Теплый бриз играл в догоняшки над субтропическим океаном со своими озорными братьями и сестрицами. Увлекся, слишком сильно разогнался, вылетел к побережью, с ходу перемахнул покрытый ледниками горный хребет и оказался в зиме. Сил повернуть назад не было, потому, пометавшись над заснеженными лесами и полями, южный ветер озяб, простыл, разрыдался и изошел внезапным ливнем. Дождь шел всю ночь. Над миром мокро и свежо запахло весной. Но ненадолго. К утру обидевшийся на незванного гостя мороз восстановил свои права. Првратил опрометчивого визитера в свисающие с крыш и обрывов сталактиты сосулек, бескрайний каток по дорогам и полянам, наледи в реках и лесных ключах. Избы и стайки спрятал под хрупкой сверкающей броней. Деревья и журавли над колодцами обернулись огромными изделиями мастеров хрустальных дел.
Далеко-далеко, в дремучем бору на заветной поляне, окруженной красными скалами да деревянными идолами, замерзшая вода расколола трещину в граните. Гулкий звон поплыл над посеребренными кронами и укрытыми снежными пологами долинами до деревни, где разбудил забрехавших, почуявших беду сторожевых псов.
Завздыхали просыпающиеся от каждого звука старики. Стали расталкивать невесток да снох к первой дойке, укрывать тулупами внуков, потому как к утру в истывших избах зябко.
Заполошным жаворонкам, неугомонышам, что привыкли вставать с рассветом, говорили:
- Поспи еще. Сегодня на улицу не пойдешь. Потому как ночной зимний дождь - это к снегурке. А детям с ней встречаться нельзя. Да и взрослым - не стоит.
Вздыхали, смотрели в затянутые слюдой окошки. Ждали и боялись незваную гостью. Смертную тоску несчастного ветерка, заблудившегося и погибшего в чужой стране...
С первыми лучами осторожно присматривающегося к нонешней погоде, раздумывающего, не лучше ли сегодня укрыться за толстыми облаками солнышка из трещины в граните на заветной поляне появилась прозрачная хрупкая девичья фигурка.
Заколыхалась изумрудной кисеей в стылом воздухе, понурилась под осуждающими взглядами идолов, поплыла к теплу далекой деревне. Чуя её приближение, разбежалось по норам, берлогам и дуплам лесное зверье, забились поглубже в свои конуры псы, подальше в гнезда и под кровлю голуби с воробьями. Потому как прикосновение снегурочки - это обморожение, а поцелуй - смерть. Заперли поплотнее конюшни и стайки молодки, нанесли побольше дровяных охапок к печкам мужики, все попрятались в избах. Жарче стали топить, и вознеслись от заснеженных крыш к небу, словно пуповины, столбы белого дыма, превращаясь в стылой выси в облака.
- Отворите мне, - стучится, стонет снегурка под окнами. - Холодно мне. Одиноко. Приютите, пустите хоть на минутку погреться, или в вас нет ни капли жалости? Плохо мне. Ой, как зябко и тоскливо... Умру прямо сейчас, у вашего порога...
Плачет за стенами, скребется озябшими руками в двери. Но открывать ей нельзя. Потому как сразу истает она в теплой горнице. Одно дело - выстудит дом. А другое - убить волшебное существо грех. Не простят по весне, как с теплом вернутся, её братья и сестры. Развеют бурей усадьбу, побьют сплошным ливнем посевы, а то закрутит да унесет куда добросердечного, но неразумного хозяина разбойный вихрь.
Бредет снегурочка по пустынной деревенской улице. Бьется в оглохшие, безразличные, равнодушные стены, за которыми играют на гармошках да поют, чтобы её не слышать, люди. Там, в тепле и хорошей компании, уютно и безопасно. Не дай бог попасться ледяной красавице одинокому путнику. Заберется под одежду. Тело обморозит, и сама обожется. А если какой парубок не удержится, поддастся на её уговоры да обольщение, поцелует в мраморные губы, то ему конец. Тут же окоченеет...
Так и будет снегурка неприкаянно ходить на беду людям да зверью, пока под теплым весенним солнышком не растает. Или кто не решится её упокоить - на радость живым, но горем для себя.
Пожилой кузнец, что живет на окраине, молчалив и задумчив. Калит горн, подбрасывая в него с лета зоготовленный древесный уголь. Постукивает большим молотом по красной от жара железной полосе, выправляет лемех. Печально косит на прислоненный к стене малый молоток подмастерья. С прошлого года без помощника. А годы уже не те, чтобы одному справляться. Дверь в кузню открыта. Клубами валит пар, застывает белой кисеей на косяке. Издалека чует тепло снегурочка. Подплывает, замирает перед порогом.
- Можно к тебе, добрый человек? Мне холодно и одиноко. И тебе тоже, я вижу. Согрей меня, приюти, - молит, плачет бриллиантовыми камешками.
- Проходи, - кивает кузнец. Без согласия хозяина в дом нечисти хода нет.
Проплывает фантом внутрь. Губы снегурки кривит болезненная улыбка, глаза прекрасны и пусты:
- Поцелуй меня. Ты такой теплый и настоящий. Мне плохо без заботы и любви. Согрей, я оживу и останусь с тобой, - сама верит и надеется на чудо. Но не было такого, чтобы магическое существо - да человеком обернулось.
- Иди ко мне, - хмуро говорит кузнец. Сам от горна не отходит, жмется ближе к раскаленным угольям.
- Да, да да, - шепчет снегурка. Протягивает руки. С плеч соскальзывает подобие шубки, обнажая хрупкие ключицы, маленькую грудь, стройную талию, - да, милый. Я иду к тебе!
Она уже рядом. Сейчас обнимет мужчину.
- Умри, тварь! - хрипит тот и толкает девушку в огонь. Кричит, вскидывая вверх обмороженные, покрытые инеем руки. Страшно воет тающая в огне снегурка, и ей вторят заходящимся лаем псы деревни. Ревут коровы, взбрыкивают и заходятся ржанием лошади, на улицах вскипают снежным крошевом смерчи. Недовольно вздыхает небесная высь, в которой набирает силу, разгоняет испуганные тучи разгневанный ураган.
- Умри, нечисть. - выдыхает старик. - За сына. За моего Злата, которого такая же забрала...
Охватывает руками седую голову. Плачет. Ветры не простят, и к весне деревня останется без кузнеца. Но какая отцу разница, если для него мир пуст с прошлой зимы...