Лебедев Юрий Ефимович. Репейские жители

Репейские жители

В середине семидесятых годов тётя с мужем, выйдя на пенсию, купили "дачку". "Дачкой" оказалась не нужная прежним хозяевам изба, что стояла в деревне с романтическим названием Репьи.

Деревенька была полузаброшенной, а вот места там чудные - берег длиннющего, восемнадцатикилометрового Череменецкого озера. Рядом, между деревней и озером, развалины барской усадьбы и остатки старого парка. От окраин городка Луга к Репьям тянется на пару десятков километров липовая аллея. Вот, правда, двухсотлетние, с громадными дуплами липы местами уже попадали, а кое-где и были срублены.

Впрочем, речь пойдёт не о деревне, а об её обитателях, а, ежели поточнее, о дачных жителях.

Джека

Приведя в порядок избушку, наши "новые сельские" сразу настолько окрестьянились, что стали проводить в деревне и лето и зиму.

Вполне естественно, начал заполняться и скотный двор.

Первой заведшейся там скотиной оказались мыши и крысы. С этим надо было что-то делать, и была куплена "породистая" собака-крысолов.

Собаку приобрели в охотхозяйстве, где профессионально разводили лаек. Однако, похоже, разводили там не только их, но и покупателей. В результате тёте под маркой патентованного крысолова досталось маленькое рыжее создание. Поскольку в охотхозяйстве сказали, что это - щенок мужеского полу, то назван он был Джеком. Когда собака подросла, обнаружилось, что кто-то где-то что-то напутал, и пришлось переназвать её Джекой.

Подросшая Джека напоминала своим видом совсем не лайку, а изрядно ощипанную рыжую лисичку, но, в чём эти охотхозяйственники не обманули, крыс она ловила просто замечательно.

С дамами в репейском собачьем сообществе дела обстояли не очень, и Джека довольно быстро оказалась первой красавицей села, но щенков у неё не было довольно долго.

Поэтому, когда тётя купила козлёнка, заботу о нём взяла на себя именно Джека.

Борька

Конечно, наши новоявленные фермеры купили козлёнка для откорма и последующей сдачи на заготпункт, но не тут-то было.

Воспитанный собакой козёл стал проявлять такие качества, что о его забое уже никто и не думал.

Он великолепно охранял дом, знал всех "своих", включая кур, кошек и собак, любил гулять по деревне на поводке. Если ему казалось, что кто-то из беседующих со "своими" начинает излишне размахивать руками, то тут же следовал удар кривых, но очень крепких рогов. Такой же удар внезапно получали те, кто хотел тайно полакомиться тётиными клубникой и яблоками.

В общем, вырос из козлёнка Борьки великолепный сторожевой козёл. В деревне его стали уважительно называть по имени-отчеству - Борис Николаевич!

А вот лаять он, хоть очень старался, так и не научился.

Горностай

Когда Джека была ещё щенком, случилось так, что на тётину избушку произошло настоящее крысиное нашествие.

Метрах в двухстах от участка был лагерь, где летом отдыхали лужские школьники и пэтэушники.

Когда они уехали, оголодавшее серое воинство перебралось в ближайший обжитой дом - к тёте.

Дело пахло керосином, приходилось даже прятать продукты в кастрюли, а на их крышку класть кирпич. Хотя и это не всегда спасало. Сплочённый коллектив серых разбойников ухитрялся сбрасывать кирпичи с кастрюль, в результате вместо еды на стол иногда подавалась кастрюля с ехидно выглядывающей оттуда крысиной мордой.

Приехав на дачу примерно через месяц после начала нашествия, уже и снег тогда выпал, я заметил, что у сенного сарая стоит какой-то белый столбик. Подойдя поближе, я неожиданно увидел горностая. Перепутать это белое чудо с чёрным пятном на кончике хвоста с чем-то другим было бы трудновато.

Близко к себе он нас не подпускал, но молоко из блюдечка, которое ему ставили каждое утро, съедал с удовольствием.

А вот крыс горностай любил, очень любил. Скорость его движений была необыкновенной - уследить за его прыжками было невозможно.

Только стоял неподалёку белый столбик - и вот он уже несёт убитую им крысу. При этом габариты "дичи" частенько превосходили размеры бесстрашного охотника раза в три.

Как-то поутру крысиная компания, не выдержав такого к себе отношения, организованной колонной покинула тётин участок. На "берегу" этого страшноватого серого потока стоял тонкий белый столбик с чёрным хвостиком.

Гиви

Как-то раз по весне один из соседей принёс домой выпавшего из гнезда птенца.

История, в общем-то, обычная, но не в этом случае.

Птенец представлял собой довольно большой пуховой комок с лицом настолько ярко выраженной кавказской национальности (большие грустные глаза и типично кавказский, гордый, но пока едва высовывающийся из пуха крючковатый нос), что для полноты облика не хватало только кепки-аэродрома.

Вполне естественно, малыш-беркутёнок получил гордое имя Гиви.

Птенцы растут быстро, и вскоре Гиви превратился в громадную сильную птицу с холодным, ничего не выражающим, но оценивающим взглядом профессионального киллера. Подходить к нему близко уже никто кроме хозяина и не рисковал.

Осенью окрепший взрослый беркут улетел.

Но несколько лет он регулярно навещал своего спасителя, а последние два раза - даже приводил в гости к бывшему хозяину супругу.
Орлы живут долго. Так что, если вы увидите над Череменецким озером пару беркутов - помашите им рукой. Наверняка один из них - столь разыскиваемое в деревне Репьи лицо кавказской национальности по имени Гиви.

Гиви, здесь ему 5 месяцев, через месяц он улетит.

Варька

Кроме уже упомянутого не очень крупного, но очень бдительного нерогатого и рогатого скота, со временем на даче завелась и всякая прочая скотина.

Сейчас речь пойдёт о мурчащих её представителях.

Первым из них оказалась белая кошечка с потешными чёрными пятнами в самых неожиданных местах. Два из них располагались там, откуда уши торчат, и создавали видимость аккуратного пробора, который образует классически заплетённая коса, поэтому назвали её Варварой. Была она (как нам рассказывали) чистопородным представителем норвежских лесных кошек.

Вот только ничего норвежского, как мы только её не рассматривали, обнаружить так и не удалось. Да и совсем не лесной она была, а вполне даже избушечной, ну, на крайний случай, участковой, то есть, с участка почти никогда не уходила.

Была Варька вполне обычной домашней мурлыкой, но с одной особенностью - охотно и много охотилась за крысами и мышами и очень умело обучала этому своих котят.

Из-за этой особенности её детишек весьма охотно разбирали по соседним деревням. Потому и расплодилось Варькино потомство по всей Череменетчине.

Но не бывает правил без исключений.

Марсик

Один из Варькиных сыновей - Марсик - был красивым, большим, очень пушистым, тёмно-серым с белой грудью котом.

Он был гордостью всей семьи, лучшим украшением дома и всегда об этом помнил.

Главной жизненной задачей кот считал демонстрирование такого красивого себя гостям. Поэтому, при появлении кого-то чужого в избе, тут же появлялся Марсик и, изящно потягиваясь, ложился в элегантной позе туда, где его было получше видно.

Наиболее хорошо его было видно на обеденном столе. Но тётя, не понимая тонких движений артистической натуры, злобно его со стола сгоняла, иногда - даже и полотенцем.

Марсик грациозно уворачивался. При этом на его морде настолько явно читалось знаменитое "не верю!", что всем становилось понятно - мы видим перед собою одного из лучших, но, к сожалению, злобно забиваемых несправедливой полотенцевой критикой, учеников Станиславского.

Мышей этот артист не ловил.

Филька

Полной ему противоположностью был ещё один Варькин сын - кот Филимон.

С короткой шерстью, через которую кое-где проглядывали боевые рубцы, разорванными правыми ухом и губой, из-за которой на его морде вечно играла ироничная улыбка, очень длинными задними ногами и вечно расцарапанным носом, он сразу создавал впечатление серьёзного парня, с которым лучше не ссориться.

Впрочем, к людям он относился весьма добродушно, что нельзя сказать о чужих котах, собаках и прочих покусившихся на его персону представителях фауны.

Крысоловом Филька был отчаянным. Как-то, заметив, что наверху что-то где-то давно и подозрительно скребётся, я взял его на руки и затащил на чердак.

Филька, вихрем спрыгнув с рук, тут же бросился в атаку на одну из стенок, где висела уличная одежда.

Примерно через минуту мне были предъявлены семь крыс, из них две - весьма крупных. Оказывается, они устроили гнездо в рукаве одного из висящих там ватников.

Пожалуй, именно Филька, хотя своим участком он считал всю деревню, был наиболее достойным представителем породы "репейский участковый".

Ксюха

Жила, хоть и недолго, на даче и ещё одна кошачья особа норвежского лесного племени. Звали её Ксенией.

Ксюха досталась нам взрослой, когда очередные её хозяева попросили пристроить куда-нибудь весьма изящную, пушистую, с очень тёмным мехом, на котором кое-где были белые разводы, кошечку.

Некоторое время она пожила у нас дома, но, собираясь к лету на дачу, мы с мамой решили, что, может, хоть деревня это "сокровище" исправит.

Белые разводы складывались в такое выражение морды её лица, как будто её все постоянно и абсолютно незаслуженно обижают и унижают.

И эта "униженная и оскорблённая" особа начинала мстить. Причём, не только за дело, ну, когда там на хвост наступили или ещё что, а и просто так. Хотя, чего это я, разве "просто так" бывает?

Разумеется, всегда находилась серьёзнейшая причина - иногда - то, что на неё давно внимания не обращают, иногда - что этого самого внимания на неё обращают слишком много, иногда - ещё что-нибудь... Кто ж их, женщин, поймёт...

Мстя её была страшна - она на кровати обидчика автографы оставляла, в смысле - подписывала постельное бельё. Месть свою Ксюха холила и лелеяла, поэтому, когда у тебя простыня окажется мокрой и весьма пахучей, угадать было невозможно. За что именно тебе сегодня такое счастье, догадаться было тоже непросто.

На даче эта "неуловимая мстительница" не исправилась, но, видимо, изрядно "достала" и кого-то из репейских обитателей. В результате, когда она пропала, почему-то никто особо о ней и не жалел.

Рекс

Когда у Джеки, наконец-то, появилась пара замечательных детишек, мальчика решили оставить себе, а девочку отдали в соседнюю деревню.

Щенки представляли весьма яркую иллюстрацию старинной русской поговорки "не в мать, не в отца, а в прохожего молодца", то есть, ничуть не были похожи не только на маму, но и ни на одного репейского пса. Поэтому кем был "прохожий молодец", установить нам так и не удалось.

Были они весьма плотного сложения, довольно крупными, очень мохнатыми, с густой коричневато-белой шерстью, из которой торчала хитрая лисья морда, и завёрнутым фирменным лаечным кренделем хвостом.

Поскольку охраной тётиного "поместья" занимался такой квалифицированный специалист, как Борис Николаевич, а над сокращением мышино-крысиного поголовья успешно работала сплочённая собачье-кошачья бригада под руководством Джеки и Варьки, заняться Рексу было особо нечем.

Впрочем, "нечем заняться" - это не про Рекса, уж что-что, а занятие по душе пёс находил всегда.

Он рос игривым, добродушным и весьма изобретательным.

В деревне его очень боялись, и было за что - любимым занятием Рекса было, увидев кого-то знакомого, с радостным лаем подбежать к нему и, не останавливаясь, но встав на задние лапы, передними толкнуть в грудь. Весил Рекс килограмм 50, поэтому совсем не удивительно, что знакомый от такого "здрасьти" часто падал. Тогда радость пса становилась бесконечной - он злобно нападал на жертву и весьма тщательно её вылизывал, особенно стараясь при этом не оставить ни одного сухого кусочка на лице.

Конечно, подлизывание многим нравится, но не до такой же степени...

Рекс был грозным цепным псом, то есть, постоянно сидел на цепи у своей будки. Ну, если честно, не совсем постоянно, точнее, совсем не постоянно...

Шерсти у него было много, и очень густой, ни один ошейник плотно затянуть было нельзя, и, когда ему это хотелось, он сдирал ошейник лапами, аккуратно вешал на специально вбитый для этого в будку гвоздь и убегал в деревню. Набегавшись, он пролезал в ошейник и вновь грозно сидел на цепи, с ног до головы украшенный фирменными орденами этой деревни, то есть, весь в репьях.

В деревню Рекс обязательно вылезал через очередной вырытый им под забором подкоп. Тётин муж, заметив такое безобразие, каждый раз заделывал новый лаз камнями и битым кирпичом. Зачем это было Рексу надо, понять трудновато - возвращался он, если калитка закрыта, попросту перепрыгивая через забор.

Со временем вся ограда участка со стороны озера, именно туда чаще всего вылезал Рекс, стала представлять собой сплошную низкую стенку из валунов и кирпича, врытую на полметра в землю, над которой торчал обычный забор.

К "своим" пёс относился настолько хорошо, что Варька как-то раз даже потомство своё у него в конуре вывела.

С возрастом Рекс ничуть не посерьёзнел, а так и остался весёлым, добродушным, игрючим жизнерадостным оболтусом.

Смену хозяев дачи он перенёс довольно спокойно, так что, если будете в Репьях и увидите, как к вам с грозным лаем несётся пятидесятикилограммовый мохнатый коричнево-белый пёс, и хотите при встрече "сохранить лицо", лучше сразу оденьте противогаз, всё равно ведь догонит и как раз всё лицо и вылижет.

Белка и Ночка

На вопрос "где растут козы?" я, исходя из своего "огромного" сельскохозяйственного опыта, уверенно отвечу - козы растут на деревьях.

Если кто-то при таком заявлении воскликнет: "Да ты что, с дуба рухнул?", скажу, таки да, рухал я с дуба (или, как там правильно: рушился, обрушивался...). Ну, в общем, падал я с него и неоднократно.

А дело было так...

Сразу за нашим участком, на склоне, ведущем к озеру, рос древний дуб в три обхвата (это не красивая фраза, мы проверяли с сестричкой и её мужем, как раз втроём и сумели этот дуб обхватить).

И вот, как-то, приехавши в очередной раз в деревню, подхожу к нашему участку и вижу, что на ветках этого дуба, на высоте примерно в три метра мирно пасутся две милых козочки. Одна - чёрная, другая - белая.

Нет, конечно, в жизни всякое бывает, и чёртиков иногда погонять со стола приходится, да вот только не пил я в тот день ничего крепче кваса.

Подобравши упавшую челюсть и перекрестившись (на всякий случай - и слева направо и справа налево - кто её, эту нечистую силу знает, православная они, или католическая?), я пошёл выяснять, в чём же дело.

Оказалось, тётя, озаботившись полноценным и диетическим питанием семьи, приобрела парочку козочек. Чёрную назвали Ночкой, белую, соответственно, Белкой.

И ещё оказалось, что козы, по крайней мере - эти две, отлично лазят по деревьям. Если точнее, то не "лазят", а скачут с ветки на ветку.

В общем, в результате этого феномена, мне не раз приходилось, чтобы загнать Белку и Ночку вечером домой, сгонять их с дуба. Ну а, поскольку я не козёл, а даже и совсем наоборот, то так, как они с ветки на ветку перепрыгивать не мог и поэтому периодически с дуба рухал. Хорошо, там земля мягкая...

К осени козочки выросли и, почувствовав таки влияние цивилизации, слезли с деревьев. Ну, прямо, совсем как древние люди...

И превратились Белка и Ночка в обычных дойных коз, рассказы про которых интересны только серьёзным людям, которые по вечерам читают про покосы, удои, яйценоскость, всхожесть озимых и урожайность зернобобовых...

Куры

Кроме уже перечисленных обитателей, жили у тёти и куры.

Но о них, кроме того, что они кудахтали, дисциплинированно несли яйца и очень много какали, и сказать-то нечего.

Ну, вроде всех наиболее достойных жителей репейского поместья перечислил. Придётся на этом данный сериал заканчивать.

Комментарии: 8, последний от 16/08/2013. © Copyright Лебедев Юрий Ефимович (yulebedeff@rambler.ru) Размещен: 24/07/2011, изменен: 24/07/2011. 17k. Статистика. Рассказ: Детская Зверские истории Иллюстрации/приложения: 1 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: В середине семидесятых годов тётя с мужем, выйдя на пенсию, купили "дачку". Впрочем, речь пойдёт не о деревне, а об её обитателях, а, ежели поточнее, о дачных жителях, главным образом - четвероногих.

Лебедев Юрий Ефимович : другие произведения.

Репейские жители