Словно ворох протухшего кислого белья закипел сейчас в творческих чанах некоторых СМИ, на страницах и экранах интернета. Пошла новая волна нездоровых страстей вокруг "дела Дмитриева", того самого пожилого педофила , чья вина доказана документально и признана им самим.
Двадцать два года тому назад мне, главному редактору ГТРК "Магадан", друзья-антисталинисты предложили написать обширный материал, почти книгу, о недавно умершем певце Вадиме К-не, авторе и исполнителе чудесных романсов, когда-то звучащих по всему радиоэфиру СССР. И должен я был представить певца как жертву сталинского режима, безвинного сидельца ГУЛАГа, в чем, кстати, я сам был искренне убежден.
Абсолютно доброжелательные сотрудники КГБ предоставили мне ворох документов, где была и кипа допросов, признаний К-на. Вот здесь меня постиг настоящий моральный шок. Передо мной предстал образ сладострастного любителя мальчиков, который искренне признавался, как дети делали ему минет (это дословно-автор), после которого он обращался, словно очищаясь от скверны, к книгам Ленина и Сталина, которые всегда стояли у него на полочке.
Просидев почти неделю над "Делом" певца, я понял, что написать о нем как о жертве режима нельзя. Невозможно, ибо мерзость его деяний своей гнилью обмазывала все, даже творчество. По крайней мере для меня Я отказался писать книгу, отказался от приличного гонорара и до сих пор убежден, что это был один из самых моих честных журналистских поступков. Друзья, узнав правду, меня поняли.
Для нормальных, даже далеко не праведных, россиян, срок в три с половиной года, определенный главе карельского отделения общества "Мемориал" вообще, не наказание, так, плевок в сторону правосудия. Но и этот плевок кажется обидно неправедным для... конечно же редакции радиостанции "Эхо Москвы" которая сквозь гниль педофилии видит только "чистый" силуэт главы карельского отделения общества "Мемориал" Юрия Дмитриева.
За очистку сладострастного историка основательно взялся журналист Антон Орехъ с твердым знаком на кончике фамилии, определивший педофила как "невинного человека" вообще, жуткой жертвой российского правосудия, при этом журналист не приводит ни одного оправдательного факта, ни слова из какого-либо интервью или беседы с осужденным, ничего кроме потока гневных возгласов, напоминающих истерию.
К этой истерии уже присовокупила свои визги престарелая бандеролюбка Лия Ахеджакова засветившаяся возле Сахаровского центра в Москве, где суетливая актриса пыталась выбить из рук одной из женщин плакат с надписью "Педофилам - смертную казнь", и где были замечен мужчина с символикой ЛГБТ. Более мерзостной кампании защитников педофила представить трудно. Как говорится, "скажи мне, кто твой друг"...
В этой компании почти предсказуемо оказались и американские друзья. В посольстве США уже заявили о своей поддержке педофила-историка, словно указав, в каком направлении должна идти волна протестов от осчастливленной оппозиции российскому правосудию.
Например, ополоумевший в русофобском рвении, всклоченный Леонид Гозман, выступая в эфире "Радио свободы" заявил, что "я совершенно не хочу разбираться с тем, какие у него (Юрия Дмитриева) там ВКУСЫ , ПРИСТРАСТИЯ..." Так политик высказался о педофилизме историка, не заметив, что не только проявил клинические симптомы своего душевного состояния, но и подтвердил виновность Дмитриева.
Нет никакого сомнения, что именно деятельность Дмитриева как главы отделения карельского отделения общества "Мемориал" сподобила столь громко заявиться в обличительном пафосе редакцию "Эхо Москвы", вновь пытающийся создать себе ореол правозащитника, борца за справедливость, не стесняясь, не чувствуя, что слюна педофилизма словно брызгает из ее высказываний, заявлений, "журналистских" материалов. Поганый это самопиар, ну, очень поганый. И себя и "Мемориал" редакция прилично измазала этой слюной.
Тем не менее неистовая деятельность редакции "Эхо Москвы" словно смогом опутала мозги многих представителей творческих профессий, решивших поддержать Дмитриева именно как главу отделения "Мемориала", начисто отвергнув обвинения в педофилии. Письмо, адресованное председателю Верховного суда Карелии Анатолию Наквасу, с просьбой пересмотреть судебное дело не в Карелии, а в другом регионе России, подписали более 200 человек, где снова отметилась Лия Ахеджакова, Олег Басилашвили, ряд журналистов, издателей и даже ученых.
Сама просьба пересмотреть дело и перенести суд в другое место ничего необычного не несет, хотя выясняется, что большинство подписчиков не знакомы с материалами дела, а если и знакомы, то только с представления, как говорится, вторых или даже третьих источников, как было всегда, когда надо было одурманить побольше людей.
Масса есть масса. Когда-то -то почти все жители Афин потребовали смерти философа Сократа. А потом также поголовно оправдали его. Здесь ситуация наоборот, но смысл один - создается массовое давление на судей, следователей, на все российское общество. Что будет потом - организаторов акции не волнует. Так очень похоже было при сталинском режиме, который так праведно осуждают защитники Дмитриева.
Допуская мысль, что в материале Антона Ореха с твердым кончиком на конце фамилии было заложено искреннее желание помочь невинной жертве российского правосудия, поделюсь воспоминаниями о настоящих узниках ГУЛАГа, с кем довелось мне общаться в 80-90 годах прошлого века. Эти, истинные страдальцы сталинского режима, по-разному высказывались обо всех перипетиях своей жизни, нередко были циничны и озлоблены, но все с отвращением и неприязнью отзывались о гомосексуалистах и педофилах. Что поделать, были и такие темы в их рассказах. Так вот, если к гомосексуалистом было только отвращение, то к педофилам клубилась ненависть. Их просто уничтожали или превращали в скотов без сожалений и угрызений совести и политические узники, и воры в законе, даже охранники, проще - вертухаи. Юрий Дмитриев там бы не выжил.
Отделять плевелы от зерен - работа тяжкая, и не все мои коллеги умеют это делать, тем более если над ними как дамоклов меч висит редакторский приказ. Но научиться понимать, что уголовное дело зачастую никак не связано с политикой можно! Если подходить к делу с чистыми мыслями и чистыми руками. Но вот этой чистоты никак не ощущается в делах редакции "Эхо Москвы". Безудержно, безоглядно, искажая истинные голоса событий, "эхо" неразборчиво превращает правду в ложь, добро в зло, любовь в ненависть и... педофила в героя.
Для честного журналиста артист, ударивший прилюдно женщину, должен остаться мерзким хамом, нечестный адвокат - лжецом, предатель - предателем, а трус - трусом. Кажется, просто, но сколь часто эта простота не дается моим коллегам по журналистскому цеху по самым различным причинам. Но чаще всего по чистоте замыслов. Изначально.
Как утверждал двукратный обладатель Пулитцеровской премии американский журналист и писатель Уолтер Липпманн "журналистика пишется на песке и смывается набежавшей волной". В идеале видится и чистый песок, и чистая волна, что никак не скажешь о журналистике "Эха Москвы". По крайнем мере в этом случае, который я осмелился назвать "мемориальным педофилизмом".