- Надо же, вот как бывает: судя по Вашему голосу, Вы - не та Наташа, которой я звоню. Это 145-30-49?
- Увы, нет.
- Простите.
- Всего доброго.
Они одновременно положили трубки. Она спокойно, даже с облегчением, потому что все ее мысли вот уже несколько часов были заняты предстоящим разговором со своим мужем. Он - с сожалением, поскольку той самой нужной Наташе звонить не очень-то и хотелось, но он обещал и не хотел обманывать, а голос ЭТОЙ Наташи его зацепил чем-то с первых звуков. Он бы с удовольствием поговорил бы с ней еще, а там, дай Бог, может и получилось бы чего.
Его имя было Андрей. Он дожил до своих двадцати девяти лет вполне благополучно, без особых резких поворотов судьбы, без серьезных потерь и невзгод. Женат никогда не был. А зачем? Его ум, располагающая внешность, даже некий шарм, умение общаться с людьми и как-то по-особенному смотреть в глаза собеседнику, и главное - собеседнице, давали ему возможность оказываться рядом с самыми привлекательными женщинами городка, в котором он жил, и быть с ними столько, сколько этого хотел он. Он не был подлецом или пикапером. Все его женщины оказывались в его постели по их взаимному желанию, расставался он с ними всегда вполне достойно: умел, бросив женщину, создать у нее ощущение, что это ее решение, которому он нехотя подчинился. Та самая Наташа, которой он звонил, возникла на его пути случайно, во время его трехдневной командировки в Москву. Она встретила его в приемной большого начальника, к которому он, собственно, и приехал. Начальника, как водится, пришлось подождать, и за это время он очаровал юную Наташу забавными байками о жизни провинциального городка. Она сама предложила ему как-нибудь созвониться, и протянула розовую визитку с ее контактами. Он не стал отказываться, взял, позвонить обещал. И вот, ошибся в какой-то цифре, набирая номер, и попал к совсем другой Наташе, женщине с волшебным голосом.
А совсем другая Наташа доживала последние минуты в браке. Придет муж, она спокойно, именно спокойно, без истерик и слез, скажет ему, что чаша полна, возьмет сумку и чемоданчик и поедет к сестре Аньке, чтобы забиться в угол, поплакать всласть, напиться, заснуть, и проснуться свободной женщиной двадцати семи лет. А пока она сидела все так же на полу, у низкого телефонного столика и готовила свою прощальную речь. "Ты, - скажет она мужу, - никогда не был для меня каменной стеной. Никогда не был защитой и опорой, с первого дня нашей жизни я привыкала решать свои, да и твои проблемы сама. Я не роптала, я знала, что ты такой, и я любила тебя такого, и была готова тащить на себе весь груз: зарабатывать деньги, общаться с сантехниками, таскать сумки с продуктами, успокаивать во время истерик твою маму, бегать по издательствам и уговаривать редакторов хотя бы почитать твои рукописи, варить тебе кофе по ночам и спать под стук твоей пишущей машинки. Я была готова на это, и я делала все это. Потому что любила тебя. Но любовь иногда похожа на саженец молодого дерева - если к нему не привязать опору, он упадет под порывом ветра и больше не поднимется. У моего саженца опоры не было, дерево упало, любовь засохла и превратилась в валяющуюся под ногами сухую ветку. Поэтому я ухожу". Все было именно так, она уходила сама, сознательно, окончательно поняв, что к этому болезненно самолюбивому, творчески одаренному, абсолютно не практичному и эгоистичному, как все талантливые люди, человеку она не испытывает больше ни любви, ни страсти, ни желания, ровным счетом ни-че-го. Но все равно было больно. Больно и обидно, что так глупо все получилось, что оказались правы все ее друзья, которые при известии об ее свадьбе с ним, крутили пальцем у виска и смотрели на нее с жалостью. А она тогда только отмахивалась, да отшучивалась, не желая обижать друзей и будучи абсолютно уверенной, что проживет с избранником долгую счастливую жизнь, и как в сказке, умрет с ним в один день. Не получилось. Ни сказки, но долго счастливой жизни.
Наташе ужасно хотелось курить, но совсем не было сил встать с пола и дойти до кухни, где она всегда курила в форточку, чтобы не нанести вред и так нездоровым бронхам мужа.
Андрей тоже сидел на полу. Он часто сидел на полу, так ему было комфортнее, пол и стена обеспечивали ему опору, он не зависел от подушек, подлокотников, пуфиков под ноги и другой подобной мягко-мебельной ерунды. Он сидел на полу и разглядывал одиннадцать цифр на дисплее телефона. Одиннадцать цифр, которые он набрал несколько минут назад, и которые подарили ему волшебный голос не той Наташи. Позвонить? А что сказать? А если она рассердится? А если трубку возьмет кто-то другой? Не звонить? Ну, тогда к завтрашнему дню она совсем забудет о его ошибочном звонке, и потом будет совсем невозможно начать разговор, зацепиться будет совсем не за что. Пока в голове шебаршились, толкаясь локтями и отпихивая друг друга, противоречивые мысли, его пальцы уже нажимали кнопку за кнопкой.
- Алло. Наташа? Это опять я. Помните, я недавно звонил, не туда попал?
- Да, я Вас слушаю.
- Знаете, я передумал, не нужна мне та Наташа, другая. Не хочу с ней разговаривать. Я хочу с Вами.
- Польщена. Но, увы, боюсь, что сейчас из меня плохой собеседник получится.
- Вы заняты? Спешите? Извините, если я Вас отвлекаю.
- Нет, я не занята, я не спешу, я просто сижу на полу.
- Вот и я на полу. У Вас там на полу что? Ковер? Паркет?
- Линолеум.
- Наташа, Вам плохо? Мне почему-то кажется, что Вам очень плохо.
- Да, мне плохо.
Они проговорили тогда несколько часов. Наташин муж где-то застрял и домой не спешил. А Андрей наслаждался ее голосом, с каждой минутой буквально влюбляясь в него. Она рассказала ему о своем браке и о своем решении. Он говорил о работе, о маме, о своих романах. Разговаривать было легко, так разговаривают попутчики в поезде, зная, что судьба свела их всего на несколько часов, а потом каждый нырнет в свою жизнь, и вряд ли когда-нибудь они опять окажутся в одном вагоне. Она дала ему свой новый номер, телефонный номер сестры, а он так и не назвал ей своего имени. Потом эти их телефонные разговоры стали для них привычным, почти еженощным занятием. Иногда она была уставшей, и тогда разговор длился не больше получаса. Но чаще они забалтывались до двух-трех часов ночи. Он звонил и говорил: "Ну, здравствуй, это я". А на прощание обязательное: "Ну все, брысь спать немедленно!" У нее была плохая память на голоса, она вечно не узнавала по телефону подруг, приятелей, да что там приятелей - даже визгливый голос бывшей свекрови не врезался ей в память, поэтому с Андреем она ориентировалась на его постоянное: "Ну здравствуй, это я". Наташа потихоньку оживала после развода, кровь по ее венам начала течь веселее, улыбка все чаще трогала ее губы. Андрей, чтобы не иметь затруднений с оплатой счетов за междугородние разговоры, с головой ушел в работу, тратя на нее все время, оставляя пять часов на сон и еще несколько на телефонные разговоры. В транспорте или в магазине он по привычке обращал внимание на соблазнительных девушек, но как-то именно по привычке, не испытывая особого трепета и желания подойти и завязать разговор. Разговоров в его жизни хватало. Он и не представлял, что способен месяцами каждую ночь говорить с одним и тем же человеком, и эти разговоры не наскучат, не будут тяготить, а трубку класть каждый раз он будет с нежеланием и сожалением. В какой-то момент он вдруг понял, что этих разговоров ему невыносимо мало, что ему хочется не только слышать Наташин голос, но и видеть, как шевелятся ее губы, как смотрят ее глаза, как она убирает со лба длинную челку, как ходит, дышит, сидит, улыбается. Однажды он очень осторожно, боясь ее смутить или напугать, заговорил о возможности встречи. Наташа не испугалась, спокойно и просто ответила, что была бы рада его увидеть. В следующую ночь он назначил ей их первое свидание: "В субботу, в Москве, у "Шоколадницы" на "Октябрьской". Я буду с цветами, в очках и в ярко-зеленом галстуке". Этот галстук ему когда-то давно подарила очередная его девушка, носить его из-за дикого цвета было невозможно, зато теперь пригодится. А потом, встретившись с Наташей, он его сразу снимет, чтобы не позорить себя и ее.
На следующий день, в четверг, после традиционного ночного разговора он рванул на вокзал. Он специально решил приехать в Москву еще в пятницу, чтобы там, на месте, придумать, как он будет развлекать женщину с волшебным голосом, он очень хотел поразить ее, заинтересовать, не ударить в грязь лицом, поэтому их первый вечер надо было продумать очень тщательно. Он помнил, что самый успешный экспромт всегда тот, который грамотно подготовлен заранее.
Наташа была не так спокойна, как она демонстрировала это своему собеседнику по телефону. Она успела подсесть на ночные разговоры, как на наркотик. Она понимала, что именно благодаря им она так быстро и довольно легко пришла в себя после разрыва с мужем, опять почувствовала на губах вкус жизни. Наташу очень интересовал ее собеседник, за месяцы еженощных бесед она, кажется, влюбилась в него. И предстоящая встреча ее и пугала, и радовала одновременно. Наташа не была дурой, не была наивной романтической девочкой и понимала, что разговоры - разговорами, а личное впечатление, внешность, фигура, походка для мужчины все равно всегда остается важным и даже основополагающим. Она боялась не понравиться, особых оснований к этому у нее не было, но пара лишних килограммов на бедрах, противные морщинки на лбу, не очень красивая форма пальцев, которые она почти не замечала, привыкнув, в обыденной своей жизни, сейчас стали просто вопиющими недостатками, которые могут помешать ей произвести нужное впечатление на мужчину. Конечно, за чуть более суток, которые оставались до встречи, избавиться от этих безобразий не удастся, но прийти на свидание хотя бы прилично одетой она обязана. А для этого, ничего не попишешь, придется устроить рейд по магазинам, поскольку она даже припомнить не могла, когда последний раз покупала себе что-то из одежды, ее вполне устраивали три пары любимых джинсов и многочисленные маечки да свитерки. Наташа в пятницу пораньше отпросилась с работы, сославшись на плохое самочувствие, и, кстати, ни чуть в этом не соврав, потому как, кажется, она немного простудилась, из-за чего сел голос и говорила она свистящим полушепотом. Вырвавшись из офиса, она отправилась в "Мегу", где уж точно сможет найти что-то и симпатичное, и по карману. По магазинам она ходить не любила, даже несмотря на свое женское естество. Поэтому, обойдя два-три бутика и купив блузку, юбку и шейный платок, она решила устроить перерыв перед последним броском за подходящей к свежекупленной одежке обуви. Она устало доплелась до ресторанного дворика и встала в очередь к прилавку "Макдональдса". Очередь двигалась споро, ее быстро обслужили, водрузив на поднос стакан с колой, чизбургер, пакетик картошки и клубничный коктейль. Оставалось донести до свободного столика свой ужин, три пакета с покупками, сумку и зонтик-трость, который был ужасно неудобен в эксплуатации, но который она нежно любила и менять на что-то более компактное отказывалась. Ей почти удалось без потерь добраться до стола, но, конечно, в последний момент, когда поднос уже был поставлен, а зонтик повешен на спинку стула, ее сумочка зацепилась за что-то сзади, слетела с плеча и, в полете раскрывшись, вывалила все свое содержимое на всеобщее обозрение. Наташа ринулась быстро подбирать бумажки, документы, ключи, помаду, пудру, тампоны, запасные гольфы и другие женские мелочи, которые слишком интимны, чтобы вот так валяться на полу под ногами у посторонних людей. Вскоре сумка, заполненная всем, чем ей полагается быть заполненной, лежала на стуле рядом, пакеты стояли на полу, чизбургер был освобожден от обертки, можно было расслабиться, поесть и попредставлять, каким будет завтрашнее свидание.
"Извините, это, кажется, Ваше"? - отвлек ее от мыслей мужской голос. Она подняла глаза, мужчина протягивал ей карманную игольницу, которая тоже еще совсем недавно была в сумке, а потом, видимо, куда-то укатилась. - "Спасибо", - просипела Наташа и убрала беглянку на место, во внешний карман сумочки. - "Не за что. У Вас что-то с горлом?" - спросил незнакомец. - "Да, немного". - "Хотите леденец от боли в горле? Я как раз только что купил".- "Благодарю, но не надо. Я доберусь до дома и буду лечиться". - "Ну, тогда выздоравливайте". - "Спасибо. Всего доброго". Мужчина отошел. Наташа опять обратила внимание на чизбургер и хотела было снова отдаться мыслям о завтрашнем дне, но что-то ей мешало, что-то не давало сосредоточиться, почему-то перед глазами до сих пор стоял галантный незнакомец. Она и видела-то его всего минуту-две, но сразу обратила внимание на кучерявые густые волосы, на чуть насмешливый, но как-то по-доброму насмешливый взгляд, на красивые руки с длинными пальцами, на белую водолазку, которая очень шла ему. "Черт, о чем я думаю?! Мне еще туфли покупать, а завтра вставать чуть свет, чтобы в парикмахерскую успеть, а я тут расселась, о мужике каком-то размечталась". Она быстро доела сэндвич, глотнула колу, решительно отодвинула стакан к коктейлем, и, взяв все пакеты и сумку, пошла искать обувной магазинчик.
Нужные туфли нашлись быстро, элегантные, недорогие и идеально подходящие по цвету и фасону к купленному наряду. Наташа облегченно вздохнула и вышла из бутика, соображая, в какую сторону ей двигаться, чтобы выйти из магазина.
- Простите, это опять я. А Вы зонтик забыли.
Она обернулась, к ней обращался все тот же молодой человек из "Макдональдса", который вернул ей игольницу. В руках он держал ее зонт.
- Спасибо Вам еще раз. Что-то к вечеру во мне уровень рассеянности повысился.
- Ничего, бывает. Может, Вы мне тоже поможете? Так сказать, в ответ?
- Если смогу - конечно.
- Что-то я тут заблудился, вроде шел к выходу, а выхода все нет и нет. Не покажете, как отсюда выбраться?
- Да, обязательно. Я тоже на выход, пойдемте.
Он решительно забрал ее пакеты и они рядом, но молча, пошли между странных, растущих прямо посреди магазина деревьев. Внутри Наташи все дрожало, она и не думала, что так обрадуется этой неожиданной встрече. "Кажется, я попалась, - повторяла она. - Да дурость какая-то, не любовь же это с первого взгляда. А что тогда? Только оттого, что ты идешь рядом с ним, у тебя в животе распускается роза, в голове пузырится шампанское, в ушах поют ангелы, только искр из глаз не хватает". "Да что это со мной? - думал в это время мужчина с красивыми пакетами в руках. - Я не могу на нее не смотреть. Прекрати, отведи глаза, вон лучше на витрину попялься. Нет, не получается. Я как будто пью, то что вижу. Пью и пьянею. Ну что за бред! Ладно, дойдем до выхода, там попрощаемся и все, конец наваждению!"
Они дошли до выхода, потом до автобусной остановки, но уже не молча, а шутя над раскрывшейся сумкой, над ее зонтом, который за все цеплялся, над толстяком, который нес в обнимку огромный фикус, вместе дождались маршрутку, доехали до метро, продолжая разговаривать, но внутрь не вошли, решив, что им обоим не помешает глоток хорошего кофе, и зашли в какую-то кофейню. Он уже перестал сопротивляться потребности смотреть на нее, не отрываясь, она же уже успела смириться, что да, это любовь с первого взгляда. Наташа вовсю наслаждалась разговором и распускающейся розой в ее животе, лишь иногда, как-то мельком, проскакивала мысль о завтрашнем свидании, но Наташа даже не успевала толком об этом подумать, мысль сама исчезала из ее головы. Оба они опомнились лишь тогда, когда до закрытия метро осталось полчаса. Наташа быстро вырвала листок из записной книжки и написала свой номер. Он бережно убрал его в паспорт, положив рядом с карточкой на метро. Они вместе доехали до пересадки и там расстались. Уже подходя к дому, Наташа смогла как-то утихомирить свои эмоции и начать мыслить трезво. Она уже нисколько не сомневалась - с ней произошло то, что бывает только в книгах и киномелодрамах, она влюбилась мгновенно и страстно. И кажется, взаимно. Но завтра у нее свидание с другим, с которым теперь уже точно ничего не склеится, тогда стоит ли и встречаться? Честно ли будет прийти на свидание, зная, что она уже любит, любит другого. Нет, это неправильно, нехорошо. Если он сегодня, как всегда, позвонит, она сразу, не растягивая мучительный момент, все ему и расскажет. Он поймет, он нормальный мужик, он оценит ее честность, и зла держать не будет.
Тот, в которого так стремительно влюбилась Наташа, в этот момент подходил к гостинице, размышляя о том, что же теперь ему делать-то? Он понимал, что новая знакомая его зацепила, зацепила крепко, возможно, это даже любовь. У него до сих пор начинают дрожать руки, стоит ему только вспомнить ее взгляд, ее немного пухлые губы и такие маленькие, очаровательные пальчики. И имя. Опять Наташа, просто рок какой-то. А как быть тогда с той, с которой он собирался провести завтрашний вечер? Порядочно ли будет сидеть с ней в кафе, что-то говорить, гулять с ней по московским улицам, а самому каждую секунду вспоминать глаза, губы, пальчики совсем другой женщины? В такой ситуации ему еще оказываться не приходилось, но что-то подсказывало, что так нельзя, что это подло, это предательство. "Лучше уж отменить встречу, раз так оно все сложилось. Все честно рассказать, а потом, завтра позвонить моей Наташе и с ней встретиться вечером".
Поднявшись в номер, Андрей сразу же кинулся к телефону: было уже поздно, и он боялся, что Наташа уже спит и не возьмет трубку. Но трубку она взяла, сразу же, видимо, ждала его звонка. И он, как в омут головой, сразу же рассказал все: и то, что завтра не придет к "Шоколаднице", и то, что ничего у них не получится, и то, что чувствует себя последней сволочью, но смолчать будет еще хуже. Она в ответ лишь как-то сдавленно, шепотом произнесла: "Прощай тогда", - и повесила трубку. "Плачет", - подумал Андрей, и сердце сжалось. Но уже через минуту ему стало легко, влюбленность заполняла все его нутро, не оставляя место сожалениям, сочувствию, угрызениями совести. "Надо же, как все сложилось. Именно сегодня я встретил эту удивительную женщину. Именно сегодня, когда у меня еще есть время оборвать все нити с прошлым и прийти к ней свободным. Это хороший знак. Может это и вправду любовь, и о ней пекутся какие-то Высшие Силы?" - подумал Андрей, уже засыпая.
Утром он проснулся в чудесном настроении. Всю ночь ему снилась его Наташа, они даже занимались любовью в его сне, и это было просто потрясающе, беспредельно хорошо. Он, не торопясь, принял душ, выкурил первую сигарету, оделся и достал паспорт, чтобы набрать номер той, которая всего за несколько часов стала для него самым важным человеком на земле. Бумажки с ее телефоном на положенном месте не оказалось. Андрей пролистал весь паспорт, даже вынул его из обложки, клочка не было. "Ну конечно, му..ак, раздолбай, идиот! Ну, на кой ты положил бумажку рядом с метрошной карточкой!? Карточку в метро доставал? Вот и выронил! И что ты теперь будешь делать? Дебил, разпи..дяй, каких свет не видывал!" Ему хотелось долбиться головой в стену, выть по-волчьи, откусить себе в наказание пол-локтя, он все листал и листал паспорт в тщетной надежде, что, может быть, сейчас случится чудо, вмешаются те самые Высшие силы, и такой желанный клочок бумажки найдется между страничками. Но чуда не случилось. Чудес не бывает.