Он шел по улице, почти сплошь засыпанной золотистыми листьями. Золото еще не потускнело под осенними дождями и колесами автомобилей, поэтому шуршать листьями, взметать ногами небольшие листопады было приятно.
Раз шаг и листья взметались, два шаг - новые листья полетели вверх, цепляясь за брюки. Красиво! Хотелось взлететь вслед за листвой, а потом медленно кружиться и опускаться на осеннюю землю. Душа радовалась и пела, кричала от непонятного счастья, заставляя глаза жмурится, а ноги пританцовывать.
А сверху все это освещало нежаркое осеннее солнце, руками - лучами мягко поглаживая неприкрытую голову и плащ.
Прекрасная пора очарованья...
Сергей Александрович неожиданно проснулся и несколько минут лежал неподвижно, сначала недоуменно глядя вокруг на гостиничные будни, а затем заново переживая сон. Такие сны - яркие, цветные, словно пережитые наяву, в последние годы ему снились редко.
Обычно приходили серенькие, остающиеся в памяти куцыми отрывками, о которых редко вспоминаешь через несколько дней. Сны шли, как дни - пустые, незапоминающиеся. Как говорится, ночь прошла и до свиданья. Лишь бы бессонница не замучила, какие уж тут сны. Иной раз только снотворное поможет... или бутылка коллекционного бургундского.
А этот... впрочем, интересен он был как раз не цветом и яркостью. Подумаешь, цветной сон. Стоит ли гоняться за снами. Когда становится скучно, можно слетать на пару дней в Анды или на какой-нибудь атолл в Микронезии. Нет, дело в не этом...
Сегодня он впервые увидел во сне осеннюю улицу своей юности. Раньше из прошлого ему больше снилась покойная мама. Особенно в первый год после смерти, она приходила почти каждую ночь. Разумеется, это был не триллер или приход оживших мертвецов. Он ее не боялся. Будет он бояться собственной мамы! И она была не страшная, а все больше в заботах - спрашивала выстирано ли белье, поел ли сегодня. Все ругалась по поводу холостяцкой жизни. Пеняла - вот помру, так и не увижу внуков.
Затем она была в его снах все реже и реже. Сны стали пустые и не замечаемые. И вот опять прошлое вернулось к нему.
Это была его улица. Улица его юности. Ничем не примечательная, скромная улица провинциального городка. На ней жили, наверное, сотни людей, для тысяч дома были слишком пятиэтажные. По неширокой асфальтовой дороге спешили по своим делам прохожие. Ругались, радовались заботам и победам. Сворачивали к своим подъездам и исчезали до утра. Скользили легковые, реже грузовые машины тоже со спешащими людьми.
И только он один гулял, вдыхая яркий запах листвы. Молодой, когда шумный, когда тихий, неторопливо ходил, неизмученный в ту пору спешными заботами и тревогами студенческой юности. Нет, тревоги и заботы, конечно, были, но не спешные и, с высоты сегодняшнего дня, не важные. Или, может, годы съели тревоги. Все-таки прошло почти двадцать лет!
Тогда, в дни своей молодости, Сергей поступил в педагогический институт в этом городе, приехав из сельской местности. Десятый класс время мучительных выборов и для родителей, и для самих школьников. В какой вуз поступать, какую специальность выбирать. А вдруг не угадаешь? О господи!
В его семье вопрос с выбором и того, и другого решился просто. Однажды зимней порой из вороха пришедшей почты кто-то из родителей увидел объявление в районной газете о начале заочных курсов, проводимых его будущим институтом. Дали почитать ему и Сергей, согласившись, выбрал из трех или четырех специальностей историю.
Так свершился выбор. После окончания курсов само собой сложилось понятие о поступлении на исторический факультет.
Впервые по этой улице он бродил по улице уже первокурсником, пройдя сквозь трудное сито вступительных экзаменов. Бродил, потому что она находилась совсем рядом с общежитием, и он от нечего делать взметал золотые листья.
Именно тогда он влюбился в эту полузаброшенную улицу и в осеннюю пору. Хотя он не был нов в своем выборе. Как там Есенин - "Отговорила роща золотая...". Да и Пушкин...
И на следующих курсах он здесь гулял, хотя голова уже была занята любовью, наукой, мечтами о будущем. Все равно, этот кусок земли стал его островом святой Елены, на которой он был уединен от всех. Он был один среди людей. Более одинок, чем в безлюдном лесу или пустыне.
Сергей Александрович, наконец, оторвал голову от подушки, усилием воли заставив забыть и о студенческом прошлом, и о чудесном сне.
Не выспался. С этими часовыми поясами вечная проблема как выбрать семь часов. И хотя Лондон от Москвы не так далеко, как Нью-Йорк, разница не большая - три часа, и московское время идет впереди, все равно организм путается. Русскому уготовано жить в России. Он не Березовский, чтобы в любой столице увидеть свое место расположения.
Здесь-то - в столице Британской империи - он оказался на несколько дней. Миллиардер Завалин, президент ряда фирм и кампаний, в том числе и такого гиганта, как ЛУНАТЭКС, с деловым приездом. Прошу любить и жаловать.
На часах... сколько там на часах?
Он поискал взглядам по стенам. Богатый номер плох тем, что искать приходиться долго - слишком много мебели и безделушек. Взял смартфон со стола, посмотрел. Пять ноль пять. Секретарь должен был перевести время. Значит, по Москве уже позднее утро. Восемь часов. Бродившее в голове ленивое желание лечь прикорнуть еще пару часов растаяло утренним туманом на жарком солнце. Зачем валяться, когда спать уже не хочется?
Ему пришло в голову, по какой причине приснилась улица далекой юности.
Вчера после успешных переговоров и бокала старого вина ему захотелось немного прогуляться, проветрить голову и просто отдохнуть. Прогулка - универсальное средство от депрессии и усталости.
И он нечаянно вышел на очень похожую улицу. Конечно, там были другие дома и люди, в конце - концов, не России, но листья похожи. Его листья. И запах. Даже странно, как запах Лондона и его провинциального городка совпали.
Сергей Александрович гулял почти два часа, вдыхая забытый воздух юности, и сводя с ума топтавшихся в начале улицы журналистов, не понимавших, почему он там стоит. К нему их не пускала охрана, которой он сказал, что хочет побыть один.
Потом он продрог на осеннем промозглом воздухе Лондона и поспешил в тепло гостинице, сопровождаемый телохранителями. Там журналисты взяли свое и задали ему вопросы, одобренные предварительно секретарем и им самим. Десяток кинокамер стрекотали, снимая его ответы, чтобы завтра показать на весь мир.
Когда-то это его завораживало. Но не последних пять - шесть лет. Все в жизни приедается.
Он побродил по комнатам номера с бокалом оранжа.
Какая же эта гадость ваша заливная рыба! Нет, он не прав. Приедается далеко не все. В частности, он никак не мог понять, как можно с утра на пустой желудок напиваться пепси или оранжем.
Позвонил, попросил принести чашку кофе с круасаном. Нет ничего лучше с утра горячего кофе. Полцарства за чашку. Или половину его состояния за ту же самую чашку. Что, скорее всего, будет одно и то же. Он подумал и отрицательно покачал головой. Полцарства будет дешевле.
В ожидании кофе он огляделся, словно только что оказался здесь. Эти президентские номера за изрядное количество фунтов с одной стороны подтверждают его статус сверхбогатого человека, но с другой стороны какие-то пустынные и угрюмые. Еще одна тема для анекдотов про новых русских.
Он невольно вспомнил студенческие времена двадцатилетней давности. Они жили впятером в небольшой комнате старого общежития. Места хватало на кровати, пару шкафов - одежный и книжный, и стол. Проходить между всем этим барахлом удавалось лишь потому, что все были стройными как гончие велики.
Это потом выросли животики, наросли щеки.
А жили здорово, весело жили. Сообща ходили на фильмы, готовились к экзаменам на сессиях. Как-то, когда он был уже на втором курсе, первокурсник всю ночь зубрил курс археологии. К контрольной готовился. До сих пор вспоминается: "Балдахин, балдахин, скифский балдахин". Вот смешно было. Жаль, вылетел парень. Не помог ему балахон.
В дверь постучали. Сергей Александрович пошел к двери, обнаружил себя в одном белье, вернулся, неторопливо накинул халат и открыл дверь. Пришло его кофе. Некстати появилась мысль, что можно было сдернуть секретаря, встретил бы. Зачем он ему деньги платит, за здоровый и крепкий сон?
Мысль пришла и ушла. Сашка парень хороший и не зачем к нему привязываться по мелочам. Секретари такого уровня, какой работает у него, стоит получаемой гигантской зарплаты и многочисленных бонусов.
Солидный мужчина официант поставил поднос с кофе, вазочками с сахаром, сливками и круасаном на столик, вежливо принял чаевые и с достоинством удалился. Интересно, каково ему в его пятьдесят - никак не меньше, ходить с протянутой рукой. Хотя на Западе везде так. А если не дашь, то обидятся. Беспредел какой-то. У нас, по крайней мере, отдаешь, когда на тебя пушку наводят. Отдашь, чтобы живым остаться. А тут, сам кормишь нахлебников.
Он взял кружку, блаженно вдохнул аромат кофе, сразу простив официанта. Хорошо то как, Господи! На втором курсе, когда они втроем переехали в комнату поменьше - "двушку", где жили по трое, из своей "трешки", где вопреки названию жили по четверо-пятеро, сосед Серега угощал всех растворимым кофе. Чудесный напиток достался ему от свадебного набора - дефицитных продуктов, выдаваемых молодоженам. В конце 1980-х дефицитом было все, и получить что-то было можно только по особым событиям.
Молодожены к тому времени уже развелись, а кофе еще оставалось, и он впервые несколько раз угощался божественным напитком. Да этого Сергей Александрович знал только кофейный напиток из пережженного овса. Вкуса он уже не помнил, но картонная пачка стояла перед глазами. Деревенское детство эпохи расцвета социализма.
И только в девятнадцать лет он попробовал настоящее. Ах, как было здорово!
Сейчас он такую пакость не пьет, кофе у него не просто высшего сорта - эксклюзив. Тогда же казалось чудом неведомой цивилизации.
Сергей Александрович отпил большой глоток кофе, привычно зажмурился, перекатывая по рту горячую жидкость. Кофе, как и чай, пить с сахаром, только портить благородные напитки. Но утром надо обязательно класть две - три ложки сахара - полезно для мозга. Он почувствовал, как кофе горячей волной растекается по телу, заставляя голову работать, а руки-ноги шевелиться быстрее.
Что ж, раз он пьет кофе, значит, день начался. Какой у него ныне список дел? Раззадоренный воспоминаниями студенческого прошлого, он вдруг подумал - а не съездить ли ему, черт возьми, в свой небольшой городок, в котором он не был со времени окончания института, и не побродить недельку, а то и две по следам прошлого? Последний раз отпуск у него был в прошлом тысячелетии. Не рухнет за такой срок его империя. А если и рухнет, то поделом ему, плохо работал. И менеджерам проверка, посмотрит, как самостоятельно умеют работать.
- Саша, - негромко позвал он секретаря, которого устроил в угловой комнате номера, что б всегда был под рукой.
Саша Семенов был молодой - не исполнилось еще тридцати, - и рано утром он не просыпался, предпочитая философским размышлениям о прошлом здоровый сон. Но, разумеется, он слышал шаги Сергея Александровича и пришедшего служителя гостиницы. И уж, конечно, до него дошел запах кофе. И теперь он, как собака, еще спал, но ухо держал востро, чтобы вскочить при первом же сигнале.
Секретарю понадобилось две минуты, чтобы одеться, умыться и оказаться около него.
- Долго спишь, - нарочито сердито сказал Сергей Александрович.
- Виноват! - вытянулся Саша дурашливо. Он слишком долго работал у президента кампании, чтобы понять - сейчас тот шутит. А если шеф шутит, то и они, простые смертные, могут улыбнуться.
Сергей Александрович довольно кивнул.
- Напомни мне, - он сел за стол, подвинул к себе кофе, - какие сверхсрочные дела есть у меня на следующие две недели. Встречи в правительстве, утверждение важных проектов, подписание договоров с транскорпорациями? Говоря более конкретно, могу ли я себе позволить отпуск?
Саша с интересом поглядел на шефа. Едва не открыл от удивления рот. Вот это да! Тот, похоже, собирается куда-то смыться на две недели. Небывалое явление для человека, прозванного сотрудниками "стальные челюсти" за умение вцепляться в любую проблему так, что от нее ничего не оставалось. За десять лет Сергей Александрович Завалин создал сверхимперию, которая вошла в сотню экономических корпораций мира. Из ничего. Был студентом, аспирантом, и вдруг решил - а стану - ка я миллиардером. И стал.
И за эти годы, с тех пор, как он стал работать в корпорации на него, он ни разу не выходил в отпуск. Ни разу не уезжал на курорт. Так, пара дней отдыха для него была достаточным сроком. Работа для него была всем. И отдыхом в том числе.
"Совсем люди портятся, если даже такой человек собирается уйти в запой на две недели" - якобы рассудительно подумал секретарь, ерничая. И потом уже серьезно продолжил размышления: "Интересно, а куда он поедет отдыхать - Канары,, Куршавель? Девочек, наверно, наберет". Саша мог фантазировать сколько душе угодно по этому поводу, поскольку отпуск у шефа был первым.
Сергей Александрович с любопытством на него посмотрел и аккуратно кашлянул:
- Если ты уже пофантазировал по поводу моего ближайшего будущего...
Саша мгновенно опустился с небес на землю. Патрон начал работать, а значит, и ему пора. Он сосредоточился, припомнил график и сказал:
- На следующие две недели ничего серьезного. Встреча президента с представителями крупного бизнеса через месяц, встречу с премьер-министром его канцелярия предлагает назначить на декабрь, то есть через полтора месяца. Необходимо продлить договор о поставке газа с испанскими фирмами, но туда вы собирались послать вице-президента Караваева.
Сергей Александрович кивнул. Поздняя осень в отличие от сентября - начала октября становится более спокойной. После летних отпусков все срочные дела решены и можно немного отдохнуть. Нет, надо действительно удрать. Что он как загнанная кляча все прет и прет непонятно куда. И так денег девать никуда. Надо, наконец, подумать о здоровье. И о своем прошлом.
- Я гляну в ноутбук? - предложил Саша, - вдруг чего забыл. И винчестер дает сбои, а уж человеческая память тем более.
Пока он перелистывал электронные страницы, Сергей Александрович оделся. Все равно не ляжешь, хоть выглядеть будешь человеком. Не ходить же в нижнем белье.
Саша комично поджал нос. Значит, и ему уже не лечь. А так хотелось бы вздремнуть минут пятьдесят. Утренний сон самый сладкий.
- Обойдешься, - понял его намерения Сергей Александрович. - Что тебе долго спать, один в постели. В твои годы четыре часа поспать и хватит. Закажи кофе и работай, пока со мной.
Он выглянул в окно. Во всем мире Лондон ассоциируется с вечными туманами и дождями. Что ж, он оправдывал свою репутацию - за все четыре дня, что они были в мегаполисе, дождь накрапывал непрерывно. Как в анекдоте - этим летом дождь был два раза - один раз шел месяц, а второй - два.
Впрочем, чего ты хочешь - октябрь на дворе. В России-матушке тоже наверняка дождь идет. И такой же моросящий. Захотелось прогуляться. Вновь пройтись по той аллее. Посмотреть на усыпанные желтым и красным карнавалом листьев деревья.
- Если только встреча с Максимовым, - сообщил он после некоторых раздумий, - назначена на послезавтра. Может, отказаться?
Все-таки не зря он вытащил его из школы и платит такие деньги. Сашка во время вспомнил залезть в электронное нутро ноутбука и прошерстить планы до нового года. Чах бы сейчас учителем за копейки. А так пользу приносит.
Максимов был главой пока не большой - для олигархов, - но очень агрессивной кампании, которую Сергей Александрович решил взять в союзники в грядущей борьбе за кусок из финансового пирога национальных проектов. Его замысел был прост, но весьма эффективен. Максимов, как таран пойдет вперед, кроша всё и вся. А затем, когда поднимется сплошная муть, выступит Завалин со своими деньгами и начнет скупать все на право и на лево. После операции полученные фонды будут поделены в соответствии с авторитетами и вложенными средствами. Примерно семьдесят на тридцать. Максимову и эти миллиарды из его тридцати процентов покажутся большими. Их ведь еще надо освоить. Пусть старается. Только вот, какой-то он дерганный. Встретиться с ним на днях надо обязательно.
Нет, он, конечно, вспомнил бы и сам о Максимове. Но зачем тогда нужен секретарь?
- Все?
- Все! - решительно объявил Саша. - Остальное текучка. Впрочем, вы никогда лишним не будете. Если желаете с кем встретиться...
- Ну-ну, когда это ты подлизываться научился.
Сергей Александрович аккуратно поставил опустевшую кружку на стол.
- Отказываться от встречи с Максимовым я, конечно, не буду. В бизнесе парень он молодой, начнет еще нервничать и пустится в самодеятельность. Решит, что крутой мальчик и на все имеет право. Надо будет ему объяснить его права и обязанности.
Саша сделал отметку в ноутбуке. Юморист его шеф - обозвал Максимова мальчиком. Тот уже на пенсии - лысый такой дяденька шестидесяти с чем-то лет. Саша его видел, и он ему не понравился. Типы из этого ряда стреляют сами или посылают киллера без всякого разбора. Именно такие начали в девяностые годы беспредел. Саша пришел в фирму позже и только слышал, что его нынешний шеф был одним из первых, кто объявил о ведении бизнеса по правилам. Все честно, все без стрельбы. Его пытались остановить. Те, кто пытался строить бизнес на крови, думали, что так будет вечно. Не получилось. Завалин тоже был не ангел и мог защищаться. А самое главное, время было другое, и его поддержало большинство. Нельзя стрелять без конца, это мешает большим деньгам зарабатывать еще большие.
Завалин все-таки собрался погулять. Одел плащ, взял зонтик и, собравшись уходить, остановился у двери:
- Пока я гуляю по улице, реши вот такой ребус - как добраться и прожить пару недель в одном крохотном городе вдали от сиих мест. Со всеми удобствами, но при этом не высовываться и не привлекать внимания аборигенов.
И назвал город.
- Планируй с учетом остановки в Москве и встречи с Максимовым.
И вышел, сопровождаемый неведомо откуда появившимся телохранителем.
Саша удивленно присвистнул вслед патрону. Удивил он его. Ох, и удивил. Вот тебе и Канары, вот тебе и Париж с Квебеком. Интересно, зачем ему вдруг отправляться в самую середину грязевой осенней поры почти на Урал на две недели. Он же не геолог, рассматривать типологию грязи по регионам.
Саша почесал затылок. Впрочем, это не его забота. Его обязанности - сообщить людям по стране, от которых Завалин зависит, - всем сорока-пятидесяти, что он в отпуске и к ему можно приставать только по особым, самым важным случаям, обеспечить приличное жилье, комфорт, охрану и т.д. и т.п., зачем он собственно и живет около августейшего тела. И неплохо зарабатывает на этом. Завалин на деньгах не экономит и соответственно требует работы. И надо еще проверить работу его структуры - аппарата секретаря. Разбалуются без хозяина.
Саша потянулся за смартфоном, чтобы связаться с командиром экипажа личного самолета Завалина.
Глава 2
Сергей Александрович оказался в городе своей юности через трое суток, уладив дела немаленькой торгово-промышленной империи. Впрочем, в век мгновенной электронной связи он всегда держал руку на пульсе корпорации, где бы ни находился. И его могли найти при желании моментально и администрация президента страны, и начальники отделов и управлений центрального офиса. Так что его отсутствие относительно. Как работал, так и работает.
И все-таки он в отпуске! Не надо вставать к шести, не надо спешить на многочисленные совещания. Приятная нега ничегонеделания, знакомая ему по убежавшим годам прошлой жизни, когда он был обычным человеком, и ему не приходилось окружать себя бдительной охраной.
Самолет тряхнуло на воздушной яме. М-да. Завалин некоторое время глядел в иллюминатор на менявшуюся картину земной поверхности, на мелькавшие поселения, усмехнулся мысли о меняющейся скорости передвижения. С помощью денег можно увеличить скорость передвижения в десятки, если не сотни раз.
Двадцать лет назад он, в прошлом, о Господи, тысячелетии! будучи студентом, неоднократно приезжал в этот город в переполненных автобусах, неторопливых и также зачастую переполненных пассажирских поездах, останавливающихся на каждом полустанке. Железнодорожный и автобусный вокзалы в городе располагались совсем рядом, и он почти с одного и того же места торопился добраться до родимой общаги, чтобы окунуться в горячку студенческой жизни.
Теперь ему так спешить не требовалось, не надо было подгонять неторопливые средства передвижения, преодолевая полторы сотни километров. Сейчас Сергей Александрович никуда не спешил и отнюдь бы не возражал глядеть в окно ленивого пассажирского состава, время от времени проглатывая дежурный пирожок из картошки луком.
Увы, тысячи километров пролетели мельком под крылом собственного самолета в мгновенье. Расстояние от Лондона до Москвы и то Москвы до города он преодолел за чуть-чуть большее время, чем раньше от родимого села до города. Тряская бетонная посадочная полоса и вот он вернулся в свою юность.
Молодости свойственно нетерпение. Быстрее проехать, быстрее пройти. Но за рубль семьдесят - столько, кажется, стоил автобусный билет? не разбежишься. Зрелость не торопиться. Сейчас он мог пересечь всю страну - одну седьмую обжитой цивилизации - за несколько часов на личной Тушке. Только зачем?
Правда, по приезде в Москву возникли некоторые проблемы. Нет, не с самой Москвой. Президент в сей момент не выражал к нему интереса, премьер хотел бы встретиться по проекту нанотехнологий, но позже. Разумеется, уровнем ниже была толпа людей, желающих, мечтающих! увидеть его хотя бы издали, но у них просто не было возможности это сделать. Зато родной городишко вытянул ножку, чтобы поставить подножку. Он мог вылететь из Москвы без заправки почти в половину столиц мира. А оказаться в городке в четырех часах лету нет. Он был настолько мал, что не имел собственного аэродрома. Ограниченный в прошлом поездами и автобусами, Сергей Александрович как-то не принял это во внимание, распорядившись лететь.
Будь в его кармане у.е., а значит и влияния поменьше, пришлось бы садиться за сотни километров в другом городе, а то и просто пилить в поезде. Едва не сбылась мечта идиота. Провел бы пол-отпуска в железнодорожном купе.
Секретарь Саша, как человек, не любящий торопиться, действительно внес предложение отправиться на поезде и даже успел заказать вагон в фирменном поезде, но Завалин уже зарядился на самолет.
У него с ходу появилась задумка подарить родному городу аэропорт. При нынешних технологиях взлетную полосу и элементарную аэродромную технику наладят за несколько часов. Остальное достроят в ближайший месяц. Завалин отвык мелочиться и уже предоставлял огромный аэродром.
Но тут пришла заказанная на всякий случай информация о транспортной инфраструктуре. К счастью для города у него уже был аэродром. Небольшой, старый, с потрескавшейся бетонной полосой и полусгнившим оборудованием. Но еще работающий. И что самое интересное, длины его полосы хватало хотя бы для ТУ.
После того, как Сергей Александрович промыл своему секретарю мозги, Саша проявил дивную сноровку. Понадобилась пара звонков руководству области от имени министерства обороны и министерства транспорта и аэродром - то ли полузакрытый, то ли полузасекреченный был гостеприимно открыт важному гостю. Пришлось, правда менять тип самолета - дальнемагистральный Ил-96 сесть на нем никак не мог.
Саша уже договорился и о быстром ремонте взлетно-посадочной полосы, гордо поглядывая на шефа.
Сергей Александрович сдержанно похвалил секретаря. До этого он молчал, как статуя, которая без... Саша замер. Он хорошо изучил шефа и понимал, что теперь ему укажут на промах.
Так и есть, шеф спросил, а как он теперь собирается обеспечить его отдых, ведь за ним начнет ходить по пятам весь город. Человек, прилетевший на собственном самолете и пользующийся покровительством двух министров будет как новогодняя елка привлекать всеобщее внимание как дорогой гость. ОЧЕНЬ ДОРОГОЙ ГОСТЬ!
Саша побагровел, но сумел соорентироваться. Завалин ему не помог. Хотя, если честно, это была его мысль добираться обязательно самолетом. Мысль о слишком шумном прилете пришла ему позже. Ничего, Саша был и в более сложном положении.
И Саша выкрутился. Он договорился о встрече с некоторыми местными знаменитостями в соседнем городе и этим сумел запудрить всем головы. Кто-то сел на аэродроме неподалеку от города и уехал дальше. Вам какое дело?
И ему поверили. Слишком уж известен был Завалин, чтобы подумать - все делается ради двух недель отдыха в небольшом малоизвестном городе. Ведь все забыли или просто никогда не знали - он является их знаменитым земляком.
Со знаменитостями соседнего города Сергей Александрович, конечно, встретился - на один час, поболтал с ними, договорился о некоторых проектах - так, мелочь, в совокупности не тянут и на сотню миллионов евро. Потом формально оно тправился в турне по уральским городам. Разумеется, те, кому следовало, те знали, кто он и где, но тут уж никуда не денешься.
Саша постарался больше не прокалываться. Настоящий индеец никогда дважды не наступает на грабли. Он снял на месяц трехкомнатную квартиру для шефа и еще одну, поменьше, для охраны, обставил их мебелью среднего пошиба мебельных фабрик соседних городов. В квартире Сергея Александровича ждала одежда, искусно поношенная машинным способом. Чтобы не выделяться из толпы, никаких известных кампаний. Только одежда и обувь европейских марок, произведенные в Китае. То, что носили девять десятых населения страны.
Во двор девятиэтажки, где находилось временное жилье, подогнали машины. Опять же, чтобы особо не выделяться, Саша приобрел два джипа далеко не последних марок. Одну для шефа, другую для охраны. Пусть народ видит - едет бизнесмен, кое-как сводящий концы. Впрочем, в день приезда джипы предусмотрительно перегнали на аэродром - не на такси же ему ехать в город.
Больше замечаний у Завалина не было. Он оставил Сашу "на хозяйстве" в Москве - отвечать на звонки. А сам осел в провинции - занялся ничегонеделанием.
Видит Бог, он не желает многого - ни роскошных курортов, ни ярких красоток с ногами от ушей и грудью, как у коровы, ни почитания. Ему хочется всего лишь в любимое время года - осень побывать в городе своей юности, никого не трогая, единственно молящего Всевышнего - чтобы и его не трогали.
Обо всем этом он думал, перебравшись из самолета в машину, во время поездки из аэродрома. Но все кончается. Джип осторожно пробрался по заполненному автомобилями, гаражами, грудами земли и мусора двору. Он распорядился Саше найти квартиру на отдаленной окраине, дабы никто его нечаянно не узнал. В городе, в котором он жил пять лет, до сих пор оставалось еще слишком много знакомых. И город был, увы, слишком мал, чтобы вариант встретиться лоб в лоб с бывшим однокурсником или преподавателем, выходя во двор, оказался вполне реальным.
Саша пунктуально выполнил его распоряжение и через риэлтерскую контору нашел подходящий вариант. Но большие плюсы всегда имеют не меньшие минусы.
Помимо возможности жить скрытно, окраина, к сожалению, имела много недостатков, среди которых грязный двор занимал не самое последнее место.
Открыв дверь автомобиля, Завалин увидел большую грязную лужу. Нельзя сказать, что эта была первая лужа в его жизни, преграждавшая дорогу. Как в прямом, так в переносном отношении. Но все-таки.
Водитель, роль которого выполнял один из телохранителей, увидев затруднения хозяина, проехал немного вперед. Сергей Александрович вышел во двор и посмотрел на него другим взглядом. До этого он думал только о скрытности и скромности. А теперь... Двор был плохо заасфальтирован. К тому же недавно здесь заново прокладывали коммуникации и из имеющегося асфальта не менее половины разворотили. Заасфальтировать заново у коммунальщиков то ли денег, то ли совести не хватило.
Две недели ходить по грязи.
Сергей Александрович вздохнул, вытащил трубку смартфона. Если Саша решил, что он согласен жить на окраине в грязи... - он оглянулся и не увидел нигде ламп уличного освещения, - и в сумерках, то он глубоко ошибается.
- Саша, - позвал он трубку.
- Да, Сергей Александрович, - с готовностью отозвался Саша.
- Нельзя сказать, что я недоволен квартирой, - сказал Завалин в раздумье, - но вот двор меня разочаровал. Я бы попросил тебя следующее - не афишируя мое имя, мне это ни к чему, как ты понимаешь, наведи порядок во дворе. Мозгов тебе хватит?
- Хватит, - с такой же готовностью в голосе отозвался Саша, - виноват, не доглядел.
- Ладно уж, - примирительно отозвался Завалин, - из Москвы все не увидишь. Но к завтрашнему дню я хотел бы начать жизнь в лучших условиях. Бывай!
И не слушая виноватящегося секретаря, отключился. В принципе, можно было дать ему по шее. С другой стороны, требования шефа он выполнил полностью буквально за несколько минут, его можно было отругать лишь за тупую исполнительность. Надеюсь, у него хватит ума не разорять риелторов, которые сдали в аренду квартиру с ТАКИМ ДВОРОМ.
Он прошел в подъезд. Отсутствие лампочки и здесь навело его на мысль громко выругаться. Оставалось надеяться на сообразительность Саши, который наведет порядок не только во дворе.
Квартира на третьем этаже Сергею Александровичу понравилась. Не апартаменты, но приходилось занимать и похуже, будучи уже не последним человеком в бизнесе. Типичная трехкомнатная квартира. Напротив на площадке располагалась двухкомнатная квартира, в которой располагались телохранители. Все, как запрошено.
Зато квартира совершенно не понравилась начальнику охраны. В частности его не устраивал дом-близнец напротив и он с ходу предложил выкупить на время часть квартир, чтобы там не оказался снайпер.
Виктор Алексеевич Кулков рассуждал логично - снайпер мог расположиться в любом из полутора десятков окон, посланный недоброжелателем, которых у Завалина, как у любого крупного бизнесмена, было больше, чем друзей. Но Сергею Александровичу не хотелось привлекать внимания. И так с двором накрутят. Завалин понимал, что подобная риелторская деятельность приведет к излишнему шуму, а это в свою очередь привлечет означенных недоброжелателей. Он посоветовал придумать что-нибудь другое.
Начальник охраны уперся. Он был профессионал, а значит, видел только цель и не желал замечать издержек. Вообще-то, Сергею Александровичу было фиолетово до чужого мнения, поскольку, кто платит, тот и заказывает музыку. Главному охраннику можно было просто приказать.
Но тут был другой случай. Виктор Алексеевич, служивший у него начальником охраны шестой год, был тем человеком, который так эффективно пресек несколько покушений, при чем наказаны были не только исполнители, но и заказчики, что больше попыток передела собственности не было. Мнение такого человека игнорировать мог только дурак. С другой стороны...
Пободавшись, они сошлись на том, что Завалин не будет засиживаться в комнате, выходящей окнами к означенному соседнему дому, а в остальном его будет постоянно прикрывать телохранитель. И, конечно же, в квартире поставят окна с пуленепробиваемыми стеклами.
Кулков не так часто выражал свое мнение. Но сейчас он немного нервничал, поскольку в этой поездке с самого начала был поставлен в известность о проявившейся слабости босса. Он прикинул во что это выльется для него и снял шляпу, затрясшуюся от зашевелившихся волос. Завалин собирается ходить по улицам, полных людьми, которых заранее не проверишь, по маршрутам, которых сам не знает ладом, жить в квартирах, простреливаемых снайперами из соседних улиц. Осталось перекреститься и воззвать к Всевышнему защитить олуха - миллиардера.
Если бы была его воля, встречал бы Завалин октябрьский дождь в строго охраняемом офисе в центре Москвы. Но на этот раз решал не он, и пришлось бывшему майору ФСБ, скрепя зубами, принять данную данность.
Пока они выясняли отношения, в другой комнате накрыли перекусить. На время их пребывания Саша дозвонился до одного из кафе, расположенного неподалеку и заключил договор на обслуживание. Так ничего серьезного - салаты, супы, второе, сладкое.
После того, как на счет кафе был перечислен небольшой аванс в двести тысяч рублей, договориться удалось быстро. Хотя возникали постоянные мелочи, решить которых оказалось невозможно из-за сугубой провинциальности города. Так, в кафе не было омаров, а организовывать доставку ради двух недель не стоило. Пришлось отказаться, хотя Завалин их очень любил.
Впрочем, Сергей Александрович объявил переход на походно-полевые условия и на сегодня храбро ограничился рябчиками, осетриной и фруктами. К ним еще можно было заказать отварную телятину или крабовый салат (с мясом краба, а не с так называемыми крабовыми палочками), или, совсем уж омужичившись, оливье и котлету по-полтавски. Два ящика коллекционного французского вина в квартиру привезли заранее.
Итак, рябчики ... кусок осетрины... половина груши... бокал вина. Для первого раза достаточно. К тому же он вспомнил рекомендацию врача ограничить животную пищу из-за высокого уровня холестерина. Что ж, завтра только овощи и немного картофеля.
И хватит об этом. Пора разработать программу на остаток дня, чтобы не тратить время даром.
На часах шестнадцать тридцать, что позволяло уже сегодня прогуляться. Он посмотрел в окно, выходящее на окраинное поле и поэтому не запрещенное Кулковым. Накрапывал легкий осенний дождь. В самый раз для романтической встречи с прошлым.
Он попросил приготовить машину. В другой машине за ним поедут телохранители. Издержки положения, но без охраны никуда, даже в постель с любовницей.
На маршрутном автобусе до центра надо было добираться минут двадцать. Громоздкие, еле тащащиеся по мокрому асфальту - выбоина на выбоине. Так и хочется назвать скотовозка. Впрочем, все же лучше, чем идти пешком. Это ему ностальгия, а людям пешком возвращаться. Хотя двадцать минут не долго. Городишко был маленьким, хотя и считался стотысячным.
На джипах они доехали минут за пять до его любимой улицы прошлого. Кулков самолично открыл дверь машины и испытующе посмотрел на Завалина, словно тот отправлялся в разведку на вражеской территории.
- Может не стоит лихачить? - спрашивал взгляд.
Сергей Александрович сделал вид, что ничего не заметил. И так будут телохранители постоянно пасти. Он вышел из автомобиля, осмотрелся, и отправился гулять по местам юности.
Словно ничего и не изменилось, все так же тихо и слегка грустно и прозаично. Он огляделся на ходу, джипы постепенно терялись в дожде и торопящихся машинах. Телохранители были привычно незаметны. Казалось он опять один. Один среди множества людей. Нахлынули воспоминания.
Вот эта часть улицы, приснившаяся ему несколько дней назад в Лондоне. Завалин присмотрелся к дощечке указателя на доме.
Улица Молодой Гвардии, он и забыл, как она называется. И не столь маленькая, хотя действительно короткая. Дома девяти и даже двенадцатиэтажные. А в конце дореволюционные двухэтажные. А где же пятиэтажные?
Он озадаченно огляделся. Неужели он так забывчив? Были же, он еще заходил в подъезд одного, когда его поймал ливневый дождь.
Вот они!
Завалин облегченно вздохнул, словно от этого зависела сделка с многомиллиардной прибылью. Пятиэтажки, почти не видимые отсюда, составляли вторую половину улицы. Пусть стоят, такие же унылые, построенные теперь уже давно, лет сорок назад, в эпоху расцвета застоя.
Зато листья оставались те же. Золото на них успело потускнеть, но не почернеть и он с удовольствием двинулся по ним, выбирая слой потолще. А затем, оглянувшись в поисках случайного взгляда, словно мальчишка, желающий нашкодить, он принялся взметывать ногами листву, следя за облачками сухого золота. Дождь, видимо, начался недавно, под промокшим слоем находились совсем сухие листья. Да здравствуют ленивые дворники, не включившие листву в состав мусора!
Когда-то, двадцать один год назад, семнадцатилетним мальчишкой он принимался осваивать этот город, казавшийся тогда безграничным. Дождь был такой же - мелочный, то начинавший шелестеть по крышам, то прекращающийся на какое-то время.
Сергей заблудился в ту пору на первой же улице. Вот на этой, показавшейся тогда чопорной и чересчур заурбанизированной. Еще бы! После его-то села, состоящего из деревянных домишек с двумя-тремя кирпичными в центре.
Он ходил тогда два с лишним часа. Совсем уже было отчаялся, когда вышел прямо на общежитие. Позже выяснилось, что ходил он по совсем небольшому пятачку. Уже через месяц смешно было, как заблудился.
Как и два десятилетия назад, Сергей Александрович свернул налево, не дойдя до тюрьмы. Двухэтажные деревянные дома перпендикулярной улицы стояли на своих местах, только постарели и заметно подряхлели.
По этой улице впереди, за парой зданий и через дорогу, стояло его общежитие. Голубятня, как говорили практически всегда. Пятиэтажное здание, битком набитое студентами.
Вот здесь они частенько ходили, устремляясь в кинотеатр. А вот дальше... Он смущенно заморгал, не узнавая место. Годы проходят, старя не только людей и здания. На когда-то поросшем всякой растительной дрянью овраге, в который они иногда забегали по пути по малой нужде, стояло новое кирпичное здание. То есть оврага уже и в помине не было - засыпали. Растет пединститут.
Может он ошибся и повернул не там?
Да нет, вот самое старое, еще дореволюционное здание вуза. С него, как рассказывали, начинался пединститут при открытии в пятьдесят втором году. Дальше кирпичный дом с продовольственным магазином на первом этаже. Он растеряно заморгал - стены магазина были покрашены темно-малиновой краской. Странные вкусы у здешнего общепитовского начальства.
Но магазин на месте. Нет, все правильно. Живет институт! В трудные девяностые построить новое здание в четыре этажа - это вам, извините, не против ветра плюнуть.
Сергей Александрович поздравил институт, но поспешил пройти мимо нового здания. Он приехал сюда не оценивать финансово-материальные возможности вуза, а отдыхать, погружаясь в прошлое. И в прошлом этого корпуса не было.
Глава 3
Зато затем... Он замедлил шаг, увидев общежитие. Сердце засбоило, пальцы задрожали так, что пришлось сжать руки в кулаки.
Кирпичное здание, покрашенное в красный цвет, выглядело загадочно темнеющим осенним вечером, когда солнце отдыхало за тучами. В пять часов вечера сумрак уже потихоньку уступал место темноте.
Сергей Александрович протиснулся через линию деревьев, закрывающих два нижних этажа, и подошел к кирпичной стене. Ныне, наверное, никто и не знает, почему общежитие называется голубятней. Действительно называется - ему через интернет передали местный телесюжет, снятый студентами - там так и говорили про свое временное жилье на пять лет - голубятня.
И не от многочисленных голубей, которые, как заметил Завалин, и сейчас занимали чердак, с шумом его покидая. Все просто - несколько лет в восьмидесятые годы оно стояло, покрашенное волей институтского начальства в синий цвет. Он пришелся так к месту, что кроме как голубятней никто общежитие и не называл. В красный цвет его перекрасили, когда он оканчивал пятый курс. А вон, гляди-ка, он все помнит голубятню. Хотя...
Приглядевшись, Сергей Александрович заметил, как сквозь красную краску проглядывает голубая. Ах ты, как здорово! Нет, не только людская память, но и само здание не желало отказываться от прежнего вида. Покрасили бы вновь синей краской, что привязались к красной?
Ностальгически проведя рукой по кирпичной стене, Завалин прошел несколько метров и, миновав здание, зашлепал по грязи. Под ногами захлюпало. Правильно, осень на дворе.
Ругая себя последними словами, он выбрался на цементную пешеходную дорожку. После этого пришлось очищать туфли от грязи, разглядывая их при свете окон общежития.
Почистившись, он вдруг засмеялся. С этим путешествием в юность он стал вести себя как дурак, словно утратил разум. Кто его потянул шастать по грязи. Он что не знает нынешние края?
Завалин постучал туфлями об дорожку, отбивая оставшуюся грязь. Поглядел на общежитие. В это крыло здания он захаживал редко. Как-то получалось, что все его интересы были замкнуты на противоположенной, левой половине. Там он жил, там были его знакомые и друзья.
Сергей Александрович еще раз посмотрел на светящиеся окна и неспешно направился дальше, чтобы посмотреть на свое бывшее жилье.
- Эй, мужик! - грубо позвала его ломающимся баском стоящая у выхода фигура. Он проходил мимо входной двери в общежитие и там, конечно, кто-то был.
Ничего не меняется, - почти ностальгически подумал он. И цвет тот же у двери и пьянь у входа та же, норовящая похулиганить и погоняться за девчонками. И зачастую не потому, что сволочи, а так, от излишней энергии и ничегонеделания, помноженной на количество выпитого. Деревенские парни, приехавшие учиться в училища или просто подработать, были не прочь поухаживать за такими же деревенскими девчонками, наполнившими общежитие. Для храбрости они принимали энное количество грамм и, пошатываясь, шли "в гости".
Он с любопытством посмотрел парня. В сумерках его было плохо видно. Но кажется, лет семнадцать - восемнадцать. Понятно - в этом году окончил школу, родители отправили учиться дальше и он загулял. Подростки хмелеют от внезапно появившейся свободы, нередко переводя это все в пиво и водку.
К счастью, он миновал этот рискованный этап в жизни. Иначе, что ожидало его в будущем? Он видел таких ребят - спившихся, потерявших в жизни все, кроме тяги к спиртному. Среди них были замечательные парни.
Сергей Александрович постарался вырваться из кольца невеселых воспоминаний. Увидел прижавшуюся к стене девичью фигуру. Пригляделся - прелестная девчонка, наверняка первого курса. Понятно, парень хочет показать себя перед подружкой.
На этот раз у него ничего не получится.
- Ну ты, ..., - быстро вышел из себя парень, не видя никакой реакции со стороны прохожего, - дядька, сволочь, чмо, чо ты тут ходишь, мне мешаешь.
Громко матерясь, парнишка рванулся к Завалину. Он разглядел его поблизости. Как и оказалось, это был пьяным диверсантом лет восемнадцати.
До Сергея Александровича наивный пацан не добежал метра два. Телохранители, бесшумно двигавшиеся позади, подскочили, скрутили дурака и, быстро наградив несколькими тумаками, повалили в грязь. Парень скрючился, подвывая. Ведь удары были из такого разряда, которые, попадая по потаенным местам тела, заставляют человека корчиться от боли, не оставляя следов.
А Сергей Александрович даже не обратил на летящую на него темную массу. Служба безопасности обходится ему в год двадцать с лишним миллионов зеленых и если она не сможет остановить хулиган, значит, он неудачно вложил деньги. Его уже не интересовал пьяница. Мало ли таких бродит по улицам.
- Не бейте его, пожалуйста, - попросила отлепившая от стены фигура тоненьким девичьим голосом.
Завалин усмехнулся. Она думает, что это группа дружинников? Сейчас, только, курс валют узнает и примется учить этого дуболома.
Завалин поднял голову и посмотрел на окно. Хозяев комнаты не было дома и окно темнело. Вот там, на втором этаже, в комнате номер двести семь, он жил три с половиной года.
Три с половиной, а прошло как один день. Счастливое было время, яркое, солнечное.
Их окно одно из немногих почему-то выходило на крошечный балкон. Когда-то на нем проросло дерево. Настоящее. Правда, только метр с небольшим в высоту, но все-таки. У него были небольшие листья, которые летом шелестели под напором ветра, создавая ощущение, будто ты в лесу.
Когда они уехали после окончания института из своей комнаты, дерево замерзло, его через несколько лет срубили и выбросили.
Первые полтора года он жил в другой комнате, окно которой выходили на противоположную сторону. Завалин хотел обогнуть здание, чтобы увидеть его и воскресить еще один кусок воспоминания.
Но его взгляд, как он ни сопротивлялся, скользнул вверх, на третий этаж, где жили одни девчонки.
А там... У него перевело дыхание, когда он увидел в заветном окне свет. В ее окне. Окно, в которое он так любил смотреть в годы студенчества, представляя лицо лапушки. Затем она съехала оттуда, но он все равно смотрел.
Эх, если бы вернуть двадцать лет назад, чтобы снова познакомиться с ней. Катя-Катенька. Девушка мечты, мечтой оставшейся.
Сергей Александрович наконец оглянулся на девчоночьи крики и жалобное поскуливание парня и махнул рукой, давая понять, что совсем не интересуется хулиганом и того отпустили.
Собственно говоря, парня и не держали. Ребята просто стояли рядом, но этого было достаточно, чтобы хулиган не пытался встать.
Хмель еще бродил в голове парня, и тот, вместо того, чтобы уйти, начал угрожающе ворчать. Телохранители не обращали на него внимания. Они были профессионалами и их наняли, чтобы оберегать Завалина, а не соревноваться в глупостях с пьяными мальчишками.
Подружка парня сумела оттащить его обратно к двери, умоляя не лезть в драку и испуганно поглядывая на крепких телохранителей. Впрочем, Сергей Александрович, от которого все зависело, вновь забыл о прошествии.
Его захлестнуло прошлое. Через год после поступления он был уже наглым второкурсником, считающим, что ему все можно и он на все имеет право. И, наверное, в чем-то был прав. В стране шла перестройка. Перестройка совсем не того, о чем думали многие, наивно полагая, что начинается и заканчивается борьба со сталинизмом, тоталитаризмом, бюрократизмом и т.д. и т.п. Свободы становилось все больше, а товаров все меньше. Через несколько лет к разочарованию людей свобода превратилась в беспредел, а проблемы в экономике - в кризис. Но, по крайней мере, духовно жить стало легче, по ним не бил наотмашь комитет комсомола, а при необходимости партком, не глушил за каждое слово.
Все они были детьми перестройки. И наверняка не зря стали такими свободолюбивыми и независимыми. Ни КПСС, ни нынешние проправительственные партии, объявляемые вечными и всевластными, и исчезающие через несколько лет, не могли захлестнуть их.
Впрочем, ладно.
Тогда казалось все естественным и обычным - разоблачение сталинизма, отторжение могучего "кирпича" - толстенной "Истории КПСС".
На факультете разворачивался политклуб, который был назван... - Завалин напрягся, вспоминая, - "Импульс"!
В политклуб тогда ходили всем факультетом, узнавая о новом, отсутствующем в "Истории КПСС", отчаянно споря о прошлом. Причем отсутствие знания нередко заменяли эмоциями. Кто громче кричит, тот и прав. Его товарищ по комнате и однокурсник однажды доспорился на семинаре до абсурда, заявив, что педагогику нельзя учить, поскольку в магазине нет колбасы.
Нет, конечно, если брюхо пустое, то и учить трудно, но нельзя же нежелание учиться прикрывать пустыми полками.
Завалин ухмыльнулся воспоминаниям. Тогда семинары практически всегда перерастали в дискуссии. Это не запрещалось, а даже в какой-то мере, поощрялось. Историк должен уметь говорить и доказывать.
И вот однажды они с приятелем договорились оспаривать на семинаре любое мнение одногруппников. Что ты не скажешь - все неправильно!
Куда там бедным девчонкам - однокурсницам, которых тогда спрашивал доцент, справиться с расхулиганившейся парочкой. Ох, и семинар был! - Завалин улыбнулся. - Ох и ругала их тогда группа, собравшаяся после семинара на экстренное собрание. Девчонки были готовы их избить, в такое пришли состояние.
Он задумчиво посмотрел на окна. Как сейчас живут студенты. Так же интересно или сейчас все изменилось?
Их поколение тоской не страдало. Менялось содержание учебных курсов, часть из них исчезла совсем. Да что там говорить, они поступили учиться в эпоху развитого социализма в государстве СССР, а окончили в демократической Российской Федерации. Хотя демократической она была относительно, но уж не социалистической точно.
Хотя, студенты никогда не живут скучно. Молодость, молодость. Завалин медленно пошел вдоль общежития, бурча что-то вполголоса.
Живя такой бурной жизнью, поначалу он не заметил скромную первокурсницу, с трудом сумевшей поступить на их тогда престижный факультет. Рост метр с кепкой, худенькая, светловолосая, единственное достояние - умение складно говорить и знание какой-никакой культуры питания и вообще быта. Она была из города, а он, сиволапый, из деревни и из данной культуры понимал только, что жидкое едят ложкой, а густое тоже можно ложкой, но желательно вилкой и не в коем случае не рукой. Чай, не дикарь.
А в остальном они были совсем разными личностями - он к тому времени восходящая звезда в сфере учебы, председатель нарождающегося общественного совета факультета и вообще личность, а она - одна из 450 девчонок разных факультетов, проживающих в общежитии. В студенческом обществе им было трудно встретиться. И они ни за что бы ни встретились, если бы не тесное общежитие, где человек мог по настоящему уединиться только в кабинке туалета.
Сергей Александрович подумал, что слишком уж принизил ее. Метр с кепкой... Она была чуть выше его плеча. Нормальный рост для девчонок. Не всем в баскетбол играть. А если она взъерошивала свои волосы и надевала туфли на высоких каблуках, то становилась выше сантиметров на десять и почти сравнивалась с ним.
Сергей Александрович остановился в раздумье, куда повернуть, когда здание общежития закончилось. Можно было идти по дорожке дальше и оказаться около входа в главный корпус или повернуть налево и пройти по всегда разбитой дороге, в центре которой будет гигантская лужа.
Он пригляделся и увидел свежий асфальт вместо разбитой цементной дорожки, проложенной скорее всего еще в 1960-е гг. Это его так расстроило, что он решил больше не гулять, а отправиться отдыхать. Кому этот цемент помешал?
Телохранители вызвали джипы, наверняка радуясь возможности оказаться внутри теплой машины, в сухости и безветрии. В маленьком городе спокойно - не считать же за проблему пьяного хулигана - но скучно.
Один из телохранителей - Виктор Коротких заказал на вечер столики в кафе с интересным названием "Грант". Не все же питаться в четырех стенах. Виктор несколько раз прошелся по названию, но Сергей Александрович, занятый своими думами, реагировал вяло. На шутки у него был Саша - штатный шутник, на охрану - телохранители, тоже штатные, а он хотел похандрить.
Собственно, ему хотелось даже не испробовать местную кухню - как-то не верилось, что повара смогут чем-то потрафить изнежившемуся желудку. Сергей Александрович бывал в таких дворцах питания, это кафе по сравнению с ними являлось откровенной развалюхой.
Нет, он хотел просто побывать среди людей, не знающих, кто он такой и поэтому не мешающих тихо сидеть, слушать музыку и вяло ковыряться вилкой в тарелке с салатом. А еще, не признаваясь себе, он хотел увидеть кого-нибудь из своей далекой юности, чтобы переброситься несколькими словами и, если повезет, спросить о НЕЙ.
Впервые он обратил внимание на Катю, когда они собирали нечто среднее между митингом и лекцией о сталинизме, о теневой стороне которого тогда плохо знали еще и доценты, неопределенно рассуждая на тему, что такое хорошо и что такое плохо в историческом прошлом.
Звать людей на подобные мероприятия в ту пору не было необходимости, надо лишь было обозначить где и когда. И вот здесь-то председатель "Импульса" Сережа Завалин сел в лужу не менее глубокую, чем Его Тимурович Гайдар в девяносто втором.
Штатный художник - полная Лена Миронова срочно уехала домой, внештатный заболела, все девчонки, умеющие хоть сколько-то царапать плакатным пером, оказались вне конкурса - кто разругался с Серегой, а с кем Сергей сам разругался. И оказался он с тоской в лице и девственно чистым листом ватмана один на один в небольшом читальном зале на пятом этаже общаги.
Оставалось рисовать самому, чего Сергей смертельно боялся, поскольку знал, что рисует, как курица лапой. Если назавтра появится объявление с вкривь и вкось нарисованными буквами, то ни И.В. Сталин, ни "Импульс" не пострадают, а вот его авторитет сразу упадет. Он представил, как будут хихикать девчонки, особенно те, кого он отверг и заскрежетал зубами, сидя в гордом одиночестве в полуосвещенном зале за изрисованном столе.
Помещение едва вмещало с десяток столов и, освещенное слабым светом одиночной дневной лампы, вполне соответствовало настроению Сергея. Собственно, читальным залом оно называлось весьма условно. Это была когда-то рекреация, с непременной пальмой или фикусом, которую из-за нехватки помещений отгородили стеной из стеклянных кирпичей. Получилось скромно, но со вкусом. Здесь он и прозябал.
И тут Сергей увидел возникшую в проеме стеклянных дверей любопытную мордашку. Студенка-первокурсница пришла зубрить учебник "Истории древнего мира". Предмет несколько загадочный и непонятный, но счастливо им сданный на пятерку.
Она опасливо обошла известного на весь факультет (и не только) второкурсника, но обойдя (о, женщины!) бросила любопытный взгляд, от чего ее мордашка (Сергей не мог подобрать другого слова) стала хитренькой и смешной, как у лисенка.
В другое время он научил бы ее некоторым особенностям студенческих ухаживаний и скоротечной любви, но сейчас только нахмурился. Не до лямура.
Он открыл баночку с тушью и почти так же опасливо, как только студентка на него, взглянул внутрь. Чернила угрюмо и зловеще колыхались и, как показалось Сергею, откровенно злорадствовали. Однако деваться было некуда.
Перо опустилось в баночку и при выходе из него умудрилось слегка зацепиться за край. Сергей дернул на себя слишком сильно. В итоге чернила мелкой россыпью, но в изрядном количестве оказались на его лице.
Девчонка, сидя к нему лицом, но прикрывшись книгой, явственно захихикала. Лица ее он не видел, но плечи явственно потрагивали в такт.
Рассерженный Сергей был очень неудачным объектом для насмешек. Недолго думая, он взял ее шею в захват и несколькими широкими мазками украсил показавшееся из-за книги лицо.
Девчонка, как котенок, когда его схватят за голову, упиралась всеми четырьмя конечностями. И когда Сергей ее отпустил, само собой разумеется, полетела в то направление, куда и хотела. Читальный зал наполнился треском двигаемых стульев и столов.
Сергей молитвенно сложил руки на груди, как благочестивый католический кюре. Девушка, приземлившись на пол, и увидев издевающегося Завалина, швырнула в него учебник.
Ему не пришлось даже уворачиваться. Дряхлый переплет не выдержал и разрушился. Учебник, как старинная шрапнель, вдруг развалился, полетев в него причудливым бумажным облаком.
До Сергея долетело несколько кружащихся страничек, которые он перехватил, затем подошел к лежащей девушке и, встав на колено, церемонно передал девушке.
Это было ничем не прикрытое хамство и издевательство, но девушка, в оцепенении взяв странички, ничего не заметила. В отчаянии она сказала:
- Мне же надо его в понедельник отдавать, я у Светки на неделю взяла.
Она была столь прекрасна в своем девичьем отчаянии, что Сережа не выдержал и растаял. Сергей Александрович и сейчас, смакуя, с ностальгией представлял ее очаровательное лицо, в отчаянии глядящее на разлетевшийся по читальному залу учебник.
Какой мужчина мог удержаться от попадания в плен очаровательной девице? Уж, разумеется, не Сергей. Он деловито принялся собирать листки, попутно сортируя их по содержанию. Девушка похмыкала еще немного, а потом спохватилась и начала помогать.
Когда пухлая горка оказалась на столе, а разбросанных листочков больше не оказалось, он деловито сказал:
- Кажется, все. Теперь надо сдать в переплет и будет это стоить рублей пять.
Пять рублей по тем временам было большой суммой, на которую можно было, если постараться, дней десять. С другой стороны, не та сумма, из-за которой следовало повеситься. Простая, не повышенная стипендия была пятьдесят рублей.
Поэтому, когда лицо студентки осветилось пугливой радостью - с деньгами она явно уже простилась - это было наименьшей потерей, Сергей небрежно сказал:
- Завтра я сдам ее в переплет - здесь есть неподалеку мастерская. Только не вздумай ко мне бегать с пятеркой.
Судя по осторожно дернувшемуся лицу, она так и хотела сделать.
- За все про все с тебя будет сходить со мной в кино.
Она покраснела от нечаянной радости и заулыбалась. Ее, пигалицу-первокурсницу приглашает в кино мечта многих девчонок. Девушка едва не закричала от радости, но тут же привела себя в порядок.
- Ну не знаю, - сказала она, как бы колеблясь, - у нас скоро коллоквиум по древнему миру, времени совсем нет.
Сергей демонстративно оценивающе посмотрел на горку бумаги, которая раньше именовалась учебником, и сказал:
- Ну как хочешь.
Куда ей, пусть городской, но все же совсем еще девчонке, спорить с записным ловеласом, каким он тогда был. Она мгновенно растеряла остатки девичьей гордости:
- Я... я согласна, Сережа.
И напугал ее уже совсем не учебник, - со Светкой она бы как-нибудь договорилась, а опасение потерять свидание.
Она испугано взмахнула ресницами.
- Как хоть тебя звать, - девица-краса? - правильно понял ее Сергей и от того покровительственно спросил.
- Катя, - тихо ответила она, - Катя Туманова.
- Что ж, Катя-Катерина, будем считать наш инцидент исчерпанным, - подытожил Сергей.