Сол проснулся, как и рассчитывал, в самую темную пору, около трех часов ночи. Это время называли часом собаки, хотя уже никто не помнил, как выглядит вымерший в древности зверек. Чутко прислушиваясь к ровному дыханию родителей, выскользнул из-под общего с со-братьями покрывала, ступая на носки, прокрался к выходу из дома. Замер, услышав, как на девичьей циновке зашевелилась сестренка. Аля забормотала во сне, повернулась на другой бок, подоткнула подушку под щеку, сладко вздохнула, успокоилась. На улице было зябко, потому мальчик сдернул с края крыши полотенце, завернулся в него. Прихватил из-под стены запасенную с вечера корзину и заспешил вдоль стоящих рядком хижин к Реке. На берегу сторожко обернулся. Деревня спала. Еле проглядывающие в темноте домики белесо отсвечивали стоящему в зените Фобосу, и тени крыш углами скрадывали обочину улицы.
Вода у берега еще не остыла, была теплее воздуха, и заходить в нее было приятно. Сол пробрался к вершам. Улов на этот раз оказался средним, потому из каждой ловушки мальчик не стал брать больше одной рыбины. Заполнив корзину, шлепая босыми пятками по уже прохладному песку, двинулся вдоль Реки за околицу. Деревенька была крайней в череде таких близняшек, связывающая селения дорога за ней сходила на нет, и дробимые тропинками заросли подступали вплотную к невысоким плетеным из тростника на бамбуковом каркасе хижинам. Подросток прошел с милю, продираясь сквозь цепляющиеся за полотенце кусты, свернул к тянущейся ввысь, подступающей здесь почти вплотную к руслу стене каньона. Спрятал корзину в вымытых дождями и горными потоками корнях кряжистого дерева, забросал заранее приготовленными ветками. Дело сделано, никто не найдет, можно возвращаться домой. Было зябко, потому Сол, шлепая ступнями по песочному берегу, пробежал часть дороги и только у деревни замедлил шаг. Когда мальчик подходил к отцовской хижине, Деймос над головой уже догонял своего небесного братца, значит, прошло часа полтора. Подросток вернул полотенце на водосток, скользнул в дверь, остановился, привыкая к темноте.
- Ты что ли, Сол? - Нежным сонным дискантом спросила с девичьей циновки Аля. - Где был?
Уже не скрываясь и даже нарочито споткнувшись об оставленную на полу вязанку дров, прошествовал к мальчишеской циновке. Откинул руку вольно раскинувшегося со-брата, лег, повернулся к нему спиной. Отпихнул задом поглубже с узкой свободной полоски лежбища, отвоевал свою часть одеяла и сразу провалился в сон...
... Он летел под облаками над красными равнинами, разломом Маринера, в глубине которого голубая лента реки окаймлялась зелеными полосками лесов и полей. Мальчик сидел на шее дракона, слева и справа от него мерно взмахивали два огромных кожистых крыла, иногда ящер оглядывался, смотрел в глаза и скалил в подбадривающей и озорной насмешке сабельные белые клыки...
Утром отец растолкал братьев-погодков Лео и Дана. Сола будить не стали. Последний день детства, завтра посвящение, первая исповедь, потому сегодня таких поблажек будет много. То проваливаясь в сладкую дрему, то возвращаясь в явь, мальчик дождался, когда все позавтракали. Папа грузно потопал в кузню, братья отправились в лес собирать горючие корни. Мама еще немного покрутилась рядом с постелью, но пожалела сына и тревожить не стала, собрала грязное белье и ушла. Только Алька возилась во дворе, строго выговаривая своим куклам за нежелание учиться.
Теперь, когда дом опустел, пришло самое время вставать. Сол, словно древний герой Мюнхгаузен за волосы из болота, вытащил себя из очередного дремотного провала. Сел на циновку, встряхнул косматой рыжей головой. Упершись в пол с утра непослушными вялыми руками, поднялся. Спросонья пошатываясь, добрел до стола. Оглядел цепким взглядом оставленный для него завтрак. Завернул в кусок ткани вяленую рыбину и краюху хлеба. Выскочил за порог. Поймал брошенный на него искоса внимательный взгляд сестры, уведомил, - я гулять, к обеду буду, - и неспешно зашагал по улице. Аля разочарованно вздохнула. Прогулка к теплому озеру, их тайному, только на двоих с братом месту, откладывалась. Впрочем, то, что собирался делать Сол, было тоже интересно.
Ровесников, слава Земле, по дороге мальчику не встретилось. Кто ушел в Столицу на занятия, кто помогает взрослым. Только у Сола сегодня выходной. Как же, все понимают, КАКОЙ день у него завтра.
У берега рыбаки заканчивали с подсчетом утреннего улова. Их капитан Андр, второй муж мамы, отец Лео и Дана, поднявшись на сотню метров выше по течению, склонился над полоской пляжа и внимательно разглядывал следы на песке.
- Это я ночью был неосторожен, - понял мальчик, - ведь хотел же идти по воде!
Подростка окатило горячей волной страха и стыда. В любом случае, уже поздно что-то менять, и потому Сол с независимым видом прошествовал мимо Андра по откосу над берегом. Через несколько минут, от опушки леса, обернулся. Теперь капитан рыбаков поднялся выше и рассматривал оставленные следы мальчика уже на тропинке. Возвращался к берегу, сравнивал, замеряя щепкой. Ну и ладно. Все равно все завтра выяснится. И решится.
Сол свернул к возвышающемуся над долинкой лесистому холму, нырнул под полог ветвей. Скрытый тенью, бросил взгляд назад. Возле рыбаков маячил оранжевый саронг Али. Сестренка не утерпела и тоже пошла гулять. Понятно, Андр привечал свою со-дочь как родную, а одной торчать дома скучно. В селении на три девочки - дюжина мальчиков. У Альки даже ровесниц нет. Одна - значительно старше, вторая еще вообще ... карапузик.
Подросток присел на корточки, подобрал сломанную ветку, стал рисовать на свободном от травы участке глины контуры древнего планетолета, про который вчера рассказывал учитель. Изредка подымал глаза, цепко рассматривал, что происходит в деревне. Никто за ним не следил, все были заняты делами, потому мальчик через пять минут поднялся, отряхнул с шорт листья и землю, нырнул в заросли. К тайнику с рыбой шел не скрываясь, обламывая мешающие сучки, разгребая ногами палую листву. Все равно, скорее всего, сегодня это в последний раз, чего таиться?
Впрочем, прихватив корзину, дальше пробирался тишком. Мало ли что, может, кто из взрослых в лесу бродит, попадешься, как ему объяснить, что делаешь? Поставив ношу у подножья возвышающегося над берегом на десяток метров каменного пальца, забрался на него, снова бросил взгляд в сторону едва видимого из-за крутого склона поселка. Все спокойно, рыбаки перетаскивают улов к погребу. А оранжевого лепестка не видно. Как и возможных преследователей в узкой щели между берегом и нависающей над ним каменной стеной. Сол хмыкнул, спустился вниз, забросил корзину на плечо и двинулся к убежищу. Пробираться с грузом между переплетенными лианами деревьями было нелегко, потому с десяток раз пришлось отдохнуть. А шуму он производил столько, что даже в соседней деревне, наверное, было слышно. Но так далеко от селения никто из вечно занятых взрослых никогда не забирался, потому бояться было некого. Когда выбрался к стекающему с гор притоку большой Реки, идти стало полегче. Если бы не ледяная вода, шлепать по гладкому каменному дну было бы, наверное, даже приятно. Вскоре показался летящий с высоты водопад, перед ним большое озеро и огромный зеленый камень, за которым Сол прятал Вина. Сердце мальчика зачастило. Уже третий месяц он выкармливал драконыша, но всякий раз даже предчувствие встречи с недоступным, прежде виденным только высоко в небе крыланом волновало мальчика.
Вин услышал шаги своего друга, высунулся из-за монолита, заклекотал, - уинн, уинн, - потянулся зубастой головой на длинной шее к корзине. Рос он очень быстро и весил уже, наверное, в три раза больше Сола. Драконыш выбирал рыбин из корзины, высоко задирая пасть, проталкивал серебристые тела по пищеводу. Расправлял огромные кожистые крылья, взмахивал ими, отчего по поляне проносился смерч, а вода в озерце шла обратно к водопаду крупной рябью. Тело Вина покрывала чешуйки, но не такие, как у рыбы, а крупные и темноватые. На ощупь они были мягкими и теплыми, почти горячими. А пахли молоком, которое кормящие женщины сцеживали и давали подросткам во время болезни.
Насытившись, крылан довольно клекотнул, игриво боднул мальчика шершавым черепом.
- Но-но, не балуй, - строго сказал Сол, подражая интонации отца, - молод еще, я тебя с яйца знаю.
Вин отступил от мальчика, развернул крылья. Махнул ими так, что порыв ветра чуть не сбил Сола с ног, и тому пришлось присесть и уцепиться руками за траву. Еще пара взмахов, и дракон неожиданно легко вспорхнул на огромный, в рост мальчика, зеленый валун.
- Ничего себе, - не выдержал Сол, - Ты уже летаешь!? Здорово!!
Из-за камня, с той стороны, откуда пришел мальчик, раздался сдавленный возглас. Подросток не обратил на это внимания. Но громко заговорил, обращаясь к дракону.
- Вин, тут такое дело, завтра у меня первая исповедь. Я боюсь, что все про тебя расскажу. Я не знаю, что с тобой сделают, тебе нужно в другое место. И чтобы я даже не знал, где ты. Уходи, пожалуйста! Или улетай, ты же можешь! Пять лет назад около столицы упал старый дракон, так люди его убили, а шкуру пустили на одежду. Я не хочу, чтобы то же сделали с тобой!
Драконыш склонил голову набок, с любопытством уставился на мальчика. Дернул зрачком в сторону озерца, взмахнул крылами, спланировал над водной гладью, взбивая брызги, выхватил огромную, в треть мальчика, рыбу. Выпорхнул на берег, прижал добычу к траве, прокусил ей голову.
- Ну вот, ты теперь уже и сам охотишься, - растерянно сказал Сол, - это значит, я тебе больше не нужен?
Крыланыш еще раз клекотнул. Когтистой лапой отбросил рыбину к мальчику. Чувствуя, что его не понимают, пододвинул горбатым носом тушку к ногам человека.
- Это что, ты меня угощаешь? - развеселился Сол. - А здорово было бы с тобой порыбачить!
Представилась картинка, как огромный дракон летит над водной гладью, выхватывая рыбу и забрасывая её себе на спину, где сидит Сол и собирает улов. Мальчик выложил на листы лопуха недоеденное Вином подношение. Забросил корзину на спину. Покровительственно сказал. - Ладно, ты тут еще побудь, но никого не обижай. Я схожу к саду, наберу фруктов. Ты ведь их любишь?
Насвистывая народную песню "И на Марсе будут яблони цвести", Сол направился к деревне, старательно не глядя влево, где затаилась фигурка в оранжевой одежде.
В оба конца мальчик обернулся часа за три. Вин по-прежнему скучал в одиночестве, но по следам было ясно, что один гость рядом с поляной побывал. Сол не боялся, что сестренка может заблудиться. К находящемуся всего в полутора милях далее теплому озеру он водил Алю уже с месяц почти каждый день, дорогу домой девчонка знала назубок. Подросток нарвал лопухов, вывалил на них яблоки, подошел к Вину, обнял его правой рукой за горячую шею. Драконыш бережно и осторожно сунул свою голову под левую подмышку человеку и замер, от наслаждения даже перестав дышать.
- Не забывай, меня, Вин, - грустно сказал Сол. - А теперь лучше уходи.
Глотая слезы, снял руки с шеи крылана, взглянул в его огромные глаза, настойчиво повторил, - Уходи, ты ведь умный, ты меня понимаешь?
Дракон влюблено смотрел своими вертикальными зрачками, и казалось, даже не пытался вникать в то, что говорил ему мальчик.
- Уходи, дурак, - захлебываясь слезами, выкрикнул Сол. Попытался ударить Вина по носу, но силы в руках не было, получился толчок, от которого не устоял и упал сам подросток.
Мальчик неловко поднялся и, не оглядываясь, побежал к дому. Вслед ему раздалось недоуменное и обиженное клекотание.
... Забравшись на свое любимое место, голец у Реки, с которого в одну сторону было видно край деревни, а в другую - долину на несколько миль, Сол раскинулся на спине и уставился в лиловое небо, по которому неспешно полз багровый кругляш солнца. Высоко над каньоном кружили маленькие на таком расстоянии драконы. Когда-то давно они служили людям и спасли их, унеся на своих спинах от ядовитых стен Города. Пришлось оставить все помеченные смертью вещи, и когда спасенные опустились у Реки в каньоне Маринера, они были голы, беспомощны и голодны, потому что не умели ловить рыбу, и садов еще не было. Чтобы прокормиться, выжившим после катастрофы людям пришлось убить двух драконов, выколов им кольями глаза. Оставшиеся рептилии не стали мстить, а просто улетели, и теперь их можно было видеть только высоко в небе или разглядывающими деревенскую возню с отвесных утесов. Многие люди считали, что крылатые ящеры предали человека, скоро одичают и начнут охотиться на своих создателей, и потому боялись и ненавидели крыланов. Полдесятка лет назад старый дракон, может быть, один из тех, кто улетал из Города, опустился около Столицы и, тяжело переваливаясь на трясущихся лапах, пошел к селению. Ему кричали, чтобы уходил, но он не слушал и продолжал двигаться к людям. Тогда мужчины стали его бить бамбуковыми палками, но он полз вперед, даже не прикрывая голову огромными кожистыми крыльями, пока повар Реш не вспомнил правило, что убить крылана можно, только ударив в глаз. И не вонзил в помутневший от боли вертикальный зрачок лезвие огромного столового ножа. Никто из людей не пострадал. Мясо дракона использовали на подкормку рыбам, шкуру для одежды. А к Решу стали относиться настороженно, ему отказали все невесты, к которым он сватался, отчего повар озлобился на женщин и почему-то на крыланов тоже.
Желтый круг в небе добрался до зенита, кожу напекло так, что казалось, щелкни по ней пальцем, она зазвенит, и камень вокруг мальчика нагрелся и обжигал тело уже почти нестерпимым жаром. Сол солдатиком спрыгнул с гольца в глубокий омут под ним. Торпедами в разные стороны метнулись испуганные рыбины. Подросток оттолкнулся ногами от илистого дня, отфыркиваясь, вынырнул, в несколько гребков доплыл до почти упавшей в реку огромной ивы. Цепляясь за ветки, забрался на наклонный ствол и направился в деревню. На обед нельзя было опаздывать даже в день, когда имеешь поблажки во всех отношениях. Чувство времени Солу не изменило, и домой он попал раньше возвращения отца. Кузнец был мрачен. Его год семейной жизни заканчивался, мама должна была уже неделю жить со вторым мужем, Андром, и задержалась только из-за приближающегося обряда причащения Сола. После рыбака наступала очередь третьего мужа, пекаря Вита из соседней деревни, потому папу ждали очередные два года холостяцкого существования. Вит жил с мамой уже четыре полноценных цикла, но ребенка у него не получалось. Впрочем, пекарь не отчаивался и никому не хотел передавать своего права даже на одного из двух причитающихся ему детей, хотя мечтающий о дочке Андр был готов заплатить уступкой целого года жизни с мамой. Когда-то, как рассказывал учитель, у каждой женщины был только один муж, но после катастрофы на одно рождение девочки приходилось несколько появлений мальчиков, потому полиандрия стала правилом.
- Ну что, сына, как себя чувствуешь в последний день детства? - спросил кузнец, когда с традиционной ухой на первое и овощами на второе было закончено.
- Да, в общем, нормально, - ответил Сол, приосаниваясь под восхищенными и завистливыми взглядами со-братьев.
- По маме скучать будешь?
Сола словно окатило ушатом ледяной воды. За хлопотами последних дней он совсем упустил, что после первой исповеди мальчик перестает скитаться с мамой по домам её мужей, а начинает жить у отца, или, по желанию, в казарме при училище.
Подросток уткнулся в тарелку, прикрылся ладонями, стараясь скрыть покатившие по щекам слезы.
- Ну что ты так, - укорила супруга мама, - ничего страшного, в гости будет приходить. - Подумав, добавила. - Я уверена, Андр не станет возражать, если Сол будет ночевать в его доме. Он всегда хорошо относился к нашим детям. А в Але так души не чает, любит ее, мне кажется, больше, чем своих сыновей.
Мама погладила чернявые макушки Лео и Дана. Добавила. - Вообще, мне здорово с вами повезло. Со всеми, что мужьями, что детьми.
Спохватилась. - Да, Сол! - Поставила перед мальчиком кружку с багровой густой жидкостью, - это для причастия, выпей, пожалуйста.
Подбодрила легким подзатыльником, прикрикнула, - да пей, говорю!
Мальчик понюхал настой. Тот пах горько и немножко приторно. Братья, широко открыв глаза, с ужасом и восхищением смотрели на Сола. Отступать было нельзя, потому мальчик, зажмурившись, в три глотка выпил содержимое. Оно было сладковато-терпким, по вкусу как замоченные в сиропе и отлежавшие зиму яблоки, и совсем не противным. Лео и Дан открыли свои ротики так, что в них легко прошли бы те же яблоки, и совсем не малых размеров.
- Ну, вот и молодец, - похвалила мама, ополоснула кружку теплым морсом, взболтала содержимое тростинкой, сунула под нос мальчику, - Это тоже допей. Чем больше, тем тебе легче будет.
Сол допил бурду, почти сразу его потянуло в сон. Веки стали тяжелыми, мысли в голове лениво толкались, словно засыпающие рыбины в корзине.
- Если спать хочешь, иди, полежи, - тревожно сказала мама, - тебя сейчас нельзя напрягаться.
Мальчик на непослушных подгибающихся ногах добрел до лежанки, упал на неё. И оказался на спине почему-то огромного Вина. Они летели над красной пустыней. Далеко на горизонте появились стены древнего покинутого Города, а за ним ледовая шапка Южного полюса.
- Туда, нельзя. Там смерть! - хотел сказать Сол, но у него ничего не получалось, губы не шевелились, будто стали чужими. Но дракон все равно понял, повернул голову, и мальчик услышал:
- Нет, смерти там давно нет, мы чувствуем нейтрон-излучение. Вам пора возвращаться домой, люди, ваша сельская жизнь затянулась...
Подросток очнулся. Его теребила за руку сестренка. Больше в хижине никого не было.
- Сол, ну проснись же! - Умоляла девочка. - Ты что, так хочешь спать?
- Да нет, все нормально, - встряхнул головой, прогоняя виденья, мальчик. - Что случилось?
- Ничего, я просто спросить хотела, - замялась девочка. Решилась, подняла на брата заблестевшие глаза, - А вот скажи, драконы, они страшные?
- Ну, они очень большие, - подумав, ответил Сол, - и они очень красивые. Рядом с крыланом себя чувствуешь ... как будто ты на своем дне рождения, и тебе сейчас начнут дарить подарки.
- А дракон мне не может... - сестренка перевела дух, потом все же продолжила, - сделать больно?
- Аленка, запомни, - подросток посмотрел на сестру в упор. Помолчал, собираясь с силами. Он собирался самое сложное дело в своей небольшой жизни. Было нужно, чтобы Аля поверила ему и перестала бояться. - Никогда не один дракон ни сделал плохо или больно ни одному человеку. Когда люди их ... убивали, они даже не делали попытки защититься. Хотя любой крылан легко собьет с ног десяток взрослых. Они хорошие. И его, - Сол сразу поправился, - их надо спасти от взрослых.
- А почему дяденьки их ... так к ним относятся?
Сол откинулся на лежанку. Повертел тяжелой, словно ставшей каменной головой, умащивая её на ладонях. Мысли тоже были как огромные неповоротливые валуны в Реке. - Знаешь, я много думал об этом. Взрослые боятся всего неожиданного и нового. Даже заходить в лес глубже, чем нужно для сбора горючих корней. Вот Гро, это он мне все в лесу показал, а как полтора года назад прошел причастие, так из деревни носа высунуть не хочет.
Версия пришла в голову неожиданно, - Наверно, это от тех настоев, что пьют взрослые. Сол грустно улыбнулся сестренке, - я тоже стал пить ЭТО, и может, уже не захочу ходить с тобой к нашему озеру. Или искать разные новые интересные места.
- А зачем нужно пить настои? - Аля стремилась добраться до истины. Мальчик тяжело вздохнул. Приходилось объяснять вещи, которые он сам не очень хорошо понимал.
- Учитель в школе говорил, что наши предки прилетели с Земли, ты же это знаешь?
Девочка кивнула головой.
- Еще он говорил, что люди на Земле не верили друг другу и вооружались. А потом они как-то нечаянно стали убивать друг друга, и никто не смог остановиться, пока все не умерли. Напоследок с Фобоса ударили нейтронным лучом по Городу и отравили его. Потому нашим предкам пришлось бежать сюда.
Аля кивнула. Смотрела огромными глазами на брата и ждала продолжения.
- Ну вот, а этот настой придумали, потому что он снижает, - Сол по слогам вспомнил сложное слово, - аг-рес-сив-ность. Злость, по-простому. А исповедоваться мы должны, чтобы все знали, что никто ничего плохого не замышляет.
- А почему девочкам ... то есть тетенькам ничего пить не надо? И на исповедь мама не ходит?
- Учитель сказал, что женщины более социальные существа, и не несут угрозы уничтожения, - угрюмо ответил Сол.
- Кроме того, зелье подавляет еще и, - мальчик задумался, вспоминая трудное слово, - ли-би-до, а поскольку женщин мало, вам этого совсем не нужно.
Тема показалась стыдной, касалась вещей, о которых Сол только смутно догадывался, потому он прекратил неприятный разговор, - Ладно, тебе потом в школе расскажут. Иди, я спать хочу.
Аля послушно поднялась, побрела к двери. На пороге обернулась, спросила, - А драконы тоже с Земли прилетели?
- Да, - ответил Сол. Голова тяжелела с каждой секундой, глаза слипались, - Их сделали из таких животных, собак. Добавив им что-то ... - трудное слово никак не приходило в голову, потому мальчик завершил фразу, как мог, - из птиц. Все, Аля, я не могу.
...Сол сидел на корточках у входа в дом. Из-за угла выкатился смешной пушистый комок на четырех толстых лапках. Размахивая хвостиком, подбежал к мальчику, уткнулся в ладонь влажным прохладным носом. Преданно и обожающе уставился коричневыми пуговицами глаз...
- Сына, вставай, - отец тряс мальчика за плечо, - умывайся и пойдем. До столицы часа три, все только тебя ждут.
Насчет всех он преувеличил. Братья сладко сопели в четыре ноздри, да и на циновке Альки было очень сонно. Но мама уже хлопотала у стола, бросая на сына, тревожные и заботливые взгляды.
... На причащение пошли все мужчины деревни, включая Гро, что был старше Сола всего года на два. Присутствовать на исповеди до достижения двадцатилетия он не мог, но решил проводить друга. В селении остались только женщины и дети. В соседней деревне к шествию присоединились еще несколько людей, включая пекаря Вита, в доме которого подросток вместе с мамой и её детьми жил год назад.
Когда добрались до дома советов в Столице, процессия насчитывала уже с полсотни мужчин. Старейшины и врачи ожидали в зале.
Сола усадили на красивую праздничную циновку в центре помещения. Подошел доктор, подал расписанную затейливым орнаметром пиалу с лиловой киселеобразной массой. Мальчик затравленно обвел смотрящие на него лица, поймал ободряющий взгляд папы. Из-за его спины виднелась мрачная физиономия убийцы дракона. Повара Реша, который ненавидит крыланов. Ласкового, доверчивого и потому беспомощного Вина тоже. Еще немного, может, несколько недель, и драконыш подрастет настолько, что сможет улететь. Мальчик умоляюще посмотрел в глаза врача.
- А можно ... перенести причастие?
Присутствующие осуждающе загудели. На отца подросток старался не смотреть.
- Не ждал от тебя такого, Сол, - доктор покачал головой, - ты же знаешь, причастие должны проходить все, кто становится взрослым. Иначе тебя изгонят в болота в низовьях Реки. И не пустят назад, пока ты не согласишься на исповеди.
- Вин... Вин... Вин... - ни о чем другом мальчик не думал. У него вырвалось, - а если я согласен ... ну, уйти в болота?
В зале установилась мертвая тишина, в которой слышалось только хриплое дыхание отца. Такое происходило впервые за всю историю общины.
- Ну, Сол, - стал мягко уговаривать мальчика врач, - Мы все проходим это. Без причастия, ты не мужчина. Ты же знаешь, есть тайна причастия, никто из присутствующих никому ничего не расскажет. Даже тебе не имеет права намекнуть, что знает, о чем ты говорил. Иначе будет лишен права исповедовать. Да и права семьи и детей тоже.
Подросток сидел, упрямо уставившись в пол.
Доктор терпеливо вздохнул. Продолжил спокойным, обволакивающим волю мальчика голосом, - Подумай, однажды изгнанный навсегда потеряет право семьи, и у тебя никогда не будет ни жены, ни детей. Подумай о горе своей мамы, посмотри на папу. Видишь, как он себя чувствует?
Сол поднял заплывшие слезами глаза. Фигура отца была словно в тумане, а лица мальчик совсем не видел.
- Хорошо, - кивнул, взял пиалу, - я согласен, - выпил, не чувствуя вкуса.
Голова стала тяжелой. Подростка повело в сторону. Врач подхватил оседающее тело, бережно уложил на мягкую циновку...
Мальчику снилось, как Андр спросил, зачем Сол ходил ночью на берег, и он признался, что взял немного рыбы, и Андр удивился, ведь каждой семье выдают более, чем достаточно. Сол сказал, это для маленького дракона, и тут спрашивать стали все. Мальчик вспомнил, как три месяца назад ходил к озеру за гольцом собирать оглушенную падением с водопада вкусную горную форель. Нашел яйцо, и почти сразу из него выклюнулся крыланыш. Сол стал кормить его рыбой из озера, а когда её стало не хватать, воровал из вершей, и еще фрукты из сада. Все слушали очень внимательно и удивлялись. А глаза Раша горели мрачным огнем. Потом повар и несколько мужчин ушли. А Сола спрашивали, кем он хочет стать, когда вырастет, какая девочка ему нравится, что хочет получить в подарок на день рождения и разные другие несущественные мелочи, потому что про Вина мальчик уже проболтался, и Раша в зале не было...
- Как, сынок, себя чувствуешь? - Сол лежал на циновке в пустом зале, отец держал его голову на своих коленях. Тело было таким легким, что казалось, сейчас взлетишь и перышком унесешься в небо.
- Вот, выпей соку с молоком и пойдем, - отец протянул сыну пиалу, - через несколько часов у тебя будет упадок сил, надо успеть дойти до дома.
Подросток выпил сладкую целебную жидкость. Опираясь на руку отца, встал. Все ушли раньше, оставив их вдвоем. В пути ни о чем не говорили, но отец смотрел странно, словно одновременно с жалостью, несбывшейся надеждой и уважением.
Когда добрались до околицы, где их ждали мама, Аля и со-братья, силы мальчика кончились, и к дому папа донес Сола на руках. Едва голова коснулась подушки, подросток провалился в забытье, в котором ему ничего не снилось.
Проснулся Сол оттого, что его нос щекотали метелкой ковыля. Чихнул, успел перехватить шалившую руку. Сестренка испуганно и радостно взвизгнула. Утреннее солнце пробивалось лучиками через щель над дверью, и никого, кроме них, в хижине не было.
- Как ты, Сол? - спросила Аля.
- Плохо, - вспомнил про Вина мальчик, - Тут НИЧЕГО вчера не произошло?
- Ну, - заторопилась сестра, - после того, как вы ушли, я ходила к водопаду. Там никого не было. Потом, днем, туда пошли чужие дяди, их Гро провел. Вернулись, один, с большим ножом, очень злой был. А остальные, вроде даже рады.
- Значит, улетел, - одновременно огорченно и радостно сказал Сол.
- Значит, улетел, - согласилась Аля.
Со двора послышались тяжелые шаги. Скрипнула дверь, в дом шагнул отец. Весело скомандовал дочери. - А ну брысь, пигалица, у нас мужской разговор.
Алька пискнула, уворачиваясь от шлепка по задику, выскочила на улицу.
Отец присел рядом со вскочившим с лежанки сыном. Придавил рукой плечо, усадил. Посмотрел на Сола с удивлением, словно видел его впервые. Прокашлялся.
- Знаешь, сын, - заговорил размеренно, - тут с утра был Андр. Принес полкорзины рыбы. Сказал, что будет каждое утро так делать. Садовники дали мешок яблок. Говорят, бери, сколько надо. И знаешь, что я тебе скажу, - секунду подумал, решаясь, - тайна исповеди или нет, но без крыланов нам тысячи миль пустыни не одолеть.
Поднялся, посмотрел в сторону. Добавил, - Старики говорят, меняется состав атмосферы. Дышать стало труднее. Профилактика кислородных машин нужна, а они в городе. Если вовремя там не окажемся, нам не выжить. Умрем все. Драконы тоже.
Повернулся. Неловко и беспомощно пожал плечами. Вышел. Когда Сол выскользнул за дверь, отца уже там не было. Спина его скрывалась в проеме находящейся на отшибе деревни кузни.
Мальчик заглянул в стоящий у двери куль. Отсыпал бОльшую часть яблок, положил изрядно полегчавший мешок в корзину с рыбой. Поднял её на плечо, не скрываясь, пошел по улице. Провожали его взглядами кто задумчивыми, кто скептическими, кто восторженными, но никто ничего не говорил. И не мешал.
Дойдя до склоненной над водой ивы, Сол притопил корзину, привязал её лианами. С собой взял только яблоки. Направился к озеру. На поляне у водопада никого не было. Разочарование выбило слезы из глаз.
- Улетел все-таки, Вин, - жалобно сказал Сол. - А я тебе яблок принес.
Порыв ветра со спины взъерошил макушку. Почти не веря в чудо, затаив дыхание, мальчик обернулся. На камне сидел драконыш и, склонив голову, с обожанием смотрел на мальчика.
- Вин, милый, ты вернулся! - срывающимся от радости голосом выкрикнул подросток.
Над поляной пронеслась огромная тень. Воздушная волна опрокинула Сола на костлявый зад. Яблоки из мешка раскатились по поляне, попадали в озеро, поплыли по темному зеркалу воды желто-красными корабликами.
Взрослый дракон стоял в трех шагах от мальчика. Его огромные крылья могли бы накрыть, наверное, полдеревни. Крылан протянул к мальчику кожистую перепонку, растопырил рудиментарные пальцы на переднем завершии крыла. Они образовали нечто вроде лесенки, ведущей к углублению в форме кресла в загривке дракона.
- Ты предлагаешь мне сесть? - шепотом спросил Сол. Крылан склонил голову, рассматривая мальчика огромными, в его рост, зрачками. Сбоку одобряюще клекотнул Вин.
Подросток решился, поставил дрожащую ступню на палец-коготь, поднял голову. Ящер ждал. Сол быстро забрался на спину, опустился в кресло. Оно мягко сжалось, охватывая тело. Сол вскрикнул, и тотчас же стенки отпрянули назад. Дракон вывернул голову, рассматривая мальчика.
- Да нет, все хорошо, - пробормотал Сол, - все хо-ро-шо.
Кресло вновь сжалось, фиксируя тело подростка. Первым взлетел Вин, за ним, сделав несколько шагов разгона, взрослый крылан.
Они быстро набрали высоту. Отвесные стены каньона ушли вниз. Долина была видна на многие мили вокруг, и цепочка селений вдоль синей ленты, и бескрайняя красная пустыня с редкими высыхающими руслами по обе стороны Маринера. Потом дракон скользнул к воде, спланировал над её гладью рядом с деревней. Сол увидел Андра, оранжевый саронг рядом, братьев, бегущего от кузни отца, и закричал во весь голос, - Я лечу! Я лечу с драконом, я буду летать!
Справа донеслось восторженное клекотание. Вин подстроился над головой Сола так, чтобы прикрывать его от палящих лучей солнца, и тоже что-то весело орал, взмахивая крылами и не отрывая от человека преданных влюбленных глаз.