Я приступал к написанию "Часа волка" с мыслью, что хочу создать историю про оборотня, непохожую на другие и приправленную щепоткой романтики и героизма. Я хотел, чтобы мой оборотень был человеком, которому зачастую доставляет удовольствие превращаться в существо, бегающее на четырех лапах и обладающее тонким обонянием и острым зрением. Временами Майкл Галлатин предпочитал быть волком, а не человеком.
Также мне хотелось отбросить некоторые условности баек про оборотней. Я не видел никакой необходимости в том, чтобы оборотни в своем перевоплощении были ограничены полной луной, как и в том, что это непременно должно происходить по ночам. Я хотел создать существ, которые, не желая мириться с обстоятельствами, всеми силами пытаются взять свое состояние под контроль. Это не значит, что у оборотня легкая жизнь - как сказал один из героев романа: "Оборотни никогда не умирают от старости".
По мере возможности я старался придать максимум правдоподобия становлению и жизни этих созданий. А значит, они должны были учиться переносить невероятные трудности. Ведь как еще они могли жить, если не в диких условиях? Тем не менее я думаю, что это было бы очень здорово - научиться воспринимать мир как волк; научиться (а это задачка не из легких) бегать на четырех лапах, используя хвост в качестве руля; научиться выслеживать добычу и убивать ее зубами и когтями; научиться принципам выживания на уровне, в котором одновременно есть и жестокость, и изящество.
Сплав жестокости и изящества - именно этого я пытался достичь, и, надеюсь, небезуспешно. Действие "Часа волка" разворачивается во время Второй мировой войны и скачет между прошлым и будущим, дабы показать, как Майкл Галлатин стал оборотнем, а также проследить за тем, как, будучи британским агентом, он выполняет миссию в оккупированной Франции. Меня как-то спросили, почему в качестве временных рамок я выбрал именно Вторую мировую войну, а не современность. Мой ответ заключается в том, что период Второй мировой войны представляется - ошибочно или справедливо - весьма романтичным отрезком истории человечества. Романтичным в том смысле, что каждый человек понимал, кто тут злодей, а кто - герой. То был период апокалиптических решений и событий и, что еще более вероятно, поворотный этап двадцатого века. Казалось, этот период идеально подходит для "Часа волка", который в основе своей является историей о противостоянии природы и технологий.
Ко всему прочему, в детстве я зачитывался книгами Яна Флеминга о Джеймсе Бонде, и мне хотелось создать персонажа, который ценил бы жизнь, но при этом не испытывал угрызений совести, если обстоятельства требовали от него прибегнуть убийству. Майкл Галлатин не из тех людей, что убивают ради удовольствия. Но он, определенно, опасный человек, поскольку знает (как и любой волк), что убийство есть основа выживания. Мне также хотелось, чтобы Майкл был не чужд состраданию, ведь его работа и смертоносная сущность - это не все к чему он стремится в жизни. Он профессионал своего дела, но уж точно не машина, и я хотел, чтобы в нем были сильны человеческие чувства.
Для меня "Час волка" - это своеобразный шаг в сторону; в том смысле, что роман этот, хоть в его основе и лежит история про оборотней, нельзя с полной уверенностью отнести к романам ужасов. Во всяком случае, к романам ужасов в их сверхъестественном смысле. Однако ужас в "Часе волка" присутствует - он вылеплен руками людей. А роль героя здесь отведена персонажу "пугающего жанра". Я хотел перевернуть с ног на голову крепко укоренившуюся в культуре идею о том, что оборотень - это тупое животное, которое при свете полной луны вынуждено рвать и уничтожать. В "Часе волка" мир вокруг оборотней жесток и разрушителен, тогда как сами оборотни убивают не для собственного удовольствия, а только ради выживания.
Прежде чем браться за написание книги, я с удовольствием изучал повадки волков и с жадностью проглотил уйму военно-исторических трудов и сведений о личностях той эпохи (некоторые из них выведены в романе). "Час волка" было чертовски весело писать, и я надеюсь в будущем продолжить историю Майкла Галлатина.