Аннотация: До конца света осталось совсем не много. Жители во главе с друидами отправляются в неисследованные подземелья, чтобы там, в царстве тьмы и холода пережить катастрофу.
Наступил десятый день после солнечного затмения года Совы.
Сборы закончили до наступления темноты, чтобы в последнюю ночь накопить силы для тяжелого исхода. Наутро жители покинули дома и отправились к основанию Великого Древа. Собранные в деревне инструменты отвезли в пещеры на следующий день после затмения, в остальное время мужчины перетаскивали запасы из погребов и амбаров, уводили скот и искали в лесу поваленные стволы, которые рубили на части и привязывали к волокушам. Даже осознав, как близко подобрался конец, друиды запрещали трогать живые деревья.
Шестеро стариков-друидов издавна обосновались в корнях Древа, совсем недалеко от поверхности, чтобы люди обращались к ним за советами, но не посвящали в повседневные заботы деревенской жизни. С тропинки, глубоко в толстых ветвистых корнях, особенно в темное время, можно увидеть слабенький огонек, словно одинокого светлячка, потерявшегося в темноте. Сегодня чудесный посох вынесли на поверхность: в руках старейшего он должен осветить путь в глубины Великого Древа, где корни образовали пещерную систему, уходящую так далеко в недра земли, куда не опускалась ни одна живая душа.
Старейший в сопровождении двух друидов шел впереди, опираясь на посох, рассеивающий тьму вокруг. Шедшие позади, держались за спины соплеменников и края телег с волокушами, чтобы не потеряться в темном лабиринте. Друиды говорили, что факелы только навредят древу, к тому же огонь отравит воздух, которого будет не хватать в глубине. Последними лучами света были те, что пробились сквозь корни. Вскоре исчезли и они.
Два старика, замыкавшие шествие, не оставляли следов; возвращаться придется нескоро, а когда настанет время, любые метки исчезнут, а потомкам придется искать выход на поверхность самостоятельно, возможно, понадобится исследовать все корневище, но на это у них будут века. Как гласило пророчество: конец мира не будет концом, но уничтожит все живое на поверхности, а людям придется укрыться под землей, пока не настанет час, когда боги позволят спасшимся вернуться и заселить земли предков, построить новый мир, который не допустит ошибок предыдущего. В день одиннадцатый после затмения года Совы мир на поверхности перестанет существовать. Так гласило пророчество.
Никто не услышал конца мира. Возможно, это произошло беззвучно, как день сменяется ночью, хоть люди и готовились к грохоту, а, может быть, одиннадцатый день еще не наступил, потому как под землей теряется ощущение времени. Люди собрались в расширении пещеры вокруг посоха, чтобы отдохнуть от утомительного перехода, но это не означало, что наверху наступила ночь.
Первый человек пропал между вторым и третьим привалом. Люди не могли сказать, когда видели его в последний раз и когда обнаружили, что его нет рядом. Казалось бы, следование друг за другом, от привала к привалу не несло опасности, но те, кто шел позади и не попадали в светлую ауру посоха не знали, что окружает их и много ли ходов среди корней. Так или иначе, пропавшего не нашли, его звали несколько часов так, что эхо расходилось далеко вокруг, и несколько раз, до людей, казалось, доносился крик, тихий сдавленный и такой глубокий, что никто не мог с уверенностью сказать, что это не ветер, дувший с безжизненной поверхности.
Друиды объявили о сто двадцать четвертой остановке. Старейший медленно обошел свод пещеры, освещая путь между сталактитами и корнями. На глубине Великое Древо уступало каменным породам и почве, через которые продолжались пробиваться корни, но более редкие и тонкие. Старейший услышал журчание воды, что стало знаком окончания пути. Подземный ручей собрал вокруг заросли корней, проросших так, что старикам пришлось переступать и раздвигать их. Заметив пришельцев, жук, размером с человеческую голову убежал в темноту. Ледяная вода пришлась людям по вкусу. Это место служило напоминанием о доме: корни будут их домами, подземный ручей - рекой, а посох между ними - солнцем.
На следующий день был пойман первый жук. Еда, что люди взяли с собой, подходила к концу, но друиды утверждали, что боги не покинут их, не позволят умереть с голода, как не позволили остаться без воды. Жуки вблизи лагеря встречались редко, но в соседней пещере обосновалась целая колония. Их мясо было противным на вкус, хотя возможно, если приготовить его на костре оно приобрело бы лучший вид, но друиды запретили и думать об огне, который навлек на мир божественный гнев.
Со временем люди стали находить и других живых существ, которых раньше не могли и представить. Под землей жизнь текла своим ходом, изначально неведомым наземным жителям, но по мере привыкания к тлетворному мясу жуков, к ледяной воде, к окружающей тьме, они увидели в подземельях чуждый, но готовый принять их мир. Основными обитателями были жуки, собиравшиеся в колонии с порядками, походившими на муравьиные: среди них были и рабочие (их мясо и отведали люди), и солдаты, обитавшие только возле нор, а где-то в глубине, в сердце колонии, возможно, обитал самый огромный жук. Естественно, что у развивающихся насекомых, просто обязаны быть могучие враги, но первые месяцы люди не замечали их. Помимо жуков, в пещерах обитали трубки, маленькие и прямые как палки они собирались на корнях, и, стоило кому-нибудь приблизиться, ускользали внутрь. Несколько раз люди замечали то ли огромных бабочек, то ли очень странных птиц, подолгу сидевших на толстых участках корней и вгрызались внутрь, видимо, в поисках трубок. Никто не нападал на людей, сторонясь поселения с источником света. Друиды уверяли, что божественный свет бережет их, а потому нет нужды беспокоиться о внешних врагах; надо посвятить время приспособлению в новых условиях.
Прошло много времени пока люди смогли назвать подземную пещеру своим домом; некоторые утверждали, что прошло всего два месяца, а некоторые - полгода. Но под землей время не имело значения, здесь не было дня, не было ночи, не было времен года. Время будто остановилось. Каждое утро (а некоторые жители, по привычке, это так и называли) старые друиды будили поселение, объявляли новый день, но никогда не вели счета этих "дней". Строительных материалов, кроме стволов, что удалось провезти в подземелье, и повозок, которые разобрали по окончанию пути, не было, поэтому женщины научились плести стены из свисавших корней. Мужчины наловчилось ловить жуков, чтобы те не расцарапали кожу тонкими, но сильными лапками. Не имея твердых панцирей, как у наземных жуков, насекомые становились легкой добычей людского племени. Из-за холода и высокой влажности люди часто болели, постоянная темнота обесцвечивала кожу, и в свете посоха они казались призраками, да к тому же истощение, вызванное непривычной пищей, плохо сказывалось на здоровье.
Пока одни приспосабливались к жизни, другие сидели в лагере, охватываемые паникой и мыслями о потерянном будущем. Соплеменники заботились о них, но не могли заставить отказаться от хандры и заняться делом. Ситуация усугублялась со смертями. Не выдержав пещерных условий, от простуды, истощений, отравлений и беспокойств умерло сорок восемь человек. Их тела относили в нижние пещеры и оставляли на съедение колониям жуков. По мере пребывания под землей, люди умирали реже, а это было знаком, что боги дают их роду шанс.
Надежду на выживание в пещерах поколебала смерть Орханка. Мужчина отправился добывать жуков, но не вернулся, поэтому, подняв посох, старейший с другими мужчинами пошли на поиски. Его обглоданное тело нашли в дальнем краю пещеры, куда не заходил ни один человек. В тот миг люди поняли, что не все обитатели пещер готовы безвозмездно принять их во владениях мрака. Сначала мужчины подумали на жуков, но, обходя с посохом пещеру, обнаружились десятки трупиков, от которых остались только головы и ножки. Нашли и остатки перепончатых крыльев. В пещерах обитал кто-то еще.
До поры о смерти Орханка не вспоминали, но те, кто приходились колониям жуков естественными врагами не заставили ждать. Отведав человеческого мяса, они сочли новых обитателей приятными на вкус. Одержимые голодом, они не боялись не размеров людей, ни света посоха, так как были слепы и ориентировались, издавая мерзкие звуки из-под земли. Они подкапывались, оставляя тонкую корку, чтобы их нельзя было заметить, сжимались, и, когда наступало время, выскакивали. Второму человеку, подвергшемуся нападению, удалось спастись; он прибежал в лагерь, крича и силясь отодрать от шеи огромную, толщиной в руку, сороконожку. Ее острые лапы впивались в тело, а крепкое желтоватое туловище сжималось, не давая жертве пошевелиться. Сороконожку содрали, когда она успела несколько раз укусить человека, но вертлявая тварь ускользнула, не дав забить себя камнями. Подвергшийся нападению вскоре умер.
После этого случая сороконожки стали нападать чаще, не подползая к лагерю, они прятались вокруг, поджидая, пока жертва пройдет мимо. Единственный способ борьбы с тварями - ходить по пещерам группами, чтобы в роковой миг содрать мерзкое насекомое. Стрекотание, по глубине напоминавшие уханье сов, раздавалось со всех сторон и люди не могли точно определить, где засели сороконожки. Впрочем, первоначальный страх сменился привычкой и выскакивающие из-под земли твари стали нормой жизни. К счастью, их нападения не были частыми, а в большинстве случаев атаки удавалось отбить до ядовитого укуса, но любой погибший человек напоминал о положении лагеря.
После нескольких недель возни (друиды заговорили о необходимости ведения календаря) Дора, пятнадцатилетняя девочка, родила здорового ребенка. На глазах сотен людей появился первый младенец, рожденный в подземельях. Люди воздавали хвалу богам, поклонялись посоху друидов, ставшему оплотом божественной силы, а к концу дня пели песни предков за здравие малыша. Это был самый счастливый день под землей.
Вскоре захворал старейший. Славившийся крепким здоровьем, вековой старик все меньше обхаживал дома-шалаши, поддерживая веру людей добрым советом в собственной хижине. Он не разу не пожаловался на самочувствие, но и друиды, и обычные люди понимали - старейший чувствует себя хуже с каждым днем. Из корней ему сплели кровать, на которой старик проводил большую часть дня, принимая людей и, казавшийся им, все таким же бодрым и полным сил. Однажды, когда кто-то высказался про немощность старика, он встал с кровати и пошел к середине лагеря. Старейший объявил, что хворь заключается не в болях и немощности, а в ухудшении зрения. С этого дня старика постоянно сопровождал помощник, помогая не сбиться с пути. В лагере он был человеком, чьи уста вещали мудрость богов, а чудесный посох в его руках давал людям надежду на будущее, на то, что боги не покинут их в подземном мире.
Прошел год, люди продолжали умирать, но надежда жила в сердцах. Вокруг посоха уже стояли шесть колыбелек, ради плетения которых друиды позволили срывать корни. За детьми присматривал слепой старик, знавший расположение кроваток наизусть, он по нескольку раз обходил их, покачивая и напевая старые песни на языке древних. Под землей умерло четверть людей, а на их замену пришли лишь несколько младенцев, но созерцание малышей, их спокойный сон давали понять, что есть шанс и потомки смогут выйти наверх, в обновленный и счастливый мир.
Но будь старейший даже пророком, он оставался слепым стариком. Никто не мог предположить, как дадут знать о себе старые враги, но в один день, когда мужчины ушли за жуками, в колыбельках поднялся громкий плач. Матери принялись укачивать детей, и всех их удалось успокоить, кроме одного полугодовалого малыша. Он продолжал отбиваться маленькими кулачками и реветь. Не увидев причины плача малыша, мать в слезах просидела с ним до вечера, пока к ней не присоединились еще несколько человек, которые только и могли, что наблюдать, как малыш выбивается из сил. Ночью он затих, и друид объявил матери, что малыш умер.
- Нет! - объявил старейший, наклонившись над ребенком. - Слушайте! Его сердечко бьется.
Сначала людям показалось, что ребенок просто заснул, устав кричать, но вскоре стало ясно, что звуки идут не из груди. Спустя десять минут напряженного ожидания головка младенца покачнулась, а из уха, перебирая лапками, выбралась маленькая сороконожка. Стоны и крики раздались среди собравшихся, мать ребенка и несколько женщин упали в обморок, а маленькое, еще неокрепшее насекомое скрылось, воспользовавшись замешательством.
Так умер первый ребенок. На следующий день матери осмотрели уши собственных детей, но не нашли в них ничего странного. Никто и не думал обвинять в смерти ребенка старейшего. Было видно, как он опускал голову, чтобы слепые глаза не встретились с теми, кого он подвел. Вокруг колыбелек организовали дежурство, чтобы кошмар не повторился, но было поздно. Через пять дней все дети были мертвы.
В те же пять дней погиб один из друидов. Взрослая сороконожка набросилась на него в шалаше, и никто не услышал предсмертных хрипов старика. Через месяц от старости и простуды умер другой друид. Черная полоса прошла по жизни поселения, две беременные женщины не выходили из укрытий, а люди все чаще стали поговаривать о смерти. А когда несколько мужчин, исследуя нижние пещеры, наткнулись на гнездо сороконожек, стало ясно, что для поселения выбрано неудачное место. Люди изъявили о желании подняться выше. Предостережения о том, что воздух наверху может быть отравлен, посеяли в умах сомнения, но не заставили отказаться от идеи. Никто не знал, что произошло с миром после конца, некоторые подумывали, что боги позволят вернуться на опустошенную землю уже сейчас. В долгих спорах приняли решение отправить наверх группу мужчин, дабы те нашли пещеру более пригодную для жизни, однако, друиды запретили подниматься слишком высоко. Другой важный вопрос: отправиться ли с группой старейший, а вместе с ним и светящийся посох?
- Пусть идет, со светом они быстрее найдут нам жилье, да и осмотрятся получше, чем в этот раз. А мы и в темноте посидим, что нам, привыкать? Этих сороконожек свет никогда не пугал, а несколько дней то мы высидим.
Следующий день посвятили сборам: убивали жуков, чтобы запастись мясом, выбирали мужчин для путешествия, наполняли бурдюки и прощались с товарищами. В начале следующего дня старейший взял посох и вместе с мужчинами отправился наверх. Старик старался идти быстрее, ведомый под руки двумя людьми, он крепко сжимал посох и делал уверенные шаги.
Время снова потеряло смысл, так как на привал останавливались от усталости, а, отдохнув, продолжали идти. Стоянки делались часто, а потому день пути был короче дня в лагере и, чтобы не сбиться со счета, считали три остановки за одну ночь. Мужчины осмотрели десятки пещер и на исходе пятого дня выбрали самую широкую, окруженную сталактитами и сталагмитами, срастающимися, и от того принимающими причудливые формы и образующими толстую стену с редкими проходами. Подводная река проходила в маленькой соседней пещерке. С обитателями пока было не ясно, но обойдя пещеру вдоль, обглоданных останков не обнаружилось. Мужчин не пугала даже мысль, что придется ходить за жуками в старые пещеры, главное, что семьи будут далеко от гнезда хищных сороконожек. Оставив еду и воду старейшему, с которым оставили одного человека, мужчины налегке отправились в лагерь за остальными.
Но человеческое сознание устроено так, что порой принимает предрассудки за истину. А истина была в том, что больше всего в подземном мире боялись света. Его боялись жуки, прокладывая маршруты вдали от людского поселения, боялись птицы с перепончатыми крыльями, никогда не летавшие при свете, боялись трубки, не вылезавшие из корней при свете. Света боялись и слепые сороконожки, чувствовавшие его, а потому всегда строящие засады подальше от лагеря, и редко подходя, так тихо перебирая лапками, чтобы их не услышало самое чувствительное ухо. В этом была правда, и как любую правду, люди отказывались замечать ее.
Мужчина, один из тех, что отправился в лагерь, еле добрался обратно, упав, так и не дойдя до места, где сидел старейший. Мужчина, что присматривал за стариком, подтащил соплеменника к свету.
- Там... там все умерли. Твари кишели повсюду...
Сказав последние слова, мужчина умер. На руках и ногах сотни ранок почернели из-за грязи занесенной при падении, когда он отбивался от сороконожек. Пока он брел обратно раны воспалились, и гангрена убила его. Очередной истиной стало то, что из ушедших в пещеры, в живых остались слепой старик и мужчина.
- Куда ты? - спросил старик, почувствовав, что спутник уходит.
- Обратно, к своей семье! - крикнул мужчина. - Отстань от меня!
Так старейший остался один. Он не увидел, куда ушел спутник, но верил, что его можно догнать. Старик шагнул вперед, ударился о камни и упал. Несколько минут потребовалось, чтобы подняться, но старик уже не понимал, откуда они пришли. В голове все смешалось, он продолжал ощущать только свет посоха, едва пробивавшийся в незрячие глаза. Старик нащупал сумку с едой и бурдюк, на случай если он не сможет быстро догнать отчаявшегося мужчину. Уходя, он споткнулся о мертвое тело.
Старейший не помнил, сколько шел. Он спал на сырой земле, когда уставал, ел и пил, но каждую свободную минуту посвящал ходьбе. Он не был уверен, что идет правильно, но понимал, что останавливаться нельзя. Он уже отчаялся найти спутника и желал себе смерти за то, что не смог уберечь людей и не понимал, почему посох в руках до сих пор продолжает светиться. Разве боги не оставили их? Разве не послали наказание, убив род людской в один день? Старик думал и шел так долго, пока силы не покинули его. А когда он упал на колени и взмолился последний раз, то услышал непривычный, но до боли знакомый шум. Он поднялся и пошел дальше.
В лицо ударил теплый свет, а по седым волосам прошелся легкий летний ветерок. Где-то вдали журчала река, шумели деревья, пели птицы...