В этот день Бетти решила прокатиться в ближайший от базы городок Литтл-Кросс. Она хотела сама выбрать в магазине необходимые для Алексея вещички. Настроение у нее было приподнятое, радостное. Она мысленно представляла себе - какие купит ползунки, распашонки, чепчики, соски, бутылочки, погремушки...
Перед поездкой она зашла в мастерскую (так свежий ветерок врывается в душное, помещение), легко, стремительно пересекла ее, направляясь к мужу, сосредоточенно подстраивающему приборы слежения, наклонилась к нему и поцеловала в щеку. Он подернул плечами, как от неожиданной щекотки, и укоризненно, не отрываясь от экрана, воскликнул: "Бетти!"
Она запустила пальцы в остатки его шевелюры, а он попытался прижать затылком ее ладонь к своему плечу.
Бет окинула взглядом мастерскую и собралась уже уходить, но задержала взгляд на муже. Ее ресницы дрогнули... Он повернул к ней голову и смущенно улыбнулся. Бет тут же ответила ему широкой улыбкой и указала рукой на монитор.
До старта оставалось двадцать минут. Она пожелала удачи Ивану и Бартохину, присутствующему в лаборатории, еще раз посмотрела на Фримана, сказала, что часа через два вернется и, оставив в мастерской тонкий аромат духов, напоминающий весенний луг, покинула мужчин.
Бетти вывела из гаража свой новенький белый "Мерседес" (подарок Джона) и выезжала с базы, когда Фриман давал последнюю инструкцию Ивану.
К моменту запуска Скора, отправной пункт был уже не тем, что "во времена кота". Большие зелено-глянцевые вогнутые экраны отстояли друг от друга на пять метров. Между ними располагалось низкое углубленное вдоль продольной оси обитое кожей ложе (кушетка, как назвал его Бартохин) без подголовника. Оно было строго сориентировано между экранами. Вся стартовая площадка хорошо освещалась.
Скор лег на кушетку, по традиции, головой на север. Со стороны казалось, что он совершенно спокоен, но на самом деле Иван волновался. Нет, это не было страхом. Это было надеждой. Иван последнее время остро осознавал, что, похоже, потерялся на Земле, потерял вкус жизни. Ради чего он здесь?
Его родители погибли на пограничной заставе через два года после исчезновения деда. Семья в Москве не сложилась. И у Ивана была затаенная надежда, - может, хоть где-то там, в тера инкогните, что-то определится. Он интуитивно ощущал: старт - не шутка. Скор даже не вспоминал о двадцати тысячах долларов. А еще, Иван чувствовал ответственность. Он не мог объяснить это словами, но ему нравился Джон. Среди всего зыбкого, туманного Фриман оказался каким-то... настоящим.
Одет Иван был в плотную хлопковую рубаху маскировочной окраски. Он не стал заправлять ее в такие же маскировочные штаны, чтобы не стесняла движений. Обувью ему служили брезентовые ботинки с кожаными подметками. Никаких металлических предметов и деталей в одежде Иван не имел.
Почему Разлом не пропускал металл? Фриман отработал больше дюжины версий, так и найдя ответа. У профессора было несколько догадок, но научными назвать их он не мог.
...До Литтл-Кросса оставалось несколько миль. Бетти неспешно ехала и пыталась вообразить, какой оттенок больше пойдет Алексею. Она, будто наяву, увидела темно-серые глазенки, черные волосики, ушки, его пальчики... Представила Джона, фанатично наблюдающего за приборами в ожидании Ивана, и, поблагодарив в душе Бога за несказанное счастье, смахнула с глаз слезинку, улыбнулась...
...Иван стартовал без происшествий. Был момент, его подмывало запеть песню, но он не стал рисковать, не зная, что из этого получится. Он мягко раздвоился и ушел в Разлом...
...Том Браун, шестидесятилетний водитель тридцатитонного трейлера, ехавшего из Денвера на Запад, почувствовал себя плохо, уже миновав Литтл-Кросс. Том решил съехать на обочину, остановиться и принять таблетку, но вдруг потерял сознание. Огромный грузовик с прицепом, не сбавляя крейсерской скорости, выехал на встречную полосу...
...Тело Ивана вздрогнуло. Оно никогда не испытывало подобных ощущений. Оно будто рассыпалось, превратившись в мельчайшую пыль, а когда эта пыль просочилась сквозь неимоверно узкую щель, собралось вновь. Ивану показалось, что он хохочет от щекотки.
Но вот он, как и предшественники, начал воспринимать спрессованное время Разлома. Он хотел, было, воспротивиться безумной скорости, но уже не мог ничего сделать.
Он мчался сквозь океаны, звездное небо, бесконечные пески, раскаленную магму, тьму, в которую так страшно было влетать, но в которой он чувствовал себя удивительно спокойно, и из которой еще страшнее было вылетать...
Иван захотел приостановить время, он знал - для этого надо только запеть, но не получалось. Воля не подчинялась ему...
... Неожиданно перед лобовым стеклом "Мерседеса" появился мчащийся навстречу трейлер. Бетти машинально ударила по тормозной педали... "Этого не может быть! Джон! Алекс!.."
Раздался визг резины по бетонке, затем удар, скрежет...
...Все возрастающий скрежет и визг пронзил мозг Ивана. Животный рефлекс подсказал ему - безумный слалом заканчивается...
Ивана вдруг оглушила тишина. Его вынесло на росистую траву у небольшой речушки. Солнце только начало вставать. Луг покрывал первозданный туман. Пели птицы.