В отдаленной и глухой глубинке,
Там, где небо ласкают горы,
Под снегами узкая тропинка
Робко прячется от лишних взоров.

И струится тропка змейкой,
Путь по ней тяжел, неблизок.
Много бед таит, злодейка,
Много каверзных сюрпризов.

Но сразившись с лютоволком,
Одолев пургу и вьюгу,
На пути своем нелегком
Выйдешь к знаковому кругу.

Он сверкает письменами,
Языком эльфийским древним,
Возвышаясь над снегами,
Полыхая алым светом.

А за ним, под тяжким сводом,
За гранитными столбами,
Чернотой зияя входа -
Те, кто брошены богами.

Те, кто, движимые гневом,
Безрассудно к Тьме примкнули,
И мечи свои, да стрелы,
На своих же повернули.

Но теперь, позор смыв кровью,
Мирно почили во мраке
На гранитных подголовьях,
Позабытые рубаки.

Их гробница так далёко
От родного Аскалхорна,
Брошены и одиноки,
В тишине подземной скорбной.

Лишь один не спит веками,
Тот, кто был тем самым первым.
Кто командовал войсками,
Приведя их в Тьму, как жертву.

Он теперь хранитель склепа,
Бережет свои же кости,
Слыша, как в гробницы недрах
Шелестят незванны гости.

В том и есть его проклятье -
Долгожданного покоя
Нилматору не познать и
Не вступить в борьбу с судьбою.

С наказаньем он согласен,
Принял сердцем и не ропщет.
И в раскаяньи безгласен,
Сам себе тюрьма, надсмотрщик.

Не увидеть больше солнца,
Не услышать шепот ветра,
Даже вьюга не прорвется
Сквозь стены гранитной метры.

Ни одну слезу на свете
Не подарят здесь лежащим,
И цветов красивых дети
Не приносят в эту чащу.

Только холод подземельный,
И воспоминаний лента.
Только яд тоски смертельной.
Только склеп, забытый где-то.