В определенных городских кругах частенько можно было услышать мнение, что ни одно событие не сравнится с новогодними вечеринками Джерри Улькриджа. Весь последний год прошел в предвкушении очередного празднества: чем же оно прославится на сей раз? Удастся ли Джерри переплюнуть ледяные изваяния 1921-го или позапрошлогодний фонтан из шампанского? Объявятся ли снова на вечеринке ведущие музыканты симфонического оркестра, выступающие в собственном элитарном квартете? Сказать наверняка не мог никто, и многие бы дрались и даже убили ради того, чтобы обнаружить в углу своего почтового ящика заветное приглашение, сулившее допуск к развеселым и 'ох-ты-боже-мой' каким престижным чудесам.
Именно поэтому всех и каждого потрясло бы известие (доведись им проведать об этом), что Тедди Форд, получив подобное приглашение, не собирался присутствовать на празднике. Той ночью он вообще не планировал выходить из дому. Последние дни уходящего года Тедди провел в своей однокомнатной квартирке: лежал в кровати, курил, потягивал вино и слушал радио. Он решил, что канун Нового года не станет исключением.
Однако в самом начале вечера пришел его друг Майкл Кремье и не пожелал слышать никаких возражений.
- Ты хоть представляешь, от чего отказываешься, старина? - кричал он сквозь запертую дверь. - Ты что, совсем из ума выжил, Тедди? Рехнулся, да? Скажи, будь так добр.
Тедди не отвечал.
- Слушай, дружище, пора уже забыть о ней, - сказал Майкл. - Лучше любить, чем потерять... В море еще полно рыбы... Выше нос... Ну и все такое прочее.
- Оставь меня в покое, - произнес Тедди.
- Ну же, Тед, у Джерри ты точно найдешь подходящую замену! Я тебе это гарантирую, мальчик мой. Клянусь.
- Не хочу я никуда идти.
- Ах, он не хочет идти. Слушай, сынок, тебе ведь по вкусу девчонки? Так?
Тедди вздохнул.
- Ну, на самом-то деле, все они одного поля ягодки, уверяю. А теперь напяливай парадное тряпье и выползай наружу. Я буду сильно разочарован, юноша, если мне придется войти и выволочь тебя силой. Воистину разочарован. К тому же, тебе следует признать, старик: в том, что ты лишился ее, нет ничьей вины, кроме твоей. Ты ведь сам мне об этом говорил.
Майкл проявил настойчивость, и Тедди наконец сдался. Оба они, разодетые в пух и прах, вышли в зимнюю ночь и взяли такси до возвышавшегося на вершине холма лабиринтообразного особняка Джерри Улькриджа. Майкл уверял, что там соберутся все старые школьные приятели Тедди. Это, однозначно, должно было поднять ему настроение. Не так ли? Однако от подобной идеи Тед впал в еще большее уныние. Казалось, он не сможет вынести их шутливые, вкрадчивые поздравления и самонадеянное хвастовство. Впрочем, к Джерри на вечеринки приходила уйма всякого народу. Возможно, кто-нибудь да предложит интересное развлечение.
Дворецкий проводил их внутрь, и дело сразу приняло дурной оборот. Громогласные приветствия и бесконечная череда ожесточенных рукопожатий чуть было не привели обоих друзей в замешательство. Последовал стремительный обмен любезностями, и те, кого следовало назвать мерзавцами, были с ликованием так и названы. Тедди изо всех сил старался улыбаться и пожимал все протянутые руки - при этом он не прекращал ненавидеть себя за капитуляцию. Затем его потащили в гостиную, чтобы продемонстрировать новый уровень достигнутого Джерри Улькриджем декаданса.
Как выяснилось, новогодняя вечеринка была маскарадом. На столике у дверей лежали вычурные оловянные маски, изображавшие различных зверей. На голову Тедди напялили большую оловянную морду ягненка, а затем толкнули его в гущу веселья. И там он увидел, что маски - это лишь начало. Джерри не только нанял бесподобный джаз-бэнд, но и пригласил балерин из местной труппы, чтобы те, словно живые украшения, кружились в толпе. По обеим сторонам помещения протянулись барные стойки, и гости, наряженные в маски животных, уже пьяно шатались по залу и хрипло хохотали; из стаканов, которые сжимали их затянутые в перчатки руки, расплескивался виски с содовой.
- Ух ты! Они уже налакались! - радостно прокричал Майкл. Его глаза блестели в прорезях маски медведя; он стремительно проталкивался к бару с намерением наверстать упущенное. Тедди нехотя плелся следом.
Как и ожидалось, это было во всех отношениях успешное и веселое мероприятие, и в углах гостиной разгорались споры о том, удалось ли Джерри перещеголять прошлый год или же нет. Мнения по этому вопросу разделись поровну. Тедди, однако, не присоединялся к этим дебатам, не принимал ни одной из предложенных сигар, не давал вовлечь себя в разговор и едва ли заметил балерину, которую попытались подсунуть ему друзья.
- Что это с Тедди? - долетел до него чей-то вопрос.
- Сукин сын нянчит разбитое сердце, - ответил кто-то другой. - Он уже больше месяца сам не свой. Из-за какой-то учительницы, или вроде того. Ну, вы же знаете Тедди. Он всегда был таким романтиком. - И они захохотали.
Что-то твердое, холодное и ужасное возникло у Тедди в сердце, и он заказал стопку скотча. И еще одну. А за ней - третью. И где-то в районе одиннадцати, когда все, понятное дело, уже изрядно поднабрались, Тедди обнаружил, что стоит, прислонившись к барной стойке, и слушает беседу о коктейлях.
- Менкен был прав, - заявил Отто Эйсон из-под своей огромной маски лебедя. - Мартини - это сонет. Совершенный сонет. Это их лучший экспорт.
- С джином или водкой? - поинтересовался кто-то.
Вопрос вызвал столько внушающих страх взглядов, что задавший вопрос тип буквально отпрянул от компании.
- Что? - спросил он, будто защищаясь.
- Мартини всегда готовят с джином, - сказала Патрисия Аберфорт. - А с водкой - никогда. Водка - это современное извращение.
- Как и шейкер, - добавил Отто.
- Ох, а мне нравится шейкер, - сказала Патрисия. - Он придает выпивке приятную прохладу.
- Французское нововведение, - произнес Отто с отвращением. - Уничтожает джин. Измельчает лед. Кувшин для смешивания - вот чем надлежит пользоваться. Как я уже говорил: взбивать нельзя.
После они оценили сильные стороны негрони - достаточно нового и вкусного коктейля (несмотря на то что его угораздило появиться на свет в Италии). Тедди уставился в свой стакан, поскольку был не до конца уверен, что именно там плещется, - а ведь он пил это на протяжении последнего получаса. Ему стало скучно, и он вышел во внутренний дворик особняка, где побрел между залитых звездным светом статуй. Достигнув спускавшейся в сад лестницы, он уселся на ступеньку и глубоко вздохнул. Через минуту он ощутил усталость и прислонился головой к перилам.
- Холодная ночка, не правда ли? - раздался голос.
Тедди сел прямо и оглянулся. Он увидел, что одна из украшавших двор статуй оказалась вовсе не статуей, а высоким худым человеком, носившим маску какой-то похожей на аиста птицы. Человек стоял совершенно неподвижно с бокалом шампанского в руке. Даже с такого расстояния Тедди мог рассмотреть поблескивавшие под маской маленькие грустные глаза.
Тедди согласился, что ночь действительно весьма холодная.
- Стесняюсь спросить, что могло заставить вас выйти наружу в столь студеную пору, - сказал мужчина, приближаясь.
- Э-э, даже не знаю, - произнес Тедди. - Полагаю, тот разговор. Они меряются знаниями о коктейлях, словно это курс философии или что-то в таком же духе.
- Что ж, в некотором смысле, так оно и есть, - сказал незнакомец. - Лично я, например, всегда считал, что коктейль более всего должен походить на жизнь.
- На что? - спросил Тедди.
- На жизнь.
- Это как?
- Ну, в хороший коктейль нужно вложить уйму сил, - ответил человек. - Множество ингредиентов, долгую подготовку. Может потребоваться несколько часов или даже лет труда, чтобы раздобыть ингредиенты и правильно их смешать. А затем, когда коктейль полностью готов - хлоп! - он уже заканчивается. И вам кажется, что его хватило буквально на один удар сердца. Не так ли?
- А разве так? - спросил Тедди, а про себя подумал: 'Он что, сказал 'лет''?
- О да, - ответил незнакомец. - Всего несколько глотков. Мимолетный вкус. И в животе распускается бутон приятного тепла. А потом все заканчивается. Очень похоже на жизнь. Таким и должен быть настоящий коктейль. Он должен отражать более обширный опыт, верно?
Тедди смущенно улыбнулся.
- Думаю, я бы не отказался от такого коктейля.
- Серьезно? - спросил мужчина.
Он ненадолго задумался, а затем выплеснул остатки своего шампанского и произнес:
- Что ж, в конечном итоге, каждому достается по одному коктейлю. И, похоже, настал ваш черед. В таком случае, дорогая вы моя душа, давайте вернемся внутрь. Я приготовлю вам один.
- Нет-нет, вы не обязаны этого делать.
- Но я настаиваю, - сказал человек. - Идемте. Позвольте вас немного просветить.
Тедди неуверенно поднялся и, пошатываясь, проследовал за незнакомцем к бару, где его новый приятель перегнулся через стойку и схватил большой бостонский шейкер.
- Вы же не против? - спросил он у бармена.
Бармен испуганно покачал головой.
- Отлично. - Незнакомец умело покрутил шейкер в одной руке. - Приступим. Какого рода выпивку мы желаем?
- Ну, я всегда питал слабость к виски, - сказал Тедди.
- Скотч? В свои последние минуты в уходящем году? О нет. Нет-нет. Это чересчур вульгарно. Но что же тогда нам нужно? Какой напиток подходит для подобного завершения?
Он повернулся к окну. Зимняя ночь снаружи выглядела еще более пустынной и глухой, чем раньше. Начался снегопад, и серый свет луны придал статуям во дворике льдистый и одинокий вид.
Мужчина снова посмотрел на Тедди и сказал:
- Сдается мне: что нам нужно, так это коктейль из душевных мук.
- Из чего? - спросил Тедди.
- Из душевных мук, - повторил незнакомец. - И если я не ошибаюсь, у вас этого добра может оказаться просто навалом. Разве я не прав?
У застигнутого врасплох Тедди от удивления отвисла челюсть. Впрочем, маленькие грустные глаза незнакомца по некой причине успокоили его. Тедди закрыл рот, слегка наклонил голову и тихо произнес:
- Вы правы.
- Вижу, - сказал мужчина. - Вы сильно терзаетесь - это сразу бросается в глаза. Кто-то ушел из вашей жизни, чтобы, возможно, никогда не возвращаться в нее.
Тедди вздохнул. И когда он вздохнул, незнакомец резко выставил перед собой шейкер и словно бы что-то поймал им в воздухе.
- А-а-а, замечательно. Это прекрасно подойдет, - сказал он, поднимая шейкер.
На дне сосуда виднелось несколько унций невероятно подвижной призрачной жидкости зеленовато-голубого оттенка, и по непонятным для Тедди причинам лишь один вид ее вызывал у него мучительные спазмы души. Это был тот цвет, который наполнял его голову, когда он в одиночестве гулял по ночным улицам, или когда ранним утром перечитывал старые письма, или когда жадно прижимал к лицу носовой платок в попытке уловить сохранившийся аромат. Это был цвет самого болезненного отчаяния, самой гнусной тоски. Тедди отвел глаза.
- Как вы это сделали? - спросил он.
- О, большинство компонентов очень легко получить, - ответил мужчина. - Если знаешь, где и как именно искать. У этого ингредиента весьма высокое качество, скажу я вам. Уже много лет я не видывал столь добротных душевных мук. Если бы здесь было немного пурпурного, мы бы поняли: у нас в руках нечто более истеричное и потакающее собственным капризам. Но это... Оно чистое и холодное.
Тедди признал, что цвет весьма приятен глазу.
- Что ж, продолжим, - сказал мужчина. - Нам нужно найти что-нибудь, что сбалансирует солодовый привкус. Затем - немного специй, подсластитель, чуток горькой настойки и что-нибудь для охлаждения. А после, разумеется, - гарнир. Он снова взглянул на Тедди своими грустными глазками и осмотрел с головы до пят. - С гарниром придется повозиться. С ним почти всегда трудно. Однако это будет потрясающий коктейль, дорогая моя душа. Он идеально подойдет этой ночи и вам. Обещаю.
Тедди почесал затылок.
- Простите, я не... Мне кажется, вы не представились. Вы пришли с Лоуренсом? Вы из его фирмы?
Незнакомец разглядывал толпу, выискивая что-то. Затем произнес:
- Из фирмы? Нет. Но когда-то я был судьей.
- Я так и подумал, - сказал Тедди. - Есть в вашем облике что-то от законника. Полагаю, подобные вечеринки привлекательны для всех.
- Вы даже себе не представляете, насколько, - произнес человек. - В такие промозглые ночи скопление тепла и счастья, подобные этому, призывают с темных небес самых разнообразных созданий. Ладно. Что дальше? А-а! Придумал. Мне кажется, что проблему, вероятно, помогут решить нежные объятия.
Человек взял Тедди за руку, и они поплыли сквозь хохочущую людскую толпу, и вскоре подошли к пожилой паре, медленно кружившей на танцевальной площадке. Пожалуй, эти двое были слишком стары для подобного сборища, но, судя по всему, не придавали этому никакого значения: просто кружили рука об руку, глядя друг другу в глаза и стараясь находиться как можно ближе.
Человек в птичьей маске вздохнул.
- Взгляните на них. Как же они счастливы! Они явно провели вместе долгие годы, и все же в их лицах еще видна любовь. Вы когда-нибудь испытывали такое же счастье, дорогая моя душа? Хотелось бы надеется, что испытывали.
- Испытывал однажды, - слабо отозвался Тедди. - Но недолго.
- Все мимолетно. И неважно, сколь оно приятно. - Незнакомец протянул шейкер и зачерпнул им что-то в воздухе. Танцующая парочка на мгновение зажмурилась, но больше никак не отреагировала.
- Посмотрите, - сказал мужчина в птичьей маске и поднял шейкер. Бирюзовая жидкость внутри емкости сделалась ярче, приобрела более насыщенный оттенок синего. - Походит на душевные муки, но отличается. Нежному объятию присуще страстное желание. Однако у этого желания уже есть то, что ему нужно. Оно закончено.
- Понимаю, - вымолвил Тедди, хотя ничего не понимал.
- Это должно сбалансировать солодовость. Но что теперь?.. Ах, да! Специи. Знаю, что нам нужно. Разве чуток лжи не сработает как надо?
- Лжи? - спросил Тедди, но человек вновь схватил его за руку и поволок за собой.
Вскоре они остановились позади самого Джерри Улькриджа, беседовавшего с тремя незнакомыми Тедди молодыми людьми.
- Давай начистоту, Джерри, - сказал один из них. - Как ты это делаешь? Как тебе удается каждый год находить деньги на такие блистательные вечеринки?
- Деньги? - спросил Джерри. - Вы хотите сегодня ночью поговорить о деньгах? Мы что, и правда опустимся до такой безвкусицы?
- Нам просто любопытно, - произнес второй юноша, а затем с хитрецой продолжил: - В конце концов, я кое от кого слыхал, что нажитое твоим отцом состояние нынче совсем уже не то, что было раньше.
- Что?! - воскликнул Джерри. - Кто вообще мог ляпнуть столь гнусную вещь? Хочу чтобы вы уяснили: состояние моего отца в полнейшем порядке, спасибо!
- Да?
- Именно! Между прочим, за последние четыре года наш доход вырос втрое. Инвестиции в торговлю хлопком, знаете ли. На вашем месте, ребятки, я бы сделал то же самое. У меня есть лишь один путь - наверх. - Он улыбнулся, хотя продолжал выглядеть взволнованным.
Человек в птичьей маске протянул через плечо Джерри руку и помахал ладонью в свою сторону. Затем снова открыл шейкер и поднял его вверх, словно выхватывая из воздуха нечто незримое. Синий оттенок на дне шейкера сделался слегка красноватым, хотя в нем все еще просматривались кое-какие зеленовато-голубые завитки.
- Естественно, все далеко не так радужно с состоянием его папеньки, - произнес человек в птичьей маске, отступая. - Говоря по правде, мистер Улькридж погряз в долгах по самые уши, и каждая из этих вечеринок лишь усугубляет положение. В общем, он лжет. И злости в этой лжи больше, чем просто чуть-чуть, - это можно понять по красному цвету и скорости вращения завитков. Но ведь все мы лжем, не так ли? Разве вы, в свой черед, не изрекли изрядное количество вранья, сэр?
Тедди не хотелось отвечать на этот вопрос.
- Откуда вы столько знаете о Джерри?
- Сказал же, - произнес человек, - я судья.
- А-а, вы были судьей на одном из его дел?
Человек вздохнул.
- В последнее время я сужу не очень-то часто, хотя иногда и вмешиваюсь по собственной прихоти. Ладно. Теперь - подсластитель. Что же нам использовать?.. - Он повернулся и посмотрел на стену; его взгляд скользнул вверх и словно бы проник сквозь потолок. - Так-так! До чего же нам везет! Идемте.
Тедди проследовал за мужчиной вверх по лестнице. Шагая по коридору, он заметил, что они здесь не единственные дезертиры: многие парочки покинули вечеринку, чтобы найти утешение в сумраке второго этажа. Они тихо переговаривались, обмениваясь ласками или безмолвными, многозначительными взглядами, а некоторые, отбросив всякое притворство, погрузились в пучины глубокой страсти. Однако человек в птичьей маске прошествовал мимо этого всего, приблизился к небольшой ведущей в спальню двери и слегка приоткрыл ее. Заглянув внутрь, он сказал:
- Ага. Вот мы и на месте. - Он толкнул дверь и вошел в комнату, поманив Тедди за собой.
Понадобилось какое-то время, чтобы глаза Тедди привыкли к темноте. В комнате он увидел каких-то людей - но они не заметили его появления. Он различил на кровати солидное тело Майкла Кремье, а под ним - проблеск бледной голени, ступню в комнатной туфельке и белое кольцо нижней юбки. Рука Майкла медленно заползла под юбку; нога напряглась, когда ладонь двинулась вперед.
- Майкл, - прозвучал девичий голос. - Пожалуйста, я не... Я не хочу.
- Но ведь на самом деле хочешь, - прохрипел он. - Правда?
- Но я никогда... Ох, что-то я не уверена.
- Неужели ты меня не любишь? - В темноте послышалась череда мягких пьяных поцелуев.
- Люблю, просто...
- Тогда уймись. - Зад Майкла приподнялся, раздался звон пряжки на ремне и шорох одежды. - Давай-ка... снимем это...
- Майкл, нет, - прошептала девушка. - Пожалуйста, Майкл...
Однако спина Майкла выгнулась, и под ним прозвучал тихий вскрик.
- Вот так, - произнес он дребезжащим голосом. - Вот так.
Тедди казалось, что он видит, как человек в птичьей маске движется сквозь мрак; послышался звук открывшегося и закрывшегося шейкера.
- Что это? - спросила девушка.
- Не шевелись, - сказал Майкл. - Прошу, не шевелись.
Человек в птичьей маске поманил Тедди пальцем - мягко ступая, они вышли из спальни и закрыли за собой дверь.
- Майкл Кремье, - произнес Тедди с отвращением. - Настоящий подонок. Такого подонка нужно еще поискать. То, что он сделал... Поверить не могу, что до сих пор считаю его своим другом. Насколько нужно быть пьяным, чтобы даже не заметить нас?
Незнакомец поднял шейкер. Смесь внутри приобрела зеленоватый оттенок.
- Не уверен, что смогу дать ответ. Однако что может быть слаще последнего вздоха невинной девушки? Вернее - последнего вздоха, который девушка сделала, будучи невинной. Вы когда-нибудь слышали такой?
Тедди уставился на него. Затем, стыдясь и печалясь, кивнул.
- Да, - сказал мужчина. - Этот вздох пронизан сожалением. Только взгляните, каким легким и пенистым он сделал наш коктейль. Как она, должно быть, надеялась, что Майкл послушает ее и остановится. Скорее всего, для нее это было поистине ужасно, да?
Тедди замер на месте. Он старался не вспоминать ночь из своего недавнего (минуло всего несколько недель) прошлого - ночь ошибок, ненужных слов и чрезмерного количества вина. Он силился забыть то кошмарное утро, когда пришло осознание совершенного им проступка и того, каким же непоправимым все стало после тех недолгих и хрупких мгновений в темноте.
- Скорее всего, это был просто ужас, - сказал он.
- Просто ужас, - согласился с ним человек в птичьей маске. - Теперь идемте. Горькая настойка - следующая.
Они спустились по лестнице и вышли во внутренний двор. Снег валил, как из мешка. Тедди был бы рад вернуться назад и надеть пальто, однако человек в птичьей маске шагал меж освещенных лунным светом статуй, заглядывая то в одно каменное лицо, то в другое.
- Вам не холодно? - спросил Тедди.
- А? - отозвался незнакомец. - Ну, разве что немного. Впрочем, здесь мне всегда холодно. Я родом из весьма жарких краев. Там всюду песок и пустыни. Очень сухо - за исключением тех лет, когда случается потоп. Меня, однако, это не смущает? А вас?
Тедди понял: ему стало чуть-чуть теплее. Ведь стало, да? Как выяснилось, он, в сущности говоря, не чувствовал ни тепла, ни холода.
- Пожалуй, нет.
- Как тяжела, наверное, жизнь у этих статуй, - сказал мужчина. - Торчат на холоде, в темноте и смотрят на кипящее внутри веселье. Никогда они не смогут войти в этот дом, никогда не смогут присоединиться к празднику. Не ощущаете ли вы иногда то же самое?
- Да, - ответил Тедди. - В последнее время это чувство не оставляет меня ни на минуту.
- Вот именно, - произнес человек в птичьей маске.
Он по очереди подносил шейкер к неподвижным губам статуй, и, по мере того как он делал это, смесь внутри становилась чуть-чуть прозрачнее.
- Подобное желание - горькая штука. Оно почти заледенело. - Размахивая шейкером из стороны в сторону, он дошел до края двора и поставил сосуд на лестницу. - А теперь пусть зимний ветер охладит его. И тогда все, что нам понадобится, - это гарнир. Идемте сюда, присядьте рядом со мной, дорогая моя душа.
Тедди сел и, сняв свою маску ягненка, зашвырнул ее в чахлый кустарник.
- Хороший ли это был год, сэр? - спросил человек в птичьей маске. - Это начало для вас или конец?
Тедди поразмыслил над услышанным.
- Конец.
- Но что именно может закончиться?
- Такое чувство, что... все, - ответил Тедди. - Вам не понять.
- Я попытаюсь, - сказал незнакомец. - В свое время я выслушал немало признаний.
Тедди сидел, понурив голову.
- Не знаю. Это... Я словно что-то потерял, и эта утрата опустошила меня. И в этом нет больше ничьей вины, кроме моей. Я знаю, что натворил, и мне хотелось бы все вернуть назад. Но я не могу. Все это часть любви, не так ли?
- Трудно сказать, - произнес мужчина, а Тедди продолжил:
- Любовь - это законченное, цельное чувство. Во всем мире не сыскать ничего подобного. И она ощущается с немыслимой силой. Однако любовь не сильна. Ее так легко сломать. Всего одна ошибка, и потом...
- Что? - спросил человек в птичьей маске.
Тедди заметил, что маска незнакомца слегка изменилась. Казалось, олово мерцает в свете звезд, и то ли он себе это просто навоображал, то ли по краям маски и вправду виднелись настоящие перья.
- Потом все уходит, - сказал Тедди. - Вообще все. И ты никогда больше не будешь чувствовать себя настолько же прекрасно. А все последующие годы... они будут тусклыми и серыми перед лицом того, что ты потерял; того, что отшвырнул прочь. И это сделал ты сам - сделал с самим собой.
Человек в птичьей маске поднял шейкер и задумчиво покрутил в руках.
- Жизнь - это совокупность мгновений, - сказал он. - Они требуют большой подготовки. Многих лет формирования и кипения. А затем, достигнув апогея, они пьянеют и уходят. Мне бы хотелось, чтобы люди больше наслаждались отведенными мгновениями. Во все времена я осуждал людей только за это. Из всех слов, произнесенных мной, самые важные повторяют до сих пор - даже спустя много лет после исчезновения последнего из моих почитателей.
- Какие слова? - спросил Тедди.
Человек в птичьей маске повернул к нему свой лик. Когда он заговорил, его клюв открывался и закрывался, словно рот, и Тедди не мог разобрать, где заканчивается маска и начинается плоть.
- Ешь, пей и веселись, - произнес незнакомец. - Ибо завтра мы умрем.
- С вашей маской что-то не так, - сказал Тедди.
- С моей маской? - спросил человек. - Я не ношу никакой маски, Тедди Форд.
Тедди уставился на незнакомца. Он начал испытывать чудовищный холод.
- Кто вы?
- Твой друг, - сказал человек. - И судья. Как я уже упоминал, в последнее время я крайне редко вмешиваюсь в ход событий, но ты ведь сам пришел ко мне в руки, да?
- Что значит пришел? Вы это о чем?
Человек указал на что-то рядом с собой. Тедди взглянул и увидел, что на лестнице они были не одни: на несколько ступенек ниже сидел, привалившись к перилам, какой-то мужчина. Правда вот, его кожа была очень бледной, почти синей, а глаза - закрыты, словно он спал. Тедди вгляделся в омертвевшее лицо и понял, что оно ему знакомо.
- Ох, - мягко сказал он и дотронулся до своего собственного лица. - Понятно. Я... Я ведь не могу вернуться внутрь, не так ли?
- Нет, - ответил незнакомец. - Не можешь.
Он извлек из кармана два стакана, налил коктейли и поднес их оба к лицу замерзшего человека. Из бледных ноздрей вырвалось крошечное облачко пара, и что-то кристально белое поползло по кромкам стаканов.
- Прошу прощения за гарнир. Я ведь говорил: это сама трудная часть. Тем не менее, гарниром всегда должно быть одно и то же - последний вздох того, кому предназначен напиток, знаешь ли. Но оно того стоит, правда? Возможность заново пережить несколько мгновений, прежде чем они канут в небытие? - Человек протянул Тедди один из стаканов. - За вас, мистер Форд.
Тедди взял стакан и уставился на коктейль. Затем пригубил. И, отпив, ощутил то, что, как ему казалось, он давным-давно позабыл: радость от прогулки ясным утром с теплой ладонью, зажатой в руке; аромат жасмина, долетающий с зеленых холмов; то, как пламя свечей танцует в затемненном ресторане, заставляя глаза напротив сверкать надеждой и волнением; крепкие объятия, которые, будь на то его воля, длились бы, не прекращаясь, год за годом. А затем его посетили горечь лжи, и ужасная раздирающая жажда всего и сразу, и кошмарное, вызывающее дрожь желание добиться известности, признания и любви - чего бы это ни стоило.
- Ваша жизнь, мистер Форд. - Голос незнакомца теперь долетал словно из далекого далека. - Советую пить не спеша, смакуя.
Вскоре, однако, не осталось ни одной капли.
***
Когда время вплотную приблизилось к полуночи и все стали готовиться к обратному отсчету, Отто Эйсон осмотрелся по сторонам и спросил:
- А куда это Тедди запропастился? Я ведь только что его видел. Он так проворонит полночь!
- Должно быть, вышел на улицу, - произнесла Патрисия. - Он без конца выглядывал в окна.
- Мне казалось, он возвращался внутрь с тем высоким парнем, - сказал еще кто-то. - Разве нет?
- Высокий парень? - спросила Патрисия. - Что-то я такого не припомню.
- Чертов дурак, - сказал Отто. - Придется мне за ним сходить, да?
Отто открыл французские двери и вышел во внутренний дворик. Снаружи стоял жуткий холод, и ветер буквально сдирал мясо с костей. Отто закутался в пальто и позвал:
- Тедди! Тедди, ты здесь?!
Никто не ответил. Он подошел к сбегавшим в сад ступенькам и остановился. У подножия лестницы виднелся какой-то сгорбленный силуэт. В пьяном угаре Отто едва не решил, что это силуэт человека. Какая, однако, нелепая мысль! В такую холодрыгу никто в здравом уме не вышел бы на улицу, чтобы посидеть. Отто уже подумывал спуститься и проверить, когда внезапно заметил рядом со своей ногой что-то блестящее.
Он моргнул и пригляделся. На верхней ступеньке стояли два стакана для виски. Один из них был пуст, в другом еще оставалось несколько глотков. Отто поднял стакан с напитком и осмотрел.
Жидкость на донышке имела весьма необычный синий цвет - нежный и полупрозрачный. И хотя Отто не смог бы ответить, почему его посетила подобная мысль, ему вдруг показалось, что это был цвет душевных мук (если у них вообще мог быть какой-то цвет).
Отто понюхал стакан. Напиток пах весьма недурно. Он уже хотел попробовать его, но потом лишь покачал головой.
- Нельзя оставлять здесь такие славные стаканы, - произнес Отто, выплеснул остатки напитка и, прихватив вторую посудину, вернулся на вечеринку.