доктор-инвалид

добрый мужчина по имени Кукольник сидя один в чебуречной - ждал Чебурашку и водку закусывал куклами разного цвета: черный сменялся вдруг розовым розовый белым белый зеленым зеленый оранжевым - не было серого цвета - мышью закусывать он не хотел... луноходы мимо ползли и веревочки дергая куклам доктор не знал что он болен едва излечимо - мозг поврежденный терактом был только способен бандой из кукол своих управлять на досуге чтобы избавились куклы от страшной болезни хуже иглы - они страшно болели друг другом - этот карасс его кукол у доктора терся - он их лечил а они его крови хотели - так заводили друг друга в былинные дебри: просто убить его как-то не так интересно как порешить его сложно и очень красиво - он говорил им веревочки дергая: вы - ненормальны против законов природы идти - преступленье... куклы ему отвечали что вносят поправки в несовершенные эти законы... ночью однажды когда их обидев особенно сильно доктор сидел в туалете на гребне волны унитаза громко и медленно гадя и сладко икая ибо когда проходила какашка доктор всегда ощущал в своем анусе сладостный трепет - куклы его разноцветным чулком задушили - добрый мужчина по имени Кукольник сидя...

/левая створка раскрытого триптиха/

маркиз де Кал

он очень красивая девушка - муж незаконный маркизы де Кал живущей в медлительном доме на Марсовом поле кормящей худых воробьев из Летнего сада с ладоней и паром дышащей на дерево сидя за розовым столиком - голубь все время хотел ей прыгнуть на пальцы но был слишком жирным - пришла к незаконной жене /увы однополые браки тогда уже были не в моде/ - они тогда жили не вместе и словно дворяне считали что видеться надо не чаще чем есть для того настроенье - застала жену купающей в ванной сосуды из тела и там же стоял унитаз... и были тогда унитазы не редкость поэтому воспринимались они не диковинкой - только желательной необходимостью... необходимость увидеться мужу с женой - двуполым так и однополым - затем чтобы вспомнить как выглядит грудь какого же цвета забытые шрамы почувствовать запахи паха погладивши копчик услышать как бегает кровь по сосудам... сосуды купались так долго что девушка-муж желаньем пылая доела намазанный медом с орехами хлеб запив его пивом и чаем и бросилась в двери стучать к жене незаконной которая мыла сосуды:

- так долго! я больше тебя не хочу - хочу только какать - запукала весь интерьер: скульптуры фигуры картины картинки кассеты компакты и книги и даже обои - ты выйдешь и будет вонять и ты задохнешься - я НЕ некрофилка - скорее...скорее...

но пуки к несчастью сменились весомым позывом - жена же не вышла: все терлась и брила красивые ноги... и ноги несчастного мужа ее понесли к стремянке - она ее быстро схватила и установила под люстрой залезла на верхнюю точку сняла свои брюки и тихо насрала в плафон - так быстро что ей показалось что сон был секундный до нового сна и лампочка в этом плафоне горячая так зашипела как дикая-дикая кошка и стало чуть легче... но легче маркизу не стало - она со стремянки сбежала к двери ее снова поставив - плафон же зловеще чернел зловеще воняя но так высоко-высоко что это источник жена не найдет очень долго - но следующий приступ случился на кухне: маркиз тогда взял сковородку которую мыла маркиза так долго что можно как в зеркале видеть свое отраженье снял крышку и тихо нагадил какашку похожую на самолет с секретного аэродрома закрыл ее крышкой плотнее чтоб вонь долго тщетно сочилась и так и оставил на печке подумав что все позади... но сзади опять засвербило и приступы три и четыре он так выражал: на столике полпачки соли увидел и в соль он нагадил - какашка с трудом уместилась потом разнесчастный маркиз фольгу взял ее шоколада - маркиза любила Блаженство - нагадил туда и растер - фольгу завернул как на плитке - бумажечку снова надел с названием - пятый же приступ не в силах сдержать нагадил жене под подушку и сверху подушкой прикрыл потом еще пледом чтоб дольше не пахло потом уходя последний шестой свой порыв не сдержав нагадил в изящный ботинок - маркиза как раз их купила чтоб завтра идти Летним садом смотреть как на прудике лебедь сует свою голову в жижу кроваво-свекольного цвета с какими-то то ли кусками еды вожделенной а то ли лебяжьей блевотой - сует ее полностью только мелькает как шланг его шея в ведре с красной жижей и в жижу-жабо для той шеи маркиза глядит долго-долго мечтая об актах маркиза - он очень красивая девушка...

/центральная часть/

ослепленные

самогона попили из розы и утром ослепли и конечности не шевелились и голос был тихий и лежали в кроватях беспомощно словно младенцы и никто не пришел на их тихие-тихие крики и они умирали от голода медленной смертью и лежали в кроватях беспомощно словно младенцы превращенные в розы и благоухали и тлели и она вспоминала какие-то томные встречи на заре своих лет поцелуи неверных подружек сумасшедшие пальцы и груди в руках благодарных - и теперь они медленно медленно тают словно персики в дикий мороз на высоких сугробах виноватые дети нашли и согрели в ладонях - и его не обидела память он вспомнил как в парке он нашел воробья очень-очень больного-больного воробей умирал и он взял его в руки и долго-предолго клюв его целовал теребил его крылья больные открывал угасающий взгляд и потом когда понял что не жить воробью - подарил его кошке пятнистой она долго его в своей пасти по парку таскала и потом он вдруг вспомнил как старый-престарый художник целовал его член и луч солнца упал на портрет в слепоте их едва различимый ее бывшей семьи: она в черном костюме при галстуке рядом жена ее в платье кровавом ребенок жены-одуванчик... они встали с кроватей и снова - самогона попили из розы...

/правая створка раскрытого триптиха/

осень 2001