Древние индусы верили, что душа человеческая бессмертна, и после того, как тело наше приходит в негодность и издает наконец последний вздох, вечная душа покидает старое пристанище и вскоре находит себе место в новой оболочке.
Если господин вел достойный образ жизни, твердо придерживаясь старинных брахманских обычаев, описанных в священных книгах - шастрах, боги дарили ему счастье возродиться в благополучной семье высшей касты; в противном случае умершего ожидала реинкарнация в теле члена низшего сословия, либо вовсе в облике животного или растения.
Теперь, когда ученые расправились с геном старения, о жизни после смерти ввиду недостижимости последней рассуждать было бы глупо. Современный человек стал весьма живуч: застрелите его - врачи вынут из потерпевшего пулю, зашьют порванные ей ткани, а если надо, то и легко заменят поврежденные органы биоимплантами. Повесьте человека - через несколько часов несчастного вынут из петли и вновь запустят его сердце. Трудно оживить будет разве только попавшего под каток.
О, если бы мы, как встарь, были смертны и я не должен бы был верить дяде, что мой отец в бесконечной командировке на другом конце света! Тогда я был бы убежден, что он давно умер и теперь пребывает в образе моего лучшего друга макаки Шошибушона. Это убеждение успокоило б меня и избавило от многих тягостных мыслей.
...Как только я появился на свет, родители мои развелись. Всю свою совместную жизнь они общались друг с другом как кошка с собакой. Мать давно хотела поставить крест на их отношениях, и когда случайно забеременела мною, то сразу же решила меня убить, но отец упросил ее этого не делать, пообещав, что после родов жена непременно получит полную свободу от него и от ребенка; меня же папа решил воспитать сам.
Я не осуждаю мать - в конце концов, она честно предупреждала, что я ей не нужен. Родив меня, она переехала к новому ухажеру и навеки позабыла адрес, по которому ранее проживала. Но отец! Как он мог со мною так поступить?! Неужели и ему я оказался в тягость?
...Если верить дяде Бойденатху, отец души во мне не чаял. Он растил меня один, безо всякой прислуги, и при этом умудрялся еще зарабатывать деньги на врачей для меня (я родился очень слабым), на мое дорогостоящее диетическое питание, многочисленные распашонки и лучшие игрушки. Папа вел свои рабочие дела прямо дома, с помощью Интернета и телефона - именно потому он так все хорошо и успевал.
Но однажды - мне было три года или около того- отцу предложили съездить в недолгую, но крайне выгодную для его карьеры командировку. Отец не хотел разлучаться со мною ни на день и отказывался как мог; в конце концов начальник уговорил его, сыграв на том, что "хорошие скорые заработки непременно замечательно отразятся и на благополучии сынишки". Папа доверил меня своему брату и покинул Индию. Однако поездка в чужеземную страну затянулась настолько, что со временем я успел жестоко возненавидеть родителя.
Итак, перед самым отъездом брата закоренелый холостяк и замкнутый в себе дядя Бойденатх переехал в нашу квартиру и с неизвестно откуда проснувшимся энтузиазмом взялся за мое воспитание. Наивный бутуз в моем лице, вероятно, смог растопить на время лед, сковывавший долгие годы необитаемое доселе сердце дяди, и он открыл мне свою душу, а заодно и весь окружающий нас мир. Он научил меня читать и писать, пользоваться компьютером, мы много времени проводили на природе за городом.
И еще мы каждую неделю читали присланные отцом по электронной почте письма, в которых он интересовался нашими делами и неизменно мечтал "вот-вот освободиться от занимавших его проблем и вернуться домой". Мы писали ответные письма, повествующие о нашей интересной, полной событий жизни, и так же традиционно выражали надежду, что он и вправду скоро вернется и тогда уж счастливей нашей троицы не будет людей на всей Земле.
Порою я сердился на отца за то, что он все время обещал скоро приехать, но так и не появлялся, и доказывал дяде, что папа - лгун,- даже не собирается на самом деле к нам ехать, и вовсе не любит нас так, как пишет в письмах, на что дядя поругивал меня и говорил, что я еще слишком мал, чтобы судить о том, что хорошо и что плохо. И еще что если бы не его брат и настоящая любовь того ко мне, то нам попросту не на что было бы жить.
А я не понимал дядюшкиных слов ( что за ерунда - разве для того, чтобы жить, нужно еще что-то, кроме самой жизни? ), и потому его слова, конечно же, меня ничуть не успокаивали.
А папа тем временем заботился о том, чтобы мы ни в чем не нуждались - на дядиной пластиковой карточке всегда было достаточно средств.
Но, видимо, дяде Бойденатху выпала непростая карма, и после того как я поступил в школу и у него появилось свободное от занятий со мною время, брат отца пристрастился к рисовой водке.
Не стоит, думаю, живописать, как изменилась моя жизнь. Дядю будто подменили - в то редкое время, что он не пил и не спал в своей (бывшей отцовской) комнате, он был неразговорчив и делами моими мало интересовался.
Так с тех пор моим лучшим другом стала маленькая обезьянка Шошибушон, которую дядя привел с собой, когда пришел в наш дом.
Мы вместе смотрели телевизор, собирали конструктор и играли в мяч, а если нам хотелось развеяться, мы садились на велосипед и ехали купаться на речку.
А когда наступало время приниматься за уроки, Шоши приносил школьный ранец и усаживался со мной за стол, чтобы быть всегда готовым по моей просьбе включить компьютер или, например, подать карандаш. Он такой смышленый!
...С соседскими ребятами я не играл не потому, что не хотел. Я хотел бы, очень хотел, но кто-то научил их обидно дразниться и они называли меня безотцовщиной и кидали в меня палки. Я возражал, что я вовсе не "безотцовщина" и мой папа в ответственной командировке; скоро он вернется и они поймут, что были обо мне неверного мнения. Но отец, конечно же, не появлялся и я по-настоящему его возненавидел и решил перестать писать этому человеку письма.
Я вышвырнул его фотографию, стоявшую на моем столе, в мусорное ведро.
"Предатель,- кипел я,- мне нужен был ты, а не твои письма с дурацкими советами не обращать внимания на глупых мальчишек! Я больше тебе не верю и не хочу тебя знать!" Весь вечер и всю ночь проплакал я в своем кресле. Только Шоши понимал друга - он сидел на моих коленях и обнимал меня, время от времени вытирая мои слезы своей мохнатой лапкой.
А брат отца тем временем как ни в чем не бывало храпел за стеной.
Понимаю, что дядя, как и мать, тоже мало в чем повинен - он никогда и не обещался любить меня, но в тот день я заодно вместе с отцом ненавидел и его.
Мало того, что дядя редко стал принимать участие в моей жизни,- скоро мне, совсем еще тогда ребенку, пришлось самому заботиться о непутевом родственнике.
Вмести с Шоши мы частенько осматривали его комнату и очищали ее от найденных емкостей с дурманящей жидкостью, забирали дядю из полицейского участка, где нередко он задерживался за появление в общественном месте в вызывающе нетрезвом виде.
Удивлялся я только, как он не забывал о том, что нам нужно чем-то питаться и каждое утро на плите обязательно обнаруживалась свежеприготовленная пища на весь день. Сам же дядя к собственной стряпне редко притрагивался, поэтому, возвратившись с учебы, я вынужден был первым делом заставлять его как-то перекусить.
Что меня совсем поражало, - изредка он умудрялся простирывать некоторую мою одежду и даже гладить ее; то же, в чем ходил он сам, его как будто мало беспокоило.
Однажды дядя не пришел ночевать домой.
С Шоши мы обошли все ближайшие окрестности и навестили полицейский участок - нигде не было господина Бойденатха.
Мы вернулись домой. Я зашел в дядину комнату и принялся копаться в его вещах - возможно, удастся отыскать какую-то зацепку, дающую намек, где еще можно обнаружить пропавшего.
Оказалось, в мусоре пьяницы мало чего можно найти полезного, и тогда внимание мое привлек стоящий в углу комнаты, за шкафом, компьютер. Подозревая, что дядюшка скорее всего, давно позабыл как пользоваться этой штукой, я все же включил его.
Кроме нескольких игр и непонятных мне программ ничего в компьютере не оказалось.
Не надеясь особенно ни на какой результат, я изменил настройки операционной системы таким образом, чтобы стали видны скрытые папки, и - надо же! - действие принесло результаты. Я зашел в проявившуюся папку, открыл единственный находящийся в ней тестовый файл и прочел:
"Дорогой мой сын Раджиб!
Если ты читаешь это письмо, которое тебе передал дядя Бойденатх, значит, меня уже нет в живых.
Любимое дитя мое, я знаю, как ты сердился на меня за то, что я бесконечно тебе лгал, но поверь - я всегда желал тебе добра и боялся правдой причинить боль большую, чем ту, что пришлось уже пережить от моей лжи.
Правда часто не так красива и приятна, как того хотелось бы, но она одна, и чтобы иметь правильное суждение о своем отце, ты должен все же ее узнать. Возможно, ты сможешь меня простить.
Мне стыдно в этом признаваться, но твой отец всю жизнь был электронным вором. Что же, каждый зарабатывает как может...
Я "взламывал" сайты банков и с расчетных счетов клиентов банков переводил деньги на свои счета.
Однако жадность и досадная неосторожность однажды меня сгубили - служба безопасности одного из банков обнаружила меня и я был предан суду.
Преступление мое было столь серьезным ( речь шла о миллионных цифрах!), что в старые времена, когда еще практиковалась смертная казнь, меня без сомнений повесили бы, но к счастью, мир с тех пор стал гораздо гуманнее.
И я был наказан.
Во-первых, твой отец, как и предусмотрено было самой природой, вновь обрел ген старения. Преступникам не место в светлом будущем. И верно - надо к тому же как-то решать проблему перенаселения планеты.
Во-вторых... впрочем, что во-вторых... мне совестно даже будет увидеть эти строки на мониторе... Конечно, ты догадаешься о втором из ниженаписаного...
Когда ученые привели приговор в исполнение и вместе с другими преступниками нас этапировали в места нашего пожизненного поселения, мне удалось бежать из-под конвоя и я отправился к своему брату.
Ценой невероятных усилий смог разъяснить я ему ситуацию и уговорил взять опекунство над тобой. Что и говорить, он был в шоковом состоянии. Не знаю, как бы сам повел себя на его месте, но дядя Бойденатх поверил мне и с тех пор он в нашем доме.
А я?
Я вернулся к прежним своим занятиям: уменьшал банковские счета через Всемирную Сеть (конечно же, я стал ОЧЕНЬ осторожным!), готовил еду, стирал распашонки, играл с тобой..."
Я обернулся назад и воскликнул:
- Папа?!
Мой маленький друг Шошибушон, стоя на задних лапах, смотрел на меня и плакал...