- Трым-дырым-дырым-тым, трым-дырым-дырым. Тым-дырым-дырым-тым, трым-дырым-дырым, - мое немузыкальное тарахтение далеко разносится по коридору, возвращаясь неожиданным эхом. - Трым-дырым-дырым-тым, трым-тым-тым-тым-тым.
Иду, размахивая блокнотом с прицепленной к обложке ручкой. Совершаю им разнообразные движения - в такт с производимыми звуками. И время от времени даже приплясываю.
И все это я делаю, чтобы хоть немного развеять себя. Привести, так сказать, в чувство.
А то ведь то того дошло, что несколько дней не мог заставить себя выйти из комнаты. Сидел и сидел. Как пень. Спал. Ел. В окно вот пялился.
Картинки еще рисовал. Чем дальше, тем лучше да лучше. В конце уже просто диву давался, наблюдая за движением собственной же руки.
Но чтобы выйти - нет. Как сам напророчил, так оно и получилось. Сначала-то просто неохота было. А вот затее-е-ем... Ладно, чего уж там - потом-то уж было откровенно страшно.
До того дошло, что и спал при свете. Как маленький. Словно пришлепнуло, пришибло осознание безмерного моего одиночества среди бесконечного бездушного и холодного пространства.
Слабая мельчайшая искорка теплого живого биения в огроменном равнодушном морозильнике. До сих пор мурашки по коже, как представлю.
А вот сейчас - ничего. Ничего так себе. Вполне. Жить можно. Отступило беспокойство, и не страх даже, а какая-то испуганность, что ли. И не может не радовать, что за все это время - ни единого голоса в голове. С голосами-то, наверное, вообще взорвался бы. И не фигурально выражаясь, а самым натуральным образом - мозги вскипели бы и выплеснулись наружу.
Ведь в коридорах-то хотя бы бежать можно. И это в определенном смысле облегчает ситуацию, так как движение ослабляет напор чужеродного воздействия - прямо как дырка в шланге с водой. Но вот когда ты и выйти боишься, и голоса тебя доводят - то в конурке просто швах.
Вот интересно, насколько давно меня не тянет напиться. Казалось бы - идеальный способ отключиться. Для этого-то ведь и надирался по большей-то мере. А вот ведь теперь и не тянет совсем. Как подумаю - даже тошно становится. Интересно, это защитная реакция организма или то самое не понять какое воздействие извне? Ну, что не дает окочуриться благополучным образом.
- Тырым-дырым, тым-тым-тым. Тырым-дырым.
Надо же, как последнюю-то картинку нарисовал - прямо любо-дорого. Портрет чей-то. Мужской. Ха-ха - серьезный такой малый. И глядит исподлобья. Интересно, кто такой?
И вот когда на него смотришь, то и не замечаешь, что весь он клетчатый - ну, из-за блокнота. И что штрихи мои прямо как сено - вроде, художники, ну, настоящие, так не рисуют.
Ну а на самом деле - бог их знает, какие они - настоящие-то. Я-то ведь не настоящий. Так, самоучка от нечего делать.
Хотя можно было бы и бумагу, наверное, самую настоящую заказать. И краски. И кисточки. Но я ж не для того, чтобы чего-то достичь - нет ведь. А просто было желание, вот и чиркал то ручкой, то карандашами.
Ладно, хоть чудищ никаких не наплодил. Так-то бы - почему нет? Раз боялся всякого. Говорят же, что как раз в рисунки и в тексты можно замечательно втискивать собственные страхи. Типа выпишешь, увидишь воочию - они и сгинут, растворятся. Якобы они страшны, только пока не названы и не вытащены на передний план.
Только я вот всему этому как-то не верю. Думаю - брехня. Если тебе действительно страшно чего-то, то когда ты с этим столкнешься, так сказать, лицом к лицу - то ужаснешься уже стопроцентно. Вот как я думаю.
- Привет, бездельник, - говорю я, входя в столовую - еще один способ, так сказать, психотерапии - поболтать с этой балаболкой.
- Добрый день, сударь, - немедленно отзывается комбайн. - Рад видеть вас в нашем заведении.
- Вот и замечательно, - сообщаю, осматриваясь.
Все тут на прежнем месте. Все как всегда. Яркий, но не слепящий свет. Чистые столики. Уютные диванчики и кресла. В дальнем конце - бар. Ну и, конечно же - по-прежнему ни души.
- Да, да, да, - соглашаюсь я. - Давай сегодня исключительно фирменные блюда. Хочется попробовать всего и сразу. Отпраздновать освобождение, ха-ха.
- Вы были больны?
- Нет, - вздергиваю я брови. - С чего ты взял?
- Освобождение. Вы сказали - освобождение.
- Ну да. Так и есть, - усаживаюсь за уже ставший излюбленным столик. - Несколько дней проторчал у себя в комнате.
- Я понял, что у вас был постельный режим, - предупредительно отмечает комбайн. - Соответственно, вы были больны.
- Ха-ха, - откидываюсь на спинку кресла и кладу ногу на ногу. - Хорошая логика, спору нет.
- Смею заметить, - продолжает эта дубина. - Логика не бывает хорошей или не хорошей. Правильной или неправильной. Просто, эм-м, она либо есть, либо ее нет.
- Ха-ха. Ой, не могу - ха-ха.
Передо мной появляется небольшая тарелка - вроде пиалы, вся наполненная ядовито зелеными и ядовито розовыми какими-то макаронинами, что ли. С этими, с выростами. Сверху обильно сдобренными буро-желтой смесью. Запах у этой чуды-юды тоже такой... Странный, я бы сказал.
С недоумением поднимаю глаза к потолку, но ничего спросить не успеваю.
- Груфанки под ченчуккским соусом, - торжественно возвещает автомат.
Да-а, и откуда он только все это выкапывает? Ведь даже пробовать - и то страшно. Что же за существа-то все-таки построили этот корабль и перемещались на нем сквозь космос? Для них, я так понимаю, все это не понять что было в порядке вещей. Ведь так?
- А их... Эти... Ну, чукчанки эти, э-э, нормально можно есть? - на всякий случай интересуюсь я.
- Груфанки, - поправляет он, и в голосе его слышится достоинство. - Груфанки под ченчуккским соусом - изысканный деликатес. Сегодня - наше фирменное блюдо.
Ну ладно. Гручанки, так гручанки. Раньше не травился, наверное, не отравлюсь и сейчас.
Наматываю на вилку этих макаронин и с некоторой опаской отправляю в рот. И тут же замираю - господи, вкус просто потрясающий! Даже не знаю, с чем сравнить. Не сравнивается, черт побери, вообще ни с чем.
Да, что ни говори, а в столовую эту имеет смысл ходить хотя бы время от времени. Спору нет, просто поесть можно где угодно. Но в этих "где угодно" я могу заказать только то, что хорошо знаю. А что я знаю хорошо, кроме котлет и жареной картошки-то? А? Вот то-то же. Этакого мне ни за что самому не заказать - элементарно не выйдет.
- Вкуснотища-а, - комментирую я с набитым ртом. - Откуда эти гречанки берутся?
- Не понял. Какие гречанки?
- Ну, вот эти... Ну, которые я ем. Или чукчанки?
- Груфанки? - недоуменно спрашивает он.
- А, ну да. Груфанки.
- Синтезируются, естественно. В моем синтезаторе, модель ПФ...
- Стой, стой, - поднимаю я ладонь. - Подожди.
- Жду.
- Ой. Ха-ха. Какой же ты смешной. Ха-ха. Совсем отвык от тебя.
- Мы рады, что вы предпочитаете именно наше заведение. Я даже, собственно говоря, польщен.
- А что? Есть и другие?
- М-м, - он мнется, словно роется в своей памяти. - Нет информации, извините.
- Ну понятно - ха-ха! Какая уж тут информация - если груфанки, ха-ха.
- Не понял.
- Да без разницы. Пофиг. Проехали, ха-ха. Шучу я.
- А-а, - тянет автомат. - Ах-ха-ха, - тоже смеется, но как-то натужно. - Шутка - хорошее дело.
- Точно! - подтверждаю я. - Так что там насчет того, откуда вот это, - тыкаю я вилкой в свою пиалу, так как название снова выпало у меня из головы. - Откуда это вот берется.
- Из синтезатора, - терпеливо повторяет тот.
- Ну ладно, это понятно. Не повезете же вы для миллиардов пассажиров запасы еды. Ха - ни одно транспортное средство такого не выдержит, - засасываю последнюю макаронину и с сожалением отмечаю, что она - последняя. - Я-то другое имел в виду...
- Что именно? - уточняет собеседник.
- Ты лучше скажи, где родина этих самых штук? Ну, где они изначально произрастали. Или, не знаю, бегали, ха-ха.
Он молчит. И за время его молчания передо мной появляется тарелка с супом. Темно-коричневого цвета. С пряным густым запахом.
- Сожалею, - наконец отвечает он. - Нет информации. Торакский суп вот, пожалуйста.
На все-то у него один ответ - нет информации, и все. Хоть тресни. Зачерпываю полную ложку темного месива и уже без колебаний отправляю в рот.
И чуть не выплевываю обратно - все полыхает огнем, словно в меня засунули целую головку жгучего перца. Но через секунду это ощущение исчезает, уступая дорогу совершенно иному - потрясающей вкуснотищи. Острой, пикантной и совершенно не поддающейся описанию.
Некоторое время я просто и слаженно работаю ложкой. Однако когда супа остается только на дне, решаю остановиться и тем самым продлить удовольствие.
- Слушай, - говорю я автомату.
- Да, - немедленно отзывается тот. - Я весь внимание.
- Кроме меня сегодня кто-нибудь заходил?
- На текущий момент, - монотонно заводит тот. - Вы являетесь единственным нашим посетителем, - пауза. - За предыдущие моменты данных нет.
- А вот скажи, пожалуйста, - я вылизываю ложку и подумываю, а не вылизать ли и чашку.
- Пожалуйста, - с готовностью говорит комбайн.
- Ой, ха-ха, умора. Вот ведь знаю тебя, а все время впросак попадаю.
- Хм-м, - мнется он. - А что это такое - "просак"? У меня нет информации.
- Забудь, - машу я рукой. - Неважно.
- Хорошо, я сейчас запишу. "Просак" - значит "неважно".
- Господи, - хохочу я в голос. - Перестань! У меня от тебя заворот кишок будет.
- Не понимаю, - виновато бубнит автомат. - Нет информации.
Уф... Зря я так долго не приходил сюда. С ним явно веселее, чем в одиночку. И посмеяться и поболтать можно. От души. Это тебе не голоса. Которые стремятся извести. Вынести мозг. Этот-то не преследует никакой цели - кроме как накормить, напоить. Как у него зацепится шестеренка за шестеренку - ну, или рычаг за рычаг, так он тебе и ответит. Без всякой задней мысли.
- А вот скажи, дружок...
- Дружок, - повторяет он.
- Да погоди! - и останавливаюсь, уже по привычке ожидая какого-нибудь дурацкого ответа. Однако собеседник на сей раз безмолвствует. - Ну, так вот, - продолжаю я. - Что обычно предпочитают твои посетители? Ведется же у тебя какая-нибудь статистика.
- Конечно, - солидно подтверждает комбайн. - Чаще всего, по моим данным, заказывают чарукку макалинскую, приготов...
- Постой, постой! - поднимаю ладони вверх.
Все эти его абракадабрские названия ни о чем мне не говорят. Да они и не нужны. Не к этому я спрашиваю-то.
- Ты лучше скажи, чаще всего заказывают свои блюда - ну, на заказ, чтоб приготовили? Или же предпочитают фирменные?
- Секунду. Мне надо произвести подсчеты. Статистика в указанном разрезе пока не велась.
- Да я не тороплю, - милостиво разрешаю и снова покатываюсь со смеху от этой своей милостивости. - Мне просто интересно.
Если они заказывают свое, то можно с определенной долей уверенности сказать, что существа, посещающие это заведение, имеют отличный от моего метаболизм. Пусть и не кардинально отличный, но все-таки.
Ведь я-то все эти его чукчанки-хручанки нормально поедаю. "На раз", так сказать. А вот тот, кто так или иначе нормально усвоить такую пищу не в состоянии, будет заказывать нечто свое. И если это именно так, то получится, что гостей на этом чудо корабле-мавзолее все же больше, чем хозяев. Ну, наверное.
- Подавляющее большинство заказов было оформлено на фирменные блюда, - с расстановкой объявляет комбайн. - Наше заведение - лучшее в этом секторе.
Ого!
- В каком таком секторе? - немедленно ухватываюсь я. - В секторе чего?
- В секторе космического крейсера, модель...
- Ой, стой, стой! Всё, хватит.
Он послушно замолкает. Ладно.
Что из этого следует? Да, в общем-то, ничего. Ну, заказывали у него всё фирменные блюда, ну и что? Это доказывает только то, что метаболизм у большинства посетителей сродни моему... Так! А что, если эту богом забытую дыру никто, кроме меня, и не посещал?? Ну, в обозримое время - не вечно же автомат хранит статистические данные. Может, уже лет сто ни одна живая душа сюда и не наведывалась?
- Послушай, уважаемый...
- Да. Можно подавать второе? Или сразу десерт?
- Нет, я не к тому. А вот скажи-ка ты мне лучше, э-э, на основе какого количества посещений ты озвучил мне информацию?
- Мною были обработаны три миллиарда восемьсот сорок шесть милли...
- А, понятно, понятно. Спасибо, можешь не продолжать.
Ух ты, прямо дух захватывает, как подумаешь - три с лишком миллиардов посетителей... С ума сойти. Явно не я один сюда ходил. И это означает, что некогда тут была куча народу. Была, была, да делась куда-то. Вот только куда?
Снова смотрю в потолок. Потом окидываю взором пустой зал. И снова на меня накатывают мысли о том, чем же бы заняться.
Раскрываю блокнот. На той странице, где портрет. И долго разглядываю незнакомое лицо - однозначно не мое. Но чье же? Почему именно оно вышло из-под моей неумелой руки?
Может, вокруг действительно ад? И я отбываю наказание за то, что убил этого человека? Или, может, не убил, но все равно сделал ему что-то такое, что просто так не откинешь в сторону?
Опять оглядываю помещение. Сверкающее хромом сочленений такой и сякой мебели.
Какой, к черту, ад? Поверить в него может только тот, кто предпочитает идею о божественном сотворении мира. Но я-то ведь не таков! Ведь в моей-то голове ну никак не укладывается, что кто-то мог создать настолько бестолковый и уродский мир, как наш. Не может такого быть, и точка! Иначе... Ну, иначе придется перекинуть мостик к вытекающему отсюда выводу - что творец и сам-то урод не меньше нашего. А это... Ну, это было бы уже вообще.
Рисунок... Ну, рисунок. Нарисовался просто так. Хотя так и тянет сказать, что портрет чей-то. А - ну - не абстрактный. С другой стороны - кто знает, что водило моим карандашом. Может, пробивающаяся память обо мне же самом. Ведь это тело - ненастоящее какое-то, словно данное мне во временное пользование. До срока. А на самом деле, я именно таков, как на рисунке - с короткими темными волосами, чуть вздернутым носом и ямочкой на щеке.
Щупаю свою щеку - на всякий случай. Нет, она абсолютно гладкая и ни при какой мимике не впадает в отсутствие идеальности.
А еще глаза. Странные такие... Может, потому, что рисовать не умею? Лицо худое. Впрочем, и нынешнее - тоже худое. Ну, вроде бы. Ну, на ощупь. Рот, мне кажется, теперешний меньше. Ну, и губы на рисунке тонкие, не то, что теперь.
На всякий случай касаюсь пальцами лица - опять проверяю. Вроде да. Но это - если считать, что нарисованный - тоже я, только настоящий.
- Может быть, десерт? - раздается голос автомата, и я от неожиданности вздрагиваю.
Вот ведь приспичило ему спрашивать. Да еще так внезапно.
- Нет, спасибо. Не надо.
- Всегда к вашим услугам.
- Конечно, конечно, - подтверждаю я и вновь откидываюсь на спинку кресла.
Сижу тут, сижу. Давно ведь сижу, а у того явно программа, заставляющая его через определенные промежутки времени предлагать разные блюда. Ладно.
По-дурацки ведь сижу. Как болван и бездельник. Но с другой-то стороны - а что мне еще-то делать, как не сидеть? Ни развлечений, ни дел - никаких. Можно, конечно, возобновить исследования коридоров. Можно прогуляться по своему. Только какая от этого польза? Какая разница, сижу ли я, хожу ли или еще что-то делаю?
До чего бессмысленное существование, просто ужас. Как таракан какой-то, ей богу. Но таракан хотя бы в розетку может залезть, а мне и повеситься не дают.
Словно все это время - безбрежное, бесконечное, в которое я так полно погружен, предоставлено мне для того, чтобы я размышлял. Думал. Ведь ничего иного мне не остается. Верно? Не в футбол же с самим собой гонять, в конце-то концов. Хотя за все это время и в футбол бы надоело до чертиков.
Это как в лабиринте, где все ответвления, кроме какого-то одного, ведут в тупики. Так и здесь - закрыты все пути, и помимо того как копаться в собственных мыслях - заниматься абсолютно нечем.
Хорошо. Ну пусть. Пусть я здесь, чтобы думать. Но о чем?? Может, чтобы что-то понять, тогда что? Воспоминаний у меня никаких. Соответственно, и никаких оценок собственным поступкам вынести я не в состоянии - потому что не помню их.
Так для чего же тогда я здесь?
Блин, дурацкий этот вопрос когда-нибудь сведет меня с ума, честное слово. Поднимаю глаза к потолку.
- Слушай, приятель, - говорю я. - А ты не знаешь, зачем я здесь?
- Конечно, знаю.
Ага! Я тут же подбираюсь и сцепляю пальцы в замок.
- Ну так и для чего?
- Вы здесь, конечно же, для того, чтобы вкусно и питательно поесть.
Тьфу! А чего еще можно было от него ждать-то?
- Ну, а еще для чего?
- Еще для того, чтобы хорошо провести время. С друзьями, - добавляет он после паузы.
- С какими еще друзьями?
- Со своими.
Ой, ну нет, с ним просто опупеть можно.
- Ну и где они, эти самые друзья? Ты видишь кого-нибудь?
- Нет, не вижу. На текущий момент вы один. Вероятно, друзья подойдут позже.
Точно. Стройными рядами по трое в ряд.
- Ну, а как они выглядят, ты можешь сказать?
- Кто?
- Ну, эти... Мои друзья.
- Как ваши друзья, конечно. Как же еще?
Замечательно. Просто удивительно познавательный разговор. Прямо как в светской гостиной. Чтоб вас всех!
- Ну, а какая у них внешность? - делаю я еще одну попытку.
- Думаю, обыкновенная.
Ага. Он и думать умеет, оказывается - здорово.
- Что значит "обыкновенная"?
- Наверное, как у вас.
- С чего ты взял? Ты их видел? - я подаюсь вперед и задираю голову.
- В зале, кроме вас, никого нет, - с занудством поясняет он то, что я и сам отлично знаю.
- Ну.
- Значит, видеть их я не могу. Я вижу только вас.
- Тогда с чего ты взял, что они похожи на меня?! - я отчетливо слышу в собственном голосе запальчивость и от этого раздражаюсь еще больше.
- Это просто логический вывод, не более того. Если вы выглядите именно вот так, то и ваши друзья должны иметь внешность, аналогичную вашей, - менторские нотки в его тоне усиливаются с каждым произносимым словом.
Господи! Он меня в могилу сведет. Ну его к черту!
Решительно засовываю блокнот в карман свитера и встаю. Все, утомил меня этот кухонный комбайн на сегодня. А также дурацкие его комментарии.
- Всего хорошего, - напутствует он. - Всенепременно ждем вас на ужин.
- Ага, - хмыкаю через плечо. - Всенепременно буду.
- Надеемся на скорую встречу.
И даже как будто чмокает. Вроде поцелуя, что ли? Оборачиваюсь у порога и с подозрением всматриваюсь в однотонный гладкий потолок.
Там ничего не проявляется. Голосовых сигналов, впрочем, тоже не поступает. Ладно.
![[]](/img/l/lazarewa_e_m/silence15/he.jpg)