Внутри отстроенной три года назад Уэйбриджской церкви было светло и радостно, как в сказочной детской грёзе. Раскрашенный цветными витражами солнечный свет смешивался с мягким сиянием пламени свечей, скользил между белых нежных спиралей курящегося ладана и становился пурпурно-золотистым. Служки в красных стихарях и белых накидках слаженными голосами выводили бессмертные строки мессы, и сердце сжималось от напевного речитатива и сладкой причастности к Богу. Бледные лица с темными впадинами глаз были обращены к Линекеру. Викарий обернулся к молящимся, поднял повыше дароносицу, всем своим существом словно впитывая направленные к Всевышнему, но вливающиеся в священника мольбы, чаяния и надежды прихожан. Линекер бросил незаметный взгляд на скамью для жаждущих исповеди. Сегодня там снова сидел долговязый мужчина в черной бархатной куртке с высоким, подшитым белым полотном, воротником. Таинственный незнакомец приходил на службы уже вторую неделю. Смотрел изможденными страданием глазами, но, когда приходило время причастия, сбегал. Викарий почувствовал в несчастном стремящуюся обрести прощение грешную душу, и решил в этот раз помочь заблудшему христианину. Сразу после окончания обедни к мужчине направилась монахиня и задержала его, спросив, не является ли тот родственникам Бэкхемам из Беркшира. Когда священник торопливо спустился от ризницы, он успел услышать, что незнакомца зовут Уилсон, и он врач из Сэррея.
- Добрый человек, - обратился к нему Линекер, и доктор вздрогнул, оборачиваясь к викарию, - я вижу, что вы страдаете и нуждаетесь в божьей помощи, - успокоил собеседника движением руки, - помните, что вы можете покаянием облегчить тяготящий вашу душу груз, обратившись к Всевышнему через меня. Если на вас преступление или смертный грех, и вы раскаиваетесь в содеянном, то вспомните о тайне исповеди. Кроме меня и бога, никто вас не услышит.
- Да, тайна исповеди, - пробормотал Уилсон, - об этом я и думал. - Он поднял на священника воспаленные недосыпанием, прорезанные красными прожилками, глаза. - Ведь если я вам все расскажу, это все равно, что никому ничего не говорил, правда?
- Через меня вы обратитесь к Богу, - поправил Линекер. Вспомнил о тайном указании, невзирая ни на что, о самых интересных признаниях докладывать по инстанции. Но здраво рассудил, что прихожанам об этом знать ни к чему. А грех исполнения приказа берут на себя его отдавшие.
- Бога, думаю, ОНИ мне простят, - задумчиво сказал доктор, недоверчиво спросил, - так вы примете мою исповедь, отче?
В другой ситуации такое обращение к ровеснику могло показаться издевательством, но этом случае оно означало начало канонической процедуры.
- Конечно, сын мой, - ответил викарий, - я даже готов выслушать Вас первым.
Он указал приглашающим жестом на исповедальню. Сэрриец на секунду задумался, потом кивнул, мол, будь что будет, и широким шагом направился к задернутому плотной шторой помещению. Священник заспешил на свою сторону кабинки.
Врач уже сидел на скамеечке за занавеской и хрипло откашливался. Викарий дал ему успокоить дыхание, потом напомнил, - Всевышний слушает вас, сын мой.
- Я должен повиниться, - начал Уилсон, - что, имея доступ к кокаину и другим наркотикам я злоупотреблял ими, что разрушило мою семью. Я сожалею об этом.
"Пока немного", - подумал Линекер. Ответил, поощряя к более серьезным признаниям - Если ваше раскаяние искренне, Бог принимает его.
- Еще я должен повиниться в том, что в моей голове стали говорить разные голоса, а я не обратился за помощью ни к церкви, ни к коллегам, - продолжил врач.
"Неужто, сумасшедший?" - с легким испугом предположил викарий, - "Хорошо, что служки еще не ушли, да и хозяин механической мастерской с пекарем ждут исповеди, а это мужчины крепкие". Спросил с тревогой, - надеюсь, эти голоса вам не велели делать что-нибудь предосудительное? По-крайней мере, вы не следовали бесовским подстрекательствам?
- Это не бесы, - мрачно ответил Уилсон. Подумав, опроверг себя, - а может, и бесы. Но они живут на другой планете.
"Совсем плохо", - грустно подумал священник. Надежда узнать что-либо действительно интересное таяла, как унция масла на раскаленной сковородке, - "Надо будет сказать преподобному Хартли из Сэррея, чтобы направил к Уилсону специалистов из Бедлама".
- И ничего особо предосудительного они мне не поручали, - возмутился доктор, - только узнавали, как живут люди, и как мы выглядим анатомически, - монотонным голосом продолжил, - состав нашей крови, какие местности наиболее населены, что мы едим, какие у нас обычаи, достижения в науке, техника, особенно военная.
"Опа, это интересно", - насторожился викарий, - "Может, под видом инопланетных чертей здесь имеем банальную шпионскую деятельность Германии или России?".
- А как вы передавали им эти сведения? - Осторожно спросил Линекер. - Какие-нибудь каббалистические надписи на свитке, который надо было оставлять на кладбище? Или световая азбука ... направленная в небеса или в море?
- Они заходят прямо в мою голову, - обреченно ответил Уилсон, - из неё сразу всё узнают, - недоуменно добавил, - Я не знаю, почему так происходит. Может, я слишком злоупотребляю эфиром?
"Это точно", - подумал священник, разочарованный потерянным по пустяковому поводу временем, - "Быстро отпустить всем грехи, и домой. А этого безумца в Бедлам, в Бед-лам!".
- Совершали ли вы смертные грехи или что-нибудь предосудительное, что тяготит вашу душу? - на всякий случай уточнил он.
- Нет, я не убивал, не крал, не прелюбодействовал и не желал недозволенного, - испугался врач, - но, понимаете, ОНИ хотят завоевать Землю! Их снаряды уже летят к нам, и первые упадут завтра совсем рядом! - прерываясь испугавшими Линекера рыданиями, продолжил, - А не могу никому ничего сказать, потому что они грозят разорвать мне мозг изнутри! Я уже чувствую, как моя голова начинает раскалываться!
- Успокойтесь, - начиная искренне тревожиться, ответствовал викарий, - все сказанное останется между вами и Господом. А он с НИМИ разберется. - Попытался быстрее закончить тяготивший его разговор, - и если ваше раскаяние искренно, исповедь принята. Искуплением вашим будет отказ от кокаина и других наркотиков, десять "Отче наш" утром и перед сном, - вспомнив, что скоро к больному придут психиатры, добавил, - и смирение перед теми испытаниями, кои вас ожидают.
- Я ... - попытался продолжить сэрриец, но священник прервал его, - Вашу исповедь принята, сын мой, Бог вас услышал. Идите домой и хорошо выспитесь.
- Ладно, - угрюмо сказал Уилсон, - во всяком случае, я сделал все, что мог. Прощайте, викарий. И да поможет нам Бог.
Через секунду его уже не было в исповедальне. За следующие полчаса Линекер отпустил грехи супружеской измены пекарю и воровства железного лома механику, получив в обмен бесплатный свежий хлеб на месяц и дверные ручки для церкви. Подрядчики явно не боялись бога, потому в новом храме постоянно приходилось устранять недоделки. Затем выслушал о мелких грехах подростков и матерей семейств, накладывая в каждом случае разумные епитимьи в виде стирки церковного белья или уборки двора.
Вечером, дома, разомлев в теплой ванне, викарий снова вспомнил несчастного безумца. Плохие времена настают, когда церковь перестают посещать достойные, и в божий храм приходят только сумасшедшие да мелкие людишки, торгующиеся с богом, словно с торговцем в лавке. Омыв белую и нежную, как у детей кожу водой с привезенными из Индии благоуханиями, Линекер заметил отсутствие полотенца для ног. Крикнул об этом мисс Бест, домоправительнице и своей наперснице с малых лет. Когда сухопарая, так к сорока годам и не вышедшая замуж женщина вошла, не выдержал, притиснул её к умывальнику и согрешил. Особенно стыдно, что даже не в христианской "миссионерской" позе. Сразу же после физиологического расслабления, как всегда, накатило раскаяние. Священник сел на край ванны и зарыдал от своего ничтожества, не позволяющего ему с достоинством нести бремя сана, слабости своего тела и греховности помыслов...
Мисс Бест сочувственно вздохнула и вышла. Она была нянькой Линекера с той поры, когда ей было шестнадцать, а будущему викарию два года, и знала, что в таких случаях он может плакать целыми часами. Вечером она молилась Господу за его и свои грехи, - Да он принадлежит, - говорила она, - к числу слабых, вялых, лишенных самолюбия и в то же время хитрых созданий, которые не решаются смотреть прямо в глаза ни богу, ни людям, ни даже самим себе. Но, Боже, - обращалась она со всем пылом любящей женщины, - разве ты сам не создал его таким? Потому не наказывай его, а обрати свой гнев на меня.
Она снова с умилением вспоминала лучшие в её жизни годы, когда целые дни проводила с очаровательным малышом в кружевном, не виденным в её нищей деревне белье. Маленький принц так и не сумел вырасти в короля Артура, но никого ближе и дороже у стареющей ирландки все равно не было.
Перед сном, нежась на мягкой перине, викарий перелистал свежий номер "Панча". Автор забавной статейки доказывал, что механический прогресс со временем задержит развитие человеческого тела, а химическая еда ликвидирует пищеварение. "Волосы, нос, зубы, уши постепенно потеряют свое значение для человека, а естественный отбор в течение грядущих веков их уничтожит. Будет развиваться один только мозг. Еще одна часть тела переживет остальных - это рука, "учитель и слуга мозга". Все части тела будут атрофироваться, руки же будут все более и более развиваться"*
У писаки оказалось бойкое перо, и всю ночь впечатленному Линекеру снились кошмары. Будто в его голове копаются уродливые существа, похожие на грибные наросты с многими щупальцами. Они с высокомерием и презрением разглядывали священника, пугали огромными черными глазами над мясистыми клювами, тянулись к нему треугольными подергивающимися ртами с выступающей верхней губой
Потому утром викарий проснулся рано, с первыми петушиными криками, разносящимися над сонным Уэйбриджем. Голова раскалывалась, сердце прихватило судорогой болезненного предчувствия. Накинув халат, священник вышел на крыльцо и увидел падающую звезду. До своей последовавшей десятью днями позже смерти от рукоятки секача на кухне разрушенного дома он не мог забыть о том, как впервые увидел несущую гибель графству Винчестер звезду с марсианами. "Она неслась к востоку, очень высоко, чертя огненную линию. Оставляла за собой зеленоватую полосу, горевшую несколько секунд".*
Главный герой, описания марсиан и цитаты из романа "Война миров".