Мы идём по Земле. Гладка да утоптана дорога, проторённая предшествующими поколениями, но для каждого из нас жизнь приготовила свои, предназначенные только нам, рытвины да ухабы. И идём мы, не похожие ни на кого, от рассвета до заката в полумраке своих мыслей, страстей и желаний, сами не ведая куда. Иллюзорна наша цель, потому что иллюзорны наши желания. Иллюзия - мир окружает нас. В какую бы сторону мы ни сворачивали, даже возвращаясь назад, мы идём туда, куда и шли.
Когда мы живём, наш настоящий Разум спит, и, лишь, очень не многим из нас Судьба может подарить лучезарные мгновения просветления сознания нашего вечного Разума.
Цель каждой жизни узреть эти мгновения, бережно и настойчиво, будто, раздувая огонь из крохотного теплящегося уголька, использовать искры Сознания для коррекции своего пути к Истине.
НА ГРАНИЦЕ ЖИЗНИ
Алексей Николаевич, тридцатишестилетний красавец - мужчина, небрежно откинувшись назад, с сигаретой в зубах, поглаживая правой рукой руку супруги, лежащую на его колене, с завидной уверенностью и мастерством лихо крутил баранку своей почти новенькой иномарки. День давно перевалил на вторую половину, но солнце было высоко и, врываясь в салон через окна правых дверей, жарило уже и без того коричневые правое плечо и колено супруги. Ольга, так звали жену Алексея Николаевича, была на редкость красивой, умной и, вообще, женщиной интересной во всех отношениях. В свои тридцать три года она почти сохранила свою девичью фигуру, а несколько пополневшие бёдра и полные высокие груди в сочетании с тонкой талией да копной светлых волос, обрамлявших её загорелое, нежное и красивое лицо, делали её не просто женственной. В легком светлом платье без рукавов с широким подолом, собранном в складки выше приподнятых колен, с сияющей улыбкой и зелёными глазами, обильно поливающими своего супруга любовью и восхищением, справа от мужа сидела красавица, какую не так уж часто можно встретить на улице даже в таком огромном городе, как Санкт-Петербург.
На заднем сиденье, раскинув руки и откинув голову назад, расслабившись, с закрытыми глазами сидела их одиннадцатилетняя дочь Машенька. Машенька была почти точной копией своей мамы, естественно, со скидкой на возраст. Только волосы были значительно темнее, волнистыми прядями они спускались по плечам и закручивались на концах. "Это то, что в ней моё", - иногда шутил папа. В свои одиннадцать лет Машенька ростом была уже чуть выше маминого плеча и смотрелась хорошо развитой девочкой. Она копировала мамину походку, мягкую и плавную, высоко поднимала головку и прогибала спинку, несколько выпячивая, начавшую довольно рано развиваться, грудь. Машенька одевалась по возрасту, но со вкусом. У папы был свой магазин, и он с удовольствием выполнял все желания своей единственной дочери, тем более, что она так была похожа на свою мать. По дороге они заезжали на пляж, Машенька выкупалась и, не переодевшись, теперь ехала в купальнике, набросив на плечи голубенькую лёгкую кофточку.
- Ну, что, прибавим немного скорость? Уже ровно пять. Мне ещё надо кое с кем пообщаться, - Алексей Николаевич выбросил за окно недокуренную сигарету.
- Не торопись, ещё только пять...Белые ночи... Времени хватит на всё. Посмотри, какое море красивое. Яхта на горизонте... - Ольга потянулась и ещё ниже опустилась в мягкое сиденье.
- Какая же это яхта? Это целый пароход.... Посмотри внимательнее.
Приморское шоссе, по которому они ехали, в этом месте проходило в полукилометре от берега. Водная гладь, очень хорошо просматривающаяся от пляжа и растворяющаяся где-то на горизонте в белой дымке, то появлялась, то вдруг пропадала за густой зеленью деревьев и кустарника.
- Да, наверное, ты прав. Это, конечно, пароход. - Ольга повернула голову прямо и, прищурив глаза, стала смотреть на дорогу. - Алёша, может быть, мы в церковь заедем? Мне так хочется.... Мы там давно не были.
- Некогда, некогда, Оленька! Всё дела да разборки.... Сходи одна, ведь ты свободна.... Можете вместе с Машей...
Машенька, услышав своё имя, открыла глаза и недовольно пробурчала:
- Опять Маша! Пусть одна сходит.... Мы с Леной уже столько дней не виделись. Заняв положение удобнее, Маша вновь закрыла глаза.
Каждое лето Ольга с дочерью периодически жили на даче в небольшом деревянном доме, доставшемся Ольге по наследству от родителей, на окраине посёлка Рощино. Алексей Николаевич неоднократно предлагал купить дачу ближе и престижнее, но Ольгу тянуло туда, где прошла часть её детства. Здесь жили подруги, здесь было всё знакомо. Недалеко от дома протекала речка, и в жаркие дни Ольга и Машенька проводили время на её берегу и загорали. Маша вырастала, подружки занимали место мамы, но Ольге и одной нравилось полежать на берегу, подумать, помечтать. Ольга любила копаться в земле, но участок около дома был настолько мал, что на нём и делать-то было нечего. Ольга читала книги и ждала приезда мужа. Муж и дочь были для неё всем содержанием жизни. Она не любила шумные сборища, презентации, на которых обязательно должна была присутствовать, где пили и обсуждали различные дела, для нее всё потом заканчивалось головными болями. Но "надо так надо", и она надевала очередной парадный наряд и являла собой достойную спутницу своего красавца супруга. В своё время Ольга окончила институт, но встретился Алёша. Она влюбилась с первого взгляда и покорно приняла роль супруги. В дела мужа не вмешивалась, лишних вопросов не задавала, она просто любила, верила и делала всё, чтобы Алёше было хорошо. С появлением дочери её любовь к мужу только усилилась. Алексей оказался нежным и заботливым отцом. Дочь росла и из маленького ангелочка превращалась в своенравную и, иногда, эгоистичную девочку подростка, время от времени довольно резко проявлявшую характер. Иногда она что-то скрывала или говорила неправду, но папа с мамой всёго этого не замечали и выполняли все её желания. Маша закончила пять классов, училась хорошо, в классе считалась самой красивой девочкой. Мальчикам она нравилась, но к их особому вниманию относилась равнодушно. Дружила только с Леночкой, девочкой старше на год, отличавшейся своим оригинальным независимым поведением. Обе подружки выделяли по отношению к себе внимание мальчиков лишь старших классов, но это было пока их общим тайным желанием.
С приближением к городу число машин резко увеличилось. Дачники спешили домой. Одни старались обогнать, во что бы-то ни стало, другие, спокойно взяв свои восемьдесят-девяносто километров, нудно пыхтели, заняв положенный им правый ряд. При обилии встречного транспорта за двумя-тремя такими машинами скапливались целые колонны. Желающим ехать быстрее, торопящимся, отпуская далеко не лестные слова в адрес этих "совков, лохов и чайников", приходилось совершать виражи, нарушая не только правила, но, иногда, и нормы приличия... Алексей Николаевич правил дорожного движения старался не нарушать, но даже на его бесстрастном, невозмутимом лице иногда появлялись признаки раздражения. Обогнав очередную группу медленно идущих машин, Алексей Николаевич выдохнул с облегчением: "Ну, вот...", и с удовольствием надавил на педаль газа, пытаясь не отстать от, идущей на большой скорости, иномарки. Навстречу двигалось сразу несколько огромных "фур" вперемешку с легковыми автомобилями. Перед встречей с первой Алексей Николаевич немного сбросил газ, но, видя перед собой совершенно чистую полосу, вновь погнался за уходящим уже метрах в трехстах автомобилем. Джип с голубоватыми ярко светящимися фарами выскочил внезапно, из-за второй "фуры", буквально в пятидесяти метрах впереди машины Алексея Николаевича. Водитель, увидев встречную машину, вернул свою обратно на свою полосу. Но этого не видел уже Алексей Николаевич. Он инстинктивно резко повернул руль вправо. Правые колёса машины вышли на недавно насыпанную песчаную обочину, и машину понесло в придорожную канаву.... В мгновение, отстегнув и сбросив ремень безопасности, Ольга, выпрямившись во весь рост и развернувшись, метнулась к дочери и закрыла её собой. Это было последнее, что она помнила. Машина, залетев в кювет, перевернулась.
Алексей Николаевич, сжав ладонями виски, стоял на коленях у головы неподвижного, лежащего на спине, тела Ольги и тупо смотрел на её лицо. Маша сидела около машины, опершись на левую руку, тоже смотрела на мать и рыдала. Её голова, плечи судорожно тряслись. Всех троих вытащили из перевёрнутой машины ехавшие сзади мужчины, видевшие аварию. Скорая помощь и милиция подъехали минут через двадцать. Санитар, грузивший Ольгу в салон скорой помощи, качая головой, тихо сказал врачу: "Какая красавица. Выживет ли..." Врач молча пожал плечами. Всех троих увезли в больницу. Алексея Николаевича и Машу отпустили домой на следующий день. Ольга осталась в реанимации с переломом позвоночника. Долгое время она оставалась без сознания. Врачи боролись за её жизнь, и Алексей Николаевич вместе с дочерью постоянно находился около жены. Ольгу выписали из больницы только через шесть месяцев. Она могла лишь поворачивать голову и едва двигать руками. От груди и вниз тело полностью потеряло чувствительность и подвижность. Алексей Николаевич приглашал лучших врачей, Ольге делали операцию за операцией, применяли самые современные методы лечения, но состояние Ольги не улучшалось.
Прошёл год. Не смотря на все меры, принимаемые Алексеем Николаевичем, на большие материальные затраты, состояние Ольги оставалось прежним. Ольге нужна была постоянная помощь и уход. Она была довольно крупной женщиной, её бесчувственное и неподвижное тело было тяжелым. Первое время Алексею Николаевичу помогала мама, но она сама была пожилой женщиной, и ей трудно было справиться даже вдвоём с Машей. Помогали жёны друзей, но проходили месяцы, этому состоянию не видно было конца, и из помощников осталась лишь семейная пара - друзья Алексея Николаевича по бизнесу. Муж, некто Володя, мало разбирался в торговле, но, имея внушительную внешность, сопровождал Алексея Николаевича во всех деловых мероприятиях в качестве телохранителя. Жена Володи Татьяна (Татьяна Александровна - так называли её работники магазина) была женщиной тридцати лет, среднего роста, умеренной полноты с четко выраженной конфигурацией всех женских атрибутов. Миловидное волевое лицо, короткая и всегда аккуратная причёска, серые глаза, очень внимательные и, когда надо, пронизывающие собеседника насквозь, модный деловой костюм, а главное - умение ориентироваться в любой обстановке и профессионально решить любой деловой вопрос - всё это, как любил выражаться её супруг Володя, были лишь только "некоторыми" достоинствами Татьяны. С уходом Алексея Николаевича в решение вынужденных проблем семьи, Татьяна Александровна была и главным бухгалтером (её официальная должность), и главным менеджером, и организатором всей работы магазина. Володя и Татьяна (а чаще Татьяна одна) ночевали у Бариновых и помогали во всех домашних делах и в уходе за Ольгой. Ольга и Татьяна стали подругами ещё в самом начале совместной коммерческой деятельности мужей. Татьяне нравился Алексей Николаевич, и она завидовала Ольге, её отношениям с мужем, тем более, что Алексей Николаевич просто боготворил свою жену, был ей предан и не обращал внимания на других женщин, в том числе и на Татьяну. С Алексеем Николаевичем они были друзьями, просто хорошими друзьями, тем более, что Татьяна во всех делах была его "правой рукой". Володя, напротив, хоть и любил свою супругу, но "девочек", по возможности, не пропускал.
После всего случившегося Татьяна искренне сочувствовала горю Алексея Николаевича и не жалела ни сил, ни времени, чтобы помогать его семье. Она меняла Ольгину постель, протирала ежедневно её тело, готовила пищу. И именно она, когда иссякли последние надежды восстановить здоровье Ольги, а материальные возможности Алексея Николаевича таяли, продолжала поиск специалистов и делала всё возможное и невозможное, чтобы облегчить её состояние.
В комнате немного душно, несмотря на открытую половинку окна. Свет уличного фонаря, проникая сквозь тюлевую занавеску, слабо освещает часть стены. Ночная тишина изредка нарушается едва слышимым шумом автомобилей, проезжающих по улице. Нежный запах розы, принесённой Алексеем, заполняет комнату. Ритмично отщелкивают секунды часы, висящие на противоположной стенке. Темнота скрывает стрелки, но Ольга знает, что сейчас около двух часов ночи. Давно спят Алексей и Машенька, около часа назад прошлёпал в ванную и обратно Володя.... Всё, что делается в квартире, Ольга знает по звукам. По тому, как кто открывает входную дверь, Ольга безошибочно определяет: "вот пришла Машенька" или "пришел Алёша". Звуки стали частью её теперешней жизни.... Ольга лежит на двуспальной кровати. Два матраца, перина и высокие плотные, но очень мягкие подушки под верхней частью спины и под головой поддерживают её тело в удобном положении. Большую часть времени Ольга лежит на спине. Иногда по просьбе Ольги под плечи и голову подкладывают дополнительно подушки, и она возвышается над кроватью как бы в сидячем положении. Сама Ольга может лишь чуть приподнимать голову и поворачивать её в стороны, двигать руками, брать со стола лёгкие предметы, включить свет и телевизор, хотя в последнее время делать всё это становится тяжелее. Ольга ощущает движение груди при дыхании, но всё остальное тело, как и прежде бесчувственно и неподвижно. Часто Ольга лежит с закрытыми глазами, и, заглянув в комнату, можно посчитать её спящей. В основном Ольга общается только с мужем и дочерью, и, если их долго нет, ей становится очень одиноко и даже обидно, что "её забывают", но когда они с ней, она отпускает их поскорее, понимая, как им тяжело, и жалея их. Она до сих пор не может смириться со своей неподвижностью, все её мечты в будущем. Даже во снах она видит себя двигающейся по улице, работающей на даче. Увидев себя во сне, делающей уборку в своей огромной квартире, которая прежде её просто угнетала, она просыпается счастливой. У Ольги никогда не возникает мысль о том, что ей пришлось пожертвовать собой ради спасения дочери, и только благодарит Бога за то, что её Алёша и дочь остались целы и невредимы. Ежедневно, особенно ночью, когда в квартире все спят, она читает молитвы, просит у Бога прощения за свои грехи. Иногда, слыша едва доносящийся звон колокола ближайшей церкви, она крестится, на глазах появляются слёзы...
Ольга ощупывает своё бесчувственное тело. Её высокие, ранее упругие груди стали совсем мягкими и "растекаются" по грудной клетке, обвисла кожа на боках и бёдрах. Руки, её плечи, обычно покрытые шоколадным загаром, которыми она так гордилась и потому специально носила открытые платья, теперь стали бледными и рыхлыми. Пальцами правой руки она мнет, некогда налитые силой, мышцы левой руки и, чувствуя в ладони лишь обвисшую рыхлую плоть, в бессилии опускает руки. Глаза увлажняются. Тук, тук, тук, тук: словно маленьким молоточком стучится в мозг Ольги звук идущих часов...
- Время, это моё время! - новая волна захватывает и уже определяет мысли Ольги. Она в завтрашнем дне. Она думает о том, как, уходя на работу, её поцелует Алёша, потом принесёт завтрак Маша, потом... Она вспомнила вдруг, что днём Таня приведёт массажиста, он же парапсихолог...
- Парапсихолог? Кажется, я ещё с ума не сошла.... Ну, что же, посмотрим.... Может быть, он как-то поможет? - думает Ольга и улыбается. Она начинает читать молитву, и на середине второго прочтения сон забирает её в свои объятья.
- Мама, мама, к тебе пришли, - вбегая в комнату, скороговоркой вещает Машенька. Она поправляет сбившуюся в сторону простыню, которой накрыта Ольга, расчёсывает Ольгины волосы и раскладывает пряди с обеих сторон лица и на груди.
- Вот, теперь, мамочка, ты неотразима. Приготовься, - улыбается она и так же торопливо, как и забежала, выскакивает из комнаты. Входит Татьяна:
- Ну, ты готова посетителей принять?
- Готова, готова. Кого ты сегодня мне привела?
- Сейчас увидишь...
Татьяна забрала со стола скомканную салфетку и пустую тарелку из под фруктов, окинула взглядом комнату и вышла.
- Здравствуйте. Можно? - На пороге появился немолодой мужчина, но попытка определить его возраст точно у Ольги не получилась. Среднего роста, не худой и не толстый, приподнятая грудь, легкая прямая походка, почти белые, отливающиеся серебром и густые только с боков, волосы, круглое с мягкой улыбкой лицо, черный костюм и черная рубашка-всё это не произвело на Ольгу никакого впечатления, и ничего не говорило о личности пришедшего.
- Владислав Сергеевич, - представился вошедший. Он взял предназначавшийся ему стул, пододвинул к середине кровати и сел так, что бы ему и Ольге было удобно смотреть друг на друга.
- Оля, - Ольга удобнее расположила голову на подушке и посмотрела в лицо Владислава Сергеевича. Их глаза встретились, и она почувствовала его взгляд, необычный, проходящий куда-то в глубину её лица, а, может быть сквозь неё...
- Владислав Сергеевич, мне можно выйти или сидеть здесь? - спросила, стоящая у двери Татьяна.
- А как хотите. Если у Вас дела - идите. Если интересно - можете посидеть и посмотреть, - ответил Владислав Сергеевич, не поворачивая головы. Татьяна молча села на диван под часами.
- Оленька, расскажите мне, как Вы себя чувствуете, что меняется в Вашем состоянии, что Вам в последнее время говорит медицина? - Лицо Владислава Сергеевича приняло очень серьёзное выражение, а взгляд стал внимательным и ласковым. Ольга рассказывала, а Владислав Сергеевич спокойно слушал, не отрывая взгляда от её лица. Вдруг Ольга почувствовала, как какая-то непонятная волна прошла внутри головы, по груди, через ощущаемую часть позвоночника и переместилась куда-то в глубь, в бесчувственную область её тела. Она вздрогнула и замолчала.
- Продолжайте, продолжайте, Оленька, - Владислав Сергеевич даже не шевельнулся, выражение лица совершенно не изменилось, только взгляд, как показалось Ольге, ушёл, вновь, куда-то вглубь неё, и она временами чувствовала какие-то тёплые лёгкие вибрации внутри себя.
- Оленька, - вдруг на полуслове остановил её Владислав Сергеевич, - закройте глаза, пожалуйста. Так, хорошо... Вы чувствуете, как я прикасаюсь к Вашей шее? Прикосновение чувствуете? - Голос Владислава Сергеевича зазвучал твёрдо и уверенно. Ольга закрыла глаза, сосредоточилась и почувствовала, что та волна, что двигалась по её телу, вдруг сконцентрировалась на одном участке её шеи и остановилась.
- Да...а... - выдохнула она и вдруг поняла, что не только чувствует это прикосновение, но и видит позвонки, на которых эта волна остановилась. - Даже вижу верхний, второй, третий позвонки.... Какой-то луч их подсвечивает...
- Оленька, теперь луч усиливается и расширяется.... Видите ли Вы вашу голову? Мозг? Тёмную зону на левом виске ближе к затылку...
- Вижу. В этом месте у меня часто болит голова. Наверное, травма...
- Да. А теперь, вернёмся к позвоночнику.... Верхние позвонки Вы видите, а теперь называйте те, которые будете видеть сейчас.
- Четвёртый, пятый, шестой, седьмой...
- Да. Все семь шейных позвонков, поэтому Ваша голова может поворачиваться. Теперь посмотрим грудной отдел.
- Вижу. Первый - это большой? Четвёртый, пятый...Дальше не вижу.
- Хорошо, Оленька. Откройте глаза. Отдохните. - Ольга открыла глаза. Владислав Сергеевич так же спокойно сидел напротив неё и ласковым взглядом смотрел ей в лицо. Ольга хотела задать вопрос, но Владислав Сергеевич приложил указательный палец правой руки к своим губам, как бы предлагая Ольге помолчать. Затем он взял её правую руку и тихонечко сжал ладонь. Ольга почувствовала тепло, идущее из его руки, которое согревало влажную прохладную ладошку и по руке потоком проникало в её тело.
- Извините. Ольга, как Вас по батюшке величают?
- Николаевна.
- Ольга Николаевна, Вы мне много рассказали о себе, вместе с Вами мы заглянули и посмотрели на Вас, как бы изнутри.... Вы сами всё видите и чувствуете. Понимаете ли Вы, что я не могу предложить Вам какое-то мгновенное исцеление и, к сожалению, даже быстрое.... С Вами надо работать, может быть долго и очень долго, а обещать, что всё будет хорошо, сейчас, навряд ли, кто вообще может.... Если хотите, мы поработаем с Вами раза три-четыре, потом Вы сами решите, нужен ли я Вам. Если, конечно, Вы согласны на это. Может быть, Бог поможет нам. - Владислав Сергеевич отпустил Ольгину руку, и она, убирая её, почувствовала, что рука стала лёгкой.
- Я согласна. Владислав Сергеевич, зовите меня, пожалуйста, как с самого начала называли, а вот, что касается Божьей помощи, Бог, видимо, меня наказал, и мне хочется на Вас надеяться...
- Оленька, я не отказываюсь от помощи Вам, но почему Вы обижены на Бога? Вот я вижу, что Бог Вас очень любит. Вы знаете, какая Вы красавица. Год Вы лежите без движения, а от Вашего лица глаза не хочется отводить. А как любят Вас близкие.... Бог дал Вам достаток, и Вы лечитесь у самых дорогих врачей. Наконец, Бог мгновенно выполнил самую главную просьбу Вашей жизни, когда Вы прикрывали собой дочь, она не только осталась жива, но и полностью здорова, здоров Ваш муж.... А что было бы, если на Вашем месте лежала сейчас Ваша девочка или её совсем бы не было? Или мужа?
- Ну, тогда бы и меня не было...
- Вот, видите! Они живы и здоровы, и Вы живы...
- Жива, но ведь я могу никогда не подняться...
- Можете. Но Бог оставил Вам надежду. Просите Его. И ещё одно помните: Бог не наказывает, Бог посылает испытания тем, в кого Он верит, что эти испытания будут пройдены, все препятствия преодолены, окрепнет Вера и Дух.... Самые трудные испытания Бог посылает тем, кого больше всех любит. Пока, я вижу, Вы своим решительным и благим поступком изменили направление своей жизни.... Но, мы ещё поговорим с Вами.... Татьяна Александровна, Вы приготовили то, что я просил?
- Да, да, конечно, всё готово, сейчас принесу, - Татьяна поспешно вышла из комнаты.
- Владислав Сергеевич, скажите, пожалуйста, вот всё, что я чувствовала и видела, это на самом деле или...
- Оля, Вы хотите сказать, что видели и чувствовали свой позвоночник?
- Ой, что Вы, простите. Я читала раньше, но так, что бы со мной... Дальше чернота. Что там в черноте?
- В черноте? В "черноте" Ваше тело. Тело, которое нам с Вами придётся отвоёвывать у этой "черноты", может быть по сантиметру...
- Вот, пожалуйста, - Татьяна внесла в комнату большой круглый поднос, на котором по периметру на равном расстоянии были закреплены семь больших церковных свечей. Она поставила поднос на стол вблизи от Владислава Сергеевича. - Всё правильно? Вот спички.
Владислав Сергеевич встал, закрыл глаза и что-то прошептал про себя, потом медленно зажёг свечи и, переместив немного в сторону поднос со свечами, сел на прежнее место.
- Оленька, Вы отдохнули, а теперь ещё поработаем. Прошу Вас: положите голову удобнее, закройте глаза. Вы снова будете чувствовать и видеть всё, что с Вами будет происходить. Рассказывайте нам о, всех, своих ощущениях, впечатлениях, обо всём, даже, о самом непонятном.
- Хорошо, - Ольга закрыла глаза, вытянула руки вдоль туловища. - Вы знаете, я уже вижу то, что видела раньше, и чувствую...
Владислав Сергеевич протянул правую руку к подносу и слегка его пошевелил:
- Оленька, что видите Вы вокруг Вас?
- О.... Ог.... Огонь. Вокруг меня огонь.... Я вижу своё чёрное тело, а вокруг огонь...
- Оленька, как Вы чувствуете огонь? Тепло? Горячо? Жжение? - Владислав Сергеевич говорил спокойно, немного растягивая слова, но в каждом слове звучала какая-то внутренняя сила, заставлявшая Ольгу мгновенно реагировать на происходящее, ощущать и воспринимать его.
- Там, где я вижу, огонь тёплый и ласковый, там, где черно, внутри чувствую холод...
Владислав Сергеевич вновь пошевелил поднос со свечами. У Татьяны Александровны, не сводившей глаз со свечей, появилось ощущение, что пламя уменьшилось по размеру.
- Огонь входит в моё тело, Я лежу в пламени.... Горит чернота, я больше не чувствую холода...
Владислав Сергеевич медленно двигал свечи из стороны в сторону, Сейчас он сидел с закрытыми глазами и что-то шептал про себя. Пламя свечей медленно восстанавливалось, и уже, спустя несколько минут над подносом колебались семь огненных языков с фиолетовым отливом. Владислав Сергеевич встал и, как показалось Татьяне, двумя пальцами правой руки собрал огни со свечей.
- Оленька, что происходит с Вами? Как Вы себя чувствуете?
Ольга уже длительное время не произносила ни одного слова, Её лицо было неподвижным и спокойным, дыхание - ровным. Казалось, она спала.
- Больше нет пламени. Что-то со мной произошло... - Ольга сделала глубокий вдох, затем-выдох, оторвала голову от подушки, повернула вправо-влево, вновь положила голову и подняла обе руки над собой, затем опустила их на кровать.
- Тело стало лёгким.... У меня такое ощущение, что я вижу всю себя. Там, где я видела раньше, всё светлое, светло-голубое, а всё остальное тёмно, темно серое, даже скорее темно, темно синее. Может быть, мне кажется?
К моменту прихода Владислава Сергеевича собралось всё семейство Бариновых, за исключением отца Алексея. Татьяна, единственная свидетельница вчерашнего сеанса, старалась удовлетворить любопытство мамы Алексея, Машеньки и собственного мужа, наперебой засыпавших её вопросами. Алексею рассказала сама Ольга, но он так же с интересом прислушивался к рассказу Татьяны. Главное, что поразило всех, это то, что Ольга "видит всю себя" с закрытыми глазами, да и чувствовать себя стала лучше. Кое-кто стал думать о своих "болячках", а ну как "поможет". Звонок в дверь застал возбудившийся всеобщий интерес в самом разгаре. Однако, сразу после звонка все разбежались по своим комнатам, и, войдя в прихожую, Владислав Сергеевич увидел только Татьяну, открывшую ему дверь и подавшую тапочки, и Алексея Николаевича.
- Здравствуйте. Как, Татьяна Александровна, всё готово?
- Всё, как сказали, - ответил вместо Татьяны Алексей Николаевич. - Мы Вас ждём.
- Как наша больная? Хуже ей не стало? - Владислав Сергеевич снял ботинки и надел тапочки. - Мне бы руки помыть... Вы Ольгин супруг? Очень приятно.
- Проходите в ванную, Владислав Сергеевич. - Татьяна открыла дверь в ванную и уже держала в руках полотенце. Выйдя из ванной, Владислав Сергеевич встретился сразу со всем населением квартиры. На прозвучавшее с разных сторон "здравствуйте", он ответил поклоном головы.
- Валентина Игнатьевна, я мама Алексея, - первой представилась моложавая, невысокого роста, пухленькая, в цветастом летнем платье, с высокой светлой причёской, приятная женщина лет шестидесяти.
- А это, вот, Машенька, моя внучка. - Девочка, на вид лет тринадцати-четырнадцати, очень миленькая, в светлой футболке и короткой юбочке, с длинными распущенными волосами, перехваченными сзади резинкой, изобразила улыбочку и сделала едва заметный кивок головой.
- Владимир. - Прозвучало басом справа от Владислава Сергеевича. В дверях комнаты стоял мужчина чуть выше среднего роста, умеренного телосложения, продолговатым лицом, с глубокими залысинами и редкими светлыми волосами, трудно запоминающимся с первого раза продолговатым лицом, в светлом летнем костюме.
- Это мой муж, - Татьяна подбородком указала на Владимира, затем двинулась в сторону комнаты Ольги, движением руки приглашая Владислава Сергеевича.
- Владислав Сергеевич, а можно к вам с вопросом? - Не сдержала своего любопытства и желания пообщаться Валентина Игнатьевна
- Да, пожалуйста, - Владислав Сергеевич остановился и развернулся в сторону Валентины Игнатьевны. - Вы по поводу Вашего здоровья?
- Ой, да! Владислав Сергеевич, Вы уж извините, может не сейчас?
- Ну, что Вы...что Вы, пожалуйста. Слушаю Вас.
- Знаете, у меня постоянные и, бывает, очень сильные боли вот в этом месте, - Валентина Игнатьевна стала нажимать четырьмя пальцами правой руки в свой кругленький животик. - Такие боли бывают, а ещё и запоры...
- Валентина Игнатьевна, если Вы жалуетесь только на это место, то уверяю Вас, что Вы здоровы, там у Вас всё в порядке. - Владислав Сергеевич вежливо улыбнулся и направился в сторону комнаты Ольги.
- А, как же боли?
- Боли? - Владислав Сергеевич вновь остановился. - Болей у Вас не будет уже к тому времени, как я выйду из той комнаты. А впредь, кефир... по стаканчику перед сном.
- Владислав Сергеевич, а можно присутствовать? - Несколько смущенно спросил Алексей. - Впрочем...
- Проходите, садитесь. - Владислав Сергеевич прошёл в комнату. Увидев улыбающуюся Ольгу, в приветствии наклонил голову:
- Ну, Ольга Николаевна, хуже не стало? Очень рад Вашей улыбке.
- Владислав Сергеевич, свечи зажечь? - Татьяна стояла около подноса со свечами, держа в руках коробок со спичками.
- Спасибо. Когда будет надо, я сам. - Владислав Сергеевич сел на стул рядом с кроватью Ольги и взял её руку. Татьяна вышла из комнаты.
- Ольга Николаевна, у Вас ко мне появились вопросы? - Хитро улыбнулся он. - Я Вам на все вопросы отвечу. Только в процессе, хорошо? Как Вы себя чувствуете?
- Как вчера. Руки, голова лёгкие... Силы прибавилось. Тело своё вижу, только оно темнее стало.... Некоторая надежда появилась, а я... а я всё время о смерти думала.
- О чём? О смерти? А разве она есть? - Владислав Сергеевич изобразил на своём лице удивление. - Смерть? Для такой хорошенькой женщины?
- Но, ведь все умирают.... А я в таком состоянии... - Глаза Ольги заблестели и повлажнели.
- Ольга Николаевна, - лицо Владислава Сергеевича стало серьёзным, взгляд задумчивый и как будто отвердевший, казалось, упирался в какую-то далёкую точку, голос тихий, но уверенный четко выговаривал каждое слово. - Поверьте мне, пройдёт не так уж много времени, и Вы будете с улыбкой вспоминать Ваши сегодняшние слова и эти слёзы в Ваших очаровательных глазах.
Владислав Сергеевич встал, закрыв глаза, как и в прошлый раз, прошептал что-то, и, не спеша, поочерёдно зажёг свечи.
- Сегодня, Ольга, будем снова бороться с "чернотой". Закройте глаза. - Он пошевелил поднос, и пламя свечей заколебалось...
Ольга видела, как пламя, охватившее со всех сторон её тело, растапливало черноту, тёмное пространство всё более сжималось и, наконец, исчезло, а пламя, при этом, вдруг сконцентрировалось в одной точке, светящейся ярким голубоватым светом.
- Что изменилось, Оля?
- Владислав Сергеевич, я не могу представить, что это происходит со мной. Мне кажется, что я во сне.... В самом деле, я не сплю? Всё тело по цвету почти сравнялось. Я вижу белую цепочку позвоночника, ноги, живот, грудь.... Только...
- Только внутри внизу живота тёмное большое пятно, да?
Яркая точка света переместилась на пятно, и под воздействием, резко увеличившегося в размерах, пламени тёмное пятно растаяло.
- Теперь всё тело светлое, как будто воздушное и очень лёгкое...
Владислав Сергеевич встал, потушил свечи, потом повернулся в сторону Ольги и поднял обе руки вперёд на уровень плеч, затем тряхнул кистями и опустил...
- Ольга, расскажите мне, какое воздействие идёт на Вас сверху?
Ольга почувствовала, как на неё опускался, пронизывал и уходил вниз мощный, светлый, чуть прохладный поток. Казалось, он промывал каждую частичку её тела, каждую клеточку... Он нёс силу и спокойствие.
- Сверху идёт поток светлой энергии... Мне так легко...
Владислав Сергеевич вновь поднял руки на уровень плеч. Пальцы были причудливо растопырены и несколько напряжены.
- Оля, где Вы находитесь? - Владислав Сергеевич заметил краем глаза, как вытянулись лицо и шея Алексея, и весь он выпрямился. Но вопрос не вызвал удивления Ольги. Ровно, и спокойно, но в то же время с ноткой восхищения она, как бы в ответ на полное недоумение Алексея, отвечала:
- Я лечу... Моё тело преодолевает сопротивление воздуха.... Вокруг так светло и хорошо. Я просто счастлива!
Минуты две Владислав Сергеевич стоял, не шелохнувшись, затем, растягивая немного слова, сказал всё тем же ровным и спокойным голосом:
- Мы приземляемся, Оленька.
- Да, я вижу. Я в своей постели, но мне кажется, что сейчас я ещё где-то на море, на пляже, кругом такое яркое солнце...
- Ольга, Вы слышали о таком понятии: "биополе"? Оно есть у каждого человека...
- Да, я читала. Только это очень трудно представить...
- Представлять не надо. Вокруг Вашего тела светлый кокон.... И какого же цвета его оболочка?
- Голубого. Она такая прозрачная, что я бы сама и не обратила на неё внимания.... В самом деле - я в коконе.... Это моё биополе?
- Это Ваше биополе. Вам в нём удобно? Голова не кружится? Как Вы его ощущаете?
- Удобно, не кружится. Ощущаю, что что-то есть, как будто я продолжаюсь в стороны...
- Ну, Оленька, теперь откройте глаза.... Привыкайте к Вашим новым ощущениям. Готовьте Ваши вопросы. Встретимся через два дня в это же время. Сейчас поспите...
Владислав Сергеевич медленно помахал Ольге открытой ладошкой, то ли прощаясь, то ли посылая ей какой-то невидимый луч, после чего тело Ольги стало совершенно расслабленным, и, уже через несколько секунд, она опустилась в тёплое, спокойное безмолвие... Владислав Сергеевич вышел из комнаты, за ним Алексей.
- Владислав Сергеевич, я с трудом воспринимаю то, что Вы делаете с моей супругой. Наверное, мне это и не понять.... Скажите только, есть ли хоть какая-то надежда, что она поднимется?
Владислав Сергеевич посмотрел на Алексея Николаевича долгим изучающим взглядом, как бы оценивая что-то, потом, глядя прямо в глаза Алексея и как будто колом протыкая его, медленно ответил:
- Какая-то надежда есть, но это зависит от Вас, от Вашей воли, Вашего терпения, наконец, от Вашей любви...
Он направился к двери и стал надевать свои туфли. Со стороны кухни появилась Валентина Игнатьевна с денежной купюрой в руке:
- Ой, Владислав Сергеевич, я Вам так благодарна, так благодарна...
Владислав Сергеевич с улыбкой посмотрел на неё, и она покраснела "до ушей", вспомнив, как через несколько минут после того, как Владислав Сергеевич зашёл в комнату Ольги, в животе у неё началось жуткое движение, и она, едва успев заскочить в туалет, оставила там всё, что за многие годы скопилось в её кишечнике. Теперь стало легко, боль прошла, даже, как ей казалось, и живот-то стал меньше, поэтому и благодарность её шла не только от самого сердца, но ещё и от живота...
- Не забывайте про кефир, Валентина Игнатьевна. - Владислав Сергеевич отвёл в сторону руку, протягивающую ему деньги. - Спасибо, Валентина Игнатьевна. Я для Вас ничего не сделал. Вы и сами без меня здоровы. Послезавтра. В это же время. Три свечки в подсвечник. - Скороговоркой бросил он, появившейся в этот момент Татьяне. - До свидания.
Ольга лежала с закрытыми глазами, расслабившись, и пыталась ощутить то новое, что появилось в ней после прошедших двух встреч. Появилась сила. Ольга могла теперь более длительное время держать в руках книгу и читать, могла делать руками простенькие упражнения. Руки, да и голова, были лёгкими, она меньше уставала, поэтому продолжительность её бодрствования увеличилась. Пока она не чувствовала большей части тела и не могла управлять им, но она видела её, видела такой же как и подвижную часть. Все внутренние органы выполняли свои функции и обеспечивали её, Ольгину, жизнеспособность. Сердце.... Вот сердце..." - Она сосредоточилась на нём и, вдруг, увидела, что оно сжимается и расширяется... - "Оно работает! Это новое видение, которое появилось, даёт мне возможность видеть работу сердца, а, может быть, и всего остального?" - Ольга попыталась поднимать и опускать живот, но попытка закончилась неудачей, никаких движений не было. - "А, если я буду пытаться шевелить пальцами ног? Может быть, они будут шевелиться, ведь тело - то у меня живое?" Она, собрав все силы, пыталась осуществить задуманное. Устала. Отдохнула. Потом снова, снова... Казалось, сил нет совсем. Как и прежде, с закрытыми глазами она видела свои голубоватые пальцы ног...
- При усилии пальцы должны двигаться на меня... Я напрягаюсь, и пальцы... двигаются. Что это? Мне показалось? Двигаются большие пальцы на обеих ногах... Они двигаются! Маша! Маша! - Ольга закричала, насколько хватило её силы. Напуганная Маша вбежала в комнату:
- Мамочка, мамочка, что с тобой, что случилось?
- Маша, открой мои ноги, посмотри на пальцы...
Маша быстро выполнила её просьбу.
- Сейчас, сейчас, Машенька. Вот смотри на большие пальцы... смотри... они... двигаются? Вот сейчас, вот сейчас?
Маша смотрела на Ольгины ноги, но ничего не видела.
- Мама, может только чуть, чуть? Вроде, что-то есть, а может быть-нет. Я не знаю...
- Ладно, иди, Машенька. Как только придёт отец или Таня, пусть подойдут ко мне...
Когда Владислав Сергеевич пришёл в очередной раз и известил звонком о своём прибытии, кроме больной в квартире были Валентина Игнатьевна и Маша. Дверь открыла Маша, Она поздоровалась, подала заранее подготовленные тапочки и сказала, что мама "очень, очень ждёт". Валентина Игнатьевна, появившись в прихожей, едва только Владислав Сергеевич переступил порог, сообщила, что "там всё готово, и Оля ждёт", затем стала изливать свою благодарность:
- Ой, как я Вам благодарна, Владислав Сергеевич, совсем никаких болей, так легко... видите, и живот меньше стал, а кефирчик, кефирчик тоже пью...
- Я очень рад за Вас, Мне больше помощь никакая не нужна. - Владислав Сергеевич ладонью как бы поставил заслон перед Валентиной Игнатьевной, пытавшейся пройти за ним в комнату Ольги, прошёл сам и закрыл за собой дверь.
- Здравствуйте, Ольга Николаевна, как живёте-поживаете? - Владислав Сергеевич подошёл к кровати, сел на стул и ласково погладил Ольгину руку.
- Знаете, Владислав Сергеевич, за это время столько всего произошло... Вчера я увидела, как двигаются пальцы на ногах, но, к сожалению, больше никто этого не видит, только Алёша сказал, что "немного есть", но, я думаю, это, что бы только меня поддержать. А, Вы, посмотрите?
- Конечно, Оленька. - Он встал, подошёл к ногам Ольги и откинул простыню. - Действуйте, действуйте, Ольга Николаевна.
Ольга напряглась и стала пытаться продемонстрировать движение пальцев ног, но ничего не получалось. Она устала, расслабилась и затем разочарованно произнесла:
- Вот, видите, сейчас ничего не получается, а, может быть, и не получалось.
- Вы не правы, Оля. То, что у Вас получалось, и то, что Вы видели, не требует физических усилий. Там нужны только Ваше желание и воля, ну, и ещё кое - что, что, как я понял, у Вас уже есть... Я рад, что Вы, именно, сделали первую попытку самовосстановления.... Когда придёт время, и Ваша нервная система начнет восстанавливаться, Ваш опыт будет бесценным. Кстати, Ваши усилия - самое лучшее лекарство для Вашего выздоровления, и не прекращайте их делать, пока есть силы...
- Владислав Сергеевич, а, всё-таки, пальцы мои двигались или нет?
- Конечно, двигались, Оленька. Попытайтесь ещё раз, может быть получится. - Владислав Сергеевич вновь сел на стул около Ольги. Ольга снова напряглась, но Владислав Сергеевич положил ладонь на её руку:
- Не напрягайтесь, расслабьтесь.... Закрыли глаза, видим ступни ног.... Чтобы согнуть пальцы, достаточно одной мысли.... Видите, Ваши пальцы сгибаются.
- Так всё просто? - Ольга улыбнулась своей мягкой очаровательной улыбкой. - Но, если это просто, почему же не двигаются мои ноги?
- Почему не двигаются? Потому, что Вы не пробовали это сделать. Расслабьтесь, закройте глаза, посмотрите на свои ноги.... Видите их?
- Вижу.
- А теперь перенесите правую ногу немного вправо. Не напрягайтесь... Только напрягите Вашу мысль... Ну, видите, получается.
- Получается!
- Верните ногу на место. Получается?
- Получается. Но, ведь моё тело не двигается... Что же я вижу?
- Вы видите себя. Откройте глаза. Вы видите своё тело, закрытое простынёй. Оно, к сожалению, пока неподвижно. Но, Вы - не только ЭТО тело. Человек не только кости, мышцы, кожа и разные жидкости, которых в теле примерно семьдесят процентов. В человеке есть ещё что-то, благодаря чему он живет, чувствует, мыслит.... У человека есть ещё несколько тел, одно из которых Вам и дали возможность видеть.
- Да, я читала. Человек, как "матрёшка", тело в теле, но я никогда в это не верила.
- Придётся верить, Оленька, - Владислав Сергеевич ласково улыбнулся, и от этой улыбки Ольге стало легко и спокойно. - То, что Вам удалось сегодня передвигать, это Ваше астральное тело. Оно наиболее плотное из всех остальных... Я думаю, Вы его со временем освоите.... Сейчас нам с Вами надо ещё немного поработать. Вы готовы, Оленька? - Владислав Сергеевич зажёг свечи и взял подсвечник в правую руку. - Закройте глаза. Охватите мыслью своё тело. Видите его? Внутри оно серо - голубого цвета, но цвет этот не однородный, есть места темнее.... Видите огонь, который появился рядом с Вами?
- Вижу, Около груди...
- Да. Сейчас мы с Вами уберём все тёмные пятна.... Только сегодня "командовать" будете Вы. С чего начнём?
- Давайте с верха позвоночника. Тёмное пятно, видите?
Огонь потянулся к указанному месту.... У основания шеи Ольга почувствовала колебательные движения и тепло, и уже через несколько секунд увидела, как огонь, словно пылесос, втянул в себя черноту. Пятно исчезло, и Ольга почувствовала в этом месте шеи расслабление.... Прошло немногим более десяти минут.
- Ну, что же, Оленька, Вы прекрасно сегодня сами себя почистили. Когда будете полностью здоровы, приглашу Вас в компаньоны. Сначала будете помогать, а потом и сами работать...
- Что Вы, Владислав Сергеевич, мне бы только поправиться. - Ольга открыла глаза. Ей было легко и уютно. Владислав Сергеевич уже потушил свечи и, сев рядом с ней, взял её руку.
- Оленька, давайте немного побеседуем. Что Вас беспокоит, естественно, кроме здоровья?
- Устали все от меня, - немного помолчав, ответила Ольга. Алексей вида не показывает, но я сама вижу.... Что я сейчас для него? Я не женщина, вообще - не человек.... Валентина Игнатьевна стала реже приезжать. Таня вообще с ног сбилась, но мне кажется, что она помогает не мне, а Алексею. Маша совсем ещё глупая девчонка, выглядит старше, красивая, крутится перед зеркалом, мальчики на уме.... Хорошо, что пока всё мне рассказывает, а, может быть, не всё. А ведь я совсем беспомощная, чувствуете запах от меня... мне стыдно. - Глаза Ольги повлажнели, и по щеке к уху прокатилась слезинка. Она вытерла висок. - Извините меня.... Вот об этом я и думаю постоянно. А что могу я сделать? Молюсь, прошу Бога, ведь сам человек не может... умереть.
- Я понимаю Вас, Ольга. Вы умная женщина, красивый и талантливый человек, достойный настоящего счастья... Вы помните, я сказал Вам, что Вы своим поступком изменили "направление своей жизни". Ваше самопожертвование - это не простое событие. Думаю, что это событие знаковое, к которому Вы шли всю свою жизнь.... Наверное, Вы согласитесь, что человек приходит в этот мир не для того, чтобы здесь только показаться...
- Я постоянно думаю об этом. И раньше думала, а теперь особенно. Ведь я ничего плохого не сделала в этой жизни. Папа и мама меня очень любили. И детство моё было просто сказочным.... Я их тоже любила. Потом Алёша, потом Машенька..... Они меня очень любят, и так же, я их.... Я люблю природу, всё, что меня окружает... день, ночь.... Я не хочу, если меня не будет, что бы Алёша был ещё чей - то.... Я никого не обманывала, никому не делала плохо.... Почему, почему у меня должны отнять всё это?
- А разве Вы не могли тогда погибнуть? Ведь подсознательно Вы были готовы к этому.... Вы рисковали всем тем, что Вы мне сейчас перечислили. Не так ли?
- Тогда я не думала об этом. Всё произошло мгновенно. Я поняла всё только потом...
- И, если бы ситуация повторилась, Вы бы...
- Я бы сделала то же самое.
- Следовательно...
- Получается, что это был мой выбор.
- Да. Получается, что Вы сознательно изменили направление своей жизни, изменили свой путь. Если бы кто-то хотел "отнять" у Вас всё то, что Вы так любите, мы с Вами сейчас не смогли бы разговаривать.... Бог дал Вам жизнь, а Вы просите о смерти. Бог верит в Вас...
- А я сама в себя не верю. Я близким людям приношу только проблемы и заботы. Я для них как... испытание.
- Может быть и испытание. У Ваших близких тоже свой путь. Бог так же посылает им испытания. Им тоже предстоит сделать свой выбор, как сделали его Вы. Человек единственный из всех живых существ, созданный Богом по Его "образу и подобию", вечный, как Сам Бог, приходит в этот мир, в первую очередь, для своего духовного совершенствования, и это совершенствование, духовное восхождение идёт через преодоление материальной человеческой природы, земных соблазнов, чувств, желаний, эгоизма... Разве Иисус Христос не показал нам этот путь? Вероятно, для Вашей семьи пришло время испытаний, и самое трудное предстоит Вам.
- Я знаю, но где взять силы?
- Чтобы их взять, Оленька, нам сегодня надо ещё немного поработать. Расслабьтесь. Закройте глаза. - Владислав Сергеевич поднялся со стула и встал у задней стенки кровати.
- Оленька, Вы видите себя?
- Вижу.
- Так, как Вы делали раньше, передвиньте правую ногу вправо. Молодец! Видите, получилось сразу. Теперь положите её на место. Хорошо! Теперь передвиньте левую ногу, верните обратно... Хорошо. Согните обе ноги в коленях... Отлично! А теперь выпрямите их, поднимите вверх, медленно опустите.... Положили.... Теперь отдохните.
- Это я могу сама, одна? - Ольга открыла глаза.
- Можете одна, без меня.... Хотите попробовать?
- Хочу. - Ольга положила руки удобнее, расслабилась и закрыла глаза.