Аннотация: Сказка для женщин. Миляуше Айтугановой посвящается
Людмила Лазарева
КЕНАР ДЛЯ МИЛЯУШИ
Фэнтези
Стоптанные линзы давили на глаза, как разношенные ботинки, болтаясь на ноге, бьют в самом неожиданном месте. Хотелось скинуть их и весело построить освобожденные глазки всем-всем-всем. Но нельзя. Глаза должны излучать лазурную голубизну, локоны соломенную блондинистость, а улыбка безупречную жемчужность.
Резеда хищно улыбнулась тетке-покупательнице, всеми фибрами пытаясь очаровать эту фанатку "Орифлейма". Фанатка, вожделенно блестя глазами, разглядывала новый каталог и прикидывала, в какую сумму может уложиться. "А вот этот крем, - Резеда кинула оценивающий взор на фантастически молодящуюся физиономию визави,- просто волшебным образом действует на кожу. Посмотрите на меня. Можно определить, сколько мне лет? Ха! Ошибаетесь". Она говорила, и с удовольствием подмечала, как действует ее втирание на мозги покупательницы. Та всерьез собиралась продать ради дорогущих кремов хороший импортный переносной телевизор. Вот бы, блин, так же на всех. В том числе и на Мильку. А то придешь к ней, усадит тебя на кухне, и поит чаем, и учит жить, и портит фигуру булочками и остатками вчерашних тортов. И что бы она Мильке ни показывала из каталогов, как бы ни гипнотизировала ее, все пролетает мимо. Почему? Ну, почему ей с подругой так не везет? Ведь есть же у той деньги. Но ослиная принципиальность все портит. Резеда моргнула и вернулась к утерянной нити разговора. Покупательница с преступным недоумением смотрела на нее, вертя в руках архидорогостоящую баночку.
Ну почему, почему эта Миляуша испортила ей сегодняшнее торжество изощренного менеджмента?
"Нет, никогда больше я не приду к Миле и не скажу ей... - подумала она.- Почему так хочется вспоминать о ее идиотском кенаре Викторе Карреро, о ее самоплетенном из настоящего ивняка кухонном абажуре, о ее чаях с малиновыми и смородиновыми листьями, вареньях-джемах в баночке из-под краснодарского соуса. О ее маленьком Русланчике, о ее заботливом Иване?"
Резеде было уже все равно, купит ли тетка ее притирания или пошлет ее в даль светлую. Она устало покачала головой, открыла сумочку, достала контейнеры для линз, с облегчением сняла голубые атрибуты удачливой блондинской умонепроходимости и, весело мяукая себе под нос, вышла из квартиры.
Она поняла вдруг, что тяготит ее в отношениях с подругой. Зависть. Обычная человеческая, чисто женская зависть к добротно налаженной жизни, к чужой сложившейся семье. Когда отбрасывается весь негатив, имевший место быть в псевдоидеальной жизни, надумывается куча сентиментальных подробностей и возводится монумент чужой жизни без изъяна.
А вот если бы... Мысль не успела завершиться, слишком уж кощунственно она будоражила все чувства. Если бы... мяукнулось в душе у освобожденной из менеджерских рамок Резеды на входе в маленькое уютное кафе, где она любила себя баловать сладостями после удачно проведенной сделки. Ой, как надоело втюхивать стареющим бабам молодящие средства!... Хотя бы мужа на нормальную работу определить.
А что, если предположить наличие в реальности некоего элемента, создающего беспроигрышные жизненные ситуации, элемента, изворачивающего минус на плюс.
Она взяла каппучино с клубничным ризотто и присела за свободный в это время дня столик у окна. В душе колыхалась ленивая расслабленность, в мозгу плыли обрывки мыслей, одуряюще будоражил горьковатый аромат кофе, бормотал в нише у барной стойки канал новостей. Пахло уютной безмятежностью.
Внезапно порыв ветра распахнул двери и небольшим смерчиком закружил по залу, облетая все столики. Не ослабевая, но и не усиливаясь. "Странный ветер,- проползла размягченная мыслишка,- Словно живой", - и тут же растаяла, растворяясь где-то в недрах теплой кофейной чашечки. Он словно изучал обстановку, внимательно рассматривая со всех сторон то бармена, то потерявшуюся во времени парочку, то маленького мальчика, забежавшего за парой пирожных. Добравшись до Резеды, ветерок взлетел на стол, всколыхнул салфетки в держателе, погладил ее по руке, держащей ложечку и, словно истощившись, улегся у ее ног пушистым котенком.
"Странный ветер",- снова подумала она и внезапно увидела на только что пустовавшей перед ней салфетке маленькую изящную шкатулочку. Резеда огляделась по сторонам, пытаясь сообразить, откуда же она взялась, но так и не заметив никого возле столика, недоуменно хмыкнула. Подумала и подтянула шкатулку к себе.
Оригинальная вещица казалась явно нездешней. Изготовленная из какого-то благородного дерева, обработанная красным лаком, инкрустированная косичками серебра, перемежающегося вкраплениями рубинчиков, шкатулка мелодично дзинькнула при попытке жестоко отодрать крышку, но осталась плотно закрытой. "И как же тебя открыть-то", - раздраженно подумала Резеда, и ларчик послушно открылся, представив ее обалдевшим взорам разноцветные шарики, похожие на жвачку из автоматов. Шарики пахли неизвестными пряными травами. Так и не поняв их предназначения, она закрыла крышку, допила свой кофе и вышла из безмятежной кафешной дремы. При этом ей показалось, что ветровой котенок заполошно тыкался в ноги и всячески пытался остановить.
Резеда уже отошла на несколько шагов, когда из кафешки выскочил обычно неуловимый официант, крича что-то ей вслед. Остановившись, она дождалась, пока он догнал ее и запыхавшись протянул злополучную шкатулку:
- Возьмите, вы забыли.
Пришлось взять.
Мужа дома, как всегда в последнее время, не оказалось. Воздух в двухкомнатной хрущебе-скворечнике светился чистотой и свежестью, и только из-за стенки прихожей, от соседей тянуло пока еще тонкой струечкой настоянного табачного дыма - те праздновали очередное получение зарплаты.
Она сбросила туфли и куртку и не переодеваясь ринулась к станку - на кухню. Благоверный обещал вернуться к вечеру, а его нужно чем-то накормить.
Пока машинально чистила картошку, порционно резала курицу, лущила чеснок и плакала над луком, готовясь порадовать желудок цыпленком табака с банальным пюре, мысли возвращались к непонятной находке. Наконец, усевшись с ногами на диван, она снова открыла крышку загадочного ларчика, достала остро пахнущий шарик, тщательно обнюхала (ей всегда казалось, что ядовитые продукты должны пахнуть как-то особенно ядовито) и совершенно машинально кинула в рот.
Она не успела почувствовать вкус. Внезапно перед глазами поплыли концентрические круги, расширяющиеся в архитектурно-правильной перспективе, удушающе пахнуло застойным дымом "L&M", полувыветрившимся "Сamel"ом, свежей водкой (русская, "Кристалл" определила она), полуразваренной картошкой, подгорающим чесноком и безумным количеством прочих запахов. Голова закружилась, тело отяжелело и одновременно до кессонной болезни заполнилось воздухом. Резеда почувствовала, что разрывается изнутри на мелкие кусочки (так, наверное, разносит взрывом, с болью мелькнуло там, где должна была оставаться голова) - и все исчезло.
Она очнулась затемно. Ломило виски, слегка подташнивало, и Резеда испугалась отравления. Прислушалась к организму - кажется, все в порядке. И не в порядке... Что-то неуловимо изменилось в мироощущении, не конкретно, а как-то вообще. Немного обострился слух, слегка - обоняние, но при отравлении такого не бывает. "Оой1 Все сгорело!"- вспомнила она и бросилась на кухню. Но нет, горелки потушены, вода из кастрюли с картошкой аккуратно слита, сковорода с курицей накрыта крышкой. В раковине горка грязной посуды - пришел.
Андрей дремал в соседней комнате перед вполголоса благотворящими миру американскими спецслужбами. От него пахло пылью, въевшимся дымом и "Бочкаревым". Две пустые бутылки стояли у кресла.
Она осторожно коснулась его щетинистой щеки. Он мягко улыбнулся во сне, почмокал губами, устраиваясь поудобнее, открыл глаза и широко зевнул:
- Привет! А я не стал тебя будить. Ну, думаю, устала моя Резедушка, аж про еду забыла. Все доготовил, поел. Вкусно, спасибо! - Андрей привстал, цепляя ее за талию, привлек к себе, усадил на колени, покачал. - И я сегодня тоже что-то утомился. Видишь, пива вот выпил, - начал оправдываться он, ловя ее недовольный взгляд. - У меня повод.
- Ага, - отозвалась она. - Для пива у тебя всегда повод найдется.
- Ну, ты не права! - возразил он поспешно. - Мне надо нервы восстанавливать. Клиенты опять за камин не заплатили. И какой камин! Сказка. На девятом этаже, дымоход заново прокладывал, все изразцами выложил. Да у меня и фотки есть. - Он наклонился, пошарил где-то под креслом и махнул рукой. - Не заплатили, уроды! Говорят, денег пока нет.
Она горько посмотрела на него, вспоминая про два предыдущих камина, за которые он тоже денег не получил, принес домой пару швейцарских часов, а неделю назад привезли им в доплату мягкий уголок: два кресла и диван.
- Бизьнесьмен,-съязвила она, и, чтобы сгладить впечатление, прижала его шевелюру к себе.
- Нет, ну ты сама пойми, - размягченным каким-то голосом произнес Андрей, - я что ли не хочу получить за работу нормальными деньгами? Мне что ли надо всю эту шебутень продавать пацанам на рынке? Я деньги хочу получить! И немедленно!
Резеде стало вдруг до боли обидно за него, пропитавшегося цементной пылью, с истертыми песком ногтями, сбитыми ладонями, пропадающего неделями в чужих квартирах, наивно верящего обещаниям заказчиков и снова оказавшегося выставленным за дверь. Она ощутила маленький взрыв внутри себя, крепче прижала мужнину голову к груди и чмокнула его в вихрастую макушку.
В прихожей затренькал настырный звонок. Снова и снова. Так звонят нахальные страховые и рекламные агенты. Или старые добрые друзья. Но старых друзей они давно растеряли. Оставались одни приятели, и те никогда не являлись так поздно, без звонка.
Словно отвечая ее мыслям, в кармане Андреевых джинсов дребезгнул мобильник. Тот метнулся, вырываясь из кресла: "Да... Часа полтора уже,,, Дома. Сейчас открою."
- Это он, - недоуменно повернулся к Резеде. - Ну, заказчик. - Он пожал плечами и пошел к входной двери.
Через минуту оттуда послышался приглушеный шум, незнакомый веселый басок и мужнино изумленное: "Все?" Потом дверь снова захлопнулась, и он невероятным прыжком каким-то влетел к ней:
- Нну, слушай, мать, у меня сегодня праздник! Отдал он деньги-то, отдал! Все! Говорит, кредитор ему вернул. Ччерт возьми, а ведь мог бы и дальше тянуть, мол, нету и все такое. Вот же тянут двое предыдущих - и ничего. Не придерешься.
Андрей продолжал возбужденно рассказывать, а она снова почувствовала маленькое неудобство в организме, когда раздался еще один звонок.
За вечер приносили долги дважды. Те самые двое должников, от которых он уже не рассчитывал получить ни копья. Андрей веселился, обзванивал знакомых и приглашал приезжать прямо сейчас, отметить свалившееся богатство.
- Надо же, - бормотал он, уткнувшись под утро в худое, но надежное женино плечо, - вот оно, когда говорят - не было бы счастья, да несчастье помогло. Или как там - не было ни гроша, да вдруг алтын? На полгода обеспечил семью валютой. Видишь, рано на мне крест ставить. Я еще очень даже могу заработать.
Засыпая под его мирное бормотание, Резеда подумала, что и в ее маленькую семью может прийти большое счастье. По крайней мере, кое-какие мучительные проблемы на некоторое время оставили ее в покое.
* * *
Проснулась она в девять. Андрей продолжал сопеть, недвижимо уткнувшись в подушку, и будить его, добытчика, казалось страшным кощунством. Потому Резеда на цыпочках прошла в ванную и, приходя в себя под контрастным душем, попыталась примерить на себя роль жены богатого мужчины. Получалось плохо. Вернее, никак не получалось. Она понимала, что просто не привыкла тратить мужнины деньги. Со вздохом вылезла из ванны, обмотавшись махровым полотенцем, прошла на кухню, напилась горячего чаю.
И тут увидела на холодильнике шкатулку. Удивительно, как та не попалась Андрею на глаза? Простояла на виду весь вечер и всю ночь, и никто ее не видел, словно скрытую под шапкой-невидимой. Резеда бережно взяла шкатулку в руки, вспоминая вчерашние события, мгновенно растаявший шарик во рту, свой неожиданный обморок. Как все это было странно. Но самым странным вчера был все же приход троих должников. Она подумала, и решила убрать коробочку в сумку, с мужниных глаз долой - не рассказывать же ему реальную историю своего приобретения - все равно не поверит.
Днем ее снова ждали великие дела - "лапша" на столбах, обзвон с чужого, полгода арендуемого телефона, пара старых клиентов, встречи в офисе.
А потом вспомнила - сегодня среда! Святой день, день встречи с Милькой. Среды были их маленькими девичниками с незапамятных времен, еще с универа, когда они пытались делать совместные курсовые на две совершенно разные темы. И, что характерно, обе курсовых оказались добротными работами и получили по "хору", чем очень развеселили однокашников.
Купила небольшой тортик, пачку соку Русланчику, и пошла.
Милька никогда не улыбалась. Даже в минуты великого счастья или скорби нужно было смотреть ей не в лицо, а в глаза. Две огромные черные сливины, как у младенца, не умели скрыть чувств. Они загорались интересом, благодарностью или прятали слезищи - и это после десяти лет работы в журналистике, где нужно иметь каменную волю, ибо детскость в этой профессии никак неуместна.
В тот день все было как обычно. Иван вечерил, сын с другом сидел в своей комнате за компьютером, и оттуда временами доносились всплески безудержного веселья.
- Новую эрпегешку осваивает,- пояснила Миляуша, поймав ее взгляд. - Иван купил вчера игрушку для себя, а они вот резвятся. Как обычно - реки крови, горы трупов. Меня тошнит, на это глядя, а они пытаются проверить, нельзя ли своего героя на собственной мине подорвать. Кошмар, во что дети играют.
Все шло привычным путем, но Резеда чувствовала недосказанность во встревоженном взгляде подруги. Та словно замерзла вся, съежилась, но старалась скрыть чувства под внешними проявлениями гостеприимства. Потому и казалось, будто на столе выставлено больше сортов варенья, несколько сортов печенья и конфет. А кенар на подоконнике как-то нелепо покряхтывал и чаще обычного встряхивался, чистя перышки.
- Так, а теперь, пожалуйста, к делу, - потребовала Резеда, допивая вторую чашку обжигающе горячего чая. - Что-то случилось?
Миля дольше, чем требуется завозилась у плиты, доставая свою фирменную шарлотку, и Резеда поняла, что попала в точку. Миляуша повернулась, и подняла глаза на подругу. Глаза побитой собаки. Огромные, больные, устремленные в никуда.
- Давай-давай, - подбодрила она, принимая сковороду с шарлоткой на полотенце и ставя на подоконник.
- Так все хорошо складывалось. Только меня повысили, Ивану зарплату прибавили, и тут... В общем, Ивану, кажется, будут вырезать почку. Анализы давно сданы, да он все тянет и тянет. И не знаю, как справлюсь с этим. Работу что ли менять? Слишком далеко к нему в больницу ездить придется. Далеко от садика. Сама знаешь, работаю на краю географии. Только пока моя зарплата, в основном, нас и кормит. Знаешь, вчера помечтала, вот, думаю, пришел бы добрый дядя, предложил бы мне лично денег миллион, и другое здание в центре города для офиса купил. Мне бы денег и на операцию Ивану хватило, и на жизнь.
В организме у Резеды снова что-то щелкнуло, перед глазами все поплыло, время словно замедлило свой бег, наливаясь свинцовой тяжестью, и взорвалось сиреневым туманом в области мозга.
Однако этих изменений никто не заметил. Возможно, они происходили слишком быстро, или впрямь время немного притормозило, но все так же нарочито-бесстрастно нарезала сочные, щедро объяблоченные куски Миляуша, трясся, избавляясь от осенней хандры, кенар Витя, в соседней комнате визжали дети, старательно уничтожая героя-убийцу.
Вдруг Витя как-то особенно изощренно распахнул крылья, задел дверцу клетки и со звоном распахнул ее, смахивая на полотенце с шарлоткой остатки корма.
- Чтоб ты сдох! - беззлобно огрызнулась Миля.
Резеда остро глянула на птицу, пожав плечами и ответила помолчав:
- Знаешь, Миль, я почему-то боюсь, что все твои пожелания сбудутся.
* * *
- Миляуша Лябибовна, к Вам тут пришли.- Голос секретарши был изумленным и слегка взволнованным. Миляуша, привыкшая к неколебимому спокойствию секретарши, подняла сливовые глаза от свежераспечатанного репортажа.
- Кто? - хрипловато осведомилась она, пытаясь сориентироваться в непонятной ситуации: вломились нежданные гости, без звонка, без предварительного доклада...
- Не знаю, - виновато потупилась крепенькая секретарша, ощутимо сдерживая натиск за распашными дверьми. Чувствуя, что позицию не удержит, затараторила:- Они только что приехали. На джипах. На двух, черных, охрану оттеснили на входе, грозились порубить в капусту, а теперь...- Она не успела закончить фразу, как в кабинет ввалились двое бритоголовых "чисто пацанов" в стильных ежедневниках от местных модельеров. Следом за ними вальяжно вкатился кругленький манекенчик Сен Лорана , распространяя вокруг ароматы от Хуго Босса, перемежающиеся волнами ментовского "двойного виски.". Важный качок бухнулся в кресло напротив Миляуши, капризно сделал отмашку пальцами, и пацаны исчезли, утянув за собой слабо пискнувшую секретаршу.
Изумленная до безмолвия, Миля обездвиженно таращилась на незнакомца. Тот протянул на удивление крепенькую ладошку, типа поздороваться и раздумчиво произнес, заметно растягивая гласные, что завораживало и пугало одновременно:
- Серега Безбашенный, Босс. Можно просто Босс,- после недолгого раздумья разрешил он. И, так как Миля все еще молчала, просто Босс заговорил снова: - Короче, расклад такой. - Он значительно кхекнул, сцепляя пальцы на животике, отчего цветастый галстук подпрыгнул и вновь опустился, прикрывая ладони. Босс поморщился и выпростал руки наверх. - Короче, сейчас прямо я выкупаю это здание плюс лимон тебе лично.
Нужно было срочно как-то реагировать на этот запредельный розыгрыш, и Миляуша постаралась выпростать из области желудка ухающую свою душу. Она солидно откашлялась, чему научилась совсем недавно, пугая нерадимых подчиненных, зашуршала бумажками на столе, призывая к порядку одичавшие в разброде мысли.
- Я, простите, что-то не понимаю. Вы собираетесь - что?
- Вижу, ты че т не догоняешь.Следи за базаром - Он разъял слепленные на животе пальцы и ткнул себя в пузо. - Я... - Серега указал тем же накачанным пальцем Миле в лоб - Тебе... - Он рубанул правой ладонью по столешнице, от чего компьютер вздрогнул и мелко затрясся. "Вероятно, от смеха," -нервно усмехнулась про себя хозяйка кабинета. - Сейчас... Короче, бери бабки за свою развалюху. Со всеми прибамбасами, там с компами, диктофонами и проводами. Лимон сверху. Тебе лично
Миляуша хохотнула-таки, представив со стороны полную нелепицу своего нынешнего положения: ввалился черт-те кто, черт-те откуда и покупает здание республиканского радиокомитета... Обалдеть!
- Вы извините меня... сэр Босс,- вспомнился комедийный чин Вупи Голдберг в любимом детьми "Черном рыцаре". Сереге, похоже, сэр приглянулся, он надул щеки и натужно кивнул. - Я не пойму, каким образом вы можете купить государственное имущество. К тому же я лично им совершенно не распоряжаюсь. Словом, все вопросы не ко мне, а к моему руководству.
- Я те толкую, что надо спешить, а не бегать по руководствам, - Серега с трудом навешивая белозубую улыбку, отчего сразу поинтереснел лицом. - У меня, пойми, обстоятельства... Я вообще в своем праве тут всех положить. Мы ж сюда не с пустыми руками... - Он потянул туловище влево, кряхтнул, запуская руку в пиджачную пазуху и вынул из-за отворота пистолет. Нет, все же, наверное, револьвер - она плохо разбиралась в оружии. - У пацанов цацки посильнее будут, - словно оправдываясь, проговорил он.
- Но почему именно наше здание? Почему не дом рядом? Так точно такие же площади, разве что заборов нет и охрана на входе не сидит? - недоуменно воскликнула Миляуша.
- Ты пойми, - всхлипнул тот. - Как я другой дом куплю, если он здесь лежит...
- Кто лежит? - взметнулась она.
- Да братан мой. Тут где-то, под полом положен.
- Как...каакой братан?1 - Она почувствовала, как волосы на голове неукротимо встают дыбом, и вспомнила почему-то несчастных, пользующихся бальзамом для объема - ей бы сейчас пригодился его антипод.
- Да братан мой двоюродный. Буратино.
Двое чисто пацанов и секретарша, чинно беседующие за жизнь под чаек в приемной дружно вздрогнули и метнулись к упоминаемым дверям - оттуда несся безумный, леденящий душу хохот, хохот, от которого мурашки бегут по телу, а внутренности холодеют и сжимаются, нечеловеческий хохот.
Распахнув двери, все трое застыли у входа. Босс, мертвенно-бледный с остановившимися глазами смотрел на безумно хохочущую в полусложенном состоянии хозяйку кабинета. "Пьеро отдыхает", - выдохнул один из пацанов. Да, пожалуй, и Алексей Толстой напрягся бы, узнай он продолжение своей сказки.
* * *
Заставленный лабиринтами аквариумов, зоомагазинчик ударил в лицо теплым, сладковато-едким дурманом кормов. Маленькая улыбчивая хозяйка, похожая на выродившуюся цыганку, тщательно взвешивала на электронных весах собачьи сухарики худому даже в дутой куртке, угрюмому мужчине. Офанатевший мальчик, присев на корточкт, любовался стайкой огромных барбусов-мутантов на первом аквариумном ярусе. Двое мелких школьников с яркими ранцами зачарованно отслеживали передвижения по террариуму песчаной змейки. Прямо над головой продавца бесновались стаи птиц, утрамбованные по трем большим клеткам. Два взрослых волнистых попугая, почти скрытые метущимся цветным потоком, мирно общались в дальнем углу клетки.
- А кенар у вас есть? - больше для проформы поинтересовалась Резеда, потому что кенаров-то тут как раз желтело больше половины клетки. Безвозрастная цыганка улыбнулась ей, кивнув на птичник и желая всего доброго покупателю-мужчине. - Мне дайте какого-нибудь поздоровее, - попросила Резеда, удивляясь самой себе.
- У нас они все здоровые, крепкие, если вы об этом, - ответила продавщица, ритуальным жестом протягивая руку к мятущемуся ярко-желтому пятну у себя над головой. - Берите любого.
Резеда замерла в раздумье.
- Мне для подруги, - извиняющимся тоном проговорила она. - У них кенар умер... То есть сдох. Так они все расстроились....
Продавщица странно посмотрела на нее, казалось пронзая взглядом до самых глубин души, и кивнула:
- Возьмите этого. Он не пугливый птенец, которого нужно заново приручать к себе, а состоявшаяся птица, умеет вести себя на людях. Но и не старичок, готовый "двинуть кони" и расстроить всю семью. И самка ему не нужна - привык жить бобылем. Проблем не будет. - Продавщица стояла и в ожидании смотрела на Резеду. "Надо брать,"- решила та и отсчитала положенные триста рублей.
Птица восприняла переселение в клетку-переноску со стоическим терпением, гордо вскинув голову, тренькнула что-то свое и успокоилась. Резеда рассыпалась в благодарностях, принимая живой груз, но цыганка остановила ее движением руки.
- У вас есть кое-что для меня. - Она кивком указала на сумочку, приведя покупательницу в состояние негодующего недоумения. - Вы не поняли, - пояснила хозяйка магазина. - Шкатулка с желаниями, которая недавно попала к вам - эксперимент моего дедушки. Вы не сумели правильно воспользоваться генератором энергий. Вы просто неумело тратите свои и чужие силы, не добиваясь при этом должного эффекта. Верните вещи владельцу.
Резеда хотела было возмутиться, но откуда-то вдруг взметнулся под ногами маленький доброжелательный смерчик и толкнул ее под руку. Пришлось поверить и подчиниться.
- А нет ли у дедушки каких-нибудь более доработанных идей подобного плана? - спросила она.
- Хотите предложить себя в помощники? Думаю, его домашний зверек, ветровой котенок передаст вашу просьбу. Кстати, если что случится с кенаром - обращайтесь. Всего доброго!
По осенней распутице Резеда добралась до подруги. Миля только что вернулась из больницы.
- Кажется, дело пошло на поправку, - вместо приветствия сказала она и улыбнулась-таки, принимая клетку с птицей. - А как его зовут?
Резеда пожала плечами. Кенар завозился в своей переноске, гордо вскинул голову и вполне внятно произнес: "Виктор Карреро!"