Аннотация: Вроде как продолжение love.mail.ru, но может запросто выступить как самостоятельное чтиво. ЗАКОНЧЕН
Родион сидел в варшавском кафе, ожидая заказанный зеленый чай и десерт. Он любил эту кофейню не только за то, что здесь подают настоящий чай и нежные пирожные, но и за потрясающий вид, открывающийся на Вислу. Специально выбирался сюда хотя бы дважды, каждый раз, когда бывал в Варшаве, чтобы выпить чаю с фирменным десертом.
Сейчас, по ресторанным меркам, ранее утро, потому из посетителей был он, да еще на улице за столиками - пару человек. Торопиться особенно некуда, а значит, можно без суеты позавтракать. Сидел любовался цветущими яблонями, растущими вдоль набережной, и прогулочными пароходиками, катавшими туристов. Крутил в руке мобильник: откинет крышку, захлопнет, снова откроет - звонить-то и некому. За последние несколько дней телефон стал для Родиона навязчивой необходимостью, и причиной была Валерия. Снова и снова смотрел на номер Валерии в записной книжке. Он знал эти цифры наизусть, а графическое начертание ее имени в мобильнике еще чуть-чуть - и начнет сниться по ночам: так часто он на него смотрел. Но позвонить все же не решался. Это стало походить на плохую привычку: когда курить не хочется, но рука сама тянется за сигаретой. Понимал, что его трусость выглядит совсем не по-взрослому, и даже для себя самого не находил вразумительного оправдания, но перешагнуть через себя и нажать зеленую трубку вызова на телефоне не мог. 'Скажу, что был сильно занят', - оправдывал себя. И тут же добавлял: 'Если, конечно, мы когда-нибудь с ней встретимся. Или скажу, что разбил, нет, потерял мобильник. И сим-карту заодно с ним. А что, вполне правдоподобно'. Но у самого же сводило скулы от нелепости этих отговорок. Да и возникали они скорее не как репетиция правдоподобного 'экспромта', который мог бы быть адресован Валерии (потому как уверенности, что встреча произойдет, у Родиона не было), а больше для оправдания собственной неопределенности.
'Да и она тоже хороша, могла бы уже раз двадцать набрать мой номер, сказать хотя бы 'привет'. Но, с другой стороны, я же попросил ее номер телефона, а не она мой. Может, у женщин есть на такой случай какое-то правило девичьего этикета?.. Да какая, к чертям, разница?! Она мой телефон знала уже год, и за этот год ни разу не удосужилась позвонить. Как это называется? Наплевать, это называется, на него ей. Но, опять же, кто-то должен сделать первый шаг. Почему именно я должен его делать? Да потому что ты о ней думаешь каждую свободную минуту, а в последнее время не только свободную, но и вообще любую - и ночью и днем', - вел диалог Родион сам собой.
- Вот ведь зараза какая, - выругался он вслух и усмехнулся своим мыслям.
Официантка, ставившая перед ним чашку чая с пирожным, замерла с испуганным видом, настороженно посматривая на странного посетителя.
- Это я не вам, - успокоил ее Родион по-польски.
Та натянуто улыбнулась и постаралась побыстрее скрыться из поля его зрения.
Нет, ну правда, какая зараза! Вот привязалась-то! И ведь знала, наверняка, знала, что буду думать о ней, мучиться и забыть ее быстро не смогу. И нет чтобы не давать свой номер телефона - могла же найти тысячу отговорок - так нет, нате вам, пожалуйста, владейте им, Родион Болеславович, пользуйтесь и помните мою доброту. И тут же вспомнились ее слова с усмешкой в голосе: 'Только ты ведь вряд ли позвонишь'.
После расставания с Валерией в аэропорту Родион три дня ощущал себя так, словно прикупил крылья (святым не стал, просто чувствовал себя окрыленным): все успевалось, получалось, и даже вроде как не вспоминалось о ней, только вот странным образом чувствовалось постоянное невидимое ее присутствие, и этого было достаточно - необходимость в общении с ней сама собой отпала. Даже в звонке Родион не видел нужды. Сам факт того, что она где-то рядом, в одном с Родионом городе, пусть и в таком большом, как Москва, но все-таки рядышком, подсознательно успокаивало и одновременно вдохновляло.
...Оказавшись через четыре часа после расставания с Валерией в московском гостиничном номере, он с нетерпением, удивившим его самого, достал ноутбук, подцепился к Интернету, вышел на сайт знакомств, где год назад они с Валерией и познакомились: хотелось до конца убедиться, что она именно та Валя-Валерия - единственная из всех, которая вызвала тогда, год назад, интерес. Действительно - она. Нет, ну как? Как он мог не узнать ее с первого слова, с первого взгляда? Ну не идиот ли?
В свое оправдание можно только сказать, что подозрение в том, будто именно она летит с ним на соседнем кресле, было. Пусть не с первого взгляда, не с первого слова, но все же почти сразу. Хорошо, пусть не подозрение, а небольшое ощущение, что его держат за дурака. Но по необъяснимым причинам Родион не желал следовать своему внутреннему чутью, которое очень к месту давало о себе знать и советовало ему трезво взглянуть на эту наглую и самоуверенную девицу и прозреть наконец, кто рядом с ним сидит. Знал он ее, знал давно, уже больше года, пусть и виртуально, но, как ему теперь казалось, они успели с Валерией довольно хорошо узнать друг друга.
Родион успел рассказать ей о страсти к собакам, о своих родителях, о том, как и чем он живет, что любит и, наоборот, что терпеть не может. И узнать в свою очередь о Валерии... 'Вот черт!' - задумался он. А что конкретно он о ней знал? Да ни хрена. Перечитав все их сообщения, всю переписку за то время, что они сидели по шесть часов в on-line, Родион понял, что ничего конкретного из этой переписки о самой Валерии он не узнал. В памяти сохранился только образ легкой и светлой девушки. Ну и что получается? Что говорили они только о нем? Выходит, что она знала о Родионе почти все, а он о Валерии ни-че-го. Тогда становится понятно, почему она узнала его с первого взгляда, а он мучился со своим дежавю несколько часов кряду. И если бы Валерия в последний момент не дала ему свой телефон, то он скорее всего так и не понял бы, откуда у него странное навязчивое ощущение, что знает ее всю жизнь. Хотя нет. Не такой уж он и дубина. Вычислил бы ее обязательно по их же переписке.
Уже в Лейпциге, после собачьей выставки, когда его собаки по традиции собрали все золото и напряжение последних дней пошло на убыль, вдруг сильно захотелось пообщаться с ней, услышать ее голос. Как наяву представилось, что она радуется за него, Реджи, Найка, - захотелось увидеть ее счастливые глаза, услышать шуточки: 'Гурский, ты хоть чем-нибудь бы удивил, например, завалил квалификацию! Так нет же - все до противности обыденно - только золото'. И он хохотал бы как сумасшедший потому что знал, что она умеет радоваться за других людей и гордиться их успехами.
Чем больше появлялось свободного времени для отдыха, тем прочнее его мысли занимала Валерия: Родион к тому времени знал почти наизусть всю их переписку, помнил каждую ее фразу, произнесенную за время полета. А ночью стоило закрыть глаза - и даже тут... Ва-ле-ри-я... Он так измучился ею, что был уже не рад и знакомству, и недавней встрече, и своему интересу к Валерии. Примерно тогда же начал потихоньку ненавидеть свой телефон, проверяя его по несколько раз на дню: не отрубилась ли батарея, есть ли связь, может, пришла SMS-ка, а он не услышал... 'А может, она потеряла мой номер, - тогда надо позвонить самому', - думал Родион. В тысячный раз находил ее номер в телефоне... И не мог набрать его. 'Ну почему она не звонит?!' - злился на Валерию, на себя, на абсурдность ситуации.
Чуть позже приехав в Польшу, словно вернувшись домой, Родион сразу позвонил почти всем своим варшавским приятелям и приятельницам, постарался забить все свободное время встречами, развлечениями, пикниками, кабаками. Что-то было интересно, без чего-то мог вполне обойтись. Все дни и ночи в один момент оказались заняты интересными и не очень людьми, событиями, местами, а выкинуть Валерию из своих мыслей, не вспоминать о ней (ради чего, собственно, и была организована такая насыщенная жизнь) не получилось. Родиона такое положение вещей начинало потихоньку бесить, он уговаривал себя, что еще должно пройти немного времени - день-два-неделя - и все забудется, и он вернется в прошлое беззаботное состояние. И злился на себя и на Валерию, ведь, по сути, забывать-то нечего - ничего не было. Совсем ничего, если не считать полугодовой переписки в инете, одного телефонного разговора, бесконечного полета по маршруту Иркутск-Москва и одного поцелуя. Всё! Было бы из-за чего терять покой! Чушь! Бред!
Такие самоубеждения, уговоры и оправдания стали для Родиона за последнюю неделю нормой, которая начинала тяготить, но изменить свое настроение ему было не под силу. Вот и сейчас, сидя за столиком, попивая дорогущий зеленый чай и получая удовольствие от крошечного десерта, Родион затянулся сигаретой, а второй рукой машинально проделывал уже ставшую привычной за последнюю неделю процедуру - искал телефон Валерии в записной книжке мобильника.
Снова вспомнились ее глаза, искрящиеся смехом, и вкус поцелуя, и тут защемило где-то в груди: всего этого больше может и не быть. Он ненавидел это состояние последних дней - когда невозможно вздохнуть полной грудью, ничего не радует, а раздражение накапливается все больше и больше. Вокруг все кажется серым и однообразным.
И вдруг сейчас, вот в эту самую минуту, когда он смотрел на знакомый номер телефона в своем мобильнике, в одно мгновение все изменилось: стало легче дышать, вернулась забытая легкость, и почему-то учащенно забилось сердце. Родион, прислушавшись к уже забытым ощущениям, немного напрягся: 'В чем дело?'
Оторвал глаза от телефона, уставясь в пространство, чтобы найти причину столь резкой смены своего настроения, огляделся по сторонам, перевел взгляд на окно, и против воли его губы сами расползлись в улыбке. Щенячья, весенняя радость нетерпеливо запрыгала внутри, завизжала, закрутилась, пытаясь вырваться наружу: 'Нет, не может быть!' Он, не веря собственным глазам, усмехнулся: 'Да это что же за наказание такое!'
Дорогу прямо перед его окном перебегала Валерия. Родион в первые секунды растерялся от неожиданности - всё еще не мог поверить увиденному, уж слишком часто представлял себе, как они могут случайно встретиться и... ничего из его представлений не сбывалось. Волна счастья накатила на Родиона и парализовала все его тело, он, ошалевший от неожиданной радости, откинулся на спинку стула и стал наблюдать за Валерией. Та пересекла проезжую часть, подошла к кофейне, внутри которой чаевничал Родион, и присела за столик на улице, принадлежащий этому же заведению. Он видел, как официантка принесла ей меню, Валерия что-то спрашивает - официантка отвечает.
Сидел с зажженной сигаретой, о которой забыл, в одной руке, и мобильником - в другой, полуулыбка не сходила с его губ. 'Немотивированные эмоции вызывают неконтролируемую рефлексию челюстных мышц. Да и шизоидное состояние где-то близко', - беспристрастно дал оценку собственному поведению.
'Черт побери, она-то здесь зачем? - попытался озлобиться. - Какая же она красивая', - злиться не получалось, мешали сторонние мысли, отвлекающие от попыток рассердить себя.
Родион видел, как Валерия сделала заказ, подождала, пока уйдет официантка, открыла свою огромную сумку с фотолабораторией, достала фотоаппарат, сменила объектив, легко поднялась со стула, отошла на несколько метров, выйдя на проезжую часть, присела и сделала пару снимков кофейни.
Он забыл обо всем, смотрел на нее, блаженно улыбаясь. Она вернулась за столик и снова полезла в сумку за бог знает каким приспособлением для своей камеры.
'Здорово! - смог наконец почти трезво оценить ситуацию Родион. - И звонить необходимость отпала!' Позвал официантку, попросил перенести его завтрак на летний столик и вышел к Валерии. Та достала коробочку с пленкой и занималась сейчас тем, что пыталась сменить пленку в фотоаппарате. Валерия полностью сосредоточилась на этом процессе, не замечая окружающего мира, потому как камера немного привередничала при смене пленки и требовала к себе в такие моменты особо трепетного отношения.
Родион спустился с двух ступенек на тротуар и сделал пару неуверенный шагов к Валерии, не определившись с чего начать. Она не замечала его.
- Привет! Помощь не нужна? - спросил, и немного откашлялся, потому как голос даже самому показался осипшим.
'Еще не хватало, чтобы она подумала, будто я из-за встречи с ней...' - занервничал Родион. Валерия, услышав непривычную для этих мест русскую речь, с удивлением подняла голову, оторвавшись от своего занятия. В первые секунды растерялась: как выясняется, не была эмоционально подготовлена к встрече с ним.
'Рот закрой, - мысленно прикрикнула себе, - и ради бога, что-нибудь ему отвечай... Хотя бы кивни! - Секунда, вторая, третья... - Так, девушка, придите в себя! Кто-нибудь похлопайте ее по щекам! - взывала к своему разуму. - Да что же это такое, у меня, что, язык на веки вечные отнялся? Ну то, что в зобу дыханье сперло, это понятно, но как-то реагировать все же нужно, а то он подумает, что от радости при его появлении у меня не только разговорные навыки атрофировались, но еще и разум помутился. Приди в себя!!!'
- При-вет, - наконец смогла выдавить Валерия. 'Ну что, очень даже живенько, - подбодрила себя. - Он, наверняка, уже успел понять, что я пусть и не в шоке от его появления, но в прострации точно. Конечно, не иначе как 'явление Христа народу'. Хорошо, хоть на шею ему не бросилась', - критически усмехнулась про себя.
- Надо же, сам пан Гурский! А где хвостатая охрана?
'Ууух, ну вроде пронесло, разговорные рефлексы почти восстановлены, надеюсь, что их продолжительное коматозное состояние не нанесло серьезного ущерба моему дальнейшему здоровью', - все еще не отошла от впечатления, произведенного на нее Родионом.
Родион присел к ней столик, изо всех сил пытаясь собрать свою сияющую улыбку, расплывшуюся по всему лицу, в просто приветливую и не более.
- Для них самих в пору охранников нанимать! - не смог удержаться, чтобы не похвастаться.
- Да ты что? - поняла его, как обычно, с полуслова Валерия. - Опять все золото собрали?
- А ты хоть на секунду сомневалась в этом?
- Ни на секунду, - заверила Валерия. - Хотя большой оригинальностью ты не отличился и на этот раз...
- Типа завалить квалификацию?
Валерия увидела шальные глаза Родиона, полные смеха.
- Елки-иголки, ты уже и мысли научился читать! - притворно испугалась она.
Родион рассмеялся. Сейчас он был счастлив, головой осознавая, что повод для этого ничтожно мал, но от этого радости не становилось меньше. Подумалось, что, наверное, это и есть счастье - когда два человека так хорошо понимают друг друга: стоит одному начать мысль, другой ее продолжит. Выходит, он все же кое-что о Валерии знал. Знал, как она может ответить на его вопросы и чем ее можно рассмешить.
- Я так рад тебя видеть, - скорее себе, чем ей, признался Родион.
- Я тоже рада, что мы встретились, - продолжала улыбаться в ответ Валерия.
А Родиону вдруг подумалось: 'Как было бы здорово, если бы она улыбалась такой улыбкой только мне'. Смотрел в ее глаза, видел эту улыбку, и счастье радостно било в бубен: 'Она рядом, сейчас она рядом! Надо выжать из этого момента все до последней капли. А потом пусть идет куда хочет. И не звонит ему, и не вспоминает о нем. Но сейчас она рядом. И нужно использовать это'.
- Давно в Варшаве?
- Три дня, - улыбались ее губы.
- И мне не сказала, что собираешься в Польшу? - внутри когтистой лапой заскреблась обида.
- А зачем? Я не думала, что мы еще когда-нибудь встретимся, - удивились ее глаза.
Родион подумал, что, в общем-то, она права, встретиться здесь они никак не могли: он планировал сразу после выставки увезти собак домой, а потом вернуться в Польшу и оказаться тут не раньше чем через пять-семь дней.
- Могли бы заранее договориться о встрече, - скорее из противоречия возразил он.
- Ну да, - улыбнулась Валерия, - и ты бы приложил максимум усилий, чтобы эта встреча не состоялась.
- Я всегда говорил, что ты меня слишком хорошо понимаешь, - усмехнулся Родион.
Подошла официантка, принесла их заказы.
- Ваш чай с лотосом, - произнеся по-английски, поставила она чашку перед Валерией.
- Ваш чай с лотосом, - обратилась по-польски к Родиону и поставила чашку перед ним.
- А тебя не пугает схожесть наших вкусов? - усмехнулся Родион, показав глазами на чашку Валерии.
- А почему меня это должно пугать? - взлетела вверх бровь любительницы зеленого чая. - Чего там у тебя на блюдце? - показала она глазами на его десерт.
- Угощайся, - улыбнулся Родион, вспомнив, как они в самолете таскали еду с тарелок друг друга.
- Нет, спасибо, ты просто скажи, что это.
- Очень вкусный десерт, который делают только в этой кофейне, - объяснил ценитель вкусностей.
- Девушка, - позвала Валерия официантку, - а можно мне то же самое, что у пана, только три штуки.
- Три? - удивилась та.
- Три, - четко по-английски заверила ее Валерия и обратилась к Родиону: - Подтверди, что мне жизненно необходимо именно три таких штуки.
- Принесите три, - попросил по-польски Родион.
- Слушай, я неприлично много попросила? - спокойно ужаснулась она, когда отошла официантка.
- Вообще-то, да. Поляки это воспринимают как лакомство, а лакомство в таких количествах не употребляют. Тогда теряется весь смысл смакования, - Родион отпил немного чая и неторопливо вернул чашку на блюдце. - Сюда специально приезжают с другого конца Варшавы, чтобы заказать один десерт и чашку чая или кофе, да и цена и у того, и у другого немалая, - объяснил Родион.
- Ну что делать, русская душа требует размаха, - развела руками Валерия. - И, потом, одним кусочком я не то что не полакомлюсь, но и вкуса не пойму, - опровергла намеки на свое обжорство. - То, что лежит у тебя на тарелке, влезет в наперсток, а я хоть и хрупкого сложения, но вкусности уважаю.
- Да ладно, не оправдывайся, - подначивал Родион. - А не боишься, что они тебе не понравятся, а ты целую гору назаказывала?
- Что значит, не понравятся? - возмутилась Валерия. - Ты же сказал, что вкусно!
- У меня своеобразный вкус.
- Пока они у нас во многом сходились, - отмахнулась от предупреждения Валерия и вернулась к изучению меню. - Так что остается поверить тебе на слово, а проверять будем чуть позже, когда принесут этот, судя по его цене, - выразительно приподняла одну бровь, - и вправду - деликатес.
Родиона снова окатила волна теплого счастья: 'Она, как и я, считает, что во многом мы похожи'.
- Хочешь, я тоже себе еще парочку закажу? - бесшабашность плескалась в глазах Родиона.
- Вот только не надо излишней бравады, - взмахнула салфеткой, манерничая, Валерия, - ты хоть бы это осилил, - а глаза смеялись. - И, потом, русской такое обжорство простят, списав его на незнание этикета, а для поляка такая непозволительность непростительна - она покроет позором твою голову на веки вечные. Как можно вообще 'полакомиться' таким ничтожным количеством?
- Ну, - замялся Родион, - есть еще одна причина удивления официантки, - осторожно продолжил он.
- Да?
- Большая часть народа покупает их только лишь потому, что эта кофейня уже полгода считается самой модной в Варшаве, и если тут бываешь регулярно, то есть очень неплохой шанс попасть на страничку журнала 'Модный гурман'.
- Ты меня к чему подготавливаешь? - насторожилась Валерия. - Хочешь сказать, их есть невозможно?
- Почему? Кому-то они очень нравятся, но кто-то их заказывает, чтобы только выглядеть модным.
- Что за мода такая? - удивилась Валерия, подозрительно приглядываясь к Родиону. - Ты шутишь? Ну и бред, - покачала головой.
- Вовсе нет.
- Ну спасибо, низкий поклон тебе! Выходит, что я потратила тридцать баксов на тарталетки, которые и в рот невозможно взять? Ты же сказал, что они вкусные!
- Мне нравятся, - спокойно ответил Родион, пряча улыбку.
- Уверен, что это не дань моде? - с пристрастием уточнила Валерия.
- Да нравятся они мне! - рассмеялся он.
- Точно? И глянцевые странички тут ни при чем?
- Ты все-таки сумасшедшая, - заверил сосед Валерию, щурясь от радости, словно кот на солнцепеке.
- Ты ко мне просто предвзято относишься, - отмахнулась она от поставленного ей диагноза. - Но смотри, если это редкостная гадость, скормлю тебе силком мою порцию и лично пойду к повару, дабы иметь честь сказать все, что я думаю о его кондитерском мастерстве, - пригрозила Валерия.
- Может, мне все же заказать еще порцию?
- Ты сначала мою осиль, - остановила его.
Родион рассмеялся, наверное, в сотый раз за последние полчаса. Они не виделись всего дней десять, а словно годы прошли, и от этого радость от встречи была еще более острой и жгучей. Хотелось до мельчайших подробностей запомнить и сохранить это сиюминутное состояние - ощущение непривычной близости с человеком, когда понимаешь его мысли и угадываешь его желания.
- Ну и чего ты не смакуешь свой десерт? - спросила Валерия.
- Жду, когда принесут твой, он готовиться будет еще минимум минут двадцать.
- Да ради Бога, я никуда не спешу, к тому же, за двадцать минут я еще больше проголодаюсь, - заверила его она.
- Ты надолго в Польшу? - сменил тему разговора Родион.
- На две недели. М-м-м-м-м, какая прелесть, - Валерия попробовала чай.
- По делам или просто посмотреть страну?
- Ну, скажем так, у меня есть один знакомый, который клялся и божился, что Варшава - самая красивая столица в мире, - Валерия помешала ложечкой чай, чтобы тот скорее остыл. - Решила удостовериться.
И с вызовом посмотрела на Родиона - улыбнулся. Он вообще сам себе последние несколько минут - с тех пор, как увидел Валерию - напоминал Чеширского кота: улыбка есть, а самого Родиона, которого он столько лет знал, нет.
Помня почти наизусть всю их переписку, мгновенно восстановил в памяти и этот on-line диалог: он действительно категорично заявил, что Варшава - самая прекрасная столица в мире. Но неужели она только ради этого сюда приехала?
То, что Валерия более чем странная, не такая, как большинство окружающих его людей, Родион понял еще при общении в on-line, но поначалу казалось, что это все ненастоящее, что это лишь ярко раскрашенная маска искусственной оригинальности, за которой скрывается самая обыкновенная девчонка. Но чем больше Родион общался с ней, тем больше убеждался, что странности, которые так интриговали его, для Валерии есть норма ее жизни.
Поэтому было вполне правдоподобно, что она вот так запросто приехала, поверив словам какого-то незнакомого типа. Но тут же Родион опроверг эту мысль. 'Ведь не кидается она проверять слова каждого встречного, мало ли кто и что заявляет! Значит, я смог вызвать у нее интерес? Выходит - интерес у нас обоюдный!' - обрадовался он. Сейчас не хотелось думать по-другому и не хотелось искать иных причин для присутствия ее здесь, рядом с собой.
- Ты не поверишь, но я перечитал всю нашу переписку, - неожиданно разоткровенничался Родион.
- А чего ж тебе еще оставалось делать после того, как ты опрофанился при нашей встрече в самолете? - нисколько не удивилась Валерия.
- Ну-у-у-у, подозрения все же у меня с самого начала были, - стал оправдываться.
- Да ладно! - усмехнулись зеленые глаза. - Ты меня на 'причастность' ко всем девчонкам, которым морочил голову на сайте, проверял, по принципу - где больше совпадений.
- Нет, когда в голову пришла мысль, что ты меня можешь знать по сайту, сличал только с одной... - покачал головой Родион и добавил: - И, пожалуй, ей одной я тогда голову, как ты выразилась, не морочил.
- Но до конца полета так и не пришел к однозначному заключению, откуда же ты меня можешь знать!
- Боялся, что окажусь прав, - грустно произнес.
- Боялся? - удивилась Валерия и грусти в его голосе, и смыслу этого слова.
- Да, - улыбнулся он и попытался сменить тон на более беззаботный. - А ты молодец, здорово меня развела с номером телефона. В чувстве юмора тебе не откажешь, - похвалил.
Валерия, оторвавшись от чашки чая, подняла на него глаза.
- В переписке нашел мой номер телефона? - уточнила.
- Нет, в записной книжке собственного мобильника.
Во взгляде Валерии читалось удивление и недоверие.
- Ты мне давала короткий номер тогда, на сайте, - объяснил он, - его я и занес в память телефона, а в аэропорту, когда ты меня набрала, высветился федеральный. Я сличил последние цифры и уже в 'Домодедово', через две минуты после твоего ухода, знал, кто ты есть.
- Как все банально, - немного разочарованно пожала плечами она. - А я думала, что ты голову поломаешь пару деньков, переворачивая всю свою переписку на всех имеющихся у тебя профайлах, пока не поймешь, кто я есть.
- Ну, извини, - Родион театральным жестом развел руками. - Пару деньков, это ты, конечно, хватила, минут через двадцать я бы уже вычислил, кто есть кто, даже не вычислил, а скорее нашел бы подтверждение своей догадке.
- Ну, извини, - скопировала и его тон, и его жест Валерия.
Подошла официантка и поставила перед Валерией блюдце с малю-ю-ю-ю-сенькими пирожными.
- Спорим, что есть еще и свой особый ритуал поедания этих микроскопических дорогущих несъедобностей? - спросила Валерия у Родиона, подозрительно поглядывая то на тарелку, то на соседа.
- Конечно, - заверил ее, - аккуратненько кладешь на язык и стараешься уловить тонкий аромат весенней Варшавы.
Валерия оторвалась от созерцания десерта и с удивлением посмотрела на Родиона: 'Да он еще и поэт!'
- И все? Надо же, как банально, - не подала виду, что удивилась, взяла десертную вилку и с опаской подцепила с блюдца сладость, секунду помедлила и положила пирожное на место, отодвинулась подальше от стола. - Сначала ты! - категорично потребовала она, показывая рукой на тарелку Родиона, где оставался маленький кусочек недоеденного десерта, призывая жестом руки приступить немедленно.
Он усмехнулся, глядя на нее счастливыми глазами, покачал головой и потянулся к ее тарелке.
- А-а-а-а-а-а, - начала жестикулировать Валерия, пытаясь остановить посягательства на свою порцию.
- Я только сниму пробу, - заверил ее нахальный сосед, отвел ее руку и положил себе в рот ее пирожное и, жуя, докончил фразу: - Чтобы быть уверенным, что тебе принесли именно с тем вкусом.
Несколько секунд демонстративно причмокивал, прицокивал, облизывал губы, наконец, запил чаем, приложил к губам салфетку и лучезарно взглянул на бывшую обладательницу десерта.
- ??? - Валерия очень выразительно попыталась изобразить недоумение на своем лице и во взгляде, стараясь при этом выглядеть хоть немного серьезной.
- Вкусно, - лаконично, очень светским тоном, как и положено завсегдатаю модной кофейни, заверил ее Родион.
Валерия расправила плечи, вздернула подбородок, снова взяла в руку вилку, облизала губы, смотря Родиону прямо в глаза.
- А чего-нибудь покрепче, чем чай, ну-у-у-у-у, для смелости здесь не наливают?
Родион не выдержал и усмехнулся, но тут же собрался и пообещал:
- Это позже можно организовать!
Валерия, как ей казалось, очень манерно, дабы не позорить глянцевые страницы 'Модного гурмана', поднесла пирожное ко рту, на мгновенье задержала его у губ и смело положила себе на язык. Закрыла глаза, работая на публику, коей являлся в данную минуту Родион, откинулась на спинку стула и начала смаковать.
Родион с улыбкой и небольшим нетерпением смотрел на нее, она чуть-чуть приоткрыла один глаз, чтобы увидеть реакцию Родиона.
- Ну? - тут же последовал от него вопрос.
Валерия снова прикрыла ресницы, демонстрируя смакование всей доступной ей пантомимой, облизнула напоследок губы, очень по-светски вздохнула, сожалея о такой маленькой порции, открыла глаза, потянулась за чашкой с чаем, неторопливо поднесла ее к губам, сделала небольшой глоток, медленно поставила ее на стол и снова блаженно откинулась на спинку стула. И вот только теперь взглянула на Родиона.
Он сидел, привалившись к спинке стула, с чашкой в руке и откровенно любовался Валерией. Она, заметив это, немного смутилась, потому как предыдущая сцена была задумана ею и воплощена в жизнь только лишь в качестве небольшой театральной постановки и совсем не была рассчитана на то, чтобы сейчас на нее смотрели такими глазами. И что это за улыбка довольного кота блуждает по его лицу?
- Божественно, - проникновенно заверила Родиона, все еще до конца не выйдя из образа.
- Тебе правда понравилось?
- Вот тебе крест, - подтвердила Валерия, - и на вторую покушаться не смей! Не отдам! Свою доедай.
- Вот видишь, у нас даже тут вкусы совпали, - произнес Родион, словно поставил галочку, и позвал официантку, чтобы заказать еще чая.
- А что они туда добавляют? Какой-то привкус непонятный.
- Мне кажется, что это трюфели.
- Ты шутишь? В пирожное добавлять грибы?
- Но согласись - это пикантно.
- Согласна. Ну и когда же мне можно будет купить номер журнала с моей 'личностью' на глянцевых страницах? - задала Валерия вопрос соседу.
- Честно? Не знаю. Я несколько раз видел этот журнал в различных ресторанах. Но каким образом в него попадают, не имею представления.
- Безобразие, - начала сокрушаться Валерия, - я тут изо всех сил держу осанку, соблазнительно облизываю губы, а вокруг ни одного фотографа!!! Талант впустую пропадает!
Родион снова рассмеялся.
- Согласен! Несправедливо!
Официантка принесла им маленький чайник с заваренным чаем, Валерия попросила у нее 'Книгу жалоб и предложений', та недоуменно переспросила. Родион захохотал.
- Ну чего ты ржешь? - начала отчитывать она Родиона, но потом махнула на это дело рукой.
Разговор велся на английском, причем очень плохом английском, и девушкам приходилось по нескольку раз уточнять друг у друга значения тех или иных слов. Официантка постоянно сбивалась на польский, Валерия непроизвольно переходила то на русский, то на испанский в зависимости от того, какие слова были наиболее подходящими.
Родион смеялся все то время, пока Валерия выясняла у официантки, почему такой книги у них нет, и выпрашивала хоть какую-нибудь тетрадь, куда люди записывают свои впечатления от этого заведения.
- Прекрати истерику, - обратилась Валерия к Родиону, - скажи нормально по-польски, что я хочу написать слова благодарности, пусть чего-нибудь вынесет, где уже такое принято писать.
- Ты сама поняла, что сказала? - хохотал Родион.
- От тебя помощи никакой в трудную минуту, - отмахнулась она и продолжила 'дискуссию' с официанткой уже по-русски. Минут через десять, когда на улицу вышли еще две официантки, кассир и администратор, прекрасно владеющий английским, взаимопонимание было наконец-таки достигнуто! После этого все ее собеседники дружной толпою пошли внутрь кафе искать требуемую 'Книгу'.
- Уф, - плюхнулась Валерия на свое место и посмотрела на Родиона.
Тот был уже просто синеватого оттенка от непрекращающегося смеха. 'Тоже мне, цирк ему тут бесплатный! Нет чтобы помочь! Ему достаточно сказать по-польски пару слов, так нет же! Сидит и нагло ржет! Стукнуть его? Чего-то у него уже в икоту смех начал переходить. Может, плохо человеку?' - предположила Валерия.
Она облокотилась на стол локтем, подперла подбородок кулаком и, стараясь изо всех сил выглядеть серьезной и слегка озабоченной его состоянием, выжидающе уставилась на Родиона. Тот начал понемногу успокаиваться, видно было, как он усилием воли пытается прекратить смеяться. Вроде что-то получается. Поднял на нее глаза, она не преминула этим воспользоваться.
- Родионушка, солнышка, тебе плохо? Это нервное у тебя? - преувеличенно озабоченно поинтересовалась, жалостливо заглядывая ему в глаза.
А в ответ снова раздался неудержимый хохот.
- Валерка, прекрати, - взмолился он.
- Может, водичкой на тебя побрызгать? - не переставала проявлять заботу. - Или нет, лучше водочкой, - подмигнула.
Подошла администратор и положила перед Валерией толстую тетрадь в кожаном переплете - не даром тут десерт стоит таких денег, все очень стильно и дорого - приветливо улыбнулась и отошла. Валерия снисходительно посмотрела на Родиона, тот закрыл лицо ладонями, все еще давясь смехом.
- Как маленький, - пристыдила его, покачав головой, и открыла тетрадь. - Люди же смотрят! - бросила напоследок, пытаясь вразумить соседа, и сама старалась не расхохотаться.
В тетради было полно отзывов на разных языках. Валерия достала из сумки ручку и аккуратно сделала запись о своем впечатлении от заведения, поставила дату, подпись, подняла голову от только что написанного и посмотрела на Родиона.
- Пан Гурский будет ставить свою закорючку или ввиду его недееспособности и отсутствия адекватности обойдемся просто крестиком напротив его фамилии? - выпалила Валерия и невинными глазами посмотрела на соседа.
- Фу-у-у, - отдышался он, развернул к себе тетрадь, пробежал глазами ее запись и подписался. - Ну и зараза же ты, Валерка, - покачал головой, глядя на нее глазами, в которых все еще плескался смех.
- Сделаем вид, что я этого не слышала, - захлопнула она тетрадь. - Ты посиди, а я к повару на пять секунд заскочу.
- Это еще зачем?
- Ну должна же я человеку приятное сказать о его тарталетках.
- Нет, это я тоже должен видеть, - поднялся Родион вместе с ней.
- Хорошо, только веди себя прилично! - строго посмотрела на него Валерия.
- Есть! - приложил руку к виску.
- Балда! К пустой-то голове... - одернула его руку.
Убрала фотоаппарат в сумку, повесила ее на плечо и окликнула официантку - та поспешила к ней уже как к родной.
- Мы сейчас вернемся, - предупредила Валерия ее по-английски, а заодно и по-русски, чтоб уж наверняка ее поняли.
- О'К, - радостно закивала официантка.
Валерия направилась ко входу в кафе, через пару шагов неожиданно остановилась, Родион налетел на нее сзади.
- Что?
Валерия повернула только голову и через плечо сурово глянула на него снизу вверх.
- Что? - снова повторил Родион, увидев ее глаза с зелеными чертиками.
- И договоримся, - без всяких предисловий начала Валерия, - если хочешь не только получать удовольствие от происходящего, но и участвовать в нем, ТО... - сделала паузу.
- Что? - в третий раз спросил Родион.
- Научись помогать нуждающимся в твоей помощи, - и постаралась сделать строгое лицо, но все испортили глаза, готовые прыснуть смехом в любую минуту.
- Тебе помогать? - уточнил Родион на всякий случай.
- Так, минуточку, - она повернулась к нему лицом, - тут надо разобраться! Ты полагаешь, что именно я нуждалась в помощи, когда собрала вокруг себя толпу заинтересованного люда, состоящего из официанток и администратора? - выглядела при этом почти серьезной.
Родион, глядя на нее, просто шалел от счастья: готов был смеяться над любой ее шуткой, каждую минуту млеть под ее взглядом, следовать за ней хоть на край земли и выполнять все ее приказы - идти в разведку боем или в лобовую атаку наперерез колючей проволоке.
Валерия поднялась на одну ступеньку, чтобы быть вровень с ним, потому как не совсем уместно раздавать команды снизу вверх. Но тут же поняла, что зря это сделала: его глаза оказались рядом, и горячая волна его счастья накрыла и ее. На мгновение прикрыла глаза: 'Раз, два, три, - попыталась сосредоточиться на чем-нибудь другом. - О чем это я? А! Да!' И стараясь не смотреть в его шальные глаза, попыталась продолжить свою мысль:
- Ну? - строго поинтересовалась она.
- А кому тогда помогать надо было? - удивился Родион.
- Балда, официантка сильно нуждалась в твоей помощи в преодолении языкового барьера, - снисходительно объяснила.
- Ну да, а заодно и администратор! - довольная улыбка не сходила с его лица. - Но у тебя все было под контролем!
- Это поклеп! - категорически опровергла его заявление Валерия, услышав в словах Родиона косвенное обвинение в своей некомпетентности при ведении переговоров с администратором. - Я бы попросила пана воздержаться от столь неверных суждений. У тебя вообще сегодня на происходящее не вполне адекватная реакция, - и пощелкала пальцами перед его носом и широкой улыбкой.
- Пан Гурский, придите в себя. С администратором я договорилась в две секунды! - и, гордо задрав подбородок, развернулась и поднялась по ступенькам в открытую дверь.
Войдя в кофейню, Валерия твердой поступью сразу же направилась к уже знакомой администраторше сего заведения, та с готовностью вышла из-за стойки.
- Мария, - обратилась Валерия к ней по-английски, - у меня к вам огромная просьба.
- Да? - не то чтобы удивилась, скорее насторожилась панночка.
- Как бы мне свидеться с вашим кондитером? Если, конечно, он не сильно занят, - увидев протестную реакцию администратора, дополнила она.
- Вы знаете, он вообще-то не любит встречаться с... - девушка подыскивала слово.
- Почитателями своего таланта, - улыбнулась Валерия самой обворожительной из своих улыбок.
- Я спрошу, - неожиданно быстро сдалась Мария и пошли на кухню.
Валерия победительницей развернулась к Родиону.
- В тебе умер великий дипломат, - польстил он, с интересом наблюдая за происходящим.
- Еще не все потеряно, - авторитетно заверила его.
Вышла администратор.
- Проходите, минут пять он сможет вам уделить, - пригласила она.
- На кухню? - глаза Валерии зажглись огнем.
Они прошли за стойку, открыли дверь на кухню, Валерия переступила порог и обомлела: кухня была похожа на рисованную картинку из книжки далекого детства. Стены отделаны плиткой ручной работы в теплых тонах, шкафы и столы из настоящего массива, кастрюли начищены до блеска, в окно лился яркий солнечный свет, который придавал желтый теплый оттенок всему помещению, в довершение картины в воздухе витал запах шоколада и ванили. Навстречу шел толстый дядька в большом колпаке и белом фартуке.
- Здравствуйте, - сказал он по-польски и протянул руку.
- День добрый, - поздоровалась Валерия, глядя на него сияющими глазами. - Вы знаете, что Ваша кухня из сказок Андерсена? - спросила по-русски она.
- Вы русские? - удивился дядька в колпаке на очень плохом русском.
- Я русская, Валерия, а стоящий сзади юноша со смущенным взглядом - польских кровей. Его зовут Родион, - представилась она.
- Здравствуйте, меня зовут Анджей.
- У вас не кухня, а сказка. Как вам удалось создать такой колорит?
Анджей расплылся в улыбке от этой похвалы.
- Вы не поверите, но почти все, что здесь есть, - настоящее...
И Валерия с Анджеем увлеклись беседой, забыв о присутствующих. Родион остался в одиночестве, Мария предложила ему сесть и, сославшись на работу, скрылась за дверью. Он уселся на стул, нашел глазами Валерию с Анджеем. Забавно они смотрятся: большой, добродушный повар в немного нелепом колпаке водил Валерию по своему царству, не обращая внимания на поварят и официанток, привычно выполняющих свою работу, и с гордостью показывал свои владения. Она казалась дюймовочкой по сравнению с ним, не отставая, следовала за ним, с интересом заглядывала в шкафчики, охая над медными кастрюлями и восхищаясь мельницей позапрошлого века.
Вместо пяти минут прошло пятнадцать, Родион удивился, о чем можно так оживленно спорить, не разговаривая на одном языке: Анджей не знал английского и, можно сказать, не знал русского, Валерия не говорила по-польски. Слышно, о чем они беседуют, не было, но хорошо видно, что им очень интересен разговор.
Родион видел, как Анджей водрузил на плиту большой медный чайник, а Валерия, не прекращая разговора, подтянула к висячему шкафу табурет, заскочила на него и под руководством Анджея выбрала чайные пары.
Застрекотал мобильник - Родион не сразу понял, что за посторонние звуки появились на кухне, он пропустил несколько звонков, прежде чем сообразил взять трубку. Связь была плохая, пришлось выйти на улицу. Решив вопрос за пять минут, вернулся за Валерией на кухню.
Войдя, увидел, что они с Анджеем по-свойски устроились за маленьким круглым столиком у окна и по-домашнему распивают чай.
- Ты, может, тут жить останешься? - немного резко окликнул он Валерию, обращая на себя внимание.
Валерия подняла на него глаза.
- О! Привет! Третьим будешь?
Родион приподнял одну бровь: значит, еще помнит о нем. Тем временем Валерия наливала в третью чашку чай. 'И про то, что чашку мне нужно достать, тоже не забыла', - отметил.
- Тащи табурет, - распорядилась она, словно находилась на собственной кухне.
Пока Родион ходил за неподъемным табуретом, пока нес его к столику, все та же официантка принесла их оставшиеся пирожные, и как только десерт оказался на столе, Валерия вспомнила, зачем она собственно затеяла все это мероприятие.
- Анджей, хочу сказать вам большое русское спасибо за этот шедевр кулинарного искусства, - говорила она по-русски.
- Вам, правда, понравилось? - немного смутился тот по-польски.
- Не то слово, - заверила его снова по-русски Валерия, - ничего вкуснее я пока в своей жизни не пробовала. Вы даже не гений, вы безоговорочно должны занять почетное место в пантеоне греческих богов.
- Вам, действительно, понравилось? - не верил поляк. - А ведь очень немногим людям они нравятся, - посетовал по-польски Анджей. - Правда, никто не рискует в этом признаться, - хитро подмигнул польским глазом.
- Не слушайте никого.
- Ой, я вам подарочек сейчас заверну, - засуетился Анджей, - только минут пятнадцать придется подождать.
Валерия было встала и пошла за ним, но он остановил ее, усадил почти с королевскими почестями обратно на стул, а сам отошел к плите и начал что-то там колдовать, подгоняя поварят.
- Еще подлить чая? - спросила она Родиона.
- Рад, что ты еще обо мне помнишь, - проворчал тот.
- Ты, что, обиделся? - удивилась Валерия.
- Нет, что ты, - фыркнул.
- Ты не представляешь, какой это интересный дядечка, - восхищалась она с горящими глазами.
- Я понял-понял, - остановил ее Родион, - только объясни мне, на каком языке вы с ним уже, - посмотрел на часы, - сорок минут интересничаете?
- По-русски, ты же слышал, - не задумываясь, ответила Валерия.
- Он не говорит по-русски, впрочем, как и ты по-польски.
- Да какая разница, на каком языке? - удивилась. - Главное, что есть о чем поговорить!
Они доели пирожное, допили чай, Валерия по-свойски вымыла чашки, снова заскочила на табуретку, поставила их на место в шкаф, и пошли прощаться с Анджеем. Тот с сияющей улыбкой протянул руку Родиону, Валерию прижал к себе, поцеловал в щеку и вручил ей небольшую яркую коробочку, перевязанную нарядным бантом.
- Я вам собрал по два вида каждого изделия нашей кофейни и положил два новых, вы будете первые, кто их попробует. Это - подарок! - и выглядел при этом таким торжественным и счастливым.
Валерия не удержалась и кинулась к нему обниматься.