КАМЕНЬ

Я камень, заблудившийся в лесу.
Здесь дни, года, века просты и юны.
Шумят вокруг деревья, словно струны,
в извечном неоконченном плясу.

Я слышал, как упал столетний вяз
в полшаге от меня. И на мгновенье
я воспарил от силы сотрясенья
земли - над ней струна разорвалась.

И снова тих и юн мой сад камней,
мой вечный лес. Я сплю в шатре заката
и чувствую - земля течет куда-то,
несёт меня - и тянется ко мне.



ПРИЗНАНИЕ

Если добрую весть приносил гонец, 
ко дворцу золотому мчась, 
получал он в награду лавровый венец. 
Если злую - сгорал он в кровавом огне, 
словно агнец в жертвенный час. 

Ныне добрую весть ли тебе несу? 
В ней и золота звон, в ней и крови шум. 
Тем, что сердце тебе приношу на суд, 
может быть - и тебя и себя спасу, 
может - смерти себе испрошу. 

В зал примчаться, что полон столетней тоски, 
прибежать, у ног твоих лечь. 
Венцом награди меня - или секи 
повинную голову с плеч.



ПРЕДМЕТНОЕ ПИСЬМО

Девушке этой не спать до рассветной поры,
ибо трепещет она, как степной мотылёк:
в крохотной юрте она разложила дары,
чтобы, собрав, завязать в полотняный кулёк.

Шепчет она: "Мой прекрасный, однажды с утра
дар мой найдёшь ты у речки, где плачет ветла. 
Я посылаю тебе уголёк из костра -
символ того, что сгораю в любви я дотла.

Я посылаю на нитях тебе жемчуга,
те, что вплетала я в косы, как два лоскута, -
символ того, что любовь мне твоя дорога,
а без неё увядает моя красота.

Многое выскажу - жемчугом я и углём;
но посылаю тебе и перо журавля.
Ах, если б создали духи меня журавлём,
я бы летала к тебе - за моря, за поля!

Тяжко мне, тяжко! Поэтому, пламенный мой, -
я стрекозу, задохнувшуюся в янтаре, 
в дар, наконец, посылаю. Слезами омой
сердце моё - это сердце на смертном одре".

Много ли, мало ли дней улетело долой
с тверди земной, был ли путь у подарка далёк,
но молодой человек у реки под ветлой
видит кулёк - и развязывает узелок.

Думает он: "Я, родная моя, не веля
сердцу скорбеть, всё равно - не могу не стенать.
Ты мне прислала в подарок кусочек угля: 
сердце остыло, и это несложно понять.

Ты охладела - и больше меня не пои
влагой обмана. Вот нити твоих жемчугов:
значит, тебе надоели каменья мои,
ты полюбила цветы и колосья лугов. 

Тяжко мне, тяжко от двух этих грустных даров,
третий - и вовсе останется болью навек.
Это перо журавля: среди вольных ветров
ищет любовь твоя, милая, новый ночлег.

А от четвёртого дара - слезятся глаза,
всех он ужасней: надежда моя умерла.
Да, в янтаре очутилась одна стрекоза,
слепо спасаясь от коршуна или орла;

так же и мы - для Судьбы мы слепые рабы.
Нет! Не богатство, не знатность, не слава, маня,
в дебри тебя увели с благодатной тропы.
Просто, родная, ты больше не любишь меня".



ДОБРОМУ ДРУГУ

Посвящается А. Г. 

Когда изведать хочет вод Атлантики
и гор альпийских мальчик-эрудит, -
немножечко крапивинской романтики
растущему уму не повредит.

Пусть верует, что дружба не кончается,
что мир прекрасен и неизъясним,
пусть, если друг ошибся - огорчается,
а если прав - пусть радуется с ним.

Пускай костер, окутавшийся песнями,
равняется добру, трещит в золе,
и ничего не кажется естественней,
чем быть одним из многих на земле.

Мой добрый друг, я знаю много нового:
есть бог и дьявол, правда, смех и ложь.
Но помню, как ты ловишь рыбу здорово, 
как весело поёшь...



ВЕСЁЛЫЕ СТИХИ

Мой спутник жизни с рыжей бородою
мне наливает терпкое питьё -
за бедное студенчество моё,
неугомонное и молодое.

Когда иду с работы - каждый раз
я замечаю новое на свете: 
то в Выхино в окне включают джаз,
то на Тверской играют на кларнете. 

Мои ученики спешат отдать 
все силы - жизни, позабыв работу
и горести - им незачем страдать,
подобно Лермонтову или Фёту.

Ещё легко живётся детворе:
их быстрым санкам вся земля открыта -
и превратилась площадь во дворе
в подобие ледового Коцита. 

Остановись, мгновенье, подождать!
Замри, не откажи в таком подарке -
но только растопи дорогу в парке,
чтоб легче до автобуса бежать. 



*   *   *

Февраль. Прохожие закутаны в сукно,
из-за одежд шарообразны дети,
и гнётся, не стыдясь, рябина за окном,
рембрандтовской натурщицы раздетей.



СВАДЬБА 

Становится туманная невеста - 
Ночь - в пару Дню. 
Священник Космос говорит из бездны: 
"Вас - породню". 
Цветы созвездий - розовы и кривы, 
путь жизни - прост, 
и раздаются во вселенной взрывы 
сверхновых звёзд. 
Идти, как строки в книге, и читаться - 
то тьма, то свет. 
На вечность верным браком сочетаться, 
блюсти завет: 
то гаснуть, то пылать, то гаснуть снова. 

Из гор и ниш, 
из золотого неба расписного - 
струится тишь. 
Дрожит звезда, сорваться угрожая, - 
но скоро ли? 
Медведицы, Меньшая и Большая, -
их корабли 
дрейфуют в море мира, ловят ветер, 
ища причал. 
И где-то Тот, Кто мог бы звёзды эти 
стряхнуть с плеча, 
Кто мог бы смять соцветия и космос, 
убить живых, 
схватить богиню радости за космы 
и срезать их, - 
венчает День и Ночь. Играют ноты, 
смелы, чисты, 
и вспыхивает светоч то одной, то 
другой звезды... 



ДИПТИХ

1

Посвящается В. М.

Не благо беспечное и не извечное зло -
нас, милый мой друг, одиночество наше свело. 

Не раз я пойму, что любви моей пламень исчез, -
и ждать мы отправимся вместе сердечных чудес. 

Опять не придёшься ты светочу девичьих глаз -
и время душевной беседы наступит для нас. 

Но дни утекут - очутившись с любимым вдвоём,
я тотчас забуду о друге весёлом своём. 

И ты, только песню тебе запоёт соловей,
ни разу не вспомнишь о верной подруге своей. 

И как бы мне ни было грустно без друга, одной,
какой бы улыбка твоя ни казалась родной, -

молю всех на свете богов - и земель, и морей, -
чтоб нас разлучила с тобою любовь поскорей. 

2

Посвящается К. О.

Блуждала я в поисках света, тепла, маяка -
и в дальних краях я тебя отыскала, мой Ка.

Обрёл соколиные крылья пылающий дух,
и пламень печали в очах, заметавшись, потух.

И звонко запел, и задел в поднебесье струну
невидимый ибис, летевший в иную страну.

И милые сердцу друзья, моё имя храня,
на земли покоя легко отпустили меня.

С тех пор славословлю я блудную душу мою
и с нею богам благодарные песни пою.

И вечности крест, что лежит у меня на груди,
пророчит: бессчётные жизни у нас впереди.

И если душа моя будет светла и легка,
мы вновь - по веленью богов - повстречаемся, Ка.



*   *   *

Посвящается К. О.

Любовь моя, зачем ты так со мной
легко и просто в жизненной запруде,
как будто между нами ни одной
занозы и задоринки не будет?

Покажется - чем день и час новей,
тем будет больше пламени и мощи
растить дома, деревья, сыновей
и становиться искренней и проще.

Я верю в песни, смех и бубенцы - 
и нежность, проведённую бок о бок,
но верю также в язвы и рубцы,
которые не спрятать между скобок. 

Коль скоро мы любви не навредим,
тогда нам станет и врагом и благом
ход времени, суров, непобедим, 
а иногда до упоенья лаком. 

А если так, от сердца мне позволь
с тобою каждый миг, извечно длимый,
делить и ликование и боль - 
ведь слаще полюбить, чем быть любимой.



*   *   *

Три девочки по улице идут, 
болтают, курят, весело смеются. 
Одна из них в коротеньком пальто, 
другая - в шапке и пуховике, 
а третья - в мантии почти до пола. 

Три девочки несут в своих сердцах 
любовь к своим прекрасным кавалерам. 
Один - басист и звукорежиссёр, 
другой - экскурсовод и садовод, 
а третий - музыкант, поэт, филолог. 

Три девочки, а улица одна, 
и снежная зима на всех одна, 
и светлая любовь на всех одна, 
на целый белый свет она одна - 
и не найти второй такой на свете.



КОЛЫБЕЛЬНАЯ (в соавторстве с К. О.)

Утро вечера мудрей, 
если утро - не врасплох. 
Кошки бродят у дверей, 
их за ушком чешет Бог. 
За стеной из кирпича, 
отгоняя сонных мух, 
я завариваю чай 
и читаю мысли вслух. 

Путь, которым мы идём, 
не опишет и мудрец: 
здесь блуждают не умом, 
а биением сердец. 
Ну а если этот путь 
оставляет в дураках, 
я всегда могу уснуть, 
как младенец на руках. 

В чашку вылив кипятка, 
я любуюсь, как рассвет 
обнимает облака 
и спускается к траве. 
И я слышу с неба звук - 
он загадочен и тих... 
Только нет у Бога рук, 
чтоб держать меня на них. 



*   *   *

Не спится, пышешь дымом изо рта, -
хвала и слава дачному балкону! -
а в небесах такая красота -
куда уж тут моральному закону. 

Благоухает август, и простёр
какой-то бог стезю дороги млечной -
а на задворках прячется костёр,
поэзии и прозы образ вечный. 

Он мог бы всем вокруг явить свой свет,
пылать, как меч, не созданный для ножен,
но прячется - чтоб не стучал сосед
на розжиг там, где розжиг не положен.

Но хоть и меньше пламя на дому
пожара в поле - друга-побратима, -
оно красиво. Это потому, 
что красота его необратима. 

Газеты издавать - тяжёлый труд,
расти деревьям - тоже труд немалый,
но языки огня его сотрут,
и всё растает, будто не бывало.

Я не к тому, что именно распад -
хотя и он - имеет притяженье.
Торжественен костёр как результат,
как принятое смелое решенье.

Сегодня будет мятлик или вьюн 
за атомом терять всё новый атом,
каким газетам - за январь, июнь
или за август - быть огнём объятым -

всё решено. Пришла пора гореть
тому, что издаётся, вырастает,
чей день настал. А хочешь посмотреть - 
смотри, хоть вечно жди, что всё растает. 

Наверно, если вынуть из корзин
сухие ветви яблони и вишни,
снести в костёр и выплеснуть бензин, 
почувствуешь себя чуть-чуть Всевышним.

Я девушка, я словом ворожу,
мне не пристали марево и сажа.
Я никогда костёр на развожу -
за это отвечает дядя Саша.




ТРИПТИХ

Посвящается Графу - с благодарностью за улыбки и искренность

1 

Старый друг - и звон колоколов. 
Первый снег - и прелесть раскадровки. 
Воскресенье - тысячи голов 
в шапках и без шапок на Покровке. 

Не долез ещё до солнца вор 
и в мешок не заточил светила - 
так что под весёлый разговор 
нас несёт неведомая сила 
на Пруды - обедать в "Марков двор". 

И - в гордыне удалой, сиюминутной - 
кажется, что этот день уютный 
создан из столичной кутерьмы 
для таких, как мы. 

2 

А пока мы ехали и шли, 
фонари зачем-то не включились, 
грозовые тучи небо замели, 
словно что-то свыше ополчилось 
на гостей и жителей земли. 

Боже, что за стон, с которой стороны? 
Почему деревья задрожали, 
кто там выглянул из-за спины? 
Я хватаю друга за руку. Скорее! Побежали! 
Вот и ресторанчик. Спасены! 

Разоряясь на чаёк и суши, 
говоря о милой ерунде, 
мы всё время боремся, мой друже, 
тихим светом наполняем души, 
не давая страху ими овладеть. 

Чтобы отступили силы тьмы, 
ни к чему порой идти на поле брани. 
Можно просто посмеяться с давним другом в ресторане, 
как сегодня - мы. 

3 

Так пускай и остаётся тайной тайна, 
почему - ответа не ищи: 
лучшие друзья находятся случайно, 
незаметно входят в дом твоей души. 

Вот и ты - такой родной и странный - 
появился здесь, и смех раздался твой - 
словно первый снег, и долгожданный и спонтанный, 
очутившийся над головой. 

Мы нашлись, ни с чем на свете не переча, 
стали вместе - души и умы. 
Через много лет случилась встреча 
в странный вечер осени-зимы. 
Звон - и улицы полосками тесьмы... 
Кто там под руку гуляет недалече? 
Видишь - это мы. 



МЕДИТАЦИЯ 

Посвящается К. П.

Когда тревоги о прошедшем дне 
с приходом ночи прячутся по норам 
и оставляют нас наедине 
с умом и сердцем, с их прекрасным спором, 

мы знаем всё - кто счастлив при луне 
и есть ли смысл в теченьи жизни скором, 
и любим всё, что в нас - и что вовне: 
весь мир с его чарующим простором. 

Не спят сердца, не глухи наши души, 
хоть кажется, что на двери - засов, 
что места нет загадочней и глуше. 

А просто новой жизни вечный зов 
привыкли мы не замечая слушать, 
как ветра свист, как тиканье часов. 




* * *

Не будет больше горестей и бед:
ты все преодолел. Ты в новом круге.
Ты перестал выпрашивать бесед
у родственников и друзей со скуки.

Взмывает в небеса воздушный змей -
раскрашенная в радугу газета;
взывает твой рассудок к ветру, к ней,
живой бумаге, - но не ждёт ответа.

И ты сидишь у тусклого окна,
не замечая, что приходит вечер -
и грусть, как постаревшая жена,
ладонями тебе накрыла плечи.



МОЛИТВА

Чтобы тебя не касались печали стебли,
чтоб не идти тебе в горестей тёмный лес, -
истинно, ночью сегодняшней я затеплю
ласковую лампаду своих словес.

Я не молюсь, не пьяню свой рассудок брагой,
не заклинаю демонов имена.
Жертва бескровная - строками, да бумагой,
да вдохновением мною принесена.

Строки слагать - бессмысленно и прекрасно,
словно на картах на короля гадать.
Разные благости к людям нисходят разным,
пусть же к тебе - небесная благодать.

Благословляю - лирики воском талым.
Ран да не будет на крепкой твоей броне.
Ты возвращайся - светлым, слегка усталым -
и со щитом, не брошенным на войне.



*   *   *

Почему от блуждания пламени тает свеча?
Потому что она
появилась из воска, и битвой огню отвечать 
сила ей не дана.

Почему же так нежен от пламени тающий воск?
Потому что пчела
не из бронзы и золота, а из тюльпанов и роз
плоть его создала.

Почему же пчелу вместо падали манят цветы,
вместо плоти - трава?
Так слепили её непонятной природы персты -
тем пчела и жива.

А причину, которая жизнь в этот мир принесла, -
может быть, назовёт
мой дальнейший потомок. Но нынче неведенья мгла
правит в мире. И вот

не подсолнухов море, не нежный лесной водоём,
не поля ячменя -
тайна жизни, которая теплится в теле твоём,
умиляет меня.

Пальцы тихо на стол опускаешь ты по одному,
дышишь, сладко поёшь.
Чуду сбыться судьбой суждено - и не только тому,
что на свете живешь.

Чудо в том, что ты рядом со мной; в зазеркалье зрачков
вижу - автопортрет;
ты рождён на ближайшем из тысячи материков,
среди сотен планет.

И не в том даже чудо: в столице, где красок - моря
и уловок - гряда,
мы во времени не разминулись, а юность моя -
разве это года!

Впрочем, чудо не в этом, а чудо - в предвестье зимы,
в третьем дне октября:
в нём совпало то чувство, которое холили мы,
друг на друга смотря.

Послан мне невозможный подарок, и я не могу
верить в щедрость светил.
Не хватает на то, чтобы вздохом прервать немоту,
человеческих сил.

Ты прости мне мой взгляд: в нём не сумрачное торжество, 
а блаженный елей.
Так я тщетно пытаюсь поверить в твоё существо,
чудо жизни моей.



РЯДОМ ПРИ ДОМЕ - САД

Великолепный дом, рядом при доме - сад.
Тягой пускаться в путь был мой отец ведом:
странствовать мог хоть век. Он и построил дом,
чтобы всегда, всегда - жаждать прийти назад.

И получился дом чудом из всех чудес,
и получился сад - красочным, как душа.
И никогда отец больше не уезжал,
больше не шёл он в путь - так и остался здесь.

Сад - в небесах листва, ласковый водоём,
розовый, белый цвет. Запах - пион да мёд.
Дом - и простор и свет... Впрочем, навряд поймёт,
что это был за дом, - тот, кто не жил бы в нём.

...Жил мой отец и жил в доме земных чудес,
вечно смотрел он в сад - красочный, как душа.
Он и пошёл бы в путь, да отойдёт на шаг -
до смерти манит дом... Так и остался здесь.

В плен красота взяла. Умер отец в саду...
Но и по смерти нет счастья в раю златом:
смотрит с небес на свет - только и видит дом,
только и помнит сад, яблони, роз гряду... 

Время - не лечит боль: время растит траву.
Несколько лет прошло - к счастью, разрушен сад:
люд растаскал кирпич, золото, сталь с оград;
там же, где прудик был, - место настало рву.

Вида бы не хвалил даже завзятый льстец:
так безобразен сад - хоть не смотри туда.
Нет никаких следов вложенного труда -
всюду разлад да стынь... Радуйся, мой отец!

Радуйся, мой отец! Нет здесь цветов и гряд!
О, ты свободен вновь, чтобы сорваться в путь!
Там, на твоей земле, много путей. Забудь
твой несравненный дом, твой бесподобный сад!



*   *   *



Когда-нибудь закончатся на свете
пространство время воздух элементы
планеты звёзды спутники кометы
но только нет не темы разговора
не поводы друг с другом говорить
у нас не будет тел души и духа
мы будем растекаться по вселенной
и всё же разговаривать поскольку
вначале было слово это слово
навеки есть и будет слово бог
мы будем бог точнее частность бога
и будем с ним едино бесконечны
и говорить о прошлом и грядущем
поскольку вспоминать возможно вечно
как и мечтать о том что впереди
а впрочем тут не то чтобы мечтанья
а знанье судеб всех миров грядущих
и знанье судеб всех миров умерших
поскольку будем мы частицей бога
а бог разделит знание всего
но знание не будет бесконечно
поскольку мы отколемся от бога
по правилу того что всё не вечно
и мир меняться вынужден а с миром
частицы бога обращаться в прах
а впрочем тут не то что прах и гибель
энергия не может раствориться
согласно сохранения закону
и отколовшись станем мы другими
людьми зверями кем нибудь ещё
и вот очнувшись снова на планете
где снова есть и время и пространство
а также звёзды спутники кометы
мы сядем на поляне первородной
и будем неумело говорить
а так как отколоться невозможно
от бога потому что бесконечность
являет бог собой то мы расскажем
друг другу всё что недоговорили
когда мы не имели душ и тел
а после снова станем частным бога
и обнаружим что не становились
мы чем либо отдельным ибо это
по факту невозможно и друг другу
мы тотчас же об этом сообщим
от бога отколоться невозможно
настолько же насколько невозможно
исчерпать поводы для разговора
и снова в чёрных дырах под изнанкой
мы обо многом станем говорить
о многом а не обо всём поскольку
вовеки слово мира не обгонит
но вечно будет слышно бу бу бу бу

ом мани падме хум нари ом тат сат
ом кассийяна хара шанатар



ДЕРЖИСЬ КРЕПЧЕ

Держись крепче! - шептала мне мать
и две старших сестры часто повторяли мне то же самое
Держись крепче! - говорили мне даже тогда
когда я не понимал смысла этих слов

Когда я научился понимать слова, ничего не изменилось
я слышал всё то же самое
Держись крепче! - кричал мне целый мир
эти слова сыпались с плакатов
и повисали в воздухе гулом реактивного самолёта

И я пытался держаться
однажды я схватился за тонкий солнечный луч
но он порвался в моих руках
тогда я схватился за громадную ледяную глыбу
но не выдержал холода и опустил руки

Я хватался за море и звёзды
за свет луны и фальшивое серебро домашних ламп
и сжимал ладони как можно крепче
но так и не смог удержаться

Возможно, мне просто не хватило времени
но когда исчезло притяжение
несколько тысяч человек улетело в космос
в том числе
и я