Лапенкова Ольга Леонидовна : другие произведения.

Ничего не помню

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  НИЧЕГО НЕ ПОМНЮ
  Когнитивный диссонанс в двадцати картинах
  
  Памяти С. С. Конунова
  Действующие лица
  
  Инна Павловна Лущина, 28 лет, лечащий врач.
  Андрей, около 23 лет, пациент психиатрической клиники.
  Лариса Александровна Манько, 52 года, лечащий врач.
  Анна Юрьевна Галушка, 45 лет
  Варвара Антоновна Босова, 49 лет
  Александр Николаевич Сомов, 30 лет
  Николай Игоревич Шевелёв, 50 лет
  Пётр Петрович Сытенький, 55 лет, главный врач.
  Носорог, 25 лет
  Медведь, 32 года
  Диоген, 35 лет
  Герасим, 51 год
  Цыган, 32 года
  Полина Кутузова, 22 года.
  Кирилл Дубовицкий, 24 года.
  Платон Александрович Субботин, 63 года, судья.
  Илья Ильич Живчук, 47 лет, государственный обвинитель.
  Хасан Шамилевич Хабибулин, 29 лет, адвокат.
  Валерия Леонидовна Чентович, 34 года, секретарь судебного заседания.
  Пациенты психиатрической клиники.
  Фельдшеры.
  Ремонтники.
  Уборщики.
  Работники суда.
  Судебные приставы.
  Конвоиры.
  КАРТИНА ПЕРВАЯ
  
  Мужское отделение психиатрической больницы. Потоп: прорвало трубы на этаже сверху. Льёт как из ведра, пол затоплен по щиколотку. Пациенты выбежали из палат и радуются произошедшему, как дети: плещутся, прыгают в лужи, кричат, визжат. Кто-то сидит на коленях и пьёт из лужи, кто-то пытается плавать. Анна Юрьевна, тучная медсестра в обтя-гивающем халате, орёт на пациентов и загоняет их обратно в палаты. Сомов и Шевелёв, больше напоминающие вышибал, нежели санитаров, скручивают самых беспокойных. Варвара Антоновна молча носит ящики с медикаментами. Уборщики пытаются вытереть пол, сантехники переругиваются. Среди этого великолепия туда-сюда носится Инна Пав-ловна Лущина, молодая, элегантно одетая женщина: она носит и передаёт медсёстрам ог-ромные папки с документами. В очередной раз она спотыкается о какую-то утварь.
  
  Сантехник. Ну вы смотрите, куда идёте?
  
  Раздаётся звонок, в коридоре появляются фельдшеры "Скорой помощи". За собой они во-локут Андрея, находящегося в почти бессознательном состоянии. Анна Юрьевна, злая, бросается принимать новенького.
  
  Инна Павловна. Этого ещё не хватало.
  Анна Юрьевна. Инн-Пална, карту чистую принесите!
  Инна Павловна (мягко). Вообще-то я врач, это не входит в мои обязанности.
  Анна Юрьевна. А вы сами их куда отнесли? Мы знаем, что ли? Гордая на-шлась!
  
  Инна Павловна что-то бурчит себе под нос, но повинуется и вскоре приносит карты. Медсёстры принимают новенького. Фельдшеры, оглядывая обстановку, смеются в голос. Затем фельдшеры уезжают, Андрея берут под руки Сомов и Шевелёв.
  
  Сомов. Анн-Юрьна, куда хлопчика?
  Анна Юрьевна. А чёрт его! Буйный?
  Сомов (самодовольно улыбается). Неее-е, уже не!
  Анна Юрьевна. Тады в полубокс пока, там разберёмся. (Инне Павловне, которая снова появляется в коридоре, покровительственным тоном.) Там вашего в пятнадцатую положили, идите гляньте!
  Инна Павловна. Гляну-гляну, не беспокойтесь.
  
  КАРТИНА ВТОРАЯ
  
  Полубокс, предназначенный для размещения инфекционных больных - стерильная двухместная палата: кровати, небольшой стол, два стула, привинченных к полу. На столе валяется костюм Андрея, лежат старые медкарты, очки, папки, справочники, книги рус-ских классиков, мелкие сувениры и большое фото в рамке, на котором запечатлена леча-щий врач Манько на конференции в окружении коллег.
  На кровати полулежит Андрей: у него связаны руки, ноги привязаны к кровати. Он спо-койно, с интересом то разглядывает окружающие предметы, то смотрит в окно. Дверь в полубокс открывается, и входит раздражённая Инна Павловна с больничной картой в ру-ках, вздыхает. Она бегло смотрит на Андрея, затем садится на стул напротив больного, достаёт из кармана халата ручку.
  
  Инна Павловна (скороговоркой). Меня зовут Инна Павловна Лущина, я ваш лечащий врач.
  Андрей. Очень приятно.
  Инна Павловна (глядя в карту, бегло, уставшим голосом). Андрей. Фамилия, отчество неизвестны. Находились в парке "Зарядье", где привлекали внимание прохожих. По приезде "Скорой помощи" получили укол аминазина. Всё так?
  Андрей (растерянно). Да, но я ничего об этом не помню! Фельдшеры говорили, что я кричал, бросался на людей... Это ужасно, я никогда бы так не стал так себя...
  Инна Павловна (перебивает, дежурным тоном). Не волнуйтесь, всё бывает. Мы постараемся Вам помочь. (Делает пометки в карте.)
  Андрей (улыбается). Конечно! Я не сомневаюсь!
  Инна Павловна (немного растерянно). Что, простите?
  Андрей. Я уверен, что Вы хороший врач и что под Вашим руководством мне станет лучше. Спасибо.
  Инна Павловна (испытующе смотрит на Андрея, затем сдержанно улыбается). Хорошо. Сейчас есть какие-то жалобы?
  Андрей. Ну... Голова немного болит, да и всё тело...
  Инна Павловна (делает пометки в карте). Давайте померяем давление. (Берёт со стола тонометр, встаёт, но осекается, глядя на связанные руки Андрея.)
  Андрей (перехватывает взгляд Инны Павловны, умоляющим тоном). Пожалуйста, не бойтесь меня! Я ничего Вам не сделаю, честное слово!
  Инна Павловна. Ну, вообще-то не положено.
  Андрей. Инна Павловна... Вы не обижайтесь, но Вам бы отдохнуть, у Вас такой вид уставший.
  Инна Павловна (снова пристально смотрит на Андрея, вздыхает). А как тут отдохнуть? То одно, то другое. То всемирный потоп, то Вас вот прислали.
  Андрей. Извините, я же не хотел...
  Инна Павловна. Ладно, быстренько. (Развязывает руки Андрею, меряет давление.) 140 на 90. Вы гипертоник?
  Андрей. Понятия не имею.
  Инна Павловна (снимает тонометр, хочет завязать руки Андрею). Вытяните руки.
  Андрей. Не стоит!
  Инна Павловна. Молодой человек, не спорьте с врачом. (Закрепляет вязки.)
  Андрей. Извините. Конечно, Вы правы.
  Инна Павловна (садится на стул, что-то пишет в карте, откладывает карту, убирает ручку, переводит дыхание). Ну, ладно. Вы тоже извините, что я так... Сами видите, какая у нас тут обстановка.
  Андрей (с энтузиазмом). Может, я могу чем-нибудь помочь?
  Инна Павловна. Вы нам лучше всего поможете, если будете выздоравливать.
  Андрей. Это само собой! Но я могу что-нибудь убрать, вытереть... Может, я мог бы починить трубу...
  Инна Павловна (с улыбкой). Андрей, Вы пациент. Мы сами справимся. Но спасибо. Сейчас ответите ещё на несколько вопросов, хорошо?
  Андрей. Сколько угодно.
  Инна Павловна. Согласно показаниям фельдшеров, у Вас довольно необычный случай. Амнезия. Мне стало интересно... Что всё-таки Вы помните?
  Андрей. О событиях этого дня - или?..
  Инна Павловна. Вообще. О себе, о своей жизни. Место жительства, семейное положение, профессия...
  Андрей. Не знаю. Извините. Я даже не уверен, что меня зовут Андреем.
  Инна Павловна (немного помолчав, с надеждой). Может, всё-таки...
  Андрей (напрягает память). Ну... Ничего конкретного, но я помню, что я занимался какой-то интеллектуальной деятельностью. Был студентом или учёным, ну или что-то другое, но связанное с культурой, наукой...
  Инна Павловна (с интересом). Так, а сможете вспомнить, что за наука?
  Андрей. Хм-м... (Надолго задумывается.) Давайте я всё-таки не буду Вас вводить в заблуждение. Может, история, литература... Может, даже психология. Не помню.
  Инна Павловна. Что ещё?
  Андрей. Помню, что я настолько увлекался своей работой, ну или учёбой, что у меня не было ни на что времени. Не помню, чтобы я встречался с друзьями или что-то подобное. Я был ботаником. (Улыбается.)
  Инна Павловна. Та-ак... Ещё?
  Андрей (улыбается). Помню, что я очень люблю рыбные чипсы.
  Инна Павловна (смеётся). Хорошо. Ещё?
  Андрей. М-м... Нет, пока всё. Опять так голова заболела...
  Инна Павловна. Давайте я Вам хоть форточку открою, чтобы Вы свежим воздухом подышали?
  Андрей. Да, спасибо.
  Инна Павловна (встаёт со стула, открывает форточку.) Вот так.
  Андрей. Спасибо большое!
  Инна Павловна (стоя у изголовья кровати, доверительным тоном). Итак, Андрей, пожалуйста, не переживайте. Мы будем очень стараться, чтобы Вы поскорее вернулись к нормальной жизни. Мы же не собираемся держать здесь здорового человека, так?
  Андрей. Спасибо Вам большое!
  Инна Павловна. Что касается головы: если не пройдёт, сделаем Вам рентген и МРТ. В остальном... Завтра подключим полицию, нужно будет дать отпечатки пальцев, и волонтёрам скажем, чтобы развесили объявления о пропаже. Наверняка Вас опознают друзья или родственники.
  Андрей. Без проблем!
  Инна Павловна. Пока всё. Скоро Вас переведут в общую палату. Вопросы?
  Андрей (немного смущённо). А, ну... Можно, пожалуйста, почитать книги? (Указывает на стопку книг на столе.)
  Инна Павловна. Ох, знаете, это всё из кабинета второго врача, сюда положили, чтобы не затопило... Она такая женщина...
  Андрей. Понял! Ничего страшного. (Улыбается.)
  Инна Павловна. Но в палате наверняка какие-нибудь книги или журналы найдутся. Многим привозят.
  Андрей. Хорошо. Тогда всё.
  Инна Павловна. До свидания.
  Андрей (улыбается). Всего доброго, Инна Павловна!
  
  Инна Павловна улыбается в ответ и выходит, аккуратно притворив дверь.
  
  КАРТИНА ТРЕТЬЯ
  
  Кабинет Ларисы Александровны Манько. Очевидно, когда-то здесь было уютно, но те-перь тут почти не осталось личных вещей. По двум стенам бежит вода, два стола состав-лены в угол, на них лежат кипы книг, стоит большая фотография эффектной девушки - дочери Манько - и фарфоровый сервиз. Лариса Александровна и Анна Юрьевна теснятся в углу и пьют чай, закусывая конфетами. Входит Инна Павловна, случайно задевает дверью стул, на котором сидит Манько.
  
  Лариса Александровна (Инне Павловне). Уй! Вы бы поаккуратнее, что ли.
  Инна Павловна. Ох, извините. (Терпеливо ждёт.)
  Лариса Александровна (одними глазами указывает на Инну Павловну, кривит рот.) Ну так вот, Анечка. Вот он мне и говорит: мол, всё, люблю - не могу, отдавайте мне свою дочку, значит, в жёны. Я ему говорю, мол, а ты сам-то у неё спрашивал? Прогнала, короче. На следующий день дочка моя приезжает, я ей это рассказываю, а она смеётся - до слёз! Ма-ма, говорит, ма-ма-а-а! Какой замуж? Я, говорит, только и хочу, что стать врачом, я ни о чём, кроме карьеры, и думать не буду! Ну, скажи?
  Анна Юрьевна. Да-а, ну девку вырастила! (Инне Павловне.) А что Вам тут, собственно, надо?
  Инна Павловна. Я пришла сказать Ларисе Александровне, что её вещи положили в пятнадцатый полубокс. Там книги, фотографии, прочее по мелочи...
  Лариса Александровна. Хорошо, но чтобы ничего не пропало!
  Инна Павловна (мягко). Лариса Александровна, я за это не отвечаю. Там сейчас новый пациент...
  Анна Юрьевна. А новый пациент почему не в смотровой?
  Инна Павловна. Так затопило смотровую!
  Анна Юрьевна. Ладно-ладно, неча голос повышать.
  Инна Павловна (сдержанно). Вам советую то же самое.
  Лариса Александровна. Так, Инна Павловна, мы поняли. Смотровую затопило, пациент в боксе, книжки мои тоже. Всё?
  Инна Павловна. Пациент с амнезией, случай довольно интересный. Буду заниматься. Теперь всё. (Не дождавшись ответа.) Ну, Вы же сами просите отчитываться.
  Лариса Александровна (равнодушным тоном). Конечно, и Вы всегда можете ко мне обращаться. Вам полезно перенимать опыт у профессионалов. Идите. (Инна Павловна, расстроенная, уходит.) Ну так вот, о чём я тебе говорила... А, точно! Никакого замуж, врачом хочу быть! (Улыбается.) Вот скажи, в кого пошла?
  
  КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ
  
  Спустя сутки Андрея переводят в палату Љ10, к другим пациентам. Сомов и Шевелёв ед-ва ли не швыряют его на койку около двери, затем уходят. Андрей оглядывается.
  В палате шесть коек. Вдоль левой стены лежат и сидят на кроватях Носорог, Медведь и Диоген, вдоль правой - Герасим и ближе к окну - Цыган. Носорог - похожий на йога худощавый, бледный молодой человек с длинными русыми волосами - сидит по-турецки, положив руки на колени. Даже в больнице он умудрился одеться довольно вы-чурно и сидит в длинном цветастом халате, на голове - некое подобие чалмы из поло-тенца. Медведь - очень опрятный, с виду абсолютно здоровый парень - лежит на кровати в больничной пижаме, высоко задрав ноги. Диоген, полноватый лысеющий тип, читает старую, истрёпанную книгу - "Капитал" Карла Маркса - и сосредоточенно водит пальцем по странице, но с прибытием Андрея отвлекается от своего занятия и не отрываясь смотри на новенького. Герасим, седеющий нескладный человечек, играет с разноцветными детскими кубиками и при появлении Андрея начинает трясти одним из них в воздухе и мычать. Цыган, суровый и мрачный мускулистый тип, ходит по палате в одних штанах, его тело покрыто тюремными татуировками.
  
  Медведь (жизнерадостно). Добро пожаловать, брателло! Как звать-величать?
  Андрей. Андрей. (Немного помолчав.) Вроде бы.
  Медведь (хохочет). Вот это мне нравится! (Оглядывает соседей по палате и кивает Носорогу и Диогену, которые тоже улыбаются.) Хорошее начало, а?
  Андрей. Я... У меня амнезия. Я забыл почти всю свою жизнь. (Пожимает плечами.) Надеюсь, Инна Павловна меня вылечит.
  Медведь. Вылечит-вылечит, это ты не сомневайся! (Подмигивает.) Я Мед-ведь. А ты у нас будешь Рыбкой!
  Андрей (смеётся). Почему рыбкой? Потому что у неё память три секунды?
  Медведь. Сечёшь! (Театрально надувает губы.) А говоришь, что всё забы-ыл!
  Диоген (покашливает). Андрей, я наберусь смелости попросить прощения за манеры нашего товарища. Вам не стоит обижаться. У каждого из нас есть дурные привычки, он вот придумывает прозвище каждому, кого подселяют в эту палату. У нас кого только не было - Лунтики, Фунтики...
  Медведь. Но-но-но! Никаких Фунтиков! Зато Лунтиков аж две штуки!
  Диоген (вздыхает). Вот и меня он не хочет называть никак иначе, нежели Диогеном. Признаюсь, в первые дни и даже недели пребывания здесь это было довольно обидно, поскольку мои тенденции к осмыслению мира рассматривались исключительно как отклонение...
  Медведь. Просто у тебя нет чувства юмора. Я вот Медведь - знаешь почему? Потому что из берлоги не вылезаю. У меня а-го-ра-фо-би-я.
  Андрей. Агорафобия - это когда...
  Медведь. Когда из комнаты не можешь выйти. (Передразнивает сам себя.) У-уу! А-аа! Страшно, песе-е-ец! Сам понимаю, что глупо, а сделать с собой ничего не могу. Я не то что из комнаты, даже из кровати вылезти не в состоянии. Пробовал. Краснею, синею, дурею, потею, возможен летальный исход.
  Носорог (совершенно серьёзно). А я носорог.
  Андрей. Приятно познакомиться.
  Носорог. Нет, ты меня не понял. Я и вправду носорог.
  Андрей. Эм... Да, хорошо. Буду знать.
  Носорог. Спасибо, что не стал смеяться.
  Медведь (разводит руками). Мы тут каждый в своём роде. Ну, а что хочешь - дурдом! Это вон Герасим. Парень что надо, рукастый, головастый, слова лишнего не скажет. На него девушки только так вешаются!
  Герасим (трясёт кубиком). М-м-м-н!
  Медведь (указывает ладонью). А это Цыган. Сам себя так назвал. Хотя вообще-то он не любит общения. Поэтому мы... ну, просто с ним не общаемся. (Сталкивается со злобным взглядом Цыгана.) Не кипятись. (Андрею.) Резюмирую: у нас один носорог, один агорафоб, один глухонемой, один неврастеник и одна тёмная лошадка.
  Диоген. Позволю тебе напомнить, что разглашать диагнозы посторонних - абсолютно неэтично. Это во-первых. Во-вторых, если на то пошло, то я не вполне неврастеник. (С гордостью.) У меня диагностирована клиническая депрессия с непродолжительными периодами ремиссий, в течение которых я нахожусь на попечении матери, однако в среднем раз в полгода я снова отправляюсь на лечение в стационар.
  Андрей. Я сочувствую.
  
  Входит Манько, уставшая, но довольно спокойная и самоуверенная. Оглядывается на Ан-дрея, достаёт из-под мышки карты своих больных - Носорога, Медведя и Цыгана.
  
  Манько (подходит к Носорогу). Ну что, как самочувствие?
  Носорог. Вполне хорошо, спасибо. Но я предпочёл бы, чтобы ко мне прислали ветеринарного врача.
  Манько (закатывает глаза). Нормальные жалобы есть?
  Носорог (грустным голосом). Нет.
  Манько. Стул в порядке? Голова не болит?
  Носорог. Да. Нет.
  Манько. Сколько раз говорить - объясняйся по-человечески. "Да, всё в порядке". Хорошо. (Подходит к Медведю.) У тебя как дела?
  Медведь (переглядывается с Диогеном, смеётся). Знаете, всё относительно. Может, я считаю, что у меня всё плохо, а на самом деле - всё хорошо? (Диоген обиженно поджимает губы и отворачивается.)
  Манько (Медведю). Не паясничай. Жалобы есть?
  Медведь (как будто опомнившись). А, Вы об этом!.. Тут вынужден Вас огорчить. Чего нет, того нет.
  Манько. Значит, всё в норме. (Цыгану.) У тебя как самочувствие?
  Цыган (прокуренным басом). Плохо.
  Манько. Что плохо? Голова болит?
  Цыган. Да, болит.
  Манько. Стул нормальный?
  Цыган. Я же говорю, у меня голова болит!
  Манько (повышает голос). Я тебя услышала, ты меня тоже не игнорируй.
  Цыган. Нормально у меня всё со стулом, у меня го-ло-ва болит, ничего не могу!
  Манько. Я дам тебе аспирина.
  Цыган (повышает голос). Нахер он мне сдался?
  Манько (тоже повышает голос). А ну успокойся!
  Цыган (хватает Манько за плечи, трясёт). Пошла ты со своим аспирином!
  
  Все в палате зачарованно и немного злорадно наблюдают за происходящим, только Анд-рей подходит к Цыгану и оттаскивает его от Манько. Завязывается небольшая потасовка. Манько, чуть побледневшая, выглядывает из дверного проёма.
  
  Манько (громко). Санитары!
  
  В палату входят Сомов и Шевелёв с вязками и приковывают орущего, брызжущего слю-ной Цыгана к кровати. Затем Шевелёв удаляется и вскоре возвращается с несколькими ампулами. Манько, благодарно улыбаясь мужчинам, уходит. Носорог, Медведь и Диоген, понимая, что сейчас произойдёт, испуганно переглядываются, поджимают губы, покачи-вают головами из стороны в сторону. Шевелёв делает Цыгану несколько уколов, после которых он почти сразу замолкает. Андрей в недоумении смотрит на соседей по палате.
  
  Сомов (оглядывая присутствующих). Помоете полы - будете после отбоя сидеть у телевизора. Есть желающие?
  
  Носорог с энтузиазмом поднимает руку, Диоген тоже, но менее охотно. Андрей, перегля-нувшись со старожилами, делает то же самое. Сомов и Шевелёв уходят. Андрей перегля-дывается с Медведем, указывает на Цыгана.
  
  Андрей (с непониманием). А... Что они с ним...
  Медведь (с гримасой отвращения на лице). Аминазиновый крест. Такая штука, от которой хочется только одного - умереть. И так... ну, дня два, три, иногда четыре. Потом отпускает. (Торжественно.) Ну и кто нам теперь будет варить чифир? (Глядя на Герасима, который размахивает жёлтым кубиком.) Разве что наш молчаливый друг. Рыбка моя, ты не умеешь?
  Андрей. А? Нет.
  Медведь (обиженно). Ну и хрен с тобой.
  
  Соседи по палате понемногу возвращаются к своим делам. Носорог встаёт с кровати и, усевшись на полу, занимается йогой, демонстрируя чудеса гибкости, Медведь с интересом за ним наблюдает, Диоген продолжает вдумчиво читать "Капитал". Герасим мычит, пытаясь привлечь внимание Андрея, и размахивает у него перед лицом кубиками.
  
  КАРТИНА ПЯТАЯ
  
  Утро следующего дня. Мимо палаты изредка проходят психи, они несут тарелки и ложки. В палате Љ10 все уже позавтракали, только Цыган лежит и смотрит в потолок, почти не моргая. Герасим строит пирамидки из кубиков, Носорог рисует руками в воздухе какие-то узоры, Диоген помогает Медведю умыться, носит ему воду в кружке.
  
  Медведь (вытираясь полотенцем). Спасибо, идальго! Ты незаменим.
  Диоген. Не думаю, что подобное сравнение, хотя и весьма лестное, уместно. Идальго - это оруженосец, а нас вряд ли можно назвать людьми, которые бы с чем-либо боролись. Напротив - мы проявляем редкостную пассивность.
  Медведь (добродушно). Началось в колхозе утро.
  Диоген (обиженно). Вот! Вот видишь! Ты не можешь сделать даже шага к тому, чтобы выслушать и понять! (Капризным тоном.) Доброта, между прочим, требует огромной моральной стойкости и сил.
  Медведь. По-твоему, что быть хорошим человеком, доброты достаточно.
  Диоген (застыв рядом с кружкой воды). Если ты считаешь иначе, вперёд - я всегда готов к осмысленному, продуктивному диалогу.
  Медведь. Извини, конечно, но среди всех нас у тебя больше всего возможностей действительно с чем-то бороться. Ты нормально двигаешься, разговариваешь, встать с кровати для тебя не проблема. Но - опять же, извини! - ты просто годами сидишь дома на попечении своей бедной мамочки, которая непонятно как ещё не ослепла. (Смотрит в глаза Диогена, лицо которого наливается кровью.) Дай водички.
  Диоген (отшвыривает кружку). Вот, вот в чём проблема человечества! (Со слезами на глазах.) Вы все сначала называетесь друзьями, а потом бьёте по самому больному! А если я хочу, да, хочу, но просто не могу?! Не могу я ничего с собой сделать! Ты думаешь, был хоть день, хоть час, когда бы я не стыдил себя за происходящее?
  Медведь. Диоген, успоко...
  Диоген (перебивает). Вам легко говорить, вы с детства приучены учиться, работать! (Жалобно.) Да если бы я только мог прогнуться под этот изменчивый мир, если бы я хоть на секунду смог притвориться, что способен ужиться в современном обществе! В обществе, где правят авторитеты, где все блага достаются лишь тем, кто умеет держать язык за зубами, делать то, что противно их природе, и просто не замечать этого...
  Медведь. Ну, прости. (Усмехается.) Я бы тебя обнял, но сам понимаешь. (Переглядывается с Андреем.) Он вообще-то хороший человек. Кучу всего знает, учится постоянно. Но с социализацией...
  Носорог (Андрею). Они истерички. А я носорог.
  Андрей. Конечно, носорог.
  Носорог. Нет, я серьёзно. Я африканский носорог. Когда я был маленьким, меня усыновили и привезли в Россию.
  Андрей. Я тоже серьёзно. Думаешь, я тебе не верю?
  Носорог (спокойно и абсолютно серьёзно). Вообще-то да. Мне многие говорили, как ты, а потом смеялись. А что в этом смешного? Кто-то рождается блондином, кто-то - брюнетом. Кто-то - человек, а кто-то - носорог.
  Медведь (Носорогу, беззлобно). Ты бы в зеркало на себя посмотрел хоро-шенько. Если ты носорог, где у тебя шкура? И почему ты ходишь на двух ногах?
  Андрей. А ты что, не слышал?
  Медведь (удивлённо). Что?
  Андрей. Недавно учёные обнаружили новый вид носорогов. Они выглядят точь-в-точь как люди, но отличаются от них некоторыми... эм... особенно-стями в мышлении и восприятии.
  Носорог (изумлённо). Правда?
  Андрей. Конечно! Какой смысл мне тебе врать?
  Носорог. Так это же сенсация! Почему об этом ещё никто не говорит? (Улыбается.) Значит, таких, как я, - много? Я не один?..
  Андрей (делает вид, что оглядывается по сторонам). Тс-с-с! Да. Конечно. Но об этом не принято говорить. Врачи это тщательно скрывают, и пресса тоже.
  Носорог. Но почему?!
  Андрей. А ты только представь, что будет, если об этом расскажут! Это же шок! Социальные институты, религия - всё надо будет пересматривать! Возникнет столько неудобных вопросов! Допустим, объявится женщина, которая вышла замуж за носорога. И что это - зоофилия или нормальный брак? Извини, если обидел... (Краем глаза замечает, что Медведь надрывается от смеха, и делает ему знак успокоиться.)
  Носорог. Так-так-так...
  Андрей. Или, допустим, есть людей у нас недопустимо, а как быть с мясом носорога? А потом - можно ли нанимать носорога на работу? И если да, в каком трудовом кодексе записаны его права?
  Носорог (с горящими глазами). Да-да-да! Мне родители так же говорили! Знаешь, я так мечтал поступить в институт... Хотел быть дизайнером или, может, искусствоведом... Но когда они узнали, что я носорог, они мне запретили и отправили сюда!
  Андрей (вдохновенно). Вот видишь - гипотеза подтверждается!
  Носорог. Не подумай, они у меня славные... Они всегда обо мне заботились, во всём поддерживали, даже квартиру купили. Я долго не хотел им говорить. Но потому и сказал, что я им доверял. А они...
  Андрей. Они хорошие люди, но, увы, они так же подверглись пропаганде, как и миллионы других.
  Диоген (гневно, перебивает). Но это же откровенная чушь!
  Носорог (орёт). Нет, не чушь!
  Андрей (подмигивает Диогену). Нет, не чушь.
  Диоген. Вот вы меня обвиняете, что я, мол, ничего не делаю... Так вот! Я протестую! Всё моё существо противится тому, что вы навешиваете лапшу на уши человеку, которому требуется квалифицированная помощь!
  Андрей (дипломатично). Диоген, пойми...
  Диоген. Я воспользуюсь вашими привилегиями и скажу крамольную, но искреннюю вещь: я отказываюсь вас понимать! Вы же видите, что моей силы духа недостаточно, чтобы отстоять свою позицию в споре! Будь я даже тысячу раз прав, я обречён быть козлом отпущения! (Резко вскакивает с кровати и, пнув ногой так и не поднятую кружку, убегает в коридор.)
  Медведь (пожимает плечами). Скептичная личность.
  Носорог (вздыхает). Он никогда мне не верил.
  Андрей. А я тебе верю. (Встаёт, подходит к койке Носорога, обнимает его.) Я с тобой, не сомневайся.
  
  КАРТИНА ШЕСТАЯ
  
  Поздний вечер, после отбоя. Просторная комната с огромным телевизором, у которого не работает звук. На длинном, продавленном кожаном диване перед телевизором сидят Но-сорог, Диоген, Андрей, Герасим и Цыган, пьют чифир и смотрят футбольный матч. Почти минута проходит в молчании. Видно, что происходящее на экране всем безразлично, но футбол хоть как-то помогает отвлечься от тяжёлых мыслей.
  
  Диоген. Дурацкая передача.
  Носорог. Мне тоже не нравится. Носороги вообще не любят футбол.
  Андрей. Тш-ш-ш! Помнишь, о чём мы договаривались?
  Носорог. Да, извини.
  Андрей (шёпотом). Никогда никому не говори, что ты носорог! (Смотрит на Диогена, который поджимает губы и качает головой в знак неодобрения.) И тогда тебя выпустят на свободу. И когда выйдешь, даже родным не говори. Тогда ты сможешь найти своих.
  Диоген (неловко переводит тему). Эх, из наших только Медведь любит футбол. Но, по роковой случайности, именно невидимыми путами привязан к своей постели. (Вздыхает.) Что говорить о справедливости этого мира!
  Андрей. А почему он, если не секрет...
  Диоген (немного поколебавшись). Боюсь, я не имею права нарушать прикосновенность личной жизни. Даже в отношении этого человека.
  Носорог. Он в аварию попал. Отделался ушибами, но с тех пор панически всего боится. Считает - только в постели он в безопасности.
  Диоген. Научный прогресс покалечил множество душ. Может, человечеству не стоило заходить так далеко в поисках призрачного рая?
  Носорог. Бог его знает. Вон, Герасим тоже после аварии такой. (Указывает на Герасима, который мычит и настойчиво протягивает Носорогу красный кубик.) А раньше был уважаемым человеком, работал архитектором.
  Андрей. Но мы же не можем оставить это просто так! (Цыган смеётся.)
  Диоген (скептично). И каковы будут твои предложения в данном направле-нии?
  Андрей. Каковы-каковы! Помогать надо людям! Вот Медведь, например. Давайте ему покажем, что в мире нет ничего страшного! Будем его понемногу уговаривать сделать шаг, другой... Так, глядишь, он и пойдёт...
  Диоген. Я вынужден напомнить тебе, что подобного рода горделивые эксперименты над сознанием друга попросту опасны. Мы не врачи, мы не имеем права вмешиваться в области, нам непонятные. Иначе мы уподобляемся школьнику, который, получив пятёрку по физике, вызывается починить адронный коллайдер. И если я смирился с твоими вольнодумными беседами, которые ты ведёшь с Носорогом...
  Носорог (перебивает). Мы просто общаемся! И ты всегда можешь присоединиться. Тем более нам есть что обсудить. Ты столько всего знаешь! Пойми, если бы ты целыми днями не штудировал классиков коммунизма...
  Диоген (вздыхает). Увы, это моя стратегия защиты от сурового окружающего мира. Моя мама тоже никогда этого не понимала. (Немного помолчав.) Эх, бедная моя мама! Если бы она проявила чуть больше мягкости и педагогичности в отношении собственного сына, возможно, я сумел бы ей помочь. Ради неё я принёс бы великую жертву и смирился с устройством мира! Я вынес бы - хотя бы ненадолго - все глупые формальные обязанности, которые выдвигают на рабочих местах, накопил бы ей на операцию, и она бы снова всё видела...
  Андрей. Возможно. И всё-таки, если мы не можем помочь сами себе, надо хотя бы постараться облегчить жизнь другим.
  Носорог. Я согласен насчёт Медведя!
  Диоген. Вот - что и требовалось доказать! Я всегда, всегда неправ!
  Герасим (протягивая зелёный кубик, особенно громко.) М-м-м-м-м!
  Носорог (Герасиму, как ребёнку). Ну-ну, тихо.
  Андрей (принимает кубик). Ну, кубик и кубик. Что ты хочешь этим сказать?
  Герасим (с энтузиазмом). Му-ммм!!!
  Андрей. Что "му-мм"? (Герасим мычит громче.) Ты так пытаешься с нами общаться? Что значит кубик? (Герасим вырывает кубик и снова протягивает Андрею.) Тебе плохо? У тебя что-то болит? Ты не хочешь уходить?..
  
  Футбольный матч заканчивается, к обитателям палаты Љ10 подходят Сомов и Шевелёв. Все встают и медленно направляются спать, и только Цыган вжимается в диван и отказы-вается двигаться. Сомов подходит ближе, Цыган в панике подскакивает с дивана и убегает вслед за остальными.
  
  КАРТИНА СЕДЬМАЯ
  
  Прошло пять дней. Утро. В палате Љ10 пусто: все, кроме Медведя, ушли на завтрак. Мед-ведь ест кашу под присмотром Варвары Антоновны, которая, впрочем, не обращает на пациента внимания и дремлет, сидя на койке. Периодически Медведь внимательно смотрит вниз и медленно, боязливо касается пола то одной, то другой ногой. Понемногу в палату возвращаются Носорог, Диоген, Андрей, Герасим и Цыган. Диоген забирает у Медведя тарелку и отдаёт её Варваре Антоновне, та без слов уходит. Пациенты рассаживаются по койкам. Почти одновременно в палату на обход приходят Манько и Инна Павловна.
  
  Манько (Инне Павловне). Вам придётся подождать. (Носорогу.) Жалобы на стул, головные боли?
  Носорог. Нет.
  Манько. Всё ещё не являетесь человеком?
  Носорог. Нет, я человек.
  Манько (слегка удивлённо). То есть Вы у нас больше не носорог.
  Носорог (очень спокойно). Нет, я человек. Понятия не имею, почему я думал по-другому.
  Манько (перехватывая изумлённый взгляд Лущиной). Значит, лекарства действуют. Это хорошо. (Ставит пометку в карте.) Когда наступило улучшение?
  Носорог. Ну... Знаете... Вчера я просто встал перед зеркалом и подумал: у меня же нет серой кожи, нет рога, да и хожу я на двух ногах. Какой же из меня носорог? Я решил, что это глупо.
  Лущина (в восторге). Удивительно!
  Манько (строго). Ничего удивительного не вижу. Если ты психически болен, тебе нужно лечиться. А лекарства не дураки придумали.
  Лущина. Не спорю, но и могли быть и другие факторы. (Дипломатично.) Разве не стоит разобраться?
  Манько. Я вас умоляю! У нас больница, а не детективное агентство. Пациенту прописали лекарство - оно помогло. Психическое заболевание - это либо от недостатка каких-то веществ или гормонов идёт, либо, ну, просто у человека нет силы воли, чтобы жить как все, и тут уж ему никто не виноват. (Подходит к Медведю.) А Вы, молодой человек, как себя чувствуете?
  Медведь. Ну, если вы хотите ещё одного чудесного исцеления, вынужден вас разочаровать. (Улыбается.) Но я могу поставить ноги на пол. Вот, смотрите!
  Манько. Жалобы на стул, головную боль?
  Медведь. Отсутствуют.
  Манько (уверенным шагом подходит к Цыгану). Ну что, голубчик, успокоились? (Не дождавшись ответа.) Я Вас спрашиваю.
  Цыган (вымученно). Да.
  Манько. Жалобы есть?
  Цыган. Нет.
  Манько. В следующий раз думать будете над своим поведением. (Захлопывает карты.) Через час всем взять лекарства на посту. (Инне Павловне.) Развлекайтесь.
  Инна Павловна (радостная). Вот это да. Что у вас тут случилось?
  Медведь (паясничает). Чудо! Чудо! Аллилуйя!
  Диоген. Вообще-то, учитывая, что Вы являетесь квалифицированным спе-циалистом, я должен Вам сообщить, что часть наших пациентов подверглась эмоциональному и идеологическому воздействию новоприбывшего. (Указывает на Андрея.) Я, правда, нахожу его методы неоднозначными и даже опасными, но... (Разводит руками.)
  Инна Павловна. Андрей, это правда?
  Андрей (скромно). Да я не делал ничего особенного! Мне просто повезло, я нашёл общий язык с моими новыми соседями. Думаю, мы стали неплохими приятелями. Я рассказал, как их поведение смотрится со стороны, а они сделали выводы - вот и всё. Мы помогаем друг другу...
  Инна Павловна (улыбается). Замечательно!
  Андрей. А ещё, знаете, Герасим... (Сталкивается с непонимающим взглядом Лущиной, указывает на соседа.) Я считаю, что он не просто так играет в кубики. Он пытается нам что-то сказать! Я пока не понимаю, как у него это всё в голове, но... Смотрите, я обнаружил некоторую закономерность. (Отбирает у Герасима кубики.) Очевидно, у него в голове каждый цвет отвечает за какую-то букву или набор букв. "А", например, у него красного цвета. (Герасиму, громко.) А-а-а-а! (Герасим мычит и забирает красный кубик.) "У" - зелёного. У-у-у-у! (Герасим, радостный, забирает зелёный кубик.) Вот видите?
  Инна Павловна (изумлённая). Ничего себе!
  Андрей. Да, но радоваться рано. Во-первых, тут мало цветов, ему бы какую-нибудь... палитру, что ли, мозаику. Во-вторых, какие-то буквы он вообще не распознаёт. Р-р-р-р! (Не дождавшись реакции Герасима.) Р-ррр! (Пожимает плечами.) Вот, видите... Так что...
  Инна Павловна. Всё равно. Это изумительно. Мы проводили столько исследований, и при такой афазии... Палитру, говорите?
  Андрей. Да. Ещё раз, я не уверен, что всё пойму, я ничего не обещаю! Но если он может общаться...
  Инна Павловна. Хорошо. Как Ваше самочувствие?
  Андрей. Да вроде всё в порядке, голова прошла.
  Инна Павловна. Память не проясняется?
  Андрей. Увы. Ничего не помню.
  Инна Павловна. Совсем-совсем?
  Андрей. Совсем.
  Инна Павловна (расстроенно). Очень жаль. (Искренне.) Вы уж постарайтесь.
  Андрей. Сами-то Вы как?
  Инна Павловна. А? (Улыбается.) Я хорошо, не беспокойтесь.
  Андрей (намекая на ситуацию с Манько, указывает на дверной проём, куда та ушла, и жестами передразнивает её поведение). Точно всё нормально?
  Инна Павловна (вздыхает). А, да, это у нас обычное дело. Ладно, я пойду. (Улыбается.) Выздоравливайте, вспоминайте побольше. Спасибо. (Подходит с картой к Диогену, милым голосом.) Рассказывайте, что да как.
  Диоген. Вы знаете, за прошедший день у меня появилось довольно много новых мыслей, особенно относительно книги, чтение которой я не столь давно завершил... Но, приступив к осмыслению, я обнаружил, что на это время будто ещё сильнее оторвался от общества и оказался неспособным к построению коммуникаций...
  
  Медведь переглядывается с Андреем, незаметно указывает на Диогена и закатывает глаза. Носорог снимает с головы полотенце, служившее ему чалмой, и пытается закрепить его на манер сари. Герасим раскладывает кубики. Голос Диогена постепенно затихает, сцена погружается в темноту.
  
  КАРТИНА ВОСЬМАЯ
  
  Проходит ещё неделя. Носорог и Цыган приводят палату в порядок, моют пол, стирают пыль. Герасим и Андрей занимаются: Герасим держит в руках палитру цветов, мычит и, слушая, как Андрей издаёт различные звуки, указывает на тот или иной цвет. Диоген за-чарованно наблюдает за Медведем, который медленно, глядя только на пол, но уверенно ходит по комнате, иногда даже делая вид, что танцует. В палату заходит Инна Павловна.
  
  Инна Павловна (стоит в дверном проёме, зачарованно наблюдает за Медведем). Нет, ну какой молодец, какой молодец! (Медведь поднимает голову, улыбается Лущиной, пытается сделать реверанс, теряет равновесие и едва не падает, но остаётся на ногах.) Аккуратнее!
  Медведь (неловко). Вот видите - далеко пойду!
  Инна Павловна (умиляется). И насколько далеко?
  Медведь. Ну, пока что абсолютно безопасной мною признана только эта палата. Но в течение недели я решительно намерен ступить в коридор.
  Андрей (отвлекаясь от занятий с Герасимом). А зачем ждать неделю? Давай сейчас!
  Медведь (резко пугается). Ну нее-е-ет!
  Диоген. При всём уважении, я бы не рекомендовал так напирать на человека, психика которого...
  Андрей (Диогену). Тш! (Медведю.) Миш, не волнуйся! Ну подумай сам: что изменится, если ты сделаешь шаг за порог? Там совершенно такой же пол, такие же стены, вдоль которых можно ходить... Ну вот смотри. (Выходит из палаты и заходит обратно.) Со мной же ничего не случилось?
  Медведь (паникует). Не-не-не-не!
  Андрей. Тш-ш-ш! Мы тебе поможем. Инна Павловна?
  Инна Павловна (улыбается). Конечно.
  Андрей. Пошли. (Аккуратно берёт Медведя под руку, Инна Павловна хватает его с другой стороны.) Мы не будем слишком торопиться, не переживай.
  Медведь. Угу-у-у... (Подходит к дверному проёму, кричит.) Не-е-е-ет!
  Андрей. Не бойся, мы с тобой!
  
  Инна Павловна и Андрей медленно продвигают Медведя к выходу. Тот часто дышит, бе-гает глазами по сторонам, будто ищет спасения, но в итоге Инна Павловна и Андрей по-могают Медведю сделать шаг за пределы палаты. Троица застывает в коридоре, перекрыв вход в палату. Медведь переводит дыхание и оглядывает коридор с детским восторгом. Появляется Манько с картами - она пришла на обход, но не может попасть в палату.
  
  Манько. Это у нас что такое?
  Инна Павловна. Минуточку.
  Манько. Поживее.
  Андрей. Прошу, подождите, это важно...
  
  Манько отталкивает Андрея и Медведя, так что тот оказывается вынужден сделать не-сколько шагов самостоятельно. Восторг сменяется паникой. Медведь падает на пол и орёт. Инна Павловна и Андрей срочно подхватывают его и тащат обратно в палату, но Медведь не приходит в себя - он в истерике. Носорог бросает швабру и помогает уло-жить Медведя на койку. Диоген и Герасим испуганно наблюдают за происходящим.
  
  Андрей. Тихо-тихо, всё хорошо!
  Манько (пытаясь перекричать Медведя). Какое вы имели право его трогать! Вы его диагноз, что ли, не знаете? Этот пациент приписан ко мне, и если с ним что-то случится, это не у вас, это у меня будут проблемы!!!
  Инна Павловна. Да Вы бы послушали хоть раз!
  Манько. Галоперидол, живо! И санитаров зови!
  
  Инна Павловна пару секунд стоит на месте, затем пересиливает себя и убегает. Манько и Андрей держат рыдающего Медведя. Вскоре приходят Сомов и Шевелёв, привязывают Медведя к койке, делают ему укол, уходят.
  
  Манько (Инне Павловне). Ну что, довольна? Показала характер?!
  
  Манько быстро уходит в коридор, за ней - Сомов и Шевелёв. Медведь понемногу зати-хает. Инна Павловна так и стоит на месте, пациенты с любопытством смотрят на неё. Диоген в знак неодобрения цокает языком и покачивает головой, Андрей толкает его, чтобы тот замолчал. Затем Андрей отходит от Медведя, подходит к Инне Павловне и порывается положить ей руку на плечо, но сдерживается и садится рядом на койку Носорога.
  
  Андрей. Вы только не переживайте. Мы всё делали правильно. Правда? (Инна Павловна рассеянно кивает Андрею, а затем быстро уходит.)
  
  КАРТИНА ДЕВЯТАЯ
  
  Кабинет Петра Петровича Сытенького: дорогая компьютерная техника и мебель, обшир-ная библиотека научных книг, на стенах развешаны грамоты и благодарственные письма. В кожаном кресле за низким столом сидит Сытенький и просматривает разложенные пе-ред ним бумаги. Раздаётся стук, Сытенький не отвечает. Инна Павловна осторожно при-открывает дверь, главврач сдержанно ей кивает, и та робко входит в кабинет.
  
  Инна Павловна. Здравствуйте, Пётр Петрович.
  Пётр Петрович. Здрасьте-здрасьте. (Просматривает бумаги.)
  Инна Павловна. Вы просили, чтобы я пришла.
  Пётр Петрович. Да вот понимаете, какое дело... Это не то чтобы я просил. Обстоятельства вынуждают. (Немного помолчав.) Жалобы на Вас поступают, Инна Павловна. Не в первый раз уже. (Ещё немного помолчав.) Жалуются на ваш (смотрит в листок) непрофессионализм, халатное поведение по отношению к больным, нарушение профессиональной этики... (Выразительно смотрит на Лущину.) Ну?
  Инна Павловна (тихим голосом). Пётр Петрович, я с этим не согласна.
  Пётр Петрович. Само собой! Что, кто-то на Вашем месте сказал бы по-другому?
  Инна Павловна. Нет, но... Пётр Петрович, пожалуйста, поймите...
  Пётр Петрович. Я совершенно искренне пытаюсь Вас понять.
  Инна Павловна (нерешительно). Понимаете, я знаю, кто написал эту жалобу, и...
  Пётр Петрович. Кто написал эту жалобу, Вы знать не можете.
  Инна Павловна. Хорошо, не знаю, но уверена.
  Пётр Петрович. Это уже другое дело.
  Инна Павловна (смелее). Пётр Петрович, я просто хотела сказать, что если человек на кого-то жалуется, то... Скажем так, возможны нюансы. Возможно, просто произошло непонимание одного сотрудника и другого.
  Пётр Петрович. Возможно. Но жалоба-то есть, вот она.
  Инна Павловна. Возможно также, что и у меня есть некие претензии к части коллектива. Но я отношусь с пониманием, мы всё-таки люди...
  Пётр Петрович. А не надо, Инна Павловна, относиться с пониманием, не надо никого покрывать. Вот если бы Вы написали жалобу - мы бы её и рассматривали. А так, знаете, нету тела - нету дела.
  Инна Павловна (отчаянно). Пётр Петрович, что конкретно я должна сделать, чтобы исправить ситуацию?
  Пётр Петрович. Что конкретно? Это Вам виднее. Или спросите у того, кто, как Вы говорите, это написал. (Ухмыляется.) Кстати, кто Вам сказал, что Вами только один человек недоволен? Если бы один, я бы, может...
  Инна Павловна (дипломатично). Ещё старшая медсестра, да? Анна Юрьевна Галушко?
  Пётр Петрович (смеётся). Инна Павловна, это всё только Ваши домыслы.
  Инна Павловна (смело). Ну а кто ещё-то, Господи! Они с Манько постоянно чаи гоняют. Могли ещё и другую медсестру подговорить. А Манько просто не терпится с работы меня выжить и на моё место свою дочку поставить. Разве не так?
  Пётр Петрович. Инна Павловна!..
  Инна Павловна. Извините.
  Пётр Петрович. Инна Павловна, на работе нужно заниматься работой, а не распространением сплетен. Это во-первых. Во-вторых, мне жаль, что Вы не можете влиться в коллектив, но это Ваши проблемы, мне они не нужны... В общем, ещё один такой инцидент - и говорить будем уже в другом тоне. Свободны.
  Инна Павловна. До свидания. (Быстро уходит из кабинета.)
  
  КАРТИНА ДЕСЯТАЯ
  
  Проходит два дня. Довольные Носорог и Герасим и мрачный Цыган устроились на крова-тях, с которых снято постельное бельё: их готовят к выписке. Медведь лежит на койке, укутавшись в одеяло, Диоген читает роман "Шантарам". Андрей ходит по комнате туда-сюда, что-то обдумывая. Входит Анна Юрьевна, размахивая какой-то бумажкой.
  
  Анна Юрьевна (Носорогу). Корнеевец, приходи к своему врачу за выпиской в пять вечера, в начале шестого. (Герасиму.) Тебя тоже касается. (Цыгану). А твою выписку в колонию передадим. Ещё раз такой фокус выкинешь - мы тебя получше полечим. Понял?
  Цыган (сквозь зубы). Угу.
  
  Анна Юрьевна сталкивается в дверях с Инной Павловной, демонстративно оглядывает ту с ног до головы. Лущина подходит к Герасиму.
  
  Андрей (сочувственно). Вы как?
  Инна Павловна (вымученно улыбается). Ничего, спасибо. (Протягивает Герасиму небольшую стопку бумаг.) Вот Ваша выписка, и там я ещё написала, что с Вами было в больнице и как Вы общались с Андреем. Поедете в Петербург в Институт исследования мозга, там это врачам обязательно надо передать. Чем быстрее поедете, тем лучше. Ферштейн? Деньги есть? Люди есть, которые могли бы Вас сопровождать? (Герасим указывает на палитру на несколько цветов подряд.) Андрюш?
  Андрей (медленно, сверяясь с палитрой). Он говорит, что всё понял. Деньги есть, а в Питер он поедет с сыном.
  Инна Павловна. Ну, слава Богу. (Носорогу.) Вы сегодня тоже отчаливаете?
  Носорог (довольный). Да. Сначала поживу у родителей, постараюсь их убедить, что всё нормально. А потом буду готовиться к экзаменам.
  Инна Павловна (одобрительно). Ишь ты! Молодец, я рада. (Подходит к Медведю, робко.) Миш, Вы там как?
  Медведь. Да как-то меня трясёт всего.
  Инна Павловна. Это плохо. Есть температура?
  Медведь (вымученно). Средняя по больнице.
  Инна Павловна. Я серьёзно. (Переглядывается с Андреем.) Миш, Вы меня, пожалуйста, простите. Я так переживаю - места себе не нахожу. Всё-таки я виновата...
  Медведь. Нет, Инна Павловна, Вы не виноваты. Вы - ангел.
  Инна Павловна. Да ну Вас.
  
  В коридоре слышатся громкие шаги, и Инна Павловна спешно отходит от Медведя, огля-дывается, видит, что мимо прошёл Сомов, и только потом возвращается к Медведю.
  
  Диоген. Позвольте спросить: Вы опасаетесь вмешательства другого врача? Она, очевидно, запретила Вам приближаться к пациенту?
  Инна Павловна (не сразу находится, что ответить, затем говорит смело, громким голосом). Да, Вы правы. Я бы не хотела, чтобы Лариса Александровна узнала, что мы общались. (С вызовом.) Но если Вы хотите сообщить ей об этом маленьком происшествии, я не смею Вас останавливать.
  Андрей (Диогену). Ты бы заткнулся.
  Инна Павловна. Тише, тише! Не будем провоцировать конфликт.
  Диоген. Пусть я не являюсь профессионалом, я имею такое же право высказывать своё мнение, как и все остальные присутствующие здесь. Разве нет?
  Инна Павловна. Конечно, и это право никто у Вас не отнимает. (Переглядывается с Андреем, ища у него поддержки.)
  Андрей. Инна Павловна, а знаете, я кое-что вспомнил.
  Инна Павловна (сразу оживляется). Да?! Рассказывайте скорей!
  Андрей. Не то чтобы что-то конкретное, но всё же... Я вспомнил одно место в городе. Спальный район, серые такие дома, девятиэтажные, очень много. Идут друг за другом, как, знаете, если доминошки поставить на рёбра. В первом доме - библиотека имени... ох... то ли Чехова, то ли Достоевского, и рядом сразу крафтовый бар, неоновая вывеска. Потом второй дом, там ремонт обуви, а рядом - парикмахерская. Вот её название я точно помню, оно смешное. Знаете, какое?
  Инна Павловна. Ну?
  Андрей. "Приветик". (Медведь хохочет.) И там рядом ещё сквер небольшой.
  Инна Павловна (достаёт смартфон, быстро что-то набирает, находит фото парикмахерской, показывает Андрею, взволнованно). Эта парикмахерская?
  Андрей (удивлённо). Точно!
  Инна Павловна. Отлично! Я Вам помогу. У нас сейчас кучу народу выписывают. Вы вроде не буяните, так что я Вас тоже выпишу рано или поздно. Я договорилась с медсестрой из морга, там нужен помощник. Так что выпишитесь - не уходите, я Вас пристрою в морг, потом поедем искать это место и Ваших близких. Хорошо?
  Андрей. Инна Павловна, Вы так много для меня делаете...
  Инна Павловна. Перестаньте. Во-первых, не только для Вас, а для всех, кому я могу помочь. (Со вздохом.) А во-вторых, мне это не особо удаётся.
  Андрей. Ну, не получится же помочь всем...
  Инна Павловна. У меня - нет. А у Вас получится. И уже получается. Это я Вам, Андрей, должна быть благодарна. (Немного помолчав.) Ну, договорились?
  Андрей. Да. Спасибо Вам большое.
  
  Лущина изучающе смотрит на Диогена, кивками прощается с пациентами и уходит.
  
  Диоген (Андрею). Да, я не побоялся вызвать осуждение и высказать то, что я думаю. Некогда вы презирали меня за то, что я ничего не делаю. Теперешнее моё поведение вам тоже не нравится?
  Андрей (шумно выдыхает). Видит бог, я пытался сдерживаться.
  Диоген. А ты не сдерживайся! Это вредно. Вот и всё лицемерие современного общества, не так ли? Друг с другом вы так милы, учтивы. "Надо помога-а-ать ближним!" Надо, но хотите ли вы этого на самом деле, если получается то, что получается?
  Андрей (старается сдерживаться). Диоген, есть такое понятие, как этика. Да, я зол, что ты не поддерживаешь нашего с Инной Павловной стремления помочь Медведю, но я держу это при себе, потому что понимаю: у каждого своё мнение. Но когда ты решаешь высказаться, ты всегда находишь настолько неподходящий момент...
  Диоген. Ну уж простите, всем не угодишь. Да я и не претендую на звание человека, успешно прошедшего социализацию. Мы, между прочим, в психиатрической больнице, а не где-то в райских садах травку жуём.
  Медведь. Идальго, придержи коней.
  Диоген. А вот и не подумаю!
  Медведь. Да из-за чего мы вообще ссоримся?
  Диоген. Я настаивал и буду настаивать на том, что тебе необходимо прекратить всяческие эксперименты над психически больными людьми. Ты можешь сказать, что, мол, помог же ты Герасиму, Носорогу. Насчёт Герасима соглашусь: ты сработал как детектив, но победил только благодаря своему уму. Носорога же ты выучил самой мерзкой лжи, которая только возможна, и будь уверен, его проблемы ещё дадут о себе знать и приведут его в состояние во много раз тяжелейшее.
  Андрей. Очень оптимистично.
  Диоген. Вот ты хотел помочь Медведю, и что вышло? Его состояние уже стало более тяжёлым.
  Медведь. Слушай, говори за себя!
  Диоген. Вот! Опять меня затыкают!
  Медведь (с усмешкой). Рыбка моя, врежь ему, а?
  Андрей. Я пока держусь.
  Диоген. Столько ненависти просто за то, что я излагаю свои мысли! Сколько нетерпимости, нетолерантности... Я раньше осуждал нашего врача, Ларису Александровну, а также медсестёр и санитаров за то, что они не обращают на нас внимания или откровенно издеваются над нами. А теперь у нас завелась змея, которая поступает намного хуже, взращивая плевелы лицемерия.
  Андрей (изумлённо). Это ты сейчас о ком?
  Диоген (немного испуганно). Я, может, резко выразился...
  Андрей. Вот ты сволочь.
  
  Андрей бьёт Диогена в нос, и тот падает с койки, отлетает к стене и кричит. Андрей ло-жится на койку и делает вид, что уснул.
  
  КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ
  
  Вечер следующего дня. Инна Павловна идёт к палате Љ10. Она явно волнуется. Дойдя до двери палаты, она не сразу входит, а сначала оглядывается на коридор и оценивает обста-новку внутри. В коридоре никого нет. В палате спят новоприбывшие, один из них громко храпит; Медведь то опускает на пол простыню, то поднимает, не вставая с кровати; Диоген читает "Шантарам" и то утыкается в книгу, то откладывает её, чтобы обдумать прочитанное. Андрей ворочается с боку на бок, пытаясь заснуть. Инна Павловна подходит к нему, снова воровато оглядывается, достаёт что-то из кармана, трогает Андрея за плечо.
  
  Инна Павловна (взволнованно, громким шёпотом). Андрей, я зайду через несколько минут. (Оглядывается на Диогена и Медведя, которые внимательно наблюдают за происходящим, говорит громче.) Это лекарство. Выпейте сейчас же. (Вкладывает что-то в ладонь мужчины.)
  Андрей (рассеянно). Э... Да, хорошо.
  
  Инна Павловна почти бегом удаляется из палаты. Андрей сталкивается взглядом с Диоге-ном, который покачивает головой - мол, я ничего не хотел сказать. Медведь снова занят простынёй. Андрей разжимает ладонь и видит крохотную записку, читает её и, кажется, не верит своим глазам. Перечитывает. Затем скатывает записку в крохотный шарик и пря-чет за щёку, снова поднимает взгляд - Диоген, пристально наблюдавший за реакцией Андрея, теперь пытается отвести глаза.
  
  Андрей (добродушно). Да ладно тебе.
  Диоген. Нет, я...
  Андрей. Ну же, спроси, что это такое. Я не против.
  Диоген (немного помолчав). Что это такое?
  Андрей. Лекарство.
  Диоген. Понятно.
  Медведь (отвлекаясь от простыни). Много тебе понятно.
  Диоген (делает вид, что не расслышал). Я понимаю, что это не моё дело, но...
  Андрей. Но?
  Диоген. Знаешь, я долго думал о том, что произошло вчера вечером. Ты мог заметить, что после того инцидента я проявлял тактичность и не пытался вступить с тобой в диалог. Проще всего подумать, что я попросту струсил, но на самом деле хотел понять, как я теперь к тебе отношусь, ненавижу ли тебя, просто зол или обижен.
  Андрей. Ну и?
  Диоген. И я пришёл к выводу, что всё-таки я слишком добр.
  Медведь (перебивает, горячится). Ой, вы только послушайте! Я такой хороший! А мир такой жестокий! Все пидарасы, а я Д'Артаньян!
  Диоген (несколько секунд думает, реагировать ли ему на этот выпад, затем обращается к Медведю). Ты вырвал фразу из контекста и только на этом основании...
  Андрей (перебивает). Ладно, ладно. (Примирительно.) Миш, не перебивай его. Мы же знаем, что это бесполезно. (Подмигивает Медведю.)
  Диоген. Слишком добр я для того, чтобы отказаться от общества человека, который пусть своеобразно, но пытается помогать другим. Человек ведь не виноват, что он не хочет, а может, и не может здраво оценить свои действия... (Нервно смеётся.) Да и вообще я слишком добр, хотя... Хотя не знаю, смогу ли впоследствии прощать подобные вещи. Андрей, не буду тебя обманывать - я не испытываю к тебе ни капли благодарности, как и раскаяния по поводу сказанного. Нет, я не буду тешить твою гордыню. Но всё-таки я обязан признать: ты устроил мне такую встряску, что это заставило меня о многом задуматься. Это достойно если не уважения, то внимания. А поскольку я слишком добр к тебе даже после того, что ты сделал...
  Андрей (почти шёпотом). Ну, ну. Давай уже, говори, что хотел сказать.
  Диоген. В общем, даже после этого я обеспокоен твоим будущим и хотел бы дать тебе один совет, который ты, возможно, не примешь... Одно наблюдение... Я, как ты сам для себя решил, не спросив, опять же, меня напрямую, - я не имею права знать, что передала тебе наша врач. Но я не могу притворяться глухим или слепым, ведь иначе я бы обманул тебя вдвойне: первый раз - сделав вид, что я ничего не заметил, второй - утаив от тебя своё мнение об этом. Итак, ты действительно хочешь услышать то, что я хотел бы тебе сказать, и понимаешь, что я при этом рискую своим спокойствием и даже (указывает на синяк) здоровьем?
  Андрей. Я не зверь и способен на конструктивный диалог.
  Диоген. Я не знаю, какие отношения связывают тебя и нашего уважаемого врача, но я бы посоветовал тебе ни в коем случае не развивать их и не возлагать на них излишних надежд. И тем более не нужно доверять этой женщине свои сокровенные чувства. Врач - это всего лишь врач, он не должен становиться твоим... кхем... другом. И не станет им. Любой такой человек, как Инна Павловна, по роду своей деятельности лукав. Он и сам может думать, что хочет сближения с подопечным. Однако он не способен на это - так уж у него записано на подкорке. Ведь если бы он не умел держать дистанцию, он бы вообще не смог работать в подобных учреждениях. Поэтому... Я просто не хотел бы, чтобы в твоей душе появились новые раны.
  Андрей (с трудом сдерживает злость). Ладно, я, наверное, должен извиниться, что прописал тебе в лицо. Ты этого хочешь?
  
  Слышатся шаги. Все затихают. В дверном проёме снова появляется взволнованная Инна Павловна. Она делает знак Андрею, чтобы тот подошёл. Они отходят в сторону, в кори-дор, и сначала разговаривают шёпотом, но к концу едва ли не кричат друг на друга.
  
  Андрей (решительно). Нет.
  Инна Павловна. Андрей, я...
  Андрей. Нет. Это безумие.
  Инна Павловна. А то, что Вы затеяли драку, - это не безумие?
  Андрей. Я не затевал драку.
  Инна Павловна. Медсёстры не слепые. Вас могли бы нормально выписать уже через пару дней, а Вы что наделали?
  Андрей. Вы понимаете вообще, чем Вам это грозит?
  Инна Павловна. Ничем не грозит.
  Андрей. Вот только врать мне надо.
  Инна Павловна. Как Вы со мной разговариваете?
  Андрей. Простите. Я Вам очень благодарен. Но я не могу.
  Инна Павловна (оглянувшись). Возражения не принимаются. Я просто хотела услышать, что Вы всё поняли и уничтожили...
  
  Мимо проходит Анна Юрьевна со стопкой медицинских карт и с любопытством наблюдает за происходящим. Лущина делает вид, что закашлялась.
  
  Инна Павловна (нарочито громко). Не забывайте пить лекарства!
  Андрей. Не буду я их пить!
  Инна Павловна (строго). Я врач, и я лучше знаю!
  Андрей (с вызовом). А если у меня аллергия?
  
  Анна Юрьевна уходит в ординаторскую. Инна Павловна тяжело вздыхает, смотрит на Андрея, поджав губы, и уходит в противоположном направлении. Андрей возвращается в палату, садится на кровать, долго смотрит по очереди на Медведя и на Диогена.
  
  Андрей (Диогену). Я бы тоже, если позволишь, дал бы тебе один совет.
  Диоген. Хорошо. Как я могу тебе не позволить ответить тем же, что сделал сам?
  Андрей. Как выйдешь в очередной раз из больницы... (Вздыхает.) Да ты же всё равно не меня не послушаешь, господи!
  Диоген. Но ведь я не обязан подчиняться воле другого только на том основании, что он считает себя априори правым?
  Андрей (машет рукой). Короче, как выйдешь - не сиди на шее у мамы. Найди работу, причем такую, чтобы у тебя времени думать не было. Хоть грузчиком, хоть кем. А ещё лучше, если ты заработаешь и на эти деньги снимешь комнату в каком-нибудь общежитии. В общем, делай то, что тебе страшно. Нет, даже не так: делай то, что считаешь неправильным и неприемлемым. Потому что таковым, уж извини, ты считаешь практически всё.
  Диоген (хмурится). Ты размышляешь о том, что даже...
  Андрей. Заткнись.
  
  Диоген боязливо прижимается к спинке кровати, Медведь посмеивается.
  
  Андрей. Миш, а ты и так знаешь, что тебе делать. Не давай людям убедить себя в том, что ты слабый. Ты всё можешь. Я вижу, как ты понемногу, по чу-у-уть-чуть продвигаешься в правильном направлении. И я тобой горжусь. Просто... просто каждый раз делай шаг вперёд. В прямом смысле этого слова. (Вглядывается в горящие глаза Медведя.) Хорошо?
  Медведь. Хорошо. Спасибо тебе большое. (Улыбается.) Я буду стараться, обещаю.
  Андрей (улыбается). Просто вдруг... Я ведь не всегда смогу за тобой при-сматривать. (Подмигивает Андрею.) Ладно, доброй ночи.
  
  Вскоре все пациенты палаты Љ10 погружаются в сон, кроме Андрея, кото-рый ворочается и время от времени тяжело вздыхает.
  
  КАРТИНА ДВЕНАДЦАТАЯ
  
  Один из множества московских спальных районов: серые многоэтажные дома, дворы, детские площадки, продуктовые магазины, аптеки, цветочный магазин. К магазину подъ-езжает такси, оттуда выходят Инна Павловна - в тёплом плаще, удобных сапожках и с огромным пакетом в руках - и Андрей, одетый в дутую куртку, джинсы и резиновые сапоги (всё это ему либо мало, либо велико). Инна Павловна тянет Андрея за руку, и они, петляя, пробегают несколько подворотен и оказываются в грязном пустынном дворике рядом с парикмахерской "Приветик"; возле скамеек валяются упаковки от чипсов, окур-ки, пустые бутылки из-под пива и прочий мусор. Андрей изумлённо оглядывается по сто-ронам. Инна Павловна переводит дыхание, несколько секунд заинтересованно наблюдает за реакцией Андрея, но не справляется с эмоциями и, садясь на ближайшую лавочку, за-ливается смехом. Теперь уже Андрей обеспокоен, он садится рядом, готовый помочь.
  
  Инна Павловна (утирает выступившие от смеха слёзы). Ну это же надо! Чтобы я! Чтобы тако-о-о-е! (Хохочет.)
  Андрей. Инна Павловна...
  Инна Павловна (не переставая смеяться). Можно на ты. И просто Инна. (Достаёт из кармана плаща пачку тонких сигарет и зажигалку.) Будешь?
  Андрей (растерянно). Спасибо, я... это... не курю...
  Инна Павловна. Ну и как хочешь. (Закуривает, затем снова смеётся.) Андрей, вот ты прикинь? Я! (Показывает пальцем.) Я - только что - украла пациента из психушки! (Хохочет.)
  Андрей. Я... (Кашляет.) Я, конечно, согласился, но... Но я надеюсь, что никто ничего не узнает.
  Инна Павловна. В смысле?
  Андрей. Ну, я же вернусь обратно в больницу? (Не дождавшись реакции.) Вы... Ты увезла меня, чтобы я посмотрел район, может, вспомнил что-то, и продолжил лечиться. Так?
  Инна Павловна (смотрит как на непонятливого ребёнка). Ты серьёзно?
  Андрей (начиная понимать суть происходящего). Что?!
  Инна Павловна (громко). Не заводись. Я думала...
  Андрей (перекрикивает). Как Вы... Как ты... Так же нельзя! Тебя же уволят, это ещё в хорошем случае! Я думал...
  Инна Павловна. Не ори! Если ты не забыл...
  Андрей. Забудешь тут, как же! (Встаёт, ходит кругами.) Как ты можешь так рисковать?
  Инна Павловна (спокойнее и серьёзнее). Вот так и могу. А что мне ещё де-лать?
  Андрей. То есть ты бросила всех этих людей...
  Инна Павловна. Каких людей, Андрюша? Опомнись! Ты про эту больницу, про этот гадюшник грёбаный? Да чтоб его черти подрали! Нормальных людей там нет в прин-ци-пе! Ни одного врача, которому было бы не начхать!
  Андрей. Но сами пациенты...
  Инна Павловна. Да, их жалко. Не спорю. А что я могу сделать? Как выяснилось, ничего. Ты за три недели сделал для тех, кто лежал с тобой в палате, больше, чем я за три года. Вот что, я совсем дура? Я не могла догадаться, что Гаврилов, ну, которого вы Герасимом звали, - что он говорить умеет? Могла. Миша вот тоже... Он, конечно, был у Манько, но я могла бы как-то, чёрт... А этот, Мартынчук? Который к нам каждый месяц ложится?
  Андрей. Диоген, что ли?
  Инна Павловна. Ну да, неврастеник. Я тоже ему ничем не помогла.
  Андрей. Инна, ещё раз говорю - всем не поможешь! А что до Диогена, так он просто не хочет принимать помощь. Ты в этом не виновата.
  Инна Павловна. Но я могла бы найти какой-то подход, я... Чёрт! Я не знаю! Я могла бы сделать хоть что-то, но не сделала ничего! И то, что я помогла тебе сбежать, - это единственный мой нормальный, хороший поступок за все эти грёбаных три года!
  Андрей. Но ты всё решила за меня.
  Инна Павловна. Ничего подобного! Ты прекрасно знаешь, что я... Что ты был для меня чем-то большим, чем очередной пациент. И ты вполне понимал, как именно я собираюсь тебе помочь. Но ты всё равно согласился сбежать! Хотя вчера хотел отказаться. (Выбрасывает сигарету.)
  Андрей. Да... (Потирает виски, задумывается.) Да ты, права. Прости.
  Инна Павловна. Так что не волнуйся. Мне незачем возвращаться. (Немного подождав.) Но ты мог бы хоть сказать спасибо.
  Андрей. Да, да, конечно... Инна, я... Я не знаю, как тебя благодарить. Для меня ещё никто и никогда не делал чего-то настолько... (Бурно жестикулирует, не может подобрать слово.) Чего-то подобного.
  Инна Павловна (добродушно смеётся). Ты уверен? Ты же ничего не пом-нишь.
  Андрей. Не знаю... Ай...
  Инна Павловна. Болит голова?
  Андрей. Да... Мне кажется, я начинаю вспоминать.
  Инна Павловна (озабоченно). Давай!
  Андрей. Это улицы, по которым я бегал в детстве, да, да... У меня были друзья... Был друг. Я встречался с ним где-то здесь, и мы... Вон там. (Указывает на следующую подворотню.) Если туда повернуть - направо будут гаражи. И ещё голубятня.
  Инна Павловна. Пойдём?
  Андрей. Ну да... (Идут направо, там действительно оказываются гаражи и голубятня.) Вот видишь! Я помню! Только вот где я жил... Не знаю...
  Инна Павловна. Не спеши. (Берёт Андрея за руку.) И не волнуйся.
  Андрей. Да, да, спасибо... Вон там тоже, где гаражи кончаются... Там дальше парковка, она отсюда видна. И там дорожка такая маленькая. О! Я там однажды в детстве с одноклассником подрался. Серьёзно так, не на жизнь, а на смерть. Хотя не помню, из-за чего. Я вроде как не хотел его бить, но он меня то ли оскорблял постоянно, то ли наябедничал, не помню... Я так разозлился, что чуть его не прибил.
  Инна Павловна (кладёт руку Андрею на плечо, сочувственно). Ох, бедняга...
  Андрей. Вот странно - я прекрасно помню, где тут что, а вот где я жил, куда ходил в детский сад, в школу... Школа вон там есть (указывает куда-то вдаль), но я не помню, чтобы я в ней учился. Там ещё клумба рядом большая. Я там девушке цветов однажды нарвал. (Инна недовольно хмурится.) Красивые такие тюльпаны.
  Инна Павловна (дрожащим голосом). Ну же. Давай. Вспоминай ещё что-нибудь.
  Андрей. Не знаю, не знаю, не зна-а-аю! (Закрывает лицо руками.) Прости меня, пожалуйста, я не могу! Я должен, но я не могу!
  Инна Павловна. Нет, можешь!
  Андрей. Не могу, клянусь! (Слегка отталкивает Инну.) Я помню только об-рывки. Гаражи. Драки. Тюльпаны какие-то дурацкие. Но я не помню, хоть убей, я не помню, кто я такой, как меня зовут, как зовут моих маму с папой, друзей, однокурсников, коллег... И знаешь, мне так на душе паршиво! Вот они волнуются из-за меня, ночами не спят, а я?
  Инна Павловна. Андрей!
  Андрей. Мне так стыдно перед ними... А вдруг я их как-то задел, обидел? Вдруг я даже не извинился?
  Инна Павловна. Андрей, прекрати. Ты прекрасно знаешь, что ты просто...
  Андрей. Просто заболел, да.
  Инна Павловна. Да.
  
  Инна и Андрей долго смотрят друг другу в глаза. Инна делает шаг вперёд, Андрей обни-мает её, прижимает к себе. Инна тяжело вздыхает.
  
  Андрей. Спасибо тебе. Я... Вот вчера, когда я получил записку и отказывался от твоей помощи... Мне казалось, что это ты не придёшь. Что я дойду до полубокса, а тебя там нет. (Смеётся.) Даже придумал, что сказать медсестре, если она спросит: мол, куда это вы, молодой человек, направляетесь... Кстати, как ты это устроила? Что не было медсестры на посту, что, ну...
  Инна Павловна (крепко обнимает Андрея). Уже неважно.
  Андрей. Спасибо. И за одежду спасибо. Сколько я тебе должен?
  Инна Павловна (уткнувшись в плечо Андрея). Заткнись.
  Андрей (улыбается). Ладно.
  Инна Павловна. Пошли перекурим? А потом предлагаю пойти в фотомастерскую. Сфоткаем тебя, распечатаем, и я пойду спрашивать местных жителей, не узнают ли они этого человека.
  Андрей. А зачем фото?
  Инна Павловна (смеётся). Предлагаешь водить тебя за ручку? Мы и так сбежали из психушки. Не стоит привлекать внимание. Ферштейн?
  Андрей (улыбается). Ладно. Я помню, где здесь можно сфотографироваться.
  
  Андрей берёт Инну Павловну под руку и ведёт к пешеходному переходу.
  
  КАРТИНА ТРИНАДЦАТАЯ
  
   Всё тот же грязный дворик рядом с подворотней. Андрей сидит на скамейке рядом с Ин-ной, та держит в руках фотографию Андрея - лицо крупным планом. Оба выглядят ус-тавшими, тем более что на улице стало холоднее, поднялся ветер.
  
  Инна Павловна (протягивает Андрею фото). Подержи, пожалуйста. (Достаёт сигарету, с трудом закуривает из-за ветра, протягивает пачку Андрею.) Точно не будешь?
  Андрей. Ну я не знаю... ну... давай. (Берёт сигарету, зажигалку, прикуривает, закрывает сигарету ладонью от огня и быстро прикуривает, несмотря на сильный ветер.) Спасибо. (Протягивает зажигалку.)
  Инна Павловна (усмехается). А говорил - не куришь.
  Андрей (затягивается, кашляет). А?
  Инна Павловна (беззлобно). Эх, хоть что-то у тебя хорошо получается...
  Андрей. Ну извините.
  Инна Павловна. Что же ты за человек такой? В родном районе никто тебя не знает!
  Андрей. Наверное, я очень тихий человек.
  Инна Павловна. Лучше бы ты был гопником-скинхедом, ей-богу.
  Андрей (удивлённо и немного обиженно). Я?
  Инна Павловна (смеётся). Ну ладно, ладно. (Гладит по плечу.) Хоть бы ка-кую-нибудь пьянку во дворе устроил... (Задумчиво.) Или соседей залил... О! Ну-ка посиди спокойно.
  
  Андрей остаётся сидеть на скамейке спиной к двери подъезда, а Инна Павловна выхваты-вает у Андрея фотографию, встаёт и направляется к девушке, подходящей к подъезду с двумя большими пустыми сумками. Девушка одета стильно, но неопрятно, у неё распу-щенные грязные волосы, она заметно нервничает.
  
  Инна Павловна. Девушка, простите!
  Полина (вздрагивает). А?
  Инна Павловна. Простите за беспокойство. Меня зовут Инна.
  Полина (пытается обойти Инну, пройти к двери, бурчит). Извините, я спешу.
  Инна Павловна (загораживает ей проход). Это очень важно, а займёт всего минуту! Недавно пропал человек, который жил в Вашем районе. Я сейчас покажу Вам фотографию, а Вы скажете, видели Вы его или нет, хорошо?
  Полина. Ладно, только быстро.
  Инна Павловна (показывает Полине фотографию). Вот этот человек.
  Полина (вскрикивает). Господи!
  Инна Павловна (в восторге). Так вы его знаете!
  Полина (скороговоркой). Нет! Не знаю и знать не хочу!
  Инна Павловна. Минуточку...
  Полина (пытается пройти). Простите, я спешу.
  Инна Павловна (хватает Полину за руку). Нет, Вы его знаете!
  Полина. Я понятия не имею, кто это!
  Инна Павловна. Девушка, поймите, это очень важно...
  Полина. Пожалуйста, отойдите!
  
  Полина вырывается, быстро входит в подъезд. Инна Павловна бросает сигарету, ждёт не-сколько секунд и следует за девушкой, затем выходит из подъезда и подбегает к Андрею.
  
  Инна Павловна. Ну дела! Ненормальная какая-то.
  Андрей (тушит сигарету, держит бычок в руке). Что случилось?
  Инна Павловна. Девчонка одна. Она тебя знает, но не хочет в этом призна-ваться.
  Андрей (удивлённо). Почему?
  Инна Павловна. Чёрт его знает. Я проследила, на какой этаж она едет. Зайду к ней попозже, поговорим. (Закуривает снова.) Может, ещё?
  Андрей (принимает сигарету). Ты так много куришь.
  Инна Павловна. Не каждый же день я прячусь от полиции в заблёванных подворотнях.
  Андрей. За пределами больницы ты совсем другая. Такая живая. И бесстрашная.
  Инна Павловна (нервно смеётся). Ну естественно. Вообще-то я в обиду себя не даю. Могу и в челюсть двинуть, и матом наорать.
  Андрей. Тогда почему... Ну, в больнице...
  Инна Павловна. А что бы ты делал на моём месте? Послал Манько на три буквы? Показал главврачу средний палец? И смысл? Меня бы выперли на следующий день. Да и вообще, врачи - это вроде как пример для пациентов.
  Андрей. Но ты молодец. Ты стойко справлялась со всеми трудностями.
  Инна Павловна. Справлялась. А какая уже разница?
  
  Андрей и Инна молча докуривают. Дверь подъезда хлопает, Инна оборачивается: из дома только что выбежала Полина с полными сумками и не оглядываясь побежала к шоссе.
  
  Инна Павловна. Ничего себе!
  Андрей. Чего?
  Инна Павловна. Только приехала - уже убегает. Нас испугалась, что ли? (Встаёт, провожает взглядом Полину.) Слушай, а пойдём-ка проведаем её соседей.
  Андрей. Ну... Можно. А как ты в подъезд зайдёшь?
  Инна Павловна. Легко.
  
  Инна Павловна смотрит на табличку с номерами квартир, подходит к домофону, звонит в первую попавшуюся квартиру.
  
  Инна Павловна (в домофон). Добрый день! Я из штаба кандидата в депутаты Гудкова, веду предвыборную агитацию. Есть минутка... (Слышит шипение в трубке.) Чёрт! (Звонит в другую квартиру.) Добрый день, ЖЭК, проверка счётчиков и отопительных приборов. (Слышит писк.) Всё! Проходи.
  Андрей. Ну ты даёшь! (Оглядывается, заходит в подъезд.)
  
  КАРТИНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
  
  Инна и Андрей заходят в общий коридор на восьмом этаже многоквартирного дома.
  
  Инна Павловна. Вот повезло! Эта клуша дверь не закрыла.
  Андрей. А дальше что?
  Инна Павловна. Предлагаю начать с первой же квартиры. Только я устала. Теперь будешь звонить сам, и если соседи тебя узнают... Ну... Ну, будешь разбираться.
  Андрей. А если не узнают?
  Инна Павловна. Скажешь, что мы из ЖЭКа.
  Андрей (вздыхает). Ну ладно. (Подходит к первой квартире, звонит.) Не отвечают.
  Инна Павловна. Что, совсем?
  Андрей. Ага. (Снова звонит.) Нету никого.
  Инна Павловна. Может, звонок не работает. (Стучит в дверь.) Ну-у-у! (Не-терпеливо.) Откройте на-а-ам! (Дёргает за входную ручку, и вдруг дверь открывается.) Вау!
  Андрей. Ничего себе...
  Инна Павловна. Да у нас сегодня день открытых дверей! (Порывается войти.)
  Андрей. Инна, не надо!
  Инна Павловна. Почему это?
  Андрей (растерянно). А вдруг там... Ну... Это незаконно!
  Инна Павловна (тянет Андрея за руку, улыбается). Пошли уже!
  
  КАРТИНА ПЯТНАДЦАТАЯ
  
  Скромная однокомнатная квартира, двери из прихожей ведут на кухню и в спальню. По-всюду жуткий беспорядок: на полу валяются футболки, книги, газеты, тарелки, упаковки от продуктов, будто в квартире только что побывали домушники. Инна присвистывает, закрывает дверь и с любопытством осматривается. Андрей волнуется, прислушивается к малейшему шороху.
  
  Инна Павловна. Вот это да-а-а!
  Андрей (твёрдо). Слушай, пойдём отсюда.
  Инна Павловна. Но сначала осмотримся.
  Андрей. Зачем тебе... (Инна убегает на кухню.) Инна!
  Инна Павловна (вопит). Охренеть! Да это твоя квартира! (Показывает на фотографию на стене.) Это же ты! И девчонка эта. (Немного желчно.) Только полюбуйся, как вы мило обнимаетесь.
  Андрей (изумлённо). Ничего себе...
  Инна Павловна (требовательно). Она твоя девушка?
  Андрей. Да не помню я! (Разглядывает фотографию.) У меня были такие длинные волосы?
  Инна Павловна. Ага, шикарно! Ты бы не стригся больше.
  Андрей. Боже... (Хватается за виски.)
  Инна Павловна. Пойдём дальше. (Ведёт Андрея в спальню и подводит к столу, где стоит ноутбук.) Обалдеть! Такая дорогая вещь - и без присмотра...
  Андрей. Странно. (Тянется к ноутбуку, но не сразу решается его включить.) Запаролен. Ну-ка... (Набирает пароль.) Ого, я даже пароль помню.
  Инна Павловна (роется на полках тумбочки). Вау! Твой паспорт! (Открывает на странице с регистрацией, улыбается.) Тараканов Давид Андреевич!
  Андрей (отвлекается от ноутбука). Серьёзно?
  Инна Павловна. Сам посмотри! (Протягивает Андрею паспорт.)
  Андрей. Действительно, это я...
  Инна Павловна. Вот видишь! (Смеётся.) А что в ноутбуке?
  Андрей. Почта открылась... Так, спам, спам, спам... Какая-то Марина Воробейчик. Хм... (Вчитывается.)
  Инна Павловна (садится рядом, с детским любопытством). Ну что там, что там?
  Андрей. Сейчас... Это хозяйка квартиры. "Возмущена вашим поведением... Требую немедленно..." (Пробегает глазами по письму.) Короче, мы с этой девушкой давно не выходили на связь. И, соответственно, не платили. Хозяйка грозится нас выселить, но пока не может, потому что живёт в другом городе.
  Инна Павловна. Странно, что Полина эта ей не позвонила.
  Андрей. Не знаю... Надо зайти в соцсети.
  Инна Павловна. Ну?
  Андрей (делает вид, что не может нажать кнопку). Что-то не работает.
  Инна Павловна. Да всё у тебя работает! (Переключает вкладки на ноутбуке.)
  Андрей (легонько отталкивает Инну). Пожалуйста, подожди. Я пока не готов. (Смотрит девушке в глаза.) Я... Я боюсь.
  Инна Павловна (серьёзнее). Понимаю. Не торопись. А можно я вобью твоё имя в гугл? (Строит глазки.) Ну интересно же!
  Андрей. Господи, ну зачем...
  Инна Павловна. Ну интересно! Вдруг ты чем-нибудь прославился? Выступил на какой-нибудь конференции? Книгу написал?
  Андрей. Ладно, сейчас. (Выравнивает дыхание.) Всё это так... дико.
  Инна Павловна. Зато мы в одном шаге от правды! (Выхватывает клавиатуру, печатает.) Та-а-ак... (Изумлённо.) Ого, серьёзно?
  Андрей (уверенным голосом). Это однофамилец, наверное.
  Инна Павловна. Наверное. Ну-ка... (Хватается за мышку, кликает.) Господи! Да здесь твоя фотография! О боже...
  
  Инна всматривается в экран, читает текст про себя и, перечитав его ещё раз, застывает с открытым ртом. Андрей сидит почти с таким же выражением лица. Молодые люди пере-глядываются. Андрей почти незаметно покачивает головой из стороны в сторону, тяжело вздыхает и, ища поддержки, смотрит на Инну. Они долго смотрят друг другу в глаза не двигаясь. Затем Андрей делает лёгкое движение вперёд, Инна резко встаёт, стул падает, девушка отбегает к двери и оглушительно визжит. Андрей осторожно приближается к Инне, протягивает руку, но она дрожит от страха и мотает головой. В итоге быстро от-крывает дверь, хлопает ею и убегает. Андрей остаётся стоять.
  
  КАРТИНА ШЕСТНАДЦАТАЯ
  
  Зал суда. Андрей, растерянный, с отсутствующим взглядом, стоит в клетке. Спиной к не-му сидят, взявшись за руки, Полина и Кирилл - у него забинтовано плечо. По разным сторонам от кресла судьи сидят Хасан Шамилевич, молодой человек в аккуратном беже-вом костюме, и Иван Ильич - он постоянно громко сморкается, потирает воспалённые от простуды глаза и иногда брызгает в нос спрей. Место секретаря занимает Валерия Леонидовна: на ней малиновая блузка с глубоким декольте, чёрная юбка-карандаш и туфли-лодочки на высоких каблуках. Она рассматривает маникюр, затем смотрит на часы и встаёт.
  
  Валерия Леонидовна. Прошу всех встать, суд идёт.
  
  Все встают. В зал медленно входит Платон Александрович, сутулый и худощавый пожи-лой человек с мешками под глазами, занимает кресло судьи.
  
  Валерия Леонидовна. Судья - Платон Александрович Субботин.
  Платон Александрович. Прошу садиться. (Открывает папку с делом, читает с выражением, как актёр.) Слушается уголовное дело по обвинению Тараканова Давида Андреевича, 1993 года рождения. Сторону обвинения представляет Илья Ильич Живчук (указывает на простуженного мужчину). Защита обвиняемого - Хасан Шамилевич Хабибулин, секретарь - Валерия Леонидовна Чентович. В качестве потерпевших выступают Кирилл Игоревич Дубовицкий и Полина Артёмовна Кутузова (указывает на пару, сидящую в зале). Подсудимый доставлен в зал суда, слушание объявляется открытым. Прошу Илью Ильича зачитать материалы по делу.
  Илья Ильич (держит в руках папку, прокашливается, говорит в нос). Тараканов Давид Андреевич обвиняется в совершении преступления, предусмотренного частью первой статьи 105 УК РФ, убийство, и частью первой статьи 112 УК РФ, умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, при следующих обстоятельствах. (Прокашливается.) 28 августа 2017 года в период времени с 19 до 20 часов Давид Андреевич Тараканов... (Запрокидывает голову, пытается нащупать в карманах носовой платок.) Совершил нападение на свою сожительницу Полину Артёмовну... (Прокашливается ещё громче.) ...нанеся ей телесные повреждения средней тяжести в квартире, которую они вместе снимали, а 29 августа 2017 года Давид Андреевич Тараканов в период времени с 10 до 12 часов совершил покушение на убийство своего друга из детдома... (Резко закашливается и от этого откидывается на спинку стула, едва не падая, с трудом удерживает равновесие.) ...Кирилла Викторовича Дубо-вицкого. (Тараторит.) С 29 августа включительно подсудимый в съёмной квартире не появлялся. Мотивом преступлений послужила ревность, подсудимый считал, что между Полиной Артёмовной и Кириллом Викторовичем есть романтическая связь. (Быстро откладывает папку, громко сморкается.)
  Платон Александрович (сочувственно глядя на Илью Ильича). Спасибо. Выздоравливайте. (Андрею, строго.) Виновным себя признаёте?
  Андрей (почти неслышно). Да.
  Платон Александрович. Это хорошо. Суд переходит к допросу потерпевшей стороны. (С участием.) Полина Артёмовна, расскажите нам, что случилось.
  Полина (встаёт, говорит нервно, отрывисто). Ну, как уже сказали... Мой бывший молодой человек, он... Он меня избил. Очень жестоко. Он кричал, что я... (Разводит руками, тяжело дышит.) Что я мразь, что я... Ну... Я не хочу повторять даже, поймите. Я сначала очень испугалась, но потом, когда Кирилл... (Оглядывается на Кирилла, плачет.)
  Платон Александрович (останавливает Полину жестом). Понятно. Вы только скажите, опасения Давида по поводу, уж извините, романтической связи...
  Полина (возмущённо). Что Вы! Пока мы жили вместе, я... Нет-нет! Сейчас, да, мы с Кириллом вместе, но это же, понимаете... Да, мы давно были знакомы, но ничего такого... (Переводит дыхание.) А Кирилл - он меня так поддерживал! Я ходила к нему в больницу, а он ни разу не пожаловался даже, что у него что-то болит, всё спрашивал, как я себя чувствую... (Утирает слёзы.)
  Платон Александрович. Ну-ну. Сейчас вы сядете, отдохнёте, потерпите ещё немного. Скажите, Давид всегда проявлял агрессию по отношению к Вам?
  Полина. Нет. Я... (С нескрываемой злобой.) Я честно скажу, Давид, когда только начинал за мной ухаживать, был очень галантный. Он старался, там, впечатление на меня произвести, совершенствоваться, книги всякие читал, в том числе по моей специальности...
  Платон Александрович. А какая у Вас специальность?
  Полина. Я психолог.
  Платон Александрович (одобрительно кивает). Благородная профессия. У представителей обвинения есть вопросы? У адвоката есть вопросы?
  Хасан Шамилевич (с ярко выраженным акцентом). Ваша честь, да! (Полине.) Полина! Вы, наверное, быстро стали замечать странности в поведении Давида, да? И вы, наверное, решили, что если вы его бросите, это жестоко, неправильно будет?
  Полина. Ну, не совсем так, я... Я знала, кто он такой, я знала, что он из детдома, я знала, что... В общем, я хотела ему помочь. Я верила, что он хочет измениться, а я могла бы быть для него поддержкой, ну...
  Платон Александрович (улыбается). Образцом для подражания.
  Полина. Нет-нет, я...
  Платон Александрович. Садитесь, пожалуйста, успокаивайтесь. Спасибо. (Андрею.) Давид Андреевич, это правда?
  Андрей (без эмоций). Да.
  Платон Александрович. Вы раскаиваетесь в содеянном?
  Андрей. Да.
  Платон Александрович. Вы у нас немногословны. Ходатайства? У представителей обвинения есть вопросы? У адвоката есть вопросы? Хорошо. Кирилл Викторович?
  Кирилл (встаёт, говорит чётко, отрывисто, активно отстаивает свою правоту). Здравствуйте, Ваша честь. Да, всё так, как озвучила сторона обвинения. Этот (оборачивается на Андрея), кх-кхм, извините, - в общем, Давид, действительно, обвинил Полину в измене, не имея на то никаких причин, только на основании того, что Полина звонила мне два дня подряд. Она звонила сугубо спросить, не знаю ли я, где Давид, так как его долго не было дома. В итоге Давид позвонил мне, с тем чтобы якобы одолжить у меня костюм для собеседования, я, конечно, согласился, в итоге чего меня завели в переулок, избили и нанесли мне ножевые ранения. Очнулся я, Ваша честь, уже в больнице.
  Платон Александрович. Я понимаю Ваше негодование. (Деликатно.) Но, может, такое поведение Вашего друга было чем-то вызвано?
  Кирилл. Кроме характера, ничем, я уверен. Мы после детдома-то и не общались особо, Ваша честь, я у него последним другом оставался. Ну, всё-таки нехорошо отворачиваться от человека, хотя остальные наши сугубо так и поступили.
  Платон Александрович. Понятно. То есть Вы с Полиной придерживались единого мнения по поводу того, что людям надо помогать. (Легко улыбается.) Хорошо, садитесь. Давид Андреевич, это всё тоже правда?
  Андрей. Да, это правда. Я признаю вину и раскаиваюсь.
  Платон Александрович. Это похвально. У стороны юстиции есть ходатайства? (Не дождавшись ответа от Ильи Ильича, зарывшегося в носовой платок.) Илья Ильич?
  Илья Ильич (утирая выступающие слёзы). Нет, Ваша честь. (Кашляет.)
  Платон Александрович. У защиты обвиняемого есть ходатайства?
  Хасан Шамилевич. Да, Ваша честь! (Заученным тоном.) Я прошу учесть в качестве смягчающих следующие обстоятельства! (Встаёт, говорит громко, с горящими глазами, жестикулируя, восточный акцент становится заметен всё более по мере того, как адвокат говорит всё быстрее.) Понимаете, да, доказан состав преступления! Да, подсудимый признаёт свою вину! Но! Ваша честь! Я считаю, что наказывать этого человека нет никакой возможности! Почему? Вот почему! Есть медицинская выписка из Психиатрической больницы Љ1 (трясёт бумажкой), в которой говорится, что мой подзащитный больше всего вреда своими поступками нанёс самому себе, да! Спустя всего сутки после совершения преступления он впал в помешательство, Ваша честь! (Судья заинтересованно слушает.) И мало того! Он забыл абсолютно всё, что с ним было в жизни! Амнезия, Ваша честь! Пребывая в больнице, он вёл себя исключительно положительно! Сейчас это совершенно другой человек, и он не идентифицирует себя с тем, кем он раньше был, Ваша честь! Таким образом, я вижу основания для назначения наказания более мягкого, чем предусматривает статья 105, на основании 64 статьи УК РФ.
  Платон Александрович (удивлённо). Подсудимый, это правда?
  Андрей (разводит руками). Да, Ваша честь.
  Платон Александрович (пожимает плечами). Хорошо, перейдём к допросу свидетелей. Первый свидетель - Антон Юрьевич Корнеевец.
  
  Приставы вводят в зал жизнерадостного, бодрого Носорога.
  
  Платон Александрович. Андрей Юрьевич, Вы лежали в психиатрической больнице вместе с Давидом Андреевичем. Как проходило ваше общение?
  Носорог. Ваша честь, если бы не Андрей, то есть Давид, то есть... Я бы не знаю, что делал! И не только я! А про наше общение... Понимаете, до нашего с ним знакомства я страдал шизофренией...
  Платон Александрович (добродушно усмехается). А потом перестали?
  Носорог. Нет. То есть да! Позвольте рассказать, Ваша честь. (Получив одобрительный кивок.) Вы все можете смеяться, но я не боюсь и не стесняюсь говорить. Я был уверен, что я - носорог. И никто меня не мог переубедить! Как только я говорил людям об этом, они злились, ну, или смеялись надо мной. Я, естественно, всё это воспринимал в штыки и агрессивно отстаивал своё мнение. Поэтому, естественно, меня положили в психушку. И вот Андрей -тьфу, Давид! - Давид был единственным, кто не кричал на меня и не насмехался. Он просто поверил в меня!
  Платон Александрович. Он поверил, что Вы - носорог?
  Носорог (с восторгом). Да! (Осекается.) То есть нет, конечно. Он поверил, что я смогу вылечиться. Мы каждый день разговаривали, и это помогло!
  Платон Александрович (заинтересованно, пытливо). То есть сейчас Вы не считаете себя носорогом.
  Носорог (уверенным голосом). Конечно, нет. Ни в коем случае.
  Платон Александрович. Вы упомянули, что Давид Андреевич помог кому-то ещё.
  Носорог. Именно так. Он помог ещё как минимум двум людям, моим друзьям. Один из них страдал агорафобией, а другой... Ну, врачи считали, что после аварии он потерял способность общаться. В итоге первый человек под руководством Давида смог покинуть палату - пусть и ненадолго, да, но всё же! А второй научился общаться с людьми, и его выписали. Это не чудеса, есть документальные подтверждения, Ваша честь. Я связался со всеми этими людьми, и они, хоть и не смогли прийти, записали видеообращение. Там они повторяют мои показания.
  Платон Александрович (впечатлённый). Спасибо. У представителя обвине-ния есть ходатайства? У адвоката? Хорошо, вызываем следующего свидетеля. Лущина Инна Павловна.
  
  Приставы вводят в зал Инну Павловну. Она выглядит уставшей, сильно похудевшей, во-лосы небрежно собраны в пучок. Она нервно оглядывается.
  
  Платон Александрович. Инна Павловна, Вы были лечащим врачом Давида Андреевича. Как проходило его лечение в психиатрической клинике?
  Инна Павловна (тяжело вздыхает, говорит механически). Его лечение проходило успешно. Он прибыл к нам 29 августа с амнезией и с тех пор медленно вспоминал то, что с ним было. Правда, потом оказалось, что большую часть из этого он придумал, опираясь на доступную ему информацию...
  Платон Александрович. Можете привести пример?
  Инна Павловна (всё так же механически). Да, конечно. Например, он утверждал, что был студентом или научным работником. В тот день у нас на этаже прорвало канализацию, был жуткий беспорядок, и мы переместили всякие книги и фотографии врачей в полубокс, туда же положили Андрея, то есть Давида. Он, очевидно, смотрел на книги и решил, что это как-то с ним связано. Рядом лежал его костюм, это тоже могло повлиять. И так далее.
  Платон Александрович. Подсудимый действительно вёл себя безупречно, пока проходил лечение?
  Инна Павловна. Да, он действительно всем помогал, всегда предлагал что-то унести, убрать, если надо. И... И ещё он фактически вылечил несколько человек, тех, кто лежал с ним в палате. (Оживляется.) Это было удивительно. И с ним было так интересно говорить, понимаете, он был таким... Я... Честно говоря, я не знаю, как ко всему этому относиться. Но... Но тогда Андрей казался мне (дрожащим голосом) лучшим человеком из всех, кого я знаю.
  Платон Александрович (смотрит в папку). И именно поэтому Вы освободили его из больницы.
  Инна Павловна. Да. Я об этом не жалею. И, естественно, я отвечу за свою халатность по всей строгости закона.
  Платон Александрович. Экспертиза признала Давида Андреевича вменяе-мым. Вы как врач с этим согласны? Вы общались с ним после больницы?
  Инна Павловна. Да, я считаю, что он вменяем, но с Андреем больше не об-щалась. Так уж вышло. Я... Ну, я всегда хотела ему помочь, и я понимаю, что не видеться со мной для него очень тяжело... Но я не могу. Да и сам он, наверное, оберегает меня от себя самого. Я пробовала добавиться к нему в интернете, но не нашла ни одной страницы. Тогда я собралась с силами, хотя я очень боялась, и пришла под двери подъезда, где он снимал квартиру. Я сидела там целый час, но он не вышел. А подниматься на этаж я не решилась.
  Платон Александрович. Спасибо. Можете садиться. Есть ещё ходатайства? Нет? Тогда суд удаляется для принятия решения.
  
  Платон Александрович удаляется в совещательную комнату. Илья Ильич, который до это-го старался сдерживаться, кашляет, чихает и сморкается так громко, что от него брезгливо отворачивается даже Валерия Леонидовна, которая до этого смотрела на него кокетливо. Кирилл целует Полину в лоб и щёки. Лущина переглядывается с Андреем. Платон Алек-сандрович возвращается.
  
  Валерия Леонидовна. Прошу всех встать.
  Платон Александрович. На основании изложенного суд постановил: признать Тараканова Давида Андреевича виновным в совершении преступлений, предусмотренных частью 1 статьи 105 РФ и частью 1 статьи 112 УК РФ, и назначить ему наказание по статье 30 УК РФ, 64 УК РФ, 105 УК РФ и 112 УК РФ в виде лишения свободы сроком на два года с содержанием в исправительной колонии общего режима. Приговор может быть обжалован в апелляционном порядке в суде субъекта в течение десяти дней.
  
  Платон Александрович ударяет молотком. Полина возмущённо ахает, Кирилл разводит руками. Инна Павловна и Носорог радостно переглядываются и едва не бросаются друг другу в объятья. Все медленно расходятся.
  
  КАРТИНА СЕМНАДЦАТАЯ
  
  Камера для свиданий в тюрьме. Конвоиры приводят Андрея, указывают ему на стул перед решеткой; заключённый садится. Он небрежно подстрижен, кое-где образовались залысины, кое-где волосы торчат клоками. Андрей выглядит ужасно уставшим, забитым: он сутулится, руки висят плетьми, взгляд не сфокусирован. Он оглядывается по сторонам, но не рассматривает предметы.
  В камеру с другой стороны под присмотром конвоиров входят Медведь и Герасим, они улыбаются и машут ему руками. Андрей не сразу понимает, кто перед ним, но вскоре бы-лое равнодушие сменяется восторгом.
  
  Андрей (громко). Да ладно!
  Медведь. Привет, брателло!
  Андрей (растерянно). Чё, правда, что ли?
  Медведь (передразнивает простецкий тон Андрея, делает характерный жест). Зуб даю! И года, как говорится, не прошло. (Хихикает.) Извини, что мы так долго не навещали. Ну, со мной понятно, а с Герасимом без этой штуки особо не поболтаешь.
  
  Медведь и Герасим садятся напротив Андрея, Медведь делает знак Герасиму, и тот доста-ет из кармана небольшой планшет, что-то нажимает. Из динамика раздаётся механизиро-ванный голос: "Здравствуй, Андрей!"
  
  Андрей (удивлённо). Эт ещё чё за хрень?
  Медведь (смеётся). Это Герасим-младший!
  
  Герасим набирает комбинацию, из динамика раздаётся: "Меня зовут Герасим. Я вирту-альный ассистент Максима Гаврилова. С моей помощью он может полноценно общаться, поэтому, пожалуйста, слушайте меня внимательно".
  
  Андрей (хохочет). О-хре-неть!
  Медведь (горделиво). Нравится? Я сам программу написал! Там палитра из нескольких десятков цветов. Герасим выбирает цвета, а компьютер превращает это в текст.
  
  Герасим мычит. Конвоиры, и прежде заинтересованно наблюдавшие за происходящим, переглядываются. Андрей замечает это и указывает Герасиму на планшет - мол, не об-ращай внимания, пиши. Герасим быстро что-то набирает, из динамика раздаётся: "Мед-ведь - чёртов гений!"
  
  Медведь (Андрею, бурно жестикулируя). Вот слышал? Слышал? Ты даже не представляешь, как он ругается! Не дай бог ему слово сказать - таким матом покроет!
  Герасим (с помощью планшета). На себя посмотри.
  Андрей (смеётся). Пипе-е-е-ец... Ну вы даёте...
  Медведь. Но если бы не ты, я бы, конечно, ни в жисть не догадался. И сам бы дома сидел и всего боялся. (Изображает.) У-у-у! Страшно, страшно!
  Герасим (с помощью планшета). Ага, храбрец нашёлся! Это он сейчас такой бравый. Я его два месяца не мог на улицу вытащить. А когда вытащил, он погулял пять минут по детской площадке, застыл на месте - и ни туда ни сюда. Застрял.
  Медведь (рисуется). Ну, хватит. (Андрею.) Хотя он прав, мне было трудно. Вот Носорогу хорошо! Никаких мучений. Молчи себе в тряпочку - и всё, нормальный, считай, человек. (Смеётся.) Он у нас отмочил! В Америку уе-хал, прикинь? Не знаю, как уж ему с этим (крутит пальцем у виска) визу дали и на курсы пристроили, но ничего, учится себе. Ис-скус-ство-вед!
  Андрей (с просыпающимся интересом). Красавчик! А как там философ?
  Медведь. Диоген-то? А чёрт его знает. Он даже на суд не пришёл. Мы бы с ним поболтали, но телефона тоже нет. Жалко, Лущина не догадалась из карты переписать...
  Андрей (проникновенно и вместе с тем требовательно). Мих... С Инной всё хорошо?
  
  Медведь и Герасим переглядываются. Андрей замечает, что они что-то скрывают. Мед-ведь подмигивает Герасиму, он набирает что-то на планшете, Медведь разводит руками - мол, подожди.
  
  Герасим (спустя полминуты томительного ожидания). Лучше всех.
  Андрей. Вот только гнать не надо.
  Медведь (картинно вздыхает). Ну... (Ловит злой взгляд Андрея.) Ну как. В принципе, у неё всё нормально. Ей же, ты помнишь, штраф дали за халат-ность. Она его заплатила, мы помогли, да и у самой у неё что-то оставалось... С работой, конечно, сложно, никуда пока не берут, но деньги, крыша над головой - всё есть. Она сейчас в носороговой квартире живёт.
  Андрей. И?
  Медведь (нарочито грустным, задушевным тоном). Да просто ей тяжело. Сам посуди: что ей теперь делать? Медиком её никуда не возьмут, ну, в ближайшее время уж точно. А больше она ничего не умеет, всю жизнь медицине посвятила. Из-за этого у неё ни друзей не было, ничего. Хоть бы хахаля себе какого... (Осекается.)
  Герасим (с помощью планшета). Упс.
  Андрей (стараясь не показывать, что злится). Ну а чё - хахаля? Я не против. Да и не было у нас ничего такого.
  Медведь (вкрадчиво). Но ты хотел, чтобы было?
  Андрей. Да пофигу уже.
  Медведь. Ну... Может, и так.
  Герасим (с помощью планшета). А я вот не согласен! За любовь нужно бо-роться.
  Медведь (ловит взгляд Андрея, Герасиму). Тише, тише. Я всё понимаю, он за решёткой, но не будем всё-таки провоцировать.
  Андрей (горько усмехается, машет рукой). Да чё там!
  Медведь. Андрюх, он шутит. У него вообще такое чувство юмора... Я иногда жалею, что ты его говорить научил. (Смеётся своей шутке, быстро переводит тему.) Ты, короче, не падай духом. Я понимаю, что в тюрьме это сложновато... Но ты знай, что у тебя есть друзья, и нам абсолютно пофиг, кем ты был в прошлой жизни. Да и кто ты в настоящей, нам тоже по барабану. Главное - ты есть, и это уже хорошо. А мы тебя во всём поддержим. Что ты теперь любишь? Пиво любишь? Футбол любишь? Хочешь, мы тебя, как выйдешь, на матч сводим? (Скандирует.) Спар-так-чем-пи-он!
  Андрей (смеётся). Ну харэ. Шут гороховый.
  Медведь (округляет глаза). Кроме шуток. Ты скажи - мы всё организуем.
  Андрей (немного помолчав). Мужики, вот честно? Я понятия не имею, что я теперь люблю. Ну вообще. Вот я сидел тут, думал - ну, а хрен ли мне ещё делать, кроме как думать... Но всё равно ничего не придумал. Вот вроде тот чувак, который творил всякую хрень, блин, даже вспоминать не хочу, Давид... Вроде он - это как бы я, так? Но я же был другим ещё. Хорошим типа, правильным. Вот кто я на самом деле? Андрей или этот, Давид? (Не дождавшись ответа.) И вы не знаете. Ну, а чё я хотел.
  Медведь (тщательно подбирает слова). Андрей, тебе очень тяжело. Но всё-таки - постарайся сохранить в себе то хорошее, что в тебе было. Было и есть сейчас.
  Андрей. А нахрена?
  Медведь (изумлённо). В смысле - нахрена? (Смеётся.) Даже за то короткое время, которое ты был в больнице, ты помог такому количеству людей!.. Ну вот сам подумай, я бы где сейчас был, если бы не ты? Гера бы где был? Носорог? Ин... (Осекается.) Ну, Инна ладно, но мы-то все? Знаешь, в чём смысл помощи другим людям?
  Андрей. Ну?
  Медведь (с лёгкой усмешкой). В том, что если ты кому-нибудь помог, то потом этот кто-то поможет тебе.
  Андрей. Лады. Я подумаю. Спасибо.
  Медведь (оглядывается по сторонам). Ну... мы пойдём?
  
  Герасим мотает головой, мычит и показывает планшет Медведю - мол, подожди, я не дописал. Медведь, уже успевший привстать, садится обратно. Герасим подносит планшет поближе к Андрею, из динамиков раздаётся: "Ты задаёшься вопросом, кто ты на самом деле - Андрей или Давид. Но уже в этом вопросе заключена ошибка! Выбирать не нуж-но. Ты и не Андрей, и не Давид. У тебя началась совершенно новая жизнь, и распоряжать-ся ею должен ты, а не люди из прошлого".
  
  Андрей (задумчиво). Однако! Я об этом не думал.
  Медведь (ухмыляется). Герасим, ну ты даёшь! Ты не только говорить, а ещё и думать умеешь?
  Андрей (хохочет). Ну, пока, мужики. Носорогу, Инне - привет!
  Медведь. Бывай! (Сжимает кулак в знак поддержки.)
  
  КАРТИНА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
  
  У ворот тюрьмы стоит Инна и нервно курит. Увидев выходящих Медведя и Герасима, она подходит ближе. Мужчины по очереди обнимают Инну.
  
  Инна Павловна (взволнованно). Ну чего там? Как Андрей?
  Медведь (помедлив, драматичным тоном). Угостишь сигареткой?
  Инна Павловна. Конечно. (Достаёт из кармана пачку, чуть не роняет, протягивает Медведю не той стороной.)
  Медведь (берёт сигарету из пачки, шутливо кланяется.) Благодарю. (Затягивается.)
  Инна Павловна. Ну? Не томите! Как Андрей?
  Медведь (медленно выдыхает дым, картинно пожимает плечами). Ну как Андрей? В целом - нормально всё у него. Не мёрзнет, не голодает. Выглядит так себе, конечно, но как ещё должен выглядеть человек в тюрьме?
  Инна Павловна. Ну, а ещё? Что он говорит, чем занимается? И как... Как он...
  Медведь (закусывает губу, смотрит куда-то в сторону, потом как будто вспоминает, что он разговаривает с Инной, и возвращается к разговору). Как-как... Плохо ему, естественно. Мучается, переживает. Но он ничего, молодец, крепится. Он со всем справится, я в этом уверен.
  Инна Павловна. Недоговариваешь ты мне чего-то, Медведь.
  Медведь (немного помолчав). Он... Он очень хочет, чтоб ты его навестила.
  Инна Павловна (расчувствовавшись). Я постараюсь, правда! Просто я не могу, я... Я сегодня вот не пошла... Но всё равно же на свидания нельзя больше двух человек? (Переводит тему.) А... Может, зайдёте в гости, чаю попьём?
  Медведь. Ну, я даже...
  Герасим (с помощью планшета). С удовольствием!
  
  К воротам тюрьмы бодрым шагом подходит Диоген, подтянутый, в костюме. Медведь, Герасим и Инна изумлены, каждый по-своему: Медведь кричит "Оба-на!", Герасим мы-чит, Инна смеётся.
  
  Диоген (слегка заикаясь). Привет честному народу, как говорится!
  Медведь. Ты чего ты делаешь?
  Диоген (оглядывает собравшихся, робеет, запинается, видно, что он очень волнуется). Ох... Честно говоря, я пришёл проведать нашего товарища, Андрея. Буквально сегодня утром Носорог нашёл мою новую страницу в интернете и написал, что вы планируете сходить... Знаете, я долго думал, стоит ли мне вот так без предупреждения являться, ведь, возможно, это могло задеть ваши чувства... Ведь я был участником нескольких конфликтов...
  Медведь (перебивает). Ну ты даёшь! (Крепко обнимает Диогена.)
  Инна Павловна. Я тоже рада тебя видеть! (Обнимает удивлённого и расте-рянного Диогена и целует его в щёку.)
  Герасим (с помощью планшета). Привет!
  Диоген. Ничего себе! (Разглядывает планшет.) Это...
  Медведь. Это мы тебе потом расскажем. Ты-то как?
  Диоген. Я... Ох... Ну, если честно... (Переглядывается с окружающими, пытаясь найти поддержку.) Случилось событие, которое, к сожалению, рано или поздно должно было произойти... (Опускает глаза в пол.) Моя мама... В общем, она почти потеряла зрение. Я до последнего думал, что этого не случится, но... (Вздыхает.) В общем, у нас осталось мало средств на существование, и как бы я не презирал значение золота для этого мира, сейчас оно, это золото, значит мою жизнь и жизнь мою мамы, а также её здоровье. Если я накоплю достаточно денег, маме можно будет сделать операцию, и она, скорее всего, снова начнёт видеть. А пока я целыми днями на работе, занимаюсь в банке документооборотом... Вот... С девяти до шести, и иногда по выходным подрабатываю, а вечерами занимаюсь тем, что называется домашним хозяйством...
  Медведь. Да уж, да уж... (Сочувственно кивает, то же самое делают и Гера-сим с Инной.) А сейчас у тебя что?
  Диоген. Выходной. Я не хотел оставлять маму одну, не столько потому, что она физически слаба, сколько потому, что она могла бы морально не принять того, как я собираюсь провести этот день... Мне сложно слушать критику, направленную в мой адрес, особенно в резкой форме, но и ложь для меня неприемлема. Поэтому я лишь расплывчато сказал ей, что собираюсь навестить знакомого. Но, так или иначе...
  Инна Павловна. Идём ко мне в гости! Мы тебе ещё про Андрея расскажем.
  Диоген. Ну... Нет! Я... Ваше приглашение ставит меня перед необходимо-стью делать моральный выбор, и...
  Медведь (перебивает). Ой, да прекрати! (Диоген неуверенно кивает. Вся компания уходит от ворот тюрьмы.)
  
  КАРТИНА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
  
  Крохотная тюремная камера с двумя двухъярусными койками. На верхних ярусах коек лежат заклю-чённые - типичные зэки - и наблюдают за разборкой: мускулистый, высо-кий конвоир привёл но-венького, тот возмущается его обхождением. Другой конвоир за-водит Андрея в камеру и сразу же уходит. Андрей садится на свою койку и присоединяет-ся к наблюдающим.
  
  Новенький (грубо). Да ты мне чуть ногу не вывихнул!
  Конвоир. Разговорчики.
  Новенький. Сам бы заткнулся, вертухай поганый!
  
  Конвоир отточенным движением бьёт новенького в нос, и мужчина отлетает к противоположной стене, ударяется головой. Дождавшись ухода командира, зэки начинают хохотать. Андрей не смеёт-ся: он раздумывает, не помочь ли. Видно, что он боится реакции заключённых. В итоге Андрей всё равно подходит к избитому, садится перед ним на корточки.
  
  Андрей. Мужик, ты как?
  Новенький (сипит). Как-как... (Сплёвывает, поднимает голову, узнаёт Анд-рея.) Да ла-адно! Ты, что ль?
  Андрей (узнаёт Цыгана, изумлённо). Ёш-т-ты!
  Цыган. Ты-то, млин, какими судьбами?
  Андрей. Да так... Долго объяснять... А ты чего опять?
  Цыган (вытирая кровь с лица). Сам как думаешь?
  Андрей (обеспокоенно). Ну ты как? Ничё те не сломали?
  Цыган (ухмыляется). Нормальный ты мужик, Андрей. Не знаю, чё уж там случилось у тебя... Но ты того. Если ошибся в чём - ничё страшного, понял? Выйдешь - всё у тебя круто будет! Ты, главное, не позволяй себя сломать. И не делай как я, не нарывайся. Я-то человек неисправимый. (Смеётся.) Смешно, скажи? Даже психи конченые - и то у них в голове можно всё поменять. А я просто человек, нормальный, - и ничему меня жизнь не учит! (Хохочет.) Ну ты понял, да, к чему я тебе это сказал... (Смотрит в сторону двери, как будто конвоир ещё там.) У-у-у, падла...
  
  КАРТИНА ДВАДЦАТАЯ
  
  Камера для свиданий. Андрей сидит за решёткой и с нетерпением смотрит на дверь. Вхо-дит конвоир и вводит Инну Павловну, она кивает конвоиру и робко идёт к сидению на-против Андрея. Садится, Андрей и Инна смотрят друг другу в глаза. Андрей улыбается.
  
  Инна Павловна (почти шёпотом). Привет, Андрей.
  Андрей. Я так рад тебя видеть.
  
  Андрей и Инна улыбаются друг другу. Андрей протягивает к ней руку. Инна пытается незаметно утереть слезу, смеётся, будто ничего не произошло, но затем не справляется с эмоциями и плачет.
  
  Занавес
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"