сто пятьдесят миллионов снова пройдут левым маршем-
/павшие духом студенты,  мещане, поэты, подрядчики./
по выжженным солнцем кварталам, сжимая перчаток замшу.
измазаны губы в котлетах, давно уж дожёваны рябчики,
глаза вытекают у солнца; а люди- поганей, чем старше.
в женщин гулящих влюблённые, жалкие, глупые мальчики.

улыбки, цветами нашитые на жёлтую кофту неяркую-
всего лишь холодные звёзды, кому-то, наверное, нужные.
поэта несут проститутки: вперёд- в петербургские арки:
душа не запятнана вроде бы, а сердце засижено дружными
мужчинами в щах и капусте, девицами- мысли в помарках.
поэту не жить б в этом месиве, но силятся строки натужные

из губ пересохших- и выскочить, навстречу немым и неверным,
безумным и падшим созданиям, мечтавшим  о том, как получше
нажраться/одеться/сыграть- хоть на чьих-нибудь тоненьких нервах.
поэту бы петь о влюблённости, о солнце, кому ж это нужно?
им нужно- всего-то лишь навсего, хоть в чём-то, но быть теперь-первыми
к поэту с морковью в петлице относятся все равнодушно...

...и в номере тёмном гостиничном, поэт и актриса задумались
над тем, чтоб расстаться по-тихому, без лишних слов и перепалок...
а вот револьвер неразряженный- поэту не  всякому чужд был он.
глаза не закрыты, и слева- в крови всё, вид страшен и жалок- то:
руки, конечно, не дрогнули; где точки- давно уж рассУждено...
Как Вы, Маяковский, немного нас, но, знаете, будет- немало.