Кровь давно уже поднимается выше стоков,
Здесь очень темно, холодно и одиноко,
Здесь мрачно, плотно дождем завешаны окна,
Одежда все тяжелее, скоро совсем промокнет.
В утробе города, почти бездонной, глубокой
Крик, не взлетев, последним кончается вздохом.
Цвета - красный, черный, белый, все однобоко,
Все просто, зуб за зуб и, разумеется, око за око.
Я привык к дождю, это нетрудно, если все время,
Солнце ушло, кажется, навсегда, да и невелика потеря,
Город - это тот самый конь блед, кто найдет стремя,
Я не умею играть, я или верю, или никогда не поверю.
Небоскребы, трущобы, как земля носит многоэтажное бремя,
Ждать, пока его смоет - это как раздать все, что имеем,
И порой неясно, слепота или немота тут лучшая премия,
Здесь нет никакой идейной войны, так как нет ни одной идеи. 
Кто-то кричит в темноте, значит, я где-то нужен,
Но я устал, давайте решим, что у меня обед или ужин, 
Кто-то будет сброшен в канал, или в багажник загружен,
А я прилег на асфальт возле пахнущей маслом лужи,
Я замечал, глаза у убитых меняют цвета радужек, 
Кто еще примечал, что в голосе города слышен звон пустых кружек?
И все бестолково сиюминутно, будь внутри ты или снаружи,
Я - Роршах. Увидевший будет разочарован или сконфужен.