Аннотация: Перед казнью гуси попрощались с обреченным другом
Дмитрий Ледовской
ПРОЩАНИЕ ГУСЕЙ
рассказ
Глядя на больного притих даже Гоша, который до этого семь лет подряд идиотски лаял на всё, что попадало ему на глаза или на то, что он слышал. Помесь таксы и какого-то терьера, Гоша беспрерывно лаял на людей, птиц, комаров, дальний шум самолета, на луну, солнце, на свет в окне, темноту в окне, скрипы, писки, дождь, облака, ветер, полное безветрие, на кусты и деревья, выход во двор и уход с него кота Сэма, которого Гоша знал со дня своего рождения. Более брехливого пса не имел ни один двор в большущем посёлке городского типа на брянщине. Сейчас он молчал и недоуменно поглядывал то на больного, то на троих людей, горестно застывших посреди двора. Все они смотрели на беспомощно лежащего на вечерней траве небольшого гуся, который, пытаясь встать, заваливался на бок, кричал от боли, будоража всё гусиное стадо, гогочущее и взмахивающее крыльями.
-Надо его того...,- сказала хозяйка, рослая и красивая Мария, - не жилец он, только мучается. Целый месяц мучается.
-Ой, мама, не надо! - пятнадцатилетняя дочка Вика порывисто кинулась к гусю, прижала его ласковыми ладонями к земле.
-Надо было к ветеринару его во-время отнести! - Мария решительно махнула рукой с зажатым платком, сорванным с головы. - Олежек, ты его сможешь?
Молчаливый и внешне суровый глава хозяйства, Олег, пожал плечами и глухо ответствовал:
-Надо. Жалко.
-Ну, вот, - подытожила Мария. - Завтра и зарубишь. А то смотреть на его мучения страшно.
С утра Вика вынесла измученного гуся и посадила в самую густую траву под тень высокой липы. Принесла ему тазик с водой и миску с кормом. Присела рядом, поглаживая и по спине, и по крыльям, отгоняя других птиц, пытающихся поклевать из миски больного товарища. Олег летал в будничных хлопотах большого хозяйства, иногда бросая словно припрятанный взгляд на обреченную птицу. Гоша, как всегда лаял на окружающий мир, но лаял как-то лениво, вернее, грустно, тоже поглядывая на больного. Как-то припряталось и солнце за низкими, слезливыми облаками, да и всё небо немного опустилось, помрачнело и стало тяжелее. Стадо гусей бродило по двору без особого гогота, траву птицы щипали без азарта. После полудня Олег глубоко вздохнул и сказал мрачно:
-Пора...
Он вынес из сарая плаху - обрубок бревна - на котором рубили что приходилось по делу, тяжелый топор. Повертел его в руках, резко, нервно, отшвырнул его в сторону, пояснив неизвестно кому:
- Другой возьму, острее. Он в доме.
Мария приобняла за плечи Вику, оторвала её от обреченной птицы и повела на веранду. Там Вика припала к окну и вдруг вскрикнула:
-Мама, смотри!
Мать и дочь замерли, глядя во двор. А там происходило что-то непостижимое. Все восемь гусей встали полукругом перед приговоренном к казни товарищем и стали по очереди склонять перед ним своим головы и гоготать что-то доброе и проникновенное. Вика выпрямилась, скинула с плеч руки мамы и прошептала, побледнев:
-Они прощаются, мама, они прощаются...
-Что ты, что ты выдумываешь, - неуверенно забормотала хозяйка, - они же, они же...
И замолчала. Потом, увидев как во дворе появился Олег с новым топором, прикрыла ладошкой глаза дочки и сама встала спиной к окну. Наступил миг тишины, потом яростной взревели все гуси, послышался шум от взметенных крыльев , и взахлёбным, истеричным, лаем взорвался Гоша. Мама и дочь обнявшись, спотыкаясь прошли на просторную кухню, задернули шторы окна и испуганными взорами встретили Олега, который сразу же кинулся к раковине и стал мыть руки. Мария подошла к мужу сбоку, заглянула ему в лицо и отшатнулась:
-Олежек, ты что, плачешь?
Хозяин шмыгнул носом, вытер ладонью мокрые глаза и сказал тихо, но непреклонно:
-Никогда больше не буду убивать птиц. Ведь он смотрел на меня, верил... ! Никогда!
-А я стану ветеринаром! - захлюпала Вика, прижав кулачки к груди. - Стану! А есть его не буду! Не буду!