Проблемы всегда возникают задолго до того, как мы их замечаем.
Гиллиан Флинн. Острые предметы
Когда они снова очутились внутри торгового центра, оказалось, что блондин ждал их все это время.
-Ну и где мы пропадали? Снова исчезаешь, ничего не сказав? - спросил он Лазарева. От того несло сигаретами за два метра. Каверин понял, что отходили они на курилку, пустую в то время; значит, состоялся серьёзный разговор. Чтобы не ставить Данила и Нику в неловкое положение, он, не дав Лазареву ответить, отмахнулся сам: - Ладно, неважно, скажешь потом. Мы сейчас идём отдавать брюки в ремонт, да?
Они могли пойти туда втроём, но Лазарев бы и в одиночку справился.
-Давайте я отнесу, а вы вдвоём идите на фуд-корт и ждите меня.
Нику уже не удивляло его предложение: она почти призналась Данилу Лазареву в своих планах насчёт Андрея Каверина. Куда с большей настороженностью отнёсся к идее сам блондин: в окружении компании он истратил весь запас "безопасных" тем и не знал, как выкрутится теперь. Но отказать Данилу значило - выдать.
Данил направился к эскалатору, Андрей и Ника тоже - но вверх, к фуд-корту, который теперь был бесплатен для Волковой, как для любого Каверина.
Ника отворачивалась в смущении. Теперь она отлично понимала девушек, не способных смотреть в глаза тем, кто им нравится, не способных связать двух слов в их присутствии. Она не думала, что относится к их числу, но сейчас мерзкая смущенная улыбка искривляла её лицо, и она старалась не показывать это блондину, никогда не демонстрирующему лишних эмоций. Среди ещё троих человек её не так трясло, но наедине Ника полыхала волнением. Когда она смотрела на него, все предположения, что его идеальность - маска, отлетали. Казалось, невозможно придумать внешности совершеннее. Рядом с ним она ощущала себя тупой уродкой, но не позволяла ему прочувствовать её мысли. Волкова внушала себе, что не покажет никакого восхищения, не опустит себя.
Они дошли, не перекинувшись ни словом, но зато слова кинулись в них - негромкие, но частые. Упавшая самооценка Ники подскочила вверх: она понимала, что знающие её люди удивлены. Пересиливая страх, девчонка держалась как можно ближе к Каверину, и тот не отогнал её.
"На меня накатил приступ гордости, я чувствовала себя победительницей над своими обидчиками. Я представила, как девицы, ранее уверявшие, что я никогда и никому не понравлюсь, заходят в паблики и видят наши совместные с Андреем фотографии. Как мне хотелось услышать их желчную ярость! По моим впечатлениям могло показаться, что я уже начала встречаться с Кавериным, хотя он и за руку меня взял всего раз - когда помогал спускаться со склона. Но это только первый день, утешала я себя. До окончания школы ему ещё чуть больше трёх лет, я успею...
Бедный Андрей! Для всех он был вроде той золотой медали, на какую претендовал. Им хвастались. Родители, учителя, потом я в первые дни знакомства. Та самая золотая медаль нужна, чтобы висеть на твоей шее и выделять тебя, но потом, придя домой, ты просто кладёшь её на полку и закрываешь шкаф. Иногда чистишь, чтобы не теряла блеска, но ни одному нормальному человеку и в голову не придёт волноваться о переживаниях этой медали. Но ведь медаль неживая, а Каверин - живой, и теперь мне даже стыдно, что, гуляя с ним, я думала о зависти и о пабликах. Все-таки, я была абсолютно глупой, ну а впрочем, мне было двенадцать, и я всего лишь хотела внимания. И от возможности его получить за каверинский счёт я не переставала меньше интересоваться Андреем как личностью. Даже ни капли не зная его как личность. Ох и шибанула потом меня жизнь по башке!"
Изнутри New Generation едва отличался от московских гигантов, особенно в отношении кафе: здесь были даже те отделы, о которых и в областных центрах могли только мечтать. И как контрастировал этот светлый, до блеска вылизанный зал с аккуратными столиками и диванчиками с пейзажами за окном, с грязными дворами, обшарпанными домами и разбитыми дорогами улиц! От низшего к высшему, от Маймаксы до Нью Джи - этот город уместил в себе все.
Раньше Ника редко заходила в New Generation, потому что повода у неё не было; но тогда она ощущала себя совсем иначе. Сегодня у неё создавалось чувство, что она пришла не в торговый центр, а на работу к родителям друзей
Ника Волкова и Андрей Каверин уже уселись за большой столик с мягкими диванами. Её колотило страхом, но и его не меньше - а может даже больше. Так они и играли в игру "кто покажется более спокойным", мечтая поменяться друг с другом местами. Чтобы показаться эрудированной, Ника, даже не попытавшись заговорить с ним, достала из рюкзака электронную книгу, включила и продолжила читать; чтения не выходило. Пестрые мысли теснились между строк, мешая сосредоточиться. Какое дело было Ники до жизни девочки-наркоманки, когда она сидела на фуд-корте Нью Джи за одним столиком с Андреем Кавериным! Но её мечта сбылась, а она не знала, что с ней делать. Ей почудилось, что они молчали вечность, но Андрей был не из способных долго не говорить, особенно когда наконец-то подвернулась очередная "безопасная" тема.
-Что читаешь, Ника? - спросил он у неё. Волкова подняла глаза и столкнулась с ним лицом к лицу. Такой близости между ними ещё не случалось! Она даже забыла, что ей задали вопрос, просто смотрела на Каверина... впервые она поняла, что у них был одинаковый цвет глаз, но в остальном они не сходились, ей даже стало стыдно: вдруг он просто не говорит, как неприятно ему состояние её кожи и её полные переутомления круги под глазами? Ника ещё на знала, как со временем ей станет все равно на несоответствия стандартам красоты; она считала себя ниже его, думала, насколько же её мечты далеки от реальности. Но потом до неё дошло, что она не ответила, и, спохватившись, Волкова выдала:
-"Я, мои друзья и героин".
Судя по улыбке, ответ ему понравился. Андрей Каверин всегда осуждал наркоманов, не стесняясь для них самых грубых форм, и Ника поддерживала его взгляды, но не теряла от этого интереса к наркоманскому образу жизни.
"Для меня это было неизученным, непонятным, тем, что, к счастью, мне не дано испробовать на своём опыте. И потом, никакие фильмы ужасов не сравнятся с реальными историями наркоманов. Это уже не страшилки о привидениях, которые не воспринимает мой неверующий мозг. Такие истории пугают не только самим сюжетом, но и тем, что читаемое тобою происходит на самом деле, прямо сейчас, в моем случае - в нескольких километрах. Несмотря на всю жесть, эта тема кажется жутко увлекательной, пока не касается тебя".
-Не думал, что ты уже читаешь такие серьёзные книги, - решил Каверин. - но это здорово. Полезнее большинства художественной литературы, которую уламывают читать в школах, потому что как минимум рисует последствия употребления всякого дерьма. Вот лучше бы такое давали, а то у нас скоро полгорода в Маймаксу скатится.
-Ну да, плюсую, - ответила Ника, хотя её всегда настораживало его мнение относительно книг. Она не понимала, согласна ли с ним.
"Дело в том, что образованный человек часто представляется прочитавшим всю школьную программу. Андрей Каверин полностью разрушал этот стереотип. Он прочитал сравнительно мало именно художественной литературы, зато тащился от учебной. "Да, ставит речь, пополняем словарный запас, но интеллект развивает по минимуму. Нет ведь смысла презирать человека за то, что он не смотрел какие-то культовые фильмы или не слушал музыку, так почему же если кто-то говорит, что не читал определённый список художественных произведений, подобранных по принципу "больше русского, это классика", его сразу обвиняют в необразованности?" - вот что он написал, когда на "Аске" его спросили о чтении. Многие учителя сейчас, конечно, схватились за сердце, но если подумать, серьезно подумать, какие аргументы можно привести в опровержение? Когда я узнала его мнение, я долго размышляла, ведь в книгах часто показывают выходы из различных ситуаций... правда в том, что оно не всегда воспринимается правильно, и даже если правильно, не всегда может помочь. Ничего не сравнится с опытом, в одних случаях - своим, в иных лучше, когда это опыт других людей".
-И на каком ты сейчас моменте? - спросил блондин.
-На концерте Боуи.
-А, это помню.
-Так ты читал? - только сейчас поняла Ника.
-Ну да, примерно в тринадцать лет и в оригинале. Почему ты так удивляешься?
-Я думала, тебе эти штучки противны. Ты же ненавидишь наркоманов, разве нет?
-Не всегда же читать только о приятном. Это все знают. А вот посмотреть, к каким последствиям привело раз... - он мысленно придержал язык. Ещё чуть-чуть, и он бы проболтался! - в смысле, самоуничтожение в пользу удовольствий - штука хоть мерзкая, но довольно годная. Мне стало интересно, почему люди опускают себя до животного состояния, потому что с маймаксонскими об этом не поговоришь - они уже не понимают человеческий язык.
Ника внушала себе, что во всем согласна с блондином. И в будущем, глядя на многих маймаксонских, с трудом бы поспорила с Кавериным относительно наркомании. Однако...
-И к какому выводу ты пришёл? - поинтересовалась она.
-Да к такому же. Они косвенно все нездоровы, генетически. Олигофреничное быдло.
-Думаешь? - возразила Ника. - Но значит ли это, что мы должны списывать наркоманию на генетику и не бороться с нею? Сколько бы я ни читала о нариках, я не встречала никого, кто бы пришёл к такому от хорошей жизни. Счастливые люди не становятся наркоманами. Всегда есть какая-то причина, о которой ты просто не знаешь.
Она сама восторгалась своей рассудительности. Она же поспорила с Кавериным, с самим Андреем Кавериным!
"Меня бросало из стороны в сторону. С одной - Андрей был прав насчёт наркоманов, с другой, как я ему и сказала, нет дыма без огня. Я не оправдывала их на все сто, мне скорее хотелось просто поспорить с ним, чтобы посмотреть, что же он скажет. Я не слишком думала о том, что говорю, потому что мне было все равно на проблемы нариков".
-Если человек позволил проблемам сделать себя овощем - он уже слабак. А слабак не достоин сочувствия. Не вижу смысла трястись над ним, - твёрдо ответил блондин. Он, однако, не злился, в голосе его звучало уважение и, хоть он и спорил, ему хотелось услышать, что же ещё скажет Ника.
-Люди не рождаются сильными или слабыми, - заявила Ника, - эти качества формируются с годами, а какую силу обретёт человек, которого всю жизнь только давили? Не кажется ли тебе, что это проблема, например, неблагополучных семей или жестоких детей, а не самих наркоманов?
-Какая бы проблема ни была, есть такая вещь, как генетика, и конкретно гены, отвечающие за падкость на зависимость. Поэтому, например, дети алкоголиков часто идут вслед за родителями, как бы ни ненавидели их. Соглашусь, быдлосемьи и быдлообщество - та ещё проблема, но это ещё не делает наркомана человеком. К примеру, кошка не виновата в том, что родилась кошкой и потому не может разговаривать, но нельзя же, основываясь на этом, утверждать, что её можно научить.
Под натиском Каверина Ника не нашла в себе силы спорить дальше: слишком уверенно, слишком убедительно он говорил. Ему не требовалось бросаться и уверять, как она не права. Одной фразы, одного упорного взгляда и твердости в голосе хватало, чтобы заставить противника признать поражение.
"Удивительно даже, что я ни о чем не догадалась. Небольшое отступление в сторону - и всплыло бы... но что там, я бы никогда не поверила. Это был бы перебор.
Конечно, Андрей Каверин был не без недостатков, и его тогдашние слова вывели меня на первый - он считал, что никогда не изменит своё мнение, мог поставить свою жизнь на то, что его убеждения останутся с ним навечно. И потому разочарование в собственных идеях, их переосмысления давались ему куда тяжелее, чем, скажем, мне. Расскажи я ему, сидя на этом фуд-корте, о событиях, произошедших через пять месяцев, он бы вскочил, ударил кулаком по столу и заявил: "Ты врешь! Это не я!". Но если бы я добавила одно только имя, он бы медленно сполз назад, переполненный шоком.
Поразительно легко рассуждать здраво, глядя на ситуацию со стороны".
Нику мучал всего один вопрос. Слова Каверина расходились с образом жизни его друзей: с Максом, принимающим наркотики, с Данилом, постоянно бывавшим в Маймаксе, с Региной, влюблённой в наркомана. Андрей выделялся на их фоне светлым пятном - к одному нему никто не мог придраться. Можно было предположить, что виноваты обстоятельства: не мог же он игнорировать Данила Лазарева и Регину, живших с ним в одном доме. Люди бы не удивились, общайся он, помимо них, с себе подобными; но его круг общения резко ограничивался компанией Лазарева.
-Но если наркоманы противны тебе, зачем ты дружишь с Максом Веллом? - поинтересовалась Ника.
Каверин, по всей видимости, приготовился к её вопросу заранее.
-Пока он не убил в себе человека, с ним неплохо. Жаль: такой мощный мозг дан не каждому, а он добровольно похоронил его в Маймаксе.
Андрею Каверину не пришлось врать в этих словах, да и во всем разговоре он не пускал в ход фантазию; единственным его путём стала скрытность, но не такая значительная. Он ещё никогда не обсуждал тему наркоманов вслух: с друзьями её не поднимешь, знакомых, пригодных для взаимных рассуждений, у него не водилось, а начать её просто так не предоставлялось шанса. Но Ника не только слушала, но и спорила. Когда он высказывал свои убеждения кому-то из близких, те предпочитали не вступать в дискуссии, считая его безнадёжным. Волкова возражала слово за словом, объясняла, почему, и наверняка надеялась сдвинуть его мнение с мертвой точки. Задумавшись, Каверин осознал: произошло это впервые.
Ника решила не обсуждать Макса Велла слишком долго, тем более что их разговор на фуд-корте вызвал интерес. Однако Макс не имел к блондина прямого отношения.
-А твоя сестра и Данил? Что о них скажешь?
-Я не имею права влезать в личную жизнь Регины и указывать, с кем общаться. К тому же она не тупая и никогда не начнёт с этим дерьмом. То же самое я бы сказал и о Даниле.
Ника снова поразмышляла над отношениями Данила Лазарева и Макса Велла и неожиданно вспомнила, что Данил ненавидит Алекса, а Макс идёт вслед за ним. В ту минуту эта мысль была лишней, но крепко засела в уголках мозга.
"Мы были очень похожи в своей наивности, чего я тогда не замечала: не знала же я, что он ошибается. Свою жизнь через год я представляла совсем иначе. Вот я учусь во втором лицее, каждую перемену вижусь с ними, по коридорам я хожу, держа Андрея за руку... после уроков мы идём гулять или в Нью Джи, обедаем там бесплатно, я постоянно получаю новый шмот. И я ежедневно бываю у Андрея, мы сидим на крыше пятнадцатиэтажного дома, любуемся закатом, он курит, я пью горячее какао. Нас сделали самой обсуждаемой парой города, за нами чуть ли ни следят папарацци, мне завидуют все девушки, а люди из моей старой школы, увидев меня, тут же падают на колени и извиняются.
На этом примере я научилась никогда не мечтать, потому что это хреновое чувство - видеть, как реальность расходится с ожиданиями".
Ника хотела спросить про отношения Лазарева и Кавериной, но не успела: Данил настиг их с подносом еды. Оба не подозревали, что друг Андрея пришёл раньше, чем показался им, и слышал их разговор про наркоманов.
-Дай угадаю: бесплатно взял? - Ника подняла голову на Лазарева.
-Стали бы они с меня деньги драть! Конечно, говном закидали, потому что я взял больше нужного, ну и хер с этим.
Лазарев привык к осуждениям, и Ника понимала, что взять больше нужного для неё ему ничего не стоило, но все же было приятно. Для неё здесь лежали роллы, пицца, наггетсы и шоколадный коктейль. Первое она ела всего раз, поэтому совсем не умела пользоваться палочками. Чтобы не превратить ролл в рисовую кашу с рыбой, она не стала их разъединять, а взяла скреплёнными, как вилку. Это рассмешило Данила.
-Что? - улыбнулась Ника. - Сам как будто умеешь!
-Я не ем эту гадость, - махнул рукой Лазарев, и Ника закатила глаза. - Кстати, завтра тебе придётся притащиться со мной сюда за своими штанами.
-В это сложно поверить, - вздохнула она. - Ради меня все это... прям неудобно. Я же не ваш друг, я не заслуживаю.
-Заткнись и жри, - ответил Лазарев, - а то меня от твоего жалобного голосочка сейчас вырвет. Почему вы все так принижаете себя? Дали, так пользуйся. А то из-за тебя я чувствую себя виноватым.
Ника не удивлялась его грубости. Наедине он был повежливее, но здесь от него требовалась небрежная манера разговора, иначе какой же он Данил Лазарев?
-Не строй из себя убогую, - добавил Каверин, - быдло хорошо чует слабость. Поэтому, наверное, у тебя и были проблемы с классом.
Ника поняла, что он узнал это от Комарова, но сделала вид, что не заметила ничего подозрительного. По факту Андрей не должен был знать о её положении. И все же, ей сделалось неловко: она поняла, как жалко выглядит на фоне всеми любимого Каверина.
-Правда считаешь, что дело во мне? - испуганно взглянула она на блондина.
-Просто гопота автоматически видит изгоя в человеке, который умеет думать, но, судя по всему, пока не научился этим грамотно пользоваться. Хотя если ты позволяешь загонять себя в угол, коллектив тут ни при чем, где угодно загонят.
И тут случилось нечто ужасное: нижние веки начало жечь, Ника поняла, что слезы подступают в глазах, а голос её становится влажным, скрипучим и жалобным. Если она начинала плакать или смеяться, ничего, кроме времени, не могло её остановить. Волкова перепугалась: не хватало только разреветься перед Андреем Кавериным! Вот будет позор: стоило ему заговорить о слабостях, и она - в слезы.
-Так что же делать? - произнесла она, стараясь скрыть слезливые ноты. Но Каверина не удалось обмануть.
-Эволюционировать из запуганного зверька в полноценного человека, умеющего комфортно существовать в обществе.
Слова резанули её по воспоминаниям. Эволюционировать? Как он выражается... но разве она не пыталась? Она перепробовала абсолютно все, пока не поняла, что это не её, а значит, нет смысла изводить своё время и нервы. Больше она не станет этим заниматься.
-Тогда давай, подари мне волшебную палочку! - в слезах выплеснула она в лицо блондину. Легко ему говорить! Он был создан таким талантливым, он не испытывает проблем ни с учебой, ни со спортом, ни с обществом. Но почему же он считает, что данное ему с рождения должны обрести все, причём ценой своих усилий, в её случае - напрасных?
"Вот тогда я начала по-настоящему реветь. Позор! Стыд! Прямо перед Андреем Кавериным, Данилом Лазаревым и на виду всего фуд-корта! Хороша, нечего сказать. И ты ещё осуждала Карину, а теперь ведёшь себя подобно ей. Тогда я шепнула себе, вот поэтому у тебя такая хрень, вечно ты говоришь не то и не тем. Хотелось провалиться сквозь землю. Ну, думаю, гудбай, мечты о Каверине. Теперь он увидел, какая ты слабачка, ему противно рядом с тобой находиться.
Это было отвратительно. Полный крах. Я думала, хуже не будет. Полное говно. Сейчас я могу только смеяться над тем, какие проблемы у меня были раньше и как я по ним загонялась. Знала бы я тогда, что это не проблемы вовсе".
Данил Лазарев удивился не меньше своего друга: едва заметно, но он хорошо понимал, что такое быть изгоем. Ему, сыну преступника, не оставили шансов на нормальную репутацию, и один он осознавал всю тщетность попыток изменить мнение общества о себе.
Не одной Нике было стыдно. Каверин мог осуждать её дальше, но не имел на это морального права. На них уставились, из подслушивали, и потому Каверин вышел из-за стола, нагнулся к Нике и шепнул:
-Давай отойдём и поговорим.
Ника послушалась. Она бы ушла куда угодно, лишь бы не видеть этих взглядов, не гадать об их мыслях. Интересно, что Каверин хочет сказать ей?
Данил остался на месте, уткнувшись в телефон. Ника и Андрей направлялись вон, когда дорогу им неожиданно перегородил взявшийся из ниоткуда Укропинский и сказал Каверину:
-Что, эта долбанутая ещё чай на тебя не пролила? Лучше беги от неё.
Бывший одноклассник Ники Волковой стоял перед ними в окружении двоих своих товарищей, знавших Нику едва, но достаточно, чтобы перехватить мнение о ней друга. Волкова задрожала: он мог выставить её полной дурой, подтвердив слова Андрея о слабостях. Ей сделалось обидно до удушья: ещё час назад она была счастлива, но стоило им прийти в Нью Джи, как все перевернулось с ног на голову. Позже Макс Велл скажет ей, что место, получившее популярность ценой нескольких прерванных и сломанных жизней, не несёт в себе ничего, кроме негатива.
Укропинский немного знал Каверина - мечтал попасть в баскетбольную команду второго лицея и потому пересекался с ним на матчах. Ника думала, что сейчас они начнут душевно беседовать, но не тут-то было. В следующую секунду Укропинский понял, что вылитый на голову чай - не самое ужасное, что с ним могло случалось: стоило ему закрыть рот, как в его челюсть резко вписался кулак. Голова отлетела вправо, словно держалась на пружине. В воздухе повисло молчание, которое рассек возглас Ники.
-Вау!
"Это было незабываемо: со стороны казалось, что Андрей заступился за меня. Я мигом забыла о своей опущенности, подумала: ага, видали, не трогайте меня, меня крышует сам Андрей Каверин! Потом-то до меня дошло, что в тот момент он заступился за себя, а до меня ему и дела не было. От него требовалось врезать Укропинскому, иначе бы вышло, что он позволил смеяться над девочкой, какой бы она ни была".
Каверин схватил её за руку - настроение в ней подскочило ещё выше - и потащил дальше, к узкому коридору, где собирались продавцы и уборщицы и стояло рабочее оборудование. Они добрели до двери с надписью "служебное помещение". Простому народу туда не разрешалось входить, но кто бы прогнал Андрея? Ника нырнула за ним, блондин захлопнул дверь и закрыл на задвижку.
Они оказались в небольшой кладовке со швабрами, ведрами и тряпками.
-Местечко не фонтан, но другого не могу предложить. Ты уже немного успокоилась?
Слезы уже не лились из глаз, но лицо оставалось розовым и влажным, веки покраснели и опухли.
-Мне пипец как стыдно, - призналась она. - Извини, что накричала на тебя и разревелась.
-Это ты извини меня, я, как обычно, не уследил за языком.
Он преувеличил с "как обычно" - обычно он более чем следил за словами, но со стороны в это с трудом можно было поверить. Извиняясь перед одной Никой за ранившие её слова, он будто извинялся перед всеми, кому должен, понимая, как этого мало. Ему не дали шансов исправить прошлое, но может ли он утешить свою совесть при помощи одной только Ники? Она плачет не потому, что слабая, а потому, что слишком долго тщетно притворялась сильной из-за таких, как он. Андрей Каверин хорошо знал, кто и за что становится жертвой травли, но личный опыт подсказывал, что давать ей советы - лицемерие, которое он так ненавидел.
-Не понимаю, - вздохнула Ника, поднимая голову в потолок и тем самым не позволяя слезам вытечь снова, - в моей жизни было столько подобных случаев, что я должна быть прочнее твоей сестры, а я все реву, реву...
-И что? Лазарева всю жизнь обвиняют за Алекса, а он все не смирится, - признался блондин, но без упрёка.
-Наверное, у нас обоих так, потому что мы знаем: обвинения небезосновательны, но мы ничего не изменим. От себя никуда не денешься. Что он не скроет своих родителей, что я не смогу нормально общаться с людьми...
"Счастье, что Данил меня тогда не услышал - думаю, он бы меня треснул. Сравнила, тоже мне. Я не имела никакого понятия о том, через что проходил Лазарев. Мое положение не влияло на мою жизнь, оценки, взгляды, на будущее... я слишком поздно осознала, что такое дерьмо".
-А я что, не человек? А Данил? - Ника напомнила ему Лазарева не только восприимчивостью, но и главной ошибкой, какую они оба совершали: сразу видели в людях своих врагов. Андрей пока слабо понимал, что и сам отличался только в одном: для него существовали определённые критерии попадания в его чёрный список.
-Откуда мне знать, что вы не притворяетесь? Слабо верится человеку, которого признала идеальным вся область. Мне кажется, именно такие правильные, как вы, скрываете самое страшное.
Реплика пронзила его насквозь.
"Я говорила это не всерьёз. Мне просто нужно было блеснуть умом, а тут случай подвернулся: цитату из "Уцелевшего" вспомнила: "Люди, которые не пьют, не курят, никогда не матерятся и не говорят о сексе, вызывают у меня какие-то подозрения. Уверен, по ночам они разделывают трупы маленьких детей или еще что-то в этом роде". Андрей, конечно, и курил, и матерился, но в моих, да и во многих других глазах считался идеальным - даже его недостатки смотрелись достоинствами. Проблема в том, что страшным, как я выразилась, мне казалось как раз таки расчленение детских трупов, или убийство, торговля наркотой - в общем, я явно ограничивала свои представления одной только Маймаксой. Ну а человек, который её люто ненавидит, подобным явно не занимается. Да, думала я, он вряд ли такой уж чистый, и может прямо сейчас скажет, какой; но никаких ужасов я о нем не узнаю. Смешно это вспоминать. Я просто не имела понятия о том, как была права".
Уж не играет ли она с ним, думал Каверин. Вдруг Данил ей все рассказал на курилке, а она хочет застать его врасплох? Но стал бы его лучший друг его выдавать, не предупреждая, пусть и из лучших побуждений? Данил тоже оказался втянут в его проблемы, ему совсем не хочется повтора. К тому же разве Каверин настолько глуп, чтобы предположить, что, зная правду, Ника бы смогла себя сдержать, а главное - скрыть ненависть? Нет, она ни о чем не догадывается.
-Правильный? Я думаю, многие бы с тобой поспорили, - заметил Каверин.
-Что же в тебе неправильного?
-Ну, скажем, я палился на курении в школе, прогуливался до кабинета директора за разведение политики в разговорах с учителями, на основании статей из кодекса срался за право не носить сменку и не сдавать деньги на охрану, как-то развёл скандал, потому что нам хотели ввести уроки про веру, и в итоге меня послали в ад... в общем, я может и не занимаюсь хренью все девять месяцев учебы, но если что-то выкидываю, то об этом ещё долго помнят.
Каверину понравилось почти не врать: он не сказал главного, не сказал, что разрушило его идеальный образ в глазах учителей, но и то, что назвал, было правдой.
-Непривычно, когда отличники вообще что-то выкидывают, вот и помнят. Да и выглядит это, ну честно, как если бы ты хотел бухнуть с маймаксонскими и сказал, что у тебя есть опыт: каждый Новый год бокал шампанского выпиваешь. Ты понял, что я хочу сказать? Слушай, давай без оправданий: Данилов Лазаревых и Максов Веллов у нас пол-России развелось, ими легко быть: забивай болт на все подряд, и тебя за это будут считать смелым. А ты доказываешь, что можно добиться признания и с помощью мозгов.
Ника не заметила, как начала учить его жизни. Андрей Каверин, кем бы он ни был, всегда будет идеальным для неё, поняла она. Но сейчас ей показалось, будто он не счастлив в своём образе - что же ему мешает?
-Да я знаю все это. Только, поверь, ты ошибаешься насчёт Лазарева и Велла. Да что там, ты и насчёт себя ошибаешься! Слушай, если до этого тебе было дерьмово, то с нами оно быстро закончится, я тебе это обещаю. Ну, пойдём назад?
"У меня была сказочная эйфория, когда они провожали меня домой. Чтобы не объяснять родителям, что я ходила на заброшку с маймаксонским, я пришла довольно рано и спрятала новые джинсы. Думаю, когда старые зашьют, про эти совру, что купила их на карманные. Это был первый раз, когда я что-то утаила от родителей - раньше повода не возникало. Мне не хотелось врать, пусть и безобидно. Уж кто, а я не испытываю кайфа, обманывая людей. Это мне, конечно, очень мешало, но со временем я смирилась, утешала себя тем, что некоторую правду им лучше не знать.
Встретиться с их компанией и с Кавериным в особенности было моей главной целью, но когда я её добилась, цель переехала: теперь я хотела разгадать все тайны. Я искала совсем не там, не видела то, что плавало на поверхности: как же они ловко зашифровались! Зато, думала, теперь тебя начнут уважать, теперь они увидят, что не ты не была достойна их, а они - тебя. Тебя достойны только такие, как Андрей Каверин! Я рано праздновала победу, но моему возрасту и характеру была свойственна черезмерная скорость: я хотела всего и сразу. Хотела, чтобы мне упали в ноги и в слезах попросили извинений. Это главная ошибка, какую делают мне подобные - стоит сделать рывок из своей ямы, как ты начинаешь считать себя королевой и свято веришь, что все пойдёт иначе, старое не вернётся никогда. Это как после диеты: радуешься потере веса и рассматриваешь свою фигуру во всех зеркалах, при этом продолжаешь много жрать, как раньше, пока не замечаешь, что снова вернулась в прежнее тело. Мое отношение к проблеме ничуть не изменилось. Я не нашла причину. Думала, дело в окружении, а оказалось, дело было во мне. Я пока ещё не была готова менять себя, свою жизнь, причём менять кардинально. Мне казалось, все попытки напрасны, а в итоге я просто пробовала не там. Могла ли я вообразить, что моя, с вашего позволения, эволюция, произойдёт под таким напором событий?! Когда не хочешь по-хорошему, жизнь пинает тебя по-плохому".