Все началось с того, что немцы перестреляли всех собак.
И пастушьих, и сторожевых, и бродячих Жучек и Шариков.
Чем они им мешали, непонятно.
Может, ночью спокойно спать? Так ведь и предупреждать о незваных гостях стало некому.
Немногочисленные жители, посмотрев на такое, потихоньку-полегоньку за несколько дней незаметно переселились на дальние, посреди болот, заимки и хутора.
Где их не найти, не достать.
И остались оккупанты в деревне одни.
А деревня - без защиты от исконных лесных обитателей. Не только мышей, бурундуков и хорьков, но тех, кто посерьезнее.
С одной стороны, поначалу фрицам стало скучновато. Издеваться не над кем, грабить некого.
С другой стороны, оно поспокойнее. Насчет порядка и соблюдения дисциплины. Да и никто настырным перегавкиванием не тревожит.
Чему обер-лейтенант Конрад Шифер даже обрадовался. Ненадолго.
Потому как, почти сразу, начались неприятности.
Ночью напали на постового.
Через минуты после смены часовых, потому тревогу подняли поздновато, после того, как злоумышленники совершили свое черное дело и скрылись.
С одной стороны, Отто Хайнц, бывший скрипач из Бремена, пострадал не фатально. Шишка на голове, да клочки тряпочного кляпа, коими ему пришлось потом долго отплевываться.
И даже оружие не забрали.
Карабин "маузер" аккуратно поставили рядом, облокотив на забор стволом вверх.
С другой стороны, солярку из грузовика, перевозившего штатное хозяйство роты, слили подчистую. Не забыв канистры из кузова.
Проследить путь воров удалось до околицы, и то больше не по следам, а по остатнему, некоторое время держащемуся в воздухе вонючему химическому аромату.
Но за деревьями вплотную приступавшего к огородам леса он терялся напрочь.
Причем было непонятно, кому такое вообще могло понадобится?
Вражья разведка бы умыкнула часового. И все, что могла, пожгла и уничтожила.
Партизаны - эти тоже не стали бы жалеть незадачливого скрипача, и обязательно утащили оружие.
Как и местные, те бы вдобавок соблазнились хранящимся в кузове продовольствием и обмундированием.
Получается, что ... ничего не понятно.
Поскольку наказывать было некого, кроме Хайнца, ему и досталось.
Кроме насмешек от сослуживцев и разноса от командира, определили проштрафившемуся рядовому первоочередность на самые грязные и неприятные работы по подразделению.
Но в караулы ставить перестали.
Потому через двое суток пострадал более всех язвивший над сослуживцем рыжий Ганс Меер. Ровно также получил по башке, был связан, ничего не видел.
А привезенная днем солярка пропала, причем так же, как и в прошлый раз, помимо канистр, были полностью слиты бензобаки.
"Маузер" всё так же аккуратно прислонили всё к тому же забору.
После очередного пополнения топливом в ночь к грузовику был поставлен караул сразу в четыре человека, со сменой через каждый час вместо двух.
Не помогло.
Они никого даже не увидели.
Просто сначала упал один, потом, почти сразу двое, еще через мгновение - четвертый.
Причем, по словам тех, кого оглоушивали в последнюю очередь, никто к часовым не подходил. Они просто стояли ... а потом падали...
И все...
Облегчением для обер-лейтенанта стала то, что подразделение почти сразу перебросили на другой участок, а сюда на постой определили танковую роту. Вместо двух десятков танков в ней к этому моменту осталось полдюжины, при двух грузовиках, мотоцикле и полусотне солдат.
- Будьте осторожны, Дитер, - счел нужным Шифер предупредить командира сменщиков, гауптмана Шварца, - тут непонятные бандиты орудуют. По ночам воруют топливо. Так что, берегите соляру. И, на чем там у вас "коробочки" ползают? Бензин - тоже...
- Не бойтесь, лейтенант, - покровительственно ответил танкист, возможно, умышленно "занизив" звание пехотинца. - У меня бойцы опытные. На посту не спят, как некоторые, так что ...
И еще, зараза, нагло ухмыльнулся.
Однако, под утро гауптману стало не до насмешек.
Неизвестные разоружили и связали ночной караул, выкрав все канистры с горючкой и полностью слив её с машин, мотоциклов и танков.
Благо, что никого не убили и оружием не соблазнились.
Ровно то же повторилось через трое суток, после внепланового пополнения топливного запаса.
Шварца предупредили, что его отговорки смешны, и только хороший до сих пор послужной список спасает офицера от неминуемой кары за неумение организовать несение службы.
После этого, следующую доставку сложили в амбаре, закрыв двери огромным замком. На топливные баки наварили проушины, и на ночь также навесили серьезные запоры.
Помогло.
И на некоторое время на вермахт снизошло спокойствие.
***
- Тут такое дело... - старший леший, охотно помыкавший подчиненной нечистью, всегда робел перед Бабой-Ягой. Вот и сейчас он мял в огромных лапищах полученную на время в пользование ушанку-невидимку, не решаясь начать разговор.
- Ну, давай, болезнай, излагай, чего там у тебе, - прошамкала однозубая горбатенькая старуха, цикнув сквозь свой единственный клык так, что избушка на курьих ножках крякнула и завертелась, выглядывая хозяйку и гадая, чего это от неё хотят.
- В общам, эта..., - решился похожий на здоровенную кляксу на ножках лесной дух, - Ушанки-невидимки это хорошо, но их уже маловато. То ись, на всех нас семерых их хватаит, но закавыка новая образовалась. Тут эти самые, пришлые, огненную жидкость затворами стали замыкать. Так что, ежели хочешь, чтобы мы её продолжали для батюшки Змея Горыныча таскать, нам, эта, разрыв трава нужна, чтобы замки вскрывать!
- Ты, окаяннай, совсем разорить меня хочешь, - вскинулась скаредная бабка. - По миру пустить! Разрыв-траву ему! А ты знаешь, что она одноразовая? Где я тебе сток насобираю?
- Ну, тогда надо как-то ... - растерялся старший леший. - а то ведь совсем никак! Как нам эти запоры-то снимать?
- Ну, тады ... - задумалась Баба-Яга, - выдам я вам, пожалуй, меч-кладенец, он от работы по оружею и булату ток еще крепче да острее становится. Но ток смотри, чтобы к рассвету всё на место вернул! А то, не приведи судьба, какой богатырь из местных заявится, потребует, и что ему предъявлю?
К утру караул был обезоружен и связан, вновь никого не заметив, все танки роты вскрыты, словно консервные банки. Как и склад.
Командира ожидаемо сняли с должности, отправили в тыл и дальше - под трибунал, что спасло его от немедленной смерти после вскорости последовавшей контратаки Cоветов.
Впрочем, о том, что своей долгой жизнью он обязан исключительно проискам русской нечисти, умерший спустя сорок лет в Гамбурге отставной танкист Дитер Шварц так никогда и не узнал.