Аннотация: Написано в соавторстве с Б. Сокровой (http://sokrov.diary.ru/)
Апчхи.
В родной город и столицу всея королевства и прочая, и прочая, пришло лето, сразу видно. Джейк, в очередной раз уткнувшись в платок, перепрыгнул через особенно наглую лужу на тротуаре и распахнул дверцу такси. Едва он уселся в машину, как дождь припустил с новой силой. Лето, одним словом.
Пока кэб пробирался по запруженным улицам к метро, Джейк в тысячный раз проверил, все ли он взял. Залез в правый карман, потом в левый, открыл и закрыл сумку с ноутбуком, поискал носовой платок и, наконец, приказал себе успокоиться.
Два дня назад ему позвонил знакомый из Национального архива. Джейк в тот момент как раз наливал себе чай. Итогом разговора стал скандал с женой и ожоги первой степени на правой руке -- потому что услышав, что поступило в архив, Джейк, отец двух непоседливых мальчишек и по совместительству этнограф, уронил чайник. Жена этого не оценила. Равно как и его намерение в ту же минуту отправиться в Ричмонд.
Поэтому в архив Джейк поехал сегодня. Дистрикт-лайн, как водится, была перегружена. Помимо местных жителей, ветку, проходящую через все важные лондонские места, буквально оккупировали туристы. Впрочем, до Ист-Хэма мало кто из них добирался. В ожидании поезда на Ричмонд Джейк лениво разглядывал вензеля под потолком станции и гадал, когда же потеплеет.
Усевшись в вагон, Джейк открыл ноутбук и принялся перечитывать свои заметки, которым предстояло вскоре стать полноценной книгой, повествующей об истории одной легенды -- "Плавании святого Брендана".
По всей Европе насчитывалось около сотни рукописей с разными изводами этого текста. Самый ранний из известных вариантов появился около 900 года от Рождества Христова. Помимо собственного налета мифологичности, "Плавание..." позаимствовало многое из других иммрамов.
Джейк изучил все имеющие варианты, но пробелов, как это обычно бывает с рукописями раннего Средневековья, было больше, нежели фактов. "Вот есть у нас, скажем, -- привычно забормотал он себе под нос, -- нидерландская "De Reis van Sint-Brandaan" 12-го века. А где средневерхненемецкая рукопись, от которой пошел голландский вариант, я вас спрашиваю? Нет, извините, не вас. Так вот, нету ее, пропала, испарилась, сгорела, фьють".
Собственно, надежда на ликвидацию одного из пробелов забрезжила как раз после достопамятного звонка. "Джейк, привет. Ты вроде искал что-то про... про Бреннана, да? Тут пришла какая-то жутко старая штука, язык вроде на немецкий похож... Ее еще даже не инвентаризировали, так что давай". Пока, Ал, привет, ожоги первой степени.
"Navigatio Sancti Brendani" в чертовом утерянном средневерхненемецком изводе, я иду за тобой!
Люди лгут. Поговорки тоже. Надежда умирает вовсе не последней. Она сдыхает быстро, окончательно и бесповоротно.
-- Как же так, Ирэн... Всего два дня прошло!
-- Ты же знаешь, университеты имеют право приоритетного доступа.
-- И на сколько ее забрал Дублин?
-- Предварительно на пять месяцев.
Джейкоб Эйден Фицрой, крупнейший британский специалист по иммрамам, побочный потомок английских королей и тридцатичетырехлетний глава семейства выругался совершенно неподобающим его статусу, воспитанию и возрасту образом.
-- Послушай... У меня есть адрес владельца, то есть теперь уже бывшего владельца рукописи. Может, он сможет тебе чем-то помочь? Вряд ли он не оставил у себя копии.
-- Чудо ты, Ирэн, -- возбужденно сказал Джейк. -- Давай.
"Голосовая почта миссис Фицрой. Оставьте сообщение после сигнала.
Милая, я еду в Корнуолл. Вернусь... когда вернусь. Целую".
"Голосовая почта Джейка Фицроя. Оставьте сообщение после сигнала.
Я тебя убью, Джейк. Завтра у моей мамы день рождения".
Итак, Ньюквей. Там, если верить Ирэн, обитает таинственный мистер АнГвинн, который за здорово живешь пожертвовал национальному архиву бесценную рукопись. Может, он сможет и Джейку пожертвовать копию, буде такая имеется?
Если он успеет на двенадцатичасовой поезд с Паддингтона, то будет в Ньюквее к пяти. А снова в Лондоне может быть завтра к трем, и даже успеть на праздничный обед, и Мелани не будет сердиться...
На двенадцатичасовой поезд Джейк не успел.
Погоды в Корнуолле стояли дивные. У вокзала Джейк поймал такси, и вторично отправился навстречу мечте и, возможно, главному прорыву в своих исследованиях.
Когда машина подкатила по мягкому гравию к дому, Джейк изумленно присвистнул. Конечно, он предполагал, что "живущий на отшибе" означает "в собственном поместье", но не думал, что в этой местности существует такая архитектура. Дом был бы уместен на бретонском, а не британском побережье.
Оставалось надеяться, что хозяин не в отъезде.
В ответ на звонок дверь распахнул дворецкий ("Разумеется!").
-- Могу я видеть мистера АнГвинна? Мое имя Джейкоб Фицрой, я бы хотел поговорить с ним о рукописи, недавно переданной в архив.
-- Прошу, мистер Фицрой, -- дворецкий с полупоклоном пропустил гостя внутрь. -- Я узнаю, может ли мистер АнГвинн Вас принять.
Джейка проводили в гостиную, оформленную в светло-зеленых и золотистых тонах. В ожидании хозяина, который неизвестно еще и появится ли, он рассматривал висевшие на стенах пейзажи. Особенное его внимание привлекла картина, изображавшая чудной красоты побережье. Засмотревшись, Джейк не услышал шагов и спохватился, только услышав приветствие.
-- Gwlas ker an howlsedhes, pan vro yw dha bar? -- ответил хозяин, жестом приглашая Джейка садиться. -- Что Вас сюда привело?
Джейк как можно короче изложил свою историю. Мистер АнГвинн внимательно слушал и отвлекся только раз, чтобы отдать распоряжение о чае.
--... и я предположил, что это искомый средневерхненемецкий текст, -- закончил Джейк.
-- О нет. -- Хозяин усмехнулся, точно это его позабавило. -- Рукопись, которую я передал в архив, написана на древнеанглийском.
Джейк подскочил.
-- Не может быть! Значит, есть еще одна версия!
-- Боюсь Вас разочаровать. В том тексте нет ни слова о Брендане, хотя, автор, очевидно, вдохновлялся этой историей. Кроме того, это совсем не иммрам, это эхтра.
-- Разбираетесь в ирландской литературе?
-- Немного. Spyrys a vrederedh, так сказать. Позвольте спросить, а почему Вы интересуетесь Бренданом? Верите в Остров Блаженных?
-- Отнюдь, -- Джейка слегка покоробил вопрос. -- Легенды есть легенды. Ни Атлантиды, ни Тир на Ног, ни Авалона не было и нет. Людям просто хотелось верить в лучший мир.
-- То есть вы гоняетесь за тем, что никогда не существовало?
-- Мне хочется знать, что думали о мире те, кто жил задолго до нас. -- Джейк незаметно для самого себя так увлекся разговором, что почти позабыл о цели визита.
-- 'Th on onan hag oll... Я, конечно, могу дать Вам копию. Но я знаю эту историю наизусть. Хотите послушать?
Над чашками с горячим чаем курился мятный пар.
"И как же его зовут?" -- спросил Пенголод.
"Кажется, Хвэт. Или Хэйль. Но скорее первое: он так ответил, когда мы с ним заговорили".
Пенголод представил себе эту картину.
"Понятно, -- передал он. -- Скоро буду".
Такое на его памяти случалось впервые. Раз уж приятель, невозмутимый, ко всему готовый синда, посылает ему осанвэ, дело и правда срочное. По словам друга, пару часов назад на берег вынесло человека. Синдарина тот не знал, на квенья не отреагировал, в его речи эльфы не нашли знакомых слов -- и поэтому решили вызвать Пенголода, ламбенголмо, который, к счастью, жил неподалеку. Почему они не обратились сразу к владыкам, Пенголод из сбивчивых мыслей приятеля не понял, а специально уточнять не стал.
Человек сидел в саду под деревом, жевал травинку и разглядывал свои сапоги. Синда подвел к нему Пенголода.
-- Здравствуй, -- сказал Пенголод.
Человек в ответ пробурчал что-то, похожее на квенийское приветствие лишь интонацией.
-- Копирует, -- пояснил Пенголод приятелю и снова обратился к человеку: -- Я Пенголод, это Ангведион, а ты кто и откуда?
Человек безучастно взглянул на него, пожал плечами и выдал:
-- Hwaet? Ne ic gecnáwe. Hwaet segst?
Пришла очередь Пенголода пожимать плечами: таких языков он никогда не встречал. Кажется, без Румила не обойтись.
Тем временем человек сделал еще одну попытку. Показав на себя рукой, он медленно и четко, по слогам, произнес:
-- Ic... nauta sum. Nauta de Anglia, -- и, видя, что собеседник его так и не понял, добавил для верности: -- Skipamaðr. Frá Englandi.
Пенголод подавил в себе желание схватиться за голову и вытащил из кармана блокнот и карандаш -- записывать.
Внеочередное собрание языковой школы созвал Румил. Неделю назад он принял у Пенголода блокнот с записями и пообещал разобраться, что к чему. Валар они решили не беспокоить ("Подумаешь, человек, -- сказал Румил. -- У вас на Тол-Эрессеа вообще проходной двор. Помнится, даже гномы жили одно время"). Ангведион, который к языковой школе не принадлежал, был с ним согласен -- после всех переживаний пугать человека не стоит: неизвестно, как он воспримет того же Эонвэ. Нуменорцы, конечно, относились к айнур спокойно -- но они и речь понимали. И не ели руками. И снимали на ночь сапоги.
-- Таких языков не бывает, -- взял быка за рога Румил.
-- Почему? -- раздалась из угла удивленная реплика Финрода. -- Если вы не знаете языка, это не значит, что такого не бывает. У людей же масса языков.
-- Языков такого строя не бывает, -- пояснил Румил. -- Я проанализировал записи его речи: конечно, не понимая слов, нельзя сделать четких выводов, но можно представить себе, как устроена грамматика. Так вот, грамматика не должна быть настолько хаотична. Смотрите: "Ubi est scip... navis mea? Scip min? ... Cwæl ic? Hwæþer ic cwæl? Hic est insula beatorum... Annwvyn?" Или это несколько языков, или он -- не из нашего мира, хотя в это я не верю.
-- Несколько языков? Зачем?
-- Это как раз понятно, -- сказал Пенголод. -- Он пробует: вдруг мы говорим хотя бы на одном?
-- Это выучить не получится, -- закончил Румил. -- Если мы хотим общаться с человеком -- как, кстати, его зовут? -- придется делать это на квенья.
-- Его зовут Эльфвине, -- мрачно сказал Пенголод, -- и научить его языку -- невозможно. Разве я не пытался? Пытался! Я ему говорю слово и показываю -- он повторяет, а назавтра уже забывает! Я ему парадигму -- а он только головой кивает!
-- Зачем ты ему парадигмы? -- изумился Финрод. -- Я их никогда не зубрил.
-- Как же ты -- у гномов, у людей?
-- Слушал, -- сказал Финрод. -- Смотрел, когда и что они говорят. Спрашивал, если совсем непонятно.
Он задумался.
-- Кстати, вы не пробовали поговорить с ним образами? Хотя бы объяснить, кто мы такие и что это за место?
-- Он, похоже, и так знает: ничему не удивляется.
-- У него шок, -- сказал Ангведион. -- Вас бы так выбросило неизвестно куда. И все чего-то от вас хотят и носятся, как с маленьким. И потом, я не умею разговаривать с людьми образами: я не ламбенголмо, как вы.
Пенголод развел руками:
-- Мне даже в голову не пришло. Может, ты...?
Тут все посмотрели на Финрода -- и Финрод, конечно, согласился. Тем более что Амариэ давно предлагала провести лето на побережье.
Эльфвине пока оставался у Ангведиона. Против новых гостей -- Финрода с супругой -- синда не возражал: свободных комнат у него было достаточно. Он пока не обзавелся ни женой, ни детьми, а из иных родственников кто-то еще оставался в Эндорэ, а другие жили в глубине острова. Пенголод, отговорившись делами, вернулся домой: "Понадоблюсь -- зовите". Ангведион подозревал, что тому неприятно слышать, как смертный коверкает язык, но промолчал.
-- Знакомься: это Финрод, а это Амариэ, -- очень громко представил приятелей Ангведион, подводя их к Эльфвине. -- Они мои друзья, немного у меня погостят.
Эльфвине кивнул, выдавил малоразборчивое приветствие и пожал Финроду руку.
-- Я очень рад, -- искренне сказал Финрод.
-- Eallswá, -- снова кивнул Эльфвине. -- Тоже.
-- Ты поёшь? -- спросил вечером Финрод, обращаясь к Ангведиону. Они сидели в гостиной и неспешно беседовали -- точнее, эльфы вели беседу, то и дело бросая взгляды в сторону Эльфвине, а тот ловил знакомые слова, улыбался, кивал и явно наслаждался.
Ангведион покачал головой:
-- Пою, но сейчас не хочется.
-- А ты поёшь? -- повернулся Финрод к Эльфвине.
-- Я? А? Дома... Enge land поёшь... играешь hearpa.
За этим набором звуков Финрод угадал связную фразу -- или ожидал подобного, и не удивился; или проник в мысли человека; или прочел намерение в его глазах. Так или иначе, он протянул Эльфвине принесенную заранее небольшую арфу и приготовился слушать. Эльфвине осторожно провел по струнам, прикрыл в глаза -- заглянул в себя, вспоминая слова, -- и начал:
-- Nu scylun hergan, -- он сделал паузу, вздохнул, -- hefaenricaes uard. Metudæs maecti... end his modgidanc...
Финрод постарался уловить за словами картины: может быть, человек поет о своей земле, истории своего народа, или о прошлом. Он ожидал увидеть битвы, морские путешествия, может быть, семейную жизнь... но перед глазами его встал только образ усеянного звездами неба. В слове allmectig прозвучала величественная последняя нота, и все смолкло.
-- Спасибо, -- сказал Эльфвине, возвращая ему арфу. -- Это... sang... hymnus.
-- А у вас есть песни-истории? -- спросил Ангведион, который, видимо, тоже не почувствовал в пении событий.
-- Истории? -- спросил Эльфвине.
-- Давайте я покажу, -- предложил Финрод и, отогнав ненужные угрызения совести (действительно, если один раз с людьми получилось, почему сейчас нельзя?), применил испытанную технику.
-- Очень интересный... -- сказал Эльфвине мечтательно, когда Финрод закончил. -- Это всё... э-э-э... sóþsagu oððe... sive... или спать?
-- Это всё правда, не сон, -- обнадежил его Финрод. -- А ты имеешь в виду картины или сами события?
Эльфвине посмотрел на него вопросительно.
-- Ну, картины, -- попыталась объяснить Амариэ. -- Представляешь, картины, -- она выразительно провела ладонями по глазам и помахала руками в воздухе.
-- Да, вот такие картины -- правда, но и вся история -- тоже.
-- Ic wille gehieran, undergitan, gemunan and awrítan ǽlc þæt, -- сказал Эльфвине, как будто давал себе обещание; и никто его не понял.
Несколько минут прошло в молчании, потом Амариэ снова заговорила:
-- Так есть у вас такие песни-истории? -- она выделила голосом "такие" и показала на Эльфвине.
-- Конечно, -- ответил он.
Комнату снова наполнил тихий перезвон струн. "Теперь, -- подумал Финрод, -- теперь мы узнаем, кто он и откуда; или хотя бы откуда его народ".
-- Hwæt! Wé Gár-Dena in geardagum... -- начал было Эльфвине; послышалось позвякивание кольчуги; просвистело копье. Он осекся и повторил:
-- Gár-Dene. Нет.
-- Почему нет?
-- Dene, -- пояснил Эльфвине. -- Den-ar? Fýnd-ar... плохо. Нет, не хочу.
-- Ну как хочешь, -- сказал Ангведион и забрал у него арфу, а Финрод спросил:
-- Это ваши враги, да?
Но можно было даже не спрашивать.
Эльфвине, освоившись в доме и выучив пару нужных фраз (например, "Здравствуйте, да светят вам звезды", "Извините, я не понимаю" и, по настоянию хозяина, "Я живу в доме Ангведиона на побережье"), повадился на целый день уходить из дома и бродить по берегу, присматриваясь к рыбацким лодкам и время от времени заводя беседы с прохожими. Все вокруг уже его знали и не удивлялись ни необычной внешности, ни странной речи, в которой смешивались квенья привычная, квенья искаженная и непонятные слова человеческого языка. Ангведион напоминал себе, что Эльфвине -- взрослое, самостоятельное, разумное существо, но отделаться от мысли, что за ним нужно присматривать, не мог. Финрод, кажется, тоже начал считать человека кем-то вроде младшего брата или племянника.
Поэтому они старались не терять Эльфвине надолго из виду: мало ли что может случиться? Как, например, отнесется к смертному в благословенном краю беспокойный Оссэ? Как ни странно, Валар до сих пор не заинтересовались гостем.
Разговор на повышенных тонах они услышали издалека. Говорил, кажется, не Оссэ -- тембр голоса был эльфийский.
-- Что значит "злое и плохое -- это прекрасно"? -- возмущался голос. -- Почему?
-- Извините! -- говорил Эльфвине. -- Извините, я не понимаю.
Финрод и Ангведион подошли поближе: смутно знакомый эльф обернулся к ним.
-- Ваш смертный, этот Эриол -- посланник Моринготто! -- возмущенно заявил он.
-- Почему это? -- удивился Финрод.
-- Мы говорили о погоде, я говорю: "Прекрасная погода, да?" -- а он: "Да-да, плохое и злое -- прекрасно"!
-- Неправда! -- воскликнул Эльфвине. -- Не "плохое и злое". Я говорю: hruse и wulcen -- прекрасно!
При этих словах он показал на землю и на небо.
-- Сами слышите: olce, hru- что-то там...
-- Нет-нет, он имеет в виду совсем другое! В его языке это совершенно безобидные слова! Земля, погода, небо... Да?
-- Да, -- сказал Эльфвине. -- Небо, белый, это, -- и показал на облако.
После этого случая он запомнил несколько фраз о погоде и научился говорить "Я имел в виду совсем другое!"
Через пару месяцев он говорил уже довольно бодро.
-- Слушайте, -- Эльфвине выглядел неожиданно растерянным. -- У вас в саду... кажется... Petrus Apostolus...
-- Кто?! -- спросил Финрод и, не дожидаясь ответа, отодвинул Эльфвине и выбежал в сад. Там, заняв всю скамейку и вытянув ноги вдоль дорожки, сидел Аулэ. "Хорошо, что не Мандос", -- пронеслось у Финрода в голове, и некстати вспомнилась сцена с Эарендилом.
-- Как ваш эксперимент? -- дружелюбно спросил Аулэ. -- Я вижу, продвигается?
-- Эксперимент?
-- Обучение языку в естественных условиях, -- объяснил мастер. -- Я был уверен, что вы справитесь. Молодцы.
-- Вы знали?
Аулэ засмеялся:
-- Конечно. Сам подумай: часто ли такое случается?
-- Почему же...
-- Лишний раз не пугать, -- принялся перечислять Аулэ, -- Мандос не беспокоился; надолго здесь ваш смертный не задержится...
В дальнем конце сада показалась Амариэ.
-- В общем, -- резюмировал Аулэ, -- когда закончите его учить, все опишете и сделаете доклад у Румила. Или ты один, если Ангведион не захочет.
Долгое валинорское лето близилось к концу; прошел уже праздник урожая.
-- Я хочу еще раз услышать, понять, запомнить и записать все это, -- произнес Эльфвине, когда Финрод завершил очередной песенный рассказ.
-- Это к Пенголоду, -- сказал Ангведион. -- Думаю, теперь он готов тебя принять. У него есть свои записи, исторические книги... Ты знаешь, где он живет?
-- Мы с Амариэ проводим, -- предложил Финрод. -- Мы собираемся домой и можем заехать в Тавробель.
Так завершилось это долгое лето. О том, что было дальше, известно многим: Эльфвине учился у Пенголода; Ангведион иногда навещал их.
Доклад Финрода на собрании ламбенголмор имел большой успех.
Ангведион смотрел, как тэлери готовят к спуску на воду корабль.
-- Ты точно решил? -- еще раз спросил Эльфвине. По голосу его теперь было не отличить от эльфа -- но поседевшие волосы выдавали в нем смертного. Он несколько лет странствовал по острову и теперь собрался, наконец, вернуться домой. Книги и записи, надежно упакованные, уже ждали его на корабле.
-- Тебе же нужен проводник, -- ответил Ангведион.
-- А вдруг ты не найдешь дороги назад?
Ангведион промолчал.
Путь в Аман он отыщет всегда, но когда его потянет домой, он еще не знал. Пенголод в прощальной беседе предположил, что это будет не скоро -- и Ангведион с ним в глубине души согласился.
За окнами давно сгустились сумерки, и где-то в глубине сада стрекотали кузнечики. Легко трепетали на ветру занавески.
"De Reis van Sint-Brandaan", "Navigatio Sancti Brendani" -- "Путешествие (плавание) святого Брендана" (ср.-нидер., лат.)
Gwlas ker an howlsedhes, pan vro yw dha bar? -- "Милый западный край, есть ли равная тебе земля?" Мистер АнГвинн цитирует строчку из гимна Корнуолла (корн.)
Spyrys a vrederedh -- Дух братства (корн.)
'Th on onan hag oll -- Мы единое целое (корн.)
Bro goth agan tasow -- Древняя земля наших предков (корн.)
Hwaet? Ne ic gecnáwe. Hwaet segst? -- Что? Я не понимаю. Что ты говоришь? (др.-англ.)
Ic... nauta sum. Nauta de Anglia -- Я... (др.-англ.) моряк. Моряк из Англии. (лат.)
Skipamaðr. Frá Englandi. -- Моряк. Из Англии (др.-исл.)
Ubi est scip... navis mea? Scip min? ... Cwæl ic? Hwæþer ic cwæl? Hic est insula beatorum... Annwvyn? -- Где (лат.) корабль (др.-англ.)... мой корабль (лат.)? Мой корабль? Я умер? Неужели я умер? (др.-англ.) Это остров блаженных (лат.) Аннун? (валл.)
Аннун -- потусторонний мир у валлийцев.
Eallswá -- Тоже (д.-англ.)
Enge land -- Англия (др.-англ.)
hearpa -- арфа (др.-англ.)
Nu scylun hergan hefaenricaes uard.
Metudæs maecti end his modgidanc... -- Эльфвине поет "Гимн Кэдмона", одно из первых стихотворных произведений на древнеанглийском. "Гимн Кэдмона" посвящен Создателю.