Далеко-далеко, во тьме, мелькнул слабый свет. Вслед за ним раздался противный, все время повторяющийся звон.
Куча тряпья, секунду назад сливавшаяся с полом, вдруг зашевелились и начала медленно подниматься, превращаясь в образ грязного, заросшего по самые брови человека. Этот мужчина неопределенного возраста был невероятно худ - казалось, он состоял лишь из пыльной тряпки, которая покоилась на его покатых плечах. Сутулая фигура сделала неуверенный шаг и, покачнувшись, рухнуло обратно в пыль. Свет вдалеке исчез, звонок смолк.
Время в этом не имеющем четких границ, но все же уверенно напоминавшем клетку месте было недвижимо. Не двигался и человек, лишь иногда бормотал что-то едва различимое, напоминающие то ли молитву, то ли проклятья.
Неизвестно, сколько прошло времени, но тьму вновь разрезал лязгаюший звон. Человек поднялся, и, потеряв равновесие снова упал. Прямо рядом со светлым прямоугольником экрана. Яркий с непривычки свет, до боли резанув глаза вырвал из тьмы лицо и руки человека. Сальные седые волосы с проплешинами были давно не стрижены, безумные глаза ни на секунду не оставались в покое, стараясь увидеть все. Правая рука человека, перебинтованная куском вросшего в кожу картона, культей волочилась за ним, издавая ужасный запах.
Дрожащей рукой с обломанными ногтями человек коснулся экрана. Звонок был принят, и на другом конце провода вежливый голос оповестил человека о просроченном давным давно кредите, коллекторах, и Судах. Но, вдруг зарыдав, человек не слушал. Собрав все силы он, срываясь на визг заговорил -
Спасите! На помощь! Меня заперли в каком-то подвале! Я не знаю, сколько времени тут нахожусь! Помогите мне!
- человек рыдал в голос, не издавая от обезвоживания слез, и хрипло кричал -
Я у озера, здесь только два дома! Прошу, я не могу больше! - тут он глухо зарычал и начал бормотать - Должен лежать. Тихо, смирно. Не есть лимон. Я хотел! Но нет. Его нельзя. Лежать тихо. Не задеть провод. Тогда звонок. Тогда свет. Я чувствую. Давно, давно я поймал. Я ловил долго. Я кусал себя, когда не ловил. Боль жила во мне, а сейчас выросла. Теперь я живу в ней. Крыса! Живое, дрожащее, теплое. Рвал зубами, и радовался. Пил кровь. Потом закончилась. Больше нет животного. Только кости. Позвонок...
- его лицо приняло осмысленный взгляд. Он посмотрел на свою руку и сказал -
Быстрее. Я не смогу больше - кажется, я схожу с ума. Я вижу на руке следы собственных зубов...
Экипаж скорой стоял у старого, заброшенного на вид дома. Из салона доносились тихие, почти спокойные голоса - два бледных фельдшера курили, сделав найденному человеку срочную ампутацию. Кругом распространялся гнилостный запах, едва ли перебиваемый сигаретным дымом, но тьмы больше не было. Грязный человек с сальными волосами умиротворенно затих, спустив единственную руку с кушетки. Он улыбался, и его незрячие, с фиолетовым отливом глаза, рассеянно смотрели в никуда. Он улыбался, и лежал совсем без движения... Но аппарат со сверкающим экраном не издавал больше ни звука...