Сквозь неплотно закрытые жалюзи было видно, как мимо окна стремительно пробежали изящные женские ножки, затянутые в лаковую кожу сапожек.
- Вспоминается Бубликов и его рабочее место под лестницей - отведя взгляд от окна и усмехнувшись, сказала она.
Он, пытаясь сохранять достоинство, суетился, отряхивая скатерть, ставя до блеска отмытую пепельницу, доставая стаканы и открывая шампанское. Фоном велся бессмысленный формальный разговор, спасавший обоих от неловкого молчания. Оба знали, зачем они тут оказались этим вечером, курить и шампанского хотелось не очень, но ритуал следовало соблюсти. Хотя бы в первый раз.
В голове у нее творилось черт знает что, и ее это злило. Смесь тревожащего предвкушения, ощущения обреченности и нетерпеливого ожидания лишало цельности ситуацию и ее саму внутри этой ситуации.
Пробка из бутылки пулей улетела куда-то в угол, а за ней рвануло и содержимое бутылки. Стены, потолок, пол комнаты, свитер и лицо мужчины оказались залиты крымским игристым. Пока мужчина умывался в душе, она как-то отстранено думала о том, что это хороший момент для того, чтобы уйти, и о том, что еще каких-то полгода назад вот такие минуты перед первым неминуемым сексом давались ей легко и просто. Тогда вообще все было легко и просто: знакомство, недолгое общение, из которого логично вытекала встреча в непосредственной близости от постели и последующие 2-3-4 часа в оной. За первые минуты этих часов она решала для себя, что стоит поставить сегодня в момент расставания: точку или многоточие. И никакой неловкости, никаких лишних мыслей, никаких сомнений. Врожденная изначально, а затем взлелеянная рассудочность позволяли ей довольно четко и объективно оценить очередного визави. Критерий для оценки был один, но решающий: с ним хорошо или нет. Плохо - было нечасто. Хорошо - еще реже. Чаще всего было никак. Поэтому многоточия ставились редко. А теперь все как-то иначе. Совсем иначе. "Потеряла навык" - подумала она с отчаянной и неуместной веселостью.
Они уже сидели рядом на диване, курили, болтали о чем-то. И хотя нетерпение сжирало ее, она держала себя в узде, ожидая момента, когда наступит время для ее ответного шага. Ох уж эта давняя, вросшая в нее намертво боязнь показаться навязчивой, страх натолкнуться на отказ. Этот страх был сильнее всей ее немалой уверенности в себе, всего ее жизненного опыта, всех ее правильных и трезвых рассуждений. Она всегда отвечала. Все ее шаги были четными. В этом были безопасность и удобство положения, но и высокая вероятность упущенных возможностей, о которых потом приходилось сожалеть. А еще постоянная тренировка терпеливости. Ее модель поведения предполагала ожидание, и подчас ожидание было долгим и выматывающим. Но не сегодня. Потому что вот уже его губы касаются ее шеи, мурашки суетливой толпой разбегаются по коже, дыхание становится прерывистым, рассудок медленно утрачивает над ней свою власть. Незнакомый пока еще запах незнакомого пока еще тела. Острота первого, изучающего поцелуя. Подушечки пальцев становятся очень чуткими, как будто все нервные окончания вылезли на поверхность, чтобы уловить даже самые тонкие ощущения от прикосновений ее рук к чужой коже. Возбуждение разливается по ее телу, заполняя чем-то горячим и терпким все полости, истончая кожу, ударяя разрядом в губы, соски, клитор. Время мыслей и чувств кончилось, началось время ощущений.
Огонек его сигареты троится у нее в глазах. Она уже тут, но еще там. Она уже способна произносить какой-то связный текст, но еще не получается его услышать и понять, о чем он. Тело вибрирует, и от этого чуть подрагивает сигарета в ее пальцах, и горло отказывается проталкивать дым в легкие. Ей уже немного стыдно за неуправляемую дрожь, но еще не получается понять, что вокруг темно, и этой дрожи не видно. Она так и не успевает осознать эту мысль, потому что опять ее настигают руки, губы, запах, разряд в самые уязвимые ее места.
Тяжесть расслабленного горячего и влажного тела, вдавливающего ее в подушки старого дивана возвращает ее в здесь и сейчас. Здесь и сейчас тихо и темно, поэтому нет ни времени, ни пространства, не за что зацепиться, чтобы их привязать к этому здесь и сейчас. Цоканье каблуков за окном резким движением выдергивает ее рассудок из темных глубин, и на нее обрушиваются недодуманные раньше мысли, а сразу за ними и чувства. Она становится собой. Она начинает дышать, осознавать, хотеть курить, искать очки.
Ночные улицы пусты. Они идут рядом, он говорит, она не слушает. Она сосредоточена и растеряна. Она пытается поймать молниеносно мечущиеся в голове мысли и расставить их в правильном порядке. Итак, как, почему, зачем и что в итоге? Как? Да вот так. Полгода выжидания, намеков, нерешительности, опасений, невозможности решиться. Длинный, извилистый путь к тому, что обязано было стать логичным звеном в цепи контактов с этим человеком. Почему? Потому что сначала все пошло совсем не так, непривычно, непредсказуемо, и она захотела использовать эту непривычность и попытаться в традиционной ситуации первого соития получить нечто совершенно новое, неизведанное. Зачем? А затем, что лишь совсем недавно ее осенило: самое прекрасное, самое яркое, самое важное в первом сексуальном свидании - это не удовольствие, не физиологическая разрядка, не оргазм, а прохождение пути из пункта А, в котором есть ты и он, разные или похожие, далекие или близкие, понимающие друг друга или нет, но все равно всегда от-дель-ны-е, в пункт Б, в котором ваши тела, запахи, вибрации, ощущения, сами сущности становятся е-ди-ным целым, пусть ненадолго, но зато искренне и по-настоящему. Вот этот путь от А к Б ты никогда раньше не проходила осознанно, чувствуя каждый шаг, наслаждаясь каждой секундой. Как отказаться от искушения пережить это? И что же в итоге? Путь пройден, пункт Б уже позади. Ты отдышалась, осознала, покурила и надела очки. Тебе впервые это удалось: смакуя каждый момент, не торопясь к финалу, прожить, продышать, продрожать этот путь. Ты ощутила момент, когда 1+1 стало равно одному. Но все равно так и не поняла, как это происходит, зачем, почему, и что в итоге. И теперь твои мысли мечутся в твоей голове, и сколько не лови их, сколько не расставляй в разном порядке, понимания не случится. Всё зря. Всё зря?
Прощальный поцелуй, и вот поезд метро увозит ее прочь от ночных улиц, от маленькой комнатки с пятнами от шампанского на потолке, от стука каблуков за окном, от некогда до блеска отмытой пепельницы. Этот вечер кончился. А она так и забыла решить: точка или многоточие.