- Ведь я же не боялся этого делатьраньше. Я не боялся трогать, не боялся смотреть и видеть. Ведь я улыбался, ялюбил улыбаться. А зачем не помню. Не помню или не понимаю, просто хочу, нобоюсь...
С этого началась история, которую мнепредстояло слушать немало времени, это я понял по выражению глаз его. Сначала яхотел просто понять, зачем говорить это так, в такой форме. Позже, понять и проанализировать.В голове у меня самого промелькнуло что-то светлое, затишье перед бурей, потомучто прекрасно знал, что придется много думать и говорить, а ялюблю это делать редко. Попросил остановиться,сказал, что нужно начать заново, и что это сделать надо основательней, носпокойней.
- Я не люблю лето, - сбивчивопродолжил он. - Но тогда было именно оно, было пасмурно, но тепло - меня этоустраивало больше, чем просто жарко. Проснувшись, понял, что нужно начать день,и как ни странно, как обычно его начал. Никогдане смотрю начасы, если этого не требуют особые обстоятельства, не смотрюна календарь, не хожу по главной улице нашего города и боюсь высоты. Будучиготовым к выходу, вышел к подъезду, чтобы принять этот день вместе с вредными привычками,которые так любят убивать меня. Они меня убивают, а я улыбаюсь свой улыбкой мазохиста,легко так, под звуки инструментов и крики в ушах. Иду дальше по стандартному своемуутреннему маршруту, покупаю порцию яда,останавливаюсь по привычке, по привычке готовлю его к употреблению, по привычкеговорю себе, как мне это надоело. Иду обратно, вижу лица, слышу разочарование,чую боль. Я уже привык к этому, иногда даже рад, что все именно так, могло бытьи хуже. Посидеть в своем пристанище, где я обычно только ночую, удалось недолго,меня вызвали, телефонным голосомсообщив, что нужен именно я.Опять улица, смола с никотином, лица, вот иместо. Друзья, дела - сегодня меня всё это утомило: улица, зажигалка и отрава,лица, глаза, лицо, тело, одежда. Не знаю, сколько ударов должно быть в груди,но их было столько, что было больно, а в горле просто сухо, то ли от них, то ли я просто не все понимаю, оказывается.Глаза...Лицо... Иду за ним... О, ГОСПОДИ!!! Что я несу, что за ахинея, что за бред... Идтиза этим всем просто глупо(и откудастолько мыслей в голове сразу). Повернулась. Замечательно, теперь я, кажется,счастлив: зеленые глаза, милое лицо, прекрасное тело. Ей очень повезло, когда там- наверху - раздавали все это.
Опять куча мыслей. Переплетенье моих рук заставило ееостановиться, и
даже пойти мне навстречу. Разные части моего тела кипели,язык парил красивыми словами. Заинтересовал. Я не хотел брать цифры телефонногономера, не хотел уходить далеко от нее, но хотелось проспаться пораньше, начатьделать что-то большое и нужноетеперь.Стандартные маршруты менялись, легкие переставали чувствовать дым, они ощущали стуксердца, который был чуть быстрей. А, может даже и не чуть - после того, как я начиналдумать. Ведь все мысли были о ней, а разве это нормально? Время всё расставитпо своим местам. Волнуюсь за каждый ее неправильный вдох: ведь уже зима, но онамне тоже не близка по духу, как и лето, и прошедшая осень, и, наверное - грядущаявесна. Раньше, когда я думал меня это пугало, а сейчас заставляет говоритьслова, чувствовать, переживать. А что такое "любовь"? Я ей не говорил его, да изачем говорить такое бессмысленное слово? Им столько людей кидаются! Да иговорить то, что я еще не могу понять сам, нелогично. Пускай и последние моиполгода не отличались чудесами логики. Полгода, год... Что дальше? Вместе?Хорошо, тепло, теперь то, куда я прихожу, я называю домом, и мне это нравится -там есть она. Как я люблю ругаться с ней: зеленые глаза они такие дикие послеэтого! Люблю смотреть, когда она спит - очень мило. Смотрю на время, но незамечаю его, улыбает ее сопенье, и понимаю, что теперь я люблю ходить по центру,когда в руке приятное что-то и нежное. Люблю все-все-все, что связано с ней...
В общем, случилось с ним вот что. В тотдень одной женщине нужно было попастьнаконференцию, но будильник не прозвенел,она очнулась от разрыва телефона звонками из такси, заказанного вчера наэто время, она попросила немного подождать, и стала поспешно собираться. Спустившисьуже на первый этаж, она вспомнила, что забыла что-то, пришлось подниматьсяобратно. Пока она поднималась, машина уехала; выйдя на улицу, она вызвала новую.Та пришла гораздо раньше, чем ожидалось, они быстро поехали. Дорога была мокройпосле ночной бури, и что-то на одном из путей случилось, пришлось объезжать. Красныйсвет, остановились - и дальше.
- Мое зеленоглазое чудо собиралосьдомой с тренировки, она уже была готова выйти, но подруга попросила подождатьеё, чтобы пойти вместе, и замешкалась с обувью. Истребив эти проблемы, онинасыщенные позитивом, вышли из здания, но проблемы с обувью у того человека, скоторым ей не должно было быть скучно, не закончились. Подруга резко нагнулась,чтобы поправить туфли снова. Она незаметив этого, споткнулась и вылетела на дорогу. Ее сбила машина. То самоетакси.
Это была смерть, обычная смерть, котораяждет всех. Но кто виноват? Будильник, женщина, которая почему-то не моглапроснуться раньше, и от этого торопила таксиста? Таксист, тот первый, которыйне мог дождаться? БОГ,время, светофор, ремешкиобуви, или близкий человек? Всего этого могло бы и не случиться,если бы не, если бы этого не было нужно.
Я был там уже через пару минут, она могла еще говорить, говорила, как я ейнужен, что все будет не так уж и плохо, и что-то про любовь... я не помню точно.Но я не стал ничего говорить, просто молчал и смотрел в последний раз в моилюбимые зеленые глаза, держал ее за руку, за такую нежную, но почему-то уже холоднуюруку. Только через четыре дня, когда самое прекрасное, что у меня было в жизни,накрыли мрамором и килограммами земли, я сказал себе, что люблю ее, и кричалэто... Кричал - ведь я же не боялся этого делать раньше. Я не боялся трогать, небоялся смотреть и видеть. Ведь я улыбался, я любил улыбаться. А зачем не помню.Не помню или не понимаю, просто хочу, но боюсь. С этими словами я встаю раноутром и жду вечера. Боюсь умереть по-глупости, вдруг она там видит. Но и чего-тостоящего сделать не могу, кроме того, как запустить в себя снова все самое плохоеи вредное, чтобы хоть как-то глушить эту боль. Ведь я люблю ее, люблю...
Мои глаза застлал туман, головупронзило болью. Я обессилено откинулся на спинку стула. "Что это, почему? -подумал я. - Ведь это же чужая боль?!"