Аннотация: Отрывок. Роман вышел в "Альфа-книге". Прежнее название - "Обрекающий на жизнь", она же "Валлентин без Валлентины".
Человечество, равно как и другие расы, на самом деле материалисты в куда большей степени, нежели о том принято считать. Вот, все толкуют о душе, причём достигли в том немалых высот. А ведь почтить память об ушедших приходят всё-таки к месту последнего упокоения тела. Будь то скромный могильный холмик где-нибудь на погосте, или роскошные фамильные склепы эльфийских кланов, или даже высеченные в недрах монолитной скалы усыпальницы королей и героев подгорного народа - всяк приходит туда.
А всё-таки, наверное, таки правы были наши далёкие предки. Воистину велика была их мудрость, коль после себя не оставляли они своего тела. Величественно рдеющие погребальные костры через несколько лет сменялись степными травами, а могилой Морских Королей древности, о коих и до сих пор слушают легенды и баллады, было само море.
Ведь недаром, например, Ганди завещал не устраивать ему роскошных и пышных погребальных сооружений. Согласно его последней воле, прах сего достойного мужа был развеян над великой рекой.
Лучшая память об ушедших - именно память. Переживёт ли она тьму веков или исчезнет вместе с обветшавшими нелепыми гробницами, зависит от дел и свершений. Да, это так. Однако, есть и ещё одна причина, о которой люди знающие говорить не любят - а если и говорят, то скупо и весьма неохотно. Вроде то ли есть тропочка туда и даже обратно, то ли и вовсе, умеющие шастать по ней иногда рождаются.
Но что-такое древние определённо знали и умели...
В ту благословенную пору, когда уже не донимают холода, но не наступила ещё удушающая летняя жара, всё это и случилось. А ещё вернее, началось. Небольшой приграничный городок Эрбис, удельное владение сиятельного барона и кавалера Огненной Подвязки его милости Эрбис, тогда утопал в нежно-лиловой кипени сирени. В садах и палисадниках уже загорелись первые ослепительно-белые звёздочки жасмина, и сама природа буйствовала, словно радуясь первому году мира. Ведь только этой зимою закончилась непонятная и страшная война, в которой обуянные жаждой крови все воевали против всех.
Оттого и понятно, что почтенные горожане, заслышав с околицы непонятный шум, первым делом по неистребимой привычке припомнили - хватает ли в погребах припасов, а в прикопанных тайных ухоронках тяжёленьких кувшинов с вовсе необычным для них содержимым? И только затем похватали кто что горазд из оружия да поспешили в нужном направлении.
По пути обыватели старательно посматривали во все закоулки и на зияющие пустотой останки неотстроенных ещё с войны домов. Однако ни грузных троллей с их наводящими ужас шишковатыми дубинами, ни закованных в ржавые от крови доспехи гоблинов они к своему облегчению не приметили. Мало того, вывернувшаяся из переулка Сонька-молочница заверила, что и елфы не пожаловали - уж она их отчего-то всегда загодя чуяла. И кроме единственной паразитки, ныне определённой на отсидку в подвалы баронского замка, в округе этих ушастых головорезов вовсе и нету.
Стекались они по пыльной кривоватой улочке к находящейся у околицы кузне, которую туда определил ещё прадед нынешнего барона из соображений "подальше от огня" и для удобства господ проезжающих. И когда набралось горожан мало не сотню, они почувствовали себя гораздо увереннее да прибавили оттого ходу. Ещё несколько дюжин шагов, и вот уже за крайними домами замелькали широкие поля с закатной стороны.
Городские стены развалили ещё в прошлую войну, когда их милость барон что-то не поделили с соседским графом Лестером. Потом остатки сооружения вроде бы как исчезли сами собою - зато в самом городе вдоволь прибавилось добротных каменных построек. Их светлость барон сначала лютовали, всё порывались восстановить, а потом только рукой махнули - против магика или ватаги троллей всё одно никакие стены не спасут.
Под утренним солнышком немного запыхавшиеся горожане увидали весьма примечательную картину, которую потом ещё долго обсуждали с недоверием да тем зябковатым ощущением вдоль хребта, которое смыть можно только добрым глотком пива. Да ведь, ненадолго - всё одно через некоторое время дрожь пробирала опять, к вящей и тайной радости Сима-пивовара да обоих содержателей городских кабаков...
У обочины уводящей на закат дороги по-прежнему стояла кузня, и даже потихоньку дымила. Только, рябой кузнец сейчас не оглашал округу звонкими ударами своих молотов и молоточков, а с весьма растерянной потной харей стоял под навесом. Рядом с ним обретались двое не менее хозяина закопчённых подмастерьев, и с видом немного помятым да испуганным зыркали на двух возящихся в пыли женщин. А уж вопили да ругались бабы так, что испуганная тишина затаилась где-то аж на дальней окраине небольшого городка, не зная куда ей и деться.
Одну горожане признали сразу. Рыжая до неприличия Мазуня, известная в Эрбисе не столько своею выпечкою, сколько доступным каждому желающему передком, азартно тузила грязную до неузнаваемости старуху. Приглядевшись, обыватели ахнули - в пыли под явно одерживающей победу пекаршей ворочалась старая портниха Ти, которая откуда-то всегда первой вызнавала все новости и сплетни, да охотно разносила по городу, каждый раз припоминая всё новые подробности.
- Шлюха рыжая! - сипло завопила Ти.
При этом она изловчилась, швырнула Мазуне в лицо пригоршню мягкой дорожной пыли. И пока та отпрянула да попыталась кое-как утереть глаза и проморгаться, старуха ловко вывернулась из-под неё и теперь уже в свою очередь ухватила соперницу за огненные патлы. Азартно пихнула в бок острой коленкой, опрокинула смазливою мордашкою вниз. Сухонький старушачий кулачок с удивительной ловкостью замелькал в клубах поднятой пыли, каждый раз с хряском соприкасаясь с ухом своей куда более молодой соперницы.
- Ах ты, лярва! - Мазуня кое-как прочихалась да размазала по лицу слёзы пополам с грязью, выдернула из-под старушачьего башмака прижатые тою юбки и в свою очередь принялась тузить обидчицу...
Только тут самые востроглазые да быстрые на голову из горожан, а потом уж и остальные, обратили внимание на чужака. Он спокойно сидел на отполированной задами старой колоде под навесом кузни, на которой так хорошо было погомонить да выкурить трубочку, пока кузнец выполнит работу. С виду он был молод, недурно скроен и к тому ж ладен собою. Не красавец, по коим сохнут молодые девчонки, а подчас и их старшие сёстры, но вполне ничего. Сидел и жмурился на утреннее солнышко, словно довольный жизнью котяра. Не портила первого впечатления и крепкая шпага, которая обреталась на боку пришлеца - уж мужчине оружие, особенно такое вот неброское но добротное, всегда к лицу. А вот то, от чего враз нахмурились лица горожан да побелели от напряжения их стискивающие оружие ладони, оказалось длинным чёрным плащом до пят - и по виду как бы не из драгоценного шёлка. В придачу к зловеще блистающему на левом кулаке хозяина кольцу магика, согласитесь, весьма и весьма плохо.
До урчания в сведённых холодными судорогами страха животах как плохо. Носить такое имели право только некромансеры, да и то не каждые. Потомственный, опытный и опасный как невесть что - таково оказалось первое мнение. В отчего-то равнодушных глазах вопреки их цвету первой зелени каждому почудилась если не смерть, то уж угроза её точно.
А потому толпа сбилась плотнее, ощетинилась остриями да медленно, потихоньку стала пятиться...
И неизвестно ещё, чем бы всё это окончилось, только сзади раздался топот копыт да голос их светлости, который подоспел из своего полуразрушенного замка и теперь без разбору лупцевал плетью всех подряд.
- А ну, дорогу дайте, смерды!
Крепкая привычка сбиваться в тесную груду, унаследованная предками бесчисленных поколений, повиновалась не враз. Хоть их светлость и потеряли на войне левую руку, отгрызенную гоблином-берсерком, да были вовсе не злые, но хлестать своих подданных барон принялся уже чуть ли не вполсилы. Знай полосовал по плечам и спинам нагайкой с вплетёнными в хвосты тяжёленькими кусочками олова. Отец его, отличавшийся на редкость крепкой статью, одним ударом такой семихвостки ломал на охоте хребет матёрому волчаре - но сын его людей всё же немного щадил.
Пробившись через неохотно раздавшуюся толпу, барон с высоты седла мгновенно оценил ситуацию. Тронул каблуками мягких сапог конские бока, по дуге обогнул тучу пыли, из которой уже еле-еле оказывались видны драчуньи, и подъехал к кузнице. Миг-другой сверлил он чужака неприязненным взором, но всё же плеть его устало опустилась и даже проворной змейкой влезла за голенище.
- Господин магик, ваша работа? - барон кивнул на по-прежнему тузящих друг дружку женщин.
- Моя, - не стал отпираться тот, и столь же негромко добавил. - За оскорбление словом и действием волшебника, к тому же дворянина...
Барон Эрбис вздохнул и мысленно распрощался с жизнью. Уж если чернокнижника прогневать хоть в мелочи, дамы и господа, уж будьте тут спокойны - без кучи вздувшихся посиневших трупов не обойдётся. И всё же, его светлость решился на отчаянный шаг.
- Ради всех богов, прошу вас избавить город от этих криков. Моя жена вот-вот разрешится от бремени, и они её очень беспокоят.
Чужак по-прежнему сидел на колоде, положив на колени крепкие ладони, и вслушивался в слова с каким-то необыкновенным интересом.
- Ну что ж... - он щёлкнул пальцами и шепнул несколько слов, от которых по спинам продрал мороз, а пыль вокруг на миг взвилась вверх.
Ворочающийся и уже рычащий едва ли людскими голосами клубок извозюканных, серых до неузнаваемости женщин распался. Обе упали на спины, бездумно вперившись в равнодушные голубые небеса и жадно хватая воздух.
- Приказать повесить обеих? - барон умел не только хозяйствовать да мечом махать, но и тактику знал неплохо. Потому в осторожно вернувшейся тишине он сразу ринулся закреплять успех. - Виселицу только вчера освободили от трупов пойманных мародёров...
- Ну, зачем так сразу, - магик наконец соизволил встать.
Он потянулся немного, повёл плечами, а потом по-хозяйски заложил руки за пояс. Только один раз он взглянул в глаза барона, а того словно некая сила разом вынесла из седла. И его светлость Эрбис уже стоял перед чужаком, признавая его равным себе.
- Успокойтесь, барон. Опустите оружие и вы, почтенные горожане - я здесь не на работе. И насылать на город мор или толпу своих подопечных не стану.
Из нескольких дальнейших слов выяснилось, что чернокнижник упокаивал старые погосты в предгорьях, растревоженные отголосками последней битвы на переправе через Реву, где армию гоблинов и эльфов смогли остановить только объединённые усилия человеческих волшебников да примкнувших к людям шаманов троллей. Гром и звон в магическом эфире тогда стоял такой, что на сотню лиг в округе ощущали даже не владеющие Силой. Вот и пришлось поработать там по прямой специальности, выполняя поручение Башни Магов.
- И теперь я еду по делам в столицу вашего королевства, и можете меня смело считать просто проезжающим дворянином. Старых обид на ваш город у меня нет. А с этими двумя...
Вообще-то, право карать и миловать в своих владениях целиком принадлежало благородному господину. Но барон всё ж был умнее деревенского лапотника, потому благоразумно проглотил язык.
- Ладно, приму виру и наказывать не стану, - взгляд зелёных глаз оценивающе посмотрел на обеих скандалисток, чуть дольше задержавшись на Мазуне.
При этих словах немного оклемавшиеся женщины снова повалились в пыль - на этот раз уже на колени - и принялись истово благодарить.
Магик досадливо отмахнулся от них и вновь обратился к барону.
- Лорд Валлентайн, - представился он - и протянул руку в знак мира.
Часть первая
Луна лениво нежилась в полночном небе. Иногда кокетливо укрывалась редким в эту пору облачком, подсвечивала его потусторонним сиянием, а затем, словно не удержавшись от любопытства, подглядывала на землю краешком, словно одним глазком. А потом вновь являлась во всей своей слегка надгрызенной красе.
По тёмной улочке, придерживаясь мест потемнее, скользили две тени. Скользили вовсе не бесшумно - наоборот, ступали на удивление уверенно и по-хозяйски. Оттого и понятно, что ночное светило с интересом прислушалось к их беседе.
- Вашсветлость, а может, всё-таки не стоит? - как-то робко и неуверенно пыталась увещевать своего спутника крепко сбитая тень, чей хозяин нет-нет да мерцал в иногда падавших на него лучах блеском кольчуги.
- У меня нет выбора, - не сразу и довольно мрачно возразила другая тень, более стройная, чьей левой руки никак разглядеть не удавалось. - Повитуха сказала, что без толкового магика-целителя не справится. А где ж его найдёшь в нашей глухомани?
Плечистая тень послушно передёрнулась, словно её владелец замёрз, и вздохнула.
- Так-то оно так, только залезать в долги к чернокнижнику не стоило бы. Да и справится ли он?
Однако более спокойный голос, в котором всё же скользила какая-то еле заметная властность, тут же одёрнул своего провожатого.
- Следи за языком, Ренди. Хоть ты и капитан моего гарнизона да служил ещё моему отцу, но советовать мне не моги. У меня уже две девки родились. А сейчас вроде бы сын должен... это последний шанс для нас с баронессой. Возраст, как ни крути - а ублюдков я хоть и признал, но передавать кому-то из них титул не намерен. И такова моя воля.
Да уж, передача баронской короны, право наследования - не шутка. Сколько из-за таких дел издавна споров велось, сколько ломалось копий и дурных голов... Некоторое время оба шли молча. Луна уже несколько заскучала и вознамерилась было вновь шмыгнуть за полупрозрачную в её сиянии тучку, но тут снова отозвался более молодой.
- Значит, магик на постоялом дворе у старого Балка остановился?
Капитан отозвался неохотно, с какой-то ворчливой интонацией.
- Истинно так, ваша светлость, у Балка. Прилюдно повторили, что если глупостей делать никто не станет, то и они чёрным баловать не будут.
Да уж, слово волшебника, а тем более чёрного - не шутка. Потому понятно, что тень барона кивнула нетерпеливо головой, а её обладатель жадно принялся выспрашивать опять:
- Спит? Если спросонья, ведь может и отказаться помочь...
На что его спутник, провожатый и заодно телохранитель с еле заметной досадой ответил. - Куда там! Мазуня хоть и дурында, а сразу сообразила, чем умилостивить магика. В порядок себя привела, да сразу после того как они отужинали, и шастнула в их комнату.
Барон с мимолётной усмешкой, которую не заметил его капитан, но углядела любопытная улыбающаяся Луна, вспомнил при случае с удовольствием лично охаживаемые прелести рыжей девицы, и в мыслях охотно признал, что с такой попкой и грудками Мазуня прощение вполне может да заработать.
- А балаболка Ти?
Капитан пожал плечами.
- Да их магическое величество заикнулись только, что намерены себе новую одёжку раздобыть, чтоб народ не пугать по дороге - дальше-то места оживлённые будут. А Ти уже тут как тут. Хоть Мазуня ей фонарь под глазом привесила и знатный, но заверила старая плесень, что к утру на лорда будет наилучший костюм. Шьёт теперь, верно...
Его светлость Эрбис призадумался. Хоть ситуация крайне и щекотливая, но всё же было в ней что-то успокаивающее. Так и так прикидывал молча идущий сорокалетний мужчина, когда наконец сообразил, что некромансер вроде попался не злой. Коль согласился на такую необычную виру - а у самого барона в казне легче было мышь найти, чем золотую монету - то вполне возможно, этим дело и ограничится. А стало быть, очень хотелось в то верить, что магик всё-таки поможет.
Верно, верно поговаривают злые языки, что их благородия при всех своих недостатках, как правило, умнее нежели серая простолюдинская скотинка!..
Валлентайн открыл дверь, которую и не думал запирать изнутри - надёжнее всех запоров охраняет её имя и достоинства постояльца - и выйдя в коридор молча выслушал горячие слова барона. Хоть большая часть его способностей оказывалась весьма и весьма далека от целительских, а скажем прямо, была и вовсе душегубской, но напрасно молва приписывает чёрным магам всякие ужасы-мордасти. Люди как люди. Со своими страстями и привязанностями. Случались и твари редкостные, как же без того, но такие долго не жили - помирать им помогали с удовольствием да со всем усердием.
- Хорошо, барон. Обещать ничего не стану, но я попробую, - и весьма невежливо захлопнул дверь перед самым носом их сиятельства.
Поскольку обретался он лишь в той одежде, что дана каждому из нас от рождения, Валлентайн не счёл возможным пройтись в ней по городу даже душной летней ночью. Да и горячие объятия Мазуни, стоит признать, не оставили его равнодушным. Чего уж тут греха таить, красотка с тугой попкой смело может рассчитывать у мужчин на что-то большее обычной вежливости.
- Спасибо, боги, - расслышал он вдруг жаркий шёпот бесстыже разметавшейся на горячей и смятой постели девицы.
Уже надевая брюки, Валлентайн поинтересовался:
- А за что благодаришь?
Мазуня кое-как перевернулась набок, подпёрла рукой голову. Вздохнула, взлохматила лениво ладонью рыжие даже сейчас волосы.
- Да говорила мне как-то старая гильдейская шлюха, из беженцев, что через город проходили. Мол, не стоит под магика ложиться ни за что в жизни. Я-то не поверила тогда, а сейчас вот отчего-то вспомнила.
Волшебник недоверчиво повёл бровью, пока его руки застёгивали пряжку пояса да прилаживали на место шпагу.
- Не сказал бы я, чтоб тебе больно было или страшно. Орала так, что приходилось ладонью губы закрывать, и вроде вполне довольна была.
Глаза Мазуни блеснули в полутьме.
- То-то и оно. Говорила та потаскуха вроде того, что с магиком запросто можно саму себя от счастья забыть. Всё соображение уходит в одно место между ног...
Вообще, каждая умная женщина говорит нечто подобное при нежном расставании с любовником - если не собирается с ним расстаться насовсем. Хоть Валлентайн и знал о том прекрасно, а всё же легонько улыбнулся. Ну какой дурак придумал, что если у магика дар к чёрному, то его хлебом не корми, дай кого-нибудь угробить? И что высшее наслаждение для такого - всякие душегубства? Ерунда всё это, между нами говоря. Дать капельку нежности женщине, слышать как по ней прокатываются незримые сладкие волны и обдают тебя брызгами счастья - разве это не прекрасно? Пусть всего лишь и мимолётная встреча с провинциальной гулёной...
- Ой-ой, можно подумать, тебе нежное обращение в диковину.
Мазуня пожала плечом, наматывая на палец рыжий локон.
- Всяко бывало. Хотя, не в обиду вашей милости будь сказано, большая часть мужчин просто грубые животные. И каждый третий отчего-то тумаков отвешивает, словно мне от того радость. Иди сюда...
Волшебник в общем-то уже собирался выходить - негоже заставлять ждать хоть и провинциального, но всё же барона - однако подошёл. А девица приподнялась на постели, села, и стала поправлять лорду и волшебнику край воротника, завернувшийся под плащ.
- Надо же, - восхитился он, а затем посерьёзнел. - Когда вернусь, не знаю. Но чтоб тебя здесь уже не было. Слова те твои глупые у кузни прощаю, но на глаза мне лучше не попадайся.
В лёгкой ответной, чуть с горечью улыбке Мазуни легко было прочесть, что всё это она прекрасно знает и сама. Ведь с вечера почти сразу она разобралась, что же их милости нравится и что они любят делать в постели - и предоставить оное к обоюдному удовольствию.
Потому, едва за волшебником в чёрном закрылась дверь, как рыжая девица небрежно накинула на бёдра простыню, обняла с лёгким нежным вздохом подушку и постепенно провалилась в сладкое забытьё. Всё равно не обидишь, лорд... да и сам о том знаешь.
А Валлентайн уже легко сбежал по лестнице в общую залу постоялого двора, где хозяин стоял перед своим бароном чуть ли не навытяжку, а тот устроился на лавке и в ожидании коротал время за стаканчиком лёгкого вина.
- Я готов, барон. Чуть задержался, отобрал из припасов, что может пригодиться, - некромансер небрежно похлопал себя по карману, куда и в самом деле сунул кое-что из хранящихся в заплечной сумке зелий и припасов.
Барон Эрбис подхватился, уронил на стол недопитый стакан.
- Пойдёмте же, лорд Валлентайн - право, не стоит боле мешкать...
Волшебник чуть прищурившись смотрел в стрельчатое окно, из-за частого переплёта которого на него недоверчиво пялилась уже заходящая Луна. Со стороны могло бы показаться, что скинувший плащ и бархатный камзол чернокнижник, который омыл руки перегнанным вином и осмотрел зардевшуюся от смущения роженицу, просто задумался. Однако губы Валлентайна шевелились - он считал. Ага! Волк в созвездии Змеелова, а Стожары тогда были в расцвете - надо же, как оно так совпало дивно!
Только невежи, к коим относится подавляющее число людей и не только, думают будто надо брать отсчёт от рождения ребёнка на свет. На самом-то деле куда важнее оказывалось время зачатия. Впрочем, для чернокнижников это вовсе не тайна, и умение определять под какими звёздами зародилась чья будущая судьба, составляет непременную часть их мастерства и отправную точку для дальнейших вычислений, зачастую весьма с неприглядной целью...
- Вы смелая женщина, баронесса, - голос его оказался на удивление мягок - несмотря на то, что та крайне недоброжелательно отнеслась к идее супруга.
И всё же она не осмелилась перечить полноправному барону. И хоть залившая лицо и шею алая краска смущения виднелась даже из-под салфетки, которой по её приказу накрыла лицо госпожи служанка, осмотр самых деликатных частей тела та вынесла стойко, как и подобает знатной даме.
- И не только потому что решились на подобное в тридцать восемь.
Присутствующий при этом барон Эрбис хоть и отводил осторожно глаза от раздувшегося в предродовом ожидании живота супруги, но всё же единственная ладонь его то стискивала рукоять кинжала, то словно опомнившись, мягко поглаживала её.
- Да, лорд, всё верно - я тогда отбывал на решающую битву под стенами столицы королевства, - голос его прозвучал глухо.
Ещё бы не слыхать о той битве, унёсшей едва ли не половину цвета рыцарства! Да и отборные отряды троллей, неизвестно какими посулами привлечённые на свою сторону королём людей, эльфы и гоблины проредили более чем изрядно. Не чаял вернуться оттуда барон. Хоть и остановили тогда вторгшихся и даже повернули обратно, но что-то надломилось в обеих армиях. С тех пор война пошла на убыль, а зимою и мир обе стороны заключили.
Не потому что так уж очень хотели. А потому что ещё немного, и воевать уже просто некому было бы.
- Руку там потеряли? - Валлентайн положил ладонь на живот баронессы и вновь прислушался, как будущий человечек в нетерпении бьёт пяточкой.
Барон угрюмо кивнул. А чернокнижник вздохнул, сделал повитухе знак - накрой госпожу простыней - и вновь отошёл к окну.
- Я всё понимаю, но та пора была крайне неудачным временем для вашего рода. На будущее, надо составлять гороскоп да сверяться с ним, - чернокнижник вроде бы беззаботно балагурил, а сам никак не хотел смотреть в глаза барона, жадно ловящие его взгляд.
Наконец, он всё же решился. Мягко подхватил повелителя замка под локоть и увлёк через приоткрытую дверь на галерею.
- Единственный способ - разменять жизнь на жизнь, - невесело заключил он приглушённым голосом, едва убедился, что их никто не подслушивает. - Возраст и состояние здоровья баронессы оставляют мало шансов - а тут ещё и крайне неудачное расположение звёзд и планет.
Барон Эрбис слушал молча. И лишь заходившие на скулах желваки говорили, что вовсе не бесстрастно.
- Тут и опытный целитель был бы бессилен. Я могу провести обряд и заключить некую сделку... с той стороной. Но! Он будет полностью чёрным и совершенно незаконным. Мне нужна чья-то жизнь - и официальное разрешение от барона и сюзерена этого манора.
Дворянин не колебался ни мига.
- У меня в подвалах замка ждут решения несколько осуждённых, подпадающих под соответствующие уложения и параграфы. Но скажите, лорд, скажите правду - будут ли последствия для моего сына?
Невесёлый смешок был ему ответом. Разумеется, если есть действия, будут и последствия. И чем сильнее эти действия, тем сильнее и разлетающиеся по всей реальности волны возмущений.
- Помните фехтовальный приём с двойным переводом? - Валлентайн изобразил кистью в воздухе соответствующее движение. - Нечто подобное я и собираюсь провернуть, поместив мать и сына в точку равновесия сил. Отдачу приму на себя, а где-нибудь в глухом месте сброшу втихомолку. Лет за сотню постепенно развеется.
Барон смотрел, и во взгляде его страх и недоверие боролись с надеждой.
- Хорошо, лорд Валлентайн. Пусть я буду проклят за свои действия всей чередой своих благородных предков - но я рискну поверить вам.
Чернокнижник покачал головой.
- Никаких проклятий, барон. Вы попросили помощи, и хоть всё это весьма трудно и опасно - но коль скоро я вник в подробности, тут уже задета не только моя гордость, но и профессиональное мастерство. А всякие подробности... это часть моей работы, и я приму сполохи Тьмы на себя.
Едва ли половина оказалась понятна обезумевшему от волнения дворянину, но основное до него дошло. Рука дёрнула ворот тонкой работы рубахи, словно тот душил хозяина.
- Да будет так.
Оба мужчины прошли в противоположное крыло донжона. Здесь прошедшая война оставила свой след сильнее. В стенах кое-где виднелись трещины, а в одном месте даже осыпалась штукатурка, обнажив кладку дикого камня. И в мрачноватом, гулком кабинете хозяин написал на листе продиктованное ему разрешение и отпущение грехов по всей форме. Несколько смутило его, что помимо подписи и оттиска баронской печати чернокнижник попросил капнуть рядом ещё и капельку собственной крови... но в конце-то концов - снявши голову, по волосам не плачут!
С замирающим от страха сердцем барон смотрел, как серьёзный до дрожи в коленках некромант внимательно перечёл документ, прошептал над ним нечто, а затем ткнул в оставшееся для его засвидетельствования место пальцем.
Яростное шипение растревоженной змеи заставило недюжинной смелости дворянина и воина отшатнуться. Взвился лёгкий дымок, а на поверхности пергамента заструилась светящаяся витиеватая подпись на неизвестном барону языке.
Валлентайн ещё раз просмотрел, удовлетворённо кивнул. А затем, хоть и остался полностью доволен, не удержался от небольшой демонстрации.
- Смотрите, - шепнул он. - Такое можно увидеть только в ту фазу луны, когда документ составлен.
Он шагнул к окну, где часть выбитых стёкол была кое-как заделана рогожей, распахнул его. В лунном свете пергамент тотчас поплыл волнами серебристого сияния. А когда судорожно сглотнувший барон Эрбис всё же нашёл в себе силы вдохнуть немного воздуха, над поверхностью листа уже поднялся объёмно выписанный текст. И под строками мерцали, переливались и словно жили своей таинственной жизнью два имени.
- Договор чести - это не просто документ, - чернокнижник ещё несколько мгновений любовался на это зрелище, пока смущённая Луна всё же не спряталась за облачко.
А потом свернул пергамент в свиток и сунул в рукав.
- Ну, не будем медлить - Луна уже на исходе. Распорядитесь насчёт носилок для госпожи баронессы. Мне понадобится помощь повитухи, но она бабка тёртая, испугаться вроде бы не должна... И пусть во внутренний двор доставят самого мерзкого преступника из подвалов.
Чернокнижник поджал губы, обдумывая, что же ещё понадобится.
- Да, лично проследите, чтобы никто не смотрел. Объясните, запугайте или как там вы управляетесь со своими людьми. В принципе ничего страшного для них, но во время обряда на вашей супруге не должно быть ни единой ниточки. Даже амулеты и супружеское кольцо придётся снять - равновесия достичь очень непросто, и я не хочу упускать ни единого шанса...
Единственной, кто смогла подсмотреть это мерзкое и великое одновременно зрелище, была заглядывающая через полуразрушенную замковую стену всё та же любопытная Луна. Но против её присутствия Валлентайн как раз ничего не имел. Баронесса забылась в объятиях слабенького сонного заклятья. Угрюмая бабка-повитуха, которой объяснили задуманный способ обмануть нить судьбы и подсунуть ей жизнь другого, повела себя просто замечательно - уж крови и смертей она за свой век повидала куда там любому некромансеру. А на скованного ужасом и заклятьем убийцу, что распластался рядом с баронессой посреди наспех начертанной пентаграммы, и вовсе никто не обращал внимания. Сырьё, расходный материал...
И когда в нужное время столб кроваво светящейся Силы вымахнул едва ли не до небес, до ушей жадно прислушивающегося и не находящего от волнения себе места отца донёсся первый крик - сына.
- Всё в порядке, барон! - на верхушку башни по ступеням с горжи взбежал чернокнижник.
Но боги - в каком виде! Белая щеголеватая рубашка забрызгана кажущейся чёрной кровью, на плече и вовсе разорвана чьими-то зубами. Но на руках его из пелёнки пыхтел и таращился на окружающий мир маленький упрямый комочек.
- В теории я примерно знал, что и как. Но честно говоря, на практике подобное проделываю впервые, - чуть удивлённо признался Валлентайн.
Однако скользнувшая в голосе горделивая нотка, а пуще того, довольная и чуть смущённая улыбка сказали барону куда больше успокаивающего, чем могли бы любые слова. Волнуясь так, что в горле застревали любые слова, с колотящимся бешено сердцем отец осторожно взял на сгиб руки сына. Вот он, наследник, продолжатель дум и дел наших!
Сын!
- Ы-ых! - подтвердил малыш. Он тут же нетерпеливо заворочался, завозился, а затем рука и бок мужчины потеплели от сырости.
- Хорошая примета, - сообщил усталый и довольный некромансер. А затем мельком глянул вниз, где бабка заканчивала хлопотать над роженицей, и сложив ладони рупором, распорядился вниз, в притихший замковый двор. - Уже всё! Служанку к госпоже баронессе!..
Первые лучи раннего летнего солнца едва заглянули в распахнутое настежь окно, а чернокнижник осторожно в его лучах тут же вновь осмотрел новорождённого. Смена ночи и дня - как поведёт себя малыш? Однако тот спал в крепких и ничуть не подрагивающих ладонях, и целиком наплевать ему было на все страсти, сотрясающие этот далеко не худший из миров.
- Хм-м, любопытно, - хмыкнул Валлентайн и перевёл взгляд на осунувшуюся после бессонной ночи повитуху. - Бабуля, сходи куда-нибудь ненадолго. Руки помыть, или просто воды попить.
Старушка безропотно подхватилась с кресла у изголовья задремавшей баронессы. Однако по своей то ли зловредности, то ли из любопытства, всё же поинтересовалась - а отчего что мать, что дитё спокойны, будто их и не беспокоит ничто?
- Удалось всё, как я задумал, - нехотя ответил волшебник. - Да и применил я слабенькое, снимающее боль заклятье. А волнения... да сколько их ещё будет.
Едва старушенция наконец убралась, Валлентайн кое-как отогнал от головы так и подкрадывающуюся дремоту. Посоветовал барону отослать от наружных дверей стражу, ибо собирался кое-что сказать. Затем положил малыша рядом с матерью и осторожно разбудил баронессу.
- Как вы себя чувствуете?
Однако женщина первым делом уделила внимание сыну, и лишь потом со слабой улыбкой призналась, что немного шумит в ушах, чуть комната покачивается словно после вина - а так вполне терпимо.
- А теперь послушайте внимательно.
Валлентайн вздохнул, потёр усталое лицо наспех отмытыми ладонями и только затем продолжил.
- Придёт время, и вы станете подыскивать парню выгодную партию, - он осторожно погладил нежный пушок на головке малыша. - Но есть и другой путь - если вы подберёте ему в жёны ведьму, пусть даже из простых и не совсем подходящую по возрасту... Внуки окажутся с весьма сильным Даром, уж очень в необычное время вы его зачали. Да и обстоятельства рождения тоже, гм-м, весьма и весьма.
Дальнейшие слова оказывались не просто лишними, но даже и вредными. Уж как в Башне Магов тряслись над благородными фамилиями, в чьих жилах помимо дворянской крови текла ещё и магия, рассказывать никому не надо?
- Но до тех пор думайте. И никому ни полслова, иначе найдутся желающие подмостить под носителя будущей Силы дочек-племянниц... но лучше бы вам выбрать самим, чтоб не связывать род неразрывными узами с кем-то, кто может эти воспользоваться.
Стоит признать, что отец и мать выслушали эти необычные слова чрезвычайно внимательно. Политика дело тонкое, тут и в самом деле думать и думать. Сегодня друзья, а завтра враги - дело в общем-то вполне житейское и даже рядовое.
- Что ж, лорд Валлентайн, - барон уже в дверях пожал руку тому, кого ещё вчера боялся и ненавидел. - Я могу что-то для вас сделать? Договор договором, но как человеку мне не хотелось бы быть неблагодарным.
Сказать по правде, больше всего молодому волшебнику хотелось уйти отсюда. Въевшаяся в мозг привычка как можно быстрее уходить с места работы учащённо гнала по жилам кровь - как в тот раз, когда на хвост ему села свора гоблинских рэйнджеров, разъярённых страшной гибелью своего шамана...
- Я ближе к обеду зайду ещё раз осмотреть. Оснований для беспокойства нет, но на всякий случай... Тогда и поговорим. А сейчас извините, я устал как не знаю кто. Впрочем, бутылку старого сладкого вина не повредило бы.
Дальнейшее воспринималось как в тумане. Путь через освещённый утренним солнцем двор, который уже щётками с корнем мыльнянки и известью драили слуги... ворота замка, где статуями застыли двое немолодых солдат... вроде бы в этот переулок?
- Эй, оборвыш, путь к заведению Балка, Бална или как его там... спсиб...
Мелькнул на солнце брошенный босоногому мальчишке медяк, а ватные ноги словно в хмельном дурмане несли своего обладателя кривоватыми пыльными улочками.
- О-о, мой лорд, от вас так несёт смертью - и жизнью? - он даже не нашёл в себе сил рассердиться на проснувшуюся от шума обронённой с пояса шпаги Мазуню.
Либо дура круглая, раз решилась ослушаться приказа чернокнижника. Либо наоборот, присущая женщинам мудрость очередной раз доказала свою правоту. Да и кто их, этих женщин, разберёт - чем они думают? Уж не головой так точно.
- Пей, лорд, - Валлентайн с трудом разлепил глаза, когда оловянный кубок с ароматным старым вином мягко ткнулся в его губы. - А теперь ложись и спи. Я просто полежу рядом, можно?
Да, это так хорошо - засыпать после хорошо сделанной работы, чувствуя совсем рядом биение женского сер... дца...
Степной пожар гудел словно гигантский огненный зверь и мчался по равнине со скоростью урагана. И одинокий всадник, что бешено нахлёстывал коня, стремясь уйти с дороги расширяющейся огненной дуги, казался крошечной точкой. Вот-вот они чуть не соприкоснулись, в бок уже пригрело жаром от близкой полосы огня - но взмыленный жеребец в отчаянном рывке уже вырвался на чистое от сухой травы пятно глинистого такыра. Спасён!
Валлентайн вскочил с постели, бешено поводя по сторонам шалыми и мутными спросонья глазами. Сердце бешено колотилось, гадостное ощущение во рту не стоило даже описывать, а с подбородка на грудь сорвалась капелька пота.
- Фу-ух, ну и жара! - волшебник хотел было откинуться обратно на подушки, но передумал.
Одна только мысль о том, чтобы вновь оказаться в слипшейся от пота постели, к тому же ещё пахнувшей томно и бесстыже этой испарившейся куда-то Мазуней, повергала в брезгливость. Да и сквозь щелочку в занавесках лучик солнца со всей неприглядностью указывал, что дело уже близилось к полудню.
Поскольку наколдовать втихомолку водопадик воды для умывания да затопить комнату второго этажа Валлентайн попросту не умел, то пришлось ему облачиться в брюки да спуститься по полутёмной лестнице для слуг на задний двор. Двое мающихся бездельем парней, чью понятливость пришлось стимулировать медяком, быстро организовали возжелавшему ополоснуться лорду вдоволь воды из нагревшейся на солнце большой бочки. А служанка с постоялого двора притащила мыла да полотенца - и к некоторой досаде самого волшебника, давешнюю старуху.
Ти щеголяла великолепным, лиловым с прозеленью синячищем во всю левую половину лица. Эк её Мазуня отделала - глаз заплыл в узкую припухшую щелочку, и раньше чем через седмицу раскроется вряд ли.
Но портниха приволокла с собой большой свёрток. И пока служанка вытирала их милости спину, деликатно отводя глаза в сторону, старушенция извлекла на свет божий свою работу.
- Хм-м, а ничего, - Валлентайн разгладил на себе костюм великолепного, серого с переливами муара. - Очень даже ничего! Как на меня шит, неброско но со вкусом.
Не знаю уж, какие там выражения просились на язык к зловредной старушенции, но проворчала она, что именно что на их магическое величество и шито. А затем Ти уставилась пытливо на волшебника единственным уцелевшим глазом.
Ну, сводить мелкие раны и ушибы может чуть ли не каждый второй волшебник, даже не относящийся мастерством напрямую к целителям - потому после тщательно подобранного заклинания заплывшая физиономия портнихи приобрела более-менее подобающий вид. Старушенция зыркнула уже обоими глазами, осторожно и недоверчиво потрогала сухой ладошкой ещё чуть желтеющую остатками сведённых побоев половину лица.
- Сталбыть, не гневаетесь боле, ваше магичество?
Валлентайн в осторожных выражениях поинтересовался - а откуда бы у старой плесени такой великолепный, довоенной ещё выделки муар? Застегнул на рукавах маленькие пуговки с перламутровыми вставками, и оглядел себя ещё раз. Кто б мог подумать, что в провинциальной глухомани такие таланты обретаются!
Старуха отвела в сторону глаза, и волшебник с удивлением заметил в них мимолётную грусть.
- Да берегла для своего сына... а его уж второй год как остроухие стрелами истыкали...
Бывают слова, на которые не найти ответа. Но очень вовремя из задней двери выплыла давешняя служанка с полным кувшином холодного молока. О, это дело! И волшебник с неизъяснимым удовольствием смыл во рту оставшуюся там горькую сонную одурь. И влезя в свои мягкие полусапожки, принялся прилаживать на поясе шпагу и кошель. Чуть подумав, высыпал из последнего в ладонь несколько серебрушек.
- Найдёшь себе ученика... или ученицу. Лавку открой. А я в Гильдии слушок пущу среди наших волшебников, чтоб если через Эрбис проезжать будут, насчёт одежды тебя спрашивали. Негоже умению и опыту пропадать.
Описать изумление, постигшее присутствующих, было бы весьма затруднительно. Барон, что собственною персоною подъехал к постоялому двору да с высоты седла через ветхий забор оказавшийся свидетелем этого эпизода, и вовсе захлопал бы в ладоши - если б у него имелись обе. Но он лишь втихомолку восхищённо хмыкнул и пятками тронул коня дальше. К входу в заведение, где слуга помог ему слезть.
- Лорд, тут незадача, - его сиятельство легонько поморщился - но поглощающему то ли завтрак, то ли обед Валлентайну того оказалось довольно.
- Мазуня?
Барон с кислым выражением на лице кивнул. Оказалось, что уличный сорванец, привлечённый приоткрытой дверью в пекарню да витающими вокруг ароматами, прошмыгнул внутрь в надежде утянуть пирожок или ещё чего-нибудь. Тут-то он и увидал, как рыжая привязала к дверце верхней вьюшки верёвку, а снизу ладит петлю. Ну, пацанёнок успел привести соседей, выдернули дурёху вовремя.
- Сюда её, - коротко распорядился волшебник. Он отложил в сторону вилку с немного корявыми зубчиками и даже встал из-за стола.
С немалым удивлением, постепенно переходящим в одобрение, барон наблюдал, как лорд и волшебник несильно, почти без замаха бьёт рыжую красотку по щекам. Не столь больно, сколь обидно...
Сначала Мазуня лишь стояла покорно, не осмеливаясь опустить лицо или закрыться. Но затем на полыхающих щеках разгорелся уже настоящий пожар, а в глазах девицы мелькнуло что-то иное помимо слёз. А волшебник мерно и как-то даже равнодушно продолжал хлестать её по смазливой мордашке.
И когда во взгляде глупышки отчётливо обозначилась уже готовая вот-вот прыгнуть тигрица, Валлентайн прекратил избиение. Шагнул вперёд, отвёл сбоку рыжие лохмы и прошептал в алое от гнева и ударов женское ухо кое-что, не предназначенное для посторонних.
- Всё поняла? - и совсем уж непонятной оказалась давно не виданная в здешних краях полновесная золотая монета, которая с коротким блеском выскользнула из пальцев волшебника и упала в аппетитный вырез блузки девицы.
Редко когда доводится замечать, насколько быстро меняется выражение лица у людей. Но Мазуня не отвела взгляда. Несколько мгновений помедлила, с непонятной нежностью и в то же время отчуждённостью глядя на своего мучителя. И после чудовищного по исполнению книксена с шорохом юбок исчезла в дверях. Даже не испросила разрешения удалиться, дурёха...
- Знаете, барон, я уж втихомолку подумываю - не начать ли мне гордиться собой. Малыш здоров, как бывают здоровы только младенцы, - Валлентайн уже вернул обратно в кружева и батист пелёнок наследника здешнего сюзерена, а теперь уделил самое пристальное внимание баронессе.
Уставшая женщина даже не проснулась, когда волшебник деликатно приподнял веко и заглянул в зрачок. Он поводил ладонью над понятной частью тела спящей, пошептал понятные только ему чародейские слова. Зачем-то лизнул ладошку баронессы, удовлетворённо кивнул, а потом самым пристальным образом уделил внимание изучению отбрасываемой солнцем тени женской руки.
- Поразительно, - он наконец вернул кисть спящей на постель. - Пойдёмте, барон, нам тут делать больше нечего. По моей части ни малейших претензий, а с остальным пусть разбираются служанки и лекаря.
В жемчужно-сером щёголе сейчас трудно было бы признать давешнего чернокнижника. Скорее мелкий небедный дворянин или пустившийся в дорогу сынок какого-нибудь графа сейчас шёл рядом с хозяином замка, на поворотах или лестнице осторожно придерживая шпагу привычной рукой.
В кабинете барона мужчины выпили по капельке замечательного белого вина, пусть и не королевских или эльфийских сортов, но всё же заслуживающего самого уважительного внимания. Валлентайн заодно сравнительно недорого сторговал у хозяина жеребца той весьма редкой разновидности, которая отчего-то довольно терпимо относится к магии.
- Только, барон, с задержкой выплаты, - Валлентайн пригубил ещё глоточек вина.
Однако, против опасений отчаянно нуждающегося в звонкой монете дворянина, он всё же пояснил, что тут неподалеку в горах есть старый клад, который может взять только волшебник, и только умеющий управляться с Тенями.
- Я найму пару-тройку землекопов и сейчас же отправлюсь. Мне всё равно надо где-то в глухом месте сбросить откат заклинания - пусть потом и засыплют, чтоб ни зверь, ни птица, ни случайный прохожий не потравились. Разберусь с тем золотишком да к вечеру вернусь. А то в самом деле, поиздержался что-то.
Затем Валлентайн озвучил пришедшую ему на ум мысль, показавшуюся самому барону весьма здравой. Дескать, его сиятельству и самому неплохо бы немного встряхнуться, развеяться. Прогуляться, в общем - да чтобы потом заодно ни одна собака не посмела попрекнуть владельца земель, будто тот не знает, что творится в его собственных владениях.
Однако, когда оба дворянина уже покачивались в сёдлах, а позади погромыхивала телега с тремя соблазнившимися на скромную мзду мужиками, Валлентайн посреди базарной площади придержал своего нервно прядающего ушами гнедого жеребца - красновато-рыжего, с чёрным хвостом и гривой, но на удивление понятливого.
- Да не стоит она вашего внимания, лорд, - барон немного поморщился, но неохотно остановил своего коня.
После заключения мира, подписанного в том числе и королём почти наголову разбитого воинства эльфов, нашлись среди остроухих непокорённые, как они себя назвали. Продолжали шастать по лесам и горам, да пакостили так, что командиры гарнизонов да местные дворяне с гневного визга переходили на горестный вой. Вот второго дня и поймали одного такого... вернее, такую.
Жеребец нервно подрагивал шкурой от запаха магии хозяина и незримой ауры смерти вокруг эшафота. Но Валлентайн кое-как заставил его подойти поближе к осклизлому дощатому помосту. Кончик его шпаги мелькнул под полуденным солнцем и отодвинул ворот рваной одежды пленницы с пятнами засохшей крови и болотной тины.
У левого плеча на коже обнаружился светящийся даже в дневную пору знак. Волшебник некоторое время разглядывал его завитушки, затем неодобрительно покачал головой. Полночные Белки - это не просто разведывательно-диверсионный отряд армии эльфов. Это, дамы и господа, элита! Что-то вроде гвардии людей или ударного отряда троллей, дюжиной способного взломать оборону крепости.
- Тэлль, значит? Барон, ночью я спас одну жизнь... пощадите же эту.
Его сиятельство Эрбис не стал задавать глупых вопросов. Вроде того, зачем чёрному магу презренная эльфийская лазутчица, вдобавок к тому же убившая при захвате одного из егерей и серьёзно ранившая ещё двоих. Потому что барон явственно различил в интонациях волшебника - подари мне эту сучку, и мы квиты.
Лёгкого повелительного жеста оказалось достаточно, чтобы с грязной шеи сняли уже определённую на неё петлю, а саму пленницу вытолкнули под копыта лошадей и тычком копья заставили упасть на колени.
- Твоя жизнь стоит меньше, чем верёвка, которой её следовало бы прервать, - в интонациях дворянина невозможно было заметить ничего кроме презрения и лёгкой скуки. - Но мой друг попросил у меня твою никчемную душонку - и я, барон Эрбис, уважаю просьбу лорда и волшебника Валлентайна.
Голос его взлетел над истомлённой полуденным жаром редкой толпой, собравшейся полюбопытствовать на это зрелище. Пролетел над всей базарной площадью, став достоянием многих - и истории в том числе. Палач еле заметно пожал плечами, а затем с несомненной сноровкой развязал пленницу, не забыв втихомолку сунуть ей под рёбра увесистый кулачище.
- Служи хорошо новому господину, да не попадайся больше в мои руки. И без тебя работы невпроворот, - пробурчал он, наматывая обратно на локоть верёвку.
Рывком он поднял за шиворот грязную и настороженно поглядывающую пленницу и поставил её на ноги, после чего поклонился их светлостям и поспешил вернуться к своим делам.
- Это значит, что моя жизнь теперь принадлежит чёрному магу? - хриплый голос едва пробился сквозь поднявшийся гомон толпы, которая со вполне понятным оживлением обсуждала диковинное событие.
Смотреть в глаза волшебнику эта тощая, пыльная и чуть остроухая пародия на человека никак не хотела. Очень не хотела, и Валлентайну пришлось носком сапога под подбородок приподнять лицо и посмотреть в него особым, ломающим волю взглядом. Однако он не стал до основания разрушать то незримое нечто, что отличает живого от мёртвого, здорового от полудурка. Лишь усмехнулся в полыхнувшие ненавистью и недоверием зелёные глаза без зрачков.
- Законы чести тебе известны. Что такое благодарность, ты знаешь тоже, - сухо уронил он и уже отвернулся. - Поедемте, барон, а то на одном месте да ещё и в городе, что-то жарковато.
С лёгким шорохом с края раскопа осыпалась земля. Валлентайн спрыгнул вниз и уважительно посмотрел на череп исполинского зверя. Ох и здоров же, зараза... впрочем, вспотевшие мужики с лопатами, предводительствуемые бароном, глядели с любопытством, но без особой острастки. Коль скоро их милость чёрный магик заверили, что в его присутствии все демоны и невидимые духи будут ходить смирно и поджав хвосты, то стало быть, и бояться тут особо нечего.
Волшебник сгибом пальца постукал по кости, отозвавшейся глухим звуком, и неодобрительно покачал головой. Если голову крокодила увеличить до размеров хорошего шифоньера - пожалуй, самое оно будет. Смущало немного полное отсутствие прилагающихся к такому черепу костей - но мало ли, что тут приключилось невесть сколько веков назад?
Простое, но весьма едкое заклинание опаляло виски неслышным жаром, и бестелесные стражи гробницы в самом деле таращились издали, не будучи в силах защитить это место и даже хоть что-то предпринять. Против них были бы бессильны молнии и огненные шары. Не причинили бы вреда могучие големы земли и воды, подвластные иным волшебникам. Но жутковатая смесь магии смерти и жизни, доступная чернокнижнику, заставляла держаться трусливо колыхающихся демонов подальше.
Примерившись, Валлентайн сапогом отвесил в область виска хороший пинок. С глухим стуком, от которого содрогнулась земля, здоровенная нижняя челюсть неведомого зверюги приоткрылась и ударила о дно раскопа. И всё, что осталось волшебнику, это бесстрашно залезть рукой в приоткрывшуюся щель меж двух пар более чем впечатляющих желтоватых клыков да пошарить там. Как бы ты ни был силён, а кто-то же тебя в своё время доконал?
Внутри оказалось не только то, что сквозь землю он видел истинным зрением чёрного мага - полыхающим огнём тут светилось кое-что ещё помимо золота. На удивление хорошо сохранившийся тяжёлый кожаный кошель попался под пальцы первым. Затем удалось нащупать что-то длинное, оказавшееся кинжалом в потемневших ножнах. И последним на свет появился почти квадратный плоский свёрток - когда руки волшебника развернули ветхую отсыревшую дерюгу, глазам его предстала книга в тяжёлом, позеленевшем от времени кожаном переплёте с массивной медной застёжкой.
- Вроде всё, - Валлентайн сгрузил добычу в привязанную за верёвку корзину, кивком головы показал - поднять.
Однако толстая конопляная верёвка с завязанными через промежутки узлами что-то не спешила падать обратно сверху, дабы по ней можно было вскарабкаться и самому. И поднятому к небу взгляду волшебника предстала задумчивая фигура барона, стоящего у края.
В единственной его руке обнаружился взведённый арбалет, и рыльце оружия смотрело точно в переносицу оказавшегося внизу, в весьма неприглядном положении мага.
- Мне очень жаль, тёмный лорд... - пальцы барона Эрбис вжали спусковую скобу.
Время застыло расплавленным стеклом. Равнодушно оно рассматривало замерших внутри себя тщедушных двуногих букашек. Презрительно поморщилось на тяжёлый арбалетный болт, что уже сорвался из желобка ложа и, блистая капельками яда, нацелился вперёд. С куда большим уважением присмотрелось к взлетающему подобно ракете фейерверка заклинанию в ладони чёрного мага. Скептически хмыкнуло на потрёпанную эльфийскую воительницу, которая стояла в сторонке и с мрачным недоверием разглядывала всё это зрелище.
На застывших мужиков с лопатами в руках вечность едва глянула. А вот тёмный, почти чёрный предмет, чуть виднеющийся из-под ветхой ткани, приласкало нежно и нескромно. Надо же - человековский волшебник коснулся этой книги, и его не испепелило на месте? Удивительно!
Ах вот оно что - из-под тёмной и пряно-тягучей чёрной ауры блистало незамутнённым светом совсем, совсем иная, свежая и искрящаяся волна. Ну, тогда, как говорят эти глупые и суетливые существа - совсем другое дело... Привет, Хозяин!
Удивительно, но такой опытный воин, как барон Эрбис, промахнулся при выстреле почти в упор. Зато ответное заклинание едва не зашвырнуло его в небеса. Затрещало жаром испаряющейся плоти лицо, мутными брызгами разлетелись лопающиеся глаза... Стоящий человек, или вернее то, что ещё только что было им, мелко затряслось, когда невидимые демоны сорвались с привязи и впились в его тело.
Освобождённые от доселе сдерживающей их воли чёрного мага, они шустро обгрызали живую, горячую и столь лакомую человеческую плоть. Да и не пришлось их к тому принуждать - за столько веков никто не потревожил гробницу-хранилище, и стражи изголодались настооолько... напоследок захрустели жадно перемалываемые в незримых жерновах кости.
Всего лишь просто на миг приспустить с невидимой привязи, разрешить. И теперь лишь тень осталась на уже подсыхающей земле у края ямы, да серебряная пряжка с исчезнувшего баронского пояса.
- Верёвку, - негромко потребовал чернокнижник.
Миг-другой ничего не происходило. Соляными столбами застыли упавшие на колени мужики с судорожно вытаращенными глазами и разинутыми в задушенном крике ртами. Под одним даже расплывалась тёмная лужица.
Тэлль презрительно поморщилась в их сторону и шагнула вперёд. Брезгливо, ногой отодвинула в сторону покорно отодвинувшуюся тень бывшего барона, и присела на корточки у края.
- Знаешь, я всё-таки предпочту смерть рабству, - её сиплый от пыли и усталости голос оказался всё же громче чуть окрепшего к вечеру и уже тонко посвистывающего в расщелинах меж окрестных скал ветерка.
В принципе, Валлентайну не надо было даже напрягаться с каким-нибудь заклинанием. Кончиком шпаги он как раз достал бы до этой пыльной эльфийской мордашки, с которой на него смотрели потемневшие в ожидании смерти чуть раскосые зелёные глаза.
Однако, он забрался на макушку наплевательски отнёсшегося к такому делу черепа. Глухо притопнул подошвой, проверяя опору на прочность, примерился взглядом - и прыгнул.
Каменистая земля у края раскопа сыпалась вниз целыми вёдрами, предательски хрустела и раздавалась под локтями, однако волшебник всё-таки вылез. Хоть ему и недоступны были всякие полезные заклинания вроде левитации или порталов, но всё-таки здоровый образ жизни и постоянное пребывание на свежем воздухе имеют свои преимущества.
Крохотным вихрем взвилось привычное заклятье - и с серого костюма взлетела пыль, мелкие травинки. Даже попавший в карман камушек кропотливо удалила магия, и через миг волшебник вновь смотрелся неприлично чистым щёголем.
- Все видели, что здесь происходило? - сурово спросил он у покорно опустивших головы мужиков. И дождавшись осторожного кивка, продолжил. - Смерть такого высокопоставленного дворянина, как барон Эрбис, расследовать будут со всей тщательностью. Потому советую говорить всё как было - и вас никто не тронет.
Лёгкого пинка под зад и короткого приказа хватило, чтобы понурившаяся Тэлль живо подхватилась на ноги и принялась пересчитывать деньги из добытого мешочка. Волшебник краем глаза поглядел, как чуть воспрявшие духом землекопы осторожно, боясь лишний раз звякнуть, укладывают на замершую в сторонке телегу свои лопаты и кайла. А сам уделил самое пристальное внимание оставшейся на краю ямы тени.
Удивительное для непосвящённого в иные секреты дело - тень имелась, а того, кто мог бы её отбрасывать, решительно не наблюдалось! Потому эльфийка, хоть и сортировала на холстине старинные монеты, многих из которых определить не могла даже она, с любопытством поглядывала на действо. А тень мало-помалу пошла радужными разводами, расплылась. Когда неведомое, но наверняка чёрное-пречёрное заклинание волшебника закончило свою работу, отражение на земле уже имело две руки вместо одной - и вот тут-то эльфийку прошиб холодный пот.
- Да, это новый страж собственной могилы, - Валлентайн кивнул в её сторону.
Носком сапога он брезгливо зашвырнул вниз пряжку. Улыбнулся, когда непостижимым образом серебряное изделие влетело в пасть неведомого зверя, и та с глухим лязгом захлопнулась.
- Отойди подальше и приготовься, миг-другой будет очень плохо, - и едва закончившая счёт эльфка прыгнула прочь, волшебник обрушил на дно ямы до сих пор старательно удерживаемый где-то в себе клубок магии.
![[]](/img/l/lazyrat/vallen/vd.jpg)