тем более что это был не "наш" вид соревнований. Соперники из дружественной черножопой Африки прочно прибрали дистанцию под себя. Здесь не то, что в тройку - в десятку не сунешься. А если нет призового места, то нет и перспектив: ни квартиры, ни машины, ни наград. Да ну его нахрен! Тройной прыжок, сотка с барьерами и без, пятиборье... есть где развернуться. Есть чем обеспечить скорую пенсию...
     Но Константину это подходило.
     Исключительность своего положения он обратил себе на пользу: его заметили.
     Она его заметила.
     Сама начала здороваться. Не сразу. Примерно, через год.
     

***

     
     Они были так похожи!
     Они были целым.
     Все вы - целое. Потому и просят вас - не убивайте, не крадите... что там ещё? Потому что убиваете себя. И крадёте у себя. Вот дураки! На самом деле - совсем не по этой причине говорят "не кради и не убивай".
     Ну, а я, ваш покорный слуга, как раз и занимаюсь тем, что бы вы в полной мере и всегда чувствовали свою обособленность, проникались исключительностью, лелеяли неповторимость, гордились самодостаточностью...
     Что бы вы были РАЗНЫМИ...
     Что? Как зовут? Да так по профессии меня обычно и называют. Будто сами не знаете...
     Только в том, что дальше произошло, моей вины нет. Это "чудо" вы сами делаете. В момент надлома. В момент надрыва. Когда слабаки пьют водку, лезут в петлю или шагают с крыши, герои находят дорогу. И ступают по ней.
     Вот так и случилось, что две грани Души сошлись в одну плоскость. При моём попустительстве, конечно. Кратким мигом, вспышкой озарения...
     Фернан познакомился с географическими познаниями Костика. Ну и Костику кое что обломилось от талантов Фернана.
     Всё произошло так быстро, что они и сами ничего не поняли. Всё было так естественно. Так натурально... Но планета стала меньше, ещё не зная об этом...
     

***

     
     Карту Мира Фернан увидел во сне.
     Не так, как это обычно бывает: вязкое, зыбкое марево, когда уже через минуту после пробуждения не припомнить деталей. Нет. Карта Мира улеглась в его сознании так, будто висела перед его глазами не один год...
     На самом-то деле именно так всё и было - карта много лет висела на стене в комнате Костика. Но об этом только мы с вами знаем, а ему, бедняге, конечно, невдомёк...
     Фернан печенью понял, что это и есть его шанс. Он ВИДЕЛ заветные острова, и ЗНАЛ к ним дорогу лежащую в стороне от Африки.
     Ему оставалось решить только две задачи: придумать яркую обёртку, фантик... в которую он сумел бы завернуть своё заветное желание. И найти денежного болвана, которому бы этот фантик приглянулся. Что же это? И кто?
     Проплыть на парусах вокруг света? Неплохо, конечно, только кому это нужно? На баловство денег не дадут, корабли не доверят...
     Открыть западный путь к островам пряностей? Уже лучше.
     Вот только родной Португалии это не интересно. Она и так задыхается под нежданно свалившимся богатством. Да и выйди он с таким предложением, кто же ему позволит возглавить экспедицию? А без командования, без деспотичного безжалостного капитанского террора совершить такое плавание невозможно. Ещё свежа память о неудаче Диаша. Какая насмешка! Этот парень сделал всё, что требовалось: обогнул Африку и вышел в Индийский океан. Лишь пара недель перехода... протянуть руку... а он не сумел справиться со своей командой. В двух шагах от цели повернул обратно. И только через десять лет, приняв эстафету, плоды победы собрал совсем другой...
     Да! Путь не близкий. Такая дорога по плечу только тому, кто возвращается домой. Верно, отныне его дом - заветные острова... Итак, Португалия не подходит. Испания?
     Возможно, возможно...
     Испанцы, увлёкшись истреблением мавров, давшие геноциду красивое имя "реконкиста", безнадёжно отстают от удачливой Португалии. И чем больше отставание, тем больше зависть. Испания? Да! Испания!
     Но это ещё даже не начало пути. Хитрость и коварство, упорство и мужество... Испания... Как к этому отнесётся португальская власть? Обиженных за спиной оставлять не стоит, особенно если они сильны и злопамятны.
     Фернан, вспомнив, что при всей нищете, он всё-таки благородных кровей, выспрашивает аудиенцию у "Счастливого" короля - Мануэля, а тот всё понять не может: чего от него хочет солдат? Повышение жалования? Так не королевское это дело, бухгалтерией заниматься. Новые земли? Для этого "Совет математиков"...
     Король не понимает. Король смотрит на советников: кто это такой? Что ему нужно? Но помочь никто не торопится. Никто не знает Фернана. Ни с кем из советников-министров Фернан не советовался, ничьей поддержкой не заручился. Все пожимают плечами. Выскочка! Голодранец! Позволительно ли голодранцу предложить свой голый зад другому двору? Да скатертью дорога!
     Аудиенция провалена.
     Фернан доволен. Цель достигнута - идея западного пути к Молуккским островам в Португалии дискредитирована и опорочена. Формальное разрешение предложить эту идею Испании, выспрошено.
     Да, Испания! Теперь, Испания.
     Всё по-другому. О-о... теперь это другой человек. Умный, расчётливый, терпеливый. Обзаводится связями. Женится. Степенится. Правильно себя подаёт. На королевский приём не спешит. Спокойно проходит несколько кругов чиновнической трясины. Ищет того, чей голос будет решающим. "Кто поддерживал зёму Колумбуса? - размышляет Фернан. - Эмиль де Кальба? Отлично. Берём в долю. Пай значения не имеет. Билет-то в один конец. Делить добычу будет некому. Ох, уж эти испанцы... чтоб они делали без Португалии? Им бы только ссориться с восточными соседями и колоть крупный рогатый скот толпе на потеху"...
     И только когда зашумели, зашелестели чиновничьи рты, когда нужные слова да в королевские уши. Только тогда аудиенция. И сразу с козырей: "пряные острова" не являются собственностью Португалии. Смотрите на карту...
     Простая истина: человека легко убедить в том, в чём он сам убедиться хочет. Ознакомившись с условиями тордесильясского договора, и слепому понятно, что Молуккский архипелаг - собственность Португалии. Но на троне Испании - не слепой. На троне Испании - обычный зрячий, да ещё в возрасте, соответствующем известной болезни, когда желаемое запросто путается с действительным.
     Но одна мысль тревожит молодого испанского владыку: как же к своим островам добраться? Как мимо португальцев, незамеченными, вдоль Африки пройти? А этого и не требуется!
     Вот он, звёздный час! Время второго козыря!
     "Я знаю проход в Южное море", - заявляет Фернан.
     Шок. Овации. Безумие алчности.
     "Его ударил в живот сам император Священной Римской Империи"!!!
     Разрешение Карла Первого получено. Но до начала всё ещё далеко. Думать, думать... Не хочешь думать - живи на зарплату. Мелочей нет, есть гвозди, которые судьба вколотит в крышку гроба. И там, внутри, будет или твоя мечта, или ты... вдвоём с мечтою.
     Фернан думает. Фернан балансирует.
     Корабли... Корабли берёт старые. Чтоб не завидовали. Чтоб не передумали. Он понимает, что, несмотря на королевскую грамоту, он здесь - чужак. И судьба, так неохотно уступившая свою улыбку, может вновь показать зубы.
     Корабли... Корабли берёт разные. Самое маленькое - это для разведки. Потонет - не жалко. Экипаж небольшой, все испанцы. Чего их жалеть? Самое большое - это для начальства, шпионов Его величества. Это для тех, у кого в рундуках секретные королевские грамоты хранятся. Чтоб, значит, его, Фернана, проверять и контролировать. Вдруг изменник Португалии на поверку её патриотом окажется? Этих тем более жалеть нечего. А ежели с этим судном на беду ничего плохого не случится, то для этого запасной ход припасен...
     И тянет Фернан время. Ему обязательно нужна зимовка. В рейс вышли в конце сентября - начало весны в Южном полушарии. Если прямым ходом к проливу, то это аккурат к лету флотилия в Южное море выйдет. И рискованное предприятие прогулочным круизом покажется.
     А как потом от соглядатаев отвязаться?
     И Фернан не торопится.
     Сперва теряет время на неудачном переходе через Атлантику. Потом стоянка в португальской колонии - Бразилии, вопреки королевской воле. Но король - далеко, а экипажам нужен отдых. Значит, отдыхаем: диковинные плоды, свежее мясо, наслаждаемся обществом женщин...
     Косые взгляды королевских шпионов?
     Отлично! Пусть экипажи видят, кто на самом деле не даёт им жить, выпроваживает из райских мест.
     Зимовка... Фернан тянет время. Его экспедиция до осенних бурь и зимних холодов вдоль берега медленно продвигается к Югу. Они исследуют побережье. Нет больше тропических лесов, нет экзотических плодов. И просто плодов тоже нет. Ни еды, ни женщин...
     Фернану нужно избавиться от шпионов. Зреет тщательно продуманный, спровоцированный хитрым португальцем мятеж. И он добивается своего!
     Но, как это частенько случается, все усилия идут прахом из-за чрезмерного усердия преданных людей. Вместо того чтобы эскадре разделиться: мятежным кораблям повернуть обратно, а Фернану завершить задуманное, мятеж подавлен, а виновные казнены. И у него опять на руках ненужные ему суда и люди. Всех обмануть невозможно. И Фернан вновь выжидает, в надежде, что часть судов, хотя бы одно, но лучше - два, повернут в Испанию.
     Первое судно он теряет во время зимовки. То самое, предназначенное для разведки. Больше медлить нельзя и Фернан вводит свои корабли в пролив между южной оконечностью Патагонии и Огненной Землёй. Снова и снова спрашивает Фернан своих капитанов: не хочет ли кто повернуть обратно? Против его надежд, таких охотников нет: то ли из страха перед скорым на расправу португальцем, то ли из-за предчувствия близости цели.
     Только когда один из кораблей разбивается и тонет, другой, предназначенный для шпионов Его величества, поворачивает назад. Лишь теперь Фернан смело выходит в воды Южного моря, которое его матросы назовут Тихим океаном.
     Голодными месяцами флотилия из двух кораблей упорно пересекает бесконечную водную гладь. Крик марсового "Земля!" означает для Фернана начало заключительного, третьего этапа осуществления его планов.

***

     Не странно? Нет?
     Без карты и спутниковой навигации, парень в точности выводит к островам остатки флотилии в неизвестном океане. И никого это не удивило... В те "времена" - понятно. Карты планеты не существовало. Представить себе вероятность трёхмесячного перехода через Тихий океан и ТОЧНОГО выхода к заданным островам никто не мог. Но сейчас-то вы умные! Взгляните на карту и признайте - в тех условиях, без GPS, без современных систем точного определения широты и долготы, точно выйти к цели корабли Фернана не могли.
     Но вышли.
     Чудо? Не большее, чем множественность жизни вашей единой Души.
     Не большее чудо, чем грядущее воссоединение, которое кто-то полагает Апокалипсисом, кто-то Армагеддоном, кто-то Страшным судом. Только ничего страшного не произойдёт... всего лишь вернётесь в исходное состояние.
     Для чего это всё? Для чего разделение, а потом воссоединение?
     Нашли, у кого спрашивать...
     У кочегара в машинном отделении будете интересоваться, куда плывёт пароход?
     Откуда я знаю?! Просто закончится один этап подготовки Души, и начнётся следующий. Как у наших героев...

***

     Через год в Константине признали человека.
     Появились друзья-приятели.
     В конце концов, это была одна команда по лёгкой атлетике. Исполнительность и упорство вызывали уважение. Вот только все ошибочно полагали, что его устойчивость перед столичными соблазнами и рабское подчинение требованиям садиста-тренера - следствие провинциальной убогости фантазии. Это было не совсем так: столичные соблазны меркли на фоне главного - он хотел быть с Галиной. И он был доволен.
     Мышцы ног адаптировались к нагрузкам. Он удачно выступил на Содружестве, уступив только Миловичу. Прилично засветился на Спартакиаде, заняв почётное третье место. Для первогодка это был очень хороший результат. Посреди семестра зачислили на второй курс заочного отделения юрфака МГУ и присвоили звание младшего лейтенанта.
     Теперь он кормился в кафе, "что для других закрыто", получил, наконец, адидасовскую спортивную форму, стал чаще видеть Галину, и мог ночью спать.
     Он чувствовал себя на взлёте. Поэтому приглашение на летние командные сборы в Чехословакию перед первенством Европы Константин принял как должное.
     На сборах он не стал терять времени.
     Ему было достаточно пяти вечеров из четырнадцати отпущенных, чтобы составить и привести в исполнение дерзкий план. Валюту Родина для своих героев не жалела, и он, купив дорогой "грюндик", начал потихоньку приучать отдыхающих спортсменов к звучанию магнитолы. Близость границы капиталистического окружения позволила слушать радиостанции, круглосуточно передающие чудесную танцевальную музыку вперемежку с пустыми, бессодержательными и совсем несмешными репликами разноголосых дикторов. Быстро изучив музыкальные вкусы Галины, Константин составил свою музыкальную программу и на шестой вечер, тайком, вместо приёмника включил магнитофон.
     - Добрый вечер, добрый вечер, дорогие советские спортсмены, - забубнил диктор с сильнейшим немецким, как Костику казалось, акцентом. Текст читал он сам, но его голос был неузнаваем. - Сегодня свою музыку мы посвящаем вам и только вам...
     Танцы расстроились. Все в недоумении посматривали на магнитолу, с удивлением приподнимали брови, перешёптывались...
     Константин наблюдал за их реакцией. "И где же их столичная фантазия? - спрашивал себя Костик. - Неужели никто не догадается"?
     Он предусмотрел этот ступор. Ему было нужно, чтобы они танцевали. После первой текстовки на русском языке, прошло три танцевальных мелодии, потом опять искажённый платком голос Константина полторы минуты молол какую-то чушь. На этот раз на их лицах появились улыбки. Некоторые даже аплодировали далёкому "немецкому комментатору", который сумел обратиться к ним на русском языке.
     Они танцевали.
     Только на четвёртый раз, Константин рискнул высказаться.
     Под чарующую мелодию из "Шербургских зонтиков", он описал платье Галины, сообщил, что в нём танцует самая прекрасная женщина Советского Союза, в которую безнадёжно влюблён парень, сидящий за вторым от двери столиком, в чёрной рубашке и с белой гвоздикой, выглядывающей из нагрудного кармана. Следующую мелодию этот парень просил прокрутить два раза, специально, чтоб подольше потанцевать с любимой...
     К концу монолога все стояли.
     "Что ж, - сказал себе Константин. - Если полез в кипяток, не стоит прикидываться мороженным".
     Он поднялся со стула, поправил рубашку за поясом брюк и решительно двинулся сквозь застывшую толпу к Галине...
     Получилось много лучше, чем он ожидал.
     ... Недельный секс-марафон перечеркнул все надежды тренера на пробу сил команды. Костик легко уступал соперникам секунды, Галина - десятые, командный зачёт полз вниз, а влюблённые в пьяном угаре не слышали ни тренерских угроз, ни ворчания замполита...
     Но истинные масштабы своей шутки Константин сумел оценить только по возвращении в Союз. Им обоим закрыли визы, отобрали синие паспорта и взяли подписки о невыезде. Они в разных кабинетах писали объяснительные и отвечали на вопросы недовольных людей с застывшими лицами в одинаково измятых скучных костюмах.
     Константин отдал кассету с записью, которая тут же получила громкое имя "Вещ. док. ? 1". "Громкое" - потому что других "доказательств" не было. Он настаивал на том, что идея принадлежит ему, что сообщников у него нет, что Галина тут ни при чём, что свои чувства к ней он ни с кем из берлинского радио не обсуждал...
     Следователь, недоброжелательный молодой человек, не верил ничему и всё допытывался о подробностях аморальных отношений подследственного с комсомолкой Тульчевой. Были ли интимные отношения, сколько раз и в каких позах? Костик внимательно слушал вопросы, несколько суток молчал, а потом, не выдержав, пообещал при личной встрече набить следователю морду, и попросил занести свои слова в протокол...
     И вдруг всё утихло.
     Костика, хоть и вышибли из команды, зачислили в штат Измайловского РОВД, оставили в студентах, и даже позволили перейти на вечернюю форму обучения.
     В университете им были довольны, на службе не "доставали"... но спокойствия не было: ему нужна была ЭТА ЖЕНЩИНА!
     И неделя безумной любви никак не охладила его пыл. Через месяц Костика скрутило так, что он не выдержал и позвонил ей домой. Ответила мама, выслушав его сбивчивые объяснения, трубку не бросила. Напротив, пригласила в гости.
     Константин не стал откладывать. Отутюжив брюки и рубашку, надел галстук, купил "Киевский" торт, цветы, и поехал на Кутузовский проспект, знакомиться с Галкиными родителями...

***

     Эх, люди-людишки! Апломба до небес! А гонору!.. "Если бы веры у нас было с маковое зёрнышко"... Тьфу! Это же надо такое придумать!
     И всё-то вы видите. И всё-то вы знаете. И все такие умные. А вот такую "весчь" простую, как "любовь" раскусить не можете. А ведь всё просто. Если секс Создатель для вас нарочно сочинил, чтоб и самые ленивые хоть раз в неделю физкультурой занимались, то любовь, чтобы дать вам, дуракам, возможность хоть раз в жизни к Вселенной подключиться. Услышать, чего тут, у нас, в настоящем мире делается.
     А вы как с любовью поступаете? Покупаете-продаёте?.. Размениваете на прописку с "удобствами"? Будто не всё равно сколько "любимых кресел" под свой единственный зад пристроить, или так уж важно - кило сервиладу ежедневно в унитаз спускать или два.
     Зол я на вас. Правда. Потому что любить мне вас не за что.
     А про "Разделителя"... Ну, раз уж у нас такая откровенность случилась... Не я всю эту кашу заварил. Не я Душу дробить начал. И в вашей книжке ПРО ЭТО с большими подробностями изложено. И про Душу, которую Создатель по ребру преломил, и про то, как Он Сам эти две половинки на дальнейшее дробление благословил: "плодитесь и размножайтесь"... И про меня там есть, с огненным мечом, чтоб, значит, за "процессом" присматривал, и особо одарённых осаживал. Я всего лишь винтик в этой механике...
     Кочегар в котельной парохода.
     Ладно. Слушайте, чего дальше было...

***

     Фернану обиженных за спиной оставлять было никак нельзя.
     В экспедицию вложены большие деньги, и не только королевские. Не записывать же в вахтенном журнале: "Спасибо, что подбросили, прощавайте"! Вернут. Да и зачем осложнять жизнь оставшейся в Испании семье: жене - Беатрис, сыновьям? И тестю... и шурину... они - хорошие люди, хотя и испанцы.
     Фернан позаботился о них в завещании. Не богатство, - но достаток. Если, конечно, молодой, энергичный Элькано благополучно завершит путешествие, и никто не обидится за неожиданный уход. Поэтому Фернан решает "умереть" на глазах у своей изрядно поредевшей команды. Он встречается с Франсишеком и посвящает его в детали "отхода".
     На следующий день мактанский дато Лапулапу в грубой форме отклоняет просьбу посланца далёкого короля Испании пристать к берегу. Матросы видят, что их капитан не верит своим ушам, он в бешенстве: погрязший в грязи и невежестве царёк клочка суши не принимает дружески протянутой руки великой просвещённой цивилизации.
     Забыв об осторожности и здравом смысле, Фернан с горсткой матросов рвётся к берегу. Нет. Никто из десанта не пострадал. Кроме капитана. Жертвы чуть позже выдумал для правдоподобности венецианец Антонио Пигафетта, боцман "Виктории". И если бы Фернан узнал об этом, он был бы весьма благодарен своему матросу за это украшательство.
     27 апреля 1521 года Фернан закончил свою одиссею в прибое острова Мактан Филиппинского архипелага. Экипаж видел, как кровожадные туземцы вытащили израненного капитана на берег. Ни уговоры, ни посулы должного действия не возымели: дикари не выдали тело капитана испанцам.
     Ещё бы!
     Даже у дикарей не принято выдавать "тело" живого человека...

***

     Отец встретил дружеским рукопожатием.
     - Роман Аркадьич, - представился он. - Наслышан о тебе, герой...
     Константин, не ожидавший тёплого приёма, смешался и промолчал. Они расположились в гостиной комнате. Лариса Яковлевна, Галкина мама, принесла чай. "Киевский" торт был благосклонно принят, нарезан и разложен по блюдечкам.
     - А Галину... можно видеть? - несмело спросил Костя.
     - Конечно, - хмыкнул Роман Аркадьич. - Минут через двадцать должна быть. Но её-то мнение известно. А вот с тобой что делать?
     Костик поперхнулся чаем, на глазах выступили слёзы. Но от участливого предложения Ларисы Яковлевны "постучать по спине" жестом отказался. Ему до дрожи хотелось узнать хоть немного о "мнении" Галины. Но, судя по всему, обсуждать этот вопрос родители пока не собирались.
     - В деканате юрфака мне рассказали о твоих необыкновенных лингвистических способностях, - сказал отец. - Это правда?
     Костик пожал плечами.
     Глупейшая история, которая произошла с полгода назад. Он не придал ей никакого значения. А вот, поди же ты... Кто-то запомнил. И доложил.
     - Не знаю, - скромно сказал Костик. - В школе как-то не очень. А тут, вдруг, пропёрло...
     Галкины родители переглянулись. Мама с непонятным возмущением, а отец весело, даже как-то по-приятельски.
     - Так "пропёрло", что сумел делегации из Мозамбика объяснить дорогу до кафедры иностранных языков? Вас же, юрфаковских "заушников", за идиотов держат! Где ты слышал суахили?
     - Нигде, - угрюмо признался Костик. Разговор принимал неожиданный оборот. Он никак не мог понять, к чему, собственно... - Все от них шарахались, а мне жалко стало. Высокие, чёрные, в хламидах... Красиво. Ну, я и подошёл. Разговорились...
     Отец хлопнул ладонями по коленям и гулко рассмеялся:
     - Нет, мать! Ты послушай, о чём этот парень толкует! "Разговорились"... - и вдруг, без всякого перехода гортанно зарычал: - Anata wa supai desyoka. sobietona roshiya de minkeikeikan wa gairo ga torichigaete imasu. Minkeikeikan ja nai desu yo!- его рычание перешло в крик: - Supai desu ka. Hakuzyo shiyoц! *
     У Костика потемнело в глазах:
     - Iie - едва выдавил он. Трясущейся рукой поставил на стол чашку. - zyoshi-san, supai de wa arimasen ! machi ga wakarimasen.**
     Роман Аркадьич откинулся на спинку стула, как-то обмяк и посерьёзнел:
     - anata wa tensai desu ka.
     - supai ja nai! *** - угрюмо стоял на своём Костик.
     - Так ты, парень, гений? - по-русски повторил вопрос Роман Аркадьич.
     - В каком смысле?
     - Понятно. В команду не думал возвращаться?
     - Не знаю, - честно признался Константин. - Хотелось бы чего-то большего...
     Лариса Яковлевна вдруг страшно засуетилась, долила им чаю и убежала на кухню. Из приоткрытых дверей повалил вкусный, настоянный на вишне и яблоках запах свежей выпечки.
     - Большего? - задумчиво переспросил Роман Аркадьич. - Как насчёт МГИМО?..
     В коридоре коротко вякнул звонок.
     Костя вскочил. К чёрту МГИМО! К чёрту Мозамбик! Он уже тридцать четыре дня не видел Галку...

***

     Вот дурак! Что я, Африки не видел, что ли? Да и питомник номенклатурных птенцов от самого основания в моей собственности значится.
     Только про "дурака"... это я напрасно. У Константина всё сложилось вполне благополучно: Галина, МГИМО, столичные родители... Карьера! А когда коммунизм полетел... гм! ко мне на темечко (рога, чтоб вы знали, - выдумки атеистов!), клан Тульчиных не без Костиного активного участия, вполне успешно адаптировался к новым условиям. Не Ротшильды, конечно, но с бедностью никогда не знакомились...
     Фернан "устроился", тоже неплохо, но у его испанской родни не "сложилось": Беатрис ничего не получила. И дело было не в королевской обиде. С этим - порядок. Того, что привёз в трюме "Виктории" Элькано, с лихвой хватило, чтобы окупить все расходы на экспедицию. Дело было в другом: Фернан стартовал, имея на бортах двести шестьдесят пять человек, а в Лиссабон вернулось восемнадцать. Цена кому-то показалась чересчур высокой. Тем не менее, Беатрис не голодала. А когда сыновья подросли и взяли на себя заботу о своей матушке, то и вовсе всё наладилось.
     Испанец Элькано присвоил себе славу первооткрывателя западного пути к пряным островам, а имя португальца-наёмника Фернана стали забывать. На что он, собственно, и рассчитывал. Уже через тридцать лет его путешествие стало легендарным. А после гибели нескольких десятков кораблей в лабиринте Огненной Земли, и самые отъявленные романтики усомнились в проходимости пролива.
     Так что все довольны.
     И вот, что я думаю. Вы ведь тоже можете изменить свою жизнь к лучшему. И если кто-то и против, то только не я, - наоборот! Готов помочь всемерно и чем могу. Вы только докажите желание. Докажите! Кровью, потом и слезами. Только тогда все карты будущего покажу. И не то что суахили, язык животных понимать будете.
     Докажите! И будет вам.
     Не сомневайтесь...
     _______
     * - Ты, наверное, шпион, парень? У нас, в Советской России, милиционеры в названиях улиц путаются! Нет! Ты не милиционер! Ты - шпион? Да? Признавайся!!! (японск.)
     ** - Нет. Я не шпион, господин начальник. Я улиц не знаю... (японск.)
     *** - Я - не шпион! (японск.)
  
  
   Резюме:
   Плюсы: автору есть, что рассказать. Есть, что осмысливать. Есть, чем делиться. Это оченно важные составляющие писателя.
   Минусы: язык донесения мыслей и инфы - оставляет желать лучшего. Корректировать нужно не только грамматику построения предложений, но и саму композицию изложения, и... порядок и стиль - короче, читать трудно потому, что стиль сильно путанный.
  
   Проблема автора в том, что у него одновременно МНОГО мыслей "на единицу времени", он пытается говорить всё одновременно, но... в итоге - не доносит историю так, чтобы её можно было пересказать, то есть - ПОНЯТЬ. Ведь кто не смог пересказать своими словами, тот и не понял - это факт.
   Но вот что удивило - в авторе есть некая "нота" романтического изложения, она в нём как бы "нечаянно включается", и это сразу радует. Потом она теряется между "формальным изложением", которое всё равно не удаётся понять (бо... - увы, читатель не хочет напрягаться, читатель хочет СЛУШАТЬ, а не умствовать вслед за пишущим). И когда "нота" теряется - следить за текстом чо-то как-то надоедает.
   То есть - резюме N2: к автору снисходит муза, но... снова и снова покидает, и он начинает сам своим умом выкладывать идеи. Интересный феномен.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"