Ну вот поднялся я на свой уровень. Вот бреду теперь уже по своему коридору. Ну, и что? Можно сходить в столовую - потрепаться с автоматом. Можно - сразу к себе. Только ни там, ни там делать абсолютно нечего. Без толку все.
Ну вот приду я к себе. Сяду в кресло. И что? Буду бесцельно пялиться в стену. Или в черный провал окна - если это, конечно, окно. Ну а дальше-то что?
Можно, конечно, картинки свои поглядеть. Попытаться, например, еще что-нибудь нарисовать. Только лучше-то не будет. Ни картинкам, ни мне.
Рисовать я не умею, и дела для себя здесь придумать тоже не могу. Сдохнуть, что ли? Быстрее бы тогда окочуриться.
Небытие лучше безысходности. И если вот задуматься, то для чего вообще живет человек? Я ничего не помню про себя, но остальные-то знания о моем мире у меня есть. И исходя из этих знаний можно вспомнить, что человек прежде всего старается жить. Пусть за счет других - когда ради собственной жизни обрекает кого-то на смерть. Пусть в нечеловеческих жутких условиях. Выкарабкиваясь, шагая по трупам. Предавая всё и вся. Превращаясь полностью в подлую тварь. Но - жить.
Господи! Зачем??
Что именно способно оправдать его существование? Что?? Ведь даже самый талантливый, самый умный - такой же ублюдок и скот, как и все остальные.
Не помню про себя, да. Но вообще - ведь помню. Ведь люди - да - зачастую совершают низости и подлости даже не из-за выгоды. Даже не! А просто так. Просто! По склонности, так сказать, натуры. Общей для всего вида хомо сапиенс. Общей!
Уф-ф. И как же я. Как же. Как могу вообще принадлежать к такому виду? Как??
Пусть я брошен, оставлен, забыт. Неважно. Пусть. Но как я могу быть засаженным в это тело? В тело этого отвратительного вида живых существ? Разве такое может быть? Как??
Рукавом вытираю вспотевший лоб. Чувствую, как испарина мгновенно покрывает всю кожу. Меня будто окатывает жаром. Словно я заглядываю в невыносимо натопленную баню. Заглядываю и тут же закрываю дверь - так мне вдруг становится холодно. И испарина в секунду превращается в холодный пот. От которого зуб не попадает на зуб - до того начинает трясти.
Кто же, интересно, придумал всю эту чехарду? Для чего? Или я какой-то отъявленный преступник? Злодей, загубивший сотню душ? И все это вокруг - действительно ад?
Ведь ясно, что тот ад, который рисуют церковники - с головнями, крючьями и сковородами - просто больное воображение законченных садистов. Извергов. И на самом деле правдой быть не может.
А на самом деле должно быть что-то другое. Наверное. Или же... Или - к чему наказывать кролика за то, что он быстро бегает? Или рыбу - за то, что не может дышать на суше. Наказывай, не наказывай - результат-то ведь один. Кролик - не полетит, рыба - не задышит.
Так и человек - был создан мразью, и этого не исправить. Прошито это в нем изначально. Заложено. И поджаривай его, не поджаривай - кишки все равно не встанут на место легких, а душа не избавится от оттиснутого в ней дерьма.
Так что дурацкий этот ад ни к чему. Если только для развлечения садистов. Однако мало ли что лично я думаю, в реальности-то может быть что угодно. И вполне вот таких не летающих существ могут пытаться научить-таки летать. Хоть и без толку.
Кто ж возьмется судить - может, это развлечение такое вот у потусторонних-то. Ага. Сколько я уже тут торчу, а? И сколько еще придется? Таскаться по унылым коридорам, биться головой о стену, стараться придумать, чем бы себя занять.
Странно, что совершенно не думаю, чем это может закончиться. Без конца строю гипотезы для объяснения существующего положения. Ну, или, например - как я сюда попал. Это да. Этого добра навалом. Но вот что именно та или иная гипотеза может дать в развитии, так сказать, почему-то совсем не задумываюсь.
Возьмем вот - для примера - что меня похитили из моего времени. Неважно, инопланетяне ли, свои ли далекие потомки - во что я не верю. Неважно. Вот что из этого может следовать?
Даже неважно, для каких целей, в конце-то концов. Да. Но вот что действительно важно - что в этом случае путешествие мое со временем закончится. В любом случае.
Доставят они меня куда нужно, и привет. Что уж дальше будут делать - вообразить невозможно, но полет-то закончится. И, следовательно, не обречен я пребывать тут вечно.
А вот если это тюрьма, например. Или действительно ад. То тогда да. Срок мой вероятнее всего будет вечным. И мозги мои в этом мавзолее сгниют окончательно.
То же самое, вероятно, произойдет, если, допустим, весь экипаж вымер от эпидемии - например. Или если был кем-то или чем-то уничтожен. Или - бежал. Тогда корабль будет лететь вечно. Пока не иссякнет топливо. Или пока не врежется в какую-нибудь планету или звезду.
А что? Вполне возможно - при наличии только автоматического управления. Так... О чем я там еще-то размышлял?
Ага. Если, например, эксперимент. То он должен будет когда-нибудь да закончиться. Верно? И тогда меня либо изымут отсюда, либо прибьют. Ну, например, за дальнейшей ненадобностью. И в этом случае путешествие мое тоже закончится. Вместе с экспериментом.
Ну ладно. Ну вот и подумал. Вот и поразмышлял. И что? Разве что-нибудь прояснилось?
Неа. И ответа два - либо я навсегда здесь, либо нет. Замечательно. Вот и поговорили.
- С кем?
- Что? - машинально спрашиваю я.
И тут же останавливаюсь. Опять! Ну вот сейчас начнется. Надо же было так бдительность потерять.
- Какую бдительность?
Я только возмущенно фыркаю, сутулюсь. И топаю себе дальше. До столовой недалеко. А там заговорю с комбайном - не до голоса будет.
- Почему?
Вот ведь заладил! Завалил вопросами. И снова голос другой. Всегда словно разные люди.
- Почему не до меня-то? Не понимаю.
Ускоряю шаги.
- Вполне можем поговорить втроем. Чего такого-то?
Меня вот всегда удивляет, как все эти не понять кто могут читать мои мысли? А если они их запросто вот так читают, то не означает ли это, что я все-таки псих? И голоса все эти исключительно в моей голове?
- Удивительно остроумно, - с сарказмом замечает невидимый собеседник.
А если все они в моей голове, то не попытаться ли просто-напросто их игнорировать? Ведь разговаривать самому с собой - глупее не придумаешь.
- Действительно.
Так. В нашей галактике где-то от трехсот до четырехсот миллиардов звезд. У многих из них могут быть планетные системы, насчитывающие не одну планету. Таким образом, по последним прогнозам у нас может насчитываться до триллиона планет...
- Очень интересно.
И если хотя бы половина из них земного типа, то нельзя исключить, что на многих есть жизнь. А также существа, так или иначе похожие на нас.
- Если бы это было правдой, я сразу бы застрелился, - сообщает голос. - И тебе посоветовал бы.
Вот ведь пристал! О чем бы таком подумать? Скоро столовая, надо выдержать. Выдержать и не заговаривать с этим. Во вселенной около двухсот миллиар...
Что за черт?
Лоб упирается в невидимую упругую стену. А долей секунды позже - втяпывается в нее и остальное тело.
Я, естественно, останавливаюсь и, явно как баран, выставляюсь в прозрачное, но прочное нечто. Некоторое время стою, слушая ехидное хихиканье. Затем принимаюсь ощупывать преграду, стараясь найти проход. Ну, или на худой случай - продавить ее.
- Гиблое дело, приятель, - замечают мне. - Так сколько, говоришь, во вселенной галактик?
- Около двухсот миллиардов, - автоматически отвечаю я. - Слушай! - поворачиваюсь в ту сторону, где, по моему мнению, должен находиться собеседник. - Ты по какому праву перекрыл дорогу?
- Странная постановка вопроса, - преувеличенно удивляется он. - А по какому, интересно, праву ты оставляешь без ответа мои реплики? Это, знаешь ли, крайне невежливо.
- А тебе никогда не приходило в голову, - повышаю я голос, выходя из себя. - Что еще более невежливо прятаться, разговаривая с собеседником исподтишка.
- Как, как? - хохочет он. - Из-под чего?
- Вот дурак, - сквозь зубы цежу я.
- Да это ты болван, а не я! - судя по голосу обижается тот. - Я же не виноват, что ты такой балбес.
- Не понял, - в духе кухонного комбайна комментирую я, стараясь боком продавить пружинящую завесу.
- То, что ты не видишь меня - твои проблемы, а не мои. Надо учиться лучше.
- Что делать?? - я даже прекращаю попытки проникнуть сквозь стену, а брови мои немедленно ползут вверх. - Ну-ка повтори.
- Так у тебя еще и со слухом проблемы? - хихикает собеседник.
Черт знает что!
- Пи-пи-пи-пи-пи, - появляется новый голос. - Пи-эль. Пи-пи. Пи-эль. Эль-пи.
Чувствую, что еще немного, и мои глаза буквально выпадут из глазниц наружу.
- Пи-пи, - настаивает тот.
- Что за хрень? - выкрикиваю я и прижимаю ладони к ушам.
- Пи-пи!
- Расчетная масса экзостенциомера, - вклинивается еще кто-то. - Составляет ноль целых пять сотых...
- Эль-пи, эль-пи. Пи-пи-пи.
- Заткнитесь! - ору я. - Заткнитесь вы все!!
- Ну ты и дура-ак, - продолжает первый голос. - Ну надо же.
- Эль-па-ти-ти-ти. Ру-ру-ру. Пи-пи. Пи-пи.
- В то время, как перимеодон заклотонисера изменяет прокату на ноль целых...
- Ру-ру-ру. Ру-ру. Пи-эль. Эль.
- Заткнитесь! Заткнитесь!! Заткнитесь!!
Еще долю секунды осознаю, что скрежещу зубами и бьюсь головой о прозрачную стену. А затем проваливаюсь во мрак.
Замечательно.
Это первая мысль, которая всплывает абсолютно четко, когда я вновь начинаю воспринимать реальность.
Лежу себе такой. Лежу и лежу. Мне не жестко. Не мягко. А так - сносно. Ушибиться здесь почти невозможно, если уж только сильно-пресильно постараться. Но, учитывая, что навредить себе мне тут не дают даже в мыслях, то это получается вещь совсем уж немыслимая.
Лежу, короче, и лежу. Глаза закрыты. Грудь мерно вздымается. Сердце стучит. Ну, и кровь - я так понимаю - циркулирует абсолютно стандартно. В вечном своем круговороте. М-да.
Давно, видать, не валялся - вот решил с лихвой наверстать, так сказать. И надо же было грохнуться-то, надо же было отрубиться, черт побери. Прямо, как малахольная девица, ей богу.
Открываю один глаз. Потом другой. Вокруг, конечно же, ни души. И тишина. Благословенная такая. Глубокая. Здорово.
Можно, конечно, сесть. Отчего же бы и не сесть-то? Однако не сажусь ведь. Не сажусь и не сажусь.
А не сажусь я оттого, что кажется мне, что стоит мне только сесть, как распроклятущие голоса эти накинутся снова. А так хорошо без них. Так замечательно.
Вот ведь до чего довели человека. Постарались, так сказать. Напряглись. Если бы на Земле было дело, давно, наверное бы, из окошка выкинулся. Как вещь, так сказать. Как мусор.
Надо же - зудят и зудят. Зудят и зудят. И ладно бы, стоящее что-то говорили. По делу, так сказать. Так нет ведь! Несут всякую муть, лишь бы болтать, мозги засорять. Свихнуться от них можно - вот что.
Хотя вот какая разница - свихнутый я тут прозябаю или несвихнутый?
Ой, нет. Стоп. Опять меня, как старую лошадь, в заезженную колею поволокло. Лучше помолчать. Не думать вообще ни о чем.
Красота. Лежу себе. Ни о чем не думаю. Смотрю то в стену, то в потолок - куда глаза повернутся. И лежать-то, можно сказать, мне удобно - не жестко, ничего. Да и места здесь все равно больше, чем в конуре-то моей. Где чуть что - сразу чуть не клаустрофобия начинается. А тут лежу себе и лежу. Молчу. Просто смотрю. Красота.
- Ну и на что ты там смотришь, балбес?
Я едва не подпрыгиваю и трескаюсь затылком о стену - хорошо, что мягкую.
Господи, довести они меня, что ли, решили? Ведь никакого спасения - прямо как пытка. Словно я уже умер, и меня изводят в аду.
- Умер, говоришь?
И меня пребольно щипают за лодыжку.
- Ай! Чтоб тебя, скотина!! - хватаюсь за ногу и тру ущипнутое место.
- А тебе-то какое дело? Тебя-то это как касается? - поджимаю ноги и оглядываюсь по сторонам - никого.
- Валяется он. Бездельничает.
- Да чего ты привязался-то ко мне?? - срываюсь я на крик. - Чего вы все ко мне привязались?
- Странная постановка вопроса, не находишь?
- Нет, - отрезаю я. - Не нахожу ни капельки. И вообще, чем чепуху всякую молоть, лучше бы сказал, что это за крейсер, куда мы летим, и как я тут оказался.
- Ого, - хмыкает он. - Сколько вопросов-то.
- Опять виляешь?
- Что значит "опять"?
- Как "что"? - сцепляю пальцы на животе и чувствую, как губы сами собой складываются в ироническую ухмылку.
- Да, что?
- Ты издеваешься, что ли?
- Нет.
- Раз за разом полощет мне мозги. Льет воду так, что скоро из ушей хлынет. А потом спрашивает "что значит опять", - тут я принимаюсь натужно ржать, изображая презрение.
- Во-первых, - назидательно произносит этот. - Я не совсем понимаю твои метафоры. А во-вторых, я - лично я - разговариваю с тобой впервые.
Вот те раз. Вот тебе и поворот... То ли врет он все, то ли их здесь несть числа.
- Зачем мне врать-то тебе, - явно слышится, как он морщится. Досадливо так.
- Знаешь, ты уж тут у меня, наверное, десятый. Если не двадцать второй. Ясно?
- И что?
- Слушай, кто вы все такие, а? И что, в конце концов, вам всем от меня нужно-то?
- Ты бы лучше делом занялся, чем всякие вопросы дурацкие задавать.
Во как. Ага. Делом, значит. А вопросы у меня, значит, все дурацкие.
- Каким еще, к черту, делом? - я поднимаюсь и стараюсь расправить плечи, чтобы выглядеть в глазах невидимого недоумка по возможности достойно.
Он хмыкает и - такое впечатление - некоторое время разглядывает меня. Так сказать, с головы до пят и обратно.
- Ты зачем сюда определен, а?
- Зачем? - в тон ему интересуюсь я и складываю руки на груди - для выражения пренебрежения.
- За тем, - злится он. - За чем надо. Вот и занимайся, а не баклуши бей. То хассат жрет, как скотина, то по коридорам валяется. Тьфу.
- Чего я жру? - изумляюсь я, слишком поздно замечая, что от моей выгодной позы не остается и следа, и поспешно возвращаю все на прежние места - руки скрещенными на грудь, ногу - в сторону.
- То, что ты коньяком называешь, дубина.
- Сам ты дубина. Причем грубая и неотесанная.
- Это к делу не относится, - мне так и видится, как он возмущенно сопит и топочет на месте.
- Ладно, - соглашаюсь я. - Пусть так. Хорошо. Тогда давай вернемся к прежним баранам, мил друг. Так все-таки зачем - за каким, так сказать, чертом - я был сюда определен? По твоему же меткому выражению.
И тут мне неожиданно отвешивают увесистый подзатыльник.
Резко разворачиваюсь, стараясь на ощупь настигнуть соперника. Но встречаю только пустоту.
Меня толкают в грудь. Затем в бок. А кончается все тем, что молотят со всех сторон, как грушу. И не то, чтобы больно, но значимо, а я даже ответить не могу. Ведь отвечать-то некому - словно мутузит сам воздух, а не реальное существо.
- Ты чего привязался-то? - ору я этому болвану. - Отвяжись!
Да черт же побери! Это уже похоже на фарс какой-то, честное слово. Достали они меня донельзя. До точки.
- Пошел вон! Отстань!
Меня охватывает бешенство. Это ж надо - быть настолько скотиной, что нападать на беззащитного. До какой же степени скотинства надо дойти, чтобы поступать именно так?
- Выйди, ублюдок! Покажись! - ору я ему. - Ни чести у тебя, ни совести!
- Вот скука-то, - отвечают откуда-то сбоку.
Удары прекращаются. Однако через пару секунд мне с такой силой дают под зад, что если бы не местный мягкий материал стен и пола, я бы не только морду расквасил, но и сломал что-нибудь.
Вот ведь скотина!
Странные у них тут порядки. То мучают человека одиночеством и тишиной - то ли надеясь свести с ума, то ли сломить волю. То ли еще зачем - не знаю. А когда это не удается, принимаются изводить вот такими невидимыми прилипалами. От которых не отвязаться. Которые бормочут и бормочут. Тыкают, кажется, без всякой цели, куда попало, на самом деле надеясь нащупать больное место - чтобы уж вдарить наверняка.
Ну а когда и это - мимо, принимаются изматывать тактильным контактом. Господи, и как только мне удается не обезуметь? Ведь это похлеще любой пытки. Сволочи.
- Хватит валяться. Вставай!
Ну надо же - еще какой-то новый голос. Прежние управиться не сумели, вот прислали еще одного ублюдка. Видимо, изощренного особенно.
- Вставай, тебе говорят! - чувствую ощутимый тычок в бок.
Коридор по-прежнему пуст, словно доканывает меня сам воздух.
- Разлегся, болван.
Вот какая, черт побери, ему разница - лежу я или стою, скажите пожалуйста. Еще и приказывает, блин.
- Надо же, какой разгильдяй, - продолжает очередной мучитель. - Валяется, как бревно, и ни гу-гу.
Не-ет, боюсь, что именно вот эти доведут меня до ручки. Ведь от этих совсем некуда деться. Прямо некудашеньки.
Что здесь находишься, что там - разницы никакой. И не отвязаться никак.
- Или желаешь побеседовать о своей божественной сущности?
![[]](/img/l/lazarewa_e_m/silence14/he.jpg)