Мы живем, регулярно давая себе слово, что со следующей недели перестанем есть на ночь, курить бросим, когда закончится только что начатая пачка, ну а изучением языков займемся перед летним отпуском, верно? Потом внезапно оказывается, что весы стали привирать на добрый десяток килограммов, выше третьего этажа подняться сложновато - одышка мучает, ну а отпуск можно провести в 'олл инклюзиве' - дешево и тратить время на учебу не нужно. Мы нарушаем данное себе же слово изо дня в день, рассчитывая, что на нашем пути будет знак, после которого обязательно будет поворот на нужное направление. Чепуха. Не купив лотерейный билет бессмысленно надеяться на удачу. Присмотритесь к окружающим - вы никому из них на самом деле не нужны. Вы имеете значение только для близких родственников, двух-трех друзей, и все, остальным семи миллиардам на вас совершенно плевать. Не тешьте своего эго. Плевать.
Одно лишь сказанное невпопад слово может перечеркнуть все сказанное ранее. Один поступок - загубить плоды многолетних трудов. Но человеку свойственно ошибаться. Набивание шишек и называется взрослением. Что характерно, величина и количество неприятностей на жизненном пути непосредственно связано с людьми вокруг нас. Догадайтесь сами, каким образом. Подумайте, кто ваши друзья, и только потом, кто вы сами.
Все имена, персонажи и ситуации вымышлены
и не имеют ничего общего с объективной
действительностью. Точка зрения персонажей
может не совпадать и зачастую не совпадает с авторской.
Вместо предисловия
Группа молодых людей в некоторой степени подпития отважно штурмовала очередную преграду на своем пути в виде оврага, после натужного форсирования которого появилась маленькая возможность передохнуть. К немалому прискорбию всех через несколько метров начинался другой овраг, приходившийся предыдущему старшим братом, судя по размерам, в который не преминул свалиться один из друзей, при этом оглашая всю округу крайне непристойными воплями. Если подытожить их, и не передавать игру слов с использованием выражений, характерных для господствующего диалекта, которые перемешали всю родословную, включая бабок и водолазов , то местному рельефу лучше всего бы собрать свои вещи и незамедлительно уехать куда подальше, пока не случилось непоправимого.
Парень валялся и ругался на чем свет стоит, при этом давая понять, что было бы очень неплохо, если ему помогут подняться; один из присутствующих аки ангел с небес стал спускаться, но на середине пути провалился ногой в яму и кубарем покатился вниз, вопя почище предыдущего товарища, причем настоящие ангелы покраснели бы несколько раз от таких слов. Единственный плюс его деятельности заключался в том, что первый прекратил ругаться и начал хохотать, при этом каждый раз проходясь по грациозности своего товарища, наконец, ему это надоело, и он решил принять вертикальное положение, несколько более подходящее человеку разумному, но потерпел полное фиаско и начал шарить в кустах руками, при этом переругиваясь со вторым:
- Черт, где мой сланец? - первый раздраженно шарит.
- Где мой сланец? - второй отпихивает его от многообещающего куста.
- Вы чем там занимаетесь, проказники? - оставшиеся четверо решили напомнить о своем существовании, в ответ они услышали методические рекомендации о том, что им нужно сделать, но, посовещавшись, молодые люди решили не воспринимать своего товарища всерьез.
- Посветите хотя бы, - первый, не сдаваясь, бесстрашно орудовал в кустах руками.
- Ближе подойди, а ну, кыш от света, - второму. - Да не мешайтесь вы, не в музей на женщин поглазеть пришли. Что это? Твою...! Зачем я это потрогал?!
Первый обратился к звездам, реке, холмам, оврагам и своим друзьям с пламенной речью, призванной полностью запретить кошек, кошек в кустах и особенно мертвых кошек в кустах, прикидывающихся теплыми меховыми тапочками. Всю эту речь он произносил, гордо выпрямившись (что немаловажно!), стоя на холме в двух разных сланцах , а второй его не слушал и обиженно курил, почесывая свои босые ноги, исцарапанные во время падения.
- Баста, друг, надоел уже своими кошками!
- Да, сколько можно!
- Не нравится - не ешьте, в чем беда? - огрызается первый.
- Ты смотри, он пошутил, еще немного и начнет трезветь!
Шум совсем уже близких волн заставил всех замолчать и вспомнить, зачем они сюда пришли. Не сговариваясь, повернулись и рванули в воду, один лишь второй отстал, да и то, потому что по мелким камням особо не поскачешь. Прохладная вода в начале сентября как никогда способствует прояснению головы и укладывает все мысли именно так, что они, помигав с пару секунд, исчезают. Практически житие по тетрису. Лето было очень жарким, осень обещала стать такой же, теплый воздух не давал замерзнуть купальщикам, но пара из них все же решила себя разогреть танцами и несколько преуспела в этом.
- Левой! Раз-два-три!
- Правой! Раз-два-три!
Под бурные аплодисменты они развалились в наиболее удобных для себя позах и присоединились к уже закурившим господам. Банально уставившись на звезды можно и о вечном подумать, благо дело сие дурное и бессмысленное, следовательно, напряжения сил моральных или физических не требует абсолютно. В такие моменты незачем о чем-то говорить, вполне допускается, состроив из себя крайне разумного человека, просто выразительно помолчать и крепко затянуться, прислушиваясь к шелесту воды.
Удивительно, но тогда молодые люди чувствовали себя друзьями на всю жизнь, которая обещала быть достаточно долгой, чтобы им это успело надоесть, и когда-то приятные физиономии начали вызывать негодование. Смешанное с шуточным отвращением, разумеется. Эта мысль, нисколько не претендующая на стоящую, похоже, пришла одновременно в головы всем присутствующим, так как господа состроили друг дружке крайне омерзительные рожи и гадко расхохотались.
Одна сигарета выскользнула из пачки и затаилась среди камней - она чувствовала, что судьба ее не так проста, как у ее подружек, и тайное ощущение собственной уникальности закралось в ее еще не скуренное сознание. Она знает, для чего существует, все случится завтра.
Коварный подъем ожидал своих старых приятелей, но те, наученные горьким опытом, держались близко и были готовы протянуть руку помощи оступившемуся товарищу. Мысль о потерянных сланцах жгла как минимум один ум, и была организована мини-экспедиция из трех человек, что составляло половину присутствовавших. Ругань, возня, вспышки экрана мобильного телефона - именно так настоящие археологи и по совместительству следователи разыскивают пропажу. Наконец, победный вопль оповестил о том, что как минимум одно резиновое изделие затаилось поблизости, что оказалось правдой на все двести процентов, так как рядом примостилось и его зеркальное отражение.
- Братушки, это самый счастливый момент в моей жизни после того, как я узнал о существовании секса, - надрывался первый, остальные же одобрительно гудели. Даже второй был в приподнятом настроении, что было вызвано немалым содержанием алкоголя в его выдохе (а дышал он часто); чихнув, он нацепил своих беглецов на грязные лапы и, ощутимо покачиваясь, побрел вместе со всеми на одинокий огонь, видневшийся в небольшом дачном массиве неподалеку, который обещал крышу над головой и работающий холодильник.
Правда, пришлось еще один раз вернуться - второй умудрился потерять оба сланца, пока топал, как именно потерял, он не был в состоянии объяснить.
Кстати, из одежды у молодых людей были только полотенце и мобильный телефон на всех.
День Естества и Молодежи
Автобус победоносно исторг плотные клубы дыма и растворился, а Витек все бежал и ругался ему вслед, зажав солидный камень в кулаке, - смелости бросить в заднее стекло так и не хватило. Указатель свидетельствовал о том, что их высадили в девяти километрах от цели, более того, водитель и не собирался ехать в искомое место, он просто их обманул и присвоил деньги. Кончик подло засмеялся, но Витька это не задело, ведь пухлому охальнику предстоит пройти не меньше, чем ему, а по такой жаре - в день поездки термометр упорно показывал плюс тридцать четыре градуса в тени - это будет достаточно непросто, тем более, он приподнял приятно звякнувшую сумку, с недурной поклажей. 'Одна бутылка не звенит, две звенят не так' - вспомнилось ему изречение отца. 'Как некстати-то, черт', - подумал Витька и закурил, обдумывая дальнейшие действия.
Кончик тоже закурил и предложил начать выдающуюся прогулку по трассе, периодически голосуя в тщетных приступах надежды. Предложение было принято с условием обязательного опустошения запасов в сумке и рюкзаке для облегчения текущей ситуации, что и было осуществлено с немалым энтузиазмом. Объемный друг достаточно недурно вышагивал, даже отягощенный рюкзаком с немалым количеством жидкости, которую он, впрочем, и так же недурно поглощал, умудряясь еще что-то крайне фальшиво напевать. В этот раз для опошливания было выбрано что-то из отечественного рока, который Витька знал достаточно слабо и еще слабее желал вдаваться в подробности композиции и ужасной смысловой нагрузки про очередные силиконовые огурцы и алюминиевые помидоры или что-то в этом духе.
Кабриолет до Вегаса с волшебным грузом в багажнике не собирался встречаться, да и молодые люди не очень были похожи на антропоморфных арахнидов , так что им ничего не оставалось, как продолжать упорно шагать до пункта назначения и воссоединения со старыми приятелями, которые успели добраться до места ощутимо раньше, да и ко всему прочему на теплоходе, оборудованном свежим ветром на палубе, бесплатными брызгами и гальюном на корме. Чем больше Витька об этом думал, тем сильнее ненавидел свой институт, в котором учеба была с первого сентября, в университете же, где училась большая часть его друзей, семестр начинался только с четвертого числа, вызывая закономерную пьянку на выходных у всех курсов, начиная со второго. С другой стороны, когда что-то закономерно не вызывало пьянку у студентов?
Судя по всему, Кончик размышлял о чем-то подобном, поскольку пробормотал что-то типа: 'В задницу чих-пых мой деканат и всех его апологетов', а затем презрительно сплюнул.
- Ты хотел сказать апостолов?
- Нет, именно апологетов, сторонники хреновы.
- Апостол, апологет, какая per rectum разница, все унипенисуально, мой друг, если ты так сильно расстроен, можешь понести мою сумку, я разрешаю.
Следующее высказывание его собеседника приводить здесь не имеет смысла по цензурным соображениям, но своего Витька добился - Кончик расправил плечи и достаточно бойко пошлепал по трассе.
Звонок от Жоржа не прибавил оптимизма - он и компания уже их ждали и, судя по всему, с жарой было решено бороться большим количеством прохладительных напитков.
Однообразность пейзажа и дорожной разметки вносили свою лепту в дружное молчание в течение следующего получаса ходьбы, и только бульканье алкоголя, исчезающего в крепких и ко многому привыкших желудках, разноображивало монотонное движение вперед, а как иначе?
От нечего делать Витька возводил в квадрат числа от одного и до двадцати и наоборот, от двадцати до одного, когда мимо проехала первая машина. Кончик сорвался с места и побежал, вопя всякую чушь, затем расстегнул штаны и стал размахивать содержимым ширинки, пытаясь заинтересовать водителя, что, разумеется, ему не удалось. Кстати, за подобные действия он и был прозван Кончиком.
- Идиот, - пробормотал Витька, перекладывая сумку в другую руку, которая болела не меньше, и пошел дальше. Идти им оставалось еще пару километров. В компании Кончика это звучало как приговор.
Наконец, дома стали отличаться от сараев, а домашняя птица нагло прогуливаться по жиже, гордо именуемой улицей, и пытаться ухватить за ноги. Местом встречи была избрана площадь, на которой установлен памятник лидеру пролетариата - даже если в населенном пункте всего три улицы и двадцать домов, то обязательно найдется относительно ровная, но загаженная поверхность, на которой, о чудо, будет стоять любимец голубей с вечной кепкой.
Бездельники стояли неподалеку от плохо выкрашенного вождя народов, пили пиво и кидались в гусей всякой дрянью, на что последние очень бурно выражали свое негодование и неприятно галдели.
- Мужики! - Витька восторженно кинулся им навстречу, пожал лапы и обнял своих спасителей. - Пиво тут в теньке пьете? Как некультурно! Холодненького мне в руку, холодненького!
- Коровин, ты, судя по твоей красной физиономии, тоже даром времени не терял, признавайся, сколько не донес-то? - при этих словах Жоржа банка ледяного пива ухнула в Витькин желудок, даже не коснувшись глотки.
- Да всего полтора литра, причем часть из них я оставил на трассе, если хотите, сходим, покажу место, а сейчас прошу прощения, мне нужно оставить вторую половину, - тут он скрылся в ближайших кустах и блаженно вздохнул.
Жорж, Марик, Михалыч и Патлатый одобрительно отвернулись и начали третировать Кончика расспросами про дорогу, не забывая напаивать страдальца. Неистребленное пиво в рюкзаке и сумке по температурной и вкусовой кондиции уже напоминало мочу, но концентрированная прохлада морозильного аппарата должна была сделать свою работу и впоследствии придать напитку нужную температуру.
- Я готов, господа, ведите меня на свою фазенду, сударь Жорж! Мы предадимся безудержному пьянству в компании молодых гурий, а музыку нам будут играть амуры на электроарфах, - Коровин пытался придать своему голосу нотки серьезности, но мысль о том, что было бы неплохо приземлиться в горизонтальном положении на диван, не давала покоя, и закончил он как-то слишком невпопад.
- Я рад это слушать, сударь, ваше путешествие только начинается - нам предстоит преодолеть водопады вброд, мосты вплавь, а путеводной звездой послужит жажда молодых тел к предстоящему комфорту, озаряющая все на нашем пути. Кстати, холодильник наличествует в моем имении, - в тон ему продолжил Жорж. - Если вы готовы, то отправляемся в путь немедленно, да будет вам известно, мои владения начинаются с соседней деревни, пеший путь до которой составляет пять километров, впрочем, если мы наймем дилижанс, то путь составит те же пять километров. Отриньте сомнения и выступаем!
Коровин услышал тяжелый вздох, и с удивлением понял, что вздох принадлежит ему на все сто процентов - променад неизбежен, значит, придется опять топать. Дорога - это всего лишь затруднение между двумя точками на карте, которое кто-то возводит в культ. Холодильник! Вот, что вечно, и заслуживает поклонения.
В конце концов, все заканчивается, равно как и запас Витькиных пошлых анекдотов различной степени бородатости, и взгляду импровизированных скитальцев предстала фазенда имени Жоржа, являющая собой многоуровневый земельный участок с симпатичным домом на самом верху, куда и заселились отставшие от общей массы Витька и Кончик. В алтаре холода было найдено чудесное пиво, на которое сразу же нашлось большое количество претендентов, но Витька схватил себе бутылку и, довольно урча, полез на второй этаж, где оккупировал балкон вместе с пачкой ароматных сигарилл.
Дача стояла в чудесном месте - казалось бы, протяни руку, и вот она река, конечно до нее метров триста напрямую, но кого это когда волновало; невероятный разлив, около десяти километров в ширину, скрывал другой берег, и возникало ощущение присутствия на берегу как минимум огромного бездонного озера, в котором и уважающему себя чудовищу не грех водиться, а уж тем более являться достойным джентльменам после третьей бутылки. День потихоньку собирался заканчиваться и Витька уже предвкушал, как заходящее солнце будет отражаться в могучих волнах и вызывать восторженные матюки у зрителей.
Скрипнула дверь балкона и к нему присоединился Михалыч.
- Коровинушка, до меня донеслись твои ванильные мысли о красоте здешней природы, был бы тут Кузьмич , он бы поклялся в наличии русалок, но еще сильнее до меня донесся аромат твоего курева, которым ты сейчас со мной поделишься, в противном случае я передам Кончику, что ты что-то хочешь ему сказать.
Это было вполне в духе Михалыча, только Витька знал, что вряд ли он исполнит задуманное, ибо был человеком весьма приличным, но сейчас, смотря в его хитро сощуренные глаза, ползущие вверх уголки губ, не теряющиеся в арамисовской бородке, он был готов поверить в задуманный подлый ход.
- Держи, куннилингвист энэлпэшный , - Коровин не мог выйти из разговора проигравшим и напоследок хоть как-то не поддеть оппонента. - Дешевейший прием, даже ничего общего с психолингвистикой не имеющий. Пусть тебе будет стыдно, мой юный друг. Кстати, курение убивает, так что я поспособствую избавлению от очередного ненужного филолога в этой стране, - это было низко, но Витька почувствовал облегчение, особенно когда Михалыч дьявольски расхохотался и порекомендовал ему начать писать шутки лет через двадцать для Мартиросянца, когда тот перейдет на телеканал 'Страна-2' .
Докурив, и обмениваясь подначками, они спустились на первый этаж, где уже божественно пахло чем-то мясным. На кухне воцарился Жорж, который заявил, что в скороварке обнаружил харчо, заботливо приготовленный его бабушкой, и гости обязаны его сейчас съесть. Все посчитали, что глупо спорить с таким заявлением и в какие-то минуты организовали стол, нарезали овощей и тому подобных закусок. Наконец, харчо был снят с плиты, водку достали из морозильника, и все немедленно выпили. Почему такая подробность к деталям? Это же ритуал, черт возьми! В любой стране в любое время мужики, сбившись в стайку, первым делом бегут за бутылкой, а в порядке исключения надевают чалмы и взрывают дома. Р-и-т-у-а-л!
В момент наливания 'по-второй' раздался стук в дверь, и в дачу зашла пара прехорошеньких барышень, во всяком случае, в купальнике была одна ну очень недурственная. Все переглянулись, и кто-то протянул им пару рюмок, которые они с удовольствием выпили. Как оказалось, они приходились дальней родней Жоржу, а именно соседками через улицу или что-то в подобном духе. Гнетущего молчания за столом, разумеется, не было, но определенно в воздухе завис вопрос: 'Что с ними делать? Я бы им вдул, но как остальные к этому отнесутся?'. Коровин отозвал Жоржа на 'покурить', к ним присоединился Михалыч. Они оставили Марика вербально корячиться за всех и развлекать прекрасных дам, с чем он недурно справлялся, а сами встали на крылечке и душевно затянулись.
- Я вот что думаю, дорогой друг, процентное соотношение полов слишком неблагоприятное для удачного соития всех нас, так что встает вопрос относительно пары счастливчиков, которые облагодетельствуют сих дам этой ночью, причем я выступаю с самоотводом, по причине крайнего нежелания лишаться вашей компании даже на то время, которое мне потребуется для приобретения пары сов, иначе, совокупления в разговорной речи, с той милой дамой в купальнике, - Коровин был как всегда витиеват.
- Совокуплением заниматься нужно душевно, без отрыва, так сказать, от процесса, внешние факторы могут губительно сказаться на качестве исполнения отдельных элементов, я тоже беру самоотвод, мой друг, - Жорж поддержал начинание.
- Следовательно, нам нужно избавиться от милых дам, которые к тому же пьют нашу водку, которой больше не становится, тем более что Кончик уже изрядно надрался, а в интимных успехах Патлатого я крайне сильно сомневаюсь. Сейчас сбегаю за Мариком и мы зададим ему тот же вопрос, - Михалыч утилизировал бычок в кофейную банку и скрылся в объявленном направлении.
Марик подписался под коллективным мнением, а Коровин был призван избавиться от девушек в сжатые сроки, так как водка в сочетании с потрясающим харчо и вареной бараниной гораздо больше будоражила молодые умы, на что он ответил, что опомниться никто не успеет, как окажется в исключительно приятной мужской компании.
Пришлось пожертвовать бутылкой ради еще одного тоста, в ходе которого Витька упомянул горы, Жар-птицу, питающуюся девственницами, и пожелал ей сдохнуть с голоду, одновременно с этим зажав в руке ягодицу одной из барышень, на что последние возмутились целесообразностью такого действа и выразили недовольство в виде фразы: 'Мы за это пить не будем', пошушукались и внезапно исчезли.
- Не стоит благодарности, всего лишь произнесите три раза 'Ave Victor' и я от вас отстану, господа.
- А мне кажется, что нужно зажарить сосисок и слопать их на балконе - сейчас солнце заходит, давно я соседей не пугал языческими воплями про Ярилу, - Жоржа всегда волновала кулинарная тема, и он уже начал рассуждать вслух, решая, какую же панировку выбрать.
- Давайте, три раза дружно 'Ave Victor!', - Витька был озабочен собственной славой как никогда,
- Буль-буль, - отозвался Кончик, которого уже полчаса как использовали в качестве предмета интерьера.
- Умница, Кончик, хоть один сознательный и благодарный человек среди вас, балбесов нашелся. А мне, пожалуй, пора отлить, пойду, балкон проинспектирую.
Соседи были удивлены почестями, оказываемыми солнцу - сначала молодые люди вопили всякую чушь с балкона, затем разделись, разожгли костер (да, именно в этой последовательности) и начали кривляться в приступах эпилепсии, изображая танцы, посвященные заходу небесного тела, при этом орали что-то уже совсем непотребное. Окончательным актом единения душ стала реализация пожарной безопасности по пионерскому способу: скрестив струи на брудершафт, они победили огненную стихию. Моментально поднявшиеся клубы ароматного пара намекнули, что было бы неплохо освежиться, и в не очень трезвых головах родилась идея ночного купания.
Вернулись все уже сухие, но очень довольные, Кончика положили на полу, и он нежно обнял свои многострадальные сланцы, пустил слюну и сладко захрапел. Далее Витька коварно предложил открыть вино...
***
Коровин разлепил глаза и уставился в потолок, в голове творилась удивительная ясность, плохо коррелирующая со вчерашними беспорядками, творимыми молодыми людьми, например, конкурсом на самое дальнее и продолжительное мочеиспускание с балкона, в котором безоговорочно победила дружба. Рядом в пьяном дебоше развалилось тело Патлатого, сжимающее плюшевую собачку, неизвестно, было ли у них что-то этой ночью. На полу примостился Марик, который, как помнил Витька, должен был ночевать на балконе, но похоже, что градус внутри был недостаточен, чтобы конкурировать с градусом вовне тела, и он ретировался в более теплое помещение. Нужно заметить, что парень не просто примостился, а лежал так, словно все атомы его тела разом рванули в диаметрально противоположном направлении, и в результате их слаженной работы небрежно растекся по полу.
Нужно было узнать время, и Витька включил телефон, который нещадно продилинькал убогую мелодию, от которой Марик резко вскочил и стал озираться, стреляя дикими глазами по углам, словно не понимая, кто он, и что тут забыл.
- Боброго утра, друг, как головушка? - сипло спросил Коровин.
- Эм, недурственно, но я бы предпочел все свои ощущения отослать куда-нибудь на Восток до востребования. Пусть узнают моджахеды, каково это - синячить до последнего.
- Положи от меня им мацы кусочек для поднятия настроения, - Михалыч тоже проснулся и принял участие в завязывающемся утреннем бессмысленном общении.
Из соседней комнаты раздались ужасные звуки, напоминающие плохо работающий, захлебывающийся мотор, причем захлебывался он чем-то невыносимо живым и сопротивляющимся. 'Жорж!' - все, кто находился в сознании побежали к нему, а тот уже весьма успешно блевал в заботливо принесенный Михалычем тазик. Когда он только успевает все делать?
Через пять минут у страдальца появились вода, активированный уголь и слабый чай с сахаром, а Михалыч вился над ним заботливой матушкой и все интересовался, не будет ли гуманней его прямо сейчас добить. Жорж выражал слабое согласие, но надеялся на лучший исход в ближайшем будущем.
- Самое главное, мой драгоценный, не спускайся вниз, там Кончик разложил по Фэн-шуй всю его вчерашнюю закуску. - Потешался Михалыч.
- Господи, ну зачем ты мне...б...боа...БОА!
Витька, заинтригованный таким поворотом событий, не преминул спуститься и узреть шедевр, достойный желудка как минимум представителя современного искусства - подушка, на которой была выложена пирамидка (!) из непереваренных томатов. Кончик же блаженно сопел рядом. Когда и как он умудрился залезть на кровать, да еще и украсить ее, осталось загадкой.
Взгляды некоторых присутствующих молодых людей говорили о надежде поправить здоровье, но аптечка была найдена всего одна, и в ней плескалось не более четырехсот граммов вина. Усевшись на балконе, они робко стали цедить жидкость, при этом куря одну сигарету на троих - курева не хватало уже катастрофически. Коровин принюхался - в воздухе отчетливо пахло чем-то кисло-тухлым, он поделился наблюдением с друзьями.
- А, это мое произведение, - улыбнулся Марик и достал из-под кушетки ведерко с чем-то, напоминающим плохо переваренную кошку.
- Убери назад, стервец, это негуманно как минимум, а как максимум - тянет на пару лет в колонии.
- Да за такую рвоту штрафовать надо!
Балкон был стремительно покинут, но кто знал, что еще эта дача может преподнести, ведь с такими временными жильцами не успеваешь соскучиться, особенно, когда те по молодости выпивают больше, чем могут.
Через пару часов, когда Жоржу полегчало, а Патлатый подло улизнул на дачу своих родителей, все отправились на рыбалку, которая была предсказуемо безрезультатна, только Марик поймал двух бычков , да и то одного отпустили, а со вторым подружился Кончик, так что первому несказанно повезло. Но! Была найдена целая сигарета, что на четверых курящих возымело огромное воздействие, и была сформирована очередь страждущих с лимитированным числом затяжек.
Пока раскуривалась сигарета, кидались блесны, розовели щеки и улыбались улыбки, Жорж, уже отошедший от утреннего недуга, зациклил на карманном плейере песню группы 'Пил?Вот!' и провалился в блаженное забытье на каменистом пляже. Редкие облака не скрывали его от солнечных лучей, но этого и не требовалось, камни уже успели прогреться и охотно делились теплом со всеми страждущими.
В дальнейшем весь пляж был тщательно исследован, все камни проверены на наличие хитрых табачных тайников и недосказанностей, причем с неутешительным результатом для большинства присутствующих, и вольные рыболовы потянулись в сторону фазенды. Кончик, когда вернулся на дачу, запустил бычка в емкость для мытья ног, окрестил Чуваком и вел с ним душещипательные беседы о спасении страны от стад диких дураков, обитающих в этой местности, успев надоесть своим курлыканьем абсолютно всем, даже Чувак бурно выражал свое недовольство сложившейся ситуацией и демонстративно пытался выброситься из воды.
У Витьки и Жоржа созрел коварный план мести за испорченное постельное белье и перманентное надоедание. Они загнали Кончика на балкон, Витька запер дверь, а Жорж начал поливать приставучего болтуна из шланга. Если бы Хичкок жил в то время, он бы обязательно позвал Кончика озвучивать его картины, причем на женские роли, так как вопли последнего закладывали уши на долгое время. Разумеется, все присутствующие обратили свое внимание на разворачивающуюся драму - Михалыч и Марик неторопливо подошли, засунули руки в карманы и стали наслаждаться зрелищем, а окрестные собаки поддерживали все это мокрое недоразумение коллективным бреханием с вариациями на произвольные темы. Молодые люди встречали хриплым ревом одобрения и аплодисментами, особенно удачные тирады пухлого товарища. Самым смаком происходящего было то, что Кончик не в состоянии был спуститься вниз, точнее, так он думал - для всех остальных было совершенно очевидным фактом, что с другой стороны балкона была прислонена лестница, с помощью которой даже человек пониженной сообразительности мог бы вполне спастись, а так всем оставалось слушать только страшный поток богохульств и ультравысоких писков, когда струя из шланга попадала в труднодоступные места.
Нужно сказать, что никто не пострадал, кроме чувства собственного достоинства Кончика, но на тот момент это никого особенно не волновало, и, как выразился Жорж: 'Чтоб другим неповадно было свое абстрактное искусство по моим подушкам раскладывать'.
Желание выкурить по сигарете преследовало неотступно юных охламонов которые решили бычки дня вчерашнего приспособить на благо дня сегодняшнего, а говоря проще, сделать самокрутку самого, что ни на есть чудовищного размера, которой на всех бы хватило. Витька долго ругался и вспоминал карму и прочие нехорошие слова, которых он знал великое множество, включая синхрофазотрон и гидромеханику, когда понял, что коробочка с окурками стояла на балконе, бывшем плацдармом для гидроказни Кончика. Естественно, ничего не получилось, так как дражайшие бычки плавали в чем-то, напоминающем крепко заваренный чай, и если бы среди курильщиков были лошади, они бы судорожно отшатнулись, увидев столько капель никотина в одном месте. Карма, что поделать.
Часы намекали, что пора бы уже и честь знать, тем более теплоход ждать юных опозданцев не привык, и гости шумною толпою хлынули на причал, галдя и восторженно куря свежекупленные сигареты, явно выделяясь среди собравшихся граждан уже постпенсионного возраста. Витька намекнул о запахе кутьи, витавшем в воздухе, за что был одарен испепеляющими взглядами местного контингента и шепелявым бормотанием беззубых ртов.
Поток пенсионеров смел молодых людей, пытавшихся хоть как-то отстраниться от разъяренного монстра, обладающего тысячей рук с зажатыми палками и прерывистым дыханием, намекавшим, что услуги стоматологи не бесплатны в этой стране, забивающего рюкзаками и ведрами по головам до потери сознания. Молодым людям и не нужны были места - они прекрасно расположились в спасательных шлюпках, дав понять, что планируют в случае чего-то неординарного прожить несколько дольше своих соседей, подарив тем несколько открытых и честных улыбок.
Вскоре начался дождь.
Неуемная печаль сковала сознание Витьки, когда он понял, что на сегодня приключения закончились, но кто знает, что его ожидает завтра? Михалыч в шлюпке терзал гитару, периодически ругая стихию, Жорж задумчиво пил пиво, изредка наведываясь на корму, где он оборудовал гальюн, сказав: 'Да будет так!', Кончик и Марик вносили свою посильную лепту во все занятия подуставших молодых людей. Сигарета тлела в руке, давая крохи тепла и минутную эйфорию, ободранная накануне спина саднила, но не о чем было жалеть еще в жизни, столько предстоит еще узнать и попробовать. Все будет завтра.
А дождь лил, лил и лил.
Командировочный
Витька в деканате ждал сюрприз - не бодрящая порция изречений о его потрясающем уме, таланте и блестящем будущем в качестве ученого, а предложение, от которого нельзя отказаться. Интересно? Многообещающе? Вот и Витька так думал, когда изъявил согласие потрудиться на благо alma mater. У одного его знакомого во дворе жила дворняга по кличке Альма, а в недалеком будущем Витьку предстояло понять, почему дражайшая шаражечка скоро превратится в сучью матерь. Во всяком случае, для него.
В течение года ВУЗ ждала проверка с прохождением аттестации и получением в дальнейшем аккредитации, проще говоря, быть или не быть управленческому и юридическому Клондайку решала комиссия. Немаловажным пунктом, напротив которого обязательно должна быть поставлена галочка потной рукой проверяющего - это наличие студенческого самоуправления или ССУ. Да, именно так. Последнего в ВУЗе было полно на каждом этаже, а вот с самоуправлением как-то не заладилось, как минимум потому, что это никому, включая студентов, не нужно. Любопытным совпадением являлось то, что на самом популярном языке на тот момент в мире аббревиатура шаражечки читалась как SSAL, заставляя Витька исторгать из своего горла звуки, напоминающие плохо прикрытое нахальное ржание каждый раз, когда это сочетание букв попадалось ему на глаза, а это происходило через каждые десять метров. Особое внимание тут следовало уделить портретам - под каждой важной шишкой красовалась эта надпись. 'Да, я не последняя фигура в SSAL!' - с гордым видом говорит лицо деятеля науки и управления. 'А чего добились вы, у вас даже ССУ нет!' - вторит ему другой портрет.
Разумеется, этим всем аттестационную комиссию не умаслишь, и на самом высоком уровне было принято решение о командировании пятерых выдающихся студентов на мини-стажировку в школу студенческого актива, располагавшуюся где-то в дебрях южных областей. Были возложены определенные надежды, что молодые головы принесут толику знаний и разорвут свою грудную клетку как Данко, достав заветное самоуправление, и положат это самоуправление на заранее приготовленное блюдо с обязательной голубой каймой. Что тут можно добавить? В будущем, как ни странно, что-то подобное и случилось, но этот маловолнующий факт не должен отвлекать от самого главного - как закалялась сталь активистов.
Витька провожали не очень долго, но качественно - первые граммы водки попали в его организм, когда тот сел на заднее сиденье пятьдесят третьего автобуса, везущего провожающих и виновника проводов в сторону вокзала. Провожали Витька по старой традиции Жорж, Марик, Михалыч и младший брат Марика, которого звали тоже Марик. Территория неподалеку от одного из старейших учебных заведений страны была избрана в качестве топливной станции, и насосы заработали изо всех сил, прогоняя послушную пока еще жидкость по луженым трубам пищевода.
Каждый из провожающих счел своим долгом дать напутствие Витьку, было сказано много слов про честь, достоинство, неударение в грязь лицом в самых разных словоформах и оборотах, а вот в отношении женщин и алкоголя все сошлись на том, что миссия его ответственна и послабления недопустимы - сражайся до последнего, наш храбрый друг не оставляй после себя непитого, недопитого и недоласканного - если опустить все нецензурные обороты, то что-то вроде этого и получилось у них изречь.
К зданию вокзала все добрались уже порядочно нетрезвыми, и Витьке со второго раза удалось сфокусироваться на кучке полузнакомых людей, в которых он узнал своих будущих попутчиков, с которыми он поздоровался кивком и присоединился к своей галдящей компании. На перроне все продолжили выпивать, пили и в плацкарте, куда был доставлен Витек, пили рядом и пили не рядом. Проводнику со второго раза удалось вытолкать шумных безбилетников, готовых продолжать веселье хоть до конца света, куда, хвала небесам, Витка ехать не собирался. На прощание Жорж, растрогавшись подарил Набор Путешествующего Мужика, куда входила бутылка пива, острый перец, презервативы, пачка сигарет и спички, мотивировав это тем, что именно так нужно просыпаться мужику на выезде - проснуться, подлечиться пивом, закусив его для бодрости острым перцем (которым, кстати, и накануне можно закусывать более крепкие напитки!), приласкать женщину, обязательно лежащую рядом и закурить после нехитрых утех. Как было сказано выше, что тут еще добавить?
Сил держаться не было, равно как и смысла, и Витька уничтожил бутылку пива в течение получаса, максимально растягивая удовольствие. Единственным осложнением было полное отсутствие женского пола, точнее, симпатичного женского пола в данном вагоне, представительницы которого отличались хабалистыми повадками и не менее базарными лицами, намекающими еще и на уверенные периодические запои. Меньшим злом была его соседка по плацкарту, которую он окрестил Шариком не только из-за фамилии, но еще из-за некоторой упитанности в области предполагаемой талии, но Витька реально оценивал свои возможности и понимал, что столько ему не выпить.
В ближайшее время ему собирались надоедать Шарик, Юдик, Бобр и Тельман, оказавшиеся неплохими ребятами. Впрочем, тогда Витьку было совершенно наплевать с кем он едет и куда, ощущение начинающегося путешествия ему было важнее попутчиков, а то, что приключения сами его найдут, он не сомневался. Спутники вели разговоры о будущем студенческого совета, о своих планах, а Витек думал, как они его уже задолбали и пытался перевести разговор на дегустацию сортов пива, о том, что нужно будет обязательно попробовать местное, и окажется ли оно гоном? На него смотрели как на идиота, дескать, мы все люди приличные, выпиваем культурно, а ты бухать сюда приехал что ли? Бухать Витьке не хотелось совершенно, а вот туалет манил в ночи, но санитарная, мать ее, зона была сильнее и не давала двери открыться и запустить страдальца. Но Витька не был бы Витькой, если бы не отличался быстротой соображения и неординарностью мышления в трезвом виде, а в пьяном не обладал определенной удачей и хитрецой. Сцепка вагонов предоставила ему зрелище мелькающих шпал, шпал, шпал, мелькающих...Шпаааал...
Итак, Витька не только справил малую нужду, но и неплохо опорожнил желудок от излишков питательных веществ. В будущем он всем советовал именно такой метод - очень удобно держаться за поручни и считать быстро пролетающие шпалы. Успокаивает.
***
Утро было особенно гадким - первым что Витек увидел, еле открыв глаза, была пустая бутылка водки, сиротливо выглядывающая из-под боковой полки, которую забыли его приятели вчера вечером. 'С-свиньи!' - единственное, что мог Коровин подумать тогда.
- Если не сблюю, то обязательно вытошнит, причем собственными кишками, будь они неладны. Черт! Будь они ладны, держите же в себе, сукины дети! Желудочек мой, держись! - Приговаривал Коровин, подползая к хвосту вагона.
На удивление все прошло гладко и мягко - никто до него не занимал туалет, была бумага и много энтузиазма. На вышедшего Витьку граждане, кашляя и роняя слезы, смотрели как на мутанта, девочка забралась на руки к маме и заплакала, бабка перекрестилась, а мужик пробормотал что-то вроде: 'Что же ты делаешь, сволочь?'. Туалет был почти постоянно открыт до вечера, но желающих в него пробраться не находилось.
Витек прыгнул на свою нижнюю койку, с которой он накануне согнал Шарика, несмотря на ее буйные протесты, и заставил себя сжевать мягкий бутерброд с колбасой и выпить чаю. Нехитрый рецепт начал потихоньку действовать, и Коровин стал прислушиваться к разговорам своих соседей, которые обсуждали все ту же никому не нужную лабуду. В этот раз пала жертвой обсуждения структура студенческого совета. Спор был жаркий, как водится ни к чему не приводящий, а вот Витька сожрал растворимое пюре и понял, что набрался сил для вечерних приключений. Его забавлял энтузиазм молодых людей, свято верящих в то, что они будут возглавлять студенческие советы своих институтов и реально влиять на политику деканата или, что еще лучше показывает категоричную безмозглость некоторых его спутников, ректората.
Справедливости ради следует заметить, что люди они были не самые плохие, но вот с адекватным восприятием жизни им не повезло, да что говорить про них - меньше чем через год Витьку было суждено понять, каким же олухом был он сам. И, да, председателями самоуправления своих институтов они будут недолго, верные клевреты деканата займут их места, но пока все было весело, демократично и свежо.
Наконец спорщики выдохлись, и Витька вздохнул с облегчением. Зимние сумерки незаметно спускались и обволакивали поезд, летящий грязно-зеленой стрелой по безграничным и никому не нужным просторам страны, пыжащейся на тот момент еще что-то из себя состроить и плодящей дебилов со знаменем вместо мозгов и фотографией вместо сердца. Именно такие люди нужны для построения любой вертикали власти, инициативы не нужны никому. Рядовой исполнитель и потребитель - наше все. Витька так и не смог донести это до умов молодых активистов, которые решили обогатить тетку, разносящую пиво по вагону на пару сотен. Уткнув носы в пену, они деловито чавкали и лыбились, когда Коровин говорил им что-то, идущее вразрез с их незамысловатой жизненной позицией, направленной на карьерный рост. Бобр негодовал громче всех, когда Витька сказал про правящую партию.
- А ты знаешь, что она для нас сделала?
- Что? - Витек не скрывал сарказма,
- Все! - Бобр уселся с видом победителя. - Я даже поступил благодаря ней, если бы не партия, то и жил бы я в своем селе под Мухосорановом.
Он сильно хэкал , так что мог и не говорить, что не из города приехал, а его малая родина нисколько не волновала никого из присутствующих. Хорошо, что он не стал уточнять, как именно партия могла ему помочь - трансплантация мозга, по мнению Витьки, не входила в список обязанностей политических функционеров.
- Если партия сделала все и может все, тогда почему из сортира так воняет? - не удержался Витька, но даже партия против этого запаха была бессильна. - Что за непорядок такой, ведь в цивилизованной стране живем, и воняет, как так?
Бобр буркнул, что Витьке этого не понять, а он, Бобр, всем покажет, когда приедет из школы актива. Отношения у них так и не сложились. Единственным развлечением для Коровина оставалось приставание к безудержно пьющему военнослужащему, спящему на боковой полке и периодически с нее храбро десантирующемуся - Витька исподтишка кидался в него бумажными шариками, но так и не решился на лбу у служивого нарисовать маркером мишень. Предложение по устроению состязания на лучшее попадание в голову его спутники отвергли.
Поезд все-таки надумал остановиться в пункте назначения, и городской вокзал всосал в себя новую партию человеческого сырья, куда-то и зачем-то бегущую. Вокзал был красив, но бездушен и бессмысленен, как показалось тогда Витьке, он не видел необходимости спешить, тем более рядом располагались МакРостикс и ликероводочный завод, куда все обязаны были заглянуть, но почему-то вновь прибывшие погрузились в маршрутки и поехали в областное недоразумение, претендовавшее на звание города.
По ходу движения молодые люди, приехавшие из другого города, процветающего на бескрайних просторах Родины, стали раздеваться под звуки из приемника водителя, имеющего особенно дурной музыкальный вкус на взгляд Витька. Колорит картине придавал солирующий молодой человек, Никитушка, как он себя назвал, обладатель бегемотоподобных пропорций тела и щедрой россыпи прыщей на лице (по мнению Витька именно так и должен выглядеть студенческий активист, разумеется, с поправкой на массу тела - она может произвольно варьироваться в известных пределах, поскольку более привлекательные и ветреные особы в состоянии себе найти гораздо более приятные способы убить сегодняшний вечер), исполнявший по своему глубокому заблуждению стриптиз. Витек, занятый его милой соседкой Алисой, поначалу не заметил этого чудовищного зрелища, но потом ему пришлось проявить стойкость и самообладание, чтобы избежать конфуза с забрызгиванием внутренностей маршрутки содержимым своего желудка. Пришлось ограничиться едким всфыркиванием.
Все кончается за исключением Вселенной, человеческой глупости и подлости. К большому облегчению Витьки, по мнению которого дороги в стране находились посередине между последними двумя, страдание в транспорте закончилось, и он попал в гостиницу, где надеялся нормально поспать и поесть. Процедуру заселения испортила местная группа встречающих, нестройно исполнившая какую-то песню о школе актива, лидерах, приветствии и прочем в таком же духе. Коровин тогда подумал, что эти назойливые ребята попьют его крови, так как он как раз терпеть не мог подобный типаж - улыбка на лице (Витька не любил улыбки), постоянное повторение прописных истин и отсутствие интеллекта в глазах. Типичные коммивояжеры или посвященные невысокой ступени курсов личностного роста, подлизывающиеся к тренеру. Обе эти категории Витька держал достаточно высоко в своем расстрельном списке. Он еще не знал, как близка была его догадка. О, эти курсы...
Распределение по отрядам прошло хорошо, так как Витька углубился в свои мысли и никого не слушал, свой отряд он определил методом исключения, расспросив новых знакомых - так как отрядов всего пять, а земляков в один отряд не пихают, найти свой было элементарно. Древнее слово 'отряд' надолго вошло в его лексикон, а уж в те времена в каждом предложении оно проскальзывало как минимум дважды. Вечер знакомства был отменно уныл и Коровин только и думал, что о пиве, лежащем в холодильнике в номере 606 на шестом этаже. Чудно, не правда ли?
Пока все распаковывали вещи, Витька сформировал ударный отряд, возглавил его и отправился в рейд по улучшению материального положения продавцов алкоголя в ближайших кварталах. Вполне возможно, что и сейчас там его помнят и тихонько благословляют. По странному стечению обстоятельств Коровин, Бобр, Юдик и Тельман были заселены в трехместный номер, так что пришлось Юдику и Бобру спать вместе на большом диване. От возможных казусов они решили избавиться хитрым методом, но о нем следует рассказать позже и отдельно. Пока стоит намекнуть, что разделительную полосу звали Татьяна.
Единственная ванна в номере на этаже казалась благодатью божьей, снизошедшей на грешников, и Коровин занял ее на длительный период, достаточный для распития необходимого количества ледяного пива. После он сидел в кресле в одних трусах и блаженно курил, представляя следующую неделю подобных развлечений. Вкусно есть, а ужин в гостинице был прекрасен, немало пить, покуривать ароматные сигариллы и клеить женщин - вот и все его обязанности на грядущую неделю. Захотелось сыто мяукнуть и завалиться спать, но жажда к общению с противоположным полом была сильнее.
По паре фраз, которыми он перебросился в лифте с одной милой девушкой, представившейся Натальей, ему стало понятно, что по диагонали от них располагается номер с тремя абсолютно свободными дамами, разумеется, он пообещал, что навестит их вечером, чем вызвал звонкий смех, принявшей это за удачную шутку наивной молодой дурочки. Витька взял пару больших бутылок пива, Юдика, так как не мог смотреть на мучения того от одиночества и неумения общаться с девушками, пообещав ему стопроцентный секс с женщиной, и в чем был, в трусах, майке и сланцах (так быстрее раздеваться!), постучал в дверь. Коровин потом остаток ночи рефлексировал и анализировал поступки в жизни - много ли он сделал плохого в жизни людям, не заслуживавшим этого, но решил, что все засранцы получили по заслугам и менять образа жизни Витька не будет...
Вы спросите, к чему это отступление? Очень просто - в тот самый момент, когда Витька постучался в дверь и немедленно зашел, в номере происходило неофициальное посвящение в Лидеры сто двадцать первого века, и по такому случаю народа набилось туда не меньше тридцати человек с разных этажей. Витькино появление в трусах и с алкоголем мгновенно стало местной легендой и за утренним завтраком на него показывали как на местную достопримечательность. Тем не менее, Коровин желал в тот вечер несколько иного.
Посвящался народ 'оленьей кровью' сделанной на скорую руку из вишневого сока и соли, закусывая копченой рыбой, привезенной девушками со своей родины, откуда-то из очень дальних северных областей. Рыба была вкусна - те три ребрышка, которые достались Витьке, состояли из костей только наполовину. Пивко пришлось гораздо более по вкусу, тем более рыба располагала к его распитию, но запасы иссякли быстро, оставив Витьку и трезвым, и без ночных развлечений, вызвав приступ неуемной тоски, которой он подвергался остаток ночи, выходя покурить на балкон. На память от того вечера у него осталась ленточка, повязанная Натальей на его левую руку, которую он хранил достаточно долго. Теперь он был Посвященным.
***
Поспав часа три от силы, Витька отправился завтракать в восемь часов утра, невыспавшийся, помятый и в отвратительном расположении духа. Не менее помятые физиономии в столовой встретили его рукоплесканием и восторженными воплями; пожав желающим руки, Витька плюхнулся за стол и заставил проглотить завтрак, который, несмотря на недурные вкусовые свойства, не планировал долго задерживаться в его бренном теле. Коровин чувствовал себя окурком, с которого стряхивали пепел. Хуже всего было голове и мыслям - он еле заставил себя черкануть пару строк про отправление из города, о каком выдающемся слоге могла идти речь?
Утреннее собрание отряда было не менее унылым, чем вечернее, а к предыдущим чувствам добавилась заячья шапка ушанка в районе желудка. Проглоченная шапка. Которую носил еж. В момент проглатывания. Если верить куратору, то Витьку в ближайшем времени ждал 'веревочный курс', который звучал многообещающе, и Коровин на всякий случай запасся мылом. В действительности курс оказался серией физических и как бы моральных испытаний, в конце которого неизбежно должно было произойти сплочение коллектива. Витька считал, что для этого достаточно сходить в магазин, а потом еще два раза прогуляться за дополнительной дозой, после которой большая часть личностных качеств раскроется и можно будет проанализировать свойства отдельной человеческой натуры. Даже в постели мы, порой, не бываем так близки, как за бутылкой водки.
В очередном испытании нужно было разместить весь отряд, двадцать с небольшим человек, в квадрате со стороной около полутора метров. Способ решения напрашивался сам собой, и молодые люди погрузили дам себе на плечи. Витька, которому уже порядком надоела вся эта бессмысленная суета и состязания, непонятно с кем и для чего, хотел тихонько испариться в направлении номера, но был пойман и загнан в стадо, уже с девушкой на шее.
'Так оно и случится, - думал Коровин, - лет через восемь, когда я буду все еще молод и замечателен, буду прожигать жизнь, перепробую все сорта алкоголя и типы женщин, найдется барышня, которая вот так, взгромоздившись мне на плечи, своими жирными ляжками будет душить меня и противным голосом верещать, что нужно идти в другую сторону, и вообще, я все делаю неправильно. Хорошо, что она не лобком к носу на меня забралась, хоть в чем-то повезло'.
- Левее иди, сейчас я Ленку за руки схвачу, держаться будем! - Прямо в ухо завопила его наездница.
- Какая же она все-таки тяжелая, ростом мне по плечо, а весит как корма Джей Ло. Балласт! - Витька зашипел и ущипнул ее за задницу, чтобы не выпендривалась. Девушка громко взвизгнула и прекратила свои выступления.
Продукты вчерашнего возлияния просачивались через поры кожи и вскоре Коровин являл собой мокрое и растрепанное недоразумение с горящими злыми глазами и препирающееся со своими соседями по любому поводу. Состязание, кстати, они выиграли, но больше Витька вместе с отрядом ни в чем не принимал участия. Обедал Витек почти в гордом одиночестве, так как далеко не все успели закончить испытания с подобающим результатом. 'Справедливо. Если не можешь нормально соревноваться, изволь есть меньше других, естественный отбор и всякое такое' - подумал Коровин. Единственным светлым пятном была встреча с Натальей, которой он успел скорчить рожу позабавней и подмигнуть, желая победы. Конечно, он желал совместного ужина в номере и парного катания, после которого можно понежиться в ванной, благо, места должно было хватить, но и просто миг триумфа ее отряда был бы для него приятен. Ей хорошо, а ему неплохо - больше ничего не требовалось.
После принятия пищи требовался знатный перекур, и Витек решил его себе устроить, совместив с экскурсией по местным местам. В это время его отряд выяснял, насколько его члены стали единым целым, и какие все молодцы, а Коровин курил, стоя на крепостном валу конца *****дцатого века и представлял события, разворачивавшиеся во время бойни с супостатами, которых отсюда выбивали храбрые местные жители. В паре сотен метров от вала располагался пороховой погреб, который также был посещен и тщательно рассмотрен. Возвращаясь, Коровин вспомнил, что одна дражайшая особа просила его подарить ей какую-нибудь фитюльку на телефон, Витька купил ей свинью и ухмыльнулся.
Погода позволяла, и ноги сами понесли его мимо памятника первому императору и краеведческого музея, который обещал поведать все про древнее золото в сторону предполагаемого центра города. Коровин с удивлением обнаружил аналог проспекта и даже нашел книжный магазин, в котором приобрел туфту, носящую гордое название 'Основы организационного поведения', сам не зная зачем. Потратив немного времени и исследовав окрестности, он полностью удовлетворенный рекогносцировкой вернулся в гостиницу и первым делом зашел в бар. Пара пива и двойной джин-тоник взбодрили его, а вереница шумных голосов и голодных ртов, тянущаяся в сторону столов, напомнила о грядущем ужине, подарив ощущение складывающегося вечера.
Сильно позднее он стоял на лестничной площадке между шестым и седьмым этажами с Натальей и что-то пытался ей доказать о небесных силах, случайных процессах и мужчинах, встречающих женщин вдалеке от родного края. Она не спорила - Коровин доказывал все это на самом деле себе, желая зачем-то убедиться в исключительности такого расклада событий. Чушь полнейшая. Демагогия. Витька не очень рекомендует подъезды для дискуссий с девушками. В тот раз там все и случилось.
Под утро он долго пытался достучаться до своих бездарно дрыхнущих товарищей, которые зачем-то закрылись изнутри и категорически отказывались просыпаться, наконец, недовольная морда показалась в дверном проеме и впустила раздраженного Витька в номер. Заваливаясь в койку, Коровин услышал явственный женский смех в комнате, подумав, он решил, что это его воспаленное коитусом воображение разыгралось, но тут смех повторился и между Юдиком и Бобром возникла женская голова. Как ранее упоминалось, ее звали Татьяна, и она отличалась крайне развратным характером. Все дальнейшие ночи она верой и правдой служила разделительной полосой между здоровыми мужскими организмами, исполняя все их прихоти. Периодически ее функции в дневное время брала на себя Алиса, с которой Витек успел познакомиться по дороге в гостиницу, но, узнав, что ночи она проводит в номере горячих самцов, приехавших с далеких гор, резко охладел к ней.
Атмосфера тотального разврата витала на этаже, да и в гостинице, пожалуй, тоже. Сто восемьдесят молодых организмов из пятидесяти трех субъектов страны спаривалось, менялось партнерами и продолжало спариваться дальше - чудный пример активистов, будущих партийных функционеров. Витька брезгливо смотрел на все это, пытаясь найти алкогольную паранджу для менее четкого взгляда на происходящее, но не получалось. До этой поездки он себя воспринимал как циничного и маргинального любителя женщин, но он понял, что является и вправду всего лишь любителем - профессионалы траха собрались здесь. С другой стороны, он предпочитал иметь 'деловые' контакты с теми девушками, которые пробуждали у него теплые чувства внутри, простая случка никогда не являлась самоцелью лет с пятнадцати. Внезапно он ощутил, что не так плох, как себе казался до этого, возможно в будущем у него будет шанс прекратить саморазрушение и заняться чем-то стоящим. Распустив эти сопли, он удовлетворенный заснул, как ему показалось, довольно улыбаясь.
***
Время текло, бежало, унося дни, набивая голову бесполезной информацией о межличностных взаимодействиях, СВОТ-анализе, мастерстве ведущего, а желудок перворазрядной пищей и прекрасным алкоголем, хоть как-то выводящим Коровина из автоматического режима существования. Бессмысленность получаемой информации выводила Витьку из себя, единственным полезным словом, которое он узнал, была 'бдышечная', означавшая рюмочную, то есть место, где делают 'бдыщ-бдыщ'. Спасала Наталья, точнее часы в ночи, с ней проводимые. При условии отказа от посещения мастер-классов и интерактивов, она могла бы составить ему компанию в вечерних и дневных прогулках, но ее упрямое соблюдение субординации и всех возможных правил не давало этого сделать.
Они стояли на лестнице, Коровин курил, наплевав на запрет и датчик сигнализации, моргавший на потолке, Наталья на него неодобрительно смотрела:
- Зачем ты это делаешь? Ведь нельзя курить здесь.
- Курить вообще нельзя - разрушает организм, но, как видишь, меня этот факт не останавливает, что уж говорить о дурацком кусочке липкой бумаги с надписью.
- Нельзя быть таким асоциальным, ты должен это понимать, ты же такой умный.
- Я не асоциален, я люблю некоторых представителей общества, например, сейчас я люблю всех женщин в твоем лице.
- Дурак, - она поцеловала его.
- Только что говорила, что я умный. Почему мы так с тобой странно разговариваем - ты как-то шаблонно спрашиваешь и констатируешь, я с неуклюжей иронией отвечаю, как так получается?
- Мало практики в диалогах с противоположным полом, я заметила, что ты не говорить предпочитаешь большую часть времени.
- Грешен, не скрою, я вообще говорить не очень люблю, только когда пьян. Изящные диалоги - не моя стезя.
- Надеюсь, что ты это когда-нибудь исправишь, ведь может найтись та, с которой ты захочешь провести всю свою жизнь, а сказать ей будет нечего, и будешь сидеть угрюмый в кресле, как ты делаешь, когда я к вам в номер прихожу.
- Надежда - это, пожалуй, единственное, что у нас есть. Мы скачем как неведомые козявки по лугу, ожидая, что за следующим стеблем травы мы найдем свою мечту, при этом, даже не удосуживаясь мечтать, не покупая свой лотерейный билет, только надеясь на то, что вдруг все прекрасным образом сложится, как нам будет нужно. Бред же, но у меня самого есть Надежда. Ничего не могу с собой поделать. Я надеюсь, что наступит завтрашний день, и он не будет хуже предыдущего, я надеюсь, что получу свой, черт возьми, столь желанный и заслуженный красный диплом и буду лучшим студентом в выпуске, я надеюсь, что ты меня не забудешь после расставания, ведь, скорее всего, мы никогда не увидимся. Много чего, дай мне пачку листов и ручку, и я буду писать, пока что-то из них не закончится.
- Ты - романтик, обрати внимание, что меня ты поместил в тройку призеров, это радует.
- Я тщательно это скрываю. Заметь, когда ты приходишь в наш номер, я всегда тебе улыбаюсь - мало кому выпадает такая удача. Наверное, у меня начинает просыпаться совесть. Или я дурею рядом с тобой. Нет, определенно - совесть.
- Дурею рядом с тобой я, ты невероятно качественно насилуешь мой мозг.
- Уверяю, не только мозг.
В этой ситуации нужно было ее поцеловать, что он и сделал с большим успехом и энтузиазмом - окутанная мраком лестница и тусклый, но осмысленный свет фонаря, пробивающийся сквозь плохо мытое окно, придавали незатейливый шарм ночи, а молодость и нетребовательность дополняли картину.
Больше говорить было не о чем. Разговоры в ночи часто утрачивают практическую ценность.
***
Уборщица ломилась в комнату, стучала и ругалась, а Витька ее не пускал и называл взлохмаченной шваброй, адептом ведра и тряпки, ненавязчиво рекомендуя навести чистоту в ее личной жизни, перечисляя всех возможных половых партнеров. Наталья смеялась, завернувшись в простыню, и сказала, что такое времяпрепровождение ей нравится гораздо больше, чем записывание жизненно важной информации, которая имеет практическую ценность только при заворачивании рыбы в конспекты с ней. Коровин заметил, что его мастер-классы ей пошли больше на пользу, раз она согласилась таким приятным образом прогулять все занятия до обеда, в ответ она кинула в него подушкой.
Витька был невероятно удивлен, когда она поймала его в коридоре, отправляющимся на завтрак и затащила в комнату, заявив, что он поступает в ее распоряжение до обеда. Коровин не возражал ни секунды - хочет она повалять дурака, так значит нужно создать все условия для этого.
Еды в холодильнике не было, кроме десятка бутылок ледяного пива, и желудок Витька начал сигнализировать о скором приеме пищи еще за час, лучше всякого будильника. Наталья не возражала, когда он закурил в кровати, на которой обычно устраивали свои экзерсисы Бобр с Юдиком и Татьяной. Коровин блаженно выдохнул последние остатки дыма из легких и начал одеваться. День обещал выдаться насыщенным.
С головой, распухшей от насильственным образом проникнувших в нее знаний, Витька сидел в баре и пил пиво, опрокинув перед этим пару рюмок для усиления эффекта. Каждая кружка снимала с глаз пелену, как ему казалось - он не видел будущего для страны, населенной такими ублюдками, с которыми ему приходилось здесь иметь дело. Невероятная тупость, ориентированность на холопство и поклонение, вопли про светлое будущее одних менялись на конформизм, животную хитрость, изворотливость других, мимикрирующих под первых и извлекающих все возможные блага. Такое насилие над собой невозможно, казалось Коровину, жить подобным образом можно только сознательно, расчетливо, номенклатурно-приспособленчески.
Пошатываясь и делая трезвое лицо, он встал из-за стойки, улыбнулся разливающей болеутолители девушке, и максимально твердо и уверенно пошагал в сторону лифта. Рядом с лестницей стояла Наталья в компании Никитушки и Витька услышал обрывок фразы:
-...разумеется, ведь это так будет хорошо для наших с тобой общих детей, - эта жирная туша отвратительно захихикала.
Коровин подскочил и чуть не ударил олуха в кончик едва виднеющегося из-под прыщей и щек носа, но остановился под ледяным взглядом Натальи и просто заслонил Никитушку, насколько это было возможно, собой, ответив ей таким же взглядом ниже нуля. Третий, который лишний, пробормотал что-то вроде: 'Ну, я пошел...' и, переваливаясь из стороны в сторону, исчез к своему счастью из поля зрения разъяренного Витька.
- Мы просто разговаривали, не стоит так все в штыки воспринимать.
- Я надеюсь на это, если ты что-то хочешь от этого бегемота, то мне противно даже смотреть на тебя.
- Ты все-таки, неизлечимый дурак.
Витька вскипел и ушел. В комнате его ожидал верный запас алкоголя, который он и принялся методично уничтожать, пока не напился до скотского состояния. Выйдя на балкон в майке и джинсах, желая немного освежиться, он долго не мог прикурить, ветер бросался ему в лицо, словно загоняя его в номер. Наконец, Витька победил стихию. Когда он зашел, в кресле сидела Наталья и смотрела на него:
- Предсказуемо напился?
- Смазал душевные и сердечные раны бальзамом.
- А знаешь, ничего ведь не было, и не могло быть.
- Я знаю, он чертовски асексуален.
- Я про нас с тобой. Извини.
Коровин ошалело смотрел, как она уходила, но не сделал ни одной попытки исправить ситуацию. Для него лично немного поправила дела только следующая бутылка.
Dixi.
***
Очередные поджаренные вместе с яичницей и шампиньонами сосиски ухнули в желудок. Витька сыто ухнул им вслед и предался распитию феерично-отвратительного столовского чая. Необъятна страна, многонациональна и мультикультурна, но во всех столовых, даже приличных гостиничных, чай получается своеобразным. Коровин получал определенное садистское удовольствие от выданной ему отравы, а заодно с отстраненным видом подслушивал соседские разговоры. Судя по всему, у всех этой ночью была большая стирка или, говоря повседневным языком, бухали чрезмерно. Поначалу Витька думал, что 'стирка' от слова 'тереть' произошло, так как в контексте свободы любви именно такое определение было наиболее верно. Вспомнив, что на автобанах трава не растет как раз от трения, он улыбнулся. Все было достаточно прозаично, большинство, как и он, приехало развратничать и алкогольничать, что расстраивало Коровина, верящего в свою исключительность и неповторимость. Немногие твердолобые активисты вместе с кураторами отрядов портили все веселье своими бодрыми криками и заумными фразами, состоявшими из обрывков каких-то лекций, объяснить которые они были не в состоянии и только повторяли услышанное, словом, вели себя как бездарные пионервожатые.
Витька отмахивался как мог от таких полудурков, но на некоторые интерактивы и мастер-классы ему пришлось сходить, на одном их которых ему пришлось пантомимой показывать свадьбу двух инвалидов с отсутствующими безымянными пальцами - бездна невыносимого унижения, нужно сказать. В будущем он будет показывать двух слонов в 'брачующийся' период, но уже в рамках своего мастер-класса, поиздевавшись над другими студентами вдоволь. В другой раз ему пришлось выслушать отвратную лекцию о манипуляциях человеком и противостоянии им от девушки, которую он за день до этого обнаружил выходящей в пять часов утра из номера небритых горцев. Коровин тогда стоял напротив и курил - его мучала бессонница и неприятный короткий разговор с Натальей, если его так можно назвать, результатом которого стало прекращение их и так редких встреч.
- Ну как, - спросил он, - Понравилось?
Никто и не собирался ему отвечать. В еще более отвратном настроении он поднялся на три этажа вверх и обнаружил Тельмана, уютно свернувшегося на двух креслах, которые он притащил под дверь. Судя по всему, он попал в ситуацию, аналогичную Витькиной тремя днями ранее - забаррикадировавшиеся поганцы отказывались открыть дверь. Витька очень коварно улыбнулся и достал ключ, которым он, уходя несколько часов назад, закрыл дверь снаружи. Подумав, что нехорошо будить товарища, он тихонько открыл дверь, и так же тихо запер ее. Витька взял бутылку, сигареты, накинул пальто и вышел на балкон дожидаться рассвета. Так прошла еще одна ночь, и началось утро нового дня.
***
Чудна была погода в этой области - плюс десять по Цельсию в феврале воспринимается жителями как нечто само собой разумеющееся, но все продолжают кутаться в шубы и палантины. Очередная основательно утепленная тетка зыркнула на Витька, рассекающего человеческий поток в небрежно накинутом пальто, из-под которого явственно торчала одна бутылка, а вторая была зажата в его руке, и пробормотала что-то неодобрительное. Коровин в своих странствиях уходил все дальше и дальше от гостиницы и опостылевших ему людей. Глупых, самоуверенных, подлых и недалеких, как ему казалось. Доказательства он приводить не собирался, впрочем, а перед кем он обязан отчитываться в своих суждениях и поступках? С собой Витька старался быть честным, и этот случай не был исключением.
Коровин окончательно убедился, что куда бы он ни шел, город заканчивается через полчаса неторопливой пешей прогулки, ему не оставалось ничего иного, кроме как пойти рефлексировать на крепостной вал, столь ему полюбившийся. Вид с вала открывался чудесный - часть городского пляжа на острове, сейчас сером и убогом, но можно было представить, как он выглядит летом, мост, который он показывал Наталье, и изгиб реки, флегматично катившей свои серые волны столь далеко, сколько Витька мог видеть. Река его не очень впечатлила - в ширину она была здесь был метров четыреста, речушка возле дачи Коровина был не меньше, но алкоголь делал свое дело, и Витька становился сентиментальным.
День за днем шли интерактивы, мастер-классы, рефлексии; степень отвращения, а равно как и ком между желудком и глоткой по утрам, росли, достигая апофеоза в районе двух часов пополудни, когда Витька не мог уже смотреть на эти лица, обезображенные похотью и алкоголем по ночам, днем же являвшие белому свету саму пристойность и благонадежность. Товарищи Коровина не стали исключением и достигли немалых успехов на почве поглощения различных напитков вместе с прекрасным полом. Прекрасный пол поглощался ими в меньших количествах, но нужно же с чего-то начинать, правильно?
Походы на реку не сильно спасали его от человеческого общества - крикливые молодые активисты, вырвавшиеся из стен гостиницы и тут умудрялись горланить свои конъюнктурные речёвки, распугивая мирных жителей, которые терпели подобную вакханалию на своих улицах каждые полгода. Но все же Витьку тут было легче. Он не забывал, зачем приехал - структура студенческого совета и примерное положение, регулирующее деятельность этой нелепой структуры, уже были написаны им вместе с другими командированными, Коровин даже наладил контакты с активом других ВУЗов, в последствие он с ними переписывался в течение полугода, пока не перестал видеть во всем этом смысл. Конечно, и изначально смысла никакого он не видел, да и никто не видел, наверное, за исключением наивных оптимистичных и задиристых студентов.
Бутылка дружелюбно звякнула, когда он бросил ее в мусорный бак и опустошенный, но наполненный под завязку алкоголем поплелся спать. В гостинице ему пришлось долго ругаться, так как комендантский час уже действовал, а документов с собой он не взял никаких - пропускать его очень сильно не хотели. Спать Коровину хотелось больше, чем ругаться, и он пожертвовал бутылкой коньяка, купленной все равно не на его деньги.
- К чему этот чертов комендантский час, когда во всех номерах гудят горящие трубы до рассвета? - устало спросил Витька, на что получил ответ по смысловой нагрузке сопоставимый с летящим на север крокодилом. Кивнув, он поплелся к лифту. Все время, которое он проводил в лифте, играла музыка. Вялая попытка устроить гонки на лифтах с встретившимся знакомым из столицы Поречья ничем не закончилась - парень был пьян не меньше Коровина.
В его номере никто не собирался спать - еще на подходе Витька уловил запах своих сигарилл, которые кто-то безжалостно скуривал. Он не ошибся, и совесть, грызущая его из-за подаренного коньяка, успокоилась. Потом Коровин не поделил что-то с Шариком и гнал ее грязными носками до третьего этажа, потом до шестого, на котором она забежала в номер и забаррикадировалась. Повесив носки над ее дверью, Витька понял, что день прожит не зря и отправился безобразничать дальше.
***
Сладкий день прощания и возвращения настал - Коровин встретил его с сигариллой и стаканом коньяка, разгуливая в одном полотенце по этажу. Номер шестьсот шесть на шестом этаже стал давно популярным, и регулярно кто-то наведывался помыться (слух о волшебной ванне распространился мгновенно в первый же день) или оставить сертификаты о прохождении курсов на хранение, Витька даже предложил брать небольшую сумму за эти нехитрые услуги, за пару часов набежало бы ого-го сколько денег, но встретил решительный отказ менее меркантильных товарищей. Обед был уже после второго стакана коньяка и прошел в тумане. Коровин точно помнил, что имело место трогательное прощание отряда, все менялись асечками, номерами телефонов, адресами электронной почты и слезно клялись не забывать друг друга. Свежо предание - такая лабуда происходит регулярно в каждом детском летнем лагере. Единственное, что Витек внес в общий хаос, так это свежую, терпкую, непередаваемую отрыжку. Потом была чудная пассажирская 'Газель' с плохо работающей подвеской и сорок километров пути.
С трудом оторвав голову от багажа, Витек обнаружил себя сидящим на вокзале и сжимающим пластиковый стакан с пивом. Так было нужно, как ему показалось. Поезд опоздал на час. Как он оказался в плацкарте, Витек не помнил. Через пять часов Коровин оклемался и пробрался в купе к Наталье, несмотря на внешнюю прохладу, она быстро выперла всех лишних на полчаса, и Витек воспользовался такой возможностью сполна. Витька не очень рекомендует такие дела осуществлять в поезде, но на вкус и цвет, как говорится.
В плацкарте его уже ждали Шарик и Бобр, которые хитро улыбались и нагло обсуждали половые успехи Коровина. Витька выругался на них и посоветовал повторить тоже самое друг с дружкой, чтобы укрепить товарищеские отношения и поднять командный дух первого студенческого самоуправления их шаражечки. Шарик была не против, а вот Бобр смотался 'за кипятком', как он сказал, и не появлялся до утра. На сей раз на нижнее место, на котором развалился, насколько это возможно, Витька, претендентов не было, и он крепко заснул.
В отличие от прошлого раза, он проснулся бодрым и непривычно добрым. Прямо-таки неприлично добрым. С этим нужно было что-то делать и Витька пошел развлечься. Как раз неподалеку компания детей степи распивала вино из граненых стаканов, Коровин подождал, когда один из них поднес тару к губам и приготовился проглотить сок пропавшего винограда, в этот самый момент Витька, проходя мимо, толкнул пившего и насладился сочным клацаньем зубов о стекло. По чистой случайности поезд сбросил скорость, и не один Витька совершил такие движения, Коровину оставалось только вспомнить маму машиниста и пройти дальше. В тамбуре он встретил Тельмана, с кем он умудрился с самого начала наладить теплые отношения, видимо потому, что тот не испытывал никаких ложных иллюзий, был умен, общителен, любил женщин и выпивку.
- Знаешь, Витек, я даже рад, что все это закончилось - мы не успели по-настоящему привязаться друг к дружке, - начал он, предварительно крепко затянувшись.
- Ты про свою пассию из Ульяновска?
- Нет, не только. Мне кажется, что в отношениях очень важны такие короткие романы - никто не успевает надоесть, и остается легкая недосказанность между людьми, не покидает ощущение, что это могло стать чем-то большим. Чувства возникают быстро, события форсируются жесткими временными рамками, и на самом пике мы покидаем друг друга, не успев сделать ничего плохого, оставившего бы грязные следы в душе. В результате остаемся хорошими друзьями, а в конце - теплыми воспоминаниями. Нет никакой рутины, есть мимолетность...
- Саша, ты ванильный мозгоклюй, хлебни лучше доброго бухлеца, - Витька перебил романтика, протянув свою верную флягу. Вид вкусно пахнущей фляжки, которой размахивал Коровин, был соблазнителен, и Александр не смог устоять.
- С твоего позволения, я продолжу. В отношениях между людьми, не связанными половой близостью, кратковременные деловые и не очень контакты, например, отвязное выпивание в компании молодых дам, способствует налаживанию отношений, в перспективе - дружбе...
- Это далеко не так, кратковременность и редкость контактов позволяет нарисовать только неполную картину личности человека. Некоторые меня считают веселым, общительным и невероятно остроумным повесой потому, что имели честь лицезреть меня умеренно пьяного. Все остальное время я пребываю в замкнутом, агрессивном и раздражительном состоянии.
- Твоя проблема в том, что ты стремишься знать все о человеке, зачастую, этого делать не нужно, все равно друзей больше двух-трех в жизни не бывает; добрые приятельские отношения, завязанные на легком знакомстве и переросшие в доверительную стадию - вот то, на что следует опираться. Не нужно лезть в душу без причины и рассматривать человека под микроскопом - мы все изрядные свиньи, только некоторые стараются это закамуфлировать.
- Вот за это я и предлагаю выпить. За свинство!
Они стояли и болтали, пока фляжка не опустела, потом Витька перебрался к Александру в купе, где они засели за бутербродами с чаем, который был паршивой заменой коньяку, но пиво пить совсем не хотелось. За столом они и встретили сумерки, намекающие о скором приезде домой. Через три часа Коровин был дома, немного нетрезвый, но довольный от восторга друзей, которым он привез несколько бутылок редко встречающихся сортов пива и медовухи.
Вокзал, перрон, фонарь, метель,
Здесь дружный хор его встречал
И лиц знакомых карусель.
Метель, фонарь, перрон, вокзал.
***
Коровин махнул рукой на все и решил баллотироваться в председатели студенческого совета ВУЗа, на которых основательно проиграл. После этого он не совался в политику. Кстати, пиво 'Гон', как-то так оно называлось, Витька не рекомендует - оно и в тех краях было не фонтан.
Периферия чувств
Коровин в этом году поступил на первый курс одного из лучших профильных ВУЗов в стране и был непередаваемо горд собственной персоной. Помимо этого ему помогли устроиться на работу, так что он смотрел на своих сокурсников свысока, являясь формально практикующим специалистом, на деле же он исполнял функции подай-принесиста с записью в трудовой книжке. Так или иначе, свой стаж он нарабатывал, опыт тоже копился, а зарплата тратилась. Счастью Витька не было предела.
Для семнадцатилетнего организма подъем в семь утра с последующими занятиями и работой до семи вечера не являлись чем-то непреодолимым, к семинарам Коровин готовился на работе, а вечера посвящал книгам, музицированию - он увлекался терзанием электрогитары - и мыслям о противоположном поле. Последнего ощутимо не хватало ни качественно, ни количественно на его потоке. Все, более-менее привлекательные, уже были плотно заняты, а намекнуть на то, что незаменимых нет, Витька как-то стеснялся.
Вообще, молодые люди до определенного возраста думают: 'кого?', а потом: 'зачем?'. Последний, кстати, необязательный вопрос. Девушки мыслят подобными категориями, только почему-то стесняются в этом признаться - для них важнее иллюзия их нравственности. Точно так же они поступают с красотой, косметика - иллюзия красоты, наличием вкуса - надутые губки и скорбный взор по их мнению обозначают именно это, и многим другим. И ладно.
В группе Коровина девушки, естественно, были, но в целом повторяли историю потока - симпатичных было ничтожно мало, а свободных и симпатичных - отрицательная величина. Витька не отчаивался, он начал подбивать клинья к Дарье, девчушке из другой группы, даже поймал себя на том, что она ему очень нравится, несмотря на некую провинциальность. Примечательно, что с каждым новым опытом, Витек становился все циничнее и сволочнее по отношению к противоположному полу, неизвестно было ли это особенностью его натуры или женщины так действуют на мужчин, скорее и то, и другое, но факт остается фактом.