Тело некогда знакомой мне женщины, словно растеклось на стуле. Она хотела выпить из наполненного водкой рюмки, но не смогла это сделать. Что-то случилось внутри неё. Она вернула рюмку на стол, и откликнулась на спинку стула, голова чуть запрокинулась назад, рот открылся, выпустив в пространство кухни резкий всхрап, на стеклянный взгляд опустились веки, неподвижное тело застыло словно ожиданая чего-то, возможно дальнейшей участи, затем стало обвалакиватсья серой дымкой или туманом, вздрогнуло и опустело. Тем временем окружающий его туман стал собираться в шар, который плавно, словно перетекая, переместился, в жемчужину. Тело женщины опустело.
Я видел, чувствовал, понимал эту душу без всяких слов и взглядов. Она была мне близка и мной любима. По телу женщины ползали деловито, не стесняясь тараканы, исследуя её своими усиками, полагая, что эту пустую плоть они скоро будут есть. Пустая, мертвая оболочка, еда, ничего более. Было странно и больно видеть это несоответствие, немытое, дурно пахнущая пустая плоть и рядом прекрасная, до краев наполненная грязным триединством жемчужина, но было видно, как душа стремиться к свету, очищению и вечнисти.
Через какое-то время жемчужина начала медленно пустеть, триединство покидало её. От неё отделился всё тот же серый шар, и неспешно двинулся в обратный путь. Возле женского тела вновь образовался лёгкий туман, на мгновение растворив тело в себе, затем изчез. Какая-то неведомая сила переместила триединство из ее тела в жемчужину, но затем решила вернуть его обратно, посчитав, что женщине рано умирать, да и кома ей преждевременна, в отличии от меня, схватили душу, волю и разум и поместили в горошину, а тело увезли в больницу, оставив его без сознания. Женщина вздрогнула, громко всхрапнула, словно оповещая о своем возвращении толи пустую кухню, толи тараканов. Вскоре она поднялась со стула. Опираясь на стол, затем найдя опору в стене, покинула кухню. Звук работающего замка раздался из коридора, после я услышал её голос.
- Алло. Скорая? Приезжайте. Мне плохо. 35 лет. Потеряла сознание, возможно, скоро опять потеряю. Улица строителей дом шесть, квартира семьдесят два. Дверь в квартиру я открыла.
На какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая шелестом проползавших на последнем издыхании, одурманенных отравой тараканов. Очень скоро звуки возобновились, оживляя квартиру. В коридоре кто-то разговаривал. Несколько голосов говорили наперебой.
- Говорить можешь?
- Да.
- Что болит?
- Не знаю.
- Сознание теряла?
- Да.
- Когда?
- Недавно. Точно не скажу. Может минут пятнадцать назад.
- Телефон с собой?
- Да.
- Отлично.
- Вы соседка?
- Да.
- Ключи от квартиры есть?
- Да.
- Отлично. Мы ее забираем. Квартиру закройте. Всего хорошего.
- А что с мужиком делать?
- С каким, если не секрет?
- Там, в комнате.
- Если бы я знал. Ей, обморочная, что за мужик у тебя в квартире и что с ним делать?
- Это друг Вадима. Поэт. Что с ним делать, не знаю.
- Ну вот и разобрались. Ладно, всего. Береги себя и поэта.
И вновь я одинок, вновь валяюсь в пыли и тишине всеми забытый. Тараканы и те притихли. Рядом прекрасная, но мёртвая и пустая жемчужина. И вновь всё это не надолго. Через какое-то время на кухне появляется новая жизнь, в теле какого-то мужика, лицо которого опухшее и с похмелья мне очень знакомо. Теперь его триединство перетекает из нового тела в жемчужину и обратно, и так несколько раз. Я снова становлюсь сторонним и бессильным, что-либо сделать, наблюдателем. Но перед путешествием туда обратно, тело это, в смысле мужик со знакомой физиономией, забегает куда-то по дороге на кухню, издает там какие-то звуки, затем появляется на кухне, рыщет по шкафам, заглядывает в холодильник. Из одного шкафа достает бутылку, опухшее лицо расплывается в улыбке, свидетельствующей о том, что поиски увенчались успехом. Недолго думая перемещает часть жидкости из бутылки в стакан, ровно до половины, жадно выпивает, откидывается к стенке, и через несколько минут блаженство струится из его взгляда. Я был уверен, что причиной такой перемены в его сознании стала та жидкость из бутылки, которую помню и я, которая довела меня до того состояния в котором я сейчас прибываю. Я живу в горошине, под плинтусом.
Мужик балдел недолго. Вскоре взгляд его опустел, веки закрылись, и он погрузился в неизвестно откуда взявшееся облако. Далее облако сжалось и переместилось в мертвую жемчужину - всё в точности, как с той женщиной, которая совсем недавно сидела на том же стуле. И вновь жемчужина ожила, наполнилась жизнью, вновь мне знакомой. Я задался вопросом, а как попадает Триединство в какой либо предмет? Может в жемчужине или в горошине, к примеру, есть какие-то отверстия. Я пытался улететь из своей скорлупы, но стенки её оказались герметичны, и все мои попытки были напрасны. Я оглядел свою оболочку изнутри, и к своему удивлению, обнаружил микроскопическую трещинку, в разы тоньше волоса. Не раздумывая, не поддаваясь приближающейся радости от ощущения предстоящей свободы, я мгновенно воспользовался шансом мне предоставленным. И только тогда, когда моё триединство закружило по комнате, я полностью отдался этому потрясающему чувству свободы. И не мгновения не колеблясь покинул провонявшую квартиру с её обморочным обитателем, сидящем на стуле, душа которого переместилась в жемчужину. Плевать мне было на жемчужину, равно как и на мою бывшую горошину и на женщину, которую недавно увезли, которая когда-то была моей. Да и на моё бывшее тело, находящееся в реанимации, как и увезенная недавно женщина, на это тоже мне было наплевать! Чьи там души перемещаются из тел в предметы и обратно, знаю я их или нет, вообще неинтересно. Я испытывал сильнейшую потребность быстрей улететь отсюда, и по возможности не возвращаться никогда! Неведомые силы всё-таки освободили меня, дав свободу. Насколько, пока неизвестно. Как всегда.