Аннотация: Когда люди летают, они похожи на богов...
Дорога в облака
- Джон, не делай этого.
- Почему, Мери?
--
Не делай и все. Мне страшно.
--
Успокойся, все будет нормально.
--
Нет, не будет, я знаю.
Джон обнял Мери за плечи, посмотрел ей в глаза, улыбнулся, и сказал с расстановкой:
--
Все будет нормально.
Но Мери не унималась.
--
В прошлый раз ты сломал руку, и...
Джон ее перебил:
--
А в этот раз все будет нормально.
Мери поняла, что уговаривать друга бесполезно и покорно шла рядом, не отставая, однако, ни на шаг, и вся ее маленькая фигурка, ее надутые губки, выражали решимость в этот раз добиться своего - не пустить Джона на вершину скалы.
Джон не выдержал и остановился.
--
Мери, иди домой.
"Нет" - мотнула она головой. Рта она не раскрывала нарочно - чтобы не расплакаться.
Джон понял, что уговаривать ее бесполезно, взвалил крылья на плечи и пошел дальше. На самом деле ему было ужасно жаль Мери, и он был готов хоть сейчас бросить крылья и обнять подружку, лишь бы она не плакала. Но сегодня, как никогда, Джон был уверен, что полетит. Что-то подсказывало ему, на этот раз он все сделал правильно - и каркас получился легкий, как никогда, и батист, купленный в лавке и пропитанный кленовым соком, был прочным и почти невесомым.
Они поднялись на самую вершину, где ветер упруго бил в лицо и трепал каштановые локоны Мери. Джон положил на землю крылья и повернулся к Мери. Она теребила белый передник и тихо, беззвучно плакала. Она не знала, что теперь делать, и Джон, тоже не знал.
Он всю свою недолгую двадцатилетнюю жизнь только и делал, что выращивал чужой хлопок и чужой табак, рубил чужой лес. Он был не глуп и очень сообразителен, но чтобы выращивать свой хлопок, или табак, или объезживать своих жеребцов, у него не было денег. И поэтому его природный ум пока не находил никакого другого применения, кроме рождения красивых грез. И однажды, когда он отдыхал на сеновале после работы, Джон понял, какие крылья нужно сделать, чтобы человек смог летать. Он понял это и сам удивился, до чего все было просто. Поэтому на следующий же день (а это было как раз воскресение), он бросил все и принялся мастерить крылья.
Мимо его домика проходил Длинный Гарри, местный пьяница. Увидев, что делает Джон, он тут же побежал в салун, и спустя полчаса пьяная компания во главе с Длинным Гарри стояла напротив Джона и что есть мочи потешалась над его затеей. А Джон работал, причем так усердно, что скоро люди подумали - а может, он и в самом деле что-то знает, чего незнаем мы, и у него все получится?
Смотреть полет собралось половина городка. Джон подошел к краю скалы, прыгнул, и к общему хохоту, камнем рухнул вниз. Тогда он сломал себе руку и вывихнул бедро. И если бы не Мери, дочь пастора, Джону было бы совсем плохо. Пастор, мистер Морган, смотрел на затею Джона филосовски. Он был образованным, умным человеком и всячески приветствовал такие технические новинки, как телеграф, или железная дорога. Но в случае с крыльями все было иначе.
--
Летать способны только монгольфьеры и птицы, - наставительно учил он Джона, - первые потому, что горячий дым делает их легче воздуха, а вторые, потому что мускульная сила крыльев позволяет им развить необходимые для полета усилия. Человек же летать не способен. Он слишком слаб и тяжел.
Но Джон с завидным упорством принялся за вторые крылья. Вначале народ над ним смеялся, а потом его оставили в покое, посчитав Дурачком, наподобие Сэма Брауна. Джона не покинула только Мери. Отчасти это объяснялась тем, что ее отец как-то обмолвился, что Джон ему нравится, и когда его упорство будет использовано по назначанию, он обязательно добьется своего и если не станет сенатором, то свое дело заведет точно. Но другой, более весомой причиной, было то, что спокойный и добрый Джон очень нравился Мери. Он был не похож на остальных парней, большей частью грубых и недалеких, для которых вся жизнь сводилась к еде, выпивке и картам. Все остальное, включая женщин, было лишь приложением. Джон же, в отличии от них, внушал доверие, и находясь рядом с ним, Мери знала совершенно твердо, что с ней ничего не случится.
--
Джон, -сказала она, - пожалуйста, Джон, не прыгай...
Джон прижал ее к себе.
--
Мне это необходимо, поверь, только так я смогу доказать всем, что я не деревенский дурачок, которому нельзя ничего доверить кроме грязной и тяжелой работы. Если я смогу взлететь, на меня посмотрят другими глазами. Меня будут уважать, и может быть, предложат какую-нибудь работу поприличнее. А тогда я смогу скопить денег и жениться на тебе.
Мери вздохнула.
--
Джон, но ведь если ты разобьешься, я не смогу жить без тебя, и наложу на себя руки, как Мэгги Паркер.
--
Это наш шанс, Мери, быть вместе.
И вдруг Мэри осенила идея.
--
Джон, а нельзя нам полететь вместе?
Джон остолбенел от таких слов, но, совершенно непроизвольно, прикинув собственный вес, вес Мери и размер крыльев, он понял, что его подружка невольно оказалась права - крылья и в самом деле были чересчур большие, если бы Джон полетел один, он бы зарылся носом в воздух и упал, а чтобы крылья скользили по воздуху, требовался дополнительный груз...
--
Знаешь Мери, - сказал Джон, когда успокоил мысли, наверное сможем.
Он показал Мери, как и за что надо держаться, объяснил, как нужно управлять крыльями, и они , вдвоем, подошли к краю обрыва...
Первым их увидел Длинный Гарри. Вначале он подумал, что ему все это мерещится - Джон и Мери, держась за крылья, летят в воздухе, но потом Гарри вспомнил, что сегодня еще ничего не пил, и вначале застыл, как вкопанный, посреди улицы, а потом, опомнившись, взревел, как бык. Из домов стали выбегать люди, чтобы посмотреть, что случилось, и когда видели Джона и Мери, тоже начинали кричать и звать других. И все, открыв рты, смотрели во все глаза на чудо - летающих, как боги, людей.
А Джон заходил уже на третий круг, и что-то кричал, но его слов не было слышно. Когда крылья в очередной раз заслонили солнце, случилось то, что никто не мог предположить - неизвестно откуда взявшийся стервятник рухнул с небес. Попытавшись впиться в крылья, он пробил тонкий батист и, сломав крыло, упал вниз. Тотчас, Джон и Мери сделали в воздухе странный кувырок, и упали вместе с крыльями, следом за стервятником, на табачную плантацию.
Люди бросились к ним, но было поздно - они были мертвы. Недалеко , оттопырив крыло, щерился раненый коршун. Длинный Гарри хотел убить его булыжником, но мистер Уотсон, хозяин плантации, остановил его руку.
--
Не надо, Гарри, это уже им не поможет...
Сквозь толпу протиснулся пастор Паркер. Он вспелеснул руками, упал на тело дочери, и тихо-тихо заплакал...
Коршуна выходил Длинный Гарри. Коршун уже не мог летать, и послушно сидел на плече Гарри, отчего тот имел зловещий вид и был чем-то похож на пирата. Когда Гарри напивался, он брал в руки обломки крыльев, и разглядывая их, говорил коршуну:
--
Вот, дурак, смотри что ты наделал - и как это у Джона все так получилось, а? Уехал бы наш Джон в Нью-Йорк, а там глядишь, вернулся бы через годик богатым человеком, да и женился бы на Мери. А ты ...
Коршун щерился, водил сломанным крылом и клекотал в ответ, должно быть, просил прощения...