Лавренов Данила : другие произведения.

Темные Просветы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Пролог
   Мы все таки дошли. Три адских месяца позади, на мне моя старая фуражка прошедшая Ростов и Екатеринодар. На плечах: какое то пальто, месяц назад снятое с Неклюдича когда того подрубила пуля. Те кто вокруг меня не сильно лучше. Кажется у меня одного силы есть еще разговаривать.
   "Мать вашу, наконец то дошли. Где заслуженные барышни и оркестр?"
   На шутку никто не отреагировал. Неудачные у меня шутки. Удачными они бывают только когда излишне посолены, настолько чтобы юмор дошел до собеседников.
   Втянулись в эту станицу, забыл как называется. Вначале, мы еще запоминали каждый бой за каждую отдельную халупу, сейчас же эта романтика выветрилась.
   Определились на постой, опять блох кормить будем. Хозяин, не казак, зло зыркнул и сказал чтобы на земляном полу спали. Все же лучше чем в поле.
   Заснуть мы не можем. Привыкли уже. 4 месяца. Менее полугода хватило чтобы пристроить нам привычку недосыпать, недоедать и выносить невыносимое. Не имея способности ни думать от усталости, ни заснуть от напряжения, я долго смотрю в потолок. Тяжело и неприятно вспоминать как все начиналось.
   Как Корнилов собирал всех кто готов драться в Новочеркасске, и я, хоть на дух не переносил сего "Красного генерала" решил примкнуть к нему, как всякий порядочный человек как мне казалось. Немного таких принципиальных на Россию нашлось. Всего две тысячи, не считая тех кто уже был в Корниловском полку.
   Дальше нас вышвырнули из Дона как нашкодивших котят. Причем те самые казаки, которых мы собирались защищать. Призвали другие казаки: из Кубани, и мы побрели туда, вышибая по пути тех кто нам преграждал дорогу. Стыдно признаться, я тогда был идеалистом. Я считал что нужно идти и делать то что нужно идеалистам, не заботясь об оплате.
   Теперь я вижу насколько я ошибался. За эти месяцы было много о чем я мог подумать. Например какого хрена нам вообще сдалось быть идеалистами. Корнилов с самого начала за наш идеализм ничего не мог нам предложить. Даже права остаться в армии после победы. Даже марлевые повязки он не полагал себя вправе конфисковать их из Ростовских больниц и аптек. Максимум что он давал: это надежду.
   Но какую надежду? Я задавался этим вопросом каждый день после Ростова, и не находил ответа. Корнилов был честным патриотом, или по крайней мере ревностным слугой всея Руси. Но его самого презирали вышестоящие, а потом посадили как какого то террориста в тюрьму. А он как отпущенный с лобного места повел их же на престоле и восстанавливать.
   За что же он дрался? Я не знаю. Стыдно сказать, рискуя собственной жизнью я не знаю за что рисковал кроме понятия о человеческом достоинстве. Придя сюда я надеялся что кто то другой мне скажет. Но командир батальона, подобные вопросы не любит. Страшно корежит их высокоблагородие когда этот вопрос ему задают. "Против Большевиков" все что он может сказать. Сам он труса не празднует, лезет если не в первых то точно во вторых рядах. Контужен еще в 15-м. И злится на весь мир.
   Комроты, из бывших унтеров. Полный георгиевский бант на груди. На вопросы "нахрена это все?" отвечает "так надо, сукин ты сын" что крайне скверно действует на студентов, юнкеров, офицеров-рядовых. Возможно крестьяне и рабочие, неспособные шевелить извилинами считают подобный ответ достаточным. Но мы нет. Нам осточертела Добрармия. Мы не будем теми кто безропотно переносит подобное обращение. "Так надо, сукин ты сын".
   Вторят им и командование "Русские офицеры должны к нам примкнуть, нужно просто сражаться", говорит сытый генерал Деникин. О дельности его свидетельствует орден Святого Георгия Третьей степени, и дружба с Марковым. Как командующий он правда удручает хуже чем кровавый понос. Красивые умные слова. Которые не один кретин не воспримет всерьез.
   "Русские офицеры должны..." кому они блять(пардон за мой французский) должны, генералу Деникину и Добрармии? Для чьих политических амбиций они станут разменными монетами? Быть может Керенского, который этого же Деникина и посадил под замок не далее как полгода назад? Или лично для герра Деникина?
   И хорошо. А что нам должны? Мы офицеры "голубые князья, сатрапы царя", обязаны месить грязь вместо рядовых и унтеров в строю, одевшись в стиль "бездомные бродяги в погонах". Нам не платят ни жалованье(реальное, за которые мы бы могли хотя бы куртки купить, приходится с трупов снимать), едим от милости сердобольных казачек. Мы на своих плечах одни должны спасать эту гребаную Российскую республику, которая полгода назад поднимала нас же на штыки мятежной солдатни. Всех этих блядских адвокатов, гиппократов, финансовых тузов, помещиков, которые на благое дело даже копейки нам не дали. Зато которые с огромным удовольствиям вернутся и скажут нам устное спасибо. Чтобы потом спровоцировать повторение нашего "Христос Всеблагий Всесвятый бесконечный, пошли нам погибель в бою" для того чтобы мы не мешались у них под ногами с их политическими комбинациями.
   Putain. Приличных, порядочных людей теперь используют. Грех не признавать что так было всегда, со времен короля Валии, но все таки было по разному. От офицеров ожидают что мы будем спасать своими шкурами эту конструкцию ничего не прося. Собираясь в открытую нас использовать и выбросить. И самое страшное, что выбора кроме как это сделать у нас нет. Большевики нас просто убьют. Вместе с адвокатами, гиппократами и финансовыми тузами.
   Глава 1: На перепутье
   Деникин, К Истории Гражданской Войны
   "Наибольших осложнений доставил вопрос с отрядом полковника Дроздовского. Прибыв в Новочеркасск 25 апреля, Дроздовский в тот же день донес мне, что "отряд прибыл в мое распоряжение" и "ожидает приказаний".
   Но время шло, назревал поход, а начало его все приходилось откладывать: более трети всей армии -- бригада Дроздовского -- оставалось в Новочеркасске. Это обстоятельство препятствовало организационному слиянию ее с армией, нарушало все мои расчеты и не давало возможности подготовить операцию, о которой было условлено с генералом Красновым 15 мая.
   По просьбе Краснова отряд Дроздовского разбрасывался частями по области: конница дралась в Сальском округе, пехота употреблялась на "очистку от большевиков" Ростова и Новочеркасска на карательные экспедиции по крестьянским деревням севера области. Я требовал присоединения бригады; Дроздовский ходатайствовал об отсрочке для отдыха, организации и пополнения.
   Краснов упрашивал Дроздовского не покидать Новочеркасск -- публично, на параде перед строем, и более интимно в личных разговорах с Дроздовским. Атаман порочил Добровольческую армию и ее вождей и уговаривал Дроздовского отложиться от армии, остаться на Дону и самому возглавить добровольческое движение под общим руководством Краснова."
   ***
   Новочеркасск, 1918
   "Итак господа, генерал Деникин требует чтобы мы немедленно к нему присоединились как органичная часть его армии. Со своей стороны я полагаю что армии требуется время на пополнение, отдых и организации. Прошу вас, высказывайтесь." Произнесшим это был никем иным как гладко-выбритым полковником с цифрами "52" на зеленых погонах с двумя коричневыми просветами.
   Напротив него на диванчике
   "Я полагаю нужно присоединится к Добровольческой армии. Бригада прошла из Румынии для участия в боях с Большевиками, а не для прозябания в тылу. Если мы не примкем к Добрармии, наши солдаты нас просто не поймут."
   "То есть вы хотите сказать, просто дезертируют?" прямо рубанул Бологовский.
   "Просто уйдут. Уход из отряда который не выполняет свои обязательства, не может считаться дезертирством."
   "Но бригаду в текущем положении вести нельзя. Мы прошли тяжелейший марш, люди возможно не осознают этого, но они устали. Последнюю остановку мы делали в Мелитополе." Упомянул Дроздовский.
   "Михаил Гордеевич, ну а что здесь такого? Ну прошли мы тяжелый марш, не впервой. Что уже, воздержатся от действий ввиду этого?" провокационно спросил Жебрак.
   "Нет. Но Михаил Антонович, наши люди не железные. Они имеют свою грань, заходя за которую они превращаются в подогретые трупы. И мы уже близки к этой грани. Офицеры вам об этом никогда не признаются, для них это сродни трусости. Но мы то с вами как начальники, должны это держать в голове."
   Ротмистр Бологовский ухмыльнулся, облокился на спинку и вальяжно отчеканил "Михаил Гордеевич, я собственно не понимаю о чем идет спор и почему это мы должны присоединится к армии Генерала Деникина?"
   "Не понял, что вы хотите сказать, ротмистр? Мы зачем сюда шли?" побагровел Жебрак.
   "Господин Полковник, а чего есть у Генерала Деникина чего нет у нас?
   У него два полка, у нас один. У нас есть технические средства, у них его нет.
   Чем это мы хуже них?"
   "Именно Добровольческая армия начала борьбу против революции на Юге первой. Они знают обстановку куда лучше нежели мы."
   "И чего она достигла?
   Она бросила Донских казаков, не смогла захватить штурмом Екатеринодар и теперь опять приползла туда откуда начинала, с куда худшей позиции. Корнилова среди них больше нет, во главе стоит этот Деникин который не более чем известный начальник дивизии. И он нам со своего положения приказывает выступать в поход."
   "А что вы предлагаете, ротмистр?"
   "Ждать и передохнуть. Отмобилизовать офицеров из Малороссии и Дона. Довооружится, у Добрармии с патронами хуже чем у нас. И тогда перейти в наступление."
   "Ждать? Пока наши Добровольцы пришедшие сюда ради дела, убегут в Добрармию?"
   "Никуда они не убегут. Я ручаюсь."
   "Постойте господа. Нам необязательно решать вопрос немедленно. Ответим Деникину, что мы не можем выступить ввиду необходимости передышки и обеспечения надежного тыла. И через две недели к нему присоединимся. "
   "Согласен." рубанул Дроздовский. "Две недели отдыха солдаты заслужили. Деникина здесь нет, а как говорил Суворов "Ближнему виднее". Пока же посмотрим что можно получить от Краснова для пополнения и довооружения. Вы же, Михаил Антонович, не могли бы донести наше решение Деникину в личном порядке? Возможно вы и не несогласны, но как командующий отрядом я полагаю лично это необходимым и беру ответственность на себя.И вы как никто другой бы смогли обрисовать положение Деникину в приемлемой форме."
   "Я несогласен." процедил Жебрак. "Нам нужно выдвигаться на соединение. Но к Деникину отправлюсь, и обьясню положение. Но после отдыха, нам просто необходимо будет выступить. Иначе за своих людей я не ручаюсь."
   "Согласен."
   ****
   Атаманский Дворец, 1918
   Высокий голос говорящего журчал в пустом зале создавая эхо с полусекундной задержкой.
   "Михаил Гордеевич, войско Донское восхищается вашими талантами и полагает что мы сможем освободить всю территорию войска Донского при вашей помощи. Донские казаки издавно были отменными кавалеристами, но мы отдельное сословие что к пехоте и непривычно да и недостаточно многочисленны для того чтобы ее составлять.
   Иногородние же не могут полноправно служить в казачьих частях, а потому привлекать мы их не можем. Не задумывались ли вы о возможности примкнуть к нам, в качестве Донской пешей гвардии?"
   Говорил это никто иной как генерал от кавалерии, спокойный длинноусый мужчина сидящий за массивным ореховым столом. Голос его выдавал странный прононс, будто он сглатывал окончания.
   Темный голос Дроздовского звучал куда менее возвышенно в этой атмосфере.
   "Увы, Петр Николаевич, ваша ориентация на Германию и Скоропадского не устроит ни меня ни моих офицеров. А воевать за Дон мы не намерены, нам нужна вся Россия а не одна лишь ее область."
   Краснов согласно покивал
   "Разумеется я понимаю. Но вы же понимаете что в сущности отправляясь в Добрармию, вы будете точно так же воевать за освобождение Кубанских казаков?
   Те же снаряды которые вам даст Добрармия ,будут моими, которыми поделюсь я из соображений солидарности. И что там что там, вы будете воевать за Казаков против Большевиков на поставляемое Германией вооружение?"
   "Понимаю. Но я не могу запятнать себя сотрудничеством с пронемецким ставленником, коим вы увы являетесь.
   И хотя я безмерно уважаю вашу личность и дипломатичность, Петр Николаевич, но ваши идеи о независимости привлекательны лишь казакам но не всем остальным Русским."
   "Ой да какие идеи о независимости." Небрежно отмахнулся Краснов. "Казаки не станут воевать за Деникина или Временное Правительство, иначе бы на Дону Атаманом был бы он, а не я. Отсюда и независимость как единственная очевидная альтернатива Большевикам и цель исключительно временная.
   Что же касается моей Германской ориентации, то я всего лишь делаю то что неспособен сделать Генерал Деникин, и еще куда больший вопрос кто принесет большую пользу. И я не стану принуждать вас признать меня своим руководителем, вы как представители русской государственности имеете право создать собственное проантантовское движение на случай если Германия проиграет, хотя я в этом и сомневаюсь. И тогда в случае чего, я примкну с радостью к вам. Если же у руля будет Генерал Деникин с его фанатиками, я буду до последнего этому сопротивлятся."
   "То есть вы предлагается создать мое собственное движение в пику Добровольческому?"
   "Михаил Гордеевич, да вы и так видите что своими малыми силами вы добились куда более того же Корнилова, не говоря о Деникина. Вы единственный из всех офицеров сумели собрать и привести с фронта боеспособные подразделения сравнимой с Добрармией численности. Так что ваше движение уже существует. Единственное чего вам не хватает для превращения из временной структуры в постоянную, это политической составляющей. Нет ее и у Добрармии, поэтому создав оную, вы получаете полное превосходство, доступ к финансированию от ведущих русских патриотов и разумеется поддержку простого населения."
   "И что за политическая составляющая по вашему может дать все это?"
   "Монархизм, верность присяге Императору и его Наследнику."
   "Я думал над этим. Но мы пришли вести общую войну а не свою отдельную."
   "А вы будете участвовать в отдельной если этого не сделаете. Войне за торжество идеалов кадетов и эсеров вместо большевиков на территории России под руководством Деникина. Кого это по вашему привлечет?"
   "Увы я принять это не могу. Я рад буду помочь Донской армии в ее борьбе, но наш путь ведет на соединение к Добрармии."
   "Хозяин-барин. Мое предложение будет оставаться в силе. Впрочем в благодарность за помощь под Новочеркасском, будьте покойны, вашей бригаде я дам особое обеспечение."
   "Благодарю."
   "Хотя вынужден сказать, что сколько бы вы не говорили о Добрармии и ее верности, Деникин не будет вам доверять. Он наследник Корнилова, сам ничего не создал, а вы это сделать сумели. Потому он будет вечно вас недолюбливать и воспринимать как претендента на свое место. Будьте крайне осторожны, мой вам совет."
   "Непременно."
   ****
   Новочеркасск, 1918
   До Новочеркасска дошли вести о немыслимом. Приказом Добровольческой армии, Полковник М.Г.Дроздовский, отчисляется в резерв Добармии, а над созданным им полком должен принять командование Полковник М.А.Жебрак.
   Немногочисленные газетенки распостраняли эти странные прокламации уже два дня, которые поначалу были восприняты как красная провокация. Но Донской атаман уже успел высказаться против столь неоправданных мер к герою который привел богатырей с фронта на помощь, и теперь подвергается безчестью.
   Прибывший Жебрак, скукожившись и без выражения на лице, подал приказ Деникина. Согласно нему, полковник Дроздовский действительно отстраняется от командования из-за неисполнения директивы командования Добровольческой армии о немедленном выдвижении на соединение, а Жебрак назначается ему заменой.
   "Думайте что хотите, Михаил Гордеевич, однако я эту писанину всерьез воспринимать не стану. Я не стану принимать командование бригадой. Генерал Деникин совершил страшную ошибку, и я полагаю ввиду этого наш переход в Добрармию невозможен. Я не желаю состоять под командованием столь мелочной личности."
   Впавший в прострацию Дроздовский сразу не ответил.
   "Вы уверены что это правильный выход?"
   "Да. Нельзя служить под началом такого человека. Мы им привели войска, а они уже нас оскорбляют прямым текстом за резонное требование об отдыхе. Если у них в армии такие порядки, то при всей моей дисциплинированности, это не Русская армия ибо не ценит собственных солдат."
   "Зря вы так, Михаил Антонович. Я особо не держусь за свое место, свое дело я сделал уже."
   "Увы, вы его не закончили. По моему личному мнению Добрармия не может играть ведущие роли здесь на Юге, а потому нужно предложить им альтернативу."
   "Это какую же по вашему? Примкнуть к Красновской идее свободного Дона? Кому из наших офицеров таскать каштаны из огня для Донцов покажется стоящим делом?"
   "Можно создать и свою армию. У нас есть личный состав, оружие, отношения с казаками. У Добрармия только людей и больше, и то лишь потому что командует ими генерал."
   "И кто эту армию поддержит? Какую задачу она будет испольнять? Чем мы будем отличаться от Добрармии чтобы люди шли именно к нам? У нас нет и половины того что необходимо. А даже та что есть не позволит нам воевать таким малым числом."
   "Это вопросы будущего. Сейчас нужно немедленно отдать приказ который бы разрешил ситуацию с Деникиным. А именно объявил бы о создании своей собственной армии. Иначе наши добровольцы разбегутся из-за неопределенности. Любую возможную помощь, я буду рад вам оказать в этом, деле и всецело в вашем подчинении.
   Если наши офицеры решат иначе: что же, пойдем к Деникину в рядовые."
   Тут Дроздовский усмехнулся
   "Знаете Михаил Антонович, очень хочется. Рядовым быть так славно: никаких дум, никаких вопросов, за тебя думает командование а ты служи и получишь довольствие. Вместо жуткого бардака кое-как скрепленного душами нескольких энтузиастов.
   Пожалуй, вы правы. И так уже все предыдущее сделано, а терять уже нечего. Рискнем. Собираем совет завтра, подготовьте предложение."
   ****
   Уход Жебрака оставил Дроздовского наедине с мыслями. Будучи человеком пессимистическим и организованным он начал размышлять, почему его люди должны уйти к Деникину а не остаться с ним.
   Во первых, Деникин фронтовой генерал командующий существующей армия созданной Генералом Корниловым. Судя по ее численности, у него где то около четырех тысяч штыков и сабель.
   У Дроздовского меньше, пусть и куда лучше обеспеченных, но он полковник и авторитета кроме лично заработанного не имеет.
   Эрго, в настоящем времени Деникин имеет превосходство в авторитетности своего знамени, но недостаток в снабжении.
   Ориентация Добрармии, это аскетическая война за восстановление дооктябрского положения, и именно в этом ее ахиллесова пята. Видение Дроздовского о том почему республика пала было неполным и грубым: думские политики в Петрограде решили сместить Императора считая что обладают авторитетом для государственных структур достаточным чтобы обходится без Николая Второго. Но затем, они обнаружили свою же пустоту, ибо обнаружилось что нет ни одной массовой и крупной группы населения которая бы встала на их сторону.
   Тем же солдатам в окопах, совершенно все равно было кто в какой короне сидит в Петрограде, а идеалы революции их разумеется не завлекали. Офицеров же думцы боялись как оплота возможной контрреволюции, и потому всячески третировали. Ставка Временного правительства на автономизацию управления и уступки низменным чувствам толпы, привели к жертве тех немногих частей государственного аппарата которые были хоть как то согласны были на сотрудничество. А низы на которые сделали ставку, немедленно пожелали больше вседозволенности. Закончилось тем что углубляя Февральскую революцию, Временное правительство само копало себе могилу, в которую свалилось в Октябре.
   В постфевральской действительности основные позиции сторон можно было объяснить осью "старая власть-новая власть".
   Углублением Февральской революции занялись как раз Большевики. Ведь не секрет что те кто больше всего выиграл от Февраля, имели что терять. Потому Большевики занялись тем же самым что и Февралисты, а именно начали экспроприацию тем чем они владели или имели, как например власть и имущество, руками недовольных революционным переделом рядовых участников.
   В силу этого, у противников Большевиков было три решения. Либо занятся точно таким же углублением, теперь уже экспроприируя Большевиков и всех предшествующих. Либо встать в жесткую линейную оппозицию за старых порядок. Либо создавать что совершенно новое. Либо попытаться совместить эти два движения направив нацеленность на что то еще, хотя это и маловероятно и весьма рыхло.
   Деникин в сущности в этом поле действовал именно как совместитель, пытаясь привлечь на свою сторону как Февралистов так и сторонников старого порядка. Проблема в том что ничью сторону он так и не занял, стараясь сыграть как общегосударственная альтернатива Большевикам. Но последним общим государством была Февральская республика, от которой Деникин и унаследовал множество проблем и нерешенных вопросов а также весьма дурно-пахнущую репутацию.
   Краснов действовал как создатель. Он фактически использовал сепаратистские стремления Донских казаков для создания совершенно нового казачьего государства. На словах он разумеется агитировал за федерализацию России и вхождение в нее как автономия, но его цель на вид куда больше отвечала его личным амбициям, хоть и была дружественной силой в настоящее время. Вместе с тем он был готов альтруистично оказывать помощь тем силам которые были ему враждебны но полезны, таким как Добрармия.
   Дроздовскому же наиболее подходила политика реакционера ратующего за восстановление дореволюционных порядков. Этим он отбирал у Деникина его наиболее решительных реакционных сторонников и собирал под свое знамя всех кто был недоволен Революциями в целом и был готов на маленький но стабильный кусок победного пирога, например новое звание или рост состоятельности на один единственный порядок.
   Большевики разумеется предлагали куда больше благ, поднимая множество авантюристов до невиданных высот, но всем их попутчикам было понятно что их завоевания нестабильны и их в любой момент могут отнять свои же в ходе дальнейшего углубления революции.
   Деникин же предлагал почти то же, но стабильность его основы, а именно признания пост-Февральского порядка, была под сильным сомнением всех сил, а потому его привлекательность была крайне ограниченной.
   На основе этих размышлений и был составлен манифест, скорее напоминающий листок о намерениях.
   ****
   Совещание Дроздовской бригады состояло из считанных членов.
   Лесли. Начштаба. Войналовича ему не заменить, но пригоден для самостоятельных действий. Полагаю последует за мной.
   Бологовский. Начальник тайной службы и организации. Честолюбив, скрытен. Два дня назад, прибыл из расположения Добровольческой армии. Монархист жестойчайшего накала.
   Манштейн. Командир батальона в полку, авторитетен, жестковат.
   Жебрак. Он уже высказал основные положения, но теперь не даст ли задний ход?
   "Господа я имею честь вам сообщить известия. В ответ на приказ Генерала Деникина о немедленном соединении с Добрармией, я прислал свои соображения о необходимости двухнедельного отдыха и закреплении территории вокруг Новочеркасска. В ответ он прислал мне приказ сдать командование полковнику Жебраку."
   К Жебраку устремились неприязненные взгляды. Интриги никто не любил, и учитывая то что Жебрак недавно ездил к Деникину, выглядело будто он подбил Добармейское командование на тихий переворот.
   "Полковник Жебрак, отказался принять это назначение, мотивируя что оно получено недостойным образом и намерено расколоть нашу бригаду. Вместо этого он предложил нечто иное, Михаил Антонович: ваше слово."
   Кивнув, Жебрак заявил:
   "Я полагаю необходимым немедленно отказаться от нашего первоначального плана о вхождении в Добрармию и вместо этого начать формировать свою собственную армию под чисто- монархическим знаменем. Основные положения следующие:
   1. Восстановление всей армии на полностью старых началах и старых полковых структурах.
   2. Восстановление гражданской власти как представителей императора.
   3. Ориентация на восстановление на престоле Императора Николая Второго и страны Антанты."
   Повисло смущенное молчание.
   "Я полностью согласен с положениями и с предложением создать собственную армию под монархическим знаменем."
   Таким было мнение Бологовского
   "Георгий Дмитриевич?" поднял бровь Дроздовский
   "Тяжело такое принимать, но увы, Деникин нам выбора не оставил. Такое поведение просто некрасиво по отношению к тем кто пришел к нему на поддержку. Вот только поддержат ли нас личный состав?"
   "Почему личному составу нас не поддержать?"
   "Они пришли сюда записываться в Добрармию. Мы были промежуточным звеном и только."
   "Так было раньше. Но теперь у нас бригада которая уже спаяна, и чувствует себя отдельным целым. Она не разбежится, а если кто и уйдет, то это и нам покажет насколько мы правы в отношении привлекательности пути."
   "У него тащатся какие то цилиндры Временного правительства в обозе, не всерьез же вы считает что за ними кто то пойдет?" сказал Манштейн
   "Деникин считает что Большевики скоро сами себя уничтожат. Что крестьяне восстанут и тогда нужны будут люди из Думы дабы предложить им альтернативу. Легитимную альтернативу."
   "Легитимнее Государя найти некого. Когда Большевики захватывали власть в Петрограде, единственные кто за них выступили были юнкера. Даже нам, офицерам, давшим присягу они омерзительны, хотя Большевиков никто не любил. Представить что примкнут к Деникину из-за присутствия какого-то Львова в ее рядах, безумие." Тут высказался Манштейн.
   "Ротмистр, вы согласны? Именно в вашем ведении находятся вопросы тайной службы"
   "Я посылал своих агентов разузнать политической ориентацию армии и включить их в нашу организацию." Сказал Бологовский. "Их обвинили в раскольнической агитации и чуть не расстреляли. Когда вернулись, по их словам, у Деникина большинство монархисты, но у них нет альтернативы Добровольческой армии. А кроме того они очень опасаются разрушить их общность, ввиду чего у них драконовские меры к агитаторам из других частей. В целом, их армия крайне замкнута, уже сейчас заметно что они формируют особую общность которая превалирует над дореволюционной армией".
   Разговор заходил в какие то дебри, которые начинали утомлять присутствующих, хотя вопрос и был критичен.
   Разрушил течение Жебрак:
   "Господа, выскажусь прямо. Когда мы шли, мы шли к организованной силе которая должна была быть. Мы должны были стать ее дополнением. Однако у Деникина не более 3000 штыков, причем без обмундирования, патронов, снарядов, технических средств и с подавленным боевым духом. Ничем от нас он не отличается. Кроме того что у нас войска одеты, вооружены и имеют технические средства о которых Деникин и мечтать не может. Потому я всецело согласен с Полковником Дроздовским, и считаю необходимым отделение. Кто против?"
   Вопрос в первую очередь адресовался Лесли. Хотя причем здесь Дроздовский, если вся затея с монархической армией принадлежала Жебраку?
   "Михаил Гордеевич, я с вами. Но вместе с тем вынужден сообщить вам, что хотя решение об отдельной армии я всецело поддерживаю, я не совсем понимаю что понимается под "Монархической ориентацией". Мы за что собственно выступаем? В грубой форме, доступной всем?"
   "Самодержавный Император и старый порядок."
   "Хммм... Это может сработать. Любой офицер услышав это побежит вприпрыжку к нам. Правда непонятно все прочее, кто во главе правительства, кто министры, где брать деньги."
   "Это вопросы будущего которые будут адресованы. Мы обьявим сбор через два где огласим решение. Те кто пожелают уйти к Деникину, имеют право взять с собой выданное имущество, мы за этим сюда шли. Тяжелое вооружение остается при нас. Я отправлюсь к Краснову в Ростов, договорюсь с ним о взаимодействии и снабжении, он и так хотел сотрудничать. Вас (Бологовский) я попрошу налаживать разведсеть и вербовочные бюро в Малороссии, у Скоропадского наверняка скопилось немало офицеров соскучившись по старым временам. Также жду ваших соображений о методах привлечения людей из Добровольческой армии раз нельзя организовать прямую вербовку, и те полки и Деникина которые наименее стойкие. (Жебрак), вас я попрошу составить план постепенного развертывания полка в дивизию, а затем и в армию. Вы умеете превращать любую толпу в воинскую часть."
   "Ну а вы, любой отряд бродяг в полноценную армию." Усмехнулся Жебрак.
   "Но учтите Деникин крайне болезненно воспримет наше отчуждение, как и многие его соратники. На прямой конфликт он вряд ли пойдет, но недоразумения вполне могут быть. Приказываю воспринимать его армию как союзную, и воздавать соответствующие почести."
   ****
   Глава Вторая: Раскол
   Ростовский Вестник
   Офицерам
   Нельзя медлить. Мы на краю стоим.
   И всё вокруг горит от разрушенья.
   А мы без дела и забот сидим
   И ждем, неведомо откуда, избавленья.
  
   Пора проснуться, дружно вместе встать,
   В рядах за родину сплотится смело:
   Уж слишком долго ждали мы, довольно спать;
   Давно пора нам взяться за святое дело...
  
   То, что нам свято, им потехой служит,
   И осквернено всё, что славилось у нас.
   Да проклянем мы тех, кто с ними дальше дружит
   Поберегитесь вы, настал последний час.
  
   Нам не страшны презренных трусов стада,
   Мы не боимся честно погибать;
   Но их душа боится нас и рада
   На слабых свою храбрость показать.
  
   Но как бы вы неистовствовали злобно,
   Мы все же вас найдем, сумеем отплатить
   За кровь несчастных жертв, чьим имена подробно
   Записаны в счету. И будем мы судить.
  
   Мы высоко подымем наше знамя.
   За правду, Родину, почетный мир вперед.
   В нас загорелось ведь святое пламя,
   Да дрогнут те, кто против нас пойдет.
  
   За нас Господь, мы защищаем веру.
   Все, что привыкли мы так свято почитать,
   Вы все забыли, потеряли меру,
   И вас никто не может уважать.
  
   От Вас откажется страна родная,
   Как Церковь отреклась, и бросит Вас народ.
   Тогда ищите, где земля златая,
  
   И восстановим нашу Русь Святую,
   Любимой Родины отважные бойцы.
   О помоги, Господь, возобновить родную
   И с братьев снять терновые венцы...
  
   Дай воскресить горячею любовью
   Великую Отчизну, Русскую Землю,
   За это мы готовы, истекая кровью,
   Все блага позабыть и жизнь отдать свою.
   Полковник Жебрак
   ****
   Ростовский Вестник
   Приказ Главнокомандующего
   Пришла пора уничтожить революцию и восстановить Российскую Империю во главе с единственным легитимным правителем, Государем Императором Николаем Вторым.
   Потому Армия Возрождения Самодержавия объявляет:
   1. Всем офицерам и нижним чинам оставшимся верным присяге ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ НИКОЛАЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ ПРИКАЗЫВАЕТСЯ явится в вербовочное бюро по адресу(...) для прохождения дальнейшей службы(...)
   2. Всем желающим вернуть свое отечество, вступать в добровольцы и жертвовать на нужды войск. Первоочередные предметы необходимости: оружие, боеприпасы, шинели, сапоги.
   3. Всем служащим государственных учреждений явится в представительство армии по адресу (...)
   Подпись
   Главнокомандующий Армией, Полковник М.Г.Дроздовский
   ****
   Из мемуаров Краснова
   В ответ на это опубликованное в Новочеркасске воззвание, Деникин немедленно отозвал свой приказ и ПОПРОСИЛ о личной встрече с Дроздовским "для улаживания разногласий". Атаман же в свою очередь был крайне доволен, и тотчас же начал направлять попавших к нему на Дон добровольцев именно в Бригаду Дроздовского.
   У Атамана на тот момент была хлипкая, хаотичная власть из сотен полунезависимых казачьих отрядов и ему крайне необходима была хотя бы одна надежная пехотная часть которая бы смогла бы стать становым хребтом Донской армии. Он предполагал что Дроздовская бригада войдет на правах союзников, взамен на снабжение, но они уже провозгласили себя наследниками Императорской Армии 1917-го года, которая включала в себя и казачьи войска. Это заставило многие элементы ратующие за независимость Дона заволноваться возможности переворота, но их опасения я отклонил ибо знал что Михаил Гордеевич не тщеславный человек.
   Абсолютно иным человеком был Деникин, этот узурпатор контрреволюционных устремлений русского народа. Зная его амбиции я был абсолютно уверен что рано или поздно он захочет подчинить казаков своей власти воинского начальника вместо уважения их вольностей, также как и из крестьян сделать слепых орудий своих либеральных затей.
   Вспоминая те дни, я признаю что да, я разжигал борьбу между этими двумя руководителями ибо полагал Деникина сильнее а Дроздовского более необходимым для освобождения Дона а не очередной Кубанской авантюры. Вред движению за освобождение России из-за их разногласий я полагал куда меньшим чем тот что нанес бы Деникин своей негибкой, глупой политикой позерства и неуступчивости даже в вопросе направления наступления.
   Казалось бы, зачем стремится на Кубань, где добровольцев ждали отмобилизованные красные части и ненадежные кубанцы вместо настулпения на Царицын, великорусский промышленный город на Волге закрывающий путь на Кавказ? Но Деникин не хотел ни с кем делится, он стремился только лишь сам одерживать победы оставляя всех прочих участников в тени. А потому предложение о помощи Атамана он воспринимал как попытку умалить его руководство и украть у него будущие победы.
   Донской атаман на Деникина не обижался. У всех есть и сильные стороны и слабые. Но как руководитель доверившихся ему, он не мог предпочитать Добровольцев Монархистам ибо первые были настроены резко оппозиционно любой гибкости в Донской политике. А потому учитывая интересы Дона, он стал направлять львиную долю поддержки полковнику Дроздовскому.
   ****
   Из дневника Дроздовского
   С Деникиным я встретился в Беломечетинской. Он явно сожалел о том что сорвался несколькими днями ранее, и оделся полностью по форме, будто стараясь чего то доказать своим золотым зигзагом на погонах, шейным орденом Святого Георгия, казачьей шашкой на боку и собачьей тоской в глазах.
   Я выглядел неважно. Мой неуставной подвичающий френч с мятыми погонами выглядел потным, ношенным и выцветшим.
   "Михаил Гордеевич"
   Деникин явно старался сделать разговор более размеренным хотя это не получалось
   "поймите что ваша верность присяге достойна уважения, но крестьяне за вами не пойдут. Если желаете восстановить монархию, у вас будет возможность вынести этот вопрос в Учредительном собрании. Если победят Большевики, вам это право никто не предоставит. Пока мы воюем, мы не можем отталкивать влиятельных лиц из-за своих политических пристрастий."
   "Ваше превосходительство, ни крестьяне ни казаки за вами не пошли когда вы предлагали воевать против Большевиков. В ваших войсках нет патронов, снарядов, шинелей. Ваши лазареты не имеют банальных бинтов и йода. Влиятельные лица неспособны вам дать ни одного реального солдата, и способны лишь красиво выступать как это делал Керенский. Принятие конкретной политической программы за пределами обычных "армия вне политики" позволит действительно консолидировать силы недовольных текущим беспорядком и дать объединяющую идею, вместо эфемерных обещаний будущих избраний после победы."
   "Михаил Гордеевич, у нас есть такая идеология: называется она Россия. Общая, национальная страна, без которой ни монархистов, ни республиканцев не будет в принципе. Люди которым страна важна к нам пойдут если их не антагонизировать, Ваше же нынешняя платформа оттолкнет тех патриотов для которых реакционность является неприемлемой. Добровольческая же армия была и будет стоять вне политики на страже России, и служить отечеству а не лицам. Почему вы не желаете выступать в общерусских рядах?"
   "К вам пришли те кому некуда больше идти: инвалиды из нижних чинов, ударники и офицеры. Их недостаточно для победы."
   "Да, но они способны играть роль знамени. Большевики своей политикой вызовут всенародное восстания, и тогда мы сможем их возглавить и организовать сопротивление. И пусть пока к нам прибыло меньше офицеров чем мы ожидали, в будущем это переменится как только будут победы. А пока мы должны создать место куда недовольные могут прийти и вступить в наши ряды."
   "Увы ваше превосходительство. Я в удивлении, ибо шел к Генералу Корнилову надеясь на то что здесь собрались резонабельные люди понимающие что Временное правительство себя дискредитировало и его поддержка ничего не даст. На данный момент я однако вижу, что Добровольческая армия не имеет будущего ввиду ее политической ориентации. Ввиду этого, я не нахожу возможным исполнить свое первоначальное намерение присоединится к вам."
   "Полковник, вы собрались выйти из состава Добровольческой армии?" поднял недоуменно бровь Деникин.
  
   "Я в нее не вхожу и никогда не входил. Свой отряд я организовал не имея никаких полномочий от вас. Это мои солдаты, перед которыми я несу ответственность."
   "Полковник, вы получается тоже собираетесь объявить себя очередным диктатором на развалинах России?" побагровел Деникин.
   "Нет, диктатором я не стану, но и присоединятся к гиблому делу тоже."
   "И что же тогда вы намерены делать? Единственная Русская армия здесь, это мы. А вы приносили присягу служить отечеству." Пафосно надавил Деникин.
   "Моя присяга к Добровольческой армии не имеет никакого отношения. Я присягал Государю Императору. А не вам."
   "Позвольте полковник, из-за ваших политических пристрастий вы готовы пожертвовать отечеством?"
   "Нет, просто увы мое отечество это там где есть законный правитель, а не толпа демагогов."
   "Вы сами чего сделали для России? Вы были с нами когда Корниловцы штурмовали Екатеринодар? Нет? Какое право вы имеете судить где "Законный правитель" а где "демагоги"? Отчего вы решили, что представляете весь народ?"
   "Нет, не был. Я в это время собрал на фронте полноценный полк с тяжелой артиллерией, радиостанциями, бронеавтомобилями и одетыми солдатами. И успешно его провел от Румынии до Ростова.
   А законный правитель, был и остался лишь один. Февральская революция была началом Октябрской.
   Не все поддержат мою точку зрения, но те кто это сделают будут достаточными для победы."
   "А те кто не поддержат?
   Кто встал за Николая Романова в 1917-м? А сейчас и подавно, неизвестно где он."
   Деникин начал наращивать напор.
   "За вашей мечтой пойдут лишь безумцы.
   За нами и то пошло меньшинство, несмотря на то что мы куда открытее вас, а с вами пойдет кто?"
   "Будет славно. Вести людей за одну революцию против другой, вот это высшее безумство. За три итерации которой Корнилов поплатился головой." Отрезал я.
   И вновь круглоголовый Деникин воззвал к моему разуму.
   "Прошу вас одумайтесь. У вас нет армии. Ваша идея непривлекательна ни для народа, ни для политиков. Вы лишь расколете и так невеликие здоровые силы на монархистов и республиканцев, пока красные соберут всех своих революционеров в единый кулак и разгромят нас по отдельности. Вы хотите такого конца?"
   "А зачем даже тем же офицерам воевать ради торжества Февралистов? Ради того чтобы после победы оплаченной их кровью они бы стали главными врагами в собственной стране? По вашему офицеры не думают о том что будет с ними после победы? Вас же самого арестовали и чуть не убили когда вы командовали Юго-Западным фронтом."
   "Ко мне действительно отнеслись несправедливо и даже подло. Но на то мы и офицеры чтобы служить стране несмотря на ее ошибки по отношению к нам. Потому мы и здесь стоим, потому что эта страна все что у нас есть. А как иначе? По вашему во Франции, Англии, Германии да даже при Иване Грозном не были несправедливы к своим героям? Но они продолжили служить несмотря ни на что и ошибки и сохранили свою страну. И мы должны сохранить Россию."
   "Зачем патриотам Россия которая их за патриотизм презирает? Чем для них, тех кто будет нести груз и потери, будет отличаться Россия Февральская от России Советской? Практически ничем."
   "Вы рассуждаете так как все эти шкурники и слабохарактерные личности что решили отсидется в стороне. Но и их Большевики убьют, просто чуть позже если их не остановить."
   "А с чего им рисковать? Ради чего? Ради одной чужой России вместо другой чужой России?"
   Деникина начали доставать пререкания и он перешел к раздраженному тону.
   "Вы полковник который привел войска с фронта в распоряжение Русской армии, и за это я вам благодарен. Неужели вы позволите проявить отстутствие субординации в условиях Гражданской войны? Какой пример вы подадите?"
   "Вы не являетесь Главкомом армии, вас не назначал ни Император ни даже Корнилов. Вас выбрала коллегия случайных генералов в безысходной ситуации. Вы не являетесь и не являлись никогда моим начальником, потому вам я ничего обязан."
   Мягкий Деникин, очень изрядно был озадачаен подобной постановке вопроса, ибо она попросту исключала дальнейшее сотрудничество в личном плане.
   "А своим войскам которые пришли сюда с фронта ради спасения их Империи я обязан отплатить за то доверие которое они мне оказали. Засим честь имею, Ваше Превосходительство."
   После чего Полковник наклонил голову, повернулся и вышел. Деникин ничего не сказал.
   ****
   Ростовский Вестник
  
   От командования Добровольческой армии
   До нас дошли вести о формировании неким полковником Дроздовским так называемой "Армии Возрождения Самодержавия" призывающюю восстановить монархию в России.
   Как командующий Добровольческой армии, я заявляю что попытки разжечь политическую борьбу между офицерами пока в Москве Большевики являются деянием преступным.
   Я Генерал Деникин, преемник Генерала Корнилова на посту командующего заявляю, что армия была и будет вне политики, и призывает офицеров вступать в ряды Добровольческая армия для общерусского дела изгнания Большевиков.
   Ряды же организации Дроздовского всем офицерам приказывается покинуть, ибо полковник Дроздовский не имеет никаких полномочий быть ни выразителем воли Русского народа ни организовывать армию от командования Добровольческой армии.
   Офицеры из его подразделения призываются поступить в распоряжение Добровольческой армии, как единственного наследника Русской армии.
   Подпись,
   Командующий Добровольческой Армии, Генерал от Инфантерии Деникин
   ****
   Из воспоминаний Маркова
  
   После Первого Кубанского Похода, Добровольческая армия сплотилась вокруг своего вождя и ждала от него решительных действий. Предполагаемая помощь Донцам была уже не нужна, а в Новочеркасске воцарился Аэций Флавий нашего века, Петр Николаевич Краснов.
   Петр Николаевич взял курс на выделение Донских казаков как отдельной народности, вассальной Германской Империи, что было недопустимо для антибольшевистских сил того времени. Нельзя было поднять офицерство и патриотическое население против Большевиков объявляя себя проигравшими и униженными в Великой Войне. Потому к Петру Николаевичу офицеры и отказывались идти, ибо не понимали зачем им умирать за Германское марионеточное государство в Новочеркасске против другой Германской марионетки в Москве.
   Казаки впрочем за него на первых порах встали, опьянев от предложения стать "панами-лыцарями" в своей области отделившись от прочей России. Но его предложения о подчинении находили у нас полный крах. А мы не были готовы плясать под дудку Вильгельма, пусть даже и за снаряды.
   Отсюда и наш отказ пойти на Царицын. Наступая на Царицын, мы бы неизбежно подпадали под зависимость Донцов. А возможно и Германцев, у которых продвижение на восток позволяло закрыть вопрос с адским голодом шедшим уже третий год на их территории. А дальше вполне вероятным был вариант где наши добровольцы захватили бы Царицын, жертвуя свои жизни на благо отечества, чтобы через некоторое время туда ввели гарнизон из Германцев которые бы возможно двинулись и далее вглубь страны. Что бы мы могли противопоставить? Снабжение было бы в руках Краснова. Идти нам, кроме как в голую степь или в глубь красной территорий, нам бы было некуда. Воевать с Германцами? Чем , неполной дивизией?
   Отсюда и наше нежелание сотрудничать с Красновым. С каждым приближением, мы бы становились все больше и больше на сторону наших настоящих противников против Русских, и нам бы самим было бы чего стыдится. Становится очередным подобием Гетманата у нас желания не было, а потому на подобное мы пойти не могли.
   Антон Иванович понимал что шансы на победу на Кубани были весьма неоднозначны. Мы рассчитывали передохнуть, получить пополнение из новых добровольцев не заставших или не захотевших идти в первый поход. И тут нам показалось что пришел дар небес в виде целого пехотного полка приведенного с Румынского фронта. Со снарядами патронами, обмундированием, которое позволяло нам хотя бы на первую пору зависеть меньше от Краснова.
   Все что Деникин желал, это чтобы мы не упускали момента а как можно быстрее разгромили красных пока они не организовали оборону на своем восточном фланге. От Краснова нам было известно что основные силы Северо-Кавказской армии отныне стоят против Германцев, а потому мы строили свою стратегию на маневренности и дерзости. Пока Красные не укрепили свою степную группу,мы собирались решительным маневром выйти им в тыл вдоль Тихорецко-Царицынской дороги и связав их основные силы присутствием Германской угрозы ворваться победоносно в Екатеринодар. Каждый день задержки был на счету и мог закончится усилением красных новыми силами.
   Отсюда и спешка с выдвижением новоприбывшей бригады Дроздовского. Полковник производил великолепное впечатление человека полностью верного своему долгу. В конце концов, ему единственному удалось прорваться через все Германские войска на соединение с русской армией. Увы, первое впечатление показалось нам обманчивым. Вместо немедленного выдвижение, сей полковник начал искать причины не выполнить приказ и не участвовать в миг когда он и его офицеры были более всего нужны России.
   Генерал Деникин, имея перед глазами свои части, в куда худшем состоянии но готовые делать то что должно. Он потому решил что полковник Дроздовский пытается увильнуть от исполнения своего долга. Делал он это не со зла, а тогда полагая что Дроздовский просто очередной авантюрист. Нам было известно что Дроздовский ведет переговоры с Красновым который его всеми силами склонял стать его личной Атаманской гвардией, а ждать того чтобы его офицеры повторили путь Добрармии в начале 1918-го года или стали поневоле Германскими союзниками мы не желали.
   Мы полагали что как наследники Русской армии, мы и только мы имели право на то вооружение что пришло с Румынского фронта, как и с любого иного Русского фронта. Потому Деникин и отдал приказа приказывающий всем офицерам его бригады немедленно выдвинутся на соединение и назначающим отвественным полковника Жебрака, второго лидера в отряде казавшимся нам человеком порядочным.
   Мы знали что полковник первоначально объявил о том что ведет своих людей на соединение с Добрармией и полагали что возможность драться в наших частях было тем зачем люди за ним и пошли. Но мы не учли того что его люди и даже сам Жебрак посчитали такое поведение нашего командование неподобающим, как и той спайки что возникла за время перехода от линии фронта.
   Мне до сих пор крайне обидно что два великих патриота нашего времени обиделись друг на друга в сущности из-за пустякового недопонимания.Антон Иванович бывал недипломатичен и не раз, уж таков характер его, но был прям, честен и совестлив. А Дроздовский воспринял его прямоту как сомнение в его чести как офицера Русской армии и как руководителя, что было с его точки зрение ничем неспровоцировано и несправедливо. А что у Дроздовского что у Краснова, была та особенность что задеть их было легко, а получить прощение почти невозможно: ибо оба по характеру были памятливы и щепетильны.
   Если бы не произошло той Беломечетинской размолвки между этими тремя выдающимися людьми, я не могу уверять что ход истории в военном плане бы переменился.
   Но то что Деникин и Дроздовский и далее бы друг с другом бы не ладили, один ввиду крайней чувствительности а другой ввиду крайней открытости, я уверен.
   ****
   Новочеркасск, 1918
   "Итак Деникин объявил о том что наши люди нам более не обязаны подчинятся."
   "Михаил Гордеевич, будто это кого то волнует. Пока Краснов поддерживает нас, нам Деникин угрозы не представляет."
   "И все, Михаил Антонович, подскажите, где вы видете тогда основные угрозы?"
   Жебрак отвел глаза в сторону.
   "Откровенно говоря, со стороны Большевиков и Германцев. Немцы хоть и замерли в Ростове, если они решат что мы представляем угрозу, нас переедут вмиг. Большевики также могут нас в любой момент уничтожить послав одну Латышскую дивизию, как уже почти случилось."
   Дроздовский повертел в пальцах карандаш, склонил грубо зачесанную голову.
   "По вашему разве Деникин не может послать к нам агитаторов из Корниловского полка?"
   "Мочь то может. Да что они смогут сказать? Бросайте ваш отряд переходите в наш?"
   "Хватит вам за казачью волю и царя умирать, пришла пора Россию отвоевать."
   "Михаил Гордеевич, вы вот уж извините, бываете на ребенка похожи вашими детскими вопросами. Вы всерьез считаете что наши люди вот так просто возьмут и бросят бригаду?"
   "Я как руководитель, обязан задаваться детскими вопросами пока ответы на них не стали чьими то крестами. И почему нет? Почему наши люди не перейдут к Деникину?"
   "Михаил Гордеевич, наши офицеры устали от метаний. Вчера им предлагали за Царя, завтра за Львова, послезавтра за Керенского а потом и за Ленина. Причем с каждым разом все хуже. С тех пор как армия погибла, офицеры в том числе и мы с вами потеряли свое место.
   Вы ведь знаете что я был в военно-судебном ведомстве верно?"
   "Да знаю, но не могу понять как вы туда попали. Ведь вы на адвоката ну никак не походите."
   Жебрак усмехнулся в короткие светлые усы, и как то потеплел в глазах.
   "Попал я туда по причине ранения. После Японской войны, меня признали негодным к строевой службе да и я сам полагал себя не вполне полноценным физически. Я поступил в военно-юридическую академию, проучился, и потом долго старался пробится по этому ведомству. Хотя дарований к юриспруденции у меня никогда не было.
   Но я не видел для себя другого пути кроме как попытаться принести пользу на нестроевой должности. Единственное что меня вытащило оттуда, это начавшаяся война. Иначе я бы продолжал цеплятся за эту стезю несмотря ни на что, ибо мне не хотелось быть неспособным к службе офицером живущим на пенсию. Мне было бы стыдно."
   "Позвольте, но как это отнести к нашим добровольцам? Они к службе годны физически, и место им доступно что у нас что в Добрармии."
   "Верно, но у нас оно уже отлаженное. Они все с одного фронта, имеют полковую семью. Когда мы подняли имперское знамя, мы в сущности и подняли его не для них, а для нового пополнения.
   А они уже имеют место, что в нашем российском бардаке уже не так уж и мало. Им не надо задумываться о вопросах питания, занятий, места жительства. Оставить все что они имеют им было бы обидно и стыдно после всех тех жертв что они уже принесли. Потому если мы просто не насовершаем критичных ошибок ни к кому они не перейдут."
   "Не знаю, не знаю."
   Повисла тишина.
   "Меня другое беспокоит." Произнес Жебрак.
   "И что же?"
   "Позвольте извинится заранее, я сейчас скажу вещь достаточно неприятную для вас."
   "Извольте."
   "Ваш авторитет... он..."
   "Недостаточен для армии призывающей восстановить императора?"
   "Да, увы. Ведь посмотрите, мы с вами, оба полковники. Я признаю ваше старшинство, но до того у нас были трения вплоть до того что мы выступили из Румынии отдельно от вашего отряда. А подумайте каково это полковникам и генералам ставить на карту полковника со старшинством от 17-го года, жизнь и карьеру. Ведь вам всего 36, а мне уже пятый десяток пошел."
   "Вы полагаете что я должен сдать командование? И почему же вы не встали на сторону генерала Деникина?" замкнулся Дроздовский.
   "Потому что как я уже говорил, Деникин повел себя некрасиво. И даже он страдает от той же проблемы что и вы, а именно недостаток внешнего авторитета."
   "Я полагаю что призыв восстановить монархию это решает посредством авторитета Царской власти. Разве нет?"
   "Увы. Ни я ни вы, не являетесь лицами приближенными к государю. Даже в контексте Румынского фронта о нас знали лишь вышестоящие. Потому я предложили бы помимо записи штаб и обер-офицеров, начать поиски монархически настроенного генерала близкого к Императору и известного людям. Кого именно я правда не знаю."
   "Откровенно говоря, Михаил Антонович я согласен. Но при этом не хочу чтобы те нерешительные люди что увиливали от ответственности испортили бы наше дело. Быть может у вас есть кто на уме?"
   "Честно признаться, нет. Разве что генерал Алексеев, но его репутация отнюдь не безупречна и может сыграть во вред. Но неужели не найдется ни одного генерала или адмирала уволенного в ходе Гучковской чистки который бы смог поднять знамя?"
   "Я согласен с вами, Михаил Антонович, но нам нужны тогда конкретные имена. Потому давайте рассмотрим этот вопрос когда будет больше данных, а пока займемся сколачиванием армии чтобы было с чем идти в бой."
   "Абсолютно согласен Михаил Гордеевич. И как я уже сказал, я всецело в вашем распоряжении, но увы для иных полковников и генералов это может быть неприемлемо."
   "Вполне понимаю, и ничуть не обижаюсь. Вы полностью правы, и этот вопрос придется решать в будущем."
   ****
   Из дневника Дроздовского
   Через несколько дней, расположение бригады посетил Алексеев. Старый косоглазый лис приехал с конвоем из Корниловского конного на коляске. Я знал что он приедет и знал что будет сказано.
   "Наверняка приехал договариваться о вхождении в армию Деникина на положении союзников, но на подчинении штабу Добровольческой армии. Видит Бог, может я бы и согласился месяц назад и на куда менее свободные условия, но нынешние действия Деникина мне не оставляют выбора."
   От Деникина уже потянулось некоторое количество "перебежчиков", хотя агитация еще только начиналась. Впрочем в обратную сторону тоже был поток уже штыков в 200 из бригады. Когда Дроздовский обьявил о своем решении, Деникин крайне скверно отреагировал, обвинив его в "местечковой самостийности", "отсутствии заботы об отечестве" и прочей бессильной напыщенностью стандартно слышимой обычно от офицеров революционной армии по отношении к своим солдатам. Прочитав его высказывания и представив одетого в чистенький китель Деникина рассказывающего это своим оборванным офицерам, Дроздовский убедился что принял правильное решение, ибо при такой дипломатии Деникин не мог рассчитывать на поддержку каких либо сил кроме тех что у него уже имелись.
   Ведь если размышлять разумно, политика Корнилова сводилась к идее армейского подчинения политике. Корнилов не стал четко заявлять о том каким видит будущее России, ибо он в силу узости офицерского мышления видел конкретную цель: уничтожить предателей-Большевиков любой ценой. И он вполне доблестно и уместно попытался сформировать сопротивление на Дону, а когда не сумел, ушел с той же целью на Кубань. Будь он здесь далеко не факт что он бы так категорично отказался от монархической идеи, особенно учитывая полный провал всех либеральных сил не давших абсолютно ничего Ледяному походу. Но Корнилов погиб.
   А Деникин оказался в положении слабого безавторитетного руководителя. Ведь в конце концов, кто такой собственно Деникин? Всеизвестный герой как Корнилов? Нет. Известный узкому кругу гениальный штабист? Тоже нет. Чем он командовал до Февраля, дивизией? Таких дивизий среди всех фронтов минимум еще пара десятков. Был ли он каким то Ангелом Ледяного Похода как Марков? Отнюдь нет. Деникин просто слабый командующий не имеющий никакого авторитета перед подчиненными кроме наследства Корнилова, ведь подавляющее число подчиненных и не факт что знали о существовании некоего Генерала Деникина. Менять курс для него значило бы подорвать собственную базу авторитета среди подчиненных ибо он бы поступал не так как Корнилов, и он оказывается просто заложником собственной армии. Он человек случайный, и зависимый от побуждений своих людей. А потому он не может отринуть устаревший замысел Корнилова, ибо если найдутся противники устоявшейся затее то коли сменить его на того же Маркова, Лукомского, Алексеева, разницы будет почти не видно. А значит единственное что ему остается: это продолжать курс к могиле Корнилова. Алексеев же прибыл судя по всему именно ради того чтобы сгладить противоречия.
   Вообще, по данным Дроздовского положение Алексеева было весьма странным. Бывший адьютант Скобелева, бывший начальник Генштаба, болезненный и усталый инвалид, он официально руководил "гражданскими делами" Добровольческой армии, еще со времен Корнилова. Что учитывая тотальное отсутствие территории не создавало реальной работы. Потому Алексеев попутно участвовал и в тайных операциях Добровольческой армии, дипломатии и прочих невоенных делах на которые Деникин не особо обращал внимания.
   Алексеев не стал долго затягивать прелюдию.
   "Михаил Гордеевич, вы разумеется понимаете что с вашими силами в несколько тысяч штыков, у вас нет ни единого шанса на достижения какой либо цели. На стороне Большевиков дерется то что осталось от Кавказской армии, ориентировочно до двухсот тысяч штыков. Вы элементарно не можете их разбить имеющимся силами, вы понимаете?"
   "Разумеется. Потому я и формирую армию здесь на Дону, дабы набрать достаточно сил для борьбы."
   "Михаил Гордеевич, а не повторяете ли вы наш путь, путь Добровольческой армии? Мы ведь тоже стояли на Дону, собирая силы. И надеялись на то что соберем достаточно сил для победы но в итоге нам пришлось оставить Донцов и уйти на Кубань. Не повторите ли вы наш путь?"
   "Увы, ваше превосходительство, вы увы так силы и не собрали. Вы не смогли дать ровным счетом никаких резонов ни для мещан, ни для крестьян ни даже для офицеров. Максимум что у вас можно получить: возможность мщения, но она не нужна почти никому кроме тех кто уже потерял близких. Остальным же, ваша армия ничего не дает, зато требует отдать жизнь во имя невесть чего."
   "Отнюдь не невесть чего. Большевики презрели свободный выбор народа как и чаяния сторонников монархии, и народ обязательно не оставит это без ответа. Добровольческая армия дает шанс объединить как тех кто любит Государя, так и тех кто любит демократию, а не дробить их на части."
   "Но у вас основополагающее утверждение: что оба ненавидят Большевиков больше чем друг друга. А я как монархист, ненавижу Большевиков куда меньше чем того же Керенского, и согласен был его терпеть только ради торжества России в войне. Прочие офицеры чувствуют так же, а тех кто любит "народное волеизъявление" как то слишком мало и многие из них готовы видеть в Большевиках именно тех кого желает народ. Потому получается что ваша Добровольческая армия имеет то что имеет: слишком правая для левых, слишком левая для правых, и идут в нее только по личным но никак по политическим причинам."
   "Вы говорите все это с позиций текущего дня. Дайте время, и Большевики против себя настроят народ."
   "Я тоже в это верю. Но даже враждебный Большевикам народ не пойдет за малоизвестных им военных чинов, а пойдет за тех кто им понятнее: народных вождей или атаманов воплощающих в себе суррогат самодержавия."
   "Наполеон бы с вами не согласился."
   "У Наполеона была боеготовая революционная армия готовая его поддержать: у вас ее нет. Более того даже среди добровольцев Генерал Деникин особым расположением, по моим данным, не пользуется."
   "Я вижу вы уверены в своей позиции."
   "Увы, учитывая обстоятельства последних дней, да я уверился в ней."
   "И все же, не согласитесь ли вы действовать сообща с нами? В конце концов, цели у нас те же, просто подходы разные."
   "Я согласен, хотя подчинятся вам увы не нахожу возможным. Более того я дал право офицерам которые желают к вам присоединится, право оставить при себе обмундирование и стрелковое оружие выданное им в моей бригаде. Я надеюсь что и вы дадите возможность тем кто желает перейти ко мне, подобную возможность."
   "Разумеется, хотя ввиду гораздо меньшей обеспеченности оружием мы не можем позволить им уйти к вам с винтовками. Но препятствий чинить не станем, правда Генерал Деникин будет крайне обеспокоен возможностью повторения недавнего инцидента с вашими вербовщиками. Хотя," тут Алексеев хитро прищурился "Если они будут действовать более скрытно и от моего имени, думаю добровольческое командование не заметит"
   "Ясно" подумал Дроздовский про себя "Алексеев заинтересован стать посредником и заодно участвовать в формировании моей армии. Надо поразмыслить о том стоит ли его вовлекать и на каких правах.
   "Что ж, буду стараться впредь не докучать командование Добровольческой армии."
   ****
   "Георгий Дмитриевич, не могли бы вы помочь кое с чем. Мне интересно ваше мнение."
   "Извольте"
   Закинув ногу на ногу, в щегольски-роскошных сапогах идеально облегающих голень, сидел напротив Лесли.
   "Мы подняли монархическое знамя. А скажите что оно для вас значит?"
   "Что вы имеете в виду, Михаил Гордеевич?"
   "Как вы видете наше будущее? Вот дорастет наша армия до полнокровного корпуса, получим под свою власть Поволжье например. А дальше что? Как будет выглядеть наша власть?"
   "Я полагаю, во главе Император Николай Второй, под ним министерства, флот и армия. В губерниях губернаторы, в общем полагаю все вернется в состояние до 1917-го года. Надо лишь обеспечить защиту а дальше гражданские дела сами образуются."
   "То то и оно, Георгий Дмитриевич. Почему мы должны быть уверены что образуются?"
   "Ну как же. В Галиции например, спокойно создали военную администрацию. И ничего, Бобринский работал до отступления."
   "Э нет" поднял палец Главком. "От Галиции нам ничего не нужно было в общем то. Ни промышленности, ни налогов. Единственное чего мы хотели это умиротворение территории. Но здесь, наша ситуация будет иной. Наш единственный тыл это тот что мы захватим сами. У нас нет образца или налаженной структуры военной администрации. И как быть?"
   "Ну Михаил Гордеевич. Сейчас то у нас сторонников почти нисколько. Лишь рядовые офицеры. Но с ростом наших успехов к нам придут люди которые в этом разбираются куда лучше нашего. Тот же Бобринский например. И они уже могут этим занятся. Ведь мы все равно об этом знаем только из курса военной администрации из академии."
   "А что если не придут? И потом, в одиночку самый великий управляющий ни на что не пригоден. Если у него наскоро собранная из случайностей организация, он не сможет на нее полноценно рассчитывать. Как сделать так чтобы на момент захвата любой губернии у нас был бы готовый управленческий штат?"
   "Ну можно сформировать заранее некие штабы гражданской администрации, которые бы затем назначались на участки. Но все опять упирается в недостаток людей и опыта. Если совсем уж откровенно, Михаил Гордеевич, я не знаю круг обязанностей губернатора ибо никогда их не исполнял. Особенно в текущее неспокойное время. Потому даже теоретически, я не смогу изобразить их и достоверно подготовить штат. Для пехотного полка я смогу, ибо знаю его стандартную организацию. Но для гражданской администрации, увы."
   "Вот и я не знаю, Георгий Дмитриевич. И меня заботит это. Почему мы, ничего не знающие вынуждены выполнять задачи нам не по плечу? Где все Генералы, Губернаторы, министры? Почему они этим не занимаются?"
   "Увы не могу представить их логику Михаил Гордеевич. Но возможно и они не знают как даже начинать. У них нет силы готовой их поддержать и они неспособны ее создавать. У нас же она есть."
   "Возможно. Хотя я скорее склонен считать что они струсили. И даже не попытались делать чего либо, рассчитывая что начальный этап работ сделают другие. Или что найдутся те кто их назначат."
   "Возможно. Даже в общем то в нашем случае, распорядителем выступили вы, Михаил Гордеевич."
   "Ой ли."
   "Да да. Сколько было бригад добровольцев? Три? Четыре? Каждая была в разы больше нашей. Но их командующие получили приказ сложить оружие от штаба фронта и его выполнили. Их офицеры последовали за ними. А вот вы: нет. Именно вы тогда сказали что это безумие и что нужно во чтобы то не стало прорваться на Дон. А все остальные пошли за вами."
   "Быть может и так. Но я не могу вечно выполнять работу за других в несвойственных мне областях. Я невеликого таланта организатор, едва сумевший привести тех немногих кого смог. Потому рассчитывать на меня, это как рассчитывать на вечные чудеса. А нам нужны не чудеса а работающие по струнке часы."
   "Вы даете уверенность. Другим куда легче выполнять свою работу, зная что начальство выполняет свою."
   "В том числе и мне. Но нужно сломать эту ситуацию когда все завязано на одного человека. Я собой пожертововать готов, но нужна не жертва а успех. Нужно переменить ситуацию когда я играю первую скрипку, а остальные в том числе и вы, Георгий Дмитриевич, мне всего лишь помогаете.
   Потому вас я собираюсь отправить в Малороссию, к Скоропадскому."
   "Зачем? Снаряды поставит нам Краснов, разве нет?"
   "Именно. Но у Скоропадского скопились тысячи офицеров и чиновников убежавших от Большевиков. Его гетманат это настоящая сокровищница людей. И кто то там должен будет отобрать тех кто примкнет на нашу сторону."
   "Честно говоря мне сложно представить фронт работ."
   "Ну смотрите, обычно в крупных городах по моим наблюдениям скапливаются безработные офицеры. В крупных городах есть непостоянная работа для случайного люда, что их и привлекает. Вместе с тем обычно в каждом города они формируют свой союз, как например в Таганроге был Союз Фронтовиков. Фактически местную организацию для взаимной помощи. Их организаторы знают свой личный состав и с большим удовольствием вам помогут, особенно если вы им заплатите за труды.
   Ваша задача будет всего лишь начать поиски и вербовку там, сформировать аппарат вербовочного отдела, назначить им зоны отвественности а далее дать ему выполнять "черную работу" по переписи желающих, а самому сконцентрироваться на отправке отрядов добровольцев и переговорам с высокоранговыми добровольцами.
   Фактически сам я этим уже занимался, и письменную инструкцию составить могу. Вам же нужно будет всего лишь воспользоваться существующими возможностями."
   ****
   Из дневника Дроздовского
   Решение о отделении скоро начало приносить свои плоды.
   Петр Николаевич Краснов на тот момент оказал армии неоценимую помощь, выполняя вне мыслимых рамок любые наши запросы и направляя в нашу армию прибывавших офицеров кои начали скапливаться в Новочеркасске и Ростове. Кроме того, как мне позже стало известно, он втайне поручился за нашу армию перед Германским командованием, и вне нашего ведома вел переговора о поставках на наши нужды вооружения.
   Как он объяснял Германцам, моя армия должна была стать нейтральной альтернативой радикально про-антантовской Добровольческой армии, которые бы оттягивала активное офицерство в войну с Большевиками. Сложно верить что Немцы в это верили, скорее готов полагать что тогда они считали монархические силы де-факто нейтральные им прекрасной возможностью ослабить и Деникина и Большевиков создав дополнительную силу.
   Ко всему прочему, как я с удивлением позже выяснил уже в Германии, между Кайзеровской армией и кайзеровским же дипкорпусом существовали давние и нешуточные трения, являющимися в общем то продолжением трений между Кайзером, выборными представителями и армией.
   Дипкорпус предполагал задачу на востоке полностью выполненной, и считал что Большевики должны продолжать оставаться у власти как сила действующая в интересах Германии. Их куда больше беспокоила перспектива восстановления проантантовской власти на территории России, и Восточного фронта в целом. Потому он сотрудничал с Большевиками против любых возможных мятежников, неоднократно сдавая подпольные офицерские группы понадеявшихся на их поддержку.
   Армейское командование полагало что куда большая опасность исходит от Большевиков, которые по их мнению могли использовать внешнего противника для укрепления внутренней власти а также были наиболее близкой силой к полному восстановлению централизации. Также оно понимало что в связи с истощением мобилизационного ресурса, в идеале желательно было бы заставить и Большевиков и их противников быть занятыми друг другом не угрожая Германской власти на территориях взятых по Брестскому договору.
   На юге России, их агентами действовали Гетман Скоропадский и Атаман Краснов, первый из которых представлял из себя их марионетку на Украине, а второй представлял из себя их вассала воюющего за сюзерена. Ради этого, Германцы были рады продать оружие с Русских складов, которое потом все равно бы воевало за них.
   Конечно и Германцы крайне опасались появления дееспособной власти, но у них в списках уже было три противника в виде сил Российской республики, Большевиков и прочих разрозненных революционеров и дальше разбрасывать силы они не могли. Кроме того их крайне беспокоило наличие массы офицерства на Украине, которое могло бы при желании и организации серъезно осложнить жизнь их малоочисленным гарнизонам при искре извне. Потому они были рады использовать политику "разделяй и властвуй", а монархические силы им казались наиболее понятными и договороспосбными в данной ситуации. Не говоря уже о том, что антигерманская истерия была традиционно уделом республиканских слоев в то время как прогерманская ориентация: среди слоев аристократии, особенно остзейской.
   ****
   Глава 3: Формирование
   В результате деятельности Краснова, Скоропадского и открытого вербовочного бюро, начали прибывать любопытные типы на запись в бригаду. Ради того чтобы отвлечься от дел, я иногда ходил поглазеть на будущих "спасителей отечества" и обсуждал их с Лесли и Бологовским.
   "Приходят, но зачастую не те кого мы бы желали более всего видеть. Много полицейских, мелких чиновников и авантюристов. Реально боеспособных из них гораздо меньше." Жаловался ротмистр.
   "Ну же, а кто порядок на территории будет обеспечивать как не полицейские? Они насмерть стояли в Петрограде против революционных волнений, превзойдя по стойкости даже запасные части гвардии.
   Мелкие чиновники: кто будет организовывать нормальное управление территориями?
   А авантюристы хоть и ненадежны, зато будут рваться себя проявить.
   По ценности все эти люди превосходят любую армию ибо позволяют сформировать делопроизводство которое ни Большевикам, ни Деникину, ни Краснову и не снилось. Да и боевая ценность их неплоха, пусть с ходу их в бой и не бросишь." Возражал Лесли.
   "Сегодня приходил один господин, на вид комик провинциального театра без грима. Я уж грешным делом подумал что передвижной цирк кто то решил создать. Оказалось нет, это бывший командующий Гвардейским корпусом, Генерал Май-Маевский. Весьма насточиво просился с вами встретится кстати, Михаил Гордеевич."
   "Отчего же, хотя бы любопытства ради. Куда его записали пока?"
   "В резерв."
   "А сколько в целом?"
   "Пока сказать сложно, но думаю скоро будет порядка 4 тысяч штыков."
   "Плохо одно, нет настоящих полководцев. Я на эту роль не гожусь, слишком мало харизмы."
   "Полноте, Михаил Гордеевич."
   "Нет я вполне серьезно. От меня солдаты не пылают самоотверженностью. Можно критиковать Корнилова и Маркова, но они именно те за кем люди бездумно пойдут в огонь и в воду. За мною этого не водится. И рано или поздно это сыграет против меня."
   "То есть вы желаете найти такого человека?"
   "Именно."
   "Посмотрим, Михаил Гордеевич. А вы сами, как? Кем себя видите? Если появится иной вождь, то вас, уж извините, отправят на задворки как уже было в Румынии."
   "Я займусь организацией. Армия это не полк, это как аэроплан: тяжелое на подъем, крайне хрупкое строение собранное из тысячи растяжек и ниток. Кто то должен все эти нитки и растяжки собрать, и я полагаю себя" тут Дроздовский констанционно-самодовольно ухмыльнулся "наилучше подготовленным."
   ****
   Из воспоминаний Дроздовского
   Помимо пресловутых лиц, в армию начали записываться и офицеры. Пресловутый Май-Маевский действительно был крайне забавен как солдат.
   Щекасто-свинообразная польская физиономия, дородная фигура с прямой осанкой, необъятная гимнастерка буквально раздувающаяся как воздушный шар за пределами ремня. Поверх этого солдатская фуражка с померкшей офицерской кокардой. Правда нем было заметна одна особенность которая его отличала даже от весьма талантливых офицеров:
   "Вы носите Георгий с Лавровым листом?" удивленно спросил Дроздовский.
   Действительно прийти на встречу с командиром отряда с главной русской военной наградой испоганенной Временным Правительством было как прийти в армию Большевиков с начищенной медалью "В честь трехсотлетия дома Романовых".
   "Да. Я знаю, это не орден дававшийся Императором, но то что подчиненные меня уважали несмотря на все мои недостатки, он доказывает. Также можете заметить и другие мои ордена полученные до 17-го года.
   Я по правде сказать, не такой уж и монархист, но отсутствие военных способностей среди моих отрицательных качеств не значится." Спокойно выдержал удар и с горделивой мягкостью ответствовал Май-Маевский.
   "А почему к нам, вы же могли уйти к Деникину у которого монархисты не в почете?"
   "Я солдат. У Деникина полно штабных офицеров и лучшее что меня ждет: вечно прозябать в резерве, ибо должностей под мой чин нет, а если и есть то займет их Марков или другой герой Ледяного Похода. Меня же даже рядовым не запишут ввиду одышки.
   Да и потом, Деникин никогда не согласится решать земельный и рабочий вопрос, у него нет решимости. Вы же уже доказали, что способны идти против мнения всех, и ваш метод у солдат уважается. Потому я лучше буду воевать за Царя, чем медленно гибнуть за не пойми чего." Проговорившись, грузный Май-Маевский вспотел.
   Да, это занятная личность, подумал Дроздовский. Крайне нелицеприятен, но при этом обладает противоречащими внешности характеристиками.
   "А воевать вы готовы в строевой должности?" спросил Дроздовский, не договаривая что "(или может вы предпочтете в штабе, подальше от физических нагрузок?)"
   "Разумеется готов, и для того и пришел. В штабе от меня проку мало, я человек действия."
   Это уже дело, хоть и нездоров, подумал Дроздовский. Неамбициозен, в нужном чине, активен. Умеет действовать как в революционной так и в полноценной армии. И нигде в другом месте его не возьмут: в добрармии он "(тучный) тыловой генерал". В Красной Армии, готовая пародия на помещика-врага.
   "Я назначу вас руководить новым полком который сейчас формируется. Скажу вам сразу, он солдатский, и верность его будет под сомнением пока не докажет ее делом."
   "Буду рад." Сказал Май Маевский и смешно взял под козырек выпятив свое неуемное брюхо.
   Через несколько дней на аудиенцию пришел угрюмый, темноглазый и темноволосый генерал со сквозящей резкостью на подтянутой ремнем старой гимнастерке. В сжатых руках и адово-черных глазах ощущалось давнее напряжение и способность рубить Гордиевы узлы пустыми ладонями.
   Где-то я его уже видел, подумал Дроздовский. Кажется у Деникина. Гость, щелкнул каблуками и представился.
   "Честь имею, Генерал-майор Кутепов. Последний командующий лейб-Гвардии Преображенским полком. В Феврале 1917-го, возглавил сводный отряд гвардейцев в Петрограде и дал бой революционерам. Увы после первоначального успеха, проигранный. Участвовал в походе с Корниловым, до настоящего времени: командующий Корниловским ударным полком."
   Биография изрядная, нечего сказать.
   "Отчего же вы уходите из Добровольческой армии? Вы участвовали в Корниловском походе, командовали ее лучшим полком, а теперь пришли в не пойми что?"
   "Добровольческая армия почти уничтожена, второго поражения она не переживет. С нею порядок восстановить едва ли возможно. А здесь Императорская армия, здесь таких вопросов не будет. Мое место здесь."
   В решительности его сомневаться не придется. Главное чтобы и разум тоже оставался бы. Пока поставлю в резерв.
   "Хорошо, Александр Павлович, буду рад служить с вами, и постараюсь найти для вас достойное место."
   Подобным образом перешли из Добровольческой армии Кутепов, Эльснер(начальник обоза Добрармии), Писарев(командующий Алексеевским полком) и множество офицеров, в основном из Офицерского полка и студенческого.
   ****
   Из мемуаров Май-Маевского
   В Июне 1918-го года, я прибыл в Ростов с твердым намерением воевать в меру сил. На тот момент собственно мне некуда было идти: кому нужен очередной генерал приехавший с фронта?
   Всем нужны были солдаты, а руководителей и так хватало. Можно было уйти к Скоропадскому, но учитывая то что там Германцы мне бы этого крайне не хотелось.
   Изначально я предполагал присоединится к Добрармии, прекрасно понимая что там меня ничего не ждет. Я ехал в уже сложившуюся группу единомышленников которой совершенно не нужны были люди со стороны. Но приехав в Ростов, я случайно узнал о том что собираются и другие армии с целями аналогичными.
   Была Донская армия Генерала Краснова, но чтобы рассчитывать на что то там, нужно было иметь какую то связь с этими казаками, которой у меня не было. Я же потомственный шляхтич а не казак.
   До армии Деникина пришлось бы долго добираться, ибо она стояла на другом берегу Дона. И опять же, меня в общем то там ничего не ждало.
   Попалась информация о том что есть еще "Армия Возрождения Самодержавия" возглавляемая Полковником Дроздовским. Узнал я о ней тогда абсолютно случайно, из воззвания Генерала Деникина где он поносил ее всем чем только мог. Учитывая то что сам командующий Добрарии выскзывается про нее весьма резко, это явно означало что армия Дроздовского представляла из себя дееспособную альтернативу Добровольческой армии. Я решил направить себя к ней, учитывая и то что раз там полковник главнокомандующий, генералов там дефицит.
   Прибыв в Ростов, после справления неотложных ежедневных дел, я отправился в бюро записи. Письмоводители состояли из нескольких прапорщиков задавших вопросы "Фамилия, Имя, Отчество, Училище, выпуск, Кадровый или военного времени, последний чин и место службы, наличие орденов." Со мной на запись встало еще человек десять, тоже с чемоданами прибывшими недавно в город. Узнав что я генерал, записали на прием к командующему армией.
   С Дроздовским разговор был удачным, вышел я командующим солдатским полком, одним из трех тогда имеющихся. У Дроздовского на тот момент был крайний дефицит с кадрами, и мое появление оказалось к месту. Можно сказать расчет оправдался. Наконец после развала фронта, я получил возможность заняться делом которым только и умел заниматься в подходящей обстановке.
   ****
   Из мемуаров Лесли
   Добровольческая армия сильно поредела за следующие несколько недель, а АВС(скоро переиначенные в "Авосьники" местными зубоскалами) пополнилась. Эту "армию" временно поделили на Офицерский стрелковый, Солдатский пехотный и Конный полк.
   Над офицерами принял командование Жебрак, как наиболее видный участник Дроздовского похода. Откровенно говоря, назначение того же Кутепова как старшего по чину было бы лучше, но Жебрак доказал что способен на самостоятельные действия и уже внес свою лепту еще во времена похода до Дона. Кутепов же имел заслуги перед Добрармией, и не имел заслуженного авторитета у стрелков, который был тем более критичен после Ростова. Потому Жебрак командовал офицерским полком, ядром армии, а Кутепов получил возможность проявить себя командуя батальоном солдатского полка.
   Надо будет решить вопрос старых добровольцев в будущем, подумал Дроздовский. Сама собой получалась ситуация как в Добрармии, что было крайне нежелательным.
   Кутепов, став командующим первого батальона, вплотную занялся подготовкой своего батальона. Удовлетворением от него и не пахло. Май Маевский же напротив, лично в муштровке не участвовал, вместо этого сумев у солдат быстро завоевать уважение, и составляя человечный противовес жестковатому Кутепову.
   Наладились отношения и с Гетманом Скоропадским. Многие его ближайшие сторонники были рады оказать поддержку, и обещали поставки вооружения с бывшего Юго-Западного фронта так и поспособствовать с отправкой добровольцев. Правда, при этом, они же просили сменить "официальную" ориентацию на более "дружелюбную Германцам" для большей доступности поддержки, чего Дроздовский сделать не мог.
   С другой стороны, обстановка накалялась.
   Краснов вертелся как уж на сковородке, стараясь остаться в мире с Германцами, поднять на борьбу казаков, поддержать Добровольческую армию и выбить Большевиков из пределов Дона, при помощи захвата Царицына(как горловины созданной Волгой и Доном) и Воронежа(дабы обезопасить Дон с Севера). Самому Краснову ни Воронеж ни Царицын был не нужен, ввиду того что это было за пределами его территории и он был готов их передать Дроздовскому взамен на поддержку при наступлении.
   Алексеев же продолжал стараться сгладить противоречия, и призвать Дроздовского к наступлению на Кубань вместе с Деникиным. Правда сам Деникин продолжал кидать исключительно цветистые высказывания в отношении АВС.
   Дроздовского же разрывало на части. Кубань манила казачьим пополнением и доступом к офицерам Кавказского фронта. При этом, Кубань была центром притяжения и того что осталось от Кавказской армии, и имела опыт успешных действий против "Контрреволюционеров". А кроме того, Кубань была крайне бедна в плане производства. Впрочем, она же была богата зерном за которое Германцы были рады платить Русским оружием Краснову.
   Царицын имел развитую(по меркам доступной местности) промышленность, но был хорошо укреплен и не давал притока добровольцев. А кроме того, именно в Царицын отступили части Красных с бывшего Юго-Западного фронта, что делало тамошние силы крайне боеспособными по сравнению с иными. Кроме того, захват Царицына не позволял действовать с этой точки куда либо дальше: крайняя бедность коммуникаций, обрекала либо на долгое позиционное бодание по направлению к Тамбову, либо на наступление на Кубань. Промышленность же неизвестно в каком состоянии, ибо как заметил Дроздовский революция имела удивительную способность выедать любую бережно построенную структуру.
   ****
   Из мемуаров Дроздовского
   В первый период существования, меня более всего беспкоила возможность сломать отношения с ближайшими соратниками. Жебрак, Манштейн, Кутепов, Май-Маевский... Каждая из этих личностей имела свое понимание, хотя вроде бы состояла из представителей одного общества.
   Взять Кутепова. Пламенное полено которое прекрасно выполняет нудную обычную работу. Храбрейший офицер. Но при этом полное отсутствие и даже боязнь саморефлексии о своих отношениях с подчиненными. Никакой не лощеный аристократ, а сирота воспитавший в себе жесткий непреклонный характер который позволял ему преодолевать все горы на своем пути и действовать полностью в соответствии со своими принципами.
   Его решительность зачаровывала, но служить под его началом было нелегко. Вместе с тем, он боготворил храбрых и решительных, возможно в силу того что и сам должен был многажды демонстрировать для того чтобы достичь своей вершины, и солдаты его за это его любили ибо знали что для его расположения нужно просто продемонстрировать одно единственное простое качество. Офицеры, особенно интеллигентского толка, его внутренне не любили из-за именно этой однобокости которые признаться действительна была несколько ограниченной.
   Мне как главе армии было немного тяжело с ним взаимодействовать, ибо отдавая приказы нужно было резервировать снисхождение к подчиненным за него. Он и из Добрармии вышел по дальнейшим расспросам потому что посчитал службу в "нормальной армии" более стройной нежели в Добровольческой.
   Или например Май-Маевского. Он попал к нам потому что попросту у Деникина не было в нем нужды. Из себя он представлял человека "крайностей" умеющего и любящего действовать на пределе своих возможностей. Вместе с тем он крайне ценил своих людей, относясь к ним весьма человечно, но вместе с тем он ставил их благо выше общего порядка. Если чин его полка имел "рыльце в пушку", Май его завсегда прикрывал даже когда было доподлинно ясно что тот виновен.
   С ним в дальнейшем было много споров на тему допустимости поведения его чинов, когда дело касалось военной добычи, например захватили его подчиненные поезд с награбленной мануфактурой. По хорошему ее нужно сдавать на склад армии и либо возвращать законным владельцам, либо реализовывать для общеармейских нужд.
   Но до поезда дорвались солдаты Мая: про груз можно было забыть. Как самый минимум, Май оттяпает для своих несколько вагонов которые пойдут в кассу его подразделения, а все остальное (полупустое) с большим трудом удастся отправить в общеармейские руки. Его интенданство вместе с армейскими, занималось и торговыми операциями в которых я уверен не все деньги шли в кассу полка.
   Но вместе с тем, его солдаты за эти качества боготворили, и почитали за величайшую возможность служить именно под его началом. "Наш Май" они говорили и с умилением вспоминали те моменты когда толстый сопящий генерал преобразовывался в маяк ведущий к победе.
   У меня есть подозрение что в его войсках был самый высокий процент эгоистов, авантюристов и людей неполного морального соответствия во всей армии, но их материальная обеспеченность и боевая репутация по обе стороны фронта были выше всяких похвал.
   Жебрак... с Май-Маевским у него были постоянные разлады. Жебрак отличался абсолютно безудержной удалью, желанием драться в первых рядах в любом бою. По личным ощущениям он себя возможно видел в глазах других несколько ущербным, ввиду своей хромоты из-за ранения, и боялся снисхождения к нему в виде спокойной и сытой тыловой должности.
   Вероятно после Русско-Японской он и попал в именно такую ситуацию, когда оказался на военно-юридической службе, и этого панически боялся. Потому по личным ощущениям, он стремился всегда доказывать свою пригодность к службе в строю именно решительными образцовыми действиями вверенных ему частей, которые в его глазах возможно уничтожали ту снисходительность которая была к нему как к инвалиду.
   Свои части он доводил до безукоризненного состояния дисциплины, правда в отличии от Кутепова не давая скидок "за храбрость", и что самое важное сам служил офицерам примером того как можно несмотря ни на что одной лишь природной волей пробиваться несмотря на все невзгоды. Говоря откровенно, я считаю что ему во многом уступал в плане именно волевых навыков, и что именно он послужил той искрой что зажгла порох взорвавший офицерство.
   ****
   Из мемуаров Лесли
   По собранным данным от агентурной сети Алексеева(любезно переданных АВС), на Кубани было минимум две силы враждебных АВС. Это Левые Эсеры, возглавляемые Сорокиным и Автономовым, и собственно Большевики из Москвы. По данным от вербовочного бюро в Таганроге, в начале Июня Красные потерпели крупную неудачу, сделав попытку высадить десант, и при его разгроме основательно подорвали свои силы. Впрочем, Калнин ничему не научился, и попробовал затем нанести удар по Добровольческой армии оставшимися силами, раз уж с Германцами не сложилось, попутно формируя на Тамани новые части.
   Добровольцы были раздеты, злы и опытны, поэтому навели настоящий ужас своими привычками на части подчинявшияся Таманцам, после которого те оказались небоеспособны. Все таки бросать войска в пасть обреченным, было не лучшей затеей.
   Ввиду этого, Московские Большевики лишились немалой части доступных им сил, и оказались напротив Сорокина который использовал момент для переворота. Сорокин захватил врасплох Калнина, объявил врагом народа предавшим Германцам десант на Таганрог, арестовал его вместе с главой флота участвовавшем в операции, и расстрелял.
   В ответ, другие Большевики во главе с неким Матвеевым объявили Сорокина предателем революции, и дело перешло в вялотекущие полупартизанские столкновения двух партий революционеров, где в основном расстреливали руководителей с ближайшими помощниками(и то не всегда), но никак не солдат.
   Попутно началось брожение и среди руководителей малого а то и среднего звена, которое было характерно экзотическими политическими взглядами сводившееся к "я имею право грабить кого и как хочу". Как только они почуяли что начальство контроль за ситуацией утратило, они тут же воспользовались ситуацией, что усложнило бардак в красном тылу где теперь шастали и "полусвои" банды.
   Само собой, такой подход не радовал и казаков, которые оказались главными пострадавшими и местами начали сами восставать, хотя как правило слабовольно и безуспешно. В результате этого, части наиболее восприимчивые к приказам Сорокина были сняты с фронта и брошены на то ли "устранение беспорядка врагов в тылу" то ли на "установление беспорядка во вражеском тылу" в зависимости от способности и желания подчинятся приказам их командиров.
   В этот момент, ситуацией воспользовался Деникин. Окрыленный победой и собрав то что осталось от Добрармии, он сумел нанести поражение оставшимся частям Сорокина на Кубани и даже захватил Тихорецкую с запасами снарядов, эшелонами и другими полезностями.
   К тому моменту, расположение сил было таково:
   Под Тихорецкой, стоял Деникин с силами до четырех тысяч штыков(из которых Добрармейцев было не более 1500). а скорее хорошо если трех тысяч(учитывая недавние бои и малое пополнение). Вокруг него были стоянки разных красных отрядов, неизвестной численности, политической ориентации и трезвости, общим числом минимум вчетверо превышающее Добрармейцев. По хорошему, будь это Германцы или даже Румыны, от Деникина бы мокрого места не осталось, но "Революционная сознательность" выливалась в полнейшую импотенцию грамотно или хотя бы целенаправленно руководить войсками.
   Краснов наступал на Царицын, попутно формируя свою "Молодую армию" из молодых не застигших революцию казаков на Дону. Выделенные силы на Царицын составляли порядка 12 000 штыков и сабель, то есть около двух третей всех наличных войск. Хоть и окрыленные и растущие числом за счет добровольцев, они были крайне измотаны боями и Краснов крайне просил участия сил Дроздовского в штурме, особенно ввиду недостатков казачьих войск в позиционной борьбе. Еще бы, провались Царицынское наступление, удержится Краснов или нет как атаман еще большой нерешенный вопрос.
   АВС оказалась в положении Буриданова осла. Где то на Кубани был Деникин, с реальной возможностью воспользоватся смутой в рядах Красных и захватить Кубань, но завязший в боях. На Царицын продвигался Краснов. Дроздовский же сидел на Дону и бездействовал. Лишь его перфекционизм удерживал его от срыва на Юг или на Восток.
   ****
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"