Эта история приключилась со мной накануне Нового, двухтысячного года. Было утро тридцать первого декабря, тысяча девятьсот девяносто девятого года. Жена возилась на кухне со своей подругой, они вместе химичили, готовили салаты, открыв кулинарную книгу, которая досталась ей от её бабушки. - И зачем им это понадобилось? Могли бы традиционно приготовить винегрет да оливье, - подумал я, когда услышал, что Валерия, так зовут мою жену, только я ласково называл её Лера, зовёт меня. А я так хорошо расположился возле телевизора и смотрел новогодние передачи, которые обычно и смотреть времени нет. Две мои дочурки, Мариша и Ириша, близняшки, раскидав на пушистом ковре свои игрушки, ничего не видя вокруг, играли в дочки-матери, поглощённые процессом, ведомым только им одним. - Что, Лерочка? Ты меня звала? - спросил я, выйдя на кухню. - Да, Лёвушка, звала, - ответила жена. Меня вообше-то зовут Лев, но Лера называла меня, как она говорила, ласково... Лёвушка. - Что-то случилось? - спросил я. Сабина хитро улыбалась. Это подруга жены, красивая баба, только бесхозная, в смысле, без мужа. Я напрягся в ожидании. - Я забыла купить грибы, можно маринованные, но лучше свежие и салатное масло закончилось. Сбегай в магазин, пожалуйста, купи и того, и другого, - попросила Лера. Отказаться я не мог, жена стала бы читать нотацию, мол, я с утра тружусь, а ты, лентяй, ничего для семьи сделать не хочешь. Тяжело вздохнув, я кивнул головой и одевшись потеплее, вышел из квартиры. На улице шел снег и ветер дул в лицо, за метр ничего не было не видно. - В такую погоду и собаку из дома не выгонишь... - подумал я. В торговый центр идти не хотелось, решил зайти в ближайший супермаркет. - Свежих грибов, наверное, там нет, куплю маринованные, - решил я и с трудом пошёл до торгового магазина. Снег хрустел под ногами и падая в лицо, не давал смотреть на дорогу. В общем, дошёл я до магазина, купил то, что просила Лера, заплатил в кассу и собрался уже возвращаться домой, но когда вышел на улицу, меня остановил мужчина в костюме Деда Мороза. - Купи лоторейный билет, Лев, - сказал он мне низким басом. Я опешил, не понимая, откуда он знает, как меня зовут. - Дядь Миш, ты что ли? - спросил я. - Купи лоторейный билет, Лев, - повторил он, как-то странно посмотрев на меня - Пьяный, что ли? - подумал я. - Сколько? - спросил я, пожав плечами, только чтобы он отстал от меня. Если честно, никогда не верил в такую чушь, в выигрыш, в смысле. - Десять копеек, - ответил мне Дед Мороз, вроде как дядя Миша, наш сосед со второго подъезда. - Хм... десять копеек? А что так дёшево? - удивился я. А он, как попугай: - Десять копеек. - Ну ладно, десять, так десять, - пробормотал я, доставая из кармана мелочь. Машинально сунув лоторейный билет в карман, я пошёл домой. А когда оглянулся, Деда Мороза и след простыл. Очень удивившись, просто не может человек так быстро исчезнуть, я огляделся, но так его и не увидел. Дойдя до своего дома, я вбежал на последний этаж и зашёл в квартиру. Снял пуховик, повесил на вешалку и обомлел... Прихожая была точь в точь, как была у нас в Иркутске, у моих родителей, ну... когда я был маленьким. Но извините! Я уже тринадцать лет жил в Москве, куда приехал поступать в институт после окончания школы. Где влюбился в свою Леру и через год мы с ней поженились. Да и заходил я в подъезд своего нынешнего дома, никак не в родительский дом! Я ущипнул себя, а когда услышал из кухни голос матери, чуть не потерял дар речи. Моя мама умерла два года назад и мы с женой приезжали на её похороны. Но когда я услышал и смех отца, (только он мог так искренне и громко смеяться), так я чуть сознание не потерял, папа умер ещё раньше. Я тихонько прошёл и заглянул на кухню. Мне показалось, что это сон или просто что-то невероятное. Но в манеже сидел я! Правда, было мне месяцев восемь и была у меня привычка, сосать большой палец, хотя мама всячески и старалась отучить меня от этой привычки. Я в подобные вещи, ну там... в мистику, в волшебство и тому подобное, вообще не верю и никак не мог понять, что же происходит. Но что самое интересное, ни папа, ни мама меня не видели, видел только я, сам себя. Малыш, сидевший в манеже, смотрел мне прямо в глаза и показывая на меня пальчиком, что-то лепетал. Наверное, мне следовало просто развернуться и выйти, потом попробовать зайти снова, но какая-то сила держала меня, ноги словно к полу приросли, лоб покрылся испариной и я полез в карман за носовым платком. Тут пальцы нащупали лоторейный билет, забыв об испарине, я вытащил его из кармана и развернув, взглянул на него внимательнее. Там стояла дата... тысяча девятьсот шестьдесят девятый год. Год моего рождения! - Этого быть не может! Дядя Миша... или это был вовсе не он? Тогда кто? - с ужасом бормотал я, понимая, что всё дело именно в этом билете, вернее, в Деде Морозе. - Это что... шутка такая новогодняя? Если шутка, то мне совсем не смешно. Я что, прошлом, что ли? И что теперь делать? Папа? Мама? - произнёс я громче, в надежде, что меня услышат. Вдруг мама, указывая на меня пальцем, истошно закричала. - Вор! Виталик, к нам вор залез! Папа повернул голову и его рука потянулась за сковородкой. - Прошу вас! Я не вор! - вскрикнул я. Рука отца со сковородой повисла в воздухе. - Тогда кто? И как ты вошёл нашу в квартиру? - подходя ко мне вплотную, хриплым голосом спросил он. Мама, на всякий случай, схватила кухонный нож и встала за широкую спину отца. - Я... я... ваш... я... это... заблудился, - запинаясь, произнёс я. Может испуг на моём лице, или удивление было причиной, но они мне поверили. Папа положил на место сковороду, мама нож. - Как это заблудился? Ты наш сосед с соседнего подъезда, что ли и зашёл не в свой? - спросил папа. Ох, если бы они знали, кто я и кем им прихожусь. Я расстерянно кивнул головой. - Аха, сосед, с соседнего подъезда, - пробормотал я. Но самое интересное произошло через минуту. В комнату вошла моя старшая сестра, ей было тогда девять лет. Наташка пришла со школы, ведь в те годы и тридцать первого декабря учились. Она внимательно посмотрела на меня и улыбнулась. - Лёва? Такой большой? - воскликнула она. Я с опаской взглянул на родителей. На их лицах было недоумение. - О чём это ты Наташенька? Какой Лёва? Нашего соседа зовут, как твоего братика? - спросила мама. Папа на всякий случай взял в руки сковороду. - Мамочка, ну какой сосед? Это же Лёва, мой братик. - ответила Наташка. Родители перевели испуганный взгляд на манеж и облегчённо вздохнули. Мама пощупала лоб дочери. - Ты часом не заболела? - спросила она. - Ничего я не заболела! Да вы что, сами не видите, что ли? Лёва, ну скажи им, - чуть не плача от досады, воскликнула Наташка. Я, как дурак, стоял перед ними, по-дурацки улыбаясь и кивая головой. - Хотите верьте, хотите нет... я сам в шоке. Но я правда, ваш сын, Лёва. Только прибыл я из тысяча девятьсот девяносто девятого года. Правда, сам не понимаю, как. Простите... - произнёс я. Рука мамы потянулась к телефону. - Или милицию, или психушку, - проследив за её рукой, подумал я, глупо хихикнув. - Подожди, Надюша, не торопись. Только здесь что-то не так. Давайте сядем и всё обсудим, - предложил папа. - Да ты что, Виталик? Неужели ты не видишь, это же сумасшедший, - воскликнула мама. Я, тот, который сидел в манеже, даже палец перестал сосать и с интересом смотрел на меня, взрослого. Мне стало не по себе. - Послушайте меня, папа, мама... - растерянно произнёс я. - Не сметь нас так называть! - прикрикнула мама, перебив меня. - Да, конечно... простите. Но я и сам не понимаю, как оказался в прошлом, понимаете? - нёс я околесицу, но сел на стул, указанный мне отцом. Наташа с любопытством меня разглядывала. - А что там... ну, в будущем, откуда ты прибыл? - спросила она вдруг. Папа и мама молча ждали, что я отвечу. А как я им скажу, что их уже в живых нет? Что Наташа, моя единственная сестра, живёт в этой самой квартире с мужем алкоголиком и сыном инвалидом, которому не суждено никогда подняться. Что она, сороколетняя женщина, от тягот и переживаний, от вечной нехватки денег на лекарства и лечение сына, превратилась в старушку. - Ну... как... обычно. СССР развалился в девяностых, много чего изменилось, - мямлил я. - Как развалился? Почему? - испуганно спросила мама. - К власти пришёл Горбачёв, со своим ускорением и перестройкой. Правда, у власти был недолго, потом Ельцин,.. В общем, демократия, - говорил я, не понимая зачем я всё это говорю, ведь эти фамилии им ничего не говорили. Их лица выражали и испуг и недоумение. - А мы как же? Как мы живём? - спросил отец. Видимо, я с таким сожалением посмотрел на него, что он тут же поднял руку. - Ничего не говори, - помрачнев, сказал он. - Да нет, всё хорошо. Правда, - быстро ответил я. - Конечно... как же иначе, - пробормотал папа. - А я? Какая я стану? - спросила Наташка. Ком в горле мешал мне говорить. Вместо слов, вырвался хрип. Собравшись и сглотнув слюну, я улыбнулся. - Ты очень счастлива, Наташка. Красавица, вся в маму, - ответил я, понимая, что она мне не верит. - Чушь всё это! Аферист ты! Не верю я тебе. Надо милицию вызвать, - сказала мама, сурово посмотрев на меня, но руку к телефону она не протянула. - А чем можешь доказать, что всё, что ты говоришь, правда? - спросил папа. Я стоял, как в воду опущенный. Потом вдруг вспомнил, что купил в магазине банку с грибами и бутылку масла. Обычно, на них должна быть дата изготовления. Да и пакет в руке был красочный, из плотного целлофана. Таких в шестьдесят девятом году ещё не было. Да и пуховиков, который я оставил в прихожей, повесив на вешалку, тоже не было. Я поставил пакет на стол, мама с любопытством посмотрела на него. - Какой красивый, - сказала она, ожидая, что я из него выну. И я вынул банку и бутылку и показал дату изготовления этих продуктов. Я видел, как менялись лица моих родителей, как довольно улыбалась Наташка, убеждённая в своей правоте, когда они увидели дату. - Значит, это правда...- с трудом произнесла мама, тяжело опускаясь на стул. - Что же ты будешь делать? Как вернёшься в своё время? - спросил отец. Я пожал плечами. Честно сказать, об этом я даже не подумал. Вдруг вспомнил Леру. - Чёрт! Меня же жена ждёт, волнуется, наверное, - воскликнул я. - Так мою невестку Лера зовут? - впервые за всё время улыбнувшись, спросила мама. - Валерия, её зовут Валерия, - ответил я. - Красивое имя. И внуки наверное, есть? - спросила мама, которой в то время и было всего тридцать четыре года. - Две девочки. Мариша и Ириша. Им по шесть лет, - с какой-то гордой грустью, ответил я. - А я замужем? И дети у меня есть? - весело спросила Наташка. - Да, конечно. Сын у тебя, - стараясь говорить спокойно, ответил я. - Здорово! Хорошо узнать своё будущее. Значит, я там счастлива, - ответила Наташка. - Так как ты собираешься вернуться в своё время? - спросил отец, не смея назвать меня ни сыном, ни по имени. - Может быть... в магазин вернуться? Найти того Деда Мороза, у которого я купил лоторейный билет из прошлого? Вот, видите? Билет тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Все с него и началось, - показывая дату на билете, сказал я. - Разумно. Другого выхода и нет, - ответил папа, которому явно хотелось, чтобы я скорее ушёл и весь этот кошмар закончился. - Ну... ладно, пойду я, - поднимаясь со стула, пробормотал я, подумав о том, что скоро новогодняя ночь и если я не смогу вернуться в своё время, мне грозит остаться на улице. Провожать меня, за мной никто не вышел, лишь я, восьмимесячный, смотрел на меня... или, как правильнее сказать, на себя взрослого и провожая взглядом, весело смеялся. Надев пуховик, я вышел из квартиры и спустился вниз. С надеждой, я шёл к магазину, что самое интересное, улицы были не как в Иркутске, а знакомые, московские. С радостью, я увидел того самого Деда Мороза и просто подбежал к нему. - Прошу Вас! Прошу Вас, Дедушка Мороз! Заберите обратно свой лоторейный билет, пожалуйста... - взмолился я, боясь, что он может отказаться. Но Дед Мороз протянул руку и взял билет, вложив в мою руку десять копеек. Я открыл ладонь и посмотрел на монету. Она была тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Подняв голову, я не увидел Деда Мороза, оглянувшись по сторонам, я быстро пошёл домой. Поднявшись на последний этаж и открыв дверь, я с наслаждением услышал голос жены. - Лёвушка? Это ты? - спросила она. - Я, дорогая! - крикнул я в ответ. - Молодец, быстро пришёл, - услышал я её голос. Сев на стул, я подумал, что не был на могиле родителей с самых похорон. - Да и сестре помочь надо... извелась она совсем, вертится одна. Может в Москве врачи найдутся, которые смогут помочь моему племяннику? - подумал я.