Лазарев Валерий : другие произведения.

Cудьба Переводчика

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Родился я в 1935 году в семье горских евреев на границе с Китаем в городе Зайсане, расположенном в Казахстане на берегу озера Зайсан и реки Черный Иртыш. Мой отец Яков Призов - кадровый офицер пограничных войск НКВД - служил там начальником пограничной заставы и защищал границу CCCР от нападения очень активных в то время банд басмачей. По рассказам и воспоминаниям моей мамы басмачи совершали набеги с территории Китая
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  CУДЬБА ПЕРЕВОДЧИКА
  
  
  
  
  
  Детство, которого не было
  (Воспоминания еврейского мальчика, пережившего Холокост)
  
  Матери-спасительнице посвящаю.
  
   Родился я в 1935 году в семье горских евреев на границе с Китаем в городе Зайсане, расположенном в Казахстане на берегу озера Зайсан и реки Черный Иртыш. Мой отец Яков Призов - кадровый офицер пограничных войск НКВД - служил там начальником пограничной заставы и защищал границу CCCР от нападения очень активных в то время банд басмачей. По рассказам и воспоминаниям моей мамы басмачи совершали набеги с территории Китая, свирепствовали по всей линии границы, грабили, убивали всех тех кто помогал новой власти, и затем скрывались от возмездия на территории Китая. На всю жизнь у меня остался в памяти рассказ мамы о страшном и зверском нападении басмачей на соседнюю пограничную заставу, где командиром служил друг моего отца: басмачи захватили его погранзаставу, вырезали всех до одного бойцов, включая начальника, а главарь изнасиловал его жену и бросил ее полумертвой на дороге. Отец прибыл для оказания помощи, слишком поздно, басмачи успели скрыться за пределами границы. Полуживую, жену командира отцу удалось спасти и доставить на заставу.
  
   Вопреки всем действующим приказам он собрал своих бойцов (12 пограничников и один пулемет), перешел нелегально китайскую границу, нашел логово, где со своими бандитами скрываясь кутил главарь шайки басмачей. Отец расстрелял всех до единого, взял в плен самого главаря, привел его обратно на заставу и посадил в яму.
   В один из вечеров, пострадавшая жена погибшего товарища моего отца, незаметно сняла ружье со стены, спальни моих родителей, прошла к яме, где содержался ее насильник и в упор расстреляла его. На утро отца арестовали и ему грозил военный трибунал - главарь оказался важной шишкой.
  
   Пострадавшая жена погибшего командира моментально отправилась в Москву на прием к Ворошилову, умоляя его простить моего отца, поскольку виновата только она. Отца оправдали, больше того, за проявленную доблесть наградили орденом и ценным подарком (мотоциклом). По воспоминаниям моей мамы к нам на заставу приезжали "киношники" для съемки фильма о событиях по борьбе с басмачами, и это нашло отражение в фильме "Тринадцать".
  
   В 1939 году как отважного и опытного пограничника отца переводят служить начальником погранзаставы в город Ломжа (Польша), где лицом к лицу стояли войска Германии и СССР. Наш дом находился всего в паре километров от линии границы.
  
   1941 год, 22 июня, 4 часа утра... мне 6 лет: крики бойцов снаружи - "Товарищ командир, война!" Затем вой, грохот, взрывы, крик матери (нас было 4 детей). Нас укутали, посадили в подводы, и увезли в лес. На подводах мы двигались на восток, в сопровождении сотен беженцев, а также отступающих, раненных, и измотанных бойцов Красной Армии, страдающих от нехватки пищи, воды и одежды. Затем нас пересадили на товарный поезд в "теплушки" и повезли дальше на восток. Часто налетали немецкие самолеты, все выпрыгивали из вагонов и прятались в лесу - я тоже участвовал в этом, много раз терялся, мать меня находила и мы ехали дальше. Наконец с большими трудностями к началу 1942 года мы добрались до небольшого городка Микоян-Шахар (в последствии Клухори), расположенного в ущелье реки Теберда, где в основном проживали карачаи и черкесы. В станице Зеленчукская Ставропольского края, находящейся в 40 км от Микоян-Шахара проживали близкие родственники моей мамы. С нами из Польши эвакуировалась моя сводная сестра Алиса 15 лет (от первой семьи отца). По пути в Микоян-Шахар она решила ехать к своей матери, которая проживала в селе Богдановка, расположенном в 50 км от города Моздок Ставропольского края. В этом селе был организован еврейский колхоз, состоящий в основном из горских евреев.
  
   Как семье геройски погибшего офицера пограничных войск нам предоставили в Микоян-Шахаре квартиру и дали пенсию. Городок часто подвергался налету и бомбежке немецких и мы прятались в узком ущелье Теберды. Ходили слухи, что немцы уже близко. Многие бежали в Грузию через Клухорский перевал. Мама с четырьмя детьми не могла этого сделать из-за опасности перехода через льды. Решила на время переехать к родственникам в станицу Зеленчукская. Через некоторое время мы решили вернуться в свой городок... По дороге остановились на несколько дней в одном карачаевском ауле где-то в 10 км от Микоян-Шахара у знакомых моей тети. Аул располагался высоко над ущельем и оттуда открывался вид на реку Теберда и на шоссйные дороги по обеим сторонам реки.
   В один из дней мы увидели колонны танков, грузовиков, набитых немецкими солдатами, мотоциклистов, двигающих по дороге вдоль ущелья в сторону Микоян-Шахара. Мама очень испугалась за нас, поскольку ходили слухи, что фашисты расстреливают евреев.
  
   Однажды к вечеру мы с мамой спускались по тропе к реке набрать воды. Рядом по дороге мы вдруг увидели всадника с белой повязкой полицая. Мама очень испугалась. Увидев молодую женщину (маме было тогда 23 года), резко отличавшуюся по одежде от традиционной карачаевской женской одежды, полицай подъехал к нам и спросил маму где мы остановились. Мы находились недалеко от нашего дома, но мама сообразила и сказала, что остановилась в центре аула возле мечети. Вернувшись домой, мама рассказала хозяевам об этом случае. До сегодняшнего дня мы храним глубокую благодарность этой семье карачаевцев, которые с риском для свой жизни и детей спасли нас. Нас поместили в три плетенные корзинки и спустили на веревках в ущелье, а маму с годовалым ребенком спрятали в лесу. Ночью я слышал лай собак и крики солдат "Юде". Но нас они не нашли.
   Рано утром хозяйский сын вывел нас на тропу, которая привела нас к висячему мосту через Теберду на окраине Микоян-Шахара.
   Немцы уже господствовали в городе. Возвращаться в свою квартиру мы уже не могли. Остановились мы у знакомых в бараке на окраине города. Мама, собрав одежду, решила посетить окружные аулы, чтобы обменять ее на еду для нас.
   А тем временем по городку были расклеены объявления немецкой комендатуры об обязательной регистрации всех жителей городка. Я уже привык видеть колонну мужчин и женщин с желтыми звездами на груди, которых сопровождали немецкие солдаты и уводили их куда-то за город. Мама сказала, что нас тоже могут арестовать. Крайний срок для регистрации приближался. Говорили также, что приехала комиссия членов зондер-команды, определяющая расовую принадлежность. Тогда мама решила рискнуть. Она одела меня в черкеску с гозырями, сапожки, кинжал и папаху, подареных мне отцом, и я превратился в вылитого черкеса. В таком виде мы явились в немецкую комендатуру. Нам повезло, поскольку начальником гестапо в городке оказался черкес. Увидев нас в очереди в коридоре и меня одетого в черкесскую одежду, он подхватил меня на руки и отнес к себе в кабинет, где находились другие офицеры. "Господа, вот вам настоящий джигит, который будет бить большевиков и освободит нас от русских!" Он усадил меня на стол, дал шоколаду и сказал моей матери, стоявшей у двери: "Пройдите мадам в кабинет No. Вас там быстро обслужат. Я попрошу за вас". Мама потом рассказала, что пожилая женщина-врач (видимо из зондер-команды) допрашивала ее, задавала ей вопросы относительно ее национального происхождения. Мама сказала, что она армянка христианского исповедания. Затем немецкий доктор попросил маму раздеть меня. Тщательно осмотрел меня и отпустил нас. Через некоторое время, нам выдали немецкий паспорт, разрешающий перемещаться в пределах зоны оккупации. Мама при выходе из гестапо прошептала "Сынок мы спасены, слава нашему раввину, что разрешил отложить твое обрезание".
   Это давало нам возможность свободно переехать в станицу Зеленчукская, к маминой сестре. К тому времени мой младший брат погиб в результате бомбежки и нас осталось трое. Мама с годовалым ребенком отправилась в Зеленчукскую, а нас с сестрой Неллей оставила на попечение одной русской девушке, которая жила в бараке, днем работала в немецкой столовой, а вечером обслуживала немецких офицеров. Перед этим она просила нас с сестрой прятаться под кроватью, на которой ночью она принимала гостей. Мама была ей глубоко благодарна, за то, что она не выдала нас немцам, кормила нас и помогала нам выжить.
   В нашем городке была расквартирована знаменитая дивизия "Эдельвейс", состоящая из отборных немецких солдат призванных из богатых немецких семей и специально обученных ведению боев в горных условиях. Их отношение к нам, голодным детям, бегающим за ними по улицам городка, вымаливая еду, было почти добрым - видимо мы напоминали им их детей, оставленных в Германии. Они разрешали нам лазать по танкам, вращающимся гаубицам, любовно называя их "Ванюша" в противовес советской "Катюше". Нам, мальчишкам семи лет, все это казалось военной игрой и очень нравилось.
  
   Вскоре мама вернулась и мы все переехали к тете в Зеленчукскую. В конце зимы 1943 года партизаны освободили станицу и я сам видел как водружали красное знамя на здании комендатуры. В то время опасность ареста была очень высокой. Нас детей тепло одевали и прятали в подвале у знакомых станичников. Каждую ночь наш дедушка Адам и бабушка громко молились богу, чтобы не пришли немцы нас арестовывать.
   В конце зимы 1943 года партизаны освободили станицу и я сам видел как водружали красное знамя на здании комендатуры Так закончилась наша оккупация и мы вернулись в Микоян-Шахар, где нам вернули нашу квартиру и дали пенсию.
  
   Стояла зима 1943 года. Мы все оказались свидетелями высылки местных карачаевцев на восток, в Сибирь за измену Родине. Грузовики с солдатами запрудили улицы Микоян-Шахара. Все население с ближайших аулов, включая женщин, стариков и детей с минимальным скарбом согнали на площади городка. В сопровождении криков женщин и плача детей, всех затолкали на грузовики и под конвоем отправляли в ссылку. Для нас детей это было жутким зрелищем (мне было уже 8 лет), а также для моей мамы и других жителей видеть брошенные и опустошенные аулы. разграбленные дома, брошенный скот, оставленное имущество - все это было настоящим адом.
  
   К этому времени к нам из Богдановки вернулась моя сводная сестра Алиса Призова и рассказала страшную историю. В сентябре 1942 год фашистские оккупанты и местные полицаи совершили одно из самых зловещих преступлений войны. Они согнали все население села (494 человека), раздали мужчинам лопаты, заставили рыть яму на окраине Богдановки, раздели и хладнокровно всех расстреляли.
  
   Моя сводная сестра Алиса Призова также оказалась в расстрельной очереди. Не выдержав чувства страха, она выскочила из очереди и прокричала эсесовскому офицеру: "Я не еврейка -я черкешенка!" Немец смешался, затем схватил ее за длинные волосы и толкнул в кузов стоящего рядом грузовика, и она сквозь отверствия в кузове видела как расстреливали ее маму, сестер и братьев. Они стоя на краю ямы тянули к ней руки и звали ее умереть вместе. Алиса была единственной, чудом оставшейся в живых. В числе расстрелянных оказалось 19 членов семьи Призовых - близких родственников и членов семьи моего отца.
  
   В 1964 году в Ставрополе проходил открытый судебный процесс над арестованными русскими полицаями, участвовавшими в этой казни. Алиса Призова выступила в качестве единственной живой свидетельницей на суде кто рассказала всем присутствующим как совершалось это жуткое преступление фашистов в селе Богдановка (см. газету "Ставропольская правда" от 1964).
   Кстати, в мемориальном парке в районе Шипсхед-Бэй в Нью-Йорке установлен каменный мемориал, посвященный расстрелу евреев в селе Богдановка 23 сентября 1942 года.
  
   Весной 1943 года чудом уцелевшая Алиса присоединилась к нам в Микоян-Шахаре и в течении долгого времени не могла придти в себя от воспоминаний о последних минутах своих родных. Через некоторое время она стала уговаривать мою маму отпустить меня с ней в Богдановку чтобы посетить могилу и место казни ее близких. На подводах, ступеньках товарных поездов и пешком мы добрались до села. Оно находилось в пятидесяти километрах от Моздока и нам с Алисой пришлось пройти этот путь почти пешком, с ночевкой в открытом поле, поскольку из-за военной разрухи на нашем пути кроме одиночных подвод никакого транспорта не было. Cело оказалось почти вымершим и было почти полностью разрушено. Каждый день мы ходили к месту расстрела и Алиса плакала навзрыд, вспоминая как ее мама и сестра звали ее умереть с ними в обшей яме, которую сами вырыли. Я находил многие предметы на месте могилы: туфельки, игрушки, детскую одежду и другие вещи погибших.
   Через месяц голодные, раздетые и почти без денег с трудом добрались до Микоян Шахара. Мама и сестры едва узнали нас.
   Вскоре мы переехали в Грозный. Я стал ходить в школу. Жизнь была тяжелой, жилья не было, всегда полуголодные, скитались мы по разным квартирам. Чтобы прокормить нас, маме приходилось таскаться по базарам, менять и продавать сохранившую одежду, чтобы как-то прокормить нас. Учился я тогда в 5 классе. Никакой помощи со стороны города, кроме пустых обещаний не поступало. Тогда я решил обратиться с письмом к Лаврентию Берия, командующему КГБ и пограничными войсками СССР: мол, дорогой Лаврентий Павлович. семья геройски погибшего офицера пограничных войск НКВД Призова Якова, первого со своим отрядом бросившегося на защиту нашей границы в Польше 22 июня 1941 года, живет в невыносимых жизненных условиях, и никакой надежды на мало-мальское улучшение для учебы и жизни нет. По какому-то невероятному случаю мое ученическое письмо оказалось на столе у Берии
   Через некоторое время к нам в школу подъезжает легковая машина, меня зовут к директору школы и затем везут к секретарю горкома партии. Там уже собрались все руководители города. Секретарь горкома партии показывает всем мое ученическое письмо, на котором размашисто стояла надпись самого Лаврентия Павловича: "Немедленно удовлетворить просьбу семьи Призовых и об исполнении доложить".
   Нас с мамой усадили в легковую машину и повезли по Грозному для выбора жилья. Мы выбрали великолепный коттедж с садом, построенный для иностранных специалистов. Вскоре нас нашла сестра моего отца из Тбилиси и забрала меня с собой. Так началась моя жизнь в Тбилиси, где я закончил школу а затем Институт иностранных языков, после этого вернулся в Грозный и закончил Грозненский Нефтяной Институт и стал инженером-геофизиком.
   Один из моих друзей, работавший в Академгородке Пущино в 100 км от Москвы, пригласил меня в 1965 год к себе и устроил меня младшим научным сотрудником по биофизике в Институт белка, где я занимался в основном переводом научных статей с английского и на английский. В Пущино я женился и у меня родился сын. Я часто ездил в Москву по служебным делам и однажды попал на собрание посвященному людям пережившим холокост. Там я познакомился с Рудиком Эпштейном, у которого судьба оказалась почти такой же как и у меня. В 1941 году из Москвы на лето он поехал отдыхать к бабушке в один из небольших Карпатских городков, где проживало около 3000 евреев. В том же году немецкие фашисты захватили этот городок и приговарили к растрелу все еврейское население города. Колонной шли люди к месту казни и среди них оказался мой друг Рудик с бабушкой. Их привели к заранее вырытой глубокой яме, на противоположней стороне которой были установлены пулеметы, и заставили раздется.
  Немецкий офицер, руководящий расстрельной акцией, увидел на краочень красивую девушку-подростка, прижавшуюся видимо к отцу. Он приказал солдату привести ее к нему. Девушка отчаянно сопротивлялась, уцепившись в отца, но солдат прикладом ударил старика и тот упал в глубокую яму. Рудик, которому, как и мне было 6 лет, с ужасом наблюдал из толпы как все это происходит. Девушку подвели к офицеру и она стояла рядом, дрожащая и белая как снег. Люди, cтаящие у кромки ямы и Рудик вдруг увидели в глазах этой еврейской девушки такую невыразимую страсть и ненависть замерли в ожидании. Она собрав все свои силы высоко подпрыгнула, крепко обняв его за грудь и со всей силой зубами вгрызлась в его горло. Офицер захрипел, потекла кровь и потеряв равновесие они упали в яму в еврейскую кровь. Рудик все это видел и решил убежать. Он спрятался в кустах, переполз в ближайший лес и остался жив. Мы стали близкими друзьями и часто навещали друг друга. Однажды приехав ко мне в Академгородок в Пущино он предложил мне написать стихотворение в честь этой еврейской героине, отдавшей свою жизнь за еврейский народ. Как мы позже выяснили имя ее было Сима Штайнер. Рудик обладал некоторым поэтическим даром а я знанием русской словесности. Так мы создали стихотворение с названием "ПОСВЯЩЕНИЕ СИМЕ ШТАЙНЕР"(ниже я привожу текст этой поэмы). К моему огромному сожалению через 5 лет после моей иммиграции в США я узнал что Рудик умер.
   А теперь мы вернемся к моей жизни в Академгородке под Москвой. Жил я с семьей в однокомнатной квартире, зарплата была небольшой и я решил послать свое резюме в Министерство Геологии СССР, где по слухам требовались переводчики английского языка, а я еще был геофизиком. К моему удивлению меня пригласили на интервью и предложили поехать по контракту в Танзанию и поработать в качестве переводчика-геолога с большой группой советских геологов, которые уже вылетели туда с целью поисков золота и редкоземельных металлов. И вот в 1970 году я первые оказался за границей в в Восточной Африке. Ниже я привожу свои путевые заметки о своей работе в этих развивающихся странах с 1970 по 1982 год.
  Путевой дневник переводчика
  Танзания - жемчужина Восточной Африки
   В период с 1970 по 1982 год я работал по линии ГКЭС (Государственный комитет по экономическим связям с зарубежными странами) в качестве специалиста-переводчика и геолога в составе групп советских геологов на территории развивающихся стран Африки и Ближнего Востока. В задачу этих групп входило оказание помощи правительствам этих стран при проведении геологических изысканий и поиске месторождений полезных ископаемых (золота, алмазов, драгоценных камней, нефти, радиоактивных минералов и других природных ресурсов).
   Из стран, где мне довелось работать, наиболее уникальными оказались Танзания, Сомали, Ливия, Сирия и Иран.
   Я не стану утомлять читателей подробным описанием географии, уникальной природы, самобытности населения, животного мира и других достопримечательностей этих стран, с чем каждый может легко познакомиться в различных публикациях, увидеть по телевизору или на Интернете. Хочу лишь рассказать о тех комических, зачастую, трагикомических, случаях и событиях, которые сопровождали мою деятельность в течение всего 10-летнего периода пребывания в этих странах. Признаюсь, что наиболее привлекательной и таинственной в этом отношении для меня оказалась Танзания, где в качестве полевого геолога и переводчика я проработал целых четыре года и где со мной происходили самые невероятные случаи.
   Один из первых комедийных случаев произошел со мной в связи с моим еврейским происхождением при подготовке к первой длительной командировке в Танзанию. Всем известно, как трудно было еврею в те времена попасть на работу за границу. Я помню, с каким трудом продирался в группу геологов, направляющихся в Танзанию. Требовались обязательные рекомендации парторганизации в институте, райкома партии с 12 ветеранами, собеседования в ЦК и других организациях. Я был благодарен своему отцу, геройски погибшему в Польше в 1941 году, который, подозревая, что в будущем у меня могут возникнуть проблемы в связи с еврейским происхождением, в метриках написал: Отец - тат (горский еврей), мать - еврейка. Девушка в Отделе кадров этого не знала и поставила точку после "тат", решив, что это сокращение от слова "татарин", и эта ошибка отнесла меня к группе народов нацменьшинств, открыв таким образом для меня широкий доступ к поездкам за рубеж.
   После многочисленных промежуточных посадок наш тяжелый Ил-18 наконец приземлился в столице Танзании Дар-эс-Саламе. Несмотря на невыносимую жару и нещадно палящее солнце, я сразу влюбился в этот город. Для меня, россиянина, впервые попавшего в африканскую страну и вообще за рубеж, огромное впечатление произвели толпы черных африканцев и индусов, заполнивших улицы столицы. В посольстве мне выдали зарплату, посоветовав при этом, чтобы деньги я зашил в брюки, а в кармане держал только 100 шиллингов - в городе грабят иностранцев. Меня затем поместили в гостиницу Afrique и посоветовали не выходить и ни с кем не общаться, в особенности с проститутками (в стране проституция была разрешена). Пообещали меня навещать. Я узнал, что наша геологическая группа работает примерно в тысяче километрах к западу от Дар-Эс-Салама с базой в городке Мпанда в районе оз. Танганьика и поезд по узкоколейке отправляется туда раз в неделю. Я чрезвычайно обрадовался этому, узнав, что мой путь пройдет через всю страну и что работать я буду в районе, о котором сложены легенды, и увижу памятник, посвященный встрече великих исследователей Африки доктора Ливингстона и Стэнли.
  
  Первый соблазн
   После "отсидки" в течение двух дней в номере гостиницы я не выдержал и решил наконец спуститься в бар и выпить пива. А в баре за стойкой шла активная охота за незначительным контингентом иностранцев, проживающих в гостинице, со стороны вдвое превышающего числа проституток разных мастей: высоких, стройных сомалиек с тонкими чертами лица, мусульманок, вероятно, из Судана, и других местных и приезжих девиц, на которых ничего кроме двух шелковых лоскутков на грудях и бедрах ничего не было. Ко мне моментально подошли две молодые девушки, признаюсь очень симпатичные, и стали уговаривать провести с ними время в моем номере. Вспомнив инструкцию представителя посольства не выходить из номера, и испытав страх, что нарушение этой инструкции может грозить мне высылкой на родину с черным билетом, я заказал девушкам пива и вышел наружу, где меня ожидало новое приключение. Недалеко от входа в гостиницу появилась невысокого роста девушка-подросток с огромным париком, которая быстро подошла ко мне, плотно прильнула ко мне и прошептала "бонжорно амиго", видимо приняв меня за итальянца. Я оторопел от такой близости и красоты этой девушки-подростка и хотел от нее отстраниться, но она крепко держала меня и стала умолять поехать к ней. Не выдержав такого натиска, я согласился. Мы взяли такси и девушка назвала адрес в африканском районе, от чего я ужаснулся, вспомнив, что посольские предупреждали об этом районе, куда заманивали иностранцев, обчищали их, затем убивали и выбрасывали в Индийский Океан. Еще вспомнил, что в брюках у меня зашита зарплата. Вот, подумал я, и наступил мой конец. Хотя электричество в этом районе отсутствовало, такси, тем не менее, не смотря на кромешную темноту и узкие улочки, удалось доехать до ее дома. Я был так напуган, что попросил водителя такси подождать меня рядом с домом и обещал заплатить ему вдвойне. Девушка не отходила от меня. Она посадила меня на широкую кровать, зажгла керосиновую лампу и пошла видимо в ванну переодеться. Я вдруг почувствовал, что комнате кто-то есть. Я приподнялся с кровати и увидел у стены мирно спящих рядом друг с другом детей разного возраста. Мне стало не по себе. В это время из ванны вышла моя знакомая без парика и почти голая. Она была похожа на красивую статуэтку из черного дерева. Мне стало невыразимо жалко и ее и детей, видимо, сирот, спящих у стены. Я достал 200 шиллингов, положил на кровать и вышел на улицу, где к счастью меня ожидало такси.
   Через неделю я уже сидел в купе в поезде, который направлялся по узкоколейке в Мпанду, где находилась база советских геологов. Поездка в Мпанду проходила почти без приключений, если не считать того, что поезд был заполнен китайскими специалистами, направляющихся на строительство железной дороги Дар-эс-Салам - Лусака. В 70-е годы отношения между СССР и КНР были крайне напряженными и это отражалось на отношениях между простыми гражданами этих стран. Китайцы, узнав, что в поезде едет советский специалист, старались всячески напакостить мне. Из купе, по соседству с моим по ходу поезда, они выбрасывали в окно мусор, лили воду и другую гадость, так, что я постоянно вынужден был держать окно закрытым. На проходе между купе и в ресторане они демонстративно игнорировали меня. Но я не обращал на это внимания, и вскоре мы прибыли на станцию Табора, где меня уже ждала машина, которая доставила меня на базу в Мпанду.
  
  Приключение с монашками
  После нескольких дней на базе, ушедших на подготовку меня к условиям длительного проживания в джунглях, наш руководитель направил меня в полевой лагерь, находящийся примерно в двух сотнях километров от Мпанды на берегу оз. Танганьика. На грузовике ГАЗ-66, который должен быть доставить меня в полевой лагерь, уже теснилось около сорока рабочих, набранных из числа местных африканцев, имевших весьма жалкий вид. Одежда на них была изношена до такой степени, что превратилась в многочисленные полоски, едва прикрывающие наготу. Загружены были также и продукты питания для наших геологов. В день отъезда на базе неожиданно появился священник ("белый отец") из местной церкви и попросил нашего руководителя помочь отвезти в церковь, находящуюся в районе работы группы геологов, двух молодых монашек-алжирок, закончивших духовную семинарию в Париже и направляющихся на работу в эту церковь. Наш шеф согласился и через некоторое время девушек доставили на базу. Все, кто был на базе собрались и с живым интересом и любопытством стали рассматривать пахнувших французскими духами монашек, одетых в свои типичные церковные одеяния, отличающихся исключительной белизной, чистотой и изяществом. Всех моих коллег, собравшихся провожать нас, очень интересовал вопрос, каким образом я собираюсь перевозить молодых монашек, если в кабине ГАЗ-66 имеется одно лишь узкое сиденье для пассажира, а в кузове находятся более 40 почти раздетых рабочих. После некоторого раздумья шеф посоветовал поместить одну из монашек в кузов вместе с рабочими, а другую взять в кабину, посадить ее на двигатель, находящийся между водительским и моим сиденьями, а ноги, заявил он, она может поместить на твоих коленях. "И веди себя достойно" - предупредил наш шеф под общий хохот провожающих.
   Нужно отметить, что ехать нам предстояло почти 6 часов по лесной дороге с рытвинами и ухабами. Едва мы минули пределы городка и въехали в джунгли, монашка, находящаяся в кузове вместе с рабочими, стала громко стучать кулаками по кабине грузовика, требуя снять ее с кузова, поскольку физически не может с ними ехать. Мне нужно было принимать какое-то решение, чтобы выполнить указание шефа и благополучно доставить монашек до места назначения. Мой водитель и монашка, сидящая в кабине, терпеливо ожидали моего решения. Наконец я решил снять монашку с кузова и, за неимением свободного места в кабине, вынужден был посадить ее к себе на колени, а вторая оставалась сидеть на двигателе. Нужно добавить, что было очень жарко и на мне были лишь тонкие шелковые шорты. Поскольку двигатель нагревался, я посоветовал девушкам иногда меняться местами. Такое расположение пассажиров внутри небольшой кабины привело к неописуемому возбуждению моего водителя, и он лукаво улыбался мне, указывая на монашек и знаками давая понять, что готов остановиться в любом месте. Весь дальнейший путь по проселочной дороге с ухабами доставил мне столько страданий и неудобств, что временами я просил водителя останавливаться, буквально сползал с кабины и прохаживался по лесу, стараясь успокоиться. Рабочие в кузове с любопытством наблюдали за тем, как я ковылял по траве. В отличие от меня, девушек такой вид езды видимо, вполне устраивал. Они пели французские песни, на ухабах подпрыгивали и крепко держались за мои колени, получая при этом, как мне показалось, большое удовольствие.
   К вечеру мы доехали до нашего лагеря и мои мучения, наконец закончились. Меня радушно встретили мои коллеги, и за ужином я поведал им о своих дорожных приключениях, за что был награжден дружным хохотом и критическими замечаниями. Неожиданно в нашу столовую палатку явился мой водитель с ГАЗ-66 и знаками показал, что я понравился монашкам и они просили, чтобы я сопроводил их в церковь. Но я твердо усвоил предупреждение работника посольства и отказался. Мне выделили палатку, где я провел свою первую ночь в поле.
  О полевом лагере.
   Наша группа геологов состояла из шести советских специалистов, одного танзанийского геолога - представителя геологической службы страны, 60-80 полевых рабочих и местного обслуживающего персонала.
   Необходимо отметить, что по указанию местных властей все рабочие имели право брать с собой в поле жен и детей, так что лагерь, в котором мы обитали, напоминал скорее огромный цыганский табор, в котором жизнь бурлила и днем и ночью в сопровождении песен, танцев и ударов в бубен.
   В дальнейшем с тем, чтобы успеть нормально отдохнуть, перед маршрутом наши геологи перенесли свои палатки в джунгли подальше от шумного рабочего лагеря, а меня, как специалиста-переводчика, попросили установить свою палатку прямо в центре этого табора и проконтролировать поведение рабочих в ночное время, поскольку им также необходимо было отдохнуть перед выходом в маршрут на следующее утро. Но рабочие, после приема большого количества местной банановой водки вместе с женами и детьми устраивали такой бедлам, что мне об отдыхе и не мечталось.
  Быль о черной мухе
   Руководитель полевой партии подробно проинструктировал меня, как вести себя в джунглях в ходе маршрута. Меня снабдили комплектом с сывороткой против укуса змей, а также специальной мазью, которая отгоняла широко распространенных в этом районе мух це-це и черных мух, укусы которых могли вызвать сонную болезнь с летальным исходом и другие печальные последствия.
   В начале о черной мухе. С детства я отличался неряшливостью и безразличием к одежде, которую носил, и это сказалось в ходе маршрута в джунглях, где не выдержав тропической жары и не взирая на предупреждение, я снял с себя верхнюю одежду и тут же подвергся болезненному укусу черной мухи. В первый день ничего не произошло. На вторые сутки вся моя спина покрылась волдырями. Когда по радио мой начальник партии связался с базой в Мпанде и сообщил об этом заболевании, врач определил, что это фурункулез и посоветовал отправить меня на лечение на базу. Я этому был очень рад, поскольку на базе жили моя жена и сын. После осмотра на базе наш врач назначил мне пенициллиновые уколы и сообщил, что трогать эти фурункулы не рекомендуется до их окончательного созревания. Фурункулы тем временем стали странно "оживать", вызывая во мне неописуемое чувство щекотки. Я не мог спокойно пройтись по базе без хихиканья и кривляния, что вызывало небывалый интерес у женщин, детей и работников базы. В конце концов, я потребовал у врача срезать с моей спины фурункулы, вызывающие наибольшую щекотку. У медпункта, где проходила эта операция, собралась целая толпа любопытных детей и женщин, чтобы посмотреть, как врач будет срезать мои фурункулы. Все вскрикнули в ужасе, когда увидели как из под скальпеля врача из головки фурункула стал выползать живой червь. Больше всех удивился сам врач, который видимо был незнаком с тропическими болезнями и не знал, что пенициллин резко сокращает срок инкубационного периода черной мухи и что мухи откладывают свои яйца на коже крупных зверей и иногда человека, которым, к сожалению, оказался я. От отчаяния я решил съездить к местному шаману в джунгли. Шаман осмотрел мою спину, усадил меня в круг окруженный камнями, и затем сам, украшенный шаманскими атрибутами, стал прыгать вокруг меня, что-то приговаривая и незаметно касаясь кончиками своих пальцев моей спины. Я понял, что никакого колдовства не было и на кончиках его пальцев была мазь, приготовленная из местных трав. Так повторялось три дня. На третий день моя спина стала чистой и глянцевой и я смог вернуться на работу к себе в лагерь.
  
  Небывалое открытие
   В Африке существовало два сезона - сухой и мокрый, каждый длившийся около шести месяцев. В течение сухого сезона мы работали в джунглях а в дождливый сезон жили на базе с семьями, составляли отчеты и карты и изучали результаты полевых работ.
  
   В один из дней сухого сезона мы с моим коллегой выполняли довольно длительный маршрут в джунглях. На одном из открытых участков решили передохнуть. Неожиданно откуда не возьмись на участок на скорости выезжает джип, на котором пожилая дама в полевом костюме цвета хаки и черный водитель. Оба были очень испуганы и почти кричали "Спасите, спасите"! указывая руками в сторону откуда прибыли. Мы с товарищем вдруг услышали приближающийся тяжелый топот ног и звук ломающих деревьев и поняли, что это ломится стадо слонов, которое в любую секунду может ворваться на нашу стоянку. Мы с Володей (так звали моего коллегу) были вооружены сигнальными пистолетами. Мы одновременно выстрелили по ракете над собой и это отвлекло слонов и они свернули в сторону. Женщина в джипе оказалась доктором естествоиспытателем Британского Музея естественных наук госпожой Ричардсон, которая тепло нас поблагодарила. Она рассказала, что занимается поисками растения с уникальным геном (pellagea gillet), о котором в науке кроме описания в статье никаких следов не осталось. Британский Музей организовал множество экспедиций в этот район Танзании для поиска этого растения. "К сожалению, - заявила она, - все они оказались безуспешными". Она обратилась к нам с большой просьбой найти это растение в ходе маршрутов и передала мне конверт с адресом и репринт статьи с описанием этого растения. Вечером в палатке от нечего делать я прочел статью о растении и забыл о нем.
   Приближался конец сухого сезона и мы с вожделением смотрели на небо ожидая появления туч и дождя, что означало возврат на базу к семьям. К сожалению, дождливый сезон наступил намного раньше, чем ожидалось. На нас обрушились такие ливни, что даже прочные палатки не выдерживали. Все дороги в джунглях для вывоза нас из выкидного полевого лагеря были залиты. Никаких поселений в радиусе пятидесяти километров. Наши палатки и палатки для рабочих и обслуживающего персонала располагались на узком участке песчаного пляжа, Так, что мы оказались запертыми с одной стороны джунглями со зверьем, а с другой стороны озером Танганьика. Голод нам не грозил - охота, ловля рыбы в озере, запас продуктов обеспечивали наш прожиточный минимум. Нас мучил лишь один вопрос - когда мы попадем домой? Среди сплошных дождливых дней очень редко выдавался день, когда дождя не было. В один из таких дней я решил прогуляться по местным холмам. Спускаясь по склону одного из холмов, я вдруг обнаружил, что весь склон покрыт растениями, о которых я прочел в репринте и о которых упоминала госпожа Ричардсон. Я почувствовал себя первооткрывателем, быстро собрал целую кипу этих растений и, когда вернулся в палатку, просто "запихал" одно в адресованный конверт. Оказывается, что в сухой сезон обнаружить это растение было невозможно. Вырастало оно лишь в течение мокрого периода именно в том районе, где нас захватил дождливый сезон.
   Не буду описывать, как нас доставили домой на базу. Там я сразу отправился на почту и отправил конверт в Музей естественных наук в Англию, не забыв указать координаты района, где обнаружил растение. Прошел месяц. Неожиданно меня вызывает помощник нашего шефа, который по- видимому по указке КГБ был внедрен в нашу группу геологов с целью контроля за поведением специалистов. "Юрий, - заявил он, - на ваше имя и на наш адрес на местной почте получен большой пакет из Англии. Нам бы хотелось знать его содержимое". Я сходил на почту и получил большой пакет с сургучными печатями, адресованный на мое имя. В конверт было вложено письмо такого содержания: "Уважаемый Юрий Призов, вы сделали большое открытие, обнаружив это растение и указав его координаты. Мы с удовольствием передадим это растение в Россию в институт Энгельгардта, который занимается такой же проблемой. Кроме того, мы добавляем ваше имя к названию этого растения. В качестве награды мы предлагаем оплаченную путевку на 10 дней для вас и вашей семьи в национальный парк Нгоронгоро". Стоимость путевки, как указывалось в письме, составляла 5000 долларов. К сожалению, воспользоваться путевкой мне не удалось. После консультации с нашим посольством в Дар-эс-Саламе, мой шеф посоветовал мне поблагодарить Музей естественных наук в Лондоне и отказаться от награды в связи с занятостью на работе.
  
  Пята первобытного человека
   Некоторое знание местного языка суахили помогло мне ближе познакомиться не только с полевыми рабочими и обслуживающим персоналом, но и представителями племен, в частности, с племенем "кикую", обитающих на территории, примыкающей к озеру Танганьика. Меня очень интересовали легенды и мифы дохристианского периода, когда местные племена поклонялись языческим богам. Одной из таких легенд было поклонение "Пяте бога". По рассказам стариков эта пята находилась высоко в горах. К ней вела скрытая тропа, на которую кроме местных поклонников никто не допускался. Я с трудом уговорил с помощью вознаграждения одного из старейшин местного племени быть моим гидом и отвести меня на место, где находился след пяты бога. Старик попросил меня держать наш поход в строжайшем секрете, поскольку за нарушение ему грозит наказание. Вооружившись измерительными приборами и фотоаппаратом и доложив начальнику партии, что иду в обычный маршрут, я встретился в условленном месте со своим гидом, который и повел меня к этому священному месту. Вел меня мой гид в течение более трех часов по почти незаметной мне горной тропе. Наконец мы вышли к огромной плите коренных пород размером где-то сто на сто метров. Поверхность плиты была удивительно ровной и как бы отполированной. На поверхности я заметил еле видимую тропинку, ведущую к центру плиты. Мы подошли к центру и то, что я увидел там, вызвало у меня неописуемый восторг: я обнаружил врез голой человеческой ступни с четкими следами 5 пальцев, подошвы и пятки. Стенки вреза были абсолютно вертикальными, причем высота их достигала 10 см. Ясно было, что древний человек вдавил свою ступню в землю на глубину 10 см и в течение миллионов лет след не менялся. Вулканическая лава исключалась, поскольку двигалась. Я стал аккуратно зарисовывать и замерять размеры следа, фотографировать свою ступню и ступню моего гида, поместив их внутрь вреза. След ступни соответствовал размеру 41. На всякий случай я отколол кусочек породы у края плиты. Скрывая радость, что обнаружил такую историческую находку, я вернулся в лагерь и все рассказал своим коллегам. К сожалению, они мне не поверили. По приезде на базу я проявил все фото и послал вместе с описаниями Юрию Сенкевичу в Москву для журнала "Вокруг Света". Где-то через месяц я получил ответ, в котором Юрий Сенкевич благодарил меня за находку, но указывал, что такие уникальные следы являются результатом действия воды, ветра и солнца. Я был очень разочарован таким ответом. Но в настоящее время, когда ученые археологи ищут и находят на Африканском континенте отпечатки ступней древних людей, моя находка должна сыграть свою роль.
  
  НЛО или морское чудовище?
  Наш выкидной лагерь располагался на узкой полоске песчаного пляжа Танганьики, отделенного от круто падающего склона гор небольшим водоемом, в котором вода накапливалась за счет дождей и где обитали "мирные" крокодилы, о присутствии которых мы знали по следам которые они оставляли проползая в обход наших палаток в сторону озера. Слава богу, никто никого не тревожил. Обычно, после каждого маршрута, мы отдыхали на берегу, любуясь озером и дальними очертаниями противоположного побережья Конго, от которого нас отделяло всего 32 километра. Воды озера отличались такой уникальной чистотой и голубизной, что когда мы плавали возле берега, где глубины достигали уже полусотни метров, и смотрели вниз на дно, нас охватывал страх. Абсолютно прозрачная толща воды под нами превращалась в увеличительное стекло и все морские особи, в особенности небольшие рептилии, превращались в огромных чудовищ. От страха мы быстро возвращались на берег. Случай, о котором я собираюсь рассказать, произошел в октябре 1972 год в конце сухого сезона.
   Вернувшись с маршрута, мы с моим коллегой Сашей лежали на песке, наслаждаясь тишиной. Неожиданно раздались крики наших рабочих "Шайтан, шайтан!". Дрожа, они попадали на песок, указывая руками на какой- то объект в озере. Мы с Сашей глянули в ту сторону и увидели на горизонте объект, который временами исчезал в воде, затем зависал над горизонтом. Я приказал одному из рабочих срочно принести из моей палатки артиллерийский бинокль. И в действительности, я увидел объект сигарообразной формы с пятью иллюминаторами на боку. Судя по разметке на линзе бинокля, он находился от нас на расстоянии около трех-четырех километров и в длину был около двадцати метров. Объект исчезал, затем вновь возникал, медленно двигаясь с севера на юг.
  Мы быстро достали свои фотоаппараты и сверхчувствительные пленки (350 единиц), устроили из веток дерева трипод для устойчивости и стали нервно снимать объект. Хотя уже смеркалось, нам удалось отснять порядка 40 кадров. Возбуждение было невероятным. Мы бросились к своей моторной лодке "Москва", служащей для обеспечения наших выкидных маршрутов, но, к сожалению, мотор оказался неисправным. Тогда мы решили добраться до объекта на веслах и приказали нашим опытным черным гребцам сесть за весла. Они на отрез отказались и стали умолять нас не плыть туда, так как им известно от старейшин племени, что в период, предшествующий дождям, из глубин появляется чудовище, способное плавать и летать. "Шайтан" появляется вблизи побережья и охотится за рыболовными пирогами и проглатывает их. Старейшины племени вспоминали, что в 1939 г в этом районе побывал немецкий зоолог, которому удалось выловить детеныша этого чудовища, который, как утверждали старейшины "передвигался с помощью поплавков в виде костяных ног толщиной с руку". Нам просто не верилось в это. На следующий день картина повторилась. Такой же объект появился на горизонте, двигаясь с севера на юг. Мы отсняли все пленки, которые у нас имелись, и просто наблюдали за этим уникальным явлением. Хотя наши африканцы успокоились, они с некоторой опаской поглядывали на лодку, боясь, что мы заставим их грести до объекта. На третий день объект исчез. По возвращению на базу мы рассказали всем, что видели чудовище, скоро, мол, сами увидите. Мы срочно послали в компанию "Кодак" свои пленки и с нетерпением стали ждать результатов. Какое же нас охватило разочарование, когда на отпечатанных снимках мы смогли распознать лишь общие очертания объекта и пяти иллюминаторов на его боку и то нечетко. Мы снимали во время сумерек, и поэтому получить четкий снимок, вероятно, было невозможно.
   Позже, в одну из моих командировок в Дар-эс-Салам в киоске гостиницы, где я остановился, я наткнулся на журнал "Ufology" (наука об НЛО). В журнале сообщалось, что в октябре 1972 год жители западного (Конго) и восточного (Танзания) побережий озера Танганьика наблюдали неопознанные летающие объекты (НЛО), двигающихся с севера на юг. В журнале приводился рисунок объекта, составленный опрошенными свидетелями. Я увидел, что наш объект, который мы наблюдали на озере, почти точно соответствует напечатанному рисунку. "Наш труд не пропал даром, - с гордостью подумал я. - Негативы со снимками и описанием нужно обязательно послать в Москву в журнал "Вокруг Света"". Позже я направил все материалы в Москву (опять Юрию Сенкевичу). Ответа я так и не получил.
  Осторожно, скорпионы!
   Наша жизнь и работа в тропических джунглях всегда была сопряжена со множеством опасностей. Некоторые из моих коллег уж очень сильно заботились о мерах своей безопасности: одевали высокие болотные резиновые сапоги, одежду, полностью закрывающую тело включая шею, на голову надевали сетку от насекомых, в лагере окружали свою палатку толстым канатом для защиты от змей.
   Представляете, что испытывал такой индивид в 40-градусную жару в джунглях при выполнении геологического маршрута по резко пересеченной местности? Я относился к другой категории людей. На мне были легкие кеды, спортивные штаны, легкая рубашка с длинными рукавами, кепка с большим козырьком и тюбик с мазью "Геолог" для защиты от насекомых. Я всегда старался быть осторожным, чтобы не наступить на змею или на какую-нибудь другую ядовитую тварь. По возвращении с маршрута я сдирал с себя всю одежду и ходил по лагерю почти голый и босиком, поскольку не выносил жары.
   Вечерами мы собирались и играли в преферанс. Мне в тот вечер везло, шла, как говорят преферансисты, хорошая масть и я от радости водил голой пяткой по траве. Неожиданно я почувствовал резкую боль в пятке. Я взглянул вниз и увидел огромного скорпиона, который видимо меня ужалил. Поднял правую пятку и увидел выступающую каплю крови. Я стал звать на помощь. Ребята всполошились, быстро ринулись в палатки и притащили мне много бритвенных лезвий и бутылку водки. Налили большой стакан и заставили выпить для разбавления яда, и я стал неумело и с дрожанием в руках надрезать лезвием предполагаемое место укуса. Стоял сезон, когда укус скорпиона был наиболее опасен. "Ну, - подумал я, - вот и пришел мой конец". Ребята с жалостью смотрели на меня, налили еще стакан водки и меня развезло. Нога стала быстро пухнуть. Опухоль распространялась со ступни вверх и вскоре вся нога стала напоминать бревно. Ребята перенесли меня в палатку. К вечеру у меня резко поднялась температура, я стал заговариваться, опухоль развивалась выше. Ребята просто не знали что делать - врача с нами не было. Вокруг непролазные джунгли. По очереди ребята бегали в мою палатку, чтобы проверить, отдал ли я богу душу или нет. В три часа утра наступил кризис - я почувствовал себя легче. К утру опухоль почти спала, я встал по нужде и даже пошел завтракать в палатку приема пищи.
   Через пару недель со мной произошел такой же инцидент. По инструкции сапоги должны стоять вертикально, чтобы туда не могла заползти никакая тварь, Я же, придя с маршрута, сбросил сапоги на пол палатки и ушел мыться. А за это время в лежащий сапог проникли три скорпиона. На утро перед маршрутом я натянул сапог и вдруг почувствовал укусы. Я моментально скинул сапог, вытряхнул из него скорпионов и к своему радостному удивлению увидел на коже ноги лишь три маленькие красные пятнышка без какого-либо болевого ощущения. Я понял тогда, что благодаря укусу большого скорпиона у меня появился высокий иммунитет. А когда на местном базаре я увидел пацана с гирляндой живых скорпионов на шее, я не выдержал и дал ему пять шиллингов. Это примерно составляло суточную плату африканского рабочего.
  
  Мегафон - ключ к успеху
  
  После успешного проведения двух полевых сезонов на Танганьике меня перевели на базу в Мпанду за мою способность прекрасно ладить с местным населением и властями, за знание языков: английского и суахили, а также за богатый полевой опыт. Больше всего этому были рады мой сын и жена. Не прошло и двух недель моей работы на базе, как представился случай себя проявить. Как правило, для полевых работ при проходке канав и шурфов мы набирали временных рабочих. Это было выгодно и не требовало особой ответственности со стороны руководства группы. Каждый день у ворот базы собиралась огромная толпа местных африканских рабочих, достигающая 400-500 человек. Из этого количества необходимо было отобрать около 100 человек. Для выбора такого числа рабочих и проведения интервью затрачивался почти целый день, что приводило к потере рабочего времени и срыву плана выполнения полевых работ. У меня возникла идея, с которой я поделился с руководителем группы. Там же присутствовал представитель Министерства природных ресурсов Танзании. Они положительно отнеслись к этой идее и я тут же приступил к ее осуществлению. В конторе нашей базы я обнаружил довольно мощный мегафон и вышел с ним к воротам, за которыми собралась уже достаточно большая толпа. По мегафону я громко объявил, что будет проводится конкурс на сообразительность и на получение рабочего места, и попросил всех построится в очередь в виде дуги. Затем я объявил, что буду называть предмет, а участники конкурса должны либо подпрыгнуть, если предмет живой, или стоять на месте, если предмет неживой. "Лев!" - объявил я по мегафону. Около 60% подпрыгнуло, остальные остались на месте. Последних я деликатно попросил покинуть очередь. Я продолжил конкурс и ровно через полчаса 100 "сообразительных" рабочих зашли внутрь ворот для регистрации.
   Мой шеф и его танзанийский партнер заявили, что им понравился такой конкурс и они готовы проводить его ежедневно. Каждое утро соблюдался такой ритуал: шефы сидели на балконе офиса, пили кофе и с удовольствием наблюдали за тем, как я проводил конкурс по подбору рабочих.
   Все было бы прекрасно до тех пор, пока я не удалил из очереди проигравшего конкурсанта, который оказался горным инженером и который пожаловался правительству, что русские проводят оскорбляющие достоинство игры и издеваются над людьми. Была учреждена комиссия и мне грозила высылка из страны. Мой шеф и другие боссы отвернулись от меня, заявив, что я самовольно проводил конкурс. Однако в мою защиту выступил представитель Министерства природных ресурсов Танзании, заявив, что я с уважением отношусь к стране и ее народу и никакого зла ему не принес. Меня простили и даже продлили контракт еще на два года. Мой шеф, которого я уважал, виновато взглянул на меня и сказал: "Юра, ты же понимаешь, я не мог поступить иначе". Так и закончилась эта эпопея с мегафоном.
  
  Алмазное дело
  Мне крупно повезло - после двух лет работы в поле на западе страны меня перевели на работу в Табору, вторую столицу Танзании, расположенную в двух сотнях километров к западу от Дар-эс-Салама, где размещался Департамент минеральных ресурсов. Там же находилась штаб-квартира группы советских геологов, в которой находились руководитель группы и референт, которого я должен быть заменить, а также наша минералогическая лаборатория, оснащенная всем необходимым оборудованием и измерительными приборами для выполнения тестов и анализов проб, отобранных в поле. Мой перевод совпал с отъездом моей жены и сына в Москву, так что на вилле с садом, "боем" и садовником оставался я один.
  В Танзании работало к тому времени более 100 советских специалистов-геологов. Часть из них занималось поисками рассыпного золота на юго-западе страны в районе Чуня, другая часть проводила поиски редкоземельных металлов, свинца, молибдена и золота в районе Танганьики. Вся информация о ходе выполнения работ направлялась шефу в Табору, а он затем докладывал в Москву и местному руководству. Во время многочисленных поездок шефа на участки работ, эту работу выполнял я.
  Однажды к нам в офис явился один из руководителей Департамента минеральных ресурсов Танзании и сообщил, что некая группа контрабандистов совершила кражу большого количества необработанных алмазов с обогатительной фабрики алмазного рудника Williamson Diamonds, расположенного в районе озера Виктория. Для безопасного провоза этих камней по стране бандиты смешали камни с животным дерьмом, загрузили это месиво в грузовик и попытались вывезти в Конго под видом удобрений. Благодаря осведомителю, полиции удалось захватить группу контрабандистов вместе с товаром. В связи с этим, Департамент минеральных ресурсов обращается к нам с просьбой провести количественную и качественную оценку захваченного у контрабандистов материала в нашей лаборатории.
  Наш шеф согласился, и на следующий день полиция доставила в нашу лабораторию три небольших контейнера дерьма с камнями. Около пяти полицейских окружили лабораторию и трое находились внутри. В лаборатории в то время находились я и наш инженер-минеролог Жора М. У нас было две электрические печи для сжигания проб, способных обеспечить температуры выше 2000 №C. Контейнеры сгрузили в два бункера, мы включили печи и стали дежурить у каждой из печей. Вскоре помещение лаборатории наполнилось таким смрадом от разжигаемого дерьма, что полицейские, находящиеся внутри, выскочили наружу. Сидя у одной из печей я вдруг услышал шум скатывающих камешков, подставил под выходное отверстие печи приемный лоток и в него посыпались очищенные от дерьма необработанные алмазы, целая груда алмазов, размером от 1 см до 5 см. Цвет их был светло-коричневый, видимо от окислов железа. До сегодняшнего дня я ругаю себя, за то, что не соблазнился и не присвоил себе парочку камешков такой величины. Но взыграло чувство порядочности и мы вызвали полицейских. В нашу честь Департамент и Полицейское управление организовали большой вечер, где нам вручили дорогие подарки, выполненные из черного дерева.
  
  
  5. Путевые заметки переводчика:
  6. Сомалийское турне
  
  В период с 1970 по 1980 год я работал по линии ГКЭС (Государственный Комитет по Экономическим Связям с зарубежными странами) в качестве специалиста-переводчика и геолога в составе групп советских геологов на территории развивающихся стран Африки и Ближнего Востока. В задачу этих групп входило оказание помощи правительствам этих стран при проведении геологических изысканий и поиске месторождений полезных ископаемых (золота, алмазов, драгоценных камней, нефти, радиоактивных минералов и других природных ресурсов). Из стран, где мне довелось работать, наиболее уникальными оказались Танзания, Сомали, Ливия, Сирия, Иран.
  
  Вернувшись из Ливии, я продолжил свою работу в Министерстве Геологии в Москве. Где-то через год у меня вновь представился случай отправиться на Африканский континент - на этот раз в Сомали. Там в группе Российских геологов, занимающихся поисками полезных ископаемых в северной части "Африканского рога" вблизи границы с Эфиопией, произошло ЧП. В пегматитовых жилах наши геологи обнаружили огромный кристалл кварца размером 1,5 х 2м и весом около 600 кг, при том ювелирного качества и без единой трещинки. Однако, высвободить такое уникальное творение природы из вмещающих пегматитовых пород, отличавшихся высокой степенью твердости, оказалось чрезвычайно затруднительным. Многочисленные попытки разведчиков высвободить кристалл c использованием стандартных методов, также не увенчались успехом. Тогда один из членов группы предложил пробурить ряд шпуров по краям кристалла с помощью ручного бура, заложить в них заряды ВВ и подорвать их. Результат оказался весьма и весьма печальным - уникальный кристалл кварца треснул и раскололся на части, появились многочисленные трещины и он мгновенно потерял свою ювелирную ценность.
  Присутствующий при этом эксперименте представитель правительства Сомали доложил своему руководству о потере такой уникальной находке мирового значения по вине советских геологов и правительство Сомали сразу же направило протест правительству СССР и предъявило иск ГКЭС. Правительство СССР взяло на себя вину, согласилось удовлетворить иск и (как позже я узнал) выплатило правительству Сомали три миллиона долларов США за причиненный ущерб.
  Для расследования данного инцидента была сформирована группа из четырех человек, а именно - двух ведущих геологов с учеными степенями, Управляющего Трестом зарубежных геологоразведочных работ (шеф) и меня в качестве переводчика и геолога, обладающего достаточным опытом работы в африканских странах (Танзания, Ливия). Планировалось, что в течение месяца группа экспертов посетит участок, где советские геологи проводили разведку и обнаружили необычный кристалл кварца, и выяснит все детали происшествия.
  Вскоре наша группа экспертов прибыла из Москвы в Могадишо, столицу Сомали, и приступила к подготовке к полевой поездке на север страны, на участок работ советских геологов. В то время в Сомали находился достаточно крупный контингент военных советских специалистов, занимающихся обучением военнослужащих из различных родов войск Сомали. В Могадишо для этих специалистов и их семей был построен военный поселок, куда кстати нас временно поселили. Мы заметили, что по утрам у ворот поселка появляется масса торговцев с тележками и лотками, предлагая жителям поселка целый набор необходимых товаров - от овощей и продуктов питания до одежды, сувениров, парфюмерии и т. д. Еще большее удивление и даже восхищение вызвала у нас способность местного населения приспосабливаться к иностранным языкам, в особенности русскому. Они быстро схватывали и заучивали обиходные русские слова в ходе общения или торговли. Как-то утром мы чуть не подавились от хохота, когда услышали громкий зов одного из торговцев, который катил свою тележку с лотками к воротам городка выкрикивая: "Военторг приехал, военторг!" - прямо как в российской глубинке.
  По внешнему виду сомалийцы резко отличаются от других африканцев. Мужчины и женщины, как правило, высокие с тонкими чертами лица, стройными телами и кожей оливкового цвета. Всем известна красота сомалийских девушек, которые становились знаменитыми моделями и победителями всемирных конкурсов красоты. Объяснялось это, с нашей точки зрения, тем, что начиная с древнейших времен территория Сомали, а также Эфиопии, находилась на стыке смешения мигрирующих народов и рас. В одну сторону шла миграция с северных территорий, таких как Египет, Средиземноморье, Европа и Ближний Восток, а в другую - африканских племен негроидного типа, двигающихся на север с юга Африки. В результате такого смешения и появился такой тип человека.
  Отправились мы в путь на двух внедорожниках, японской Тойоте и российском джипе (ГАЗ-63). На первом разместились мы с сопровождающим сомалийским специалистом а на втором везли наш полевой инструмент, спальные принадлежности и продукты питания.
  Наш маршрут пролегал по относительно ровной территории, геологически представляющей часть меловой платформы, сложенной в основном из известняков и других карбонатных пород. Платформа резко (с уклоном в сорок градусов) обрывается в виде скального клифа в сторону песчаного побережья Аденского залива, где расположен крупный торговый порт Бербера.
  Наше путешествие проходило почти без приключений, не считая одной небольшой проблемы. На многих участках, по которым проходил наш маршрут, выходы коренных карбонатных пород, слагающих платформу, подверглись интенсивному разрушению и выветриванию, и как результат, территория оказалась покрытой толстым слоем мельчайшей белой пыли. Наши автомобили при движении поднимали такое количество этой легкой пыли, что она превращалась в огромные облака, которые при малейшем ветре охватывали все двигающие объекты, залепляя смотровые окна, и даже проникая к нам внутрь салона. Нам приходилось часто останавливаться, очищать окна и себя от осевшей пыли, ожидать когда облако осядет и затем медленно двигаться дальше.
  Дня через два мы наконец достигли края платформы. Сверху, с высоты в три-четыре километра перед нами открылся великолепный вид на удивительно голубые воды Аденского залива и широкий песчаный пляж, тянувшийся от порта Бербера до восточного побережья Индийского океана. Порт Бербера являлся крупной морской торговой и военной базой Сомали, в создание которой огромный вклад внес СССР. Планом нашей поездки предусматривалось посещение этого порта, но для этого нам необходимо было съехать на своих джипах по крутому склону до песчаного берега. В начале XX века с целью обеспечения доставки грузов с порта в страну англичане прорубили в скальных породах горную дорогу c колеей равной ширине машины, уклоном в 30-40 градусов и протяженностью около десяти, которая серпентином спускалась к подножью уступа. Поскольку на этой узкой автомобильной тропе транспорт двигающийся с двух сторон разойтись никак не мог, то для обеспечения безопасности и предотвращения возможных аварий, внизу был установлен полицейский пост, который регулировал движение: с 8:00 утра до 13:00 часа дня транспорт двигался без остановки и обязательно с включенным двигателем верх по склону, и только начиная с 14:00 разрешалось встречному транспорту двигаться вниз. Мы с содроганием и страхом ожидали начала нашего спуска, глядя вниз с обрыва. Наконец, где-то в два часа дня наши джипы начали медленно ползти вниз по наклонной дороге. Из-за крутизны спуска в смотровом окне мы видели лишь капот машины, а дороги видно не было вообще. На всякий случай двери держали полуоткрытыми. После двух часов жутких переживаний мы съехали наконец к подножью уступа и подъехали к полицейскому посту и договорились о времени подъема на следующее утро. Невдалеке виднелись здания поселка и порта Бербера, где нам предстояло провести ночь. Мы остановились в небольшой гостинице, пообедали и вышли прогуляться по редким улочкам порта. Там мы встретили большую группу советских моряков со стоящего в бухте военного корабля. Мы были очень рады такой встречи. Они сообщили нам, что их корабль доставил грузы в Сомали из Одессы.
  Утром нас ожидало очередное испытание - подъем на вершину скального обрыва. Полицейский на контрольном посту сказал, что джипы не должны двигаться вместе. В начале наверх отправится один джип, а затем через два часа последует второй. Решили, что на японском внедорожнике (более надежном) отправится наш шеф и пожилой доктор наук, а мы, более молодые, я и мой напарник, последуем за ними на нашем газике. Тревогу вызывал тот факт, что при обязательном безостановочном движении вверх по крутому склону (30-40 град.) мотор на нашем ГАЗ-63 мог быстро перегреться и заглохнуть и привести к весьма печальным последствиям.
  Середину пути, слава богу, мы преодолели довольно успешно, двигатель работал ровно и надежно. И вдруг, как гром с небес, впереди себя на дороге мы увидели лениво шагающего верблюда, который занял всю колею дороги. Что делать? Объехать его невозможно, тропа слишком узкая, сбавить скорость опасно, остановиться тоже нельзя. Деваться некуда, мы были вынуждены просто следовать "пешком" за верблюдом что привело к перегреву двигателя. Через некоторое время произошло то, чего мы никак не ожидали - верблюд неожиданно присел - видимо устал от крутого подъема и перекрыл весь наш путь наверх. "Вот и приехали" - подумали мы. Водитель-сомалиец остановил машину, выключил двигатель и с помощью ручника и тормозов постарался удержать машину на месте. Обуреваемые страхом, мы выскочили из машины, стали быстро хватать булыжники с обочины дороги и подкладывать их под задние колеса медленно сползающего назад газика. Когда джип полностью остановился мы облегчено вздохнули. Затем мы попытались поднять верблюда с земли, но ни наши крики, ни камни на него не повлияли и нам оставалось лишь ждать пока он не отдохнет и не продолжит свой путь наверх. А пока мы сами отдыхали, сидя на бровке автомобильной горной тропы и с высоты наслаждались видами лазурного берега залива и крутого склона, поросшего густым кустарником и мелкими деревьями.
  Неожиданно я вдруг почувствовал в воздухе приятный аромат, который напомнил мне запах, который я когда-то ощутил при посещении местной церкви в своем городке, которую иногда по воскресеньям посещал с сыном и женой (она у меня ярая христианка, а я ярый иудей). Такой же запах заполнял церковь, когда батюшка проходил сквозь толпу прихожан и махал кадилом, Я обратился за разъяснением к нашему водителю, который сносно объяснялся по английски, и он рассказал нам, что этот склон является одним из уникальных в мире мест, где растут ладановые деревья и кустарники с которых собирают плоды ладана, используемого в церквах при богослужениях. Ежегодно, продолжил он, из Ватикана сюда специально направляется большое число монахов для сбора ладана, который после определенной обработки распределяется среди христианских церквей по всему миру и используется в виде благовоний в ходе служб. "Вот и подарок жене!" - радостно подумал я. Не теряя времени схватил полиэтиленовый пакет и по каменистому склону добрался до густых зарослей кустарников. Начал срезать со стволов и веток кустарников смолистые желтовато-коричневатые кусочки ладана, умиляясь при этом их ароматом. Через час, набрав половину пакета, я вернулся к машине. Через некоторое время наш верблюд встал и двинулся вверх по горной дороге и мы с радостью возобновили свое движение наверх по склону в надежде, что верблюд достигнет вершины. Так в действительности и произошло. Мы успешно достигли вершины склона и увидели на дороге наших коллег и шагающего вдалеке нашего верблюда. Часа через два мы доехали до районного центра Харгейса, где ждал нас руководитель группы геологов, который обеспечил нам еду и ночлежку.
  Вечером после ужина шеф в своем номере провел техническое совещание, на котором руководитель группы советских геологов, работающих в Сомали, подробно отчитался за ошибочные действия своей группы при выемке кристалла и признал свою вину за нанесенный ущерб. После небольшой дискуссии решено было посетить участок и обследовать место, где произошло это событие, а также наказать тех, кто оказался виновным в разрушении кристалла.
  Утром мы отправились на джипах в сторону границы с Эфиопией на участок, где располагался лагерь советских геологов и где произошло ЧП с выемкой кристалла кварца. Уцелевшая часть кристалла была помещена в небольшой контейнер, а его остальная часть в виде многочисленных обломков была разбросана на площадке в непосредственной близости от пегматитовой жилы откуда осуществлялась выемка с помощью взрыва. Я конечно воспользовался этим обстоятельством и отобрал в качестве сувенира наиболее чистый обломок кристалла весом с килограмм.
  Эксперты вместе с шефом тщательно обследовали участок полевых работ, детально обсудили с геологами, непосредственно участвовавшими в выемке минерала, их подход при выполнении операции, и пришли к заключению, что работы были проведены крайне небрежно и непрофессионально, и что за допущенные ошибки контракты виновных геологов вместе с руководителем будут прерваны и они покинут Сомали. Мне было очень жаль ребят.
  Утром мы покинули полевой лагерь, в полдень прибыли в Харгейсу, где находился штаб советских военных советников, и попросили руководство доставить нас на вертолете в Могадишо. Нас посадили на вертолет МИ-8 и вместе с военными спецами, отбывающих в отпуск на родину, доставили в Могадишо. После передачи в посольство СССР в Сомали отчета о результатах нашей поездки на север страны и расследования, связанных с потерей кристалла кварца, мы вылетели в Москву. Полет проходил нормально, за исключением небольшого казуса. При укладке дорожной сумки я нечаянно раскрыл пакет с ладаном и поместил сумку в багажное отделение в салоне самолета. В середине пути я вдруг ощутил знакомый аромат ладана, взглянул на других пассажиров и они видимо тоже почувствовали это благовоние. Я услышал, что кто-то позвал стюардессу и спросил ее о запахе в салоне. "Ну вот попался!" - подумал я. Я быстро вскочил со своего места, открыл багажную полку, наощупь наглухо закрыл злосчастный пакет и спрятал его на самом дне сумки и затем моментально вернулся на свое место. Однако моя попытка "упрятать"эффект ладана оказалась тщетной - до самой посадки в порту Шереметьево в салоне самолета устойчиво царил этот божественный запах.
  
  
  Путевые заметки переводчика
  Свидетель исламской революции
  
   Начало 1979 года. Я недавно вернулся в Москву с моим коллегой - известным российским геологом - из десятидневной командировки в Сирию, где по имеющимся геологическим данным мы провели предварительную оценку железорудного месторождения, расположенного у подножья Голандских высот на границе с Израилем. Вернувшись, я продолжил трудится в Министерстве Геологии, где числился руководителем группы переводчиков.
   Где то через месяц меня вызвали в ГКЭС (Государственный Комитет по Экономическим связям СССР с зарубежными странами) и предложили на контрактных условиях поработать в качестве геолога-переводчика с большой группой советских геологов, уже посланных в Иран для проведения геологоразведочных изысканий на центральной территории Ирана с целью поиска полиметаллических руд, золота, а также других минеральных ресурсов. Плюсом к выбору меня оказалось мое знание языка фарси, который для нас горских, а также Бухарских евреев являлся родным. Пообещали, что моя семья несколько позже может также присоединиться ко мне.
   Через неделю я в одиночестве вылетел в Тегеран, где меня встретили и разместили в большой квартире недалеко от советского посольства, арендованной для проживания Российских технических специалистов. Затем меня познакомили с экономическим советником и руководителем группы советских геологов. Я узнал, что наш штаб будет находиться в Исфахане - втором по важности городе Ирана, в 150 километрах к югу от столицы. А пока меня оставляют при посольстве для знакомства с условиями жизни в исламской стране.
   В те дни в Тегеране проходили активные переговоры между делегациями правительства СССР и министерства атомной энергии Ирана о возможности использования приграничной полосы шириною в 100 км, проходящей вдоль всей иранско-советской границы. Согласно договору аж от двадцатых годов никакая третья сторона не имела права проводить какие-либо работы в пределах этой полосы. Иран же, имея теплые отношения с США, планировал использовать американскую авиацию для поисков урановых руд на своей территории Ирана. Такие руды были выявлены ранее в граничащих с Ираном Казахстане, Туркменистане, Узбекистане. Местные власти надеялись уговорить СССР отступиться от условий договора в вопросе воздушной радиометрической съемки на территории этой полосы.
   По непонятным мне причинам меня, а не переводчика посольства, включили в состав советской делегации в качестве основного переводчика (видимо мое некоторое знание фарси поспособствовало). После почти недельных переговоров Советская сторона дала свое согласие на проведение съемки в пределах оговоренной полосы но с соблюдением таких условий, как 1) на американских разведочных самолетах в течении съемки должны обязательно присутствовать советские инженеры-геофизики, и 2) копии всех результативных материалов должны быть переданы советской стороне. Такое заявление вызвало очень негативную реакцию со стороны иранской делегации и переговоры были прерваны.
  В Иране тем временем нарастала революционная атмосфера. Почти ежедневно тысячные толпы демонстрантов, в основном торговцев со многочисленных базаров и простых граждан, выходили на улицы Тегерана с антиамериканскими и антишахскими лозунгами.
  
   Пользуясь почти месячным проживанием в Тегеране я решил с помощью публичных библиотек изучить историю этого города, возраст которого достигает 7000 лет.
   В Иране существовало три крупных популярных рынка, работа которых по древней традиции проходила в различные дни недели. По пятницам организовывалась огромная ярмарка в Тебризе - крупном городе на севере Ирана, где выставлялась на продажу одежда, обувь, домашняя утварь и другие товары для дома, по воскресеньям во всю работал большой базар в Тегеране, основным товаром были продукты питания, овощи, фрукты, а также другие товары сельскохозяйственной деятельности. Каждый понедельник (по фарси "Душамбе") в окрестности небольшого села с таким же названием, расположенного на южной оконечности Памира, проходила ярмарка крупного и мелкого домашнего скота и птицы. В этот день сюда съезжались многочисленные покупатели со всего Ирана и соседних стран. В течении столетий это село Душамбе стало настолько активно расширяться, что превратилось в крупный город Душанбе, который и впоследствии стал столицей советской Республики Таджикистан.
   Тегеран располагался на некоторой возвышенности, вытянутой в северном направлении. На северной, более возвышенной части богатые иранцы строили свои усадьбы и дворцы. Ниже селился более бедный народ и там же располагался знаменитый большой базар. Советское посольство находилось где-то в середине этого спуска. С верхней, северной части этого участка текут многочисленные ручьи, по которым богатые иранцы сбрасывали разный домашние отходы и тем создавали неприятные запахи, особо ощутимые в районах, расположенных ниже по склону, в частности на базарах. С самого начала в городе отсутствовала система канализации. Жители города, не имевшие доступа к естественной канализации ручьев, рыли глубокие ямы у своих жилищ и сбрасывали туда нечистоты. С течением времени количество и глубина этих ям увеличивались. Так продолжалось в течение многих веков.
   В одной из библиотек я наткнулся на очень интересную информацию. Оказывается, что несколько лет назад шах Ирана Реза Пехлеви, стремясь модернизировать свою столицу и сделать ее похожей на другие мировые столицы, такие как Париж, Нью-Йорк, Москва, Лондон, решил построить у себя систему метрополитена. В Тегеран была приглашена из Франции группа известных специалистов-гидрогеологов, которые должны были выполнить анализ возможности строительства метро, подземных станций, проходки туннелей. Эти эксперты после тщательного исследования территории пришли к такому выводу: в результате крайне негативного многовекового воздействия отходов прочностные характеристики подстилающих породы города изменились. Эти породы стали пористыми, хрупкими, их химический состав заметно изменился и они представляли большую опасность возникновения обвалов и других аварий. Приглашенные гидрогеологи рекомендовали шаху Ирана отказаться от реализации этого проекта, и вместо этого посоветовали построить обособленную систему канализации. Так печально закончилась эпопея со строительством метро.
   Теперь несколько слов о посольстве СССР в Тегеране. Посольство СССР располагалось в центральной части города на участке, купленном царским правительством Российской империи еще в 19 веке. К нему вели три улицы, названные именами трех правителей сильнейших стран мира: Сталина, Рузвельта и Черчилля. Как известно всему миру в здании посольства в 1943 году проходило совещание этих трех мировых лидеров, где обсуждались вопросы, связанные с совместными действиями против фашисткой Германией и открытием второго фронта.
   На улице Сталина недалеко от ворот посольства находилась столовая для работников посольства и приезжающих на работу советских специалистов. Мы с удовольствием навещали это уютное заведение - позавтракать, пообедать а иногда поужинать.
  Тем временем протестные антиамериканские выступления граждан Ирана не затухали а еще больше накалялись. Из Франции вернулся исламский лидер революции Аятолла Хомейни, который возглавил протестное движение, выступая на площадях и улицах с призывами скинуть шахский режим и создать исламскую республику. Тысячные толпы аплодировали своему лидеру и самозабвенно слушали его выступления. Мое сходство с иранским обывателем и знание фарси помогало иногда протиснуться ближе к грузовику с которого выступал Аятолла и слушать его речи. Меня не смущало то, что я российский гражданин, я спокойно вел себя на улице и смешивался с демонстрантами. Вечером я обо всем рассказывал своим коллегам. Они боялись выходить в город из-за того, что, напротив, внешне смахивали на американцев.
  
   Другой неприятной новостью был факт вхождения по просьбе дружественного СССР правительства Афганистана контингента советских вооруженных сил для борьбы со враждебными правительству повстанцами. В результате боевых действий в соседние с Афганистаном страны ринулись миллионы беженцев, в особенности в Иран, куда перешло почти два миллиона жителей, в том числе боевиков. Через некоторое время большая их часть оказалась в Тегеране. Шах Реза Муххамед Пехлеви не смог остановить этот поток беженцев и те вольготно расселились по всему Тегерану и окрестным городам, затаив злобу на русских за вторжение в их страну.
  
   Американцы пользовались большим влиянием в Иране. Под их контролем находились почти все средства массовой информации, газеты, радиовещание телевидение и ряд отраслей промышленности. Мы у себя в арендованной квартире с удовольствием смотрели голливудские фильмы на английском языке. Мне приходилось выполнять роль переводчика.
  
   Нас в посольстве предупредили о том, что в связи с неспокойной обстановкой в стране и присутствием в городе многотысячных афганских беженцев, настроенных крайне враждебно по отношению к русским, лучше воздержаться от прогулок по городу, так это может привести к нежелательным конфликтам.
   Однажды утром я отправился позавтракать в столовую для работников посольства, о которой писал выше. В столовой почти никого не было, за исключением трех работников посольства, расположивших за соседними столиками. Я поневоле обратил внимание на молодую посетительницу, сидящую за соседним столиком. Уж очень она напоминала мне грузинскую красавицу. Через некоторое время мы услышали по громкоговорителю, установленного в столовой. Дежурный по посольству объявил, что по улице Сталина в сторону ворот посольства идет большая колонна афганских повстанцев, представляющих большую угрозу и строго рекомендовал всем посетителям столовой срочно покинуть здание. Двое мужчин, находившихся в столовой и обслуживающий персонал как-то моментально исчезли и мы с молодой посетительницей оказались в одиночестве. Я предложил ей выйти наружу и добежать до посольских ворот. Но попытка не удалась. Как только мы вышли, нас окружила плотная толпа афганцев, полностью запрудивших улицу Сталина, которые громкими криками и лозунгами выражали ненависть к Советскому Союзу, били себя в грудь и повторяли слова "Аллах Акбар". Поскольку ни я, ни моя спутница не были похожи на русских, толпа приняла нас за своих и нас прямо впихнули в середину колонны, которая двинулась к воротам посольства. Я с ужасом представил, что если бы в толпе знали, кем мы являемся на самом деле они разорвали бы нас на куски. Со всех сторон нас окружали орущие и злобные афганцы и чтобы оградить себя от возможных рисков я тихо посоветовал своей спутнице повторять за ними "Аллах Акбар". "Только таким путем мы можем спасти себя", - сказал я ей на ухо. Пользуясь знанием фарси я спросил у своего соседа в толпе демонстрантов об их плане. Он ответил, что у ворот посольства будет организован митинг, на котором Брежневу будет предъявлен ультиматум по которому СССР должен вывести войска из Афганистана иначе посольство будет уничтожено.
  Через нескольких минут мы дошли до ворот посольства. Перед толпой появился мулла с большим мегафоном и стал выступать с резким осуждением решения советского правительства ввести контингент вооруженных сил для защиты страны от повстанцев. Возбужденные обращением муллы, смельчаки из толпы бросились к стенам посольства и стали наносить на стены посольства всякие матерные слова в адрес Брежнева и других руководителей России, другие залезли на стену, ограждающую посольства, выдернули Российский флаг и бросили его перед толпой, которая начала его поджигать. Увидев такое жуткое зрелище, моя спутница, которая ранее мне сообщила что она жена советника посольства, вся задрожала от страха и плотно прижалась ко мне как бы ища защиты. Я невольно обнял ее. Мне стало жутко приятно но одновременно очень неудобно - представьте, что происходит, когда молодая красивая женщина, но к сожалению чужая жена, вдруг касается тебя так близко. Нужно добавить, что мы находились в гуще ревущих и злобно настроенных людей, но вынуждены были выглядеть парой влюбленных, крепко обнявшихся друг с другом. Соседи по толпе, облаченные в обычную мусульманскую одежду, с пониманием смотрели на нас и не трогали. Никаких полицейских вблизи я не наблюдал.
  Где то через часа три толпа утихомирилась и разошлась. Моя временная подруга тепло поблагодарила меня и скрылась за воротами посольства, а я все переживая о случимся отправился к себе на арендованную квартиру.
  
   Через неделю нашу группу геологов перевезли в Исфахан, где специально для нас был снят дом с офисом, жилыми помещениями и даже плавательным бассейном. Спустя еще несколько дней мы приступили к выполнению работ по контракту и выехали на полевые работы. Геологические поисковые работы выполнялись в районе села Анарек и окрестностях, включая соленое озеро Даште Кевир. Занимались мы в основном поисками золота, молибдена и других полиметаллов. В поле мы построили лагерь из палаток, где и ночевали.
   в конце каждого месяца мы обычно возвращались на свою базу в Исфахан. В городе тем временем накалялась революционная обстановка, в демонстрациях принимало участие много молодых ребят, некоторые ходили с оружием, включая даже иранских девушек, одетых в традиционные паранджи. Во время национального праздника "шахсей-вахсей" мы из окон своего дома наблюдали за уникальной большой демонстрацией школьников младших классов, которые, согласно ритуалу этого религиозного праздника, лупили себя по спине цепочками, изготовленными из пластика. На улицах Исфахана жгли костры, куда под рев толпы сваливали книги и журналы "иноверцев" на фарси, английском и русском языках, восхваляющие шаха и его семью. Была запрещена светская музыка и все увеселительные мероприятия. Это коснулось даже нас, российских граждан. В одно из воскресений мы мирно отдыхали в садике своего дома, играли в шахматы и нарды и вдруг в наш дворик ворвалась группа разъяренных хулиганов, "защитников ислама". Они буквально ногами бесцеремонно выбили шахматные доски из наших рук, заявив что это нарушает закон ислама. На мне, поскольку я знал фарси, лежала обязанность доставать для наших геологов продукты питания. Я брал наш ГАЗ-63 и на всякий случай в кабине держал портреты шаха и Аятоллы Хомейни. Я более-менее знал, где кого из лидеров поддерживали - там того и выставлял. Это работало - меня не трогали ни те, ни другие. Я спокойно закупал продукты, фрукты и овощи и драпал домой.
   Нашему шефу очень нравились мои похождения и в очередную поездку в Тегеран для доклада о ходе работ он взял меня с собой в качестве переводчика, хотя я непосредственно подчинялся главному геологу экспедиции.
  
   Меня очень интересовали события, происходящие в столице. По прибытии в посольство я узнал, что ситуация в стране резко ухудшилась. Шах даже обратился за помощью к своим вооруженным силам и просил направить танки с близ лежащего города Казвина в Тегеран для усмирения бушующих повстанцев. Колонны восставших жителей вышли навстречу танков с букетами гвоздик и начали вставлять их в дула орудий танков. Танкисты не выдержали такого натиска населения и выскочив из кабин танков присоединились к восставшим. Я не присутствовал при этом событии, но это было знаковым этапом грядущей революции. У шаха оставалось очень мало времени, чтобы решить - бороться до конца или покинуть страну.
  
   А в городе тем временем шла охота за ненавистными народу членами правительства и министрами промышленности Ирана. Я слышал, что был даже казнен министр по атомной энергии Ирана, который руководил иранской делегацией на переговорах с делегацией России, где я выступал в качестве переводчика. Я невольно пожалел его, так как посчитал его прекрасным дипломатом.
  Находясь с шефом в нашем посольстве я услышал новость про арест пятидесяти трёх американских дипломатов. Шеф известил экономического советника посольства об инциденте, происшедшем во дворе нашего дома в Исфахане. Нам посоветовали не обращать на это внимание, вести себя спокойно и продолжать работы по действующему контракту. После этого мы вернулись в Исфахан. К этому времени к нам прибыли наши семьи - в том числе моя жена и сын. Однако наше беспокойство в связи с незатухающими беспорядками в городе все росло и шли разговоры о необходимости вывоза семей на родину.
  
   В соответствии с планами работ мы ежедневно выезжали на полевые работы с целью поисков минерального сырья. Как правило, я сопровождал при этом главного геолога группы. Мы заезжали в Анарек и оттуда в поле. Мы изучали выходы пород и брали пробы. Иногда нас посещали иранские геологи и вели профессиональные дискуссии с нашими экспертами. Я близко познакомился с ними. Одного звали Тухман-заде а другого Васук-заде. Впоследствии мы стали хорошими друзьями. В один из вечеров, когда они были вынуждены провести ночь в нашем лагере, Тухман-заде рассказал мне о своем прошлом визите в Москву, где во время переговоров он познакомился с членом российской делегации - молодой минерологиней из Свердловска - и влюбился в нее по уши. Она ответила на его чувства и они несколько раз встречались. "Теперь я все время думаю о ней", - сказал он. Я выразил сожаление что не в силах ему помочь, добавив что помогу связаться с ней, если ему удастся приехать в Москву.
  
   Во время проведения одного из маршрутов в отвалах пород мы неожиданно обнаружили слиток золота весом где-то 150 грамм. Главный геолог сообщил о находке шефу а шеф доложил в посольство. Посольство посоветовало срочно доставить слиток в Тегеран для вручения шаху. Вот, радостно подумал я, опять поеду в Тегеран. К моему сожалению в Тегеран со слитком поехали другие а я остался работать в поле. Как я услышал позже, представитель нашего посольства явился в шахский дворец и вручил слиток шаху, который подарил его своей дочери Лейле. Все это попало в телепередачи и вызвало негодование у бастующего народа.
  
   Почти каждый день мы вместе с главным геологом и иранским специалистом отправлялись на нашем джипе ГАЗ-63 в поле к нашим геологам, ведущим полевые изыскательские работы в районах Анарек, Язд и соленого озера Даште Кевир. Нужно сказать, что через эти земли проходил знаменитый путь контрабандистов из Хорестана и Афганистана, доставляющих наркотики, сигареты и другие импортные товары вначале в Иран, затем в Турцию и далее в Европу. Шах Ирана многие годы боролся с этим незаконным бизнесом, для чего выделил тысячу внедорожников ГАЗ-63, закупленных у СССР и окрашенных в зеленый цвет. Наш ГАЗ-63 был также окрашен в зеленый цвет, но в полоску. Необходимо добавить, что на всем пути этого незаконного маршрута контрабандисты создавали схроны, в которых хранили свою контрабанду и избавлялись от всех свидетелей, которых встречали на своем пути. В тот злосчастный день наш джип оказался именно там.
  Впереди мы вдруг заметили облако пыли, поднятого идущим в нашу сторону кого-то транспорта. Им оказался караван контрабандистов, состоящий из грузовиков и мотоциклистов. Последние были вооружены пулеметами, установленными в передней части мотоцикла. Мы знали о зверских законах контрабандистов и пришли в ужас. Ну все, подумал я - нам пришел конец. Группа мотоциклистов с направленными на нас пулеметами дугой окружила наш джип и между нами воцарилось молчание. Сидящий рядом со мной главный геолог видимо не знал что делать и молчал. Сопровождающий нас иранец чувствовал, чем это может закончится и смиренно сидел на заднем сидении. Будь что будет решил я, вышел из джипа, подошел к мотоциклисту, стоящему в центре дуги, который взглянул на меня безжизненным взглядом, и пользуясь своим ломаном фарси поздоровался по исламскому обычаю и объяснил, что мы русские (шурави) геологи, занимаемся поисками полезных ископаемых для Ирана, ездим вот в таких джипах, окрашенных в зеленую полоску, и ничего общего с шахскими делами не имеем. После этого мотоциклисты немного поговорили между собой, затем, к моему удивлению, двое из них сошли со своих мотоциклов подошли к нашему джипу, осмотрели его и поговорили с иранцем, сидевшем на заднем сидении, который передал им всю информацию о нашей деятельности на этой территории. Вскоре они вернулись и о чем-то сообщили своему командиру. Через каких-то пять минут дуга из вооруженных мотоциклистов исчезла и мы смогли двигаться дальше.
  
   Через час мы прибыли в наш полевой лагерь. Нас радостно встретили, накормили и я красочно описал происшедшее с нами событие на нашем пути. Главный геолог перед всеми поблагодарил меня за проявленную мною находчивость и смелость.
  
   Неожиданно мы увидели невдалеке приближающий к нашему лагерю небольшой грузовик с несколькими иранцами на борту, которые оказались уже знакомыми нам контрабандистами. Из кабины машины вышел один из них, видимо главный, который обратился к нашему шефу с просьбой предоставить техническую помощь. "Дело в том, - сообщил он, - что в нашем караване сломался один грузовик, а мы знаем что у вас есть отличный механик, который может нам помочь, и просим вас отправить его с нами на пару часов".
  
   Мы все сразу устремили свои взгляды на дядю Ваню, действительно талантливому механику, который ежедневно обеспечивал готовность наших транспортных средств к полевым работам. Мы молчаливо ждали его реакцию на эту просьбу приехавших контрабандистов. Дядя Ваня посмотрел на нас и, видимо, подумал, что не стоить делать врагами этих людей и согласился помочь им. Он взял инструмент и отправился на грузовике в их лагерь.
  Мы не спали и терпеливо ждали возвращения дяди Вани. Где-то в полночь мы услышали звук приближающего грузовика и свет фар и наконец увидели довольно улыбающегося дядю Ваню. Сопровождавшие его иранцы выгрузили какой-то баул с грузовика, открыли его и стали дарить нам подарки. Каждому вручили по блоку сигарет "Мальборо", затем вытащили плоскую дощечку на которую насыпали семь (нас в лагере было семеро) небольших горок белого порошка-героина и предложили каждому из нас вдохнуть через каждую ноздрю свою горку и испытать эффект. Некоторым из нас это оказалось знакомым, но когда очередь дошла до моей горки, я вместо вдоха сделал большой выдох и горку мгновенно сдуло с дощечки. Раздался громкий хохот со стороны окружающих. Но я был рад, что не попробовал этого зелья. Вот так контрабандисты расплатились за наши услуги.
  Вскоре мы вернулись домой в Исфахан, где меня ждала жена и сын. Ситуация в городе резко ухудшилась, беспорядки становились постоянными. Стало опасно показываться на улицах, в особенности женщинам. Для посещения ближайшего магазина им приходилось одевать паранджу. Мы узнали, что многие жены посольских работников в Тегеране уже отправлены в Москву. Наш шеф связался с посольством и сообщил о невыносимой обстановке в Исфахане. Ему сказали, чтобы он срочно обеспечил приезд жен и детей в Тегеран, а самих специалистов оставил на месте и ждать указаний. Все полевые работы прекращались и весь персонал возвращался в Исфахан. Мы поспешно собрали своих родных и отправили их в Тегеран, откуда на самолетах "Аэрофлота" их доставили в Москву. Мы с облегчением вздохнули.
  
   В доме, который арендовало посольство, оказалось около полусотни специалистов различного профиля, включая полевого геолога, геофизика, буровика, моториста и т. д. В доме осталась только одна женщина - секретарша шефа, но она находилась под неусыпном контроле таджика-переводчика фарси, который был в нее влюблен и вовсю этим пользовался. Во избежание конфликтов выход в город был запрещен и все мужики вынуждены были коротать время внутри дома.
  
   Как было и до этого, обязанность обеспечивать продуктами питания для такой оравы мужиков легла на мои плечи. Я брал наш джип (ГАЗ-63) и выезжал в город. Там я находил РРК (Районный революционный комитет), подходил к руководителю и сообщал ему о том, что русские являются друзьями иранской революции и работают на благо его страны, но нуждаются в продуктах питания. Он доставал листок бумаги и что-то писал там. Я хватал этот листок и мчался на базар к мяснику. Мясник, прочитав эту бумажку, отводил меня в небольшое помещение типа склада, где были развешаны разделанные туши овец и коров. Я выбирал тушу и хорошо платил мяснику в надежде что снова к нему приеду без бумажки. Затем на базаре я закупал другие продукты, такие как масло, овощи и фрукты, и ехал домой. от моей поездки. Такие поездки за продуктами я выполнял почти еженедельно и всегда с успехом - мужики не голодали.
  
   В Иране огромной популярностью пользовались нити из мохера (козья шерсть), используемого для вязания верхней одежды и отличавшегося красотой и высокой прочностью и отличным качеством. Покинувшие наших мужиков жены в письмах просили привести им больше мохера. Мои коллеги сразу бросились ко мне и просили узнать где можно купить мохер. Во время очередной поездки на базар я увидел лотки с выставленными на продажу мотками мохеровых нитей, цена которых варьировала от 1 до 2 долларов за штуку. Мы также узнали от посольских работников, что иранская таможня запретила вывозить из страны этот национальный продукт в мотках и пропускала лишь его в изделиях. У мужиков было достаточно денег (зарплата у нас была достаточно высокой), так что они тут же попросили меня добыть спицы для вязания, и во время очередного визита рынка я закупил для них целую кучу спиц разного размера и целый мешок мохеровых мотков.
   Как то вечером я решил зайти в спальню своих полевых товарищей и почти чуть не обалдел от увиденного. Эти мужики, отличающиеся огромным ростом и крепким телосложением, неуклюже вертели спицами и вязали из мохера так называемые изделия для вывоза: рубахи неимоверно большого размера, свитера до пола и даже покрывало. "Вот молодцы ребята, - подумал я, - жены ваши упадут от восторга от вашей любви".
  
   Тем временем ситуация в городе и в стране стала совсем невыносимой. Реза Муххамед Пехлеви отказался от престола и со своей семьей срочно покинул страну. Власть в стране перешла к исламскому совету во главе с Аятоллой Хомейни. Действие контракта с СССР было временно приостановлено. Из посольства в Тегеране поступило указание о незамедлительном вывозе всего контрактного персонала в столицу. Мы быстро собрали вещички и отправились в Тегеран, откуда на самолете "Аэрофлота" нас доставили в Москву. Стоял 1981 год.
  Путевые заметки переводчика
  Приключения иранцев в России
  
   Где-то через год после возвращения нашей группы из Ирана меня опять пригласили в Министерство геологии СССР и попросили поработать с делегацией экспертов Ирана, состоящей из десяти членов-представителей исламского совета и пяти экспертов геологической службы, курирующих контракт между СССР и Ираном от 1978 года, для переговоров относительно завершения этих геологических изысканий и дальнейшей судьбы этого контракта.
  
   Я с удовольствием согласился участвовать в этом мероприятии и в результате была сформирована группа по приему гостей. Мы выехали в аэропорт Шереметьево и встретили иранскую делегацию. Я не смог удержать свою радость когда среди приезжих гостей я увидел своего доброго друга иранского геолога Хушман-заде. Мы обнялись с ним, как родные братья. Мы поместили всю иранскую делегацию в гостиницу "Украина" и согласовали план встреч.
  
   Во время первой встречи в Министерстве геологии СССР иранская сторона обратилась с просьбой организовать для них поездку вдоль сопредельных с Ираном территорий СССР для ознакомления с их месторождениями полезных ископаемых и с промышленными объектами по их добыче и обработки. Было высказано желание провести данную поездку вдоль всей приграничной полосы с запада на восток - от Армении вплоть до Таджикистана. Советская сторона согласилась организовать такую ознакомительную поездку и пообещала сообщить иранцам о ее начале, а пока будут проводиться предварительные совещания.
  
   Затем мы с Хушман-заде вернулись в его номер в гостинице "Украина" и попытались связаться по телефону с его подругой-минералогиней из Свердловска. Она, к счастью, оказалась на рабочем месте и поскольку Хушман-заде не знал ни одного русского слова, я оказался невольным участником и переводчиком их душевного разговора. Я, к сожалению, забыл ее имя, но переводил очень старательно. Они были так счастливы, что могут общаться друг с другом прямо по телефону (хоть и с моей помощью), и я тоже, поскольку помог их искреннему чувству - в каждом слова я слышал, как их тянуло друг к другу. Оба пообещали связываться чаще.
  
   А тем временем в министерстве было проведено совещание касательно обеспечения безопасности выполнения ознакомительной поездки иранской группы исламских советников и геологических экспертов по территории шести советских республик. Высказывалась особая озабоченность, учитывая, что на территории трех республик Средней Азии проживают около 35 миллионов мусульман и возможно в задачу десяти членов мусульманского совета, входящих в состав иранской группы экспертов, входила пропаганда ислама во время проведения молебнов в мечетях, встречах с местными лидерами мусульман и призыв к восстанию против Советского Союза. Был разработан детальный план слежения за поведением иранцев и было принято решение привлечь к этому большую группу специалистов из особого отдела. Хотя я отказался посещать эти совещания, меня заставили на них присутствовать.
  
   Через неделю иранская делегация вместе со мной оказалась в Ереване, где их ожидало первое разочарование. После переговоров с представителями правительства иранцы пришли к выводу, что кроме туфа и пилита для строительства никаких минеральных ресурсов у Армении нет, так что в сопредельных районах на иранской территории открытия месторождений полезных ископаемых ожидать не стоит. Большие перспективы увидели иранские геологи после посещения в Грузии и Азербайджане ряда объектов по разведке и добыче нефтяных и газовых месторождений. Иранцы подтвердили целесообразность выполнения таких же работ на иранской сопредельной территории.
  Путешествие делегации наших соседей по территории республик Средней Азии никаких сюрпризов не вызвало, за исключением одного курьезного случая в Ашхабаде. Как и планировалось, каждый вечер пребывания наших гостей на территории той или иной из республик в моем гостиничном номере раздавался звонок и меня спрашивали, находятся ли все члены делегации на местах. Точно я так и не узнал, кто это звонил, но догадаться было нетрудно - наши негласные сопровождающие в штатском. Я, естественно, подтверждал.
  
   В Ашхабаде нас пригласили провести развлекательную поездку на подземное озеро. Оно представляло собой своеобразный подземный водоем грунтовых вод, имевших лечебные свойства, расположенный на глубине где-то 10-15 метров от поверхности и пользовалось большой популярностью среди населения и привлекало много туристов. В тот день специально для иранской делегации были построены деревянные мостки для спуска к поверхности этого водного чуда. Надев заранее приготовленные плавки, мы поочередно спустились вниз и окунулись в воду. Вода была прохладной и настолько прозрачной, что я мог отчетливо рассмотреть огромные каменные валуны, разбросанные по дну озера. Мы все с удовольствием наслаждались плаванием в этом подземном водоеме. Неожиданно я заметил, что из под одного валуна выплыла огромная жаба и направилась прямо в мою сторону. Я испугался, стал барахтаться и затем отчаянно грести руками в сторону спасительных мостков. Жаба же превратилась вдруг в обычного водолаза, который подплыл близко ко мне, снял маску и я узнал одного из персонала, который был обязан следить за передвижением и поведением членов иранской делегации. На ухо он спросил меня, все ли иранцы спустились вниз. Я ответил утвердительно.
  
   Через некоторое время мы все довольные от купания в подземном озере поднялись наверх и вернулись в гостиницу в Ашхабад. Нашим последним мероприятием на этой территории было посещение отводного канала, отводящего воды сибирской реки Обь в сторону засушливых земель Туркменистана.
  
   Нашим последним пунктом маршрута был Таджикистан, где иранцев ознакомили с уровнем развития добывающей промышленности республики, описали строение и особенности ряда месторождений полезных ископаемых и даже свозили на один из таких объектов. Через несколько дней делегация вернулась в Москву. На кануне вылета в Тегеран в Министерстве геологии СССР прошло совещание, на котором иранцы высказали свое мнение о результатах своей поездки по территории, прилегающей к Ирану. Они заявили, что в структурном отношении эти залежи полезных ископаемых могут иметь продолжение на сопредельной территории Ирана и таким образом представлять интерес и перспективу для дальнейшего сотрудничества между двумя странами. Через неделю иранская делегация вылетела в Тегеран и я тепло простился со своим другом Хушман-заде. Увы, мне так и не удалось устроить ему встречу с любимой женщиной из Свердловска.
   Я вернулся на свое старое место в группу переводчиков Министерства геологии СССР. Однако я заметил, что отношение ко мне чиновников министерства изменилось. Меня как бы обвиняли в излишней мягкости к членам иранской делегации в ходе поездки вдоль границы от Армении до Таджикистана. В заграничные поездки я уже не ездил - посылали других переводчиков. Хотел пожаловаться Горбачеву за несправедливое отношение, но решил вместо этого подать заявление иммигрировать к матери в США.
   В 1987 году я прибыл в Нью Уорк на постоянное место жительства.
   Меня радостно встретила моя семья Призовых, мама Мария Соломоновна, сестры Нелли и Людмила и племяница Диана. Мы все были очень счастливы. Вскоре Правительство США предоставило мне политическое убежище и я стал срочно искать работу, чтобы помочь семье, рассылая резюме в разные компании. Первая компания, которая пригласила меня на интервью была CHEMICAL ABSTRACTS SERVICES и находилась она в г. Коламбусе, штата ОГАЙО. Меня тщательно проиинтервировали, проверили знание английского языка и мои познания как геолога-нефтяника и предложили работу аналитика-переводчика с русского на английский и составление после моего перевода краткого резюме (абстракта) по предлагаемому мне документу, касающегося геологии и состава месторождений полезных ископаемых России и передачи его моему куратору - американскому геологу для оценки. В конце первого года мой куратор указал мне, что я должен составлять еженедельно по 5 абстрактов. C учетом огромного объема геологической информации я физически не мог выдержать такой темп, хотя работал по субботам и воскресеньям.
   В одной из газет я узнал, что NASA приглашает переводчиков для работы с российскими и американскими техническими экспертами для сборки стыковочного модуля для космическог корабля многократного использования Шатл. Я тут же написал заявление об уходе с работы и вылетел во Флориду. После краткого интервью меня зачислили устным переводчиком. Во Флориде уже находилась большая группа российских экпертов из компаний РОСС ЭНЕРГИЯ И ХРУНИЧЕВО, которые имели достаточный опыт в подобных проектов. Я жил в гостинице вместе с российскими специалистами и активно, как устный переводчик, налаживал языковую связь между россиянами и американцами и сам иногда учавствовал в работах.
   Через год стыковочный модуль был изготовлен и установлен на Шатле. Мы все с волнением наблюдали за пуском корабля и затем после успешной его стыковки с международной космической станцией МИР наблюдали его посадку на аэродроме в КЭЙП КАНАВЕРАЛ.
   Мой контракт закончился и я вылетел в Ньюстон по приглашению группы переводчиков компании ЭКСОН, где я стал заниматься устными и письмеными переводами.
   В это же время в Хьюстоне было создано совместное предприятие "ПРОЕКТ САХАЛИН-2", куда на основе долевого участия вошла компания из Японии, Индии, Роснефти и ЭКСОН. Участники проекта договорились, что штаб-квартира проекта будет находиться в Хьюстоне. Oсновной целью Проекта САХИН-2" это организация добычи углеводородов на месторождениях Сахалинского шельфа (таких как ОДОПТУ, ЛУНСКОЕ т.д.).
   Для выполнения этой задачи неоюбходим выл выбор морской платформы. Была выбрана морская платформа СИДЗ, установленная недалеко от побережья Прудо БэЙ в море ЛЕФОРТОВА на Ледовиком Океане.
   В Хьюстоне была срочно сформирована группа из экспертов участников совместного предпрятия для проверки технического состояния платформы и и намечаемого плана работ. Я был включен переводчиком этой группы. Мы вылетели в столицу Аляски АНКЕРИДЖ, провели там совещание с владельцами платформы и вылетели в район Прудо Бэй. Поскольку температура в районе платформы была чрезвычайно низкой (-50С) то всем нам позволили бесплатно за счет компании ЭКСОН воспользоваться самым популярным на Аляске магазином теплой одежды и белья. Я выбрал для себя великолепную куртку, шапку и ботинки. В общем превратился в настоящего полярника. На вертолете мы вначале вылетели в район Прудо Бэй а за тем на платформу и провели там ночь. Эксперты провели осмотр палубных сооружений, средней палубы и спустились на донный участок на глубину 75 м с помощью трубы большого диаметра. Они проверили сохранность донных конструкций и остались довольными.
   По возвращении в Хьюстон вопрос с платформой был решен и ее решено было выкупить и отбуксировать по морю в район Сахилинского шельфа. Тут же стали набирать рабочий и технический персонал для работы на о. Cахалин. Меня отправляли на Сахалин на целый год. Я обязался подобрать переводчиков для устанавления взаимопонимани русско-говорящего персонала с иностанным. Конечно многие влюблялись, а мой шеф влюбился в переводчицу, оффициально женился на ней и увез в Америку, за что вызвал большой гнев у родителей.
   А тем временем морская платформа была отбуксирована на Сахалинский шельф и установлена на точке бурения месторождения ОДОПТУ. Cпециалисты стали ее готовить к экплуатации.
   Меня отправили в Хьюстон, где я узнал к несчастью, что заболел злой формой рака (multiple myoloma). Mой онколог Белчева Анна талантливый врач из Болгарии добилась того, что всемирно известный онкологический центр в Ньюстоне согласился провести 2005 году на мне пересадку стволовых клеток. Причем кровь в центре взяли не у донора, а взяли мою кровь, что обеспечило успех операции.
  И вот уже 2021 год а я Все еще жив
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"